Путешествие в прошлое… Семейное древо
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | ГЛАВА 35 Елгава
Елгава встретила девушку дружелюбно. Особенно радовалась ей Шарлотта. Правда, Николай был не в восторге, но девушку это не огорчало… Она понимала истинные причины и вела себя скромно, парой даже застенчиво, но всегда имела свою точку зрения в принципиальных вопросах. Разговоры случались непростые, но всегда мирные. Зину даже не отпугивал немецкий язык, который она частенько слышала, главное для нее было отношение к ней ее избранника. В один из вечеров братья сцепились на кухне, Николай – единственный, кто отговаривал брата: – Сам подумай! Она учительница и коммунистка! Мы же уехать хотим, а ты решил взять в жены коммунистку… Да тебя и ее затаскают по кабинетам. О чем ты думаешь? – Я ее люблю! Ясно тебе? И потом… у тебя-то тоже Таисия русская. Какие претензии ко мне?! – гневно бросил Валентин. – Она русская, но не коммунистка! И этим все сказано! – стукнув по столу кулаком, подытожил Николай. Шарлотта быстро остудила их спор: – Хватит! Прекратите оба! Пусть он жениться, коль хочет. Девушка хорошая, мне нравится. А поехать с нами захочет, выйдет из этой чертовой партии! – Да кто ей даст? Мама! Что вы говорите-то? Неужели непонятно! Или он ее погубит, или она его! Если подашь заявление, то пойду и выкраду его на правах старшего брата! – безапелляционно заявил напоследок старший брат, выходя во двор. – Я тебе выкраду! Мы еще подадим, если надо будет! – крикнул вслед Валентин, эмоционально размахивая руками. Зина из соседней комнаты слышала перепалку братьев и ее немного удручало, что она стала причиной раздора в семье. Настал день, когда утром Валентин ей сказал: – Пойдем со мной и возьми свой паспорт. У дверей ЗАГСА их поджидал друг Валентина, и только здесь Валентин объявил: – Пойдем заявление на роспись подавать! Ты согласна? – и выжидательно посмотрел ей в глаза. – Да, я согласна! – без колебаний ответила девушка. – Ну вот и славно. Тогда пошли! – и крепко ухватив за руку, он потянул ее за собой. Работница ЗАГСА, как принято, взяла у них паспорта и попросила назвать свой возраст. Реакция Валентина была, мало сказать, неожиданная, он обалдел, непроизвольно выпалив: – Это ты такая старая? Всего лишь на год младше меня? А я думал – тебе от силы лет двадцать пять! – обескураженно сказал он, чем ввел в ступор и женщину, и свою избранницу… Зина была озадачена, она молча, со смешанными чувствами вытянула паспорт из рук женщины и спокойным голосом произнесла: – Ну вот и ищи себе молодую! – тут же развернулась и пошла прочь, ускоряя шаг. – Стой! Ты куда? Зина! Да постой же ты! – слышала девушка вдогонку. Она, не оборачиваясь, буквально слетела по ступенькам и рывком открыла дверь. – Зиночка! Да постой же ты, наконец! – Догнав возлюбленную и ухватив ее за руку, развернул к себе и произнес: – Прости, пожалуйста! Я не это имел в виду. Мне все равно – сколько тебе лет, понимаешь? Я просто удивился, что ты, такая красавица, и так долго была одна?! Зина была непреклонна. Она холодно глянула на него, освободила свою руку и попыталась снова уйти. Валентин умолял ее пылкими фразами и признаниями в любви, даже вставая пред ней на колени и, в конце концов, был, разумеется, прощен и смог повести любимую по венец. Была шумная и веселая свадьба, которую праздновали тут же в доме! Со стороны невесты были всего лишь шесть человек, которых было сложно найти средь многочисленных родственников мужа. Жили дружно. Зина с Шарлоттой ладили, несмотря на то что жили вместе на одной половине дома. Дом был похож на веселый улей. Одни уезжали. Другие приезжали… На каникулах у бабушки постоянно гостили внуки, поэтому было не скучно. Вскоре у молодых родился первенец. Маленький курчавый Рудик был обожаем бабушкой… | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Каждый год Николай и Валентин ездили подавать документы на отъезд. Зина знала, что муж мечтает уехать, и что рано или поздно придется решаться ехать с ним или оставаться одной, без него. Даже однажды сделала отчаянную попытку выйти из партии, и ее на партсобрании пропесочили так, что от стыда была готова провалится сквозь землю. Этот ее проступок сказался на работе и в семье. В итоге для себя решила: «Я остаюсь. А он пусть едет». Пошли подавать заявление на развод. Сидят в ЗАГСЕ… Она безутешно неуемно плачет, а муж ее успокаивает, гладя нежно по руке. – Зиночка, не плачь, милая. Ну ты же сама решила. Успокойся, пожалуйста! Женщина смотрит на них сочувственно и ласково, по-матерински и говорит: – Ребятки! Дорогие! Да как же я могу вас развести, коль вы любите друг друга? Такого трепетного и «печального» развода еще в своей жизни не встречала. – Нет, разводите! – утерев слезы, твердо произнесла Зина. – Нам нужно это сделать! Пожалуйста, разведите! – Ну, хорошо! – и, открыв паспорт и прочитав фамилию, вдруг переменилась в лице. – Не тот ли вы Валентин Керн, который хочет уехать в Германию на ПМЖ? – Да, я! – ответил он. – Теперь, мне все ясно! – с каменным лицом, поджав губы, произнесла она. – Хорошо, я разведу! – и стала молча заполнять бумаги. – Девочка, я, надеюсь, ты на алименты будешь подавать? – Нет, я не хочу от него ничего! – твердо сказала она. – Но как же? Ребенок без отца! Так еще и денег не получишь от него?! Он ж ведь собрался в капстрану? Подумай о сыне? Вот так его просто отпускаешь… – Да, я так решила! – твердо заявила Зина, уже окончательно успокоившись. Регистраторша холодно на них глянула и, бросив им бумаги, сказала: – Вот, подпишите! Зина с Валентином какое-то время продолжали жить вместе, но официально были в разводе. Это облегчало ей и ему жизнь – для продвижения цели уже бывшего мужа и решения проблем на работе бывшей жены… Жили как прежде дружно. По субботам Валентин не работал и часто удивлял свою жёнушку, пока она была на работе – из собранных им же яблок давил сок или варил компоты, копался в огороде. Однажды он отправил на море жену и сына, в коттеджный домик прибрежного пансионата. Дело было поздно вечером – у окна домика затарахтел мотоцикл. Зина, выглянув в окно, увидела Валентина. Он тихо постучал, стараясь не разбудить сына. В руках он держал сумку. – Тихо, сын спит. Ты чего? Что-то случилось? – удивленная его приездом, поинтересовалась Зина. – Слушай, решил приехать. Смотри – что привез. Сегодня в товарном магазине выкинули приличный костюмчик. Вот договорился – примерь. Если не подойдет, то завтра сдам! Зина улыбнулась, открыла сумку и увидела костюмчик-двоечку, обрадовалась, как девчонка, примерив его, еще больше оценила поступок мужа… а то, что он ей оказался в пору, сделало ее еще счастливее. – Ну вот видишь – значит, не зря! – произнес Валентин, с любовью наблюдая за Зиночкой у зеркала. | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Все шло своим чередом, иногда Зине казалось, что образуется все само собой... Готовились к свадьбе Луизы. Абрам Петерс из Сигулды сделал ей предложение и готов был усыновить ее сына Стасика. Собрались две огромные семьи. Все гуляли и пели, а Луиза на свадьбе то и дело плакала… (Вот жизнь?! Выходила, вроде бы, не по любви, а всю жизнь жила любимой и любила!) Луизу многие поочередно успокаивали… Но даже слезы не портили ее красоту и грацию – так она была женственна и прекрасна! Абрам отвел ее в сторону со словами: – Почему ты плачешь? Зачем ты тогда дала свое согласие?.. Я знаю, что ты меня сейчас не любишь, но я постараюсь сделать тебя счастливой, и, возможно, когда-нибудь и ты полюбишь меня. Луиза вытерла слезы и тихо сказала: – Прости. Я постараюсь больше не плакать. Абрам ласково посмотрел на нее, и они пошли под руку на танец. Зина за столом кормила маленького Рудика, когда услышала за спиной чей-то шепот: – Вот ты тут сидишь, а твой муж целуется на улице с другой! – Ну и что? – спокойно пожала плечами Зина. – Пусть целуется. Мы в разводе. – Как так? Ну ты, девка, даешь! – сплетница так же быстро исчезла, как и появилась. Позже, к вечеру, как подобает на свадьбе (какая свадьба без драки?), Валентину навешали тумаков за вольности с чей-то женой… Прибежала к Зине опять та же старушка-сплетница, суетится, охает: – Там твоего мужа бьют! А Зина и бровью не повела, сказала, как отрезала: – Ну бьют… значит, заслужил! Зато сохранили обычаи… | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Братья Николай с Валентином между делом стали опять бороться за отъезд… Николай в очередной раз поехал в Москву, вновь обивал порог немецкого посольства. Там он опять наткнулся на кучу параграфов, но бумаги все же взяли на рассмотрение. А у посольства к нему подошел человек и поинтересовался: – Что вы здесь делаете? Николай попытался ответить, как есть, почувствовав, что за ним кто-то наблюдает; но дальше дело не пошло. Позже, на всеобщее удивление, через пару месяцев пришел ответ: «Выезд разрешен»… Николай с семьей и Шарлотта стали собираться, распродавать имущество и приводить в порядок бумаги. Шарлотту собирали как невесту! Покупалась новая ткань, шились новые платья и подбирались пуговицы в тон, приобреталась новая обувь. Для того чтобы достойно отправить мать на новое место жительство за границу, было даже решено забить и продать огромных размеров выкормленную ими свинью. Пригнали грузовик, и шестеро мужиков, соседи и их сыновья, с трудом ее отловили, закололи, выволокли волоком во двор неподъемную тушу и, надрываясь, с колоссальными физическими затратами погрузили ее в кузов… Все изнеможденные, вспотевшие и окровавленные, чертыхаясь и плюясь, закрыли борт самосвала и поехали на бойню. Денег с продажи животины не хватило… Тогда Валентин решил продать холодильник, благо зима… Шарлотте хотелось уехать и не быть финансово зависимой от старшего сына, и поэтому она решила купить себе швейную машинку «Зингер» на случай нужды и для заработка. Незаменимая в доме вещь! И оденет, и прокормит. И вот в феврале семьдесят первого года отправились первые репатрианты на историческую родину. В длинный путь провожали их всем большим семейством, заполонив почти весь перрон… Вскоре после отъезда матери и брата Валентин вновь поехал в Москву. На этот раз с кипой бумаг на себя и семью брата Ивана. Бумаги не приняли, указали на дверь… Валентин психанул и решил продемонстрировать на Красной площади свое негодование! Зашел в канцелярский магазин, купил там ватман и карандаш с толстым грифелем и большими буквами вывел: «Долой железный занавес! Хочу домой! На свою историческую родину!!!» и зашагал прямиком на Красную площадь. Развернул ватман и, подняв выше головы, начал расхаживать туда-сюда, но не долго… Минут через пять на площади появилась белая волга и его сначала вежливо попросили сесть, а потом попытались выхватить из рук плакат. – Ээээ, вы чего?! Что вам нужно?! – отмахиваясь от людей в штатском и выкручиваясь всем телом, бранился Валентин. В итоге его все же скрутили, запихнули в машину и отвезли в каталажку. Вечером того дня в Елгаве, в тихий почти уснувший дом постучались двое. Зина укладывала маленького Рудика спать… Вздрогнула от требовательного и громкого стука. – Сыночек, полежи, попробуй сам уснуть. Я сейчас вернусь, – поцеловала мальчугана в лобик и вышла из комнаты. – Добрый вечер. Зинаида Керн? Простите, нам нужно поговорить, – тут же, бесцеремонно оттеснив женщину, они прошли в дом. – Вы кто? Что вам угодно? – задавала вопросы, но сердце уже подсказывало – видимо, Валентин… – Вы супруга гражданина Валентина Керна? – Да, была. Но мы несколько месяцев назад развелись. Я и фамилию свою вернула. Могу паспорт показать. Я – Иванова, как и раньше, и, пройдя к комоду, выудила из верхнего ящика паспорт, протянула его одному из мужчин. Тот пролистал и, убедившись, что все сказанное – правда, спросил: – Почему вы тогда здесь? Он что… Здесь больше не живет? Вы здесь одна с сыном проживаете? – Нет. Мы пока вместе, соседствуем по разным комнатам. Но у него своя жизнь, у меня своя. Мне нужно подкопить денег, чтобы вернуться в Псков, к родным. Поэтому пока здесь. Ноооо… почему вы спрашиваете? Где он? С ним что-то случилось? – встревоженно спросила Зина. – Вы что – не в курсе, что он в Москве? – Нет, конечно. Первый раз слышу… Он мне не докладывает, – удивленно и широко раскрыв глаза, произнесла Зина – Хорошо. Я вам все-таки настоятельно рекомендую подать на алименты. Это же не только в ваших интересах, но и в интересах ребенка. Надеюсь, вы меня услышали? Всё, доброй ночи! – и перед тем, как покинуть дом, обшарил его хищным жадным взглядом. | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | На следующий день Валентин вернулся весь помятый, грязный, побитый, в рваном плаще и бесконечно уставший. – Господи! Что с тобой? Ты где был? – засуетилась Зина вокруг него. – Да замели меня, красавцы! Вишь – не понравилось им, когда я со своей стенгазетой на Красную площадь вышел! И звать не пришлось, сами приехали… Минут пять всего стоял. Ну не хотят они меня отпускать! Что ты будешь делать, а?! – Раздевайся и иди умойся, горе ты луковое, – на ходу она рассказывала о ночном происшествии. – Они у нас ночью тоже были… Спрашивали – знаю ли я, что ты в Москве? И почему-то, как и в ЗАГСЕ, настоятельно мне рекомендовали подать на алименты... Думаю, с отъездом это как-то связанно, – задумчиво произнесла она, помогая ему снимать рваные лохмотья. – Думаю, все же мне надо переезжать. – Через месяц Зина собрала ребенка, свои вещи и уехала во Псков, сказав лишь на прощанье: – В контейнер сложи то, что посчитаешь нужным, но машинку стиральную себе оставь. Ты – мужчина, тебе сложнее, мне все ж таки попроще. – Слезы стояли в глазах, но все уже давно было решено… Позже, когда прибыл контейнер, Зина обнаружила новый диван и холодильник, новый стол со стульями. А когда пришли документы на братьев, и они распродали все свое имущество перед отъездом, Валентин приехал попрощаться с ней и с сыном… Уезжая и прощаясь на перроне, просил прощения и незаметно положил в карман ее плаща конверт. Когда она осталась одна на пустом, одиноком перроне – расстроенная и заплаканная, съеженная не столько от холода снаружи, сколько от внутреннего – сунула руки карманы, тихо побрела на ватных ногах домой. С удивлением она нащупала конверт и, достав его, обнаружила в нем деньги. Придя домой и пересчитав сумму, обомлела – четыре с половиной тысячи рублей! Она положила деньги на стол и долго, безотрывно на них смотрела, потом взяла листок бумаги и стала считать… сделав нехитрые расчеты, поняла, что этой суммы хватает до совершеннолетия сына. Зиночка горько расплакалась. «Судьба», – шепотом произнесла она. Вот так постепенно, друг за другом, в разные годы родные покидали Россию… | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | ГЛАВА 36 МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ… Монтабаур, 18.06.1991
Светлая, уютная квартира с низкими окнами в пол. Яркие лучи солнца проникают сквозь лёгкие, воздушные шторы, освещая изящную хрустальную посуду в витрине и полку, на которой стоят фотографии детей и внуков. В комнате чисто и тихо, Соня лежала на кровати, когда услышала звонок телефона, с трудом поднялась и прошаркала в прихожую. Телефон настойчиво дребезжал. – Керн, – произнесла она в трубку. – Мама! Мама, это я. Я тебя разбудил? – Нет, сынок. Я просто лежала. Ты как? Тамара еще дома? – слабым голосом поинтересовалась она. – Мама, я Тамару еще вчера отвез в больницу. Она утром родила! У тебя еще одна внучка! Поздравляю! – Ой, Юрочка, сынок! Слава Богу, родила! Девочка! Назвали-то как? – отрывисто спрашивала она, с каждым минутой все больше и больше освобождаясь от своего уныния и как будто с кем в пространстве разговаривая: – Хвала Господу! Человечек еще один на Земле! Иоганой, значит, решили назвать! – повторив услышанное, вне себе от счастья уточнила мать. Посылая хвалу Господу, она забрасывала сына вопросами, и при этом Соня как будто даже светлела и молодела, оживляясь и возвращаясь к жизни: – Так ты уже малышку видел? Был в больнице? – Да, только что оттуда. Ездили с Мариной и Вольфом. Все хорошо. Врачи говорят – через три дня выпишут. – Я так рада! Сынок, так рада! Я тебя поздравляю! Ты даже не представляешь, как я рада! – растрогано произнесла мать. – Спасибо, мама. Ну, как Тамару выпишут, приеду, заберу тебя к нам. Хорошо? – Да, конечно. Звони. Тамаре привет передавай от меня и мои поздравления! А крошку от меня поцелуй! – Хорошо, мама, все передам. Давай тогда – пока. Иди ложись. Отдыхай – Пока, сынок. Пока. Соня еще секунду послушала гудки в трубке и с умиленным взором и более легкой походкой вернулась в спальню. Стоя у кровати и обводя комнату взглядом, она на минуту застопорила свой взгляд. Ниночка, которую она потеряла, смотрела на нее в упор. Перед ее мысленным взором ярко всплыла картина прошлого. Она инстинктивно схватилась за горло, у Сони перехватило дыхание, она стала успокаивающе гладить себя по груди и следом принялась мерить шагами комнату, время от времени возвращая свой взгляд к портретику дочери… Потом быстрым шагом вышла в зал, подошла к комоду и начала открывать хаотично и нервно один ящик за другими, как будто искала что-то…потерянное. Перерыла все до дна. В среднем ящике обнаружила то, что искала – листы бумаги и ручку. Схватив несколько листов, стремительно прошла в столовую. Резко отодвинула от стола стул, швырнула бумагу на скатерть и увесисто плюхнулась на стул. Несколько секунд смотрела она на чистый лист, потом на мгновение прикрыла глаза, вздохнула и, растирая шею, как от невидимой удавки, одним движением руки распахнула накинутый на сорочку халат, вооружившись ручкой, начала писать заглавие: «Воспоминание – Исповедь, из жизни жертвы двадцатого века…. Хочу воспользоваться бумагой и пером, чтобы излить и выразить многострадальную душу своей неудавшейся жизни. Все люди, начиная от близких и родных и, конечно, хорошо знакомых, кажется, совсем меня не понимают… откровенно говоря, и понимать-то совсем не хотят. Я не обижаюсь на это. Поскольку им это совсем не нужно, и то правда – кому нужно в теперешнее время вникать в чужую жизнь другого человека? Больше нет сил себя сдерживать! Мысли рвутся наружу, наболевшее сердце кровоточит, не подчиняясь разуму. Разум сдается… Считаю нужным, наконец, вылить все пережитое и наболевшее во мне, истерзывающие меня на части мысли вылезают наружу, обнажая все мои горькие воспоминания. Я – глубоко верующий человек! И это в свое время мне сохранило жизнь. За что я Ему бесконечно благодарна! Я жила потому, что понимала – нужна своим детям, внукам. Прошу извинения у моих читателей, а таковые, надеюсь, будут, хочу поделиться радостной новостью. Я стала бабушкой в пятый раз! У моего Юры родился третий ребёнок. Девочка! Божий дар! Назвали Иоганной. | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | …
Судьба Великой многострадальной России! В которой мне по роковой случайности или по Божьему промыслу пришлось родиться. Сколько я себя помню, а помню я себя с довольно раннего возраста, с двух-трех лет… Эта дата мне запомнилась, врезалась на всю жизнь! Итак, родилась я, кажется, в 1927 году, то есть год точен, а вот месяц не ясен: то ли в апреле, то ли в октябре… да и число может быть не точное, то ли 17-е, а может, и нет…. Уважаемый читатель, вы не думайте, что я вас ввожу осознанно в заблуждение, это не шутка, серьезно, в самом деле… В дальнейшем вам станет все понятно. Родилась я на Новгородчине, в Александровской колонии, в немецкой крестьянской семье…» Соня писала быстро, порой размашисто, часто перечеркивала, когда касалась болезненных тем, а также упреков к обывательскому обществу, которому свойственно думать узко, без умения понимать и чувствовать другого человека, и поэтому это общество неспособно на анализ происходящего вокруг. Исписав страницу, она вдруг встала, прошла на кухню, налила стакан воды, залпом утолила жажду и, наполнив стакан снова до краев, вернулась в комнату к своим воспоминаниям. Строки неслись вперед, порой опережая мысли: «Помню зиму, сани, запряженные лошадью, и себя, крепко промерзшую, закутанную в тулуп. Уезжали мы тогда насовсем, т. е. удирали… Папа для тех страшных времен вдруг из обыкновенного труженика-крестьянина превратился в кулака. А имел-то всего недостроенный дом, землю, унаследованную от отца, одну корову, лошадь да барана и свинью, а главное – трудолюбивые руки… Этого властям было достаточно, чтобы его погубить, раскулачить, растоптать и тем самым уничтожить… Помню – топилась печь, было холодно… Мы с Мусей стали зябнуть, решили согреться. Муся подошла слишком близко к печи, и ее платьице вспыхнуло на ней и ярко загорелось. Мы были страшно напуганные, бросились наутек… Я, а за мною горящая девочка. Крик стоял страшный в ушах…» Соня отбросила ручку, как будто ошпарилась, стала тереть ладони о свои колени, потом ими же прикрыла уши и закрыла глаза. Под веками беспокойно двигались глазные яблоки. Воспоминания ее поглотили полностью. Постепенно она успокоилась, стала дышать ровнее и продолжила… «…Помню собаку и узкий мостик через реку… Помню, как мы, дети, любили на нем играть. Было весело, мы задорно смеялись, а эта „махина“ вдруг понеслась на меня… Я бегу, что есть мочи, но не успеваю и оказываюсь в воде (Как вдруг оказывается легко утонуть? Подумала я). На всю оставшуюся жизнь остался страх воды. Помню все свои детские мысли в голове! Я рассуждала: вот я умираю, медленно, без мучений. Даже не страшно. И когда очнулась, увидела большие сердобольные глаза моей спасительницы Адели, которая меня гладила по руке (тогда мне было четыре года) Еще я помню, как по соседству жила одна дружная татарская семья, но у них не было детей, и я к ним часто приходила, они мне симпатизировали. Я их часто спрашивала: «А где же ваша дочка?» Они мне отвечали: «Наша девочка у нас в сундуке», – мне становилось так страшно, и я из любопытства требовала ее оттуда достать. «Так нельзя! Она умрет!» Они, естественно, смеялись надо мной… А я прибегала к маме и жаловалась: «Какие нехорошие люди! Держат взаперти свою девочку в сундуке». Помню, как я боялась дома возле кладбища; когда маме приходилось оставлять меня одну, даже ненадолго. Я ложилась в постель и с головой укрывалась одеялом. Вот, однажды, был такой курьез со мной… Я услышала стук в дверь, довольно требовательный. Я очень испугалась и не отвечала на стук, потом все же не выдержала и вышла в сени, спрашиваю: «Кто там?» – А мужской голос мне: «Девочка, открой!» – Я ему: «Нет, дяденька, не открою. Дома никого нет!» – Тогда он мне опять: «Открой! Дай мне кусочек хлеба. Я голоден!» Я напугано отвечаю: «Нет, дяденька, хлеба. Мама скоро придет, принесёт хлеб, тогда и приходите!» Наконец он не выдержал и громко захохотал… и я узнала дядю Мартына (муж маминой сестры Анны). Я открываю. Он бросается ко мне, берет меня на руки, целует и обнимает… Я же прижалась к нему крепко-накрепко, и вся дрожала от страха. Когда мама пришла, его поругала за то, что он меня так здорово напугал… Потом помню – гордость школьника! Учившемуся все познать… Я с удовольствием училась и мне все легко давалось. Только… квартиранты и арест отца были параллельно моим первым годам учебы… Это самые позорные страницы моей страны… | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Господи! Как мне хочется верить, что такое в моей стране больше не произойдет!» «Избавь нас, Господи!» прошептала Соня и продолжила строчить дальше. Буквы удваивались в размерах, почерк становился крупнее и размашистее, доступнее к близорукому чтению. Стопка написанного увеличивалась с каждым часом. Ее все несло дальше и дальше, ее затягивало все глубже и глубже в трясину мрачных и тяжелых воспоминаний. Ее совсем не брала усталость, только иногда она вставала и подходила к комоду за очередными листками. И писала, писала, писала… «Тридцать восьмой… памятный год… был уже намного мягче, если можно так сказать. Черные силы стали слабее, это чувствовалось даже нам, немецким детям –врагам народа. Помню приезд в Ленинград, в пересыльную тюрьму на свидание с папой. Там была тьма народа… разных национальностей. В основном женщины, старики и дети… за время ожидания все люди перезнакомились, пересказывая свои истории друг другу. Все стали равны, ибо пострадали от произвола злобной воли, кучки правящих тогда убийц – Сталина, Ежова, Берии и им подобных… Этот перечень велик, всех не перечислишь. В долгой пытке ожидания мы, дети, смотрели в щели высокого черного забора и наблюдали ужас…» «Господи! Дай мне сил дописать! Удержи меня во здравии, Господи!» – нашептывала себе под нос Соня. И не делая паузы продолжала… «Фашизм или коммунизм?!.. Не все ли одно? Коммунизм, при котором мы строили Советскую „счастливую“ жизнь? Агитируя издевательским лозунгом – „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“ Наша сила! Наша воля! Наша власть! ...Кто не с нами? Тот против нас! Значит, кулак, враг, шпион и должен пасть… И сажали своих без разбору. Без суда и следствия, тройкой идиотов! Скрытых садистов! И зачем им было приходить в этот благой мир? Чтобы сеять смерть?.. Вот так мы жили. Наше тогдашнее младое поколение, воспитанное на „идеалах“ партии, и клятвы пионера, которые мы заучивали наизусть – „затюканные птенцы“. О, как мы, дети, в это верили! Помню – торжества на майских праздниках и демонстрации…» Соня торопилась, сбивалась, перечеркивала, иногда теряла мысль, перескакивая с одного на другого, возвращалась назад в желании не упустить главное. Ей становилось легче и спокойнее, она почувствовала, как будто внутренние тиски разжались, освобождая ее от внутренней боли, тяжести в груди и постоянной нервной тряски. Она почувствовала прилив небывалых сил и поняла, что сможет закончить свой наболевший рассказ. «Хотелось бы, чтоб хоть дети все знали… А главное, не приведи Господь, чтобы им такое повторно пришлось пережить!» – произнесла она тихо сама себе с легкой дрожью в голосе. И взяв чистый лист бумаги, написала оглавление: «Война. 1941 год. Как обычно, безоблачное счастье – каникулы! Вставать рано в школу не нужно, наслаждайся свободой! И вот как снег на голову, помню – раннее утро… Что такое? Воздух прорезал совершенно новый, зловещий шум – вой сирены! Воздушная тревога (только потом поняли, что это такое). И самолеты! Море самолетов над нашими головами летели мрачной, низкой тучей… Вот так началась для нас война…» Соня вспоминала и вписывала поэтапно – как удирали в лес, жили в землянке и зябли от холодных ночей, возвращение в покосившийся без стекол дом и многое другое… А дальше – хуже. Итак, дорога в неведомое в холодном товарном вагоне. Ехали около месяца, в октябре прибыли в Сыктывкар… И последовала долгая глава о длительной и унизительной жизни в Коми… Юность, замужество, дети… | | |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Соня нумеровала страницы и аккуратно складывала по главам листок за листком, потом брала чистый лист и вновь раскрывала душу… Особенно пронзительно пишется глава о трагедии с Ниночкой, она как будто вновь проживает всё заново. Возник детский милый лик. Она всплакнула и прошла к кровати, впилась глазами в портретик ненаглядной дочурки, которой суждено было умереть. Молча застыла с полными глазами слез… Детский образ постоянно стоит перед глазами, как будто в своих ручках сжимает ее растерзанное сердце. Соня подошла ближе, с нежностью погладила рамочку со словами: «Прости мня, дитя!» – и вновь вернулась к столу. «Свобода! Ура!» – мы так долго мечтали об этом, что порой даже не верилось. То ли ты спишь?.. И это твой сон – желание или действительность? Но, может, попросят что-то взамен? Это было ни на что не похожее чувство… Это не объяснить словами! Чтобы действительно понять, нужно самому пережить. И мои братья, сестры и мама нашлись!!! Это было невообразимо дико, что вдруг, все кардинально изменилось. …Позже приезд в Грузию меня опять охладил…» Вечерние сумерки. Над столом горит тусклый свет. Напротив в зеркале отражается силуэт пожилой женщины… Она разглаживает пальцами строки, ею написанные, и перечитав все, дописывает последнюю фразу: «По-моему, ясно – где же зарыта собака…» Она облегченно откинулась на спинку стула, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Сидя неподвижно, она будто вся обмякла и, казалось, даже застыла… провалилась туда, в свой прошлый мир, и не спешила выбираться назад. Окутанная мглой мумия в потёмках произнесла: «А ведь это все она – моя скверная убогая жизнь! И только она, виновница всех моих бед и страшной болезни, точнее впредь – пожизненным приговором!» – растянуто и обреченно произнесла она. Соня уставилась, не моргая, в угол стены, и тут же ее не стало… Она не слышала визга тормозов за окном, рева мотоцикла и голосов прохожих или соседей, мягкого тиканья настенных часов в квартире и не видела нещадно треплющуюся порывистым ветром занавеску, отражающуюся в сумрачном зеркале... Она не смирилась с этой жизнью, но жизнь насильно связала ее душу «смирительной рубашкой» болезни.
 | | Лайк (1) |
=marinna= Модератор раздела
Сообщений: 394 На сайте с 2010 г. Рейтинг: 257 | Соня с сыном Георгием, Христина. Коми, Лабором. 1950 г.
 | | Лайк (1) |
|