Луганск и луганчане

http://www.calend.ru/person/729/

Михаил Львович Матусовский

родился 23 июля 1915 года в Луганске в семье рабочих. Михаил учился в строительном техникуме, после окончания которого работал на заводе. В это же время он начинает писать стихи, которые публикуютрся в местных газетах и журналах. Помимо этого Матусовский выступает с чтением своих стихов на литературных вечерах.


[ Изображение на стороннем сайте: 343e19755852.jpg ]


В 1930-е годы он приезжает в Москву и начинает учиться в Литературном институте. После окончания института в 1939 году Матусовский поступает в аспирантуру, где занимается в основном исследованиями древнерусской литературы под руководством Н. Гудзия.

Первая книга стихов «Луганчане», написанная совместно с Константином Симоновым вышла в свет в 1939 году. В 1941 году поэт собирался защитить диссертацию, однако началась война, и Матусовский ушёл на фронт.


[ Изображение на стороннем сайте: 2ce10aa65b67.jpg ]


Его бывший научный руководитель Н.Гудзий способствовал тому, чтобы защита диссертации состоялась без присутствия Матусовского. Таким образом, находясь на фронте, Михаил Матусовский получил степень кандидата филологических наук.

Во время войны вышли его сборники стихов: «Фронт»(1942), «Когда шумит Ильмень-озеро» (1944), в послевоенные годы – «Слушая Москву» (1948), «Улица мира» (1951), «Тень человека. Книга стихотворений о Хиросиме, о ее борьбе и ее страданиях, о ее людях и ее камнях» (1968) и др.

На стихи Матусовского созданы такие известные песни как «Школьный вальс», «Подмосковные вечера», песни к кинофильмам «Верные друзья», «Испытание верности», «Неподдающиеся».

В 1977 году поэт был удостоен Государственной премии СССР.

Михаил Матусовский умер 16 июля 1990 года в Москве.

http://www.ukr.aif.ru/culture/article/20464

23 июля 2010 года поэту-песеннику Михаилу Матусовскому исполнилось бы 95 лет.

Луганск он покинул в 20-летнем возрасте. Уехал покорять Москву - учиться в литинституте. Но город юности навсегда остался родным. Местные жители утверждают, что песня знаменитого земляка «С чего начинается Родина» - о Луганске. Ведь вначале слово «родина» было написано с маленькой буквы. И означало не не-объятные просторы огромной страны, а вполне конкретные и любимые улицу, двор и дом.

«Штуковины» в траве

О школьных годах, юности и о родном городе Матусовский написал в автобиографии. Простые и искренние слова поэта «подсказывают», что многие его песни - «родом из детства».

«Я родился в 1915 году в Донбассе, в городе Луганске, - вспоминал Михаил Львович. - И нынче в этом городе сохранились живые свидетели и участники великих событий и огненных лет Гражданской войны. И сегодня здесь можно встретить старых, седоголовых ветеранов, которые запросто называют Пархоменко Сашей, а Ворошилова - Климом».

Поэт также рассказал, как когда-то он вместе с другими мальчишками убегал далеко за город, на Острую Могилу, где когда-то гремели выстрелы Гражданской войны. «Теплый ветер, пахнущий какими-то горькими травами и еще неостывшим шлаком, дул здесь свободно, во всю ширь донецкой степи, - продолжал он. - Пойдешь, бывало, бродить по этим холмам и курганам и обязательно отыщешь в траве какую-нибудь штуковину: военную пуговицу или позеленевшую медную гильзу, или даже за-ржавленный осколок снаряда. Какое мальчишеское сердце не дрогнет, не замрет при взгляде на обломки когда-то грозного, побывавшего в бою оружия».

Писать стихи Матусовский начал в школе. «Первой поэтический талант Михаила разглядела учительница русского языка и литературы его родной школы № 13 Мария Семеновна Тодорова, - рассказала «АиФ» директор музея истории и культуры Луганска Ольга Приколота. - Позже Матусовский посвятил ей песню «Школьный вальс» («Давно, друзья веселые, простились мы со школою»)».

Известно, что в 11-летнем возрасте Михаил начать писать книгу со странноватым для юношеского возраста названием «О прожитом и пережитом». Но Мария Семеновна мудро и тактично посоветовала «сменить тему», а к мемуарам вернуться попозже. И Матусовский начал в стихах «рисовать» живые картинки из жизни, что уже тогда у него получалось очень даже неплохо. Первое стихотворение «Велопробег» было напечатано в областной газете «Луганская правда», когда поэту исполнилось 12 лет.

Тайны городского фотографа

Луганчане особенно гордятся, что их земляк Михаил Матусовкий не стеснялся того, что родился и вырос в Луганске. Несмотря на то что большую часть жизни прожил в Москве, он даже хвастался тем, что луганчанин, а значит - земляк Владимира Даля, знаменитого создателя «Толкового словаря».

Еще Михаил Львович никогда не скрывал своего происхождения. Он всем рассказывал, что родился и вырос в еврейской семье, в которой свято чтили национальные традиции. Особенно трепетно поддерживала «национальный дух» его горячо любимая мама - Эсфирь Михайловна. Только она одна из всей близкой родни Матусовского навсегда осталась в Луганске - похоронена на городском кладбище.

Отец поэта был знаменитым на весь город фотографом. «Даже сейчас, во время цифровых технологий, во многих семьях луганчан хранятся старые пожелтевшие снимки с оттиском «Фотография Льва Матусовского», - продолжает рассказ Ольга Приколота. - На них запечатлены истории семей, составляющие историю города и историю конкретного времени».

Михаил писал, что перед старомодным, покрытым черным сукном фотоаппаратом отца, прошла жизнь многих тысяч горожан. «Отец фотографировал их, когда они рождались, снимал их школьниками и подростками, женихами и невестами, снимал их в форме солдат и матросов, на выпускных экзаменах и свадьбах, а позднее - в окружении множества детей и внуков, - вспоминал поэт. - Перед его объективом проходил весь город. Мой отец был своеобразным летописцем города, ему были известны самые заветные тайны».

Лев Матусовский был настолько известной в городе личностью, что даже когда его сын стал знаменитым на всю страну, его все равно называли по-прежнему - «Миша, сын лучшего в городе фотографа».

То, что у отца «было свое дело», в 1930-е годы чуть не помешало Михаилу воплотить в жизнь некоторые планы. Дело в том, что мать настаивала, чтобы сын обучился какому-нибудь ремеслу. На семейном совете решили, что он будет поступать в местный техникум гражданского и промышленного строительства. Но тут чуть не получился «прокол». Михаила как сына «лишенца» («частника», лишенного избирательных прав) не хотели принимать на учебу. Правда, только до того момента, когда отец попросил уладить ситуацию кое-кого из своих влиятельных клиентов.

Получив профессию строителя, Матусовский был направлен работать на Луганский паровозостроительный завод им. Октябрьской революции. По словам Ольги Приколоты, здание медпункта на территории предприятия, в строительстве которого он принимал участие, сохранилось до сих пор. А вот дом на ул. Петербургской (в 1920-е годы переименованной в Ленина), в котором была квартира Матусовских, снесли. Это, к счастью, произошло уже после того, как Михаил Львович перевез отца из Луганска в Москву.
«Спасибо, что при жизни...»

Когда у Матусовского никого из близких не осталось в Луганске, он все равно продолжал приезжать в родной город. Говорят, что его песня к кинофильму «Дни Турбиных» - «Белой акации гроздья душистые» - написана о луганских акациях. А знаменитый «Сиреневый туман» - о прощании на луганском вокзале. Всего он написал 200 песен, в том числе к 57 кинофильмам. И во многих из них можно «услышать» город детства поэта.

«Последний раз в родном городе Михаил Львович был в мае 1987 года, на праздновании Дня Победы, - рассказывает директор музея. - Тогда ему присвоили звание «Почетный гражданин Луганска». Вручавший памятный знак сказал, мол, извините, что так поздно. На что Матусовский со свойственным ему юмором ответил: «Спасибо, что при жизни».

Через три года поэта не стало. Он похоронен в Москве, на Кунцевском кладбище, рядом с отцом. А его вдова Евгения Акимовна, уезжая к дочери в США, передала Музею истории и культуры Луганска личные вещи покойного мужа. «Это - более тысячи экспонатов, среди которых даже черный концертный рояль, подаренный Михаилу Львовичу его соавторами-композиторами Шостаковичем и Хачатуряном, - говорит Ольга Приколота. - В одном из залов музея мы попытались реконструировать рабочий кабинет поэта». На фоне забитого рукописями и сувенирами шкафа стоит стол с печатной машинкой, возле него - стул, с наброшенной на спинку жилеткой. Кажется, только что сидевший там человек сейчас вернется и продолжит работу.

К экспозиции «Вернулся я на родину» к нынешнему юбилею поэта добавятся экспонаты новой выставки «Такая короткая долгая жизнь». Примечательно, что в здании этого музея когда-то был техникум гражданского и промышленного строительства, в котором учился Матусовский. Но многие луганчане уверены, что их знаменитый земляк достоин того, чтобы в городе был отдельный музей, посвященный ему. Главное, по мнению сторонников идеи, найти здание в «старой» части города, желательно, на ул. Ленина, где когда-то был дом Матусовских. Ведь месторасположение музея должно помогать воссоздавать атмосферу времени Матусовского. Экспонатов достаточно.

А памятник Михаилу Львовичу уже есть в Луганске. Автор бронзовой статуи - выигравший конкурс скульптор Евгений Чумак. Он создал очень человечный образ уставшего и немного взгрустнувшего поэта. Матусовский стоит у старинной скамейки, на которую «присел» голубь. А рядом - фонарный столб с рупором, из которого якобы могут зазвучать знакомые песни.


[ Изображение на стороннем сайте: 30123775e2f9.jpg ]

http://shusek.livejournal.com/3508.html

Известно, что фотографы работали и на металле, фарфоре, стекле, шелке, атласе.
Фотоателье Семена Ильича Уманского находилось на углу улиц Казанской и 11-й линии (там теперь кооперативная обувная мастерская «Башмачок» (1991г.)). Ателье пользовалось необычайной популярностью. Уманский наклеивал свои фотографии на именные паспарту с золотым тиснением «Фото С.И. Уманского».


[ Изображение на стороннем сайте: b10e0eba5415.jpg ]


В конце XIX - начале XX столетия в Луганске трудились и другие фотографы.
К сожалению, о фотографе С.Чуюне известно мало. Паспарту, на которые наклеены его фотографии, указывают на то, что его мастерская находилась по ул. Пушкинской. В 1894 году он удостоен похвального отзыва на вы-ставке в Одессе, а в 1905 году - большой золотой медали в Париже и высшей награды – Гран-при. Его фотографии удивительно светлые, с голубоватым фоном.
Фотографии С.Чуюна в большинстве своем семейные: дети с мамами, бабушки с внуками... Много снимков, где изображены большие семьи с главой семейства в центре, рабочие промышленных предприятий.


[ Изображение на стороннем сайте: 6acb3cbc5fb1.jpg ]

[ Изображение на стороннем сайте: 33dc78423438.jpg ]


По Казанской улице в доме Бровкина, напротив Азовско-Донского банка, трудился еще один известный фотограф – Гр.[b]Л. Юхнов. На паспарту его фото надпись: «Удостоен медали на выставке в Лондоне», а в самом низу – 6 медалей (аверс и реверс), которыми был награжден Гр. Л. Юхнов. Эти медали были у него уже в 1902 г. Именно Гр. Юхнов в 1901 году был приглашен на завод Гартмана запечатлеть выпуск сотого паровоза и людей, которые трудились над его созданием. Позже за высокое качество фотографий Гр. Юхнов получил еще пять медалей на разных выставках.


[ Изображение на стороннем сайте: 3901cfd2840c.jpg ]


Имя еще одного луганского фотографа: Ф.Сафронов. Его мастерская располагалась по ул. Пушкинской, реклама сообщала: "Учащимся и железно-дорожным служащим скидка. Негативы сохраняются". На паспарту обращают на себя внимание три медали, которыми был отмечен фотограф на всероссийских выставках.


[ Изображение на стороннем сайте: fb35cf596322.jpg ]


Еще два имени: А. Малиновский и М. Френкель. Фотограф А. Малиновский трудился на улице Екатеринославской в доме рядом с магазином Шахновича, а М. Френкель – на улице Казанской рядом с Азовско-Донским коммерческим банком. Оба фотографа имели награды и своих клиентов.


[ Изображение на стороннем сайте: ed1c32be72b5.jpg ]

http://www.obretenie.info/author/filipp.htm

Житие старца-диакона Филиппа Луганского

1858-1956

Мир святых - это мир величайшего христианского благородства, исполнивших во всем его объеме христианский подвиг. Святые - это люди, которые довели в себе исполнение христианских заповедей до последних их выводов. Это люди, которые на деле во всей точности, во всех подробностях исполняли то, чему учил Христос, и усвоили себе высшую совестливость, мешающую наслаждаться чем-нибудь таким, чего нет у другого человека, которого он признает своим братом.

Диакон Филипп Елисеевич Горбенко родился 22 ноября 1858 года в крестьянской семье, проживавшей в Черниговской губернии.

Семья жила в большой бедности и нужде. И мальчик Филипп не мог посещать приходскую школу, как другие его сверстники. Единственное дитя у родителей, с малых лет приучался ко всякой домашней работе. Стремясь помочь родителям, он пас деревенский скот, топил печь, убирал в избе, при этом всегда отличался трудолюбием и послушанием.
Родители Филиппа, Елисей и Феврония, были людьми богобоязненными и сына воспитывали в духе Святой Православной веры. Мерцание лампады и огоньки свечей перед образами, благоговейное моление родителей находило отклик в детской душе и вызывало священный трепет и всеобъемлющую любовь к Богу. Частое посещение храма и причащение Святых Животворящих Христовых Тайн напитывало детскую душу благодати Христовой.

Единственной книгой в доме было Святое Евангелие. Благочестивая мать по этой Священной Книге учила Филиппа азбуке. Обучаясь чтению, он с раннего детства полюбил эту Книгу жизни.
Как вспоминали односельчане, священник местной церкви при совершении таинства Крещения над младенцем Филиппом, увидел в его детских ручонках Евангелие. Не придав увиденному особого значения, подумав о таком возможном подарке родителей своему чаду, продолжал таинство. По окончании поинтересовался о реальности виденного у окружающих. Родители крещаемого младенца стали отрицать наличие такого дорогого подарка. Это видение священнику оправдалось в последствии. Книга Жизни стала неотъемлемой спутницей на протяжении всей долгой жизни старца Филиппа.
Нет сомнения, что он был избранником Божиим от самого своего рождения. Евангелие всегда было с ним, в небольшой холщовой сумочке, которую он постоянно носил перекинутой через плечо.


[ Изображение на стороннем сайте: a5133bd21083.jpg ]


Исполненный сыновней любви к своим родителям, Филипп неотлучно пребывает с ними, досматривая их до последних дней. После их смерти, оставив родительский дом, он вместе с группой односельчан отправляется в город Луганск в поисках работы.
Был конец XIX столетия. В то время Луганск уже развивается как промышленный город, и на чугунно-литейный завод требовались рабочие разного профиля.
Вот таким образом, ведомый Промыслом Божиим, Филипп оказывается в городе Луганске, который и становится для него родным городом.
На деньги, полученные от продажи родительского дома, он покупает в районе суконной фабрики, на берегу реки Лугани, небольшой домик и устраивается сторожем на проходной завода (в данное время завод им. Ленина).

Многих жителей Луганска Филипп привлекал к себе богоугодной жизнью, состраданием к людям, умением и желанием помогать нуждающимся. Бывало, кому иконку даст, кому крестик, просфору, кому булочку из белой муки, а кому в назидание слово доброе скажет.
Все время за ним замечали необыкновенные случаи прозорливости, когда-то сказанное им непременно сбывалось. Филипп редко говорил прямо, а всегда иносказательно или притчами, поэтому для многих были непонятны его слова.

Царица Небесная хранила Своего угодника, а готовившиеся совершить злодеяние стали впоследствии свидетелями чуда.

Дождавшись наступления ночи (пересменка на заводе происходила в полночь), четверо разбойников подкрались к Филиппу, который шел на смену по территории завода. Один из злодеев поднял камень, которым собирался ударить Филиппа. В это время небо озарилось светом неизреченной красоты. Филипп, возведя взор к небу, начал молиться. Злоумышленники изумленно проговорили: “Смотрите, Филипп опять что-то видит!” Потому что и раньше за ним замечали необычное поведение.

Смотрит Филипп и видит Царицу Небесную, идущую по облакам. Увидев такое, Филипп, опасаясь козней вражьих, стал вслух читать молитву Кресту и осенять себя крестным знамением. Каждое произнесенное слово золотыми буквами запечатлевалось на небе, и вскоре образовалась фраза “Да воскреснет Бог и расточатся врази Его”, сияющая небесным золотым светом.

Рядом стоящие разбойники видели только сильный свет, но не видели, по жестокосердию своему, Царицу Небесную.

Впереди, по всему пути следования Божией Матери, по словам Филиппа, он видел преклоненных дев небесных, одни из этих дев стояли на коленях. Как говорил он сам, Божия Матерь прошла путь от Родаково до Миллерово. По окончании виденного зарево оставалось, а Филипп продолжал молиться Пресвятой Богородице.

Через некоторый промежуток времени видит он вновь Царицу Небесную, но уже в других одеждах, так же идущую по облакам по направлению от Краснодона до Старобельска. Ручки у Пресвятой Девы были сложены крестообразно, как на иконе Божией Матери “Умиление” (из келий преподобного Серафима Саровского). За ней следовал с пением монашеский чин. Первым за Божией Матерью шел и нес заженный фонарь Марк (в народе Марочка, проживал в Луганске и нес на себе особый подвиг юродства, был жив вплоть до 50-х годов нашего столетия. Всегда сидел на паперти собора, обращаясь ко всем проходящим мимо: “Подайте Марочке копеечку”. Других денег, кроме как одной копейки, он ни от кого не принимал. Сам он был маленького роста, худощав, одет в подрясник. Обувь не носил).


[ Изображение на стороннем сайте: 4aff2c10313a.jpg ]


Весь монашеский чин был одет в подрясники, а на головах скуфеички. За Марком попарно шли монахи, держа в руках хоругви.

Как потом рассказывали злоумышленники, когда появилось, сильное сияние с небес, передними стала образовываться, как бы быстро возводиться из кирпича, высокая стена. И в скором времени они уже не могли видеть и стоявшего рядом с ними Филиппа.

Повернувшись через какое-то время в правую сторону, Филипп увидел Божию Матерь всю в белом, идущую уже по направлению к нему.

Немного не дойдя до Филиппа, Царица Небесная топнула ножкой, и из искр под Ее ногами стал образовываться светящийся бугорок. Став на этом сияющем возвышении, Матерь Божия взяла ниспавшее на плечи покрывало и покрыла им Свою главу. После этого Она обратилась к Филиппу со словами: “Филипп, волею Сына Моего, ты оказался здесь в Луганске, и Промысел Божий вел тебя сюда специально, на служение Богу и людям. С этого дня благодать Родившегося от Меня и помощь Моя будет пребывать с тобою. А также с этого дня ты будешь помогать людям. Молитвою изгонять бесов, вразумлять и исцелять людей. Заступничеством Моим тебя никто не тронет. И день сей явления Моего граду Луганскому помни, и учи всех чтить его, о граде же сем скажу, что к концу мира наречется он - Святоград Луганский. И многие люди будут съезжаться сюда в преддверии этих грозных дней, сами не зная зачем. И помощь Моя и благословение пребудет тогда с ними в День Судный. Я буду Заступница месту сему и Богу о нем Ходатаица”.

Промолвив это, Царица Небесная благословила Филиппа и ушла. Еще некоторое время Филипп не мог и пошевелиться от всего виденного и слышанного. Огромная радость переполняла его душу. Он говорил, что во время видения видел себя стоящим в обычной одежде с палкой в руке, и тут же он видел себя падшим ниц в длинном хитоне. “Где я был тогда сам, стоящим или лежащим на земле, не знаю”.

Случилось это событие в 1905 году 13 июня по новому стилю.

Среди икон, находившихся в келий диакона Филиппа, было изображение явления Божией Матери городу Луганску. Изображение, которое находилось у старца в келий, было написано одним неизвестным художником и передавало все явление Божией Матери в подробностях.
Святой образ исполнен в византийской иконописной традиции, не имея аналогов в изображении во всем Православном мире.

Все, что приносили старцу люди, он раздавал нуждающимся. Особую заботу проявлял о безродных - сиротах и вдовах, часто посылал узелки с продуктами в больницу и осужденным в места заключения. Сам отец Филипп ел очень мало, в понедельник, среду и пятницу не вкушал ничего. Общие трапезы, к которым он всегда приглашал после молитвы, были скромны: борщ, каша, хлеб с квасом.

Схимонах Гавриил (Пономарев), знавший старца, образ Филиппа он сравнивал с изображением пророка, мудрого аскета. Особо выделял его глаза. Говорил, что таких глаз и такого взгляда он больше не встречал.

Знавшие его люди помнят старца уже в преклонном возрасте. Даже в начале века он был уже мудрым старцем - дедушкой Филиппом. Он был высок ростом, худ, тонок в кости, статен - годы его не согнули. Черты лица имел правильные, красивые, до последних дней читал без очков. Говорил чаще на украинском народном наречии, говорил притчами - иносказательно. Сам никогда сказанного не пояснял.

Когда спрашивали у старца, сколько ему лет, он отвечал: “Ой, скiльки менi лiт? Скiльки менi, нiхто не знав. Менi стiльки, да ще стiльки, да ще пiвстiльки. Вот скiльки менi лiт”.

Специально никогда не лечил, нередко обращавшимся к нему отвечал: “Я же не врач. Чого до мене прийшли?” Но прикосновением руки исцелял и изгонял бесов. В благословение приходившим давал хлеб, а иногда и воду из ведра, находившегося при входе в келию. “Хто моеi води нап'еться, той розуму набереться”, - часто приговаривал он.

Известно, что благодатными целительными свойствами обладает не только святая вода, но и вода некоторых водоемов, источников, колодцев, ознаменованных пребыванием и молитвенной жизнью близ них святых людей, явлением чудотворных икон. Пившие воду из келий старца Филиппа и окроплявшиеся ею избавлялись от различных болезней и напастей. Но прежде всего старец молился за людей, испрашивая у Господа чудесную помощь недугующим.

В течение дня к старцу приходило по несколько десятков человек. Его двор никогда не бывал пуст. Люди приходили со своими бедами, душевной и телесной болью. Он никому не отказывал в помощи, кроме тех, кто приходил с лукавым намерением.
В праздник Святой Пасхи отец Филипп отправлял приходивших к нему людей к одиноким, немощным и нуждавшимся с просьбой передать им все, что они принесли ему. Он очень хотел, чтобы Пасха Христова вошла в каждый дом, хоть даже через малую лепту, через малое участие.

Он давал средства на постройку тем, у кого был пожар, или своим мудрым советом подсказывал, как и где лучше построить дом. Давал скотину, земледельческие орудия и хлеб для посева неимущим крестьянам.
Избегая благодарности тех, кому он помогает, соблюдая евангельскую тайну, старец доверенным и уважаемым людям поручал идти и подавать нуждающимся. Более всего старец любил подавать хлеб. Потому и запечатлелся он в народной памяти держащим в правой преподающей руке белую булочку.

Старец учил предавать себя в волю Божию. Жить с молитвой. Советовал чаще причащаться Святых Христовых Тайн, не пропускать воскресной Божественной Литургии. В последние годы жизни, когда он уже почти не выходил из келий, старец очень расстраивался, если в воскресный день приходили к нему люди, не бывшие в храме. Таких он выгонял со словами: “Уходи, скот окаянный”.

Дожил отец Филипп до глубокой старости, и когда подошло время умирать, то народ сильно скорбел о предстоящей с ним разлуке. Но он всех утешал, просил не печалиться и говорил: “Приходьте до мене, як до живого. Прийдеш на могилку, поклич мене, я тебе почую i допоможу у твоему ropi”.
Непонятными казались эти слова людям. Впрочем, после его блаженной кончины все прояснилось. Шли к старцу - диакону Филиппу при жизни, идут и теперь, многим помогал он при жизни, так же и продолжает помогать и в настоящее время.

http://www.rusactors.ru/l/luspekaev/index.shtml

ЛУСПЕКАЕВ Павел Борисович

20.04.1927, Луганск - 17.04.1970, Москва

Заслуженный артист РСФСР (1965), Лауреат Государственной премии России (1997, «Белое солнце пустыни», посмертно)

Война

Павел Луспекаев родился в 1927 году в Луганске. В начале 40-х годов он окончил Луганское ремесленное училище, а вскоре грянула война.

Пятнадцатилетним подростком он попал в один из партизанских отрядов, неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы. Во время одного из боев Павел был ранен. После выздоровления был определен на службу в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта.

Молодой талант

В 1944 году Луспекаев оставил военную службу и осел в Ворошиловграде - его зачислили в труппу местного драматического театра. В течение двух лет, пока там находился, сыграл несколько ролей, среди которых самыми заметными были: Алешка в спектакле «На дне» М. Горького и Людвиг в постановке «Под каштанами Праги» К. Симонова.

Летом 1946 года Луспекаев приехал в Москву и подал документы в Театральное училище имени М. С. Щепкина. По свидетельству очевидцев, он был преисполнен решимости обязательно поступить, хотя прекрасно понимал все свои огрехи - у него пыла специфическая южная речь, грубые манеры и недостаток общего образования. Но Луспекаев и не думал сдаваться.


[ Изображение на стороннем сайте: cbc7c7b79030.jpg ]


Р. Колесова вспоминала: «Называют фамилию: Луспекаев. На сцену вышел молодой человек с большими горящими глазами. Худой-худой, длинный-длинный. И начал читать. Это было удивительное зрелище. Читая басню, он жестами иллюстрировал каждое слово и изображал то действующее лицо, от имени которого читал. Показывал руками, как летают птицы, как звери шевелят ушами или крутят хвостом.

Потом он читал рассказ Довженко... В профессиональном смысле это было чтение абсолютно неграмотного человека (хотя Павел уже работал два года в театре), но... человека огромного дарования. Его темперамент захватывал, его обаяние завораживало.

Но что это? Руки забинтованы. Константин Александрович Зубов спросил Луспекаева: «Что у вас с руками?» Луспекаев ответил: «Ожог». Но Зубов был человеком весьма опытным и, сразу определив «болезнь», сказал: «А ну-ка, молодой человек, развяжите-ка руки, все равно мы знаем, что это татуировка!» Потом Павлу было задано несколько вопросов, на которые он очень остроумно ответил, и... был допущен к экзаменам по теоретическим дисциплинам.

На экзамене по литературе абитуриенты писали сочинения. Павел взял лист бумаги, написал два-три слова, долго сидел, а потом сдал экзаменатору чистый лист. Василий Семенович Сидорин сказал, что за чистый лист он не может поставить даже единицы. На что Зубов бросил: «Изобретайте, что хотите Я все равно его возьму!» Луспекаев был принят».

В училище

Между тем занятия в училище начались для Луспекаева с неприятной процедуры: преподаватели объявили ему, что не будут пускать его в аудиторию, если он не выведет наколки на своих руках. Луспекаеву пришлось идти в косметический кабинет и выдержать несколько болезненных операций. После них он в течение нескольких недель приходил в училище с забинтованными руками…

Что касается такого предмета, как «актерское мастерство», то здесь Луспекаев заметно выделялся среди всех своих сокурсников. Педагоги неизменно ставили ему «отлично». А играл он разные роли. На 1-м курсе это был почтальон в «Ведьме» и немец-полковник в отрывке из «Молодой гвардии», на втором - Колесников в леоновском «Нашествии». Однако самый большой успех сопутствовал Луспекаеву в роли Васьки Пепла из горьковского «На дне». После этой роли Зубов проникся к Луспекаеву еще большей любовью и все последующие годы пестовал его как родного сына.

Во время учебы в «Щепке» Луспекаев познакомился со студенткой Инной Кирилловой, которая училась на два курса старше его (курс В. И. Цыганкова). Это была всегда подтянутая, строгая девушка, всем своим внешним видом напоминавшая многим гимназистку. Их любовь друг к другу была одной из самых трогательных в училище, и в скором времени дело завершилось свадьбой. Венцом этого брака станет дочь, которую счастливые родители назовут Ларисой.

Тбилисский драмтеатр

Закончив училище в 1950 году, Луспекаев очень надеялся на то, что его примут в труппу какого-нибудь столичного театра. Больше всего ему хотелось оказаться в составе прославленного Малого театра, однако, когда он там показался, умудренные мэтры скептически покачали головами: у Луспекаева за четыре года пребывания в столице так и не пропал его южный акцент. И Луспекаеву не оставалось ничего иного, как уехать подальше от Москвы.

Так он попал в Тбилисский государственный русский драматический театр имени А. С. Грибоедова. Первый выход Луспекаева на сцену театра состоялся 3 ноября в роли Мартына Кандыбы в спектакле по пьесе А. Корнейчука «Калиновая роща». После этого роли последовали одна за другой: Жорж в «Битве за жизнь», Вожеватов в «Бесприданнице» (1951), Хлестаков в «Ревизоре» (1952), Тригорин в «Чайке», Алексей в «Оптимистической трагедии» (1953).


[ Изображение на стороннем сайте: 2c610eaea1cd.jpg ]


О том, каким был Луспекаев в те годы, рассказывает его коллега по театру М. Плисецкий: «Его способность к убедительнейшей импровизации в жизни порой помогала нам в трудных ситуациях. Как-то во время гастролей в Кисловодске мы в одно из воскресений отправились на выездной спектакль в Пятигорск. Когда поезд подошел к перрону, стало ясно, что хлынувшие к вагону зрители только что закончившихся скачек не дадут нам возможности выйти. Тогда могучая фигура Павла кинулась к дверям. Он завопил: «Стойте, здесь сумасшедших везут, дайте пройти». Оторопелая публика расступилась. А Павел командовал: «Выводите, осторожно выводите...» И вывел всех актеров. Когда публика поняла, что ее провели, и кинулась в вагон, двери уже захлопнулись. А Павел весело кричал вслед: «Не тех вывели, сумасшедшие в вагоне остались».

Дебют в кино

В Тбилисском театре имени А. Грибоедова Луспекаев по праву считался одним из самых заметных актеров. В конце концов слава о нем достигла ушей кинематографистов, и в 1954-1955 годах ему поступило сразу два предложения с киностудии «Грузия-фильм» сняться в кино. Луспекаев согласился.

Так он сыграл Бориса в фильме «Они спустились с гор» (режиссер Н. Санишвили) и Карцева в «Тайне двух океанов» (режиссер К. Пипинащвили). Однако, несмотря на то что последняя картина имела большой успех у зрителей (в прокате 1957 года она заняла 6-е место, собрав на своих просмотрах 31,2 млн. зрителей), роль, колоритно исполненная Луспекаевым, так и осталась незамеченной.

Киев

Между тем в середине 50-х годов в тбилисском театре ставил спектакли режиссер Л. Варпаховский. Он был очень высокого мнения об актерском мастерстве Луспекаева. Когда же Варпаховский уехал в Киев, в Театр русской драмы имени Леси Украинки, он стал буквально забрасывать Луспекаева письмами с предложением переехать к нему. Луспекаев какое-то время колебался, однако в 1957 году забрал жену с дочерью и приехал в Киев. Его первой ролью на сцене этого театра стал военный моряк Бакланов в спектакле «Второе дыхание» по пьесе А. Крона.

Стоит отметить, что эта роль Луспекаева буквально поразила театральный Киев. Актер был настолько органичен в роли Бакланова, что произошло чудо - и критики, и зрители оказались одинаково восхищены его игрой. Дирекция театра после этого немедленно утвердила новому актеру высшую ставку.

«Голубая стрела»

Не прошла незамеченной эта роль Луспекаева и для кинематографистов. Режиссер киностудии имени А. Довженко Леонид Эстрин в 1958 году приступил к съемкам приключенческого фильма «Голубая стрела» и предложил Луспекаеву исполнить в нем роль начальника штаба. Луспекаев это предложение принял. Картина вышла на экраны страны в 1959 году и стала одним из фаворитов сезона - заняв 3-е место, она собрала 44,5 млн. зрителей. Однако, учитывая то, что роль Луспекаева в картине была не самой главной, зрителю он по-настоящему так и не запомнился.

БДТ

В 1959 году популярный актер Кирилл Лавров, работавший в Ленинградском БДТ, приехал к родным в Киев. Кирилл Юрьевич посетил театр Леси Украинки и обратил внимание на Петра Луспекаева: «Он произвел на меня огромное впечатление. Такое проникновение в суть характера своего героя, такое поразительно органичное существование на сцене мне редко приходилось видеть, хотя я знал многих прекрасных актеров». Лавров рассказал о талантливом актере Товстоногову. Таким образом вскоре Луспекаев оказался в БДТ.

В течение первых трех лет пребывания Луспекаева в БДТ он испытывал небывалый творческий подъем, выпуская по две новые роли в год. Самыми заметными среди них были: Галлен в «Не склонившие головы», Бонар в «Четвертом» (оба спектакля вышли в 1961 году), Нагульнов в «Поднятой целине» (1964).

Однако в 1962 году у Луспекаева обострилась болезнь ног, и на одной ступне образовалась серьезная рана, которая никак не зарубцовывалась. Он тогда репетировал Скалозуба в «Горе от ума», но из-за болезни был вынужден надолго лечь в больницу, и премьера прошла без него.

Талант литератора

В дни, когда болезнь наваливалась на Луспекаева и не давала сделать и шага, он лежал дома и сочинял рассказы. Об этом его увлечении не знал никто, кроме близких. Но однажды Луспекаев поведал свою тайну своему коллеге по театру и соседу по лестничной площадке Олегу Басилашвили.

Олег Валерианович вспоминает: «Однажды, когда я вошел к нему в комнату, он смущенно-торопливо спрятал под подушку какую-то тетрадку. Я понял, что лучше не спрашивать его ни о чем. Но как-то, очевидно желая вознаградить меня за понравившийся ему рассказ-показ или просто по-ребячьи похвастаться, что тоже было свойственно Паше, он предложил мне... прочесть его рассказ.

Надо сказать, я был тогда не очень высокого мнения об общей культуре и образовании Павла. Я знал, что война отняла у него детство, что его судьба была трудной. Это, а главным образом природный талант, объясняло и оправдывало Пашу, примиряло с тем, что он, как говорится, «не эрудит». Я не часто видел его с книгой. Поэтому, надо думать, мне не удалось скрыть изумления, выпучив глаза, я не столько спросил, сколько уже осудил: «А ты что, пишешь рассказы?»

Он виновато потупился: «Да так... писал... ты прочти».

Я прочел то, что он назвал рассказом. Потом еще что-то подобное. Не знаю, не могу определить, к какому жанру, виду литературы следует отнести прочитанное, но это было невероятно интересно и талантливо. Ясно было, что пером движет рука совершенно неопытного литератора, но точность увиденного, непривычность взгляда на жизнь, подлинная искренность, самобытность рассказов Луспекаева произвели на меня ошеломляющее впечатление. Паша, оказывается, умеет не только видеть изображать подсмотренное в людях, он очень по-своему, по-луспекаевски осмысляет жизнь...»

Кино. 60-е годы

Что касается отношений Луспекаева с кинематографом, то они продолжали складываться не самым лучшим для актера образом. Режиссеры считали Луспекаева чисто театральным актером, поэтому если и приглашали его на роль, то ограничивались либо ролями второго плана, либо эпизодами.

В начале 60-х он сыграл ряд таких ролей в фильмах: «Рожденные жить» (1960), «Балтийское небо» (1961), «Душа зовет» (1962), «Поезд милосердия» (1964), «Иду на грозу», «На одной планете» (оба – 1965).

Единственным исключением стала роль Степана в фильме Геннадия Полоки и Левана Шенгелия «Капроновые сети» (1963), в которой Луспекаев раскрылся во всю мощь своего таланта.

Правда, съемки в этой картине проходили для актера не слишком гладко. Вспоминает Геннадий Полока: «Соавторство наше с Левоном Шенгелия оказалось не очень жизнеспособным. Луспекаева утомляли наши бесконечные споры. Однажды во время очередной мучительной репетиции он пришел в ярость. Больше всего досталось от него мне, и без того пребывавшему уже в полном отчаянии. Когда через короткое время он остыл, стало ясно, что он раскаивается. После каждого прогона он обращался за поправками только ко мне, причем не отставал, пока не вытягивал из меня какое-нибудь замечание. Потом оттащил меня в сторону и стал страстно просить прощения. Но я был слишком уязвлен и не мог справиться со своим самолюбием. Просто прервать отношения с артистом, играющим главную роль, режиссер не может, поэтому и решил соблюдать вежливую дистанцию. Обычное обращение «Паша» превратилось в официальное «Павел Борисович». Для искреннего, непосредственного Луспекаева это было мучительно.

Так продолжалось полмесяца. И вот натурные съемки закончены, Луспекаев уезжает в Ленинград. Вся группа вышла из гостиницы проводить его. Тут были и Николай Афанасьевич Крючков, и Леонид Харитонов, и Шенгелия… Я тоже вышел из номера, но не спустился к машине как все, а помахал ему с открытой галереи четвертого этажа.

До вокзала нужно было проехать полтораста километров, времени оставалось в обрез, а Луспекаев никак не мог распрощаться с провожающими. Шофер непрерывно сигналил, и вдруг Луспекаев сорвался с места и на своих больных ногах помчался вверх по открытой лестнице ко мне на четвертый этаж. Подбежал, схватил мою руку, поцеловал, хрипло сказал: «Прости!» - и побежал обратно. У меня перехватило дыхание. Как я клял себя за то, что мучил его холодной вежливостью!»

К сожалению, этот стремительный подъем оказался одним из последних в жизни Луспекаева. Дело в том, что вскоре после окончания съемок его вновь положили в больницу, где ему были сделаны две операции: сначала на носоглотке, а затем на ногах – ампутация пальцев ног. Поэтому в фильме «Капроновые сети» роль Луспекаева озвучивал другой актер – Галлис.

В 1965 году П. Луспекаеву было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

В том же году он покинул труппу БДТ по целому ряду причин. Здесь была и возникшая внезапно напряженность в отношениях с Товстоноговым, и невозможность из-за хирургической операции отдавать все свои силы сцене. Единственным заработком Луспекаева отныне осталось кино и телевидение.

Через год на творческом счету актера появилась еще удачная роль, причем она вновь была связана с именем режиссера Г. Полоки. Речь идет о фильме «Республика ШКИД», в котором Луспекаеву досталась роль учителя физкультуры Косталмеда

Стоит отметить, что первоначально фильм вмещал в себя две серии, и Луспекаеву в нем отводилась одна из главных ролей. Его герой должен был пережить массу различных историй, среди которых была и тайная любовь к преподавательнице Эланлюм, трогательная дружба со шкидовцем Савушкой. Однако в самый разгар съемок у Луспекаева вновь обострилась болезнь, и его на долго уложили в больницу. В конце концов, врачи приняли решение ампутировать у него стопу. На съемки фильма Луспекаев уже не вернулся, а когда Полока предложил доснять несколько сцен с участием актера прямо у него на квартире, из этой затеи ничего не вышло – Луспекаев так и не смог встать с постели. Поэтому роль Косталмеда оказалась в фильме слишком короткой.

«Белое солнце пустыни»

Главной работой Луспекаева за всю его творческую карьеру стала роль, предложенная ему режиссером Владимиром Мотылем в июле 1968 года, - таможенник Павел Верещагин в «Белом солнце пустыни».

На момент съемок фильма Луспекаев пережил очередную тяжелую операцию - у него ампутировали вторую стопу. Однако, несмотря на это, он дал свое твердое согласие сниматься в фильме. Специально для этого ему были сконструированы специальные сапоги, которые помогли ему, хотя и не в полной мере, заглушить боль при хождении. Натурные съемки проходили в Дагестане (под Махачкалой) и в пустыне возле города Байрам-Али к Туркмении летом-осенью 1968 года и в начале 1969 года.


[ Изображение на стороннем сайте: eb4c0a064869.jpg ]


Стоит отметить, что роль Луспекаева первоначально была несколько короче и гибель Верещагина в конце фильма имела совсем другой оттенок - он погибал, так и не вступив в схватку с врагом. Однако по ходу съемок, когда режиссеру стало ясно, в какую былинную фигуру превращается Верещагин в исполнении Луспекаева, было решено изменить финал. Что из этого получилось, зритель прекрасно знает.

Последние дни жизни

Едва закончив съемки в этом фильме, Луспекаев тут же получил два новых предложения: режиссер Григорий Аронов пригласил его на роль майора НКВД в приключенческой картине «Зеленые цепочки», а Константин Воинов - на одну из главных ролей в музыкальной комедии «Чудный характер». Однако сняться Луспекаев успел только в первой картине. Во время подготовки ко второй Михаил Козаков уговорил его уйти в другую картину - «Вся королевская рать».

До ухода актера из жизни оставалось всего лишь несколько месяцев. И он это, видимо, прекрасно понимал. Вот что вспоминает по этому поводу А. Володин: «Однажды мы встретились с Луспекаевым в садике Ленинградского Дома кино. Решили посидеть на скамье в ожидании просмотра. Он сказал: «Ты думаешь, почему я так живу - выпиваю, шляюсь по ночам? Мне ведь жить недолго осталось».

Еще один эпизод, относящийся к последним месяцам жизни Луспекаева, рассказал Евгений Весник. Он касался своеобразного талисмана Луспекаева - его палки, на которую он опирался, когда выходил на улицу. Как считал Луспекаев, эта палка всегда должна была быть при нем. «Если я ее потеряю, то обязательно умру», - говорил он Веснику. И надо же было так случиться, что однажды они присели на лавочку и заговорились. В это время мимо проходила какая-то компания молодых людей, и кто-то из них незаметно стянул у Луспекаева его талисман. И через несколько месяцев после этого актер скончался.

Однако, прежде чем это произошло, Луспекаев успел пережить триумф, который обрушился на него после выхода на экраны страны фильма «Белое солнце пустыни». Это было в марте 1970 года.

Вспоминает Михаил Козаков: «В кинотеатре «Москва» начали демонстрировать картину «Белое солнце пустыни». Луспекаев купил три билета, и мы с ним и моей тогда двенадцатилетней дочерью пошли в кино. Была ранняя весна, он медленно шел по улице, опираясь на палку, в пальто с бобровым воротником, в широком белом кепи-аэродром - дань южным вкусам, и волновался, как мальчишка.

«Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют? Ну вот, ей понравится». «Успокойся, Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют». «Ну, правда, там не только стреляют», - улыбнулся он.

Фильм начался. Когда еще за кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца «Не везет мне в смерти, повезет в любви», он толкнул меня в бок и сказал: «Моя темочка, хороша?» Затем в щели ставен - крупный глаз Верещагина. Луспекаев: «Видал, какой у него глаз?» Вот что поразительно, он мог, имел право сказать «у него». В устах другого, это было бы безвкусицей, претензией. А в щели ставен действительно был огромный глаз таможенника Верещагина.

После фильма он рассказывал о съемках, хвалил Мотыля, подмигивал мне, когда прохожие улыбались, оборачиваясь на него: «Видал, видал, узнают!» А потом сказал: «Я, знаешь, доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, по законам жанра. Мол, вестерн и т. д. А я отказался. Играю я Верещагина, «колотушки» у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил...» И он засмеялся так весело и заразительно, что и мы с дочкой заржали на всю улицу...»

Было это в середине марта, когда Луспекаев жил в Москве и снимался в фильме «Вся королевская рать». К середине апреля он успел сняться в двух эпизодах и готовился к третьему, съемки которого были назначены на 18-е. Однако до них он не дожил…

17 апреля в час дня Луспекаев позвонил из гостиницы Минск» Козакову. Пожаловался, что ему скучно, что он ждет не дождется завтрашнего дня, когда возобновятся съемки. Сообщил также, что вчера к нему приезжали старые приятели из Еревана и они хорошо отметили их приезд. На этом разговор закончился. А буквально через час после него Луспекаев скончался. Врачи констатировали разрыв сердечной аорты.