⮉

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

VGD.ru

РЕГИСТРАЦИЯ

Войти

Поиск

Раздел Дневники участников » Дневники участников » Дневник Gelena » КВВМКУ

Вниз ⇊

Мир творчества каспийцев

Преподавателей, выпускников, служащих Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

← Назад Вперед →

Страницы: ← Назад 1 2 3 4 5 ... 19 20 21 22 23 * 24 25 Вперед →
Модератор: Gelena

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 4 апреля 20:53

Капитан 3-го ранга Лукашов Владимир Яковлевич – в центре. Автор сих записок – второй справа от Лукашова, улыбающийся парнишка (с ленточками)

Вот рассказ самого Владимира Яковлевича

Я родился 20 декабря 1920-го года. Место рождения – БССР, Витебская губерния, Рассонский район, Полоцкий округ, дер. Лисицино.
С 9-го ноября 1939-го года по май 1945-го года я служил вначале рядовым матросом, затем старшим матросом. К маю 1945-го года я закончил 6-ти месячные курсы младших лейтенантов, что размещались в Феодосии, и стал младшим лейтенантом.
Отец мой был штабс-капитаном царской армии. Революцию он принял, стал работать на Советскую власть, работал хорошо, старательно, поэтому его оставили в живых тогда, когда началась охота за царскими офицерами. К этому времени он был уже проверенным Председателем Лисицинского Поселкового Совета. У отца был каллиграфический почерк. Отец умер в Москве в январе 1933 года.
Мать – из крестьян, польского рода. Умерла в Москве в 1960-м году, тоже в январе.
В 1929-м году всей семьёй мы выехали в Москву. И поселились у брата матери. Он занимал тогда в Москве ответственную хозяйственную должность
В Москве я пошёл во 2-ой класс. В 1934-м году закончил уже 6 классов.
А в 1935-1937-м годах, то есть 3 года, я учился в ФЗУ на слесаря-механика. Мавзолей Ленина тогда был ещё деревянным. В 1937-м году мне было 17 лет. Парнем я был спортивным. Сначала я занимался боксом. Пожалуй, что почти с год. Дошёл до сборной команды Москвы. Но когда более сильный парень побил меня, то это мне не понравилось, и я ушёл из бокса. Начал заниматься прыжками в воду с вышки. Потом от прыжков с вышки тоже отошёл. Неинтересно мне стало. Параллельно с прыжками с вышки я начал заниматься плаванием. Любил плавать баттерфляем и на боку. На открытии ВДНХ в 1936-м году на соревнованиях по плаванию на боку я занял второе место в Москве. Приз даже мне дали – бритвенный прибор.
Потом я начал заниматься академической греблей. Мне это стало более интересным. Берега, виды, люди…
После ФЗУ я хотел поступить работать слесарем на один военный завод, но меня туда не взяли.

За что не взяли? За то, что я как то среди ребят сказал, что это Сталин убил Ленина. Оказывается, один мой друг был осведомителем. Конечно, тогда-то я не знал этого. Случайно узнал много позже о том, что он меня предал.
Хотел устроиться в Аэрофлот – хотел летать на самолётах. Но туда не взяли по медицинским показаниям – мой вестибулярный аппарат оказался плохим.
Поэтому вначале устроился работать слесарем-механиком на завод «Редуктор». Там хорошо платили, но было далеко ездить. Плюнул я через некоторое время на высокую зарплату и перешёл работать на завод поближе. Хотя там зарплата была поменьше. Это был автозавод ЗИС.
Устроился работать также по специальности – слесарем-механиком. Как мне потом говорили, я выделялся среди подобных мне рабочих своим умом и высоким качеством работы.
Продолжал в эти годы заниматься академической греблей.
И тут начался набор на так называемые Барановские курсы спасателей на водах – ОСВОД. Курсы были 3-х месячные.

А когда это было, в каком году? В 1938-м году это было. Подумал-подумал и пошёл на эти курсы. Учили спасению на водах, плавать любым стилем, освобождаться от захватов, нырять на дальность в 25 метров, быть под водой до одной минуты 30-ти секунд.
Закончил эти курсы, хотел работать спасателем на водах. Но увольнения с заводов по собственной воле в то время были запрещены. Тогда я стал регулярно опаздывать на работу. Аккуратно так, раз в неделю, не больше. Руководству это надоело – и меня уволили.
После увольнения с завода я работал Заместителем начальника спасательной станции на одном из пляжей в Серебряном бору, что размещался тогда рядом с Москвой.
По академической гребле попал в сборную команду Общества водников. Ходили мы тогда на восьмёрках. Были у нас победы, хорошие призы. Нам - всем гребцам - присвоили звание Мастер спорта. Запоминающейся и тяжёлой была победа в гонке на 50 км.

О семье что-нибудь расскажите… Нас-детей в семье было 4 брата. Был один случай ещё тогда, когда я только-только пошёл в первый класс. Этот случай ярко запомнился мне. Как-то пошли мы в магазин за селёдкой – мать и нас четверо братьев. Тогда давали по селёдке на руки. Мы все вместе могли купить 5 селёдок сразу. Попалась одна старуха нам навстречу. Посмотрела на нас, на мать, остановила её и сказала ей: - Послушай, что я тебе скажу. Ты – несчастная мать. Твой муж скоро помрёт. Вот этот – и показала на моего брата – заболеет, но выздоровеет. Вот этот – и показала на меня - доживёт до 80 лет. Жизнь у него будет тяжёлая, будет дважды женат, пятеро детей. А этих двоих – и она показала на других двух моих братьев – ты вскорости похоронишь в один день! – Так всё и было. Один из братьев заболел скарлатиной. Двое других заразились от него. А я был здоровым пацаном - не заболел. Тот, что заболел первым – выздоровел. А те двое моих братьев, что заразились от него – умерли в один день. И в один день их похоронили. Через 4 года отец умер. И вот мне уже 76 лет, дважды женат, пятеро детей. До 80 лет доживу точно. Вот и не верь после этого гадалкам!

(Прожил он 86 лет. Умер в 2006-м году от рака простаты. Сгорел в 3 месяца-я).

И тут объявляют набор желающих служить на флоте. Это был так называемый комсомольский набор.

В каком году это было? Это было весной 1939-го года. Я подал Заявление в свой Райком комсомола. Тогда брали на Флот всех желающих. Медицинскую Комиссию проходили в здании, расположенном на площади Ногина. 10-го ноября меня пригласили в районный Военкомат, где собрали всех нас - добровольцев, посадили в воинский эшелон и поехали мы в Ленинград. 11-го ноября мы были уже в Ленинграде. С Московского вокзала пешком пошли через весь город и через известный Поцелуев мост во Флотский полуэкипаж.
А 14-го ноября нас на буксире перевезли в Кронштадт. Была там тогда такая Электромеханическая школа. И начали нас там учить электромеханике. Гоняли нас и в хвост и в гриву. Учился я в этой школе 8 месяцев - с ноября 1939-го года до июля 1940 года.
А осенью 1940-го года началась Финская кампания. Из нас – курсантов той школы - создали Батальон морской пехоты. Так я нежданно-негаданно стал морским пехотинцем. Мы охраняли штаб базы, склады с оружием и боеприпасами, патрулировали улицы, зимой сидели в засадах на льду Финского залива. Мёрзли тогда здорово. Были же в ботиночках, шинельках без подкладки…
Шло время. Бои шли уже под Выборгом. Командование решило послать туда и наш Батальон морской пехоты. А бои там были кровопролитные. Мы бы там все полегли. Это точно. Но дело спас наш Военно-морской министр Николай Герасимович Кузнецов. Это было делом такого случая.
Мы уже на лыжах идём мимо Штаба базы, как вдруг оттуда выходит Кузнецов. Увидел нас, как мы идём на лыжах, кто как, половина ходить не умеет, останавливает строй и спрашивает командира Батальона, куда это он свой Батальон ведёт? Комбат ему докладывает, так мол и так, имею приказание пройти с Батальоном к Выборгу, помочь нашим войскам. - Кузнецов удивляется и говорит: - Какой это дурик (так и сказал – дурик!) посылает вас в эту мясорубку? - Комбат отвечает ему: – Этот Приказ получен нами из Москвы. - Кузнецов, конечно, смутился, и говорит примерно так: - Этот Приказ я, конечно, отменить не могу, но то, что вы не умеете ходить на лыжах, я вижу. Командир Батальона! – Есть, товарищ Комиссар! –Даю вам неделю срока. Научите матросов ходить на лыжах так, как следует, как положено ходить лыжникам. А уж потом пойдёте на помощь нашим войскам! - А это было уже то ли в конце февраля, то ли в начале марта1940-го года, потому что пока мы учились ходить как следует на лыжах – комбат гонял нас каждый день по 3 по 4 часа – тут война и закончилась. Так Кузнецов спас наш батальон от истребления.
Надо полагать, он знал, что идут переговоры о замирении СССР с Финляндией, и он не хотел, чтобы уже хорошо подготовленные моряки сгинули в лесах под Выборгом.
А в конце марта 1940-го года нас – выпускников электромеханической школы, а теперь Батальон морской пехоты - распределили по кораблям и отправили на них в Таллинн – устанавливать там Советскую власть!
Встали мы к пирсу в Минной гавани. А там толпами снуют солдаты, стоят наши грузовики, ходят офицеры. Заняли мы здание эстонского флотского экипажа. Кто-то на ратуше поднял Красный флаг. Всё, в Эстонии была установлена Советская власть. Пробыли мы там в Таллинне около месяца. В основном выполняли разные охранные функции, помогали ремонтировать пирсы, осуществляли погрузку-разгрузку кораблей. Потом нас вернули снова на тех же кораблях в Кронштадт.

А что Вы делали в Кронштадте? Там меня назначили мотористом-дизелистом на тральщик – на БТЩ. Был такой. Стоял он в Ломоносове. Командиром тральщика, как сейчас помню, был Михаил Орлов. Таких БТЩ было там 12 единиц. Они тралили мины в Балтийском заливе, что поставили финны. Попадались там мины 1914 года и даже мины 1908-го года.
Осенью 1940 года состоялись флотские учения. Как-то так получилось, что нас таранила подводная лодка. Я-то был внизу, в машинном отделении, и не видел, что там и как получилось.

Как это было… А было это так. Мы тралили ФВК около Либавы и уже подходили к входному бую, как нам в борт врезалась подводная лодка. Куда смотрели оба командира? Хрен их знает…
Удар пришёлся в борт второго машинного отделения. Я был подвахтенным, спал на рундуке в носовом кубрике, что был на правом борту. От удара я свалился на палубу. Со мной был ещё один подвахтенный матрос. Корабль стал быстро крениться. Мы бросились на выход. А дверь, что вела из кубрика на верхнюю палубу, заклинило. Помню, что фамилия у матроса была Грач. Он был очень здоровый мужик. Только благодаря его громадной силе мы кое-как вдвоём открыли дверь и выскочили на палубу.
А палуба уже накренилась чуть ли не под 45 градусов. Скатились оба в воду. А матрос тот - Грач - плавать не умел, молча утонул. Я даже не заметил, как он утонул, так как выплывал сам. Экипаж в это время боролся за живучесть корабля. Кое-как я влез на борт. Стал помогать заделывать пробоину. Корабль лежит на боку - носом кверху. Держится на плаву. Нас взяли на буксир, отбуксировали в Либавскую базу и утром затащили в Либавский док. Ремонтировались мы там долго - с осени 1940-го года по май 1941-го года.
Нарком Кузнецов весной 1941-го года отдал Приказ – всем кораблям вернуться в свои базы. Вышли мы из Либавы за месяц до начала войны – в конце мая. Нам приказали встать у причала, расположенного напротив училища им. Фрунзе, здесь - в Ленинграде. Там мы и встали. Какое-то время стояли там…
Моя тётка, сестра отца, жила тогда недалеко от площади Труда. Как-то был я в увольнении и ночевал у неё. Встаю утром, а она мне и говорит: - Володя, посмотри-ка сюда. – Подхожу к окну и вижу, что все военные в противогазах, бегают по улице туда-сюда… Я сразу понял – Это война! – И бегом побежал на свой корабль. А в 12 часов дня выступил Молотов. Объявил о войне. Так началась для меня Великая Отечественная война!

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 4 апреля 21:09

Мир творчества каспийцев-кировцев

Проект "История КВВМКУ в лицах..."

ПАНТЕЛЕЕВ ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ

Родился 5 декабря.1939 г.
1957-1960 - ВВМУПП им. Ленинского Комсомола, Ленинград.
1960-1962 - КВВМУ им. С.М. Кирова, Баку, специальность - штурман-инженер.
1962-1970 - Ком БЧ-1 ПЛК (1962-1963, КСФ), СКР (1963-1967, ДКБФ), ЭМ (1967-1970, КЧФ).
1970-1991 - ВМА (1970-1972 - Слушатель, 1972-1976 - Нач-к лаборатории, 1976-1980 - Преподаватель, 1980-1984 - Старший преподаватель, 1984-1991 - Заместитель Нач-ка кафедры "Космических средств ВМФ" Факультета вооружения.
1992-2006 - ГНИНГИ (1992-2003 - СНС, 2003-2006 - ВНС).
2009-2013 - РИРВ (Главный специалист).
Капитан 1 ранга (1983 год) в отставке.
Кандидат военных наук (1983 год).
Доцент (1984 год).

ВОСПОМИНАНИЯ. МЕМУАРЫ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

И чем вы занимались с началом ВОВ? День и ночь мы занимались тралением мин. Их ставили уже немцы - вначале с самолётов, а затем и с катеров. По всему Финскому заливу.
Как-то тралили ФВК около о-ва Гогланд. И мой БТЩ намотал на свой винт металлический трос, на которых ставят мины. Но мины на том тросу уже почему-то не было. Я вызвался снять трос с винта. Нырял, пилил трос ножовкой по металлу, разматывал, освобождал винт. Все руки довёл до крови, но винт освободил. За это меня наградили Орденом Красной звезды. Это был первый мой боевой орден.
Как-то подорвался на мине Турбоэлектроход «Вячеслав Молотов». Сильно накренился, медленно погружался. Народ прыгал с него в воду, плавал в воде. Так мы своей 4-х вёсельной шлюпкой спасали с него людей. Брали на борт шлюпки не больше 5-6 человек. Больше она не вмещала. Пароход тонул долго, поэтому мы успели спасти всех плававших в воде. Вымотались тогда мы здорово.
А 15 августа 1941-го года мы уже сами подорвались на немецкой мине. Где-то на полдороге между Кронштадтом и Таллинном. Я успел выскочить из левой машины на палубу. А корабль уже лежит на боку. Не удержался на палубе, скатился в воду. Море было 3-4 балла. Плавали мы почти 3 часа. Было нас трое тогда. Я, капитан - доктор и старшина.

А где же остальные были? А корабль быстро перевернулся и экипаж остался в нём. И все погибли. И мы уже думали, что всё – и нам троим конец, хана, так как никаких кораблей рядом не было, а до берега плыть было очень далеко. Но часа через 3 нас заметили с двух катеров-охотников, которые шли в Таллинн. Они везли боеприпасы в Таллинн. Они нас чуть живых, продрогших и едва не околевших, и подобрали.
Держались мы кто за что. Я держался за какой-то буёк. Наш БТЩ, подорвавшийся на мине, был уже седьмым БТЩ, погибшим по счёту. А всего вначале было 12 БТЩ.
В Таллинне нас троих, спасшихся с БТЩ, вначале положили в госпиталь. Там мы несколько дней, думаю, что дня 3, приходили в себя. Подлечились, отоспались. А немцы уже подходят к Таллинну. Нас срочно выписали, зачислили в Батальон морской пехоты, а Батальон тут же послали в окопы, что были выкопаны на окраине города.
Атака немцев. Я успел сделать только 1 выстрел в сторону немцев, как получил пулю в шею. Пуля пробила каску, крутанулась по ней и вошла в шею. А два осколка от каски до сих пор сидят во мне. Вот как каски тогда хреново делали! Тот капитан-медик, и старшина-моряк, что спаслись вместе со мной, оба в том бою погибли. Из экипажа БТЩ в живых на тот момент остался я один!
Дальше девушка - санитарка – полуторка – Таллинн - медсанбат. Там нас - всех раненых - перевязали и тут же погрузили на транспорт, и сразу же отправили в Ленинград.
Шлёпаем потихоньку. Появились немецкие самолёты. Начали бомбить. Одна бомба разорвалась рядом с нашим бортом. Транспорт получил пробоину, начал крениться. Но пробоина оказалась небольшой. Экипаж её смог заделать. Однако своим ходом транспорт идти уже не мог. Взял наш транспорт «за ноздрю» какой-то эсминец и притащил нас в Ленинград.
Там нас подлечили в Военно-морском госпитале и после лечения расписали кого куда. Меня определили, как бывшего морпеха, в 7-ю бригаду морской пехоты, что замыкалась на СМЕРШ. Нашим предназначением было ловить в Ленинграде шпионов, диверсантов, а также ракетчиков. Их всех было в городе довольно порядочно.

А когда по времени это было? Это было уже в сентябре 1941-го года.
Сидели мы одно время в окопах в конце Московского проспекта. Тогда там дотов ещё не было – пустое поле было перед нами, для немецких танков лафа была бы, прорвись они туда.
Сидя в окопах разговаривали мы друг с другом обо всём. Я как-то высказал своим товарищам по окопу удивление тем, что латыши на заводе в Либаве все ходят чистенькие, в рубашках и при галстуках, а наши работяги ходят грязные и в рваных комбинезонах.
Кто-то из слушателей меня заложил. Тогда это было сильно развито. Меня позвали в Особый отдел – и начали песочить! Но чекист оказался умный. Разглядел во мне хорошего верного служаку и оставил служить у себя – в Органах!

Чем же Вы в Органах занимались? Я конкретно в Органах охранял смертников. Был такой случай. Один из них отдал мне валенки, бери, мол, друг, всё равно, мол, наутро меня расстреляют. Так мне чуть не дали 10 лет лагерей за это. Хорошо, что смертник сказал, что это он сам мне предложил, чего мол ты в ботиночках зимой ходишь, на - возьми - мои ещё крепкие валенки. А ведь мог сказать, что, мол, это я снял с него валенки, и тогда загремел бы я в лагеря на 10 лет. Но он так не сказал. Порядочный мужик был. И моему делу ход не дали.
Мы стояли одно время в Металлострое, под Тосно.

А там-то что вы делали? Выполняли там тоже разные поручения. Ловили дезертиров, ракетчиков, диверсантов. Следили, чтобы в городе в окнах ночью света не было. Если кто-то зажигал свет, когда налетали немецкие самолёты, то мы просто расстреливали эти окна.
Иногда посылали в охрану при расстреле дезертиров.

Интересно, а как это было? А вот как это было. Стоит рота. Перед ней стоит дезертир. Дезертир уже выкопал себе ямку - будущую свою могилу. Командир роты зачитывает расстрельный Приказ. Сзади подходит мичман и по команде «Приговор привести в исполнение немедленно!» стреляет из пистолета дезертиру в затылок. Вдвоём с командиром роты они направляют его падение прямо в могилу. Тут же его закапывают и землю разравнивают, чтобы не видно было бугорка. Зарастёт всё травой и никто никогда не узнает, что где-то тут захоронен человек. А его родным сообщали, что он пропал без вести… И сколько таких дезертиров было – не сосчитать?!
Когда налетали немецкие самолёты на город, то десятки, а иногда даже и сотни ракет указывали им цели. Вот сколько было ракетчиков и предателей в городе!
Ещё возили арестованных до Крестов. Ещё мы охраняли важных офицеров, перевозили секретную почту и делали прочее-разное, что прикажут. Выполняли другие многочисленные и разнообразные поручения.
Начальником Особого отдела Ленинграда тогда был Куроедов. Не его ли сын сейчас Главнокомандующий ВМФ? Надо бы узнать? Интересно ведь узнать, кто он, откуда взялся такой, кто его отец…

(Посмотрел я в Интернете биографию Адмирала флота Владимира Ивановича Куроедова. Из биографии не видно, что он был сын того, Ленинградского, Куроедова. Он просто однофамилец…).

Как-то побывал во время войны в Ленинграде Маршал Ворошилов. Сказал, что уж больно много Особистов в городе сидит. Сказал, что, мол, нечего им тут жопы отсиживать, пусть идут на фронт и воюют. Там, мол, воевать некому. И отправил большинство особистов в Сенявинские болота. Там они все и полегли. Я спасся только тем, что меня как раз в то время приставили охранять этого самого Куроедова. И я был у него в охране.
Кормили всех плохо. Отощал. Как-то после уже Нового 1942-го года простыл - заболел – высокая температура – бред! Отвезли в госпиталь. Но теперь уже в госпиталь Военно-медицинской Академии. А в это время Академию начали эвакуировать в город Киров. И меня туда же вывезли. Вместе с Академией. Наверное думали, что здесь я помру, такой я был тощий и болезненный.
Лежал в Кирове 2,5 месяца. Там меня подкормили, подлечили и выписали.

И куда выписали? - В Ярославль. Там был, оказывается, в то время флотский экипаж. В экипаже со мной разобрались, рассказал я им, кто я такой и откуда у них появился, и отправили они меня в Астрахань, во флотскую часть.
В Астрахани меня сначала поставили на охрану семей офицерского состава, вывезенных из Севастополя. Боялись, что местные их начнут вырезать. Месяца полтора была охрана у них. А когда убедились, что никому они не нужны, и никто их вырезать не собирается, то охрану с них сняли.
К этому времени Начальник тыла как – то познакомился со мной. Видно я ему понравился, потому что он назначил меня Старшиной его катера. Это было уже в конце лета 1942-го года. Месяца 2-3 я служил Старшиной на его катере. Развозил всякую всячину по разным местам.
Потом, когда Органы ознакомились с моей работой, то у Начальника тыла они меня забрали и назначили мотористом-дизелистом несамоходной баржи. Её таскали на буксире. Ходили мы с разными грузами в разные места Волги и Каспия, в том числе и в Сталинград. Возили туда оружие, боеприпасы, обмундирование, продукты, бензин, водку. Нагружать можно было до 500 тонн. Иногда нас бомбили немецкие самолёты. В основном обходилось без потерь. Экипаж был 6 человек. 2 человека были военные: старшина баржи и я. Остальные были гражданские, бывшие рыбаки.

А что вы возили на той барже по Каспию? Возили всякую всячину.

А куда возили? Возили в Баку, в Каспийск, в Красноводск и в другие пункты. В том числе и в Иранские порты.
Однажды по выходе из Баку нас обстрелял немецкий самолёт. Никого не убило, но пожар был. Пожар потушили. На буксире нас перетащили в Баку, поставили в ремонт.
Поступило тут нам со старшиной приказание – баржу оставить и отправиться в подчинение к командиру Батальона морской пехоты, который там в это время в Баку формировался.
Наш Батальон пешком по горным перевалам отправили под Новороссийск в подкрепление тамошнему Батальону морской пехоты. Но мы в тот знаменитый морской десант, о котором пишет Брежнев, не попали. Пришли туда позже описываемых у Брежнева событий.

А о Брежневе вы что-нибудь слышали в то время? О Брежневе в то время мы ничего не слышали, мы тогда совсем не знали кто он такой. По дороге в Новороссийск мы гнали немцев с гор. Тоннели все, где шла железная дорога, были до нас ещё взорваны. Приходилось обходить их по горам. С сидорами, с оружием – тяжело было лазить по горам. В конце концов, мы вышли к Новороссийску, а немцы из Новороссийска уже «убежали» в Керчь. Пошли мы тогда атакой на Керчь. Повоевали немного в Керчи.
Был однажды такой случай. Присели мы раз в только что отбитом у немцев блиндаже втроём, консервами решили перекусить, вдруг в блиндаж влетает русская граната, и крутится посреди блиндажа. Не успели мы среагировать – взрыв! Тому, что сидел слева от меня, - перебило обе ноги. Тому, кто сидел справа от меня, – распороло живот. А мне – ни одного осколка. Повезло! Опять дело случая!
Это вторая волна атаки шла. Не разобрались наши, кинули гранату в своих. Мы были первой волной атаки…
Когда узнали, что я понимаю кое что в дизелях, то в Темрюке меня оставили на Узле связи, там был неисправный дизелёк. Я его в течении нескольких дней исправил, запустил, наладил нормальную его работу.
После этого меня назначили в команду обеспечения ВЧ связи Керчь - Новороссийск. Лазил по столбам, прокладывал провода, налаживал ВЧ связь. Ходил везде, как архаровец. И никто нигде ни разу не проверил мои документы. Во, какие тогда порядки были! Раздолье для шпионов, разведчиков и диверсантов…

И до каких пор вы занимались той связью? Так я чинил связь до конца октября 1944-го года.
А в тот октябрь я случайно оказался на Узле связи в тот момент, когда радисты принимали сообщение о наборе желающих на курсы младших офицеров. Но туда брали только мичманов и главстаршин, а я к тому времени был всего лишь старший матрос. Так что курсы эти мне точно не светили. На всякий случай я подошёл к Начальнику узла связи с вопросом, а как бы мне поступить на эти курсы? А он и говорит: - А вот отвези этот Пакет Начальнику Отдела кадров в Новороссийск. Именно он набирает кадры на эти курсы. Попроси его, может быть он возьмёт тебя в порядке исключения на эти курсы.
Помчался я с пакетом в Новороссийск. Нашёл того Начальника Отдела кадров, который осуществляет набор на курсы младших лейтенантов. Им оказался майор Карапетян, армянин по национальности. Он оказался хорошим человеком. Выслушал мою просьбу, расспросил меня о том, где я служил, как служил, самолично отпечатал на машинке распоряжение, подписал его, поставил на нём печать, отдал мне его в руки и отправил на эти курсы в Феодосию.
Оказалось, что там ещё нужно сдать экзамены по математике и по русскому языку. А ведь всё было забыто! Напрочь… Кое-как, с грехом пополам, сдал эти два экзамена на слабые - слабые троечки. Просто пожалели меня… Но… Закончил я эти курсы с отличием. Ибо старался… Кстати, только 10 человек из 30 обучавшихся, и я в этом числе, получили звание младшего лейтенанта, остальные или получили звание мичмана, кто был в звании главстаршина, или остались при звании мичмана, кто был в звании мичмана. Курсы эти мы закончили к маю 1945-го года. Когда наши войска воевали уже в Берлине.
Женился я в Севастополе, за 2 дня до Победы. 7-го мая 1945-го года. Жене было 19 лет. Мне – 25. Женился я на местной Севастопольской девушке. К 1950-му году у нас с ней уже было двое детей.
После курсов меня назначали сначала на Малый охотник – на месяц, а затем на торпедный катер – на пару месяцев. После них меня назначили помощником командира Большой десантной баржи.

Ни фига себе! А что вы делали на той барже? Что мы делали? Топили немецкий боезапас, а также ОВ – бочки с ипритом, люизитом. Всё забирали с Керченской базы. То были всё немецкие запасы.
Потом меня назначили Командиром небольшой воинской части, что размещалась в скалах близ Севастополя. В неё входило 40 сверхсрочников и 300 матросов. Занимались мы приёмом, хранением и выдачей торпед на корабли, ремонтом и обслуживанием этих торпед. Мне дали квартиру в Севастополе.
Пока я командовал этой частью, это было года полтора - два, то я пошёл в вечернюю школу в Севастополе. За один год я сдал все экзамены за 10-летку. В итоге, к 1951-му году я закончил вечернюю школу.
Начальником торпедного склада, с которым моя часть взаимодействовала, был капитан - еврей. Он часто использовал гостранспорт по своим личным делам. Мне это не нравилось. Написал я рапорт с просьбой назначить меня на другую должность. И мне её дали.

И куда вас направили? И направили меня в Бригаду десантных кораблей. 26 вымпелов. Базировалась Бригада в Южной бухте Севастополя. Но надо было как-то двигаться дальше. Начал я думать об этом. Узнавать, расспрашивать офицеров…
Знакомый чекист направил меня в Юридическую Академию в Москву.

А когда это было? Это уже шёл 1951-ый год. Приехал я в Москву. Готовлюсь к экзаменам. Вызывает меня Начальник Академии, генерал, и говорит мне: - Скажите мне, что Вас, моряка, побудило учиться в Юридической академии? Где Вы будете с семьёй жить? На что Вы будете с семьёй жить? У Вас хорошая должность и отличные перспективы двигаться по службе на флоте. Там Вы на своём месте, всё знаете, всё понимаете. А здесь Вам всё придётся начинать с самого начала. С нуля. И всё для Вас будет чуждое, неизвестное... – Короче, уговорил он меня не поступать в эту самую Академию. Посоветовал лучше поступить в какое-нибудь Военно-морское училище. Написал я Рапорт об отчислении меня из Академии и вернулся в Севастополь.
Но зато в Москве я хоть повидался с матерью. Ведь я не видел её с 1939 по 1951-ый год, целых 12 лет. В войну отпусков не было, а после войны были короткие отпуска, но как то так получалось, что не мог я выбраться в Москву, к матери.
Возвратился я из Москвы в Севастополь, иду по пирсу, а навстречу мне попадается Командир нашей Бригады десантных кораблей капитан 2 ранга Тетёркин. Увидел меня – обрадовался, и сразу после приветствий говорит мне: - Иди, принимай десантно-артиллерийский корабль! Одно орудие, 2 пулемёта.
У немцев на таких кораблях по 16 (!) пулемётов было. А у нас всего 2. Орудие было калибра 85 мм. А пулемёты на том корабле были немецкие, крупнокалиберные

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 4 апреля 21:18

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 15:29 30 апреля 15:58

Фронтовик-разведчик рассказывает

(Из воспоминаний свояка Николая Ивановича Бойкова)

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, РАССКАЖИ, КАК ДЛЯ ТЕБЯ НАЧАЛАСЬ ВОЙНА?

Для меня война началась так …
Начало войны, 21 июня 1941 года, я встретил в Ленинграде, мне тогда ещё 16-ти лет не было. Перед самой войной – в начале мая - привезли нас, тогда ещё ФЗУ - шников, из города Бологое в город Ленинград, и вначале поселили где-то на окраине города. И жили мы там примерно месяц. В это время мы ничего не делали и нас ничему не учили. Ели. Пили. Спали. И ничего не делали, красота! Где-то наша судьба решалась, а мы просто ждали этого решения. Нас должны были расписать по предприятиям, по должностям и по работам, но, где–то чего–то не клеилось, про нас забыли, а нам и ладно!
Примерно через месяц нас перевели в общежитие, которое тогда находилось у Кировского моста, напротив памятника Суворову, сзади канал и Летний сад. Но там мы пожили всего несколько дней и нас тут же перевели в другое общежитие, вход в которое находился аккурат под аркой Главного штаба, слева, если смотреть на Зимний дворец из под арки. Это у Дворцовой площади, как ты теперь знаешь, напротив Зимнего дворца.
Тут-то и началась война! Естественно, что про нас тут же вспомнили и нам сразу же нашлась работа. Что мы делали? Копали противотанковые рвы за городом, красили крыши в маскировочные цвета, и ещё делали многое всякое-разное. Занимались этим мы месяц или два. Лето, июль-август, жарко, мы грязные, в краске, мокрые, в трамвай нас не пускают, а трамваи тогда ещё по Невскому проспекту ходили, и приходилось нам пешкодралом к Дворцовой площади в общагу ходить.
Какое-то время мы около Московского вокзала работали, на площади Восстания, так от площади Восстания до арки Главного штаба и утром, и днём, и вечером ходили пешком. Днём на обед туда ходили. Нас покормят и мы назад шкандыбаем. Там же, на площади Восстания, мы занимались оборудованием наблюдательных пунктов на крышах домов и пунктов выпуска аэростатов. Аэростаты вечером поднимали, а утром снимали. Как-то мы работали совсем рядом с Московским вокзалом, а там детей отправляют - целые поезда. Дети и матери плачут, отцы и военные бегают, все кричат, галдят… Ужас! А мы с крыш и чердаков всё это видим.
А мы и сами-то дети! Как-то несколько человек из наших тоже надумали уехать. Побежали туда, на вокзал. Фига с два! Неразбериха - то неразберихой, но нас в момент отловили – и в каталажку … Мы же заметные, на нас ФЗУ - шная форма … Комендант вокзала допросил нас, выяснил кто мы и откуда мы, позвонил куда следует, за нами приехал мастер, обложил нас матюгами. А комендант пригрозил нам: «Что б ноги здесь вашей больше не было, а то …». А что означает это «А то …» - он нам так и не сказал!
У нас в ФЗУ и мальчишки были, и девчонки. Но жили мы отдельно друг от друга. Мы, мальчишки, жили на первом этаже, а девчонки – на втором. А наше ФЗУ было строительным. В нём готовили маляров, столяров, плотников, штукатуров и так дальше.
Был такой парень – Лячин - родной брат Гошки Лячина, (который на Тоньке женился, поселился на Каменном ручье, да и жил там, ты это место знаешь), он работал на железнодорожных стрелках, которые тогда были метрах в 500 от вокзала. Он как-то случайно встретил нас. А мы его знали. Ну, поговорили мы с ним. Мы рассказали ему про свою попытку уехать, а он и говорит нам: «Дураки, вы, дураки! Там, на вокзале, вы не сядете … Знаете, сколько народу уехать хочет? Приходите сюда, ко мне, на стрелки. Здесь я вас посажу». Ну вот, с его помощью, мы, трое Выползовских, и уехали. И сам Лячин с нами уехал. Бросил свои стрелки и уехал …
Вот такой был Лячин. А всего нас из Выползово было 7 человек. Но остальные решили остаться и с нами не уехали. А зря! Все сгинули в блокаду: кого убило, кто с голодухи помер, кто без вести пропал …
Из Жаров-то в Выползово наша семья переехала в 1934 году. Тогда в Выползово стояла дивизия лётчиков. Гарнизон ещё вроде как строился, а сам посёлок тогда был совсем маленьким: несколько домиков перед Едровским ручьём, да ещё около поворота в гарнизон - у шоссе, ну и там, где магазин Сельпо был, – вот, пожалуй, и всё. Шоссе–это новая дорога, а старая - то дорога проходила там, где Сельпо: она выходила из болота, шла мимо Сельпо и уходила туда, где сейчас дормастер живёт.
Ну, вот, уехать – то мы уехали из Ленинграда, но доехали только до 28 - го км, вроде это было где–то в районе Саблино, - а может и не Саблино – забыл уже, столько лет прошло, можно и забыть всё на свете, - впереди уже «немец» был. Дальше пассажиры поезда направились кто куда, а мы – Выползовские -- пошли пешком по железной дороге вперёд …
Дошли почти до Тосно. А дело, наверное, в сентябре уже было, потому что днём ещё температура воздуха была туда-сюда, а ночью уже холодно было. Сено уже в стогах стояло, так мы зарылись в сено, да и переночевали там. А утром много солдат появилось, наших – на фронт они шли. А фронт-то, вот он, совсем рядом был. Солдаты покормили нас и рассказали, что шоссе Ленинград – Москва уже перекрыто немцами, но Любань пока что свободна и нам следует идти именно туда, в Любань. И мы пошли. Кругом в лесах люди: где гражданские, где военные, тут и скот, и лошади, телеги, машины, трактора, танки, шалаши, костры ... Нас где покормят, а где пошлют подальше, мол, самим жрать нечего.
Вот вышли мы вроде бы на станцию Ушаки, а там скот с Запада на Восток гонят. Пригласили нас помочь им гнать скот на Восток, но мы отказались. Там же нам сказали, что Любань уже под «немцем». Пришлось нам свернуть на Восток и обходить Любань стороной, с Востока. А там, с Востока от Любани, сплошные болота, вот мы и «чесали» по болотам. А на болотах нас было хорошо видно с воздуха, так некоторые немецкие лётчики снижались почти до кочек и обстреливали нас из пулемётов. Во, гады! Видели же они, что это дети идут, а стреляли. Но стреляли плохо – ни разу не попали в нас … А кругом одни кочки и спрятаться негде! Так мы шли-шли и вышли вроде бы как на Будогощь. А там проходил эшелон с войсками, но не с русскими, а типа с узбеками, таджиками или казахами, хрен их разберёт. Лопочут что-то по своему, на нас смотрят с неприязнью, со злобой … А мы хотели поесть у них попросить. Но мы их таких злых испугались, обошли их стороной и пошли по домам, у своих, у русских просить поесть.

В первом доме нам отказали, во втором тоже, а в третьем доме хозяин нас внимательно выслушал, пригласил в дом, хорошо накормил и с собой ещё дал. Пожалел нас … Какой - то поезд отправлялся со станции полупустой, так мы забрались в товарный вагон и поехали … А куда поехали? и спросить никого не успели. Ехали мы ехали и приехали на какую - то станцию. Сейчас уже забыл какую, вроде это была станция Сонково. Там мы уже расспросили людей, как нам доехать до Бологого. На поезда, которые шли в Бологое, нас, конечно, не брали. Таких мы пропустили несколько поездов. Но вот один поезд, шедший на Бологое, товарный, с открытыми платформами, оказался пустым. Ну, мы втихаря забрались в него, спрятались и … поехали. Доехали до Бежецка, там остановка. Жрать охота - сил нет! Смотрим, объедки на помойку выбрасывают – мы шасть туда и давай объедки подбирать и жрать! А это оказывается объедки из столовой, из привокзальной, были. Одна официанточка увидела, что мы в помойке роемся и сказала об этом повару. Он нас позвал и нормально накормил – до отвала!
Вот таким вот образом доехали мы до Бологого. Лячин пошёл пешком в Хотилово, а мы с Михой Каменским, тоже пешком, – на Березайку. В то время там моя сестра Зина жила. Когда она нас увидела, – отощавших, грязных, оборванных, голодных, то заплакала, да и мы заревели вместе с ней. Посадила она нас с Михой за стол, стала кормить – отпаивать … Ели мы у неё ели - и никак наесться не могли. У неё и заночевали. А от неё через Жары мы пошли на Выползово. А Миха Каменский – это родной брат Тольки Каменского, что б ты знал. Пришли мы домой. А надо сказать, что дом наш стоял тогда на том месте, где теперь кончается наш огород. Вот этот дом, в котором мы с тобой сейчас сидим, я построил позже, когда уже из армии пришёл. После войны, стало быть. Да, точно, в 47 году, когда я уже на заводе работал.
И вот пришли мы в Выползово. А уже вроде конец сентября, по ночам так очень даже холодно было. Картошка уже вся выкопана, сено накошено, дрова заготовлены. Стал я жить дома – отъедаться и отсыпаться, сил набираться. Мой батька тогда работал в пекарне. У нас тогда на постое жили три официантки, которые работали в лётной столовой. Лётчиков тогда кормили очень даже хорошо. Так они приносили много чего вкусненького, поэтому жили мы тогда очень сытно.
Отъелся я, отдохнул и пошёл работать. Устроился я вначале на электростанцию. Она находилась рядом с прачечной, где самолётная мастерская была – там испытывали тогда самолётные моторы. Рядом также хлебопекарня стояла. На этой электростанции я проработал почти целый год, может быть чуть меньше. Потом меня сагитировали пойти в геологоразведку – она тогда у нас в области каменный уголь искала. И что ты думаешь, ведь нашли каменный уголь – под Селищами! Но рыть его не стали, мол, госрезерв это будет, на чёрный день, так как уголь дрянной какой-то оказался … А в июле или в августе 1942 - го, не помню точно, – меня взяли в армию.

НУ, ЭТО ЕЩЁ НЕ ВОЙНА. А КАК ТЫ НА ВОЙНУ – ТО НАСТОЯЩУЮ ПОПАЛ, НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ?

А вот как. Собрали нас в Бологовском военкомате и повезли в город Орехово-Зуево. Поселили вначале нас за городом – в бывшем доме отдыха, а он до того был бывшим барским домом, у озера, в прекрасном месте. Озеро небольшое, рядом красивый сосновый лес, за ним узкоколейка, город рядом, красота! А потом нас переселили в шалаши, которые мы же и делали, хотя дом отдыха стоял пустой, – наверное, нас переселили с той целью, чтобы приучать жить в походных условиях. Каждый шалаш был рассчитан на три человека. Шалаши делали из молоденьких ёлочек. Ох, сколько мы этих ёлочек загубили, ё–моё! Дали нам шинели, бывшие в употреблении: слух ходил, что они были сняты с убитых солдат. Давали шинели всем подряд, без всякой примерки, редко кому доставалась шинель более – менее по размеру! Остальные потом менялись друг с другом, чтобы хоть чуть – чуть шинель получше сидела, но многие так и остались в шинелях не по размеру. Посмотришь на такое чудо–юдо и со смеху падаешь! То руки торчат по локоть, то полы по полу волочатся, то сплошными складками на боках топорщится …
Стало совсем холодно – мёрзли мы конечно страшно. Наверное, с месяц так жили. Снег выпал, озеро покрылось льдом, умываться стало совсем плохо, через лёд не пробиться, я уж не говорю про помывку. А умывались-то мы на озере. Представь себе: снег идёт, ветер дует, позёмка метёт, а мы из проруби по очереди умываемся … М-да-а-а … Много народу тогда болеть стало. Начальство видит: дело плохо! и приказало построить тёплые землянки. Стали мы лес рубить. Такой лес там стоял: о-о-о-о, загляденье! А мы свели его весь под корень. Весь! О чём начальники думали? – не знаю! Что в войне мы не победим, наверное! Ведь чуть в стороне деловой лес стоял, которого было до беса: руби – не хочу!
Землянки строили вместительные – сразу на целый взвод. Полк – то наш учебным был. 10 человек – отделение, 4 отделения – взвод, 4 взвода – рота, 4 роты – полк. А также писаря, связисты, повара, штабисты … Думаю, что под тысячу человек–то там нас было! А может и больше, кто ж это знает. Учили нас военному делу: стрелять, рыть окопы, ползать по-пластунски, отдавать честь, разбирать и чистить винтовку, бросать гранату, колоть штыком и т.д. и т.п.
Я был в 14-й роте, а Мишка Каменский–в 15-й роте. С ним вместе был Нарачинский парень–Александров такой, забыл, как его звать. (Его звали Николай Тимофеевич. См. рассказ о нём внизу Историй, рассказанных Николаем Ивановичем. Моё примечание).

Так этот парень стал Героем Советского Союза. Ух, лихой парень был–тогда уже было видно, ещё в деревне. После войны он живой и без ранений, - редкий случай, вернулся в Нарачино. И жил там, пока деревня совсем не опустела. Тогда он переехал в Выползово. Он и умер тут, в Выползово. Причём совсем недавно: то ли в конце 2003 года, то ли в начале 2004 года. Я его хорошо знал. Ещё с тех пор, когда в своё время мы ходили на начальную военную подготовку в Нарачино. Военрук тогда там жил. Туда ходила молодёжь со всех окрестных деревень: из Выползово, Кренья, Молчаново, Жаров, Гузятино … Его, Александрова-то, послали служить в танковые войска. Там он и творил свои геройские дела. Там он и звание Героя получил.
Весной 1943 года учёба закончилась и всех нас расписали кого куда. Куда Миху Каменского послали, я уже не помню, забыл. А мне дали две лычки–это значит младший сержант, и послали меня в город Чебоксары, это в Чувашии. Там готовили армию для фронта, для активных боевых действий. Так в эту армию меня и послали. Всё было тихо–мирно, подготовка шла по заведённому порядку, как вдруг приехал какой-то маршал (фамилию его я забыл, вроде бы она у него была на букву «Б», но не Будённый)

(в годы войны был только один маршал с фамилией на букву «Б», именно Будённый. Бабаджанян – главный маршал бронетанковых войск, Баграмян – маршал Советского Союза, Бажанов – маршал артиллерии, Батицкий – маршал Советского Союза, Батов – вообще генерал армии, Бирюзов – маршал Советского Союза, Богданов – маршал бронетанковых войск, Брежнев – маршал Советского Союза – все они получили звание Маршала гораздо позже Великой Отечественной войны. Скорее всего, Николай Иванович путается с буквой «Б». Т.е. маршал был на другую букву)

и приказал – «Всех отправить на фронт!». И всех нас, не закончив формирование, не отладив как следует организацию, не доучив молодёжь, отправили на фронт–воевать! Неподготовленных … Это было в начале жаркого лета 1943 года. И на фронте было «жарко» – это мы поняли чуть позже.

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 15:41

Мир творчества каспийцев-кировцев

Проект "История КВВМКУ в лицах..."

Фронтовик-разведчик рассказывает

(Из воспоминаний свояка Николая Ивановича Бойкова)

ПРОДОЛЖЕНИЕ

ФРОНТОВЫЕ ДЕЛА НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА

Привезли нас и сгрузили где-то под Воронежем. Недавно я где-то слышал, а, скорее всего, видел по телевизору, что в этих же местах воевал известный в последующем артист Зиновий Гердт, правда, пораньше нас - а именно: в конце 1941 - начале 1942 года … Сам Воронеж был в это время, кажется, уже у немцев. Лето, птички поют, бабочки летают, кругом сады, а в садах – броневики, мотоциклы, танки и солдаты, солдаты, солдаты … Танков, правда, тогда было очень мало. А броневики-то, броневики – жестяные игрушки! Консервные банки. А не броневики! И с ними наши прославленные маршалы Будённый с Ворошиловым хотели воевать? Да куда же они смотрели-то, маршалы сраные? И что у нас разведки не было? Что? Никто не знал, какие танки у немцев?! Пулемёты? Автоматы? Ай – яй - яй! Неужели и сейчас у нас всё так же?

Когда только ещё наш эшелон туда прибыл, то нас всех рассовали кого куда. Распределял нас какой–то, как нам сказали, генерал, погон тогда у них ещё не было. Меня распределили в 57 - й мотоциклетный разведывательный батальон. А когда началась битва на Орловско – Курской дуге, то меня туда вместе с моим мотоциклетным разведбатальоном и зафигачили. Сначала я был автоматчиком на мотоцикле: несколько месяцев, месяца два, может быть три. Потом служил пулемётчиком, тоже на мотоцикле, но недолго–тоже несколько месяцев. И только тогда, когда наш танк случайно раздавил личного водителя командира роты (фамилия командира роты была Малик), то он взял меня к себе - водителем на его мотоцикл. А наши танки давили солдатский народ только так! Чуть зазевался солдат, прилёг вздремнуть под кустиком, – хрясь, и его кишки по тракам ...
Наш 57-й отдельный мотоциклетный разведывательный батальон входил тогда во вторую танковую армию.
Сначала мы гоняли на мотоциклах марки «М-72», на наших, советских. Трёхколесных. «Моща» у них была, но в эксплуатации они были фиговые: заводились плохо, капризничали, часто ломались, по поводу и без повода глохли. Целая рота ремонтом мотоциклов занималась. Сейчас это Ирбитовский завод, а тогда это был завод им. Молотова. Поэтому и мотоцикл был на букву «М». Потом появились английские мотоциклы, вроде бы «Индианой» назывались. Эти мотоциклы легко заводились, хорошо работали, почти не ломались, их ремонтом занимался всего лишь взвод, а не рота. Они прекрасно были приспособлены для ремонта: зажим снял, – вынимай деталь, пружинку оттянул, – вынимай деталь … На наших же мотоциклах, чтобы снять какую–нибудь деталь нужно было полдвигателя разобрать, да ещё иметь для этого кучу приспособлений и инструментов. А у «Индианы» никаких тебе приспособ и всего – то два или три ключа. Но они были для наших дорог всё ж таки слабоваты. «Мощи» бы им побольше ….
А вот когда к нам пошли мотоциклы «Харлей - Давидсон», то это были мотоциклы то, что надо: заводятся с пол - оборота, зажигание регулируется поворотом специального хвостовика на руле, заводятся стартером – не нужно до опупения дрыгать ногой, без масла ещё 100 километров проедет, бак пробит, бензин весь вытек, а он ещё несколько километров едет, и что интересно – никогда не загорается. А наш в подобных ситуациях вспыхивает, как порох. Вот были мотоциклы! У-у-у-у! Почти совсем не ломались. Для их ремонта было достаточно одного отделения, даже не взвода.
А что любопытно, так это то, что их конструктором, как нам говорили, был русский: то ли Харламов, то ли Харитонов (вроде бы это был Давыд Харламов). Говорили, что он работал конструктором на мотоциклетном заводе у нас в Москве, ещё до революции. Во время революции завод разграбили, производство мотоциклов порушили, а его вынудили уехать за границу, в Америку. А там его приняли с распростёртыми объятиями: дали завод, дали конструкторов, денег, рабочих … Ну, он и развернулся! Давид то ли Семёнович, то ли Степанович он был.
Куда наши мудаки смотрели, когда наш мотоцикл «Урал» делали. Они же его с «Харлея - Давидсона» передирали. И всё хорошее в нём они либо выкинули, либо ухудшили! Вот мудаки, так мудаки! Из хорошей машины говно сделали ...

(Моё примечание: На самом деле конструкторами «Харлея - Давидсона» были «чистые» американцы: братья Уильям, Артур и Уолтер Дэвидсоны и их товарищ Уильям Харлей. Свой первый мотоцикл «Харлей - Давидсон» эти четверо молодых тогда людей собрали в США ещё в 1903 году. В гараже одного из них. До всяких там революций, переворотов, перебежек и т.п. придумок).

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, РАССКАЖИ ПРО МОЕГО РОДСТВЕННИКА - МИШУ ПАНТЕЛЕЕВА. ТЫ КАК-ТО УПОМИНАЛ ЕГО В СВЯЗИ С ВОЙНОЙ …

Мишка тоже, как и я, 1924 года рождения. В армию его взяли вместе со мной. Вместе с ним мы были в Бологое, вместе ехали в Орехово-Зуево, вместе были в учебном полку. Ему, как более подготовленному, дали звание сержанта, а не младшего сержанта, как мне. В Чебоксары мы тоже попали вместе, в Чувашию–то. Там мы формировались и обучали тех, кто вышел из под оккупации. Мы–то с ним уже были младшими командирами, поэтому мы учили рядовых строевому шагу, изучали с ними уставы (строевой, внутренней службы, гарнизонной и караульной службы), а также оружие: пулемёт «Максим», винтовку–правда, старую, «мосинскую». Вот с чем мы начали воевать! Маршалы хреновы, что они 15 лет после революции делали? Неужто они ничего не знали про немецкие автоматы, танки, бронемашины, самоходки, новые самолёты?

Чего–то мне кажется, что мы чуть ли не целый год там были! Забыл уже. Но хорошо помню, что весной приехал из Москвы какой – то маршал, то ли Богданов, то ли Быков. Он командовал тогда какой-то – армией. Так он быстренько расформировал наш полк и послал всех на фронт. А перед этим, весной, нам выдали зимнюю форму одежды: полушубки, ватные штаны, валенки. Это весной–то: лето на носу, уже тепло, а нам зимнюю форму одежды выдали? На кой ляд? Видно, другой формы одежды тогда просто не было ...
Из Чувашии мы попали под Воронеж. И Мишка Пантелеев туда попал тоже. А Миха Каменский попал куда–то в другое место, не под Воронеж, забыл я куда … Мишка Пантелеев, видишь ты, погиб, а Каменский, как и я, остался жив: повезло нам с ним. После войны я с ним не один раз пил вино! Хотя он жил уже в Ленинграде. А как он оказался там, в Ленинграде, это отдельная история. Я уже говорил тебе, что Миха Каменский – это родной брат Тольки Каменского. Миха уже загнулся: отчего и как – порасспроси у Тольки Каменского. Говорят, что семья Михина теперь в США живёт, – спроси у Тольки, он знает.
Ну вот, попали мы с Мишкой в один батальон - 57-й мотоциклетный, разведывательный. Оба служили там, но в разных ротах. Наш батальон входил во вторую танковую армию.
Да, взяли мы Воронеж, пошли на Курск. Второй танковой армией командовал тогда этот, как его …, у, блин, в голове крутится, а вспомнить не могу. Ну, ладно, пойдём дальше, если вспомню, то скажу, ну а уж если не вспомню, то ищи у Жукова в его воспоминаниях …
Мишка был кряжистый, среднего роста, так сантиметров под 165-167. Сложения и комплекции, ну точно, что твой отец – они же двоюродные братья были: Мишка Пантелеев и твой отец. Ха–ха, тоже Мишка Пантелеев, два Мишки Пантелеевых, выходит!? Стало быть, он был твой двоюродный дядя. Спрашиваешь, как погиб Мишка Пантелеев? Да очень просто. Народу тогда гибло! У-у-у-у! Немерено! Закапывали где и как придётся. А иной раз и закапывать либо было некогда, либо нечего, когда человека разрывало на куски, а иной раз и так оставляли – не захороненного, когда отступали или некогда было похоронить …
Это было под Кременчугом. Сапёры строили переправу через Днепр, понтонную. А немцы обстреливали, бомбили, в общем, мешали, как могли. Тот берег–то, немецкий, был высокий, с него «немцу» всё видно и стрелять удобно. А этот–то берег, наш–то который, был низкий, пологий, неудобный для наступления. Можно же было выбрать другое место для наступления, удобное для нас и неудобное для фрицев? Но наши большие начальники тогда нисколь народ наш не жалели: «Вперёд! В атаку! За Родину! За Сталина! Ура-а-а-а-а!» и пошёл …
Так как народу для штурма того берега не хватало, то наш мотоциклетный батальон спешили, выдали боезапас: патроны и гранаты, сухой паёк, сапёрные лопатки, посадили на студебеккеры (вот классные машины были, американские, наши полуторки ни в какое сравнение с ними не шли) и отвезли к реке, к понтонному мосту. Но нас переправили не по понтонному мосту, а на отдельном понтоне. Лето, глубокая ночь, а светло как днём. У немцев осветительные ракеты были, на парашютах, спускаются медленно, горят долго, светят ярко–ярко, всё видно. Вот как немцы к войне приготовились, всё у них было. У нас только к концу войны такие ракеты и бомбы появились …
Переправлялись мы под сильным огнём «немца», многих поубивало тогда, но меня Бог миловал, я остался живым. Вот понтон уткнулся в берег, мы в воду попрыгали, вода по грудь, и быстрее на берег, - окапываться. А берег–то–песчаный пляж, широкий, длинный. Мы окапываемся, а песок мокрый, расплывается, а кругом пули свистят, ни поссать, ни посрать, взрывы, осветительные ракеты, ад кромешный!!! «Немец» не даёт нам головы поднять. И вот целый день мы лежим в воде, на мокром песке, сами мокрые, стрельба, бомбёжка … Ужас, что там творилось! Не приведи Господь ещё раз в такой переделке побывать … Самолёты бомбят, зенитки стреляют, пулемёты и автоматы трещат, винтовки щёлкают …
А по понтонному мосту техника идёт: вначале танки, следом самоходки–тогда ещё новенькие, с иголочки были, потом пушки, за ними боезапас, последними пошли студебеккеры с людьми, с кухней, с боеприпасами, с продовольствием. Организовано, конечно, здорово было, ничего не скажешь. Были и наши танки и машины, и американские танки и машины, и английские танки и машины.
Английские машины и танки я забыл, как называются, а американские танки помню: «Шерман» их звали. У нас были танки «Т-34» и «Эски». Вот «Эски» мощные танки были, у-у-у! Немцы их здорово боялись, пока не научились сбоку их фауст – патронами подбивать. Также как поначалу мы их «Тигров» тоже боялись, пока не изучили их слабые места. В знаменитом танковом сражении под Прохоровкой мы лупили эти «Тигры» только так!!! Самоходки наши новые мы тогда впервые увидели: вот тоже штука хорошая, уже артиллёрам не надо было корячиться и пуп рвать, на себе тяжеленные орудия тащить. Пушки сами едут, да ещё и самих артиллёров везут. Самоходок было много, разных.
До самого вечера вот так–то мы пролежали на мокром песке, головы не поднимая. Кого убило, кого ранило, мало кто жив остался … Когда народу, танков, самоходок порядком собралось, то пошли мы в атаку. Немцев с высоты выбили и от берега отогнали. А всю ночь летали наши «ПО–2» и бомбили «немца» мелкой бомбой, не давали им покою, бомбили только так! Говорят, наши девки это были. Но точно не знаю - сам не видел.

А КАК ЖЕ ВСЁ-ТАКИ ПОГИБ МИША ПАНТЕЛЕЕВ …

А что Мишка? Немцы все были нажравши шнапсу – пьяные. Кругом поля кукурузы, ещё не созревшей. Они, немцы – то, из пулемётов лупят так, что только сырые початки летят. Ну, а Мишка – то, и с ним ещё трое солдат, поползли туда, к немцам, заглушить их пулемёты. Подползли поближе и забросали их гранатами. И тогда мы смогли пойти дальше … А Мишку – то, когда они гранаты бросали, тогда и убило …, и тех троих тоже. Люди говорили потом, что их всех четверых, и Мишку в том числе, наградили посмертно. И хорошо, вроде, наградили.
Где похоронен? Вот где похоронен, точно не знаю. А ребята, которые служили с ним и которые рассказывали мне, как он погиб, сказали, что они – эти четверо героев, были захоронены вместе с другими погибшими прямо в немецких окопах. Хоронили – то тогда очень просто: положили в окоп, забросали землёй, да и всё! Если есть время, то могут столбик воткнуть, фамилии написать … Но чаще всего времени не было. Ведь многих хоронили не знавши, кто они, с кем служили, откуда они родом, как их фамилии, из какого они взвода – роты … Не строго у нас было с этим делом. А у Фрицев всё было по другому: они каждого хоронили в отдельную ямку, не как мы – всех скопом, каждому ставили железный крест, в крайнем случае, деревянный, и писали фамилию, имя, воинское звание, даты рождения и смерти … По христиански делали. Не то, что мы …

Ну, так вот, после тех боёв из нашего батальона в живых осталось человек 70 – 80. Это из 400 – то человек, а в нашей роте из 120 человек в живых осталось только 15 - 20, и я в их числе. Так воевали мы дней 10, может быть недели две. Потом нас вернули к мотоциклам. А мотоциклы – то наши остались позади, на том берегу, в деревне, которая вроде бы называлась Мотрино. Немцы сожгли её почти что целиком. Там нас пополнили людьми, а то мотоциклов оказалось много больше, чем людей, мы сели на мотоциклы и дальше воевали уже на них.
Село называлось Есиноватое, Кировоградская область, раньше эта область называлась как-то по другому. Так Миша и похоронен где - то рядом с Есиноваткой. Там есть братское захоронение. Все ребята безымянные, только 2 или 3 человека названы по фамилиям. Там есть и имя сержанта Пантелеева Михаила Васильевича.

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, А КАК ЖЕ ВЫ ВЕЛИ РАЗВЕДКУ НА МОТОЦИКЛАХ-ТО? НУ, ПЕШАЯ РАЗВЕДКА – ПОНЯТНО, А ВЫ ТО КАК …

Как, говоришь, мы вели разведку на мотоциклах? А очень просто, рассказываю, как. Штук 5 - 10 мотоциклов, иногда больше, иногда меньше, на полном ходу влетали в деревню, или там, в село, короче - в населённый пункт, пулемёты и автоматы на «ТОВСЬ», и на полном ходу «чесали» по главной улице до другого конца деревни. Если нас никто не обстреливал, то мы уменьшали скорость, останавливались около какого – нибудь любопытного пацана или любопытной бабы, а такие всегда находились, и спрашивали есть ли «немец» в деревне, а если есть, то в каком конце или там, в каком доме он прячется.

Ну, а уж если по нам начинали стрелять, то мы тоже стреляли, разворачивались и улепётывали. Так и разведывали - есть ли впереди, в деревне, «немец» или нет его. Да конечно, бывало, что кого то убивало из разведчиков, кого то ранило, бывало, что и мотоциклы немцы подбивали.
Как выручали подбитых ребят? А, смотря по обстановке: если мы понимали, что немца там не очень много, то шуровали туда всем батальоном и громили их; если немца побольше, то посылали туда пехоту – роту или две, а то и больше, от батальона до полка; если немца было очень много, то туда шли танки, одни, но чаще с пехотой вместе; ну, а бывало, что и оставляли ребят там «на съедение» супостату, когда сил не было под рукой их выручить.
Но это было только в начале войны – потом то мы всегда шли на разведку только тогда, когда выручка была уже наготове. А поскольку я командира батальона возил, то тогда, когда всем батальоном штурмовали какой – нибудь городишко, то в этот городишко я влетал первым. Бывало, немцы лупили здорово, но я, видно, был счастливчиком, так как меня пули или не трогали совсем или я отделывался пустяковыми царапинами. А командира батальона, который сидел в моём же мотоцикле несколько раз ранило, и, причём, один раз довольно серьёзно …

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 15:46

Мир творчества каспийцев-кировцев

Проект "История КВВМКУ в лицах..."

Фронтовик-разведчик рассказывает

(Из воспоминаний свояка Николая Ивановича Бойкова)

ПРОДОЛЖЕНИЕ

ПРОХОРОВКА

Мы в тех местах тоже мотоциклетной разведкой занимались. Я тогда возил командира роты. Влетаем мы ротой в Прохоровку, это штук 30 мотоциклов, а Прохоровка тогда была посёлком по размерам вроде Выползово, может быть разве что чуть – чуть побольше. Немцы по улицам разгуливают, их танки стоят, пушки видны, мотоциклы … Нас они увидали и давай по нам «садить», как говорится, из всех видов оружия. Мы быстрёхонько разворачиваемся - и дёру назад! А командир роты всё наносит на карту: где стоят танки, где – пушки, где бродят толпы солдат …
А танковая битва при Прохоровке была – ужас! Июль! Жарища – дышать нечем! Гарь! Танков подбитых, горящих, дымящих, - и наших и немецких, - сотни! Люди, как колосья лежат! Тысячами! Жуть, что было! Но было видно, что немецких танков было подбито много больше, чем наших! Говорили, что в том бою с обеих сторон участвовало больше тысячи танков! Во, силища какая была! Немецких танков мы в том бою подбили более 400 штук.
Зато солдат было убито больше наших, чем их! Намного больше! Я думаю вдвое больше, если не в трое. Много было молодых убитых, почти как нетронутых. А много изуродованных так, что … Ужас! Как вспомнишь сейчас, так слёзы на глаза наворачиваются. Сколько народу полегло тогда!!! Жуть …
На другого смотришь – молодой, красивый, рослый, а лежит как сноп – убитый. Наши сраные маршалы не жалели тогда людей, никак не жалели. Правда, понял я это уже потом – после войны, когда сюда в Выползово вернулся и когда оказалось, что из 4-5 Выползовских мужиков, взятых на войну, вернулся только один, как я, например. Да посмотри по домам на своей улице!
Из пяти домов в четырёх мужиков нет - не вернулись с войны. Вот возьми баб - Чистякова, Кондратьева, Степанова, Кузьмина, Дунаева - все без мужиков остались, одни без мужиков своих ребятишек поднимали. Тебе ещё повезло. У тебя батька живой вернулся. Твоей матке легче было. Мужик в доме - это большое дело!
А каково было бабам без мужиков? Одним детей в голод и холод поднимать? С нашими то налогами. Ну-ка, подумай сам! То-то …

ГЕРМАНИЯ

Я дошёл до Берлина! Да! В Берлине возил фотокорреспондента армейской газеты. Звание у него было – старший сержант, фамилия, вроде бы – Рубенчик. Он спокойно общался и с полковниками, и с генералами. Не как старший сержант, а как равный с равными. Много снимал, всё снимал, подряд снимал, не разбирая. Говорил мне: «Никогда не знаешь, что и когда сгодится!»
Наша дивизия после Дня Победы стояла в городе Оберсвальде. Красивый, ухоженный город был! Наш начальник штаба дивизии – полковник Ершов – по фамилии, имени, отчеству – чистый русский, а по морде, по носу и по его ухваткам – чистый еврей. Вообще – то, во время войны это был корпус, а сразу после войны его сделали дивизией.
А Рубенчик этот чистый еврей был. Он был как генерал: высокий, плотный, вальяжный такой, хорошо знал немецкий язык – «лопотал» с ними только так, и сержантская форма у него была сшита по заказу, пожалуй, что из генеральского сукна. Его друг, ещё с гражданских времён, недалеко оказался, так этот его друг в звании генерал – майора ходил. Чем он командовал я забыл. Я Рубенчика периодически возил к этому другу – попьянствовать, что, строго говоря, на евреев как бы и не похоже …
А вообще – то, я его везде возил, куда его редакция посылала: и по Берлину, и в Потсдам, и в другие немецкие города. Всё лето 1945 года я его возил. Нет, пожалуй, это уже лето 1946 года было! Говорю так, потому, что в магазинах уже всё появилось. А Рубенчик немецкий язык знал в совершенстве, немцы его даже за своего переодетого принимали. Например, видим Гастроном, стоит очередь из майоров, подполковников, бывали в ней и полковники, а он мимо них проходит, ля-ля ля с продавцами, выходит и мне говорит - поехали к заднему входу. А они уже несут то, что ему надо …. Много не брал, не скажу, врать не буду, ну - чего то выпить, закусить, чего – нибудь интересного из барахла … Много не брал, но зато брал часто …. Постепенно у него везде свои люди образовались, или лучше сказать – появились. Он же всегда с фотоаппаратом ходил, И их, немцев, снимал, фотокарточки им дарил, так, бесплатно, а для них это было непривычно, потому что они за всё всегда и везде платили.
Ездили мы и в Рейхстаг, ходили по нему, смотрели, он снимал, что ему надо было. Бранденбургские ворота целые были, не разбитые. А Рейхстаг весь разбит был, живого места на нём не было. А водка и закуска у Рубенчика всегда с собой были, в багажнике, у меня в мотоцикле он держал. Угощал кого надо, когда надо, где надо и всё у него тип-топ было. И сам не дурак был выпить, чекушку мог «хлопнуть» за раз. И меня всегда угощал. До того я же не пил совсем, даже не знал, что это такое. Один раз - другой раз по стопочке, по другой, выпьем, как назюзюкаемся, бывало, с ним, о-о-о-о! Но мужик культурный был: зубы чистил, одеколоном прыскался, матом не ругался …
Однажды мы хорошо наклюкались с ним. И понадобилось ему зачем – то на другой конец Берлина ехать. А уже ночь, темно, ни хрена не видно, только фара светит. Ну, а чего там с мотоциклетной слабой фарой ночью видно? Едем, едем мы с ним, разговариваем меж собой, аккуратно так едем, не быстро, не медленно, вдруг - фигак, летим вниз и оказываемся с ним на железной дороге. Оказывается, мы на одной из городских железнодорожных станций с перрона станции скаканули прямо на железную дорогу. Метра с полтора, наверное, было! Высоты, я имею ввиду. Немцы подбегают, смотрят на нас с перрона, чего – то лопочут, по – своему, по немецки. Он послушал – послушал немного, да как заорёт на них по немецки. Они со страха так и присели, тут же попрыгали вниз на рельсы и нас вместе с мотоциклом подняли на перрон. А тут как раз уже и электричка идёт …. Он чего – то буркнул ещё им, но уже спокойно, они все и разбежались. А мы с ним оба пьяные: в стельку!
Другой раз был такой, мы с ним уже не так чтобы сильно пьяные были. Тоже на рельсы влетели, чуть ли не на том же самом месте. И тоже ночью. А немцы, надо сказать, тогда сильно по сигаретам скучали. А сигарет в продаже почти что не было. Они же пунктуальные, немцы – то, сначала выпуск съестного налаживали, а уж потом всё остальное налаживали, и выпуск сигарет тоже. Но тогда очередь до сигарет ещё не дошла, а за пачку сигарет немцы ноги целовали. Тем более - за наши папиросы: особенно крепкие – немец их два раза «дёрнул» - и готов! Уже по кривой «зизгагами» идёт! Рубенчик знал это, а он всё про немцев знал: их историю, каким Богам они молятся, что любят, что не любят. И сигареты он тоже с собой всегда возил, десятками пачек.
Этот раз уже так строго он на них не кричал, тогда кричал, потому что сильно пьяный был, на арапа брал, а сейчас был выпивши, конечно, но так, не очень, чтобы очень, короче – постеснялся орать. Так он по другому поступил – сказал немцам, что если они наш мотоцикл на перрон поставят, то он всем участникам по пачке сигарет даст, и не их эрзац – сигарет, что из травы сделаны, слабеньких, а наших, убойных, махорочных, которые с ног валят. Так они мигом налетели и моментом мотоцикл на перрон подняли.
Вот дисциплинированный народ – то, немцы! Не то, что наш раздолбай русский Иван. Он, как обещал, раздал им сигареты. А они «ДАНКЕ! ДАНКЕ ШОН! РУС ИВАН, КАРАШО!». А мы поехали дальше.
Ещё был такой случай! Снимал он Бранденбургские ворота. Снял, что ему было надо. Сам глотнул (немного) шнапса и меня угостил. Хотели ехать дальше, он смотрит, а мотоцикл до самого верха в грязи. До этого дождь был, ну, ехали мы с ним по лужам, по грязи, ну и выгваздовались по самые уши. А надо сказать, что и кофе у них – у немцев - эрзац был. Пойло, а не кофе! А у нас, оказывается, тогда ещё нормальный кофе был, не эрзац! Я – то, конечно, об этом не знал. Это мне всё сам Рубенчик говорил. Просвещал меня, так сказать. Так за нормальный кофе немцы были готовы тебе языком жопу вылизать, а бабы, так и твой член облизать. А Рубенчик зачем – то периодически самолётом летал в Москву. Прилетает оттуда с ящиком кофе. Ну, за кофе он и обделывал свои всякие – разные дела – делишки. Ну, так вот, а рядом мастерская была. Он шасть туда, показывает им «Руссише Кофе». Они ла-ла-ла, мол, да-да, мы согласны. 10 минут - и мотоцикл блестит, как новенький. Вымыли они его. И опять поехали мы с ним дальше по своим делам.
Да-а-а, Рубенчик! Умел дела делать. Как звали его не помню. Помню только, что он чистокровный еврей был. И имя его, и отчество его, и морда его чисто еврейскими были … Это совершенно точно. Сам он из Москвы был. Родился ли он там, или жил перед войной там, этого я не знаю. Он не только немецкий язык, но и другие языки знал. И он не только фотографировал, но и какими – то другими делами занимался. Но и он помалкивал, не распространялся о своих делах, даже по пьянке, и я помалкивал, понимал, раз он молчит, значит так надо, а мне с ним хорошо было, так чего я в свой колодец плевать буду, скажи, а? То есть под сержанта он просто маскировался! Так ему, видно, удобнее было.
А туша у него была что надо! Килограмм под 100. Высокий, дородный, ухоженный. Меня он не фотографировал, нет! Он всё больше солдат, сержантов, офицеров снимал. Генералов фотографировал. Официальная должность у него была – военный фотокорреспондент. Но он не подчинялся, как другие фотокорреспонденты, редактору фронтовой газеты, а подчинялся непосредственно и только Командующему армией. Вот какая птица Рубенчик был? Как же его звали – то? В какой штаб приедет: ему комнату и бутылку водки, мне комнату и 100 грамм. Там я постепенно и втянулся в это дело – то: вино пить …
А как офицеры начнут гулять – полный песец! Зал – огромный, столов – не сосчитать, еды и шнапса, водки на них – горы, молодых немок – толпы, и трезвых, и пьяных, и толстых, и тощих, всяких - разных, таких – сяких, и честных и гулящих. Гуляли офицеры и генералы - будь здоров! Вина пили – досыта. Закусывали – до отвала, немок трахали сколь хотели и тогда, когда хотели. Они сами в постели лезли. За что, за что? За продукты, за выпивку, за кофе …
А как в Берлин – то шли? Да через Польшу.

А до Польши?
Значит так. Если коротко. Привезли и высадили нас под Воронежем. Потом мы прошли (вернее проехали на мотоциклах) между Белгородом и Курском. Дальше прошли между Гомелем и Черниговом, потом были припятские болота. Прошли в районе Белостока, это между Гродно и Брестом. А дальше Варшава, Познань, ну и сам Берлин.
Да что тебе я буду рассказывать?! Почитай у Жукова, он там всё описывает подробно. Книга называется «Воспоминания и размышления». Ну, где наша вторая танковая армия шла, там и наш мотоциклетный разведбатальон шёл.
А все дела с фотокором Рубенчиком уже после войны были, в 1946 году.

ПРО СТАРЫЕ ВРЕМЕНА

Про старину, говоришь, рассказать? Наливай-ка по стопочке, выпьем, закусим, тогда и расскажу. Да полнее, полнее наливай – то, по самый край … Что? Края не видишь? Ну вот, другое дело! Ах, хорошо пошла …
А теперь записывай. В 1935 году, когда мы только что переехали из Жаров в Выползово, уже стояли казармы с солдатами, стояли уже самолёты: здоровые такие, 4 – х моторные. А поселились мы вначале к Афиногеновым, что около шоссе у речки Едерки жили.
Помню, Чкалов с Байдуковым были здесь, После беспосадочного перелёта через Северный полюс в Америку. На здоровенном красном самолёте были. Мы, пацаны, бегали смотреть. Встреча в ДСА с ними была. Народу было – битком! А они там рассказывали, что и как у них было и во время полёта, и в самой Америке …
Гарнизон строили толопане. Их ещё называли толополченцы, так как они, как ополченцы были: под охраной, в бараках жили, ходили строем … Вот на этом самом месте, где мой дом сейчас стоит, где мы с тобой сидим, выпиваем, они рубили те двухэтажные дома, что напротив школы стояли. Рубили, потом разбирали, перевозили и собирали там, уже на месте.
Школа, та самая двухэтажная, в которую ты ходил, уже стояла. Я тогда пошёл учиться в 6-й класс. Когда школу-то я закончил, то и пошёл в ФЗУ. Щепок на месте нашего дома было по пояс. А там, где сейчас у меня конец огорода, там уже бор стоял, нормальный лес: с грибами, с земляничником, с малинником. Грибов было много, всяких, в том числе белых, подосиновиков, подберёзовиков …

Завод 75 - й вроде уже стоял. Когда он строился, я не знаю, а, может, знал, да забыл.
Помню двигатели самолётные на аэродроме испытывали: рёв, шум, грохот … Мы, пацаны тогда там «люминь» тырили, Мирюткину сдавали. Он дорогой тогда, «люминь» - то, был. Это уже после войны Крутяков стал цветные металлы и кирпичи принимать, а тогда, до войны, всё это Мирюткин принимал. Он возле шоссе жил, сюда - к Едрову ближе. Да и всё Выползово - то тогда в виде кучки домов, здесь, у Едровского конца было.
Пока жили у Афиногеновых, мы построились здесь – у конца нашего огорода. Как – то Сашка Фоминов у нас чуть ли не с год жил. Зимой в доме, летом – на чердаке. Он на заводе работал. Ага, значит завод уже работал.
Помню одно время три девки у нас жили – официантки из лётной столовой. Вот тогда вкуснятинки всякой мы поели! Они носили. Да-а-а … Помню, когда я из Ленинграда – то вернулся, то они кормили меня на убой. Ел всё, что хотел и столько, сколько хотел.
В 1935 году около ручья, здесь, к Едрову, всего несколько домов стояло, да около поворота на гарнизон – несколько. Да там, в районе Сельпо, - два - три, вот и всё Выползово было. Это потом оно уже сильно разрослось. В этом углу, у Едрова, тогда жили Афиногеновы, Галузины и …, забыл их фамилию.
Да, Карасёвы. Она - маленькая, щупленькая, а он - здоровый, дородный, с большой бородой. 8 человек детей заделали … Двое осели в Ленинграде, пятеро – кто где, а Сашка остался здесь - в Выползове. Устроился в ЛЗУ, построил дом, женился, двоих родил. Борька и Вовка, твои ровесники, – это его сыновья. А Сашкина свояченица – сестра его жены – ух, бой – баба была, любила плясать, петь, частушки орать, их она знала сотни, народ падал от смеха, за животы хватался, а ей это нравилось …

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, А ПОЧЕМУ НАШ ЗАВОД 75 – М НАЗЫВАЕТСЯ?

А хрен его знает! Вот записывай дальше.
1935 год. Казармы для солдат из красного кирпича строят. ДСА уже построено. Солдат ведут на художественный фильм. А мы, пацаны, к ним пристаём: «Дяденька! Возьми!». Он кивает – мы под полу шинели – шасть, и мимо контролёра – юрк. Конечно, контролёры видели, что солдаты пацанов проводят под полой шинели, но если рядом не было начальника ДСА, то они делали вид, что ничего не замечают. Тем более что во время сеанса мы на полу перед первым рядом сидели, и, когда увлекались, забывались, то шумели, орали или же смеялись, хохотали, а контролёры же всё это видели и слышали. Солдаты тихо сидят, а мы орём. Фильмы – то тогда немые были, в тридцатые – то годы! ...

В «Техгородке», ты помнишь, стояли небольшие деревянные домишки. Там старшие офицеры жили. У них и школа была своя – в сосновом лесу, тоже небольшая. Куда их дети ходили. Плац там был, на котором они праздники отмечали: 7 – е ноября или, там, Новый год. Небольшой такой плац …
А эти 9 жёлтых четырёхэтажных жилых зданий, сталинских, строили толопане. Так, году в 36-37 – м. Кранов тогда не было: кирпичи, цемент, доски и всё остальное они на спине таскали. Сначала построили КПП, а затем рядом – железную дорогу. Помнишь её? Тогда все стройматериалы небольшой такой паровозик возил. Я таких ни до, ни потом нигде не видел.
А вот за Сельпо, туда - ближе к аэродрому, толопане – строители Выползова - и жили. Бараков много было. У них там свой клуб был, магазины - продовольственный, промтоварный, книжно-газетно-журнальный киоск …. А там же место рядом с болотом было, низкое, поэтому грязюка была - жуть! Пришлось им мостки сделать, чтобы ходить там хоть как то более - менее чисто можно было. Столовая там у них была своя. В той столовой Кренская тётя Оля Козьякова какое-то время работала. И баня – прачечная там у них своя была …
Радио в Выползово тогда ещё не было. Его где то после войны провели, так в году, наверное, в пятидесятом. Батька мой тогда в бане - прачечной кочегаром работал. И как раз там недалеко испытательный центр для самолётных двигателей находился. Рёв и грохот стояли такие, что разговора не было слышно. А дядя Вася – муж тёти Оли Козьяковой – радиоприёмник имел. Где он его раздобыл в те времена, в 36 – 37 - то году – я не знаю, пацаном же был, мне не всё говорили … Так мы с отцом ходили к ним радио слушать. Тогда это внове всё было: и любопытно, и интересно. А избушка у них крохотная была, стояла на их теперешнем огороде, там, где лужа. Мы придём, сядем, в избушке - и не повернуться в ней, и не пройти.
Да, когда мы ещё жили в Жарах, до переезда в Выползово, тогда мой отец работал в будке на железной дороге, он караулил стрелку. Около Едрово. А я на лошади возил его на дежурство. Вечером. Назад возвращался ночью. Летом ещё туда – сюда: и посветлее, и потеплее. А вот зимой! У-у-у! ... Снег, мороз, волки воют, лошадь озирается – страшно-о-о-о, аж жуть!!!
У нас тогда 2 коровы было, 2 лошади, только на них сколько сена надо было наготовить. А налоги какие были? Деньгами сдай, молоком сдай, маслом сдай, мясом сдай, шкуру сдай … Обирали народ догола. Жили очень - очень бедно, кое-как. Из нищеты было никак не выбраться! Бились – бились так – то, да вот и решили, что пора такую жизнь как – то менять, может другая жизнь получше будет. Вот и перебрались тогда сюда - в Выползово. А каково родителям – то было решиться на это: порушить всё хозяйство, перебираться на новое место, заново строиться, снова заводить хозяйство … У-у-у …
Тогда – то я малой ещё был, не всё понимал, а вот как теперь подумаю: так волосы встают дыбом! Как они решились на такое? Видно, жизнь допекла моих родителей так, что выбирать им уже не приходилось …

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 15:56

Мир творчества каспийцев-кировцев

Проект "История КВВМКУ в лицах..."

Фронтовик-разведчик рассказывает

(Из воспоминаний свояка Николая Ивановича Бойкова)

ПРОДОЛЖЕНИЕ

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, РАССКАЖИ, ЧЕГО – НИБУДЬ ПРО СВОЮ СЕМЬЮ

У меня было 3 брата: Шурка, Ванька и Васька. Я был четвёртым. Младшим, стало быть …
Васька погиб в Едрове. Он устроился работать кочегаром на паровоз. Как – то шуровал уголь на тендере, оступился и полетел вниз – на землю. Упал он неудачно, разбился насмерть …
А Ванька во время войны под Житомиром попал к немцам в плен. Шурка потом мне рассказывал, что фашист говорит Ваньке: «Сымай сапоги!». А у него, у Ваньки – то, сапоги новые были, хорошие, крепкие. А Ванька и говорит фашисту: «Хрен тебе, а не сапоги! Пока живой – сапоги не сниму! Вот когда убьёшь, тады сам сапоги сымай!». Фашист, ясное дело, озлился … и тут же, не сходя с места, пристрелил Ваньку. Конечно, и сапоги снял.
А третий брат - Шурка позже погиб под тем же Житомиром. В атаке. Примерно так же, как и Мишка Пантелеев.
А сестёр у меня было две: Катя и Зина. Зина умерла, давно ещё. Похоронена она вместе с матерью. А Павля – муж Зины – долгое время один жил. Я ездил помогать ему сажать картошку, копать её …
Сейчас он совсем старый уже – лет за 70 ему. Потом его сын Борис забрал его к себе в город Горький. Жила она, Зина, тогда в Березайке. Фамилия вроде бы у неё была Афанасьева. Сына она одного успела только родить – вот этого Бориса. Сейчас он в городе Горьком живёт.

А вторая моя сестра - Катя - жива. Живёт на Украине, в Запорожье. Муж Кати – Фёдор Иванович. В прошлом году, после того, как погостил у меня, он, почему – то, вдруг умер (стало быть – в 2003-м году).

У Кати один сын – Сашка. Живёт тоже в Запорожье, он женат, у него есть свой сын, звать Коля, стало быть - внук Катин. Ему уже лет 20 (время рассказа относится к 2004 году). Коля уже работает. А Сашка – большой чин, он начальник водоснабжения города Запорожья. Его фамилия Самохин.

После войны голод был, году в 46-47-м. Ты помнишь?
– Конечно, помню! Как не помнить. Лебеду, крапиву, кислицу собирал. На помойках в гарнизоне с ребятами картофельные очистки собирали …
- Вот, видишь! Даже ты этот голод застал. Потом то полегче стало – когда на огороде всё подросло. А вот в самый то голод я с Лёшкой Ниловым пошёл в город Вышний Волочек в школу шоферов – учится на шофера. И стипендию платят, и кормят, и учат, чем плохо; как - никак семье всё ж таки полегче. Учились мы месяца три. Когда мы ту школу заканчивали, тут как раз тянули провода вдоль шоссе, делали линию связи Москва – Ленинград, подземную. Это было в Голодный год, то есть как раз в 1947 году. Это я точно помню! ...
Директор 75-го завода был Кукушкин. Полковник. Высокий, красивый такой мужик. А жену его звали Груня. Сын был у них. Почему это я всё помню? Потому что они брали молоко у нас. Сам – то он редко к нам приходил. И то не приходил, а приезжал на казённой легковой машине. Больше жена его к нам приходила, изредка сын заходил.

Ну, и блядун этот Кукушкин был!!! И в Выползове любовница у него была, и в Березае. Потом какую-то бабу завёл даже в сельце Михайловском. Жене говорит, к примеру, что, мол, мне на завод надо съездить, посмотреть, что там, мол, да и как. Причём поздно вечером или даже ночью. Для этого телефонные звонки домой с завода организовывал. А сам садится на машину и дует к своей бляди, к примеру, в Михайловское …
Но все его любили. Не только его бабы. Потому что золотой человек был. Сколько на этом заводе директоров было!!! Но такого не было. Помогал людям во всём! Именно он и принял нас с Лёхой к себе на завод на работу. После школы то, водительской. Лёху он взял водителем, а меня - слесарем в автомастерские.
Кукушкина сменил вроде бы Успенский. При нём и я водителем стал работать. В этот период я как то в Бологое ездил, по заводским делам, а заодно надо было перевезти Сашку – Заику, старовского мужика. Сашка служил в Германии, много всякого барахла там накопил, ну и вёз всё это барахло к себе домой - в Старово. И жена при нём была. Да. А экспедитором у меня был Лёха Пинчук. Сделали мы с Лёхой свои заводские дела, подъехали к вокзалу, загрузили Сашку - Заику вместе со всем его барахлом и женой и чинно - благородно поехали в Выползово.
На выезде из Бологое голосуют 2 офицера, мол, подвези нас до Выползово. Я ж туда еду, ну и посадил их. Едем дальше. А дорога то ты помнишь, какая тогда была от Куженкино до Бологое, пока асфальт тогда ещё не положили? Яма на яме, лужа на луже, бугор на бугре. Приехали мы в Выползово, а один из офицеров позвонил Успенскому – он его знал – и нажаловался на меня: мол, шоферюга твой, такой - сякой, мужлан недоделанный, меня с товарищем чуть не убил, сам пьяный, машину не жалел, гнал поз-чёрному, ну и ещё наплёл всякого, и что было, и чего не было … На другой день Успенский нас вызвал с Пинчуком, раздолбал как следует и уволил нас обоих. Вот и делай после этого доброе дело людям! Именно после этого увольнения я и устроился в ЛЗУ (лесозаготовительный участок) лес возить.

БЫЛИ ЛИ МОТОЦИКЛЕТНЫЕ ГОНКИ, СПРАШИВАЕШЬ?

Да, были. Так, например я участвовал в таких гонках:
• в городе Фюрстенберг (или что-то вроде этого). Во время войны там был концентрационный лагерь, там было много специальных печей, где жгли людей. Очень много людей там во время войны сожгли;
• в городе Оберсвальде. Там больше сотни мотоциклов – участников было. Один мотоциклист на очень большой скорости сбил женщину, убил её и сам убился. Поэтому никого не судили;
• в Кубинке, что под Москвой. Там были гонки в 1947 году. Об этой гонке расскажу чуть подробнее.

Туда привезли целый эшелон мотоциклов. Поставили огромные палатки – одна такая палатка сразу на целый взвод. Тогда в этом городке танковая часть стояла. Техническое состояние мотоциклов проверяла гражданская комиссия, чуть, что не так – немедленно снимали с гонок. У меня звенья цепи стучали – так заставили сменить цепь. Как впоследствии оказалось – зря сменил.
А ты не знал, что у Харлеев цепь? Да, у Харлеев была цепная передача! ... Потом во время гонки на ходу цепь ослабла, «проела» глушитель, износилась сама и на втором кругу лопнула. А шёл я хорошо – в числе первых. Да-а-а, в лидерах! Длина трассы была 100 километров, 2 круга по 50 километров. На этих 50 километрах было 6 переправ. Некоторые очень глубокие, такие, что заливало глушители, электрику, и мотоциклы глохли. Кое – как заводились и «шуровали» дальше …;
• в городе Дрезден. Река, один берег наш, другой берег американский, горы, скалы. Там я занял первое место. Это были гонки оккупационных войск. Чего дали за первое место? Да, ничего!.. Тогда за первое место ни хрена не давали. Ездили за так, за отмашку флажком.
На других соревнованиях я тоже всегда был в первых рядах. Тогда я не был таким осторожным и боязливым, как сейчас. Молодой был – глупый был, холостой к тому же – и своей жизнью тогда я не дорожил …

О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, ГОВОРИШЬ ….

А чего о ней говорить? Женился я в 1953 году. На ком я женился, ты знаешь. В 1954 году родилась первая дочка - Люда, а в 1955 - вторая дочка – Оля. Вот и вся моя личная жизнь. А чего ещё о личной жизни рассказывать? Нечего … Всё!

ЕЩЁ О ВОЙНЕ

Одно время я был прикреплён к редакции армейской газеты. Видал я как газеты выпускают: летели они со свистом. Тут же газеты автоматически упаковывались – и по грузовикам распределялись, а те уж развозили газеты туда, куда надо. Наборщики в жаре, в духоте работали, полуголые, жуть!..
Заведовал редакцией майор, здоровый такой мужик был, у-у-у! Толстый – претолстый. Как фамилия его была? Не помню, забыл. Возил я и его по делам разным. Раз вёз я его в Потсдам. Так чуть не столкнулись с американским мотоциклистом. На перекрёстке. Американец летел, как угорелый. На мотоцикле - одиночке. А у меня – то трёхколёсный мотоцикл был. Да и ехал я помедленнее, чем он. Да и эту тушу редакторскую вёз. Успел увернуться. Кое-как, еле – еле. Иначе, хана была бы, и нам - и американцу. Трухнул я тогда маленько, правда, уже опосля, да, но потом трухнул, уже позже, когда разъехались …
Вот, что ещё вспомнил. Начальник штаба дивизии у нас еврей был. У-у-у, какой пронырливый был. И что за порода людей такая, пронырливая - эти евреи?! Так вот Штаб находился на втором этаже здания. Окна выходят на улицу. А напротив, через улицу, магазин. Начштаба сидит так, что бы магазин был виден. В звании полковника, между прочим, как и ты, был. Лето … Жара … Духота … Продавцом в магазине солдат был.
Ну, и привезли в этот магазин бочку пива – прямо с пивзавода. А в той бочке 60 литров пива. А начштаба это дело усёк, увидел, значит. Увидел и говорит своему водиле: «Заводи машину! В штаб армии поедем!». Только - только бочку сгрузили, а он подъезжает и мне командует (а я рядом в мотоцикле сидел): «Отвези бочку пива в штаб армии. Сдашь мне. Я сейчас там буду». И уехал в штаб армии. И я повёз бочку в штаб армии. Приехал туда, а там знакомые ребята. Я им и говорю, так, мол, и так, начштаба хочет зажилить бочку пива, спрячьте её куда-нибудь. Они и спрятали её в кусты, там и днём с огнём хрен её найдёшь, а уж вечером, в потёмках, и подавно.
А сам я в штаб пошёл. Сижу, жду. Он входит, начштаба – то, и спрашивает у меня: «Ну, где пиво?». Я отвечаю, что пиво, мол, в коляске. Он выходит, смотрит, а коляска пустая, пива – то и нет там. Он на меня озверился: «Где бочка с пивом, сукин ты сын?». А я отвечаю в том смысле, что она в коляске была, когда я пошёл вам доложить, что привёз её и, мол, спросить Вас, куда мне её сдать или там деть. Он заорал тогда: «Ага, моё пиво украли! Ну, я вам дам, разгильдяям!». Моим командиром роты тогда был капитан Гарькавый. Начштаба звонит ему, тот вскорости приезжает. Начштаба раздолбал его в пух и прах: что, мол, за раздолбай у тебя служит. Мою бочку пива просрал, её у него, видишь ли, спёрли! Посадить его на губу на полную катушку! И посадили меня на губу. И отсидел я там целых 15 суток – полную катушку.
Но вообще, я тебе скажу, служба в Германии сразу после войны вот такая была (показывает большой палец). Жили мы там вот так (опять показывает большой палец). И сыт, и пьян, и нос в табаке, ну и всё такое разное прочее было …

Записано со слов Николая Ивановича летом 2004 года (в течение нескольких длинных вечеров, без помех со стороны третьих лиц). За доброй «чаркой» добротной русской самогоночки …

ПАНТЕЛЕЕВ ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ
Выползово, Ленинградский переулок, дом, 2.

Набрано на компьютере 12 и 13 мая 2006 года. В этом же году в июне текст был передан рассказчику - Николаю Ивановичу Бойкову (НИБ) для чтения и проверки правильности записи. Поначалу НИБ пообещал мне текст вычитать и сказать об ошибках, если таковые обнаружатся. Многократные мои запросы НИБ об этом в этом году (2006-м) и в последующие годы (в 2007 – 2009 годах) результатов не дали – текст НИБ не читал (мол, некогда!?) и читать не хотел (чего я там нового прочитаю? Ничего! Ну, так и зачем мне читать?). Удивительно – никакого интереса к своим же рассказам …

PS. 17-го сентября 2009 года земной путь Николая Ивановича закончился. Похоронен он в Выползово - на кладбище, рядом со своей женой - Раисой Александровной Бойковой (в девичестве - Михайловой).
Конец сентября 2009 года.

Продолжение следует.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 16:06

ПРОДОЛЖЕНИЕ

В своих воспоминаниях Николай Иванович упоминает Колю Александрова. Оказывается, что земляки его не забыли, что они его помнят. Вот что мне как-то попалось в местной газете «Дни Озёрного» …

Из Газеты «Дни Озёрного». №50 (838) от 11 декабря 2015 г.

НА ИЗЛОМАХ СУДЬБЫ

Каждому человеку уготована своя судьба. И каждому даётся столько трудностей и испытаний, которые этот человек сможет вынести. Есть лишь немногие, способные преодолеть жизненные обстоятельства, не прогнувшись под их тяжестью и несправедливостью. Есть лишь немногие, кто, несмотря ни на что, может остаться человеком с большой буквы, поступками которого будет гордиться не одно поколение, человеком, который оставил своё имя на страницах истории и в сердцах людей.

Фото из архива семьи Александровых

Случается так, что великие, творящие историю люди живут рядом с нами. Жителям Озёрного повезло, ведь именно здесь жил Герой Советского Союза – Николай Тимофеевич Александров, человек, чьими руками ковалась Победа в Великой Отечественной войне.
Среди десятков улиц Озёрного есть одна особенная - названная именем Николая Тимофеевича Александрова. И, проходя по этой улице, названной в его честь, невозможно не вспомнить о подвиге Николая Тимофеевича и о его сложной судьбе. Ведь это не просто улица и мемориальная доска - за всем этим целая жизнь, в которой было место и подвигу, и сложным испытаниям.
Николай Тимофеевич Александров, уроженец Бологовского района, семнадцатилетним мальчишкой в январе 1943 года был отправлен на обучение в танковую школу и призван на фронт. С этого дня закончилось детство, и не осталось ничего, кроме всепоглощающей войны. В одном из первых боев Николай Тимофеевич был ранен, но за этот бой получил он самую любимую солдатами медаль “За отвагу”. Чуть подлечил раны в госпитале и опять война … Целых шесть раз горел в танке, но всегда каким-то чудом спасался.
То ли Бог оберегал, то ли смерть просто играла с ним, оставляя свои метки немецким металлом. Не взяла его ни одна пуля, ни снаряд, ни осколок и в бою в январе сорок пятого. Нашим войскам был дан приказ любой ценой воспрепятствовать подходу вражеских подкреплений. Страшные слова “любой ценой” … Из всего танкового взвода в живых не осталось никого. Смерть ходила так близко, но не забирала Николая Тимофеевича с собой, а лишь прикоснулась к нему ударной волной. В этом неравном бою он получил контузию, а очнувшись, понял, что отражать огонь противника ему придётся одному. Николай Тимофеевич более часа отбивал атаки в одиночку, пока на выручку не подошли свои! За этот подвиг он, девятнадцатилетний юноша, был удостоен звания Героя Советского Союза.
Закончилась самая страшная, самая кровопролитная война в истории. Война, которая унесла и покалечила огромное количество жизней. Закончилась война

…
После Победы Николай Тимофеевич заведовал воинским оружейным складом в Кантемировской дивизии. А время после войны было непростое, орудовали банды, да и к оружию люди привыкли. Вот и попросил друг достать Николая Тимофеевича ему оружие. Не думая о последствиях, желая просто помочь другу, Александров взял со склада трофейное оружие. Затеяли дотошное расследование, и Николай Тимофеевич признался в содеянном. Военный трибунал был строг, даже жесток, Александрову дали пятнадцать лет лагерей, лишив его всех званий и наград. Получилось, что и не герой он больше, и не было его подвигов. И страна, за которую он проливал кровь, страна для которой он вместе со всеми ковал победу - считает его врагом.
Будучи мальчишкой, которому всего двадцать два, попал он в золотодобывающий прииск на Колыме. И вчерашний сержант со званием Героя Советского Союза стал каторжным рабочим. Холод, голод и непомерные, невыполнимые мерки. И здесь Николая Тимофеевича поджидала смерть, ходила она за ним по пятам, поджидая его за каждым углом с бандитской заточкой и ножом. Александрова, как и других фронтовиков, ждала поголовная смерть от рук уголовников, которых раздражала стойкость и несломленность духа людей, которые сражались на войне. Вот и пришлось бежать. Два месяца голодных скитаний по тайге. Возвращение в лагерь и ещё пять лет срока.

Николай Тимофеевич с супругой Анной Васильевной.

Отсидев пятнадцать лет, Николай Тимофеевич написал письмо своему бывшему фронтовому командиру с просьбой пересмотреть его дело. Примерно через год, отработав в лагерях больше шестнадцати лет, Александров вернулся в родные места. Но всё стало другим, изменился до неузнаваемости и он сам. Уходил на фронт он молоденьким мальчишкой, а вернулся сорокалетним стариком с изломанной судьбой и с неумением жить нормальной жизнью. А смерть, напоминающая о себе каждую минуту, уступив Николаю Тимофеевичу, ушла. Сдалась перед его силой, храбростью и желанием жить.
И действительно, Николай Тимофеевич попробовал начать жить нормальной человеческой жизнью, без войны и без лагерей.
Работал на своей родной земле рабочим в лесхозе, слесарем, плотником и кочегаром - не гнушался любой работы. Далеко не юношей познал он, что такое семейное счастье. Может, поэтому так ценил жену, детей, тихую и спокойную жизнь, оставшись в памяти внуков и правнуков не только героем, но и близким, родным человеком, другом и защитником.
Местные власти Николая Тимофеевича за героя не считали, никаких льгот он не получал. Страшное послевоенное время, странное время, постоянная подмена ценностей, смена власти и режима в стране. Куда там до героев? И только в 1994 году, спустя более сорока пяти лет, указом Президента РФ Николай Тимофеевич был восстановлен в правах на звание Героя Советского Союза и ему вернулись его “Золотая Звезда” и орден Ленина.

Николай Тимофеевич Александров прошёл страшный путь, вынес и преодолел все изломы судьбы, и не ожесточилось, не озлобилось его огромное человеческое сердце.
Одна из улиц Озёрного названа именем этого великого человека, героя, благодаря которому, мы живём в свободной стране и говорим на родном языке. Когда проходишь мимо дома, где жил Александров, хочется размышлять о судьбе и о предназначении человека, хочется просто дотронуться, дотянуться, прикоснуться к истории этого великого человека.
9 декабря объявлен в России Днём Героев Отечества. Символично, что именно 9 декабря родился Н.Т. Александров, Герой Советского Союза, человек, навсегда оставшийся в памяти озерчан символом силы духа и стремления к Победе.
Ксения АРУТЮНОВА.

А теперь посмотрите на это фото …

Это внучка и правнучка Александрова. Они часто прогуливаются по улице, названной в честь их деда и прадеда, снова и снова вспоминая о нём.

http://www.dnioz.ru/wp-content...2_2015.pdf 20.01.2016

Так вот, Николай Александров - это и есть тот самый лихой парень из Нарачино, о котором рассказывал мне в своё время мой свояк Николай Иванович Бойков …

Материалы собрал капитан 1 ранга в отставке
ПАНТЕЛЕЕВ ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 30 апреля 16:46

Александров Николай Тимофеевич (9 декабря 1925 года — 22 июля 2001 года)
ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Gelena

Модератор раздела

Gelena

Минск
Сообщений: 15101
На сайте с 2006 г.
Рейтинг: 1515

Наверх ## 15 июня 22:21

Мир творчества каспийцев-кировцев

Проект "История КВВМКУ в лицах..."

Сегодня, 15.06.2025 г. получила сообщение на Одноклассниках : социальная сеть от Геращенко Александра Анатольевича.

"Здравствуйте, Галина Сергеевна! Моей с увлечением, с легкой руки Кузнецова А.Ю. стало изучение истории малого охотника СКА-0412 Азовской военной флотилии.

Прошло 8 лет с тех пор, как я прочитал его заметку на "Цусимских форумах" о бое советского катера и немецкого самолета.
За эти годы на нем было найдено более 160 моряков, которые служили на нем в разное время. Удалось найти более 90 родных моряков, проживающих в разных странах: России, Украине, Казахстане, Молдове, Эстонии, Германии, Великобритании, США, Беларуси, Швейцарии, Франции.

Когда я опубликовал на сайте Warspot первое небольшое исследование, всего этого еще не было. Затем, по мере накопления материала, появлялись новые статьи, которые публиковались на различных интернет-порталах, в газетах. Сначала это был интересен сам процесс поиска, но через два или три года некоторые из моих друзей начали говорить, что пришло время выпустить книгу. И тогда, и сейчас я думаю, что для того чтобы опубликовать книгу нужно досконально изучить события, описанные в документах. Используя свои возможности, которые, к сожалению, ограничены, я пытался искать документы в различных доступных мне архивах — РГАВМФ, NАRА, РГАСПИ, ГАРО и других.

Мои друзья и особенно родственники моряков, конечно же, хотели увидеть книгу о своих близких. Последние несколько месяцев я пытался как-то обобщить все, что было написано до этого. Получился своего рода «труд". Большую его часть, конечно, занимают биографии моряков и некоторых лиц, связанных с этим катером, фотографии из домашних архивов.

Конечно, в ней есть и эпизоды, в которых участвовали действующие и будущие выпускники и сотрудники КВВМУ ,о которых мы с Вами ранее общались - Хмельницкий Анатолий Георгиевич, Булах Александр Григорьевич, Соколов Михаил Андрианович, Азархин Михаил Моисеевич.

В ответ на просьбы родственников моряков я решил выпустить книгу в электронном виде и в печатном виде. Я напечатал книгу на Ridero - https://ridero.ru/books/bessmertnyi_kater / хотя я поставил его на Литресс - https://www.litres.ru/book/ale...-71803843/

С уважением, Геращенко Александр Анатольевич."

Читать книгу: «Бессмертный катер»

https://www.litres.ru/book/ale...at-onlayn/

Неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности. Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие.
А.С. Пушкин

От автора
Военные корабли, как и люди, имеют свою биографию. Одни, честно отслужив отмеренный им срок, ушли в историю, другие стали жертвами исторических событий, таких как войны, третьи, завоевав честь и славу, воздвигнуты на постаменты. Но есть такие, которые с момента своего создания скромно и незаметно выполняли возложенные на них обязанности, прошли сквозь горнило войны, испытали все взлеты и падения вместе со своими экипажами, страной…

К таким кораблям относится, и малый охотник М-11 Каспийской военной флотилии, воевавший как СКА-0412 на Азовской военной флотилии и закончивший войну как МО-412 Черноморского флота. Прошло 80 лет с момента окончания Великой Отечественной войны, но события тех лет по-прежнему притягивают наше внимание.

Книга не претендует на полноту исследования. В небольшом документальном повествовании невозможно рассказать обо всем спектре применения этого малого охотника, обо всех, кто на нем служил и воевал. Автором сделана попытка, по доступным ему документальным источникам изложить историю создания и службы в советском военно-морском флоте небольшого катера, рассказать о людях, которые просто выполняли свой воинский долг. О каждом отделении катера, о каждом моряке, служившем здесь, можно написать отдельную книгу. Автор не ставил перед собой такой задачи.

Пусть простят автора те, кого незаслуженно он не отметил в своем повествовании. Надеюсь, труд этот пробудит в читателях интерес к истории своих героических отцов, дедов, прадедов и послужит отправной точкой для будущих исследователей.

За помощь, оказанную в процессе поиска материалов для этой книги, выражаю искреннюю благодарность:

– Елене Сергеевне Смирновой, кандидату филологических наук, директору Центральной военно-морской библиотеки;

– Ирине Александровне Найденовой, историку заведующей научно-экспозиционным отделом Ейского историко-краеведческого музея.

---
Каспийское высшее военно-морское Краснознаменном училище им. С.М. Кирова (история, персоны);
Зых и зыхчане

Лайк (1)

← Назад Вперед →

Страницы: ← Назад 1 2 3 4 5 ... 19 20 21 22 23 * 24 25 Вперед →
Модератор: Gelena

Генеалогический форум » Дневники участников » Дневники участников » Дневник Gelena » КВВМКУ » Мир творчества каспийцев [тема №58414]

Сайт использует cookie и данные об IP-адресе пользователей, если Вы не хотите, чтобы эти данные обрабатывались, пожалуйста, покиньте сайт
Пользуясь сайтом вы принимаете условия Пользовательского соглашения, Политики персональных данных, даете Согласие на распространение персональных данных и соглашаетесь с Правилами форума
Содержимое страницы доступно через RSS
© 1998-2025, Всероссийское генеалогическое древо
16+ Правообладателям