Преподаватели Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

"... автор, бывший курсант 3 взвода нашей второй роты Бубнов. Стихотворение изумительное, написанное хорошим слогом, без присущих самодеятельным поэтам шероховатостей. Может, оно у Бубнова, как у Ершова "Конёк-Горбунок", единственное".

"Я помню курсанта Бубнова. Красивый блондин выше среднего роста, весёлый, общительный. В сочинении стихов замечен не был. На службе мы не встречались. По-видимому, дослужился до капитан-лейтенанта и был уволен в Хрущёвские времена, но сохранил светлые воспоминания о флоте".

Друзья мои! Каспийцы! Братцы!
Соратники минувших лет.
И те, кто здесь смогли собраться,
и те, кого здесь с нами нет.
Позвольте в юбилейный вечер,
в полустолетний юбилей,
Поздравить с юбилейной встречей,
и пожелать счастливых дней.

В запасе проживая тихо
на ниве мирного труда,
Я не забыл, когда на Зыхе
учился в юные года.
Я помню выжженные склоны
угрюмых и бесплодных гор,
Забор, шлагбаум, павильоны
и главной площади простор.
Учебный корпус, переходы
и наш курсантский старый клуб,
Где мы прошли огни и воды
и испытанья медных труб.
Я помню шлюпочную базу
на мысе с именем Султан
Шестёрки, ялы и барказы
и всякий плавающий хлам.
Впервой надетые погоны,
тельняшку, форменку, бушлат,
Пятидюймовые шевроны
и ленточки длиной до пят.
Весь блеск наружной фурнитуры,
которой были так горды
Из-за чего с комендатурой
у нас бывали нелады.
И третий пост, где я винтовку
сжимал от страха между ног
И нашу самоподготовку,
где каждый делал то, что мог.
Я помню штурманские классы,
линейку, карты, транспортир,
Где мы прокладывали трассы
и познавали флотский мир.
Где иногда, как в старой бурсе,
чтоб стать на якорь точно в срок
Мешался островок на курсе,
то мы стирали островок.
Я помню нашу «Правду» - матку
и первый выход в «океан»
И нашу первую прокладку
на полуостров Бяндован.
Как за кормой скрывался берег
и мимо плыл архипелаг
И первый в жизни взятый пеленг
и мили, что считает лаг.
В журнале запись на две строчки,
два пеленга и точный час
И обсервованная точка,
где мы находимся сейчас.
Была волна и ветер шквальный но,
несмотря на дрейф и снос
Была невязка минимальной,
как отмечал наш штурман-босс.
Потом был берег Туркестана
и Красноводские пески,
Светило в зеркале секстана
и зной, сжимающий виски.
Всё было: и шипы, и розы,
мозоли тяжкого труда.
Ни разу я не видел слёзы,
курсант не плакал никогда.
Но люди всё-таки есть люди,
и как возрадовались все
Когда вдали «Девичьи груди»
открылись нам во всей красе.
А это значит возвращенье
штормам и шквалам вопреки
И то, что первое крещенье
мы все прошли как моряки.
И вот на берег увольненье
нам разрешили, наконец
Перед уходом наставленье
даёт Лев Павлыч – наш отец.
«Я знаю флотскую манеру
на берегу хлебнуть вина
Но знайте место, время, меру.
Всё! Увольняйте, старшина!»
Мы растворялись как в тумане,
как привидения в ночи
Держали курс – кто в Мардакьяны,
кто в Шаумян, кто в Сабунчи.
Иные, выйдя из шалмана и,
не найдя маяк в ночи
Держали курс на Мардакьяны,
а попадали в Сабунчи.
Я помню, как однажды кто-то,
держась нетвёрдо у руля,
Залез в мазутное болото,
но убежал от патруля.
На КПП всем было дурно,
когда из тьмы в полночный час
Возник курсант перед дежурным
в мазуте весь, по форме «раз».
Другой дежурный сполз под столик,
когда почти что голышом
Из увольненья прибыл Толик
в трусах, носках, но с палашом.
Но это были эпизоды,
а в основном из класса в класс
По ступеням четыре года
мы поднимались на Парнас.
Нас обучала, между прочим,
плеяда славных моряков
МИЛЕЙКО, Шнайдер и Надточий,
Орлов, Михайлов, Андрюков,
Калинин, Кожин, Шахназаров,
Морозов, Тархов, Толкачёв…
Не только пушки, мины, тралы
и мореходные труды
Мы изучали интегралы
и бесконечные ряды.
В те дни, освоив с интересом,
я не забыл до этих пор
И ПэСП с ПэПээСэС-ом
и флажный свод и семафор.

В запасе, прозябая тихо,
я вспоминаю иногда
Когда курсантами на Зыхе
учился с вами в те года.
Закрыт для плаванья фарватер,
где мы стояли начеку
Закрыта наша альма-матер
в прекрасном городе Баку.
Не бродит больше по бульвару,
не торопясь и не спеша
Курсант с красоткою на пару
в сопровожденьи палаша.
На перекрёстке, у заставы
не поднимает свой палаш
Вожак уволенной оравы
и не кричит «Даёшь даш-баш!»
И хоть Баку теперь столица
самостоятельной страны,
Но я уверен без каспийцев
Баку как море без волны.
Почти полтысячи курсантов
для флота настоящий клад
Там превратились в лейтенантов
полсотни лет тому назад.
Нас было много, – мало стало.
Есть те, кто отслужили срок
И те, кто прослужили мало,
кто не хотел, а кто не смог.
Жизнь пропустила нас сквозь вентиль,
у каждого есть свой финал
Вот Женя был когда-то «шкентель»,
зато сейчас он адмирал.
И вот опять родные лица,
хотя мы кровно не родня,
Но в нас живёт душа каспийца
и мы – единая семья.
Мы отыграли по два тайма,
и третий тайм увидел свет
Спасибо вам, кто нас на «Сайме»
собрал спустя полсотни лет.
Позвольте бывшему каплею
в полустолетний юбилей
Поздравить всех вас с юбилеем
и пожелать счастливых дней.