Выпускники Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

…Когда он каждый год перед 9 Мая в черной форме морского офицера, с кортиком, в орденах и медалях входит в школу, то кажется, что все вокруг преображается. Этот день не похож на другие, он овеян ощущением Праздника. Ребята, впервые увидевшие его в таком облачении, изумляются: вот это да, он, оказывается, настоящий «морской волк»! И буквально ходят за ним по пятам. Его рассказы-воспоминания о войне всех просто завораживают.

Речь идет о капитане второго ранга учителе истории челябинского физико-математического лицея N 31 Эрнесте Ивановиче Кузнецове, ветеране войны, искренне и горячо любимом многими поколениями выпускников школы. Сейчас он на пенсии, ведет занятия философского кружка, помогает готовить ребят к историческим олимпиадам. На них лицеисты очень хорошо выступают. Старый учитель по-прежнему полон сил, заядлый рыболов и охотник.

У него два сына: старший Александр пошел по стопам отца, закончил Ленинградское высшее военно-морское училище по специальности «инженер-электрик», служил на Севере, младший Владимир – директор крупной компьютерной фирмы.

…О флоте Эрнест мечтал с детства. И подал заявление в Омский речной техникум. Но началась война. Как и все его ровесники, он рвался на фронт. В военкомате отказали. Тогда они решили махнуть на фронт самостоятельно. Но тут в Челябинск приехал набирать курсантов представитель Ленинградского высшего военно-морского училища. Все желающие убежать на войну пошли на комиссию. После трех медицинских испытаний из 15 человек остались трое. Их погрузили в теплушки и отправили в Астрахань, куда было эвакуировано училище. В январе 1942 года училище перевели из Астрахани в Баку, поскольку начались бомбежки. Там было свое училище, тоже высшее военно-морское. Но курсантов в нем уже не было: всех, начиная со второго курса, сгруппировали в бригады и отправили на защиту Москвы. «Астраханцы» возмутились: что же, мы хуже? И вновь попытались «призваться» самостоятельно, благо фронт был недалеко – по хребту Кавказа. Но тут начальство поступило мудро. Оно погрузило курсантов в автобусы, привезло в морской порт на Черном море и показало: вот стоят корабли, полностью укомплектованные боезапасами и всем необходимым, есть и команда, но они не могут выйти в море, потому что нет командиров, они погибли. А новых не готовили, так как курсантов всех училищ, включая Дальневосточное, отправили под Москву. Им сказали: учитесь побыстрее и занимайте места на мостиках этих кораблей. Ребят это убедило. С мая по октябрь была морская практика на кораблях, а с октября по май – теоретический курс в училище. Воевал Эрнест Иванович на Черном море, в районе Новороссийска, на крейсере «Фрунзе».

После войны он имел право выбрать себе место службы. Он выбрал Северный флот. Но по болезни в 1958 году демобилизовался в чине капитана третьего ранга. Хотел пойти на торговые корабли, диплом позволял ему быть штурманом дальнего плавания, но после операции на желудке врачи запретили. А на кораблях никто не хотел брать на себя ответственность: вдруг что-то в море случится? Вернулся в Челябинск. Ему было тогда 35 лет. И, конечно, перед ним встал вопрос: что же делать? Гражданской специальности никакой. Прослужил три месяца в военкомате, преподавал начальную военную подготовку в школе N 1. Но ему нужно было что-то фундаментальное. И тогда пошел поступать в педагогический институт на заочное отделение. Его взяли сразу на третий курс.

— Эрнест Иванович, выбор факультета случаен или закономерен?

— В училище мы капитально изучали военно-морскую историю, которая тесно связана с общей, отечественной и зарубежной. А во-вторых, мой отец – историк. Он был директором школы N 8 и преподавал историю. И поэтому совершенно закономерно, что я пошел на исторический, закончил его с красным дипломом. Начал работать в школе N 30, а когда в 1965 году открылась тридцать первая, то часть учителей и девятые классы перевели туда. Этот год я и считаю началом моей учительской карьеры. Мне в то время было уже 43 года.

— В вашей педагогической деятельности были стиль, почерк, своя метода?

— В нашей школе, начиная с самого первого дня, директор Игошев сумел привить культ знаний, то есть ученики старались взять как можно больше, но выборочно, школа все-таки физико-математическая, что, естественно, создавало трудности для других учителей. И я понял одно. Для того, чтобы история стала предметом, который ученикам будет интересен, надо, чтобы она стала для них такой же точной наукой, как физика. То есть при изложении любого факта нужны доказательства: почему какое-либо событие произошло именно в это время и по какой причине. И потом, я принципиальный противник слова “учить”. Ученики должны понимать. Потому что выучить – это какую голову надо иметь. Знаний все прибавляется и прибавляется, а голова-то одна. Поэтому сначала была трагедия. Даешь домашнее задание, параграф такой-то, но к этому параграфу я обязательно давал пару вопросов. Не те, которые в учебнике, а на сообразительность. Девчонки у меня даже плакали. Все привыкли так: выучил и рассказал. В виде простого примера я им говорю: давайте пригласим ученика пятого класса, возьмем этот параграф, он его прочтет, выучит и с выражением расскажет. Ну и какую отметку я ему должен поставить? Да он, может, и половину не понял, что выучил.

И началось: после урока мы вместе готовили домашнее задание. Чтобы показать: мало прочесть материал, а надо его переработать в соответствии с поставленными вопросами, на которые прямого ответа в учебнике нет, только наметки. На уроке нужно было отвечать только на эти вопросы, потому что в них главное. Ведь по любой теме можно привести тысячи примеров. О войне, например. В учебнике их, как правило, несколько, а на самом деле их вон сколько! Но нет ответа на вопрос: откуда брались эти героические поступки? И каждый должен подумать, как на него ответить, а потом мы вместе обсуждаем и приходим к общему знаменателю.

— У вас были когда-нибудь проблемы педагогического характера?

— Дело в том, что я не считаю себя учителем. Я как был морским офицером, так и остался. Поэтому для меня никаких проблем не существует. Представьте себе, что такое управлять, командовать матросами, старшинами, которые перед войной прослужили пять лет и всю войну прошли. Они эту службу и корабль знают насквозь. А ты только что пришел. Но надо отдать им должное: они были очень тактичны, ненавязчиво мне что-то подсказывали. Я ведь служил на американских кораблях, где все надписи и описания были на английском языке, так что пришлось все осваивать, что называется, на ощупь. Электромагнитный трал – очень сложное устройство. Вот где были проблемы. После этих здесь проблем быть просто не может.

— Я знаю, что вы не стали заслуженным учителем только потому, что не член партии. Вы не вступили в партию ни на флоте, ни позже, хотя вам неднократно предлагали. Почему? Ведь в то время ради карьеры это делали все.

— Я судил по тому, какие люди в этой партии состоят. На кораблях в начале 50-х годов ввели должность помощника командира по политической части. Я на них посмотрел. Они двух слов связать не могли и упертые были, как бараны. И при этом любое серьезное распоряжение командира должно было согласовываться с ними. Это главная причина. Потом я очень внимательно посмотрел программу КПСС и понял: конечно, сама идея благородная, гуманная, как и учение Маркса. Но это же не реализуется в жизни. Шло явное противоречие между словом и делом. А этого я не терплю: сказано – сделано.
Программу КПСС я иногда использовал в своих «корыстных целях». В 1969 году на очередном занятии философского кружка ребята изучали, что такое абсолютная и относительная истина. Взяв программу, я читаю: «Все народы рано или поздно придут к коммунизму». Заявлено как абсолютная истина. И подкидываю задачу: достижима ли она с точки зрения философии? Если бы про эту «задачу» узнал какой-нибудь партийный функционер, меня бы с треском выгнали из школы.

Капитан и педагог вскоре отметит 84-летие. Сейчас рассматривается проект учительской и ученической премии, которая будет сопровождаться вручением специального переходящего знака имени Кузнецова.
Татьяна ЖИЛЯКОВА. Челябинск.

Когда я звонил ему, чтобы договориться о встрече в первый раз, мне не повезло. Домашние сказали, что хозяина нет дома: он, видите ли, уехал на охоту. Попытался вспомнить, сколько же точно лет преподавателю истории, которого в 31-й иначе как Эрнест за глаза никогда не называли. Засомневался в цифрах. Но встретил нашего героя на очередном школьном мероприятии в нынешнем году и лично убедился: есть люди, которые не меняются. Рукопожатие Эрнеста Ивановича Кузнецова (только не надо параллелей с Ельциным) было покрепче моего, а говорил мой учитель все так же не торопясь, с чувством собственного достоинства и знанием дела.

– Эрнест Иванович, вы сразу знали, что станете учителем истории?

– Даже не думал. Прослужил 16 лет на флоте. В 1958 году демобилизовался. Гражданской специальности на тот момент (то есть почти 50 лет назад) не было. Пошел в облвоенкомат, поработал там три месяца, потом должность сократили. Я поступил на заочное отделение в пединститут по специальности «История». И так как у меня уже было высшее образование Военно-морского училища имени Фрунзе, то поступил сразу на третий курс и в 1962 году окончил институт с красным дипломом. В это время появились вакансии преподавателя НВП и историка в 30-й школе. Я стал одновременно и тем, и другим.

– Ну вот, а говорите, что не думали становиться историком.

– Тут придется объяснять по частям. Во-первых, на самом деле я больше любил географию, но географии не было на заочном отделении института. Во-вторых, мой отец был все-таки историком, работал директором школы № 8. В-третьих, нам отлично преподавали историю в Военно-морском училище (правда, с уклоном в морскую историю). В общем, сложились определенным образом обстоятельства, но насилия над собой при выборе гражданской профессии я не совершал.

– Ну а в 31-ю как попали?

– Я же говорю, вакансии были в 30-й школе, что напротив. Получив образование историка, пошел работать туда. 30-я школа была закреплена за местным микрорайоном, а 31-я изначально была специализированной. Как только она открылась, из 30-й в новую школу перевели сразу все девятые классы – чтобы обеспечить наполняемость. И я пошел вместе с ними. В 1966 году состоялся первый выпуск. Я уже был «чистым» историком, отказавшись от преподавания НВП, которую по большому счету учебной специальностью назвать было трудно. Преподавал поначалу историю древнего мира, потом дошел до новейшей истории. Выпускал тогда, в 1966-м, свой первый в новой школе класс – 10 «Б». Эти ребята запомнились тем, что у них был подлинный культ знаний. И не только в отношении истории. Они готовы были учить «от» и «до» все предметы. Такой культ продолжался еще примерно лет пять.

– При этом кто-то выделялся даже на столь мощном фоне...

– Из тех, кого учил я за все годы, вспоминаю сразу Игоря Шереметьева, Юру Нестеренко, братьев Гильманов. А еще были Бобров (теперь профессор МГУ), Балыбердин (контр-адмирал), Ольга Демкина (сейчас Журова, ездит с мужем по всей Европе), Сергей Рябченков. Многие пошли работать потом в ЧПИ (нынешний ЮУрГУ). Есть среди наших выпускников доктора философских наук. Практически все выпускники 31-й школы потом поступали в вузы и самое главное – в подавляющем большин-стве состоялись как личности, нашли свое место в жизни. Я горжусь этим.

– Но тем не менее вы говорили о желании молодежи учиться в прошедшем времени. Выходит, сейчас нет былого культа знаний...

– Тут же много объективных причин – столько всего поменялось в стране в целом. Отличительные черты выпускников 90-х годов естественны для периода перемен. Это более прагматичные люди, которые шли в 31-ю школу сразу с прицелом на будущую профессию. И в этом нет ничего плохого. Из выпускников 31-го лицея получились отличные программисты, физики, другие специалисты.

– А историки были?

– Конечно. Моя бывшая ученица Юля Антонова преподавала в школе историю, преподает по сей день другая ученица – Ольга Васильевна Капитонова. Исторические знания, если разобраться, помогают в современной жизни не меньше, чем точные науки.

– Как теперь поддерживается связь между лицеем и тем же ЮУрГУ, в который раньше поступали выпускники школы?

– Традиции нашли современное продолжение. Директор лицея Александр Попов подписал очень нужные договоры с Южно-Уральским госуниверситетом и Челябинским госуниверситетом – лучшими челябинскими вузами. Ежегодно согласно договору 15 лучших выпускников лицея поступают в эти вузы без экзаменов на тот или иной факультет по своему выбору.

– Как многолетний преподаватель истории вы согласны с тем, что «Россия – страна с непредсказуемым прошлым»?

– Знаете, я не поклонник популистских разоблачений, которых было много в конце 80 – начале 90-х годов. Я историк-консерватор. Я в том же Эдварде Радзинском вижу скорее писателя, а не историка. Сам всегда доверял больше собственным глазам и мнению авторитетных для меня людей. Убежден: до тех пор, пока госархивы не будут раскрыты, объективную картину отечественной истории мы не узнаем. Если же говорить не о прошлом, а о будущем, то остается лишь повторить известную истину: человечество, чтобы жить и развиваться, должно увеличивать производство материальных благ. Если в России нет прироста населения, значит, страна не развивается.

– А кто все-таки творит историю: народ или личности?

– Очевидно, что историю творят именно личности. Народ безмолвствует и не способен на радикальные общественные перемены. России очень нужна сильная, яркая личность – самостоятельная, способная противостоять давлению извне. У такой личности слово не должно расходиться с делом. И видение перспектив должно быть историческим и философским.

– Вы об этом говорили на уроках истории?

– Разумеется. Главное, что меня всегда волновало как преподавателя,– чтобы ученик не вызубрил тему, а понял ее, постиг суть происшедшего много лет назад. Были у нас зубрилы, которые просто заучивали параграф наизусть. Я ставил им тройки. Потому что это механическая память, а не знания. Нужно, чтобы человек понимал, о чем он говорит.

– Эрнест Иванович, о вас ходят легенды. Так долго не оставался в строю, пожалуй, ни один другой школьный учитель. В чем секрет? Как вы поддерживаете форму на протяжении десятилетий?

– Никаких особенных рецептов здорового образа жизни у меня нет. Хотя и вредными привычками не злоупотребляю. Может, все дело в охоте? По сей день иногда хожу на охоту на уток. А первый раз сходил, когда мне было шесть лет. В девять начал стрелять. Что касается выражения «остаюсь в строю», об этом можно говорить с большой натяжкой. Я же не преподаю сейчас историю, а только веду философский кружок. В этом отношении мой стаж даже больше, чем стаж преподавателя истории. Кружок возник в 1969 году, и по сей день это мой кружок.

– А с чего он начался?

– Как обычно в таких вещах, все решает случай. Мой ученик Володя Коркин по сути подсказал идею. У нас был урок обществоведения. Одна из составляющих дисциплины – основы философии. Коркин вдруг задает мне вопрос: «Возьмем двоих людей – А и Б. Сознание человека А существует независимо от человека Б. Значит, оно материально». Я ответил Володе как учитель: «Вы сформулировали философскую задачу. И тем не менее допустили в одном из трех звеньев философской цепочки ошибку. Где эта ошибка? Давайте после уроков останемся и обсудим. Можно создать специальный философский кружок». Так все и началось. За прошедшие годы наш кружок сформулировал более 200 философских задач. Многие из них достойны того, чтобы быть упомянутыми. Например, одна из задач вполне могла привести меня к потере работы, если бы об этом узнали соответствующие руководители. Как известно, одним из основных тезисов марксизма было утверждение: «Все народы придут к коммунизму». В то же время философия говорит: «Абсолютная истина недостижима». Значит, указанный тезис марксизма – фикция.

– А исторические задачи вы с учениками тоже решали?

– Конечно. Скажем, Александр Невский, который успешно воевал с передовыми для того времени армиями немцев и шведов, которыми командовали опытные полководцы. Почему же после этих блистательных побед Невский поехал на поклон к татарам, у которых было примитивное оружие, отсутствовала четкая военная организация? Или задача из более близкого нам периода... Почему во время Второй мировой войны на оккупированной фашистами территории СССР развернулось партизанское движение, а когда советские войска вошли в Германию, ничего подобного не было?

– Вы говорили о возрождении некоторых хороших традиций советского периода. Наверняка удалось сохранить не все...
– Увы, утеряна была (причем еще в советские времена) традиция проведения семинаров по межпредметным связям. Вот что было бы здорово возродить. Помню, проводила их на протяжении 70–80-х годов Усова, академик из пединститута. Смысл семинаров был в том, чтобы выявить всеобщие законы диалектики в разных формах движения материи. Такое обучение сильно расширяет кругозор подрастающего поколения и помогает видеть окружающую жизнь во всем ее гармоничном многообразии, перспективу. В том числе историческую.

Каждый год накануне Дня победы в черной форме морского офицера, с кортиком у пояса, с орденами и медалями на груди, с неизменной строгой выправкой и улыбкой на лице он входит в школу, где много лет проработал учителем истории. В этот же момент его окружают ребята и как завороженные слушают воспоминания о страшных военных годах – он для них словно герой, сошедший со страниц невероятно увлекательной приключенческой книги. Вот только сюжет ее нисколько не выдуман – это история его жизни.

Капитану второго ранга, ветерану Великой отечественной войны, учителю истории челябинского физико-математического лицея №31, так искренне любимому многими поколениями выпускников школы, Эрнесту Ивановичу Кузнецову исполнилось 90 лет. Но главное даже не это. Удивительным образом этот человек повлиял на судьбу многих из тех, с кем так или иначе его сталкивала жизнь – во время войны, уже после нее, в бытность свою учителем истории и сейчас. Среди них, кстати, много интересных состоявшихся людей, чьи имена известны не только в Челябинске. Сегодняшний юбилей – это еще один повод выразить Эрнесту Ивановичу свое уважение, восхититься его мудростью и заслушаться рассказами об этом человеке. «Я не считаю себя учителем. Я как был морским офицером, так и остался», – как-то в одном интервью признался он корреспонденту. Но за этими словами стоит, наверное, самое важное – умение оставаться человеком в любой ситуации и быть верным себе и своим убеждениям, несмотря ни на что.

Мечты о флоте у Эрнеста Ивановича появились с самого детства, и сразу после окончания школы он подал заявление в Омский речной техникум. Юный, восторженный романтик, он готовился к долгой дороге жизни, и она виделась ему словно волнительное море. Но море не всегда бывает спокойным, волны штормов способны рушить скалы. Началась война. Как и все его ровесники, главным его желанием было любой ценой попасть на фронт. В военкомате отказали. Потом была еще одна попытка, и еще – бесполезно. Вплоть до момента, когда в Челябинск приехал представитель Ленинградского высшего военно-морского училища, чтобы набрать молодых курсантов. Все желающие попасть, наконец, на войну пошли на комиссию, и спустя несколько медицинских испытаний, из пятнадцати человек остались всего трое, в том числе и Эрнест Иванович. Их погрузили в теплушки и отправили в Астрахань, куда было эвакуировано училище, а уже в январе 1942 года из Астрахани в Баку. Именно оттуда спустя какое-то время он попал на фронт и воевал на Черном море. Сколько историй и уроков жизни вынес из этих лет Эрнест Иванович, нам, наверное, никогда не узнать. Но война закончилась, и началась служба на Северном флоте. Вплоть до 1958 года, когда по состоянию здоровья он демобилизовался в чине капитана третьего ранга. В возрасте 35 лет военная морская карьера оказалась для него закрыта, но одновременно с этим открылась совершенно новая дорога в уже родном и знакомом с детства Челябинске.
«В училище мы очень много изучали военно-морскую историю, которая тесно связана с общей, отечественной и зарубежной историей. А во-вторых, мой отец был историком, работал директором школы №8 и преподавал историю, – вспоминает Эрнест Иванович. – Совершенно закономерно, что я пошел на исторический факультет». Кстати, его взяли сразу на третий курс и выпустили с красным дипломом. Свои первые шаги как учитель он делал в классах школы №30, а когда в 1965 году открылась тридцать первая, то часть учителей и девятые классы перевели туда. Наверное, именно это год можно считать настоящим началом его учительской карьеры. Эрнесту Ивановичу в то время было 43 года. Уже через год он уже выпускал свой первый класс – 10 «Б». Это время он вспоминает как эпоху истинного культа знаний, когда ребята не просто учили уроки, они просто жаждали знаний. Кстати, именно жажду знаний и воспитывал всегда в своих учениках Эрнест Иванович.
«Я принципиальный противник слова „учить“. Ученики должны понимать. Потому что выучить – это какую голову надо иметь. Знаний все прибавляется и прибавляется, а голова-то одна. Поэтому сначала была трагедия. Даешь домашнее задание, параграф такой-то, но к этому параграфу я обязательно давал пару вопросов. Не те, которые в учебнике, а на сообразительность. Девчонки у меня даже плакали. Все привыкли так: выучил и рассказал. В виде простого примера я им говорю: давайте пригласим ученика пятого класса, возьмем этот параграф, он его прочтет, выучит и с выражением расскажет. Ну и какую отметку я ему должен поставить? Да он, может, и половину не понял, что выучил. И началось: после урока мы вместе готовили домашнее задание. Чтобы показать: мало прочесть материал, а надо его переработать в соответствии с поставленными вопросами, на которые прямого ответа в учебнике нет, только наметки. На уроке нужно было отвечать только на эти вопросы, потому что в них главное. Ведь по любой теме можно привести тысячи примеров. О войне, например. В учебнике их, как правило, несколько, а на самом деле их вон сколько! Но нет ответа на вопрос: откуда брались эти героические поступки? И каждый должен подумать, как на него ответить, а потом мы вместе обсуждаем и приходим к общему знаменателю».
Сейчас, даже спустя много лет, все его ученики уверены – именно этот уникальный подход во многом заложил в них умение добиваться своего в жизни, размышлять над окружающим миром и искать ответы, прежде всего, внутри себя. Именно так в свое время родился философский кружок, идейным вдохновителем которого стал Эрнест Иванович. Однажды один из его учеников на уроке обществоведения задал ему вопрос: «А если взять двух людей – А и Б. Сознание человека А существует независимо от сознания человека Б. Значит, оно материально». «Вы сформулировали философскую задачу, – ответил ему Эрнест Иванович. – И, тем не менее, допустили в одном из трех звеньев философской цепочки ошибку. Где эта ошибка? Давайте после уроков останемся и обсудим. Можно создать специальный философский кружок». Так все и началось.
Когда подошло время закончить работу в школе, Эрнест Иванович принял это как еще один новый этап в своей жизни. Но это совсем не значит, что их совместная история с лицеем №31, с его ребятами, учителями и директором лицея Евгением Александровичем Поповым закончилась. И по сей день Эрнест Иванович – огромная часть жизни школы и тех людей, кто с ним знаком. И не важно, с каким вопросом вы подойдете к этому удивительно мудрому, внимательному и отзывчивому человеку – вы получите ответ, который будет предназначен именно вам. В день своего юбилея 25 сентября Эрнест Иванович по традиции зайдет в школу – одетый с иголочки, безупречный, собранный капитан огромного корабля жизненного опыта, мудрости и знаний. И каждый из его команды сможет «присягнуть» в своей верности и еще раз выразить признательность учителю, которого называют не иначе как «Легенда».