Лесков Н.С. Метрические записи

Как ни удивительно, выяснилось, что и вторая, гражданская жена Н.С.Лескова - Екатерина мл. Степановна Савицкая тоже связана генеалогически со мной. Я выяснил, что она правнучка Александра Ивановича Григоровича-Барского - брата моего 5-прадеда Иоакима Ивановича Григоровича-Барского.
Их сын - генерал Андрей Николаевич Лесков, автор биографической книги о своем отце. Сын Екатерины Степановны (от первого брака) - знаменитый историк Николай Михайлович Бубнов, бывший одним из прототипов булгаковского Воланда!

Еще один сюрприз - жена Юрия Сергеевича Григоровича-Барского Ольга Васильевна Осьмак - внучка кузины Николая Лескова!
Ольга Васильевна Григорович-Барская → Мария Павловна Осьмак (her mother) → Мария Луциановна Алексеева (her mother) → Наталья Петровна Константинова (her mother) → Мария Петровна Лескова (her sister) → Николай Семёнович Лесков (her son)
Оба они - потомки Петра Сергеевича Алферьева, судьба которого очень интересна.
Судьба родителей Марии Петровны, Алферьевых, коренных орловцев, сложилась трудно, хотя поначалу ничто этого не предвещало. Петр Сергеевич служил чиновником в Москве, в Сенате, жил с женой на Новинском бульваре в собственном доме с садом и угодьями, ни в чем нуждался и был совершенно покоен. Война 1812 года подорвала это благополучие надолго.
Осенью 1812 года, когда Наполеон начал приближаться к Москве, Петр Сергеевич отправился в Казань по служебной надобности: ему поручено было перевезти от греха подальше часть архива Сената. Перед отъездом Алферьев предусмотрительно закопал все семейное серебро, все ценности и документы в землю своего участка, а жене с дочками велел ехать в родной Орел и пережидать там грозу. Акилина Васильевна (она была из купеческого рода и имени своего стеснялась) так и поступила, поехала с двумя девочками в Орел и поселилась там у знакомых. Война кончилась. Петр Сергеевич снова вернулся в Москву все с тем же сенатским архивом и сейчас же по приезде отправился на Новинский бульвар. Но на месте своего дома обнаружил лишь бесконечное ровное черное пепелище.
Выгорело несколько кварталов, сгорели не только его собственный и все окрестные дома, но и деревья, и заборы, и все хозяйственные постройки, сгорели все приметы! Определить, где находился участок с сокровищами, стало невозможно. Московский пожар лишил Алферьева будущего – прожить в Москве с семьей на одно лишь сенатское жалованье, без собственного дома было невозможно.
Заметим, что 1812-й год будет присутствовать в прозе Лескова постоянно, как ушедшее, но живое прошлое, нити из которого тянутся в сегодняшний день – не исключено, еще и потому, что связанные с войной события вошли в его собственные семейные хроники.
После разорения Петр Сергеевич подал в отставку, и Алферьевы осели в Орле. Жизнь в провинции жизнь была дешевле да и возможностей прокормить семью существовало больше. Мать Лескова, Мария Петровна, родилась уже здесь, в 1813 году, как и младший ее брат Сергей Петрович, родившийся в 1816-м – впоследствии он сыграл в жизни Лескова заметную роль.
Через шесть лет крайне скудной и трудной жизни давний знакомый Страхов предложил Петру Сергеевичу стать управляющим его имениями. Предложение сулило освобождение от лишений и сейчас же с благодарностью было принято. Алферьевы переехали в село Страхова Горохово и поселились в одном из флигелей барской усадьбы. Прошло несколько лет. Алферьевы потихоньку распрямили плечи, в их семье подрастали три дочери и один сын. Появились учителя, среди которых был и Семен Дмитриевич. Как вдруг прогремел гром. Барин, Михаил Андреевич Страхов, к тому времени 50-летний вдовец, предложил руку старшей дочке , умнице и красавице, которой, однако, не исполнилось еще и 15-ти лет. Жених был старше невесты в три с лишним раза, но не только это ужасало ее родителей – всем, а самим Алферьевым и подавно, был отлично известен безжалостный нрав Страхова, его странности и склонность к самым бесчеловечным причудам. Но как отказать благодетелю? Скорее всего отказ означал бы лишение места и в таких трудах обретенного благополучия, возвращение в трудную полунищую жизнь. И Наталью Петровну просватали, выдали замуж, конечно, на муки, зато Альферьевы переехали из своего флигелька в господский дом, уже на правах родственников.
Сам барин, Страхов, послужил прототипом героя святочного рассказа Лескова «Зверь».
В этом рассказе угрюмый, своенравный и жестокий дядя под конец преображается в доброго диккенсовского дядюшку, помогающего страждущим и несчастным. В реальности ничего подобного не было. Вот как сам Лесков описывает Михаила Андреевича в «Автобиографической заметке»: «Это был человек невоспитанный, деспотический и, кажется, немножко помешанный: он был старше моей тетки лет на сорок и спал с нею, привязывая ее иногда за ногу к ножке своей двуспальной кровати. Страдания тетки были предметом всеобщего сожаления, но ни отец, ни мать и никто другой не смели за нее заступиться»[viii]. Страхов умер лишь через 12 лет после свадьбы, Наталья Петровна вскоре вышла замуж второй раз, за любимого и равного ей по возрасту человека, и этот брак был уже счастлив. В лесковском романе «На ножах» мелькнет потом героиня, чья судьба сложится похоже – она «овдовела после мужа-старика, которому ее продали ради выгод и который безумно ревновал ее ко всем».
Средняя дочь Алферьевых, Александра Петровна тоже вскоре вслед за Натальей Петровной, была выдана замуж, за обрусевшего англичанина, Александра Яковлевича Шкотта. С точки зрения материальной выгоды и эта партия была неплохой, к том уже здесь и в помине не было страховских ужасов
На руках родителей оставалась последняя, младшая дочь, 16-летняя Мария Петровна. Как и старшие сестры, она была воспитана в обычных дворянских традициях, играла на фортепьяно, недурно пела, говорила по-французски, умела поддержать светскую беседу и рукодельничать, вот только роду была незнатного и бесприданница. Тут на горизонте Алферьевых и появился Семен Дмитриевич Лесков, бывший Машенькин учитель.
К тому времени он давно был чиновником в невздорном чине и с некоторыми средствами. Алферьевы решили, что для бесприданницы и к тому же не красавицы Марьи Петровны это неплохая партия. И отдали ее за Лескова с облегчением: последнюю дочку сбыли с рук.
Семен Дмитриевич и Марья Петровна обвенчались в 1830-м году, невесте едва исполнилось 17 лет, жениху было чуть за сорок. Практика в то время не столь уж редкая. Мы не знаем, какой Марья Петровна была в девицах, но хорошо знаем, какой стала позднее. Первенец, Николай Семенович Лесков, родился 4 (16) февраля 1831 года, все в том же страховском доме, в Горохово, подробно описанном в рассказе «Зверь»: «В имении дяди был каменный дом, похожий на замок. Это было претенциозное, но некрасивое и даже уродливое двухэтажное здание с круглым куполом и с башнею, о которой рассказывали страшные ужасы. (…) Перед домом дяди, за широким круглым цветником, окруженным расписною решеткою, были широкие ворота, а против ворот посреди куртины[ix] было вкопано высокое, прямое, гладко выглаженное дерево, которое называли "мачта". На вершине этой мачты был прилажен маленький помостик, или, как его называли, "беседочка"». В беседочке сидел специально отобранный смышленый и кроткий медвежонок-охранник, которого когда в нем просыпалась его звериная натура, убивали и сменяли новым, более мирным и юным.
Тесть, Петр Сергеевич Алферьев, стал управляющим и в Гавриловском – здесь, в отличие от Панина, располагался уютный господский дом, куда Лесковы и переехали в начале 1839 года по санному пути. Семен Дмитриевич не желал оставаться в Орле и лишнего дня. В Гавриловском они провели еще две зимы, 1839/40 и 1840/41 года, пока не пришлось продать его за долги и обосноваться в Панине – окончательно к лету 1841-го.