Батальон бессмертных

Вот это сообщение я получила первым:

[b]А ВОТ ЭТО не о вашем Федосееве написано!!!???


Оборонительное сражение под Сталинградом приобретало все более напряженный характер. Противник, прорвавшийся к Волге на северной окраине, добивается успеха и на юге.
13 сентября 1942 г. немецкие войска вышли к Волге в районе балки Купоросной на стыке двух армий - 62-й и 64-й. 62-я армия (с 12 сентября 1942 г. ее командующим был назначен Василий Иванович Чуйков) оказалась отрезанной со всех сторон и прижата к Волге.
Под непрерывным огнем противника, разбитый и искалеченный бомбежками железнодорожный узел все же работал до 13 сентября. На другой день противник захватил вокзал, начались ожесточенные бои.
15 сентября передовой отряд 42-го Гвардейского полка 13-й Гвардейской дивизии в составе 1-го стрелкового батальона, роты автоматчиков и роты противотанковых ружей под командованием старшего лейтенанта 3. П. Червякова, получив приказ овладеть вокзалом, под ураганным огнем гитлеровцев переправился на правый берег р. Волги и завязал кровопролитные уличные бои. Первыми прорвались к вокзалу автоматчики Никитенко и Ажгарей, посланные в разведку.
Окружив и уничтожив мелкие группы гитлеровцев, засевших в здании вокзала, рота автоматчиков к вечеру 15 сентября овладела объектом.
В бою 3. П. Червяков был ранен, и командование батальоном принял на себя старший лейтенант Ф. Г. Федосеев.

[ПЕРЕПРАВА, ПЕРЕПРАВА,
БЕРЕГ ЛЕВЫЙ, БЕРЕГ ПРАВЫЙ,...

КОМУ ПАМЯТЬ,
КОМУ СЛАВА, КОМУ ЧЕРНАЯ ВОДА

На сайте Волгограда в разделе об истории города написано:
«Оборонительное сражение под Сталинградом приобретало все более напряженный характер. Противник, прорвавшийся к Волге на северной окраине, добивается успеха и на юге.
13 сентября 1942 г. немецкие войска вышли к Волге в районе балки Купоросной на стыке двух армий - 62-й и 64-й. 62-я армия (с 12 сентября 1942 г. ее командующим был назначен Василий Иванович Чуйков) оказалась отрезанной со всех сторон и прижата к Волге.
Фашисты поспешили оповестить мир о предстоящем падении Сталинграда. И оно определялось уже не днями, как это было раньше, а буквально часами. Враг вещал: "Еще одно небольшое усилие и защитники волжского города будут смяты и уничтожены.
Гитлеровцы хвастливо сообщали, что из столицы германского рейха отправился пассажирский экспресс Берлин -Царицын с артистами и подарками. Поезд должен подкатить к главному железнодорожному вокзалу Сталинграда и на площади дать грандиозный концерт и одарить "героев" битвы у берегов Волги.
Нам, не ведомо отправлялся ли экспресс в долгий путь, но до конечного пункта он не добрался. По одной весьма важной причине. В то время, когда немецкое радио насыщало эфир бодрыми сообщениями о блестящих победах на востоке, советское командование принимало меры по оказанию помощи защитникам героического города. В числе первых соединений, которые перебрасывались с левого на правый берег Волги, оказалась хорошо укомплектованная и вооруженная, закаленная в предыдущих сражениях 13-я гвардейская
дивизия под командованием Героя Советского Союза и Героя Республиканской Испании генерала Александра Ильича Родимцева.


Перед 13-й гвардейской стр. дивизией была поставлена задача переправить дивизию на правый берег Волги в ночь на 15 сентября.

Из воспоминаний командира дивизии Родимцева А.И. ()

Не теряя ни минуты, мы стали готовиться к переброске частей через Волгу. Условия, в которых дивизии предстояло выполнить эту задачу, были весьма тяжелыми. Многие бойцы и командиры не спали уже третьи сутки. А ведь им предстояло еще совершить двадцатикилометровый марш из района Средней Ахтубы к переправе. Затем должна была начаться переправа, осуществить которую под огнем противника было очень трудно.
К вечеру я приехал к месту переправы. Потемневшая и вспененная, билась у ног волжская вода. Стоя на берегу, я в бинокль рассматривал тяжело израненный, разрушенный и пылающий город. Слабый ветер медленно поднимал в небо багровые языки пламени и черные клубы дыма, которые, уносились ввысь, тянулись далеко над Волгой. Трудно было рассмотреть, что творится на том берегу. Лишь вырисовывались разбитые коробки зданий, заваленные обломками кирпича, бревнами и железом улицы да срезанные и закопченные верхушки деревьев.

Форсирование реки в дневных условиях стало невозможным. Нелегко было осуществить переправу и ночью. Великая русская река в этом районе достигает ширины более километра. И днем, и ночью над Волгой висели фашистские самолеты. И днем, и ночью противник вел артиллерийский и минометный обстрел. Казалось, каждый сантиметр волжской воды вспенивался от разрывов.
Врагу удалось почти вплотную подойти к району предполагаемой высадки нашей дивизии. Однако 62-я армия продолжала жить и бороться. Только что назначенный новый командующий генерал Чуйков, вспоминая этот день, шутя говорил, что будь у Паулюса в резерве хоть один батальон, он действительно вышел бы к Волге, захватив при этом центральную переправу.
Но у Паулюса не нашлось резервного батальона.
Это был критический момент, когда решалась судьба сражения, когда одна лишняя дробинка могла бы перетянуть чашу весов противника. Но этой дробинки у него не оказалось, а у Чуйкова она была.
Чуйков приказал перебросить с левого фланга один батальон тяжелых танков, а начальник штаба генерал-майор Н. И. Крылов из офицеров штаба армии и роты охраны сколотил две десантные группы и бросил их в бой, чтобы помешать врагу овладеть и командным пунктом армии, и центральной переправой.
Нам предстояло переправиться в центр города, в район речки Царицы (левая граница дивизии), пересекавшей город перпендикулярно по отношению к Волге. Здесь же, в центре, был расположен вокзал и несколько севернее — господствующая над городом высота — Мамаев курган (наша правая граница).
Один за другим прибывали полки из Средней Ахтубы в Красную слободу. Они проделывали двадцатикилометровый марш-бросок в таком же темпе, как и от Камышина до Средней Ахтубы. Я чувствовал, что ослаблять [29] этот темп нельзя. Он мобилизовывал силы, развивал ту психологическую инерцию, которая превращала сложную по своей структуре дивизию в единый организм, в нечто целое, где любой боец и командир чувствовал себя необходимейшей частью этого целого. А коли так, то каждый обязан делать то, что ему положено, иначе был бы утрачен смысл существования дивизии, а следовательно, и существования каждого в отдельности бойца и командира.
Эта ответственность всех за одного и одного за всех, которая начала прививаться еще на «отдыхе» в Камышине, проявилась с особой силой и на марше, и во время переправы, и в сталинградских боях.
К нам подъехал заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Ему было поручено переправить дивизию в Сталинград.
И вот мы стоим с ним на берегу Волги, у самого уреза воды, где плещется волна, поднятая винтами катеров, разрывами мин и снарядов.
— Дайте еще один день на подготовку, — прошу я Филиппа Ивановича.
Он отвечает:
— Не могу, Родимцев!
Голиков всматривается в противоположный берег и, видимо, по всполохам новых пожаров, грохоту разрывов и направлению ружейно-пулеметных трасс представляет, что там творится.
— Еще не все вооружены у меня, не хватает боеприпасов и даже нет разведданных, — пытаюсь я убедить заместителя командующего.
Но он в ответ спокойно спрашивает:
— Видишь тот берег, Родимцев?
— Вижу. Мне кажется, противник подошел к реке.
— Не кажется, а оно так и есть. Вот и принимай решение — и за себя, и за меня.
Голиков был прав. Не только через день, а даже через два часа могло быть поздно, а переправляться все равно бы пришлось, даже сквозь огонь.
— Не медли, начинай переправу, Родимцев, — торопит меня Голиков, не отрывая глаз от огненной кипящей реки.
Взглянув на струи трасс, стелившихся по скатам правого берега к реке, на всплеск воды от падающих снарядов и мин, я говорю Голикову: [30]
— Это не просто переправа, Филипп Иванович. Это настоящее форсирование широкой водной преграды под воздействием противника, причем без авиационного и артиллерийского прикрытия.
Мне от этого, конечно, не стало легче, но должны же мы были называть вещи своими именами.
— Не серчай, Александр Ильич, — в голосе Голикова послышались виноватые Нотки, — привычка! Все время мы говорили переправа да переправа, а сейчас ты прав — форсирование, притом в сложных условиях. Людей и в огонь, и в воду посылаем... Вон, видишь, все-таки угадал подлец!
В баржу, что стояла ниже нас шагов на сто по течению, попала вражеская мина. Послышались крики, что-то тяжелое плюхнулось в воду, и огромным факелом вспыхнула корма. Наверное, в бочки с горючим угодило.
— А чем я обеспечу переправу? — с горечью говорит Голиков. — Артиллерии понавезли всякой, вплоть до главного калибра. Но в кого стрелять? Где немец? Где передний край? В городе одна обескровленная дивизия полковника Сараева (10-я дивизия НКВД) да поредевшие отряды народного ополчения. Вот и вся шестьдесят вторая армия. Там только очаги сопротивления. Там стыки, да какие там к черту стыки — дыры между подразделениями по несколько сот метров. И Чуйкову их нечем латать.
Я молчал. Для меня только сейчас начала проясняться обстановка.
— Кто командир передового отряда? — спросил Голиков.
— Червяков.
— Скажи ему, чтобы, как переправится, обозначил ракетами передний край. Тогда дадим огонь. А сейчас немедля найди здесь на берегу командира второго дивизиона бронекатеров... У тебя есть на чем записать?
— Есть, — ответил я, доставая из полевой сумки записную книжку.
— Запиши, чтоб не забыть: старшему лейтенанту Соркину поручено перебросить твою дивизию на тот берег. Скажи ему, что начало переправы — два ноль-ноль. Об этом я сейчас передам Чуйкову. А теперь — действуй!
Голиков пожал мне руку и направился к блиндажу, где находились связисты. [31]
...Наконец, наступила минута, от которой мы начали отсчитывать сталинградское время.
— Передовой отряд готов к выступлению! — доложил мне Червяков.
Он в каске, плаще, на груди автомат. Рядом с ним — Соркин. Вслед за Червяковым он также доложил:
— Отряд бронекатеров готов к переправе! За их спинами застыл батальон.
Проходим перед строем молча. В тишине не слышно даже дыхания людей. А может, его заглушает шорох наших шагов по песку.
Все, что нужно было сказать, давно сказано политработниками и командирами всех степеней. Каждый боец знает, что с этой вот самой минуты для него только один путь — вперед, до полной победы или до тех пор, пока бьется в его груди сердце.
При трепетном отблеске пожарищ на том берегу я всматриваюсь в лица бойцов. Одних я помню по боям в Голосеевском лесу под Киевом, другие запомнились в дни окружения под Конотопом, по разгрому щигровско-тимской группировки врага, третьи встречались во время отхода из-под Харькова. Новичков, что пришли в дивизию под Камышином, намного больше.
Все бойцы и командиры в плащ-палатках и касках кажутся похожими друг на друга, потому в полумраке я еле различаю старшего лейтенанта Ф. Г. Федосеева, заместителя Червякова, командиров стрелковых рот Дрогана, Колеганова, Кравцова и других.
После бронебойщиков Бурлакова со своими длинными, как музейные пищали, ружьями ПТР стояли батарейцы 45-миллиметровых противотанковых орудий. И ружья «пэтээр», и «сорокапятки» — это единственные боевые средства Червякова для борьбы с танками. Да разве еще противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью. Немного!
Я вспоминаю приказ Голикова обозначить передний край и говорю об этом Червякову.
— Посигналим красными ракетами, — отвечает он. Все. Пора. Я жму Червякову и Соркину руки и желаю удачи. Откозыряв, они расходятся: один — к голове колонны, другой — куда-то вниз, в темноту, к своим бронекатерам.
Вскоре послышалась команда: [32]
— На посадку — марш!
Я взглянул на светящийся циферблат часов. Было два часа ночи.
Горящая баржа мешала посадке. На том берегу что-то заметили, от разрывов мин и снарядов вокруг катеров закипела вода. Катера отошли немного ниже, в тень. Туда потянулись и колонны отряда.
Первый катер, который, как мне сказали, повел сам Соркин, отчалил все-таки, окольцованный водяными столбами, а на стрежне к нему, как к намагниченному, потянулись с берега трассы ружейно-пулеметного огня. По спине невольно пробежал холодок.
— Тяжело ребятам, — проговорил Елин.
— Очень, — согласился я. — Хуже нет, когда по тебе бьют, а ты бездействуешь.
— Эх, огнем подбодрить бы их отсюда, — вздохнул комполка Елин.
Я вспомнил слова Голикова и сказал:
— Там все перемешалось сейчас: где свои, где чужие — не разберешь. Как слоеный пирог.
При свете вражеских ракет было видно, что катера вот-вот подойдут к берегу. Вдруг в небе взвилась красная ракета и сразу же послышался, как громкий скрежет, треск наших автоматов.
— Огневая завеса, — произнес я почему-то шепотом. Елин все же расслышал, сказал:
— Наверно, люди выбрасываются на берег, не дожидаясь причала катеров, обеспечивают высадку...
По звукам боя мы стараемся определить, что происходит на том берегу. Вот в сплошной треск автоматов ворвались залпы из винтовок, отдельные хлопки гранат. А вот на флангах, кажется, заговорили пулеметы.
Бой разгорается. В него включается все больше и больше огневых средств. Под кромкой берега замелькали длинные огненные языки. Это открыла огонь минометная рота лейтенанта Деркача.
Наконец, мы услышали то, чего боялись: редкие хлесткие выстрелы противотанковых ружей. Неужто танки? А орудия или еще на катерах, или бездействуют, завязнув в прибрежном песке. Но вот прозвучал первый резкий выстрел из противотанкового орудия, за ним — второй. Молодцы! Вероятно, пушки вынесли на руках.
По вспышкам выстрелов и разрывов уже обрисовываются [33] контуры плацдарма, захваченного бойцами Червякова. Красными ракетами он обозначил свои фланги и передний край, дав возможность левобережной артиллерии поддерживать действия передового отряда и дальнейшую переправу.
Но почему-то вместо того, чтобы расширять плацдарм и дожидаться переправы второго батальона, передовой отряд начал углубляться в оборону противника.
— Куда он зарывается? Как он обеспечит фланги? — вырвалось у меня.
Я знал Червякова храбрым командиром, но не думал, что он так опрометчиво полезет вперед.
* * *
Вслед за передовым отрядом Червякова на баржи, плоты, катера и лодки стали садиться остальные батальоны елинского полка. К переправе готовился полк Панихина.
А к берегу Волги всю ночь беспрерывно прибывали подводы и автомашины с различным грузом. Бойцы тут же разбирали хлеб, сухари, консервные банки, пачки концентратов, ящики с патронами, гранаты, бутылки с горючей жидкостью, махорку и сахар и по прогибающимся трапам с берега переходили на переправочные средства.

Боевой путь 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

Горящий Сталинградский вокзал. Сентябрь 1942 года.

Вот список литературы, о боевом пути 13-й гвардейской дивизии. Во многих книгах упоминается 1-й батальон 42 гв. стрелкового полка и бои за железнодорожный вокзал.

1. Абызов Г.А. Генерал Родимцев. М. Воениздат, 1978,1981.
2. Афанасьев И.Ф. Дом солдатской славы. М. Изд. ДОСААФ,1970.
3. Бакланов Г.В. Ветер военных лет. - М. Воениздат, 1977
4. Гроссман В. Сталинградская битва. - М.Воениздат,1943
5. Дроботов В.А. Батальон бессмертных. Т.1 стр.343, Волгоград, 1993
6. Жадов А.С. Четыре года войны. - М. Воениздат, 1978.
7. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т 2 М.АОН, 1985.
8. Исаков И.И. Командиры мужают в боях. - М. Воениздат, 1968.
9. Иленко Ф.Е. В атакуущей цепи. - Харьков, 1987.
10. Коцаренко В.К. На огненном берегу. - Волгоград, 1987.
11. Крылов Н.И. Сталинградский рубеж. - М.Воениздат, 1984.
12. Матюхин Ю.П. Неодолимые. - Современник, 1985.
13. Матюхина Н.А. Мой отец генерал Родимцев. - М. Наука, 1995.
14. Наумов Н. Огненными верстами. - М. Воениздат, 1986.
15. Орлянкин В.И. А до Волги четыре шага.. - Киев, 1982.
16. Родимцев А.И. Твои, Родина, сыновья , - Киев, 1962
17. Родимцев А.И. Люди легендарного подвига. - М. ДОСААФ, 1962.
18. Родимцев А.И. Машенька из Мышеловки - М.Детская литература, !(:;.
19. Родимцев А.И. На берегах Мансанареса и Волги. - Петрозаводск, 1966.
20. Родимцев А.И. Твои, Отечество,сыны. - Киев,Политиздат,1974, 1982.
21. Родимцев А.И. Гвардейцы стоят насмерть. - М. ДОСААФ, 1969.
22. Родимцев А.И. Встаньте, живые! - М. Детская литература, 1971.
23. Родимцев А.И. Под небом Испании. - М. Советская Россия. 1974.
24. Савельев Л.И. Дом сержанта Павлова. - М. Воениздат, 1988.
25. Самчук И.А. 13 Гвардейская (Боевой путь дивизии). М. Воениздат, 1971.
26. Самчук И.А. Гвардейская Полтавская. - М. Воениздат, 1965.
27. Самчук И.А. Котел под Томаровкой . - М. Воениздат, 1967.
28. Самчук И.А. От Волги до Эльбы и Праги. - М. Воениздат, 1970.
29. Серых С.П. Бессмертный батальон. - М. Воениздат, 1988..
30. Скачко П.Г. Атакуют десантники. - М. Воениздат 1975
31. Чуйков В.И. На последнем рубеже. - М. Воениздат 1976.
32. Чуйков В.И. От Сталинграда до Берлина. - М. 1980.
33. Чуйков В.И. Сражение века. - Советская Россия, 1975.
34. Чуйков В.И. 180 дней в огне сражений. = М. ДОСААФ, 1962.
35. Сталинградский дневник 1941 - 1943. - Волгоград, 1968.
36. Шафаренко П.М. На разных направлениях.- М. Воениздат, 1978.
37. Эхо отцовских дорог, книга памяти. - Центр "Школьная книга", М. 2005.