Толстой Алексей Николаевич

Скандер написал:

[q]

"красный граф" Алексей Николаевич Толстой сам точно не мог сказать, кто был его отцом,

[/q]

https://liza-mary-p.livejournal.com/3268.html

Сомневался в графстве Толстого и Бунин: "Был ли он действительно графом Толстым? Большевики народ хитрый, они дают сведения о его родословной двусмысленно, неопределенно - например, так: “А.Н. Толстой родился в 1883 году в бывшей Самарской губернии и детство провел в небольшом имении второго мужа его матери, Алексея Бострома, который был образованным человеком и материалистом...”

Тут без хитрости сказано только одно: “родился в 1883 году, в бывшей Самарской губернии...” Но где именно? В имении графа Николая Толстого или Бострома? Об этом ни слова, говорится только о том, где прошло его детство. Кроме того, полным молчанием обходится всегда граф Николай Толстой, так, точно он и не существовал на свете: полная неизвестность, что за человек он был, где жил, чем занимался, виделся ли когда-нибудь хоть раз в жизни с тем, кто весь свой век носил его имя, а от титула отрекся только тогда, когда возвратился из эмиграции в Россию?"

В дневнике своем, уже много позднее после публикации "Третьего Толстого" (и что примечательно, это предпоследняя запись в бунинском дневнике), Бунин высказался по этому поводу и того определеннее: "Вчера Алданов рассказал, что сам Алешка Толстой говорил ему, что он, Толстой, до 16 лет носил фамилию Бострэм, а потом поехал к своему мнимому отцу графу Ник. Толстому и упросил узаконить его - графом Толстым".

Итак, отец, по Алданову, получается мнимый, а с ним и мнимая фамилия, и мнимое графство. Так же категоричны были Роман Гуль и Нина Берберова, прямо утверждавшие, что Толстой - самозванец и на самом деле никакой он не Толстой, но Бостром, а знатную фамилию и титул себе присвоил.
http://www.pseudology.org/Literature/RedShut/01.htm

Летом 1873 года Александра Леонтьевна писала отцу:
«Я прежде думала о графе с жалостью, потом как о надежде выйти за него замуж и успокоиться, потом, видя его безграничную любовь, я сама его полюбила, да, папа, называйте меня, как хотите, хоть подлой тварью, как мама называет, но поймите, Христа ради, недаром же у меня бывают минуты, когда я пью уксус и принимаю по пяти порошков морфию зараз».

В начале восьмидесятых годов графиня Толстая познакомилась в Самаре с молодым помещиком Алексеем Аполлоновичем Бостромом, который высоко оценил ум и сердце Александры Леонтьевны. Она ответила ему взаимностью: Бостром, в отличие от графа Толстого, любил стихи. Для русской женщины, тем более, женщину пишущей, этого оказалось более чем достаточно.
Скандал вышел грандиозным: Александра Леонтьевна бросила семью и открыто переехала к любовнику.

В августе того же 1882 года, в поезде, который ехал из Самары, он случайно встретил (или выследил) бывшую жену и ее любовника, которого и ранил выстрелом из пистолета, причем беременная Александра Леонтьевна пыталась заслонить собой любовника.
В результате обманутому мужу пришлось предстать перед судом, который, впрочем, ограничился лишь вынесением порицания и наложением небольшого штрафа.
Суд этот состоялся зимой 1883 года, когда Алексей уже появился на свет. Достоверно известно, что за неделю до его рождения Александра Львовна заявила протоиерею самарской церкви, приехавшему мирить ее с мужем, что не желает оставаться с ним в супружестве, и сказала, что отец ребенка – Бостром.

Определением епархиального начальства от 19 сентября 1883 года было заключено брак расторгнуть «за нарушением святости брака прелюбодеянием со стороны Александры Леонтьевой» и постановить:

«1. Брак поручика Николая Александровича Толстого с девицею Александрой Леонтьевной, дочерью действительного статского советника Леонтия Тургенева, совершенный 5 октября 1873 года, расторгнуть, дозволив ему, графу Николаю Александровичу Толстому вступить, если пожелает, в новое (второе) законное супружество с беспрепятственным к тому лицом.

2. Александру Леонтьевну, графиню Толстую, урожденную Тургеневу, на основании 256 статьи Устава Духовной Консистории, оставить во всегдашнем безбрачии».

Семья не простила этого Александре Леонтьевне. Ненависть старших братьев к матери, привитая им отцом, была настолько велика, что сын Мстислав, находившийся случайно в больнице, в которой умирала Александра Леонтьевна, отказался выполнить ее предсмертную просьбу – прийти к ней проститься.
Второго сына и дочь она тоже больше никогда не видела. У нее оставался только сын Алешенька (названный в честь любовника) и навсегда загубленная репутация.

Самара позапрошлого века – городок небольшой, все так или иначе всё друг о друге знали, сплетни разносились мгновенно, причем сплошь и рядом соответствовали действительности. Лев Леонтьевич Клыков был главным врачом Самарской земской больницы, имел частную практику и был очень известен в Поволжье. Как-то раз, в 1898 году, к нему на прием приехал местный помещик Бостром с мальчиком, которого он представил как своего сына. У мальчонки очень болели глаза. Врачу удалось исцелить его, а врач этот приходится автору данных строк родным прадедом. Историю эту я слышала от супруги Льва Леонтьевича, своей прабабушки, и у меня нет оснований сомневаться в ее достоверности.

Так что будущий писатель и граф Алексей Толстой носил тогда фамилию Бострем и учился в реальном училище, а не в гимназии, которая была семье не по карману. В свои 14-15 лет Алексей Николаевич Толстой был почти бесправен. Полу-Толстой, полу-Бостром. Сын графа, но не дворянин. Не крестьянин, не купец, не мещанин. Человек вне сословия. Некто. Никто.

Александра Леонтьевна несколько раз подавала официальное прошение «о внесении в надлежащую часть Самарской Дворянской родословной книги сына ее Алексея Толстого». Депутаты Дворянского собрания обратились с официальным запросом к главе рода – графу Николаю Александровичу. Ответ был убийственным:

«Граф Н. А. Толстой письмом о 1 июля сего года уведомил г. Губернского Предводителя Дворянства, что настойчивое домогательство Тургеневой о внесении ее неизвестного ему сына в родословную его семьи вынуждает его сделать следующее заявление.
Как при оставлении семьи г. Тургеневой, бывшей его первой женой, так и при расторжении два с половиной года спустя их брака, других детей, кроме тех трех, которые у него есть (два сына и дочь), не было и по сю пору нет, и потому домогательства г. Тургеневой он находит не подлежащими удовлетворению, и что кроме его как отца, при жизни его, никакое другое лицо не вправе ходатайствовать о занесении его детей в дворянскую родословную книгу, так как по духу Российского законодательства отец считается главой семьи…»

https://chudesamag.ru/tyomnye-...stogo.html

Друг-соперник Толстого Иван Бунин так описывал «Алёшку»: «Он был весёлый, интересный собеседник, отличный рассказчик, прекрасный чтец своих произведений, восхитительный в своей откровенности циник; был наделён немалым и очень зорким умом, хотя любил прикидываться дураковатым и беспечным шалопаем, был ловкий рвач, но и щедрый мот, владел богатым русским языком, всё русское знал и чувствовал, как очень немногие… По наружности он был породист, рослый, плотный, бритое полное лицо его было женственно, пенсне, при слегка откинутой голове, весьма помогало ему иметь в случаях надобности высокомерное выражение; одет и обут он был всегда дорого и добротно, ходил носками внутрь, – признак натуры упорной и настойчивой, – постоянно играл какую-нибудь роль, говорил на множество ладов, всё меняя выражение лица, то бормотал, то кричал тонким бабьим голосом, иногда, в каком-нибудь «салоне» сюсюкал, как великосветский фат, хохотал чаще всего как-то неожиданно, удивлённо, выпучивая глаза и давясь; крякая ел и пил много и жадно, в гостях напивался и объедался, по его собственному выражению, до безобразия, проснувшись на другой день, тотчас обматывал голову мокрым полотенцем и садился за работу: работник он был первоклассный». Конечно, всё это далеко от хрестоматийного советского писателя, каким Толстого изображали биографы в недавние времена.

Для того чтобы понять умонастроение человека, надо обратиться к его происхождению и детству. Ведь не даром классик говорил, что «все мы родом из детства». Происхождение же Алексея Толстого выглядит более чем загадочным.

В корнях «третьего Толстого» переплелись сразу две великие писательские фамилии – Толстой и Тургенев. Первая – по отцовской линии, вторая – по материнской. Его отец, граф Николай Александрович Толстой, воспитывался в Николаевском кавалерийском училище, в 1868 году был произведён в корнеты и служил в лейб-гвардии гусарского полка. Вскоре за «буйный» характер (дуэли и кутежи) корнета исключили из полка и запретили жить в обеих столицах. Толстой переехал в Самарскую губернию, где встретил Александру Леонтьевну Тургеневу. Молодая провинциальная барышня, искавшая себя в литературе, вбила себе в голову, что сумеет перевоспитать гуляку и бретёра. На первых порах она терпела все безобразия графа, родила ему двух сыновей и дочь и даже успевала заниматься литературным трудом.

«Возьми её и храни»

В начале 80-х годов XIX века графиня Толстая познакомилась в Самаре с молодым помещиком Алексеем Аполлоновичем Бостромом, показавшимся ей, по контрасту с мужем, «светом в окошке». В 1881 году Александра Леонтьевна бросила мужа, который дошёл до того, что однажды стрелял в неё, и ушла к Бострому.

Граф Николай Александрович умолял её вернуться, тем более что на его стороне были отец и мать Александры Леонтьевны. Муж заявил, что он виноват во всём, обещал исправиться и принять жену без всякого упрёка. Сердце Сашеньки дрогнуло. Она продиктовала мужу условия возвращения: «Никакой близости, жизнь вместе с целью воспитания детей». Граф был согласен на всё.

Воссоединившиеся супруги сразу же уехали в Санкт-Петербург, где граф издал на свои деньги автобиографический роман Александры Леонтьевны «Неугомонное сердце». Муж не терял надежды вернуть благорасположение Александры и подарил ей семейную реликвию, которой являлась бриллиантовая брошь «Бурбонская лилия». Это была уникальная драгоценность, созданная парижскими ювелирами для королевы Марии-Антуанетты. После казни королевы брошь увезли в Россию, где она оказалась у деда Николая Александровича Толстого.

Считая, что все «формальности» после драгоценного подарка улажены, граф и слышать теперь не хотел о «безбрачном проживании», применив физическую силу. Графиня Толстая записала в своём дневнике, что это случилось 3 апреля 1882 года. Спустя два месяца Александра Леонтьевна окончательно ушла из дома к Бострому. 29 декабря 1882 года родился Алексей Николаевич Толстой.
От своих родителей юный граф унаследовал кое-что большее, нежели знаменитую реликвию. Можно со всей определённостью сказать, что литературный талант ему достался от матушки, а вот все те замашки, о которых свидетельствовал Бунин, – от отца.

Скандер написал:

[q]

Герой Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенант Карл Фёдорович Багговут - двоюродный дед Екатерины Багговут-Тургеневой.

[/q]

Кстати было 2 Багговута Карл Федоровичей

Багговут Карл Федорович (Карл Теодор) - генерал от инфантерии, управляющий Гатчинского Дворцового управления и Гатчинский комендант. Первый кадетский корпус. Выпуск 1828 г.
и
Багговут Карл Федорович (Карл Густав)

В последнее время занимаюсь систематизацией имеющихся у меня данных по остзейским и частично финляндским дворянам. Это немцы и шведы. И частично обнемеченные шведы или наоборот немцы, усвоившие шведский язык. В очередной раз поражаюсь, сколько балтийские дворяне дали России военных деятелей. Большинство из них, оказавшись на русской службе, выбрали именно военную или военно-морскую карьеру. Бесчисленное количество генералов и адмиралов с немецкими и шведскими фамилиями служили России. И ещё больше офицеров. Как правило, за небольшими исключениями, это были люди, служившие ставшей для них Родиной России совершенно беззаветно, не щадя крови (прежде всего своей собственной). Люди, для которых понятия верности и чести стояли превыше всего. Вот с кого нам, русским, следовало бы брать пример патриотизма!
Иногда доходило до забавных казусов. В русско-шведских войнах 18 - начала 19 века представители одного и того же рода, оказавшиеся на службе в противоборствующих странах, сражались по разные стороны фронта. Розены, Врангели, Кнорринги, чьи предки после Северной войны решили остаться на шведской службе, сражались против России, в войсках которой служило много представителей тех же фамилий. И причём как на стороне Швеции, так и на стороне России они служили одинаково верно и честно.

valcha, я имею в виду несколько иную группу людей. Приведённые вами примеры это скорее обычные наёмники. Иностранцы на службе России. Я же говорил об остзейских немцах, которые хотя и сохранили в большинстве своём немецкий язык, культуру и лютеранскую веру, но одновременно были россиянами. Они ниоткуда не приехали в Россию. Они не были в России иностранцами (хотя возможно некоторые их такими и воспринимали). Россия была для них родиной. Другой родины у них просто не было.