Усадьба Березовских в Старом Белоусе

В Старом Белоусе помянули жертв красного террора


Докладчица, архитектор из Киева, член Киевского Дворянского собрания Ирина Магомедовна Малакова. Доклад — "Братья Кирсановы — воронежские дворяне — жертвы октябрьского переворота".


О сущности, теории и практике красного террора шла речь на научно-практической конференции «Красный террор и его глобальные последствия», которая прошла 8 октября в музее-усадьбе П.Г. Березовского в с. Старый Белоус.

Перед началом конференции гости и участники почтили минутой молчания память невинных жертв. С фундаментального доклада А.Е.Замятина, директора Старобелоусского исторического комплекса «Определение красного террора как инструмента уничтожения враждебных социальных групп» началось представление докладов конференции.

Большинство участников конференции — выходцы из семейств, в той или иной мере пострадавших в период становления советской власти в 1917—1940 гг. Поэтому темы сообщений и докладов, казалось бы, узкосемейные, тем не менее укладывались как фрагменты мозайки в общую картину прошлого (М.А. Кондратенко » Дом Вербицких. Сломанные судьбы», Н.Н. Галковская » Боль и унижение. Воспоминания о репрессиях семьи, С.Н. Товстолес «Судьба дворянской семьи Товстолесов из села Кувечичи Черниговского уезда после октябрьского переворота»).

До сих пор нет единого мнения историков — какие события и факты относить к красному террору, а какие-нет; считать ли неоднократно имевшие место в 1917—1918 гг. нападения на помещичьи усадьбы в уездных селах частью этого террора или отнести эти события на счет анархического движения в обществе?

У моей прабабушки, Марии Павловны Стефановой (Березовской), было в жизни свое предсказание… Еще в юные годы, когда жизненный горизонт был чист и ясен, ей повстречалась на лугу возле речки Белоус, неподалеку от родного дома старая женщина, обладающая даром ясновидения. Она и рассказала прабабушке о будущем– долгой, но полной лишений жизни, потере имущества, мытарстве по чужим углам. Спустя лишь несколько лет предсказание начало сбываться…

Морозной февральской ночью 1918 г. горничная Настя постучала в окно спальни дома Березовских, чтобы предупредить всех о готовящемся нападении на усадьбу группы большевизированных крестьян. Часы давно пробили полночь, в доме все крепко спали, включая самых маленьких членов семьи - 2х-летнего Олега и его новорожденную сестричку Алевтины. Пришлось за несколько минут собраться и отправиться в неизвестность.

Дети плакали, потревоженные среди ночи лошади беспокойно храпели. Верный кучер Афанасий, поехал не по дороге в Чернигов, а в объезд, через луга, а затем — по дну оврага — на подусовской трассе стояли красноармейские посты.

Разочарование «борцов за светлое будущее», пришедших вскоре, было, видимо, столь велико, что спустя короткое время они отправляются по другому адресу – к помещикам Дзвонкевичам, отцу и сыну, на хутор Погорелки, расположенный по соседству, в двух верстах от Старого Белоуса. Место подходящее- кругом лес, помощи не дозовешься. И жертвы — люди в возрасте (Григорию Ивановичу Дзвонкевичу было 95 лет, его сыну Михаилу — 60). А главное – это близкие родственники столь неожиданно ушедших от расправы Березовских. Убивали Дзвонкевичей долго и мучительно (в фондах черниговского исторического музея сохранилась газетная заметка о страшном событии), заодно отправили в мир иной и ночевавших в доме молодую кухарку и сторожа.

Не донесли семейные придания имен убийц... Но есть документы в архивах,заметки в старых газетах, а также помпезные откровения « воинов революции» в более поздней прессе, посвященной годовщинам «великого октября». Факты биографии, бывшие некогда предметом гордости, сегодня — клеймо позора. В качестве послесловия к докладу « Роль устной памяти в реконструкции событий 1918 г. в с. Старый Белоус Черниговского уезда» прозвучала пьеса «Старый Белоус. Исход», написанная автором под впечатлением от изучаемых материалов.

Уникальные материалы о судьбах детей бывшего Черниговского городского Головы В.М. Хижнякова в период революции и гражданской войны представили историки – доцент Т.П. Демченко из черниговского педадогического университета и Е.И. Исаенко- старший научный сотрудник Черниговского областного исторического музея им. В.В. Тарновского. Три дочери Василия Михайловича – Мария, Ольга и Елизавета находились в 1919 г. в Чернигове, в родовом имении на улице Старостриженской. Волей судеб оказавшись в эпицентре событий, они стали невольными свидетелями многих страшных злодеяний большевиков по отношению к жителям Чернигова.Письмо Марии Черносвитовой (Хижняковой), своего рода хроника событий тех лет, с именами жертв и их палачей, хранится в одном из крупных государственных архивов США.

Еще один рассказ, прозвучавший на конференции, заслуживает внимания. И.М. Малакова,известный киевский архитектор, член Киевского Дворянского собрания рассказала о своем дедушке — Владимире Федоровиче Кирсанове и его двух братьях — Евгении Федоровиче и Федоре Федоровиче (доклад «Братья Кирсановы – воронежские дворяне — жертвы большевитского переворота»).

Судьба братьев типична в контексте того трагичного времени. Дедушка докладчицы не погиб, сраженный пулей палача, он умер на чужбине, в нищете, навсегда разлученный с семьей. Ирину Магомедовну воспитывала бабушка — Любовь Петровна (мама трагически погибла во время Великой Отечественной войны, когда девочке было 6 лет). Круг общения — бабушкины подруги, не мог не повлиять на мировоззрение ребенка. А когда позднее дедушкина сестра — Софья Федоровна передала семейный архив, открылась завеса прошлого. На импровизированном чаепитии во время перерыва гости и участники конференции имели возможность убедиться еще в одном достоянии старины, переданным по наследству — исключительно вкусном домашнем печении по рецепту бабушки Кирсановой, испеченном Ириной Магомедовной лично и привезенном на конференцию.

В заключении слушаний участниками были подведены итоги. Красный террор первых лет советской власти носил черты геноцида по сословному признаку, что роднит его отчасти с действиями нацистов. В отличии от нацистских преступлений, которые были осуждены прогрессивным человечеством, красный террор до сих пор не получил своей юридической оценки как преступный. Организаторы и исполнители его не осуждены, их памятники стоят на улицах городов Украины, а сами улицы нередко носят их имена.

Предсказание

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет…
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пищей многих станет смерть и кровь…
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон…
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать…
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево украсит волны рек…
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож.
И горе для тебя! Твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон…
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом…

Стихотворение М.Ю. Лермонтова, избранное в качестве эпиграфа конференции, не входило в школьную программу ни «застойных» 70-х, ни «перестроечных» 80-х, как не вписывающееся в отработанный образ «поэта-бунтаря». Мало кто знает эти строки и сейчас. Написанное в 1830 году, «Предсказание» поражает ясностью мысли, достоверностью, и, что немаловажно — последовательностью изложения событий, последовавших спустя 100 лет после его написания стихотворения.

С падением императорской короны Дома Романовых начнет свой отсчет «новое время», возвысившее человека с « высоким челом». С попрания законов, массового уничтожения мирных граждан, через голод и бедствия, боль и моральное унижение начнет свое победоносное шествие привнесенная им большевистская власть.

Тамара Павловна Демченко, доцент кафедры Черниговского института истории им. Лазаревского

Олег Стефанов — прабабушкин сын и его няня Мавра Третьякова — бежали вместе со всеми из старобелоусской усадьбы в страшную ночь зимы 1918 года. Снимок сделан в мирное время, летом 1916 года, под липой возле дома.

*****************************************
- Марк Вороной

Остановлюсь на некоторых малоизвестных широкой общественности моментах жизни Марка Вороного. Рассказывая о нем, я не стану жонглировать сухими цифрами дат. Хочу, чтобы все почувствовали рядом живого, талантливого, доброго человека. Светлого, теплого, нежного, любящего и любимого. Очень чистого… Слишком чистого для этой грязной жизни.
В этом повествовании я использую материалы, наработанные моей мамой – Татьяной Владимировной Овдак, той самой, что родилась в лагерной больнице Медвежегорска.
Итак… В воспитании Марка, появившегося на свет 19 марта 1904 г. в Чернигове и так рано оставшегося без отцовского покровительства, самое живое участие принимали его бабушка Екатерина Федоровна, дядька Федор Николаевич и, конечно, горячо любимая мама Вера Николаевна. Надо сказать, что способности Марка проявились очень рано. Еще тогда, когда маленький Марк со всеми остальными внуками Николая Андреевича Антиох-Вербицкого жил в большом доме на Лесковице. Дети выпускали собственный журнал, помещали в нем свои рассказы, стихи, пьесы, которые потом сами ставили. Больше других в журнал писали Талюся (родная сестра мой бабушки Муси) и её кузен Марк. Вечерами читали вслух у горящего камина, ставили шарады, зимой мастерили украшения для елки, на которую приглашалось множество соседских детей, готовили подарки друг для друга. Ну а летом все вместе ездили в Дырчин к д.Саньку. А там – ночное, катание верхом, купания, походы, хозяйственные заботы, а вечерами крокет. Детство было счастливым и безоблачным.
Марк всю свою недолгую жизнь хотел написать повесть о Дырчине и черниговской Лесковице, которую любил и знал. Повесть должна была называться «Толстяк в розовой фуфайке». Но планам его не суждено было осуществиться. Детство закончилось как-то внезапно быстро. В 18-ом начались грабежи, убийства, уничтожение «гнилой интеллигенции». Возле усадьбы Вербицких пьяные патрули закололи штыками красавицу-гимназистку Тамару Мещерскую. 14-летний Марк пишет:
Господи, в день твого гніву неспинного
Дай мені мужність і віру в небесноє,
Дай чути в шепоті саду звіриного
Царство Ісусово Хрестовоскреснеє!
О, пам`ятаю, розкинувши косами,
Впала вона під рукою ворожою,
Вкрито її сніговими покосами…
Я усій зграї звірячій загрожую.
Господи, дай мені сили помститися
За її душу - за синьоокою!
Господи Боже! Не можу молитися –
Кров її, кров – борозною глибокою.
Марк развивал свои поэтические способности, посещая литературные среды художника Михаила Жука и общаясь с молодыми поэтами Ладой Могилянской, Игорем Юрковым, Натальей Вербицкой.
В середине 20-х он выезжает в Харьков к отцу, там печатается в журналах «Глобус» и «Червоний шлях». Потом вместе с отцом переезжает в Киев, где поступает в музыкально-драматический институт им. Лысенко на факультет народного образования.
В это же время в Киеве училась и моя бабушка и кузина Марка Муся. Жила она более чем скромно, будучи очень независимой девицей. Частенько нуждалась в деньгах, но никогда никому не говорила об этом. Марк часто заходил к ней в гости, а после его ухода Муся находила в самых неожиданных местах (в книге, под скатертью, под банкой с вареньем) оставленные им деньги. Он никогда не акцентировал внимания на своей помощи Мусе, а она, в память об их крепкой детской дружбе, не обижала его демонстрацией своей благодарности.
В 26 лет Марк издал в Киеве пять своих книг для детей: стихи, сказки, рассказы. Позже – сборник «Форвард». Переводил с немецкого, французского, итальянского языков, а также с иврита. Осенью 33-го он переехал в Москву, работал в журнале «Наши достижения» и путешествовал по всему Союзу. Но когда в 1934 г. арестовали его отца Николая Вороного, вернулся в Украину и вместе с ним обивал пороги советских инстанций, требуя пересмотра дела.
Его самого арестовали в день его рождения – 19 марта 1935 г. После 20 дней истязаний в застенках НКВД, Марк подписал все, что от него требовали, оговорив себя. Его приговорили к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. Наказание он отбывал сначала в Кеми, а позднее в Соловках, где прежде была и его кузина Муся. С далеким домом его связывали только письма. Письма Марка к матери пронизаны трогательной нежностью, исполнены любви и заботы.
«Дорогая мама! В этом месяце я получил разрешение лишь на одно дополнительное письмо и поэтому пишу только тебе, а батьку и дяде Феде отдельно письма писать не могу.
Родненькая моя! Я получил за последнее время несколько твоих писем, очень тебе благодарен… Мамуся! Ты совершенно напрасно так ревниво относишься ко мне, ты самый любимый и самый близкий человек для меня, была, есть и будешь… Родненькая, действительно, исключительно глупо сложилась наша жизнь, и все мы в этом повинны, но, конечно, твоя вина минимальная.
Ты знаешь, что я никогда не плакал (только маленьким когда-то), а вот после моего ареста я плакал дважды. Первый раз, когда получил твою первую передачу в Киеве, и второй раз ревел, как ребенок, получив твое большое письмо – ни себя, ничего иного мне не жаль, только тебя, мое золотко! Твои замечательные письма для меня – огромная радость, они, как окошко в наш дом, и день получения каждого из них превращается для меня праздник.
Никогда никто ко мне не писал так искренне, как ты. Письма твои я храню, как самую дорогую память о тебе. Горько, страшно горько мне, мама, что так тяжело тебе приходится на старости лет. Береги себя и не изнуряй.
Ты мне часто снишься – и все такая печальная. Как я боюсь за тебя! Как здоровье дяди Феди, что делает Митя, как все наши домашние живут?
Мамуся, если можно, то снимись и пришли мне карточку. Очень бы мне хотелось иметь карточку дяди Феди, Мити, Сергея, Ирочки, теток. Может, кто-нибудь пришел бы да снял вас? Так хочется всех вас увидеть. Крепко целую. Марк».
После гибели Марка Вера Николаевна оставила комнату сына на Лесковице без изменений. Комнатка была маленькая, окнами выходившая на озеро Млиновище, очень опрятная, с потертым ковром на полу, полками с книгами – Ницше, Шекспир, письменным столом, на котором вместе со свистульками (их Марк коллекционировал всю жизнь) стояло маленькое блюдечко для молока мышке, с которой Марк дружил. Она стала совсем ручной, и когда он работал, смотрела на него своими глазками-бусинками, сидя под лампой. Тут находились все его авторские издания и письма к матери. Это был своеобразный музей, который запирался на ключ. Дети семьи Вербицких любили заходить в эту комнату – «музей Маруни», так нежно называла его мама. Казалось, что комната сохранила не только вещи, принадлежавшие Марку, но и запахи, настроения, саму суть Марка.
Последнее письмо от сына Вера Николаевна получила в 1937 г. Заканчивалось оно, как всегда, ласковым: «Крепко, крепко целую мою родненькую, золотую мамусю! Марк».
Ничто не предвещало скорого конца… Его расстреляли 3 ноября 1937 г. в урочище Сандармох (Соловки). Ему было, как Христу, тридцать три.
В наших жилах течет горькая кровь. От того количества горя, которое пережили наши близкие, родные по крови люди. Это было с ними – это было с нами! С нами был красный террор, Великая Отечественная, послевоенные репрессии, были Афганистан и Чернобыль и еще много всякого горя. Задавали ли мы себе вопрос: «ПОЧЕМУ?!». Не из-за нашего ли непомерного терпения и терпеливого молчания, которое более схоже на безразличие? Это равнодушие абсолютного большинства не только к жизни людей вообще, но и к своей собственной жизни. Это гибельная покорность и нежелание что-либо решать и брать на себя ответственность. Но если не решаем мы, то решают за нас! Мы молча присоединяемся к тем, кто кричит: «Распни, распни его!».
Неужели мы действительно достойны того, что с нами делают? И если наших родных, которые были лучше, добрее, талантливее, чем мы, постигла такая участь, то что ждет нас?
Прошлое всегда рядом. Оно стоит за нашими плечами и дышит нам в затылок…

Друзья, можете нас поздравить - на этой неделе прошел аукцион, нам удалось отстоять наш дом, вчера прошло оформление у нотариуса. Все тревоги и волнения позади


В Чернигове идет подготовка к Дворянскому Балу



Весенний Бал Черниговского Губернского Дворянского Собрания состоится 5 мая сего года.

В числе приглашенных - профессиональные танцоры, музыканты, историки, представители черниговской интеллигенции и, конечно же, потомки черниговских и киевских дворян. В целом же список дворянских родов, внесённых в Родословную книгу Дворянского Депутатского собрания Черниговской губернии, насчитывает более 650 благородных фамилий.

Воссоздать полную ретроспективу старинных балов

Идея организовать подобное светское мероприятие принадлежит Елене Малышко, основательнице «Музея-усадьбы П. Г. Березовского» в рамках «Старобелоусского исторического комплекса». Елена Евгеньевна - потомок черниговского дворянского рода Березовских, член совета Киевского Дворянского Собрания. Практическую и моральную поддержку в организации необычного действа оказывает Черниговский художественный музей и непосредственно его директор Ирина Григорьевна Ральченко, а также Черниговский городской благотворительны фонд Розума.

Плотное сотрудничество пани Малышко с Черниговом началось с 2008 года. Именно в этот период она отыскала свое родовое дворянское гнездо, расположенное в селе Старый Белоус, и задалась целью возродить старинный дом, а вместе с ним - дворянские традиции конца позапрошлого - начала прошлого века. Сама же идея организовать настоящий бал появилась после проведения мероприятия домашнего музицирования, прошедшего в феврале этого года в стенах Черниговского коллегиума.

- Это будет не просто танцевальный вечер, - вдохновенно рассказывает Елена Евгеньевна. - А полная ретроспектива старинных балов конца XIX начала XX века. Мы пытаемся найти в прошлом осколки той лучшей жизни, в первую очередь, ее культурной составляющей и возродить это, - продолжила мысль наша собеседница.

Особенности организации и проведения старинных балов восстанавливались по крупицам благодаря воспоминаниям Марии Павловны Березовской, прабабушки Елены Малышко. С малых лет своей правнучке она рассказывала не только историю их рода, но и славные традиции дворянских семей, в том числе – особенности проведения Балов. - Так, благодаря рассказам прабабушки, знала, что на Балах исполняли польку, вальс, кадриль гопак. Танцевальная культура в советские времена пришла в упадок, а ведь умение танцевать было в прежние времена неотъемлемой частью общей культуры человека из приличного общества! – размышляет Елена.

Окунувшись в историю дворянских традиций, открывая новые материалы и встречаясь с интересными людьми, Елена Малышко год назад и сама начала сочинять музыку. К слову, на Бал она готовит две музыкальные новинки, написанные специально по этому поводу – «Польку-каприз» и «Вальс-экспромт», которые прозвучат в исполнении струнного оркестра чер-ниговского музучилища под руководством заслуженного деятеля искусств Украины А. М. Данилевского.

Среди гостей – множество потомков черниговских и киевских дворян

С танцорами, исполнителями и музыкантами организаторы уже опре-делились. В качестве балетмейстеров приглашен Киевский эстрадно-тан-цевальный дуэт «Мрия» (солисты - Василий Швец и Елена Коваленко). В общем итоге предполагается три группы профессиональных бальных танцоров. Обязательной составляющей старинного бала была музыкальная часть. На светское мероприятие приглашен солист Черниговской областной филармонии, заслуженный артист Украины, большой друг семьи Елены Малышко, баритон Иван Круш.
Он исполнит несколько старинных романсов. Еще один музыкант, солист Президентского оркестра Украины, тенор Владимир Прокопенко, прибудет из столицы. Поддержат когорту профессионалов студенты Черниговского музыкального училища им. Л. Н. Ревуцкого и Черниговского государственного технологического университета.
Среди гостей будут и потомки черниговских и киевских дворян. Семья Елены Малышко (Березовской) активно разыскивает таковых и привлекает их на свои мероприятия. Хотя, как признается пани Елена, советские времена для многих из них не прошли бесследно, боязнь говорить о своем происхождении все еще жива в памяти многих людей.
С датой проведения Весеннего бала организаторы долго не могли определиться. Но все же решили – это будет 5 мая.

Место проведения чарующего мероприятия – актовый зал Черниговского художественного музея. Примечательно, что бывшая женская гимназия постройки 1899 года – это историческое здание, в котором в свое время тоже проводились Балы для воспитанниц гимназии. В этом же учебном заведении учились бабушка Елены Малышко, ее брат и мама. Светское мероприятие предполагает соответствующий дресс-код: для женщин – это вечернее платье, для мужчин – фрак или костюм. Сама же Елена Евгеньевна специально для Весеннего Бала заказала у модельера необычный наряд.

Бал – это лицедейство и игра, кокетство и ревность, страсть и любовь.
Представляется мне, Весенний Бал Черниговского Губернского Дворянского Собрания будет именно таким...
Галина Сачивец, «Любимая черниговская газета», №7 (037)

У меня родственник был предводителем дворянства Сосницкого уезда, а затем и Черниговской губернии. Имел там 6 имений и 2 сахарных завода, доставшихся в основном от Кушелевых-Безбородко (его мать). Потомки его живут во Франции и США.

Старобілоуський історичний комплекс представляє





музей-усадьба Березовских