Тулиновы

Ирина, спасибо. Кстати, только недавно просматривал в электронном виде эту и некоторые другие описи, видел эту запись, но сюда поленился прописать. Правда, это надо будет в другой раздел перенести, к санкт-петербургским табачникам.

Ирина, спасибо. Видел это (у меня в теме "Другие Т-вы"). Но не понятно, кто он такой, из какой семьи. У воронежско-тамбовской семьи были владения в Рязанской губернии, но чей он сын? (риторический вопрос )

Хоть и не про Тулиновых, но про сына Елизаветы Васильевны Тулиновой, статья с сайта о истории Рамони.
Рамонские корни министра

В рамках подготовки к празднованию 400-летия образования Рамони, мы продолжаем публикацию материалов об известных людях, чья судьба связана с Рамонским краем. Сегодня наш рассказ – о вице-президенте Академии художеств, министре просвещения Иване Ивановиче ТОЛСТОМ

Вторая родина - Чертовицы
Граф Иван Иванович Тол­стой (1858-1916 гг.), правнук фельдмаршала М.И. Кутузова, владелец усадьбы в селе Чер­товицкое Воронежского уез­да (сейчас Рамонского района), родился 18 мая 1858 года в Пе­тербурге в семье министра по­чты и телеграфа Ивана Матвее­вича Толстого и Елизаветы Ва­сильевны Тулиновой. Иван Мат­веевич с детства был дружен с будущим императором Алек­сандром II, и, когда тот взошёл на престол, то приблизил к себе друга детства.
Толстой получил графское достоинство, часто приглашал­ся с семьёй в Зимний дворец, где юный Иван и его брат Дми­трий играли с царскими деть­ми – Сергеем и Павлом, а с их старшим братом Владимиром Александровичем Иван сохра­нил дружбу до последних дней жизни Великого князя в 1909 году. После смерти Ивана Мат­веевича в 1867 году Александр II поддерживал его семью, на­вещал вдову, которая не смог­ла пережить смерть мужа и, на­ходясь в постоянной депрессии, спустя три года ушла из жизни.
После смерти родителей Иван Иванович вступил в на­следство, среди которого было и имение матери в Чертовиц­ком, куда он, по возможности, приезжал каждое лето на отдых.
Вопреки желаниям опеку­нов, Иван Иванович отказал­ся от образования в Пажеском корпусе и поступил в гимназию, которую закончил с серебряной медалью, а затем юридический факультет Петербургского уни­верситета.
По окончании университета Толстой некоторое время рабо­тал в Министерстве иностран­ных, а потом внутренних дел, где занимался переселенчески­ми делами.

Достояние Отечества
В течение всей своей жизни, увлекаясь нумизматикой, Иван Иванович собрал коллекцию древнерусских и византийских монет мирового уровня. После октября 1917 года она была пе­редана в Эрмитаж его сыном академиком И.И.Толстым, где хранится и в настоящее время, составляя отдельный фонд.
Иван Иванович не просто за­нимался собирательством, но и исследовал монеты. Его перу принадлежат глубокие научные работы по нумизматике Визан­тии и России допетровского пе­риода. Так, в 24 года он полу­чил Уваровскую премию вто­рой степени за работу о монетах Великого княжества Киевско­го. Благодаря этому, в 1882 году граф избирается действитель­ным членом Русского Археоло­гического общества. В 1886 году переводится на службу в Архео­логическую комиссию. А спустя два года назначается её членом.
Здесь Толстой сблизился с из­вестным археологом Н.П. Кон­даковым. Результатом их со­вместной деятельности стал выпуск шеститомного издания «Русских древностей в памятни­ках искусства», выходившего с перерывами с 1889 по 1898 год и имевшего огромный успех в на­учном мире.
В 1889 году Толстому при­шлось сложить с себя обязан­ности секретаря Русского Археологического общества в связи с назначением конференц-секретарём, а с 1893 года - вице-президентом Академии худо­жеств, возглавляемой близким товарищем графа ещё с детских лет - Великим князем Владими­ром Александровичем.

«Вам предстоит трудная задача…»
В течение двенадцати лет (1893-1905 гг.) Иван Иванович являлся, по сути, главой высшей художественной школы России. Назначение Толстого было свя­зано с возбуждением уголовно­го дела по растрате казённых денег его предшественником конференц-секретарём Исае­вым. Это дело затрагивало ре­путацию президента Академии художеств Великого князя Вла­димира Александровича, вскры­вало системный кризис высшей художественной школы и ини­циировало проведение реформ.
Посещая академическую вы­ставку, 27 февраля 1890 года им­ператор Александр III сказал И.И. Толстому: «Вам предстоит трудная задача поднять Акаде­мию...», а так же заявил, что не может выносить раскола меж­ду академистами и передвиж­никами, и просил графа уничто­жить его.
Кроме того, император ве­лел Толстому «переменить всё и выгнать всех, передвижников позвать; когда будет вычищено, школы в провинции устроить».
В итоге перед И.И.Толстым встала задача кардинальных ре­форм Академии, создание сети провинциальных художествен­ных школ в целях возрождения русского искусства.
Первой задачей было подго­товить новый Устав Академии художеств, для чего указом им­ператора создавалась Особая комиссия, в которую Толстой привлёк известных скульпто­ров, архитекторов, меценатов, искусствоведов, художников, в том числе и передвижников В.Д. Поленова, А.П. Боголюбо­ва, И.Е. Репина. Главная координирующая роль принадлежала, конечно, графу Толстому.
В течение трёх лет, с 1890 по 1893 год, был подготовлен но­вый Устав, изменивший харак­тер и строй Академии. Теперь её обязанностями стали - «под­держивать, развивать и распро­странять искусство в России». Академия пополнилась новыми преподавательскими кадрами из числа выдающихся художников и знатоков живописи. Её рефор­ма способствовала возникнове­нию и развитию художествен­ных учебных заведений во мно­гих губернских городах России, в том числе и в Воронеже.
К 1905 году половина по­ступающих в Высшее художе­ственное училище при Академии были выходцами из провин­циальных городов. В 1897 году при непосредственном участии графа был учреждён «Русский музей Императора Александра III». В это же время, как ре­зультат реформы, начали созда­ваться провинциальные художе­ственные музеи, а среди них - в 1908 году - и в городе Острогож­ске. Во многом это были заслу­ги графа, хотя сам он оценивал их намного скромнее, удовлет­воряясь тем, что «удалось сохра­нить в чистоте своё имя, свою репутацию».

Министр - реформатор
События 1905 года измени­ли привычный ритм жизни гра­фа Толстого. 31 октября он был назначен министром народно­го просвещения и находился на этом посту до 24 октября 1906 года. На момент формирования кабинета министров премье­ром С.Ю. Витте, эта должность была свободной, и Великий князь Владимир Александро­вич рекомендовал на неё Ива­на Ивановича. Растерянность правительства перед револю­ционными событиями 1905 года породила Манифест 17 октя­бря, провозглашавший различ­ные гражданские права и сво­боды. Под влияние этих свобод и попал вновь назначенный ми­нистр. В течение шести месяцев он выдвинул проекты реформ, по которым все граждане импе­рии имели равные права на по­лучение всех видов образова­ния независимо от пола и нацио­нальной принадлежности.
Толстой провёл съезд рек­торов и представителей уни­верситетов, где рассматривал­ся вопрос об автономии высшей школы и был выработан проект устава Императорских Россий­ских университетов. Им было предложено совместное обу­чение юношей и девушек как в средних, так и высших учебных заведениях.
В целях упорядочения школь­ной жизни, 26 ноября 1905 года граф издал циркулярное пред­ложение, по которому широкие полномочия предоставлялись Советам средних учебных за­ведений, а также право присут­ствия на этих Советах с решаю­щим голосом уездному предво­дителю дворянства, городскому Голове или их заместителям.
В продолжение этого, 9 ян­варя 1906 года вышло ещё одно циркулярное предложение «О мерах, могущих обеспечить пра­вильный ход занятий в средних учебных заведениях», где пред­усматривалось право педагоги­ческих советов принимать все меры для устранения ненор­мальных явлений в жизни шко­лы.
В вопросах среднего обра­зования граф придерживался идеи, что политике нет места в школе, её необходимо вернуть к прямым задачам просвещения: учению и воспитанию. И дис­циплина в школе необходима, пусть даже очень строгая, лишь бы она имела в виду педагогиче­ские цели, а не политические.
К сожалению, реформа выс­шего образования не нашла поддержки в высших кругах и была признана слишком либе­ральной, подорвав репутацию графа в глазах правящей элиты. Великий князь Николай Михай­лович, симпатизирующий Тол­стому, писал ему: «Вы благодаря Вашей деятельности в качестве министра окончательно погу­били Вашу служебную карьеру: Вас даже в члены Государствен­ного совета никогда не назна­чат, тогда как назначают туда всяких идиотов и рамоликов». Спустя некоторое время Толстой записал в своём дневнике: «Меня при дворе считают рево­люционером». 24 октября 1906 года последовал роспуск каби­нета министров С.Ю. Витте и отставка графа.

Вне политики
Оказавшись вне политики и государственных дел, Толстой участвовал в работе просвети­тельских и научных организа­ций. Им были написаны мему­ары, охватывающие полугодо­вой период пребывания его в должности министра просвеще­ния.
Он познакомил общество с «Заметками о народном образо­вании в России», вышедшими в 1907 году, многие идеи которых нашли воплощение в последу­ющих реформах, а так же зани­мался научной работой в обла­сти археологии и нумизматики.
Известный историк антично­сти, близкий друг Толстого С.А. Жебелев, вспоминая Ивана Ива­новича, писал: «Случайность жизни» сделала графа, в послед­ние два года его жизни, петро­градским городским головою…
И уже не «случайность жиз­ни», а какое-то сверхчеловече­ское исполнение ответственно­го долга, возложенного на гра­фа в тяжёлое время, пережива­емое нашей родиной (Первая мировая война – прим. авт.), на­дорвало его силы и свело его в преждевременную могилу». Сам граф записал: «Советуют покой, угрожая в противном случае раз­ными ужасами. Легко сказать – покой, когда меня дёргают весь день и каждый день, кто по по­воду недостачи дров, кто – муки, кто – помещений для раскварти­рования войск, военных лазаре­тов. И при этом никто помочь не хочет – ни министерства, враж­дебно относящиеся к самоуправ­лению и желающие их провала, ни военные власти, предъявляю­щие только требования и не уда­ряющие палец о палец там, где нужно поддержать».
В итоге в январе 1916 года по состоянию здоровья Толстой по­дал в отставку, выехал для отды­ха в имение графини Паниной- Гаспру Ялтинского уезда Таври­ческой губернии, где и скончал­ся 20 мая 1916 года.
Так ушёл из жизни археолог и археограф, нумизмат и искус­ствовед, активный участник на­учных обществ, организатор ху­дожественного образования в России и последний владелец усадьбы в селе Чертовицкое граф Иван Иванович Толстой. Похоронен он был на кладби­ще Александро-Невской лавры в Петрограде.
В 20-е годы ХХ века в усадь­бе был открыт пансионат им. Дзержинского, действующий в качестве санатория и в настоя­щее время.

Владимир РЯПОЛОВ.

Специально для газеты

«Голос Рамони» от 23 октября 2012 года

Марина, здравствуйте. Если бы было известно место проживания на момент рождения моего деда, то давно бы уже сделал запрос в архив. Но просматривать метрические книги церквей СПб поочереди - это может занять не один год. На самом деле мне уже потихоньку просматривают эти книги , но пока, после просмотра около половины фондов, ничего не найдено.

Секрет русской готики
Поиски и находки
Оказалось, что входные башни дворца Ольденбургских в Рамони на 40 лет старше, чем сам дворец
В двух предыдущих номерах «Коммуна» (Отчий дом "отца винтовки", Раритет от Тулиновых) рассказала о том, что Рамонь вновь обрела свое старейшее культурное гнездо – дворянскую усадьбу Тулиновых конца XVIII - первой половины XIX века, которая несправедливо считалась утраченной, снесенной. В продолжение темы - о новом историческом открытии.
Павел Попов,
кандидат исторических наук
В 1840-е годы не было в Воронеже человека, который не знал бы губернского предводителя дворянства Николая Ивановича Тулинова. Он был воистину легендарной личностью. Содержал постановки спектаклей в городском театре, тратил на них колоссальные суммы денег - порой 16 тысяч рублей на одно представление.

Обставил немереной роскошью фамильный дом на Тулиновской улице (ныне ул. Вайцеховского, дом N 2/4, известен еще как Дом Вигеля по фамилии наследника). Говорили, что и в доме Николай с двумя братьями (все трое были холостяками) любили устраивать не столько спектакли, сколько оргии, украшая их "живыми статуями" - обнаженной натурой - в нишах, проделанных в стенах. Но более всего современников будоражил облик дома: и без того роскошный особняк был частично переделан в неоготическом стиле. Такой стиль вошел в моду в среде высшей российской знати в 1830-1840-е годы - в противовес приевшемуся классицизму и в подражание средневековым западноевропейским замкам.

Тулинов, стремясь подчеркнуть свое лидерство в местном обществе, устроил в стенах городского дома стрельчатые ("готические") окна, а тыльный фасад увенчал аттиком с зубцами в подражание знаменитым графским и княжеским дворцам. Архитектурные аналоги - дворцы дворян Голынских в Белоруссии, князей Дадиани в Грузии, графа Воронцова в Алупке. Именно он, большой поклонник неоготики, был тогдашним хозяином имения Рамонь.

Кто не знает легендарных парадных ворот с башнями, стоящих перед дворцом принцев Ольденбургских! Они воспроизводятся на обложках многих книг, они же стали главным символом на современном гербе Рамонского района. В охранных документах дата строительства ворот обозначена 1880 годами, что, как выяснилось, совершенно не соответствует истине! А ведь еще несколько десятилетий назад рамонский краевед Н.В.Ильинский писал, что ворота остались от более ранних владельцев, от Тулиновых. Но он не привел доказательств. И с годами ему… все больше не верили. Несколько лет назад архитекторы-реставраторы сделали удивительное заключение о том, что и ворота, и дворец якобы подобны и по кирпичной кладке, и по стилю.

Но вот передо мной архивная опись рамонской усадьбы, составленная в 1854 году сразу после смерти Н.И. Тулинова, и в ней - те самые "две башни и ворота каменные", как подчеркнуто в документе, "устроенные по рисунку", то есть по специальному проекту!

Идентичность башенных ворот 1854 года и современных подтверждается исследованием кладки: она подобна верстовой перевязке кирпичей первой половины XIX века в господском доме, а стены дворца Ольденбургских, выложенные в 1880-х годах, резко отличаются от башенных как по способу кладки (не верстовая, а тычковая, с обработкой швов в пустошовку), так и по более ровной прессовочной выделке кирпичей, благодаря чему швы тоньше. И размеры кирпичей другие.

Ольденбургские не только не снесли усадебный комплекс Тулиновых, но и использовали большинство старых строений. Более того, сооружая дворец, они подстраивались под сложившееся парадное оформление усадьбы! Во дворце повторены отдельные неоготические элементы. Но дворец имеет и явные стилевые отличия: там гораздо меньше готических компонентов, но много эклектичных форм, предвещавших нарождение нового стиля - модерна. Возможно, рамонские башни имели еще и декоративное значение в театральных увлечениях Н.И. Тулинова.

Напрашивается интересная аналогия с современным Платоновским фестивалем, с представлениями в Рамони на фоне этих ворот... Доныне идут споры о том, какой зодчий проектировал дворец. Иногда полагают, что принцы с чужеземной фамилией могли привлечь иностранцев. Но теперь ясно, что башенные ворота порождены нашими, русскими, специалистами.

Предположу, что автором был почитаемый воронежский архитектор-новатор С.И. Соколов. Примерно в то же время, в 1840-е годы, он создал, как говорили современники, "Соколиное гнездо" на нынешней улице Степана Разина: выстроил собственный дом и украсил подпорную стену башенками и зубцами на манер крепостных. По старым фотографиям видно, что детали башенок были подобны верхним украшениям рамонских башен.

Становится понятно, почему имение Рамонь было выбрано в качестве великолепного "царского подарка" - пожаловано внучке императора Николая I, племяннице Александра II Евгении Максимилиановне, вышедшей замуж за принца А.П. Ольденбургского.

Рамонь выделялась не только природными красотами. Здесь, благодаря Тулиновым и их управляющему И.И. Мосину, была прекрасно обустроена усадьба. Она отличалась и хозяйственными достижениями, и комфортной зоной отдыха.

Та же опись 1854 года перечисляет несколько каменных промышленных зданий и в их числе - мастерские, стеариновое предприятие и свеклосахарный завод, состоявший из трех отделений. При заводе отдельно стояли водокачка и "костопальня", где вырабатывался костный уголь для очистки сахара. Спуск к заводу отличался мощными кирпичными откосами. Напомню, что сахарный завод был запущен в 1840 году, а в советские годы стал "визитной карточкой" Рамони и возвысил ее до райцентра.

Не Ольденбургские, а Тулиновы создали и знаменитый парк, спускающийся к реке, - с каменным гротом, лестницами, оранжереей. Помимо главных ворот, парк имел оградки и башенки поменьше.

Оранжерея состояла из четырех теплиц, и каждая из них поражала составом растений. Например, в первой каменной теплице выращивали абрикосы, персики, вишни, сливы, груши, яблони и прочие фрукты, а во второй содержали парник с 240 ананасами!

Увы, чрезмерное богатство никому не приносило настоящего счастья. По свидетельству известного русского мемуариста Ф.Ф. Вигеля, старший из братьев Тулиновых, Алексей, до того бредил деньгами и почестями, "что лишился наконец ума".

Судя по документам, полоумный Алексей и средний брат Дмитрий скончались в 1853 году, а младший холостяк Николай преставился в следующем, 1854-м, от апоплексического удара - несмотря на 44-летний возраст.

Фамилия Тулиновых покинула Воронеж и Рамонь, а вместе с ней, может быть, ушли и... мечты братьев о дворце в Рамони?
Источник: газета "Коммуна" N 6 (26222), 17.01.2014г.

Парадные ворота Тулиновых - главный символ Рамони. 2013 г. Фото Павла Попова