Однодворцы

До середины XVII в. правом верстать (зачислять на службу) в дети боярские обладали воеводы, затем такие верстания они проводили только с санкции разрядных воевод. В состав детей боярских попали некоторые ермаковы казаки и их потомки (Галкины, Грозины), а также представители родовой знати (Албычевы, Пелымские и другие). Основным источником пополнения этого чина стали переведенные и ссыльные русские дворяне и дети боярские, выходцы из «литвинов» и «немцев», конные казаки, повышенные в чине за заслуги на государевой службе. С 1630 Сибирским приказом предписывалось верстать в дети боярские ссыльных «иноземцев», принявших православие. С середины XVII в. Сибирский приказ и воеводы начинают проводить «разборы» служилых людей, чтобы предотвратить пополнение этого сословия тяглыми людьми и ссыльными. Отныне верстания в дети боярские осуществлялись из числа их потомков с учетом заслуг. Остальные потомки служили в «литовском списке» или конных казаках. На протяжении всего XVIII в. в чины сибирских дворян и детей боярских зачисляли губернаторы с учетом выслуги, заслуг и в отдельных случаях происхождения претендента.

В XVII в. дети боярские являлись «служилой арис­тократией» Сибири. Они выполняли наиболее ответственные поручения военно-административного характера: проводили «досмотр» земель и устройство крестьянских слобод; «прибор» пашенных крестьян; служили приказчиками в острогах и слободах пашенных и оброчных крестьян; возглавляли отряды, сопровождавшие казенные грузы или находившиеся в дальних острожках и ясачных зимовьях в качестве «годовальщиков». Их обычно ставили во главе небольших посольств и военных отрядов, рассылавшихся в районы к «немирным иноземцам». Дети боярские составляли большинство высших команд, состава сибирских гарнизонов. Только они могли стать головами гарнизонов сибирских городов, обычно назначались атаманами конных казаков и стрелецкими сотниками, в отдельных случаях — атаманами у низшего «чина» сибирского «войска» — пеших казаков. Грамотные и опытные дети боярские использовались на «городовой службе»: проводили переписи тяглых людей, собирали «окладные» сборы с посадских и крестьян, становились подьячими и дьяками приказных изб. Иногда им поручалось проведение следствия должностных преступлений воевод и приказных людей. Как командиры отрядов землепроходцев, некоторые дети боярские стали основателями сибирских городов и их 1-ми воеводами (казачьими атаманами). В XVII — начале XVIII в. сибирских дворян и детей боярских назначали на воеводские должности. Например, в 1697—1711 из 67 человек, побывавших на воеводских должностях в Сибири, 11 были выходцами из местных дворян и детей боярских.

В XVIII в. в результате создания регулярной армии, реформ военной организации казачества и бюрократизации государственного аппарата значение служб дворян и детей боярских в Сибири резко сократилось. Сибирские дворяне и дети боярские привлекались преимущественно к гражданской службе. Они осуществляли различные фискальные функции, занимались доставкой и хранением казенного хлеба, вина и соли, закупкой хлеба для казенных запасов, проводили расследования при межевых спорах и других гражданских исках, выполняли полицейские функции в городах и т. д. При этом они оставались вне четкой сетки военных и гражданских чинов петровской Табели о рангах. В этих условиях представители некоторых родов сибирских дворян и детей боярских сумели получить личное и потомственное дворянство службой в регулярной армии и государственном аппарате.

Широко распространилась в XVIII в. практика назначения представителей сибирских служилой аристократии на должности воевод. Попытка ее ограничить была предпринята именным указом от 12 января 1739, которым запрещалось назначать воевод из обывателей: купечества, казаков и т. п. Но в полном объеме этот указ реализовать не удалось. По неполным данным, из 108 человек, занимавших в 1730-х — начале 1760-х гг. должности сибирских воевод, 38 являлись представителями местных служилых династий. В 1780—90-х гг. из 226 чиновников, служивших на классных должностях в губернской и уездной администрации Тобольского, Иркутского и Колыванского наместничеств, 30 имели чины сибирских дворян и детей боярских.

Как и все служилые люди, сибирские дворяне и дети бо­ярские находились на государственном обеспечении. За казенный счет их снабжали оружием и боеприпасами в военное время, за счет казны некоторые из них ставили себе дворы. В XVII в. основным видом государственного обеспечения являлось ежегодное окладное денежное, хлебное и соляное жалованье. Оклады детей боярских были индивидуальны и зависели от «отечества», давности службы и личных заслуг. Так, в Тобольске в 1647/48 наиболее высокие оклады — в 18—30 руб., 10—30 четверти ржи и 10—30 четверти овса, 3 пуда соли — получали только 4 сына боярских, высокие — в 12—16 руб., 9—16 четверти ржи, 4—15 четверти овса, 3 пуда соли — 32. Оклады в 3—11 руб., 2—10 четверти ржи, 1—8 четверти овса, 1—3 пуда соли, которые соответствовали окладам более низких чинов служилых людей, имели 38 детей боярских. В XVIII в. окладное денежное, хлебное и соляное жалованье осталось основным видом обеспечения сибирских дворян и детей боярских. По «штатам» 1732 оклад денежного жалованья сибирских дворян и детей боярских колебался от 8 до 20 руб.

Для XVI—XVIII вв. характерны задержки с выплатой окладного жалованья, а также его частичная выплата. Это приводило к тому, что с конца XVI в. служилые люди стали закреплять за собой сельскохозяйственные. угодья и заводить пашни, приобретавшиеся путем захвата, выделения участка государством, в результате сделок и наследования. В 1623—25 тобольским воеводой Ю.Я. Сулешовым проведена реформа, суть которой заключалась в установлении зависимости между хлебным окладным жалованьем и пашней служилого человека: наличие запашки вело к частичной или полной отмене хлебного жалованья. В результате с 1630-х гг. многие служилые люди предпочитали не заводить пашни. В 1699 из 275 тобольских дворян и детей боярских «с пашни» полностью или частично служило 22 человека (8%), из 79 тюменских детей боярских — 26 человек (34%), из 120 томских дворян и детей боярских — 14 человек (16,8%). Дворяне и дети боярские имели большее, чем рядовые служилые, хлебное жалованье, поэтому при переводе на службу «с пашни» получали больший участок земли (около 30 десятин в 3 полях).

С конца XVI в. сибирские служилые люди активно занима­лись торгово-промышленной деятельностью. В XVII в. они торговали пушниной, в XVII и XVIII вв. — хлебом и другими продуктами питания оптом. Служилые участвовали практически во всех видах ремесел в Сибири, некоторые их ремесленные предприятия достигали мануфактурной формы производства. Например, на рубеже XVII и XVIII вв. функционировала кузница тюменского атамана пеших казаков И. Михайлова и его сыновей — детей боярских Ф. и Е. Колокольниковых. Основным видом производства в ней было литье колоколов, по государственным заказам — пушек. Торговля и промышленные занятия дворян и детей боярских позволили некоторым их потомкам в XVIII—XIX вв. перейти в мещанские и купеческие сословия.

В XVII — начале XVIII в. сибирские дворяне и дети боярские, как и все служилые люди, могли легально владеть дворовыми и крепостными. Соборным уложением 1649 разрешалось покупать татар; именным указом от 16 ноября 1737 — калмыков и представителей других наций. Право детей боярских, купцов и казаков владеть дворовыми людьми было отменено указом от 14 марта 1746. При проведении II ревизии (1744) дворовых надлежало приписывать к разночинцам в городах и к государственным крестьянам в сельской местности. В 1782 Екатерина II потребовала земли сибирских помещиков с принадлежавшими им крепостными крестьянами изъять в казну. Во владении помещиков оставлялись их наследственные дворовые, привезенные из Европейской России, и купленные «инородцы». Указ от 23 мая 1808 дозволял лицам свободных состояний покупать и выменивать киргизских детей при условии освобождения по достижении ими 25 лет. В единичных случаях дворянам и детям боярским удавалось создать в Сибири собственного поместья.

Уменьшение значения военной и административной служб сибирских дворян и детей боярских, практическое отсутствие в Сибири поместного землевладения привели к постепенной ликвидации этих чинов. В 1767 А. Данилов, С. Самойлов и Глазунов, депутаты от сибирских городов в Уложенной комиссии, попытались поставить вопрос об уравнении в правах сибирских дворян и детей боярских с российскими дворянами на том основании, что дворянство приобретается не происхождением, а службой монарху. Но их обращение Екатерина II проигнорировала. В «Учреждении для управления сибирских губерний» 1822 сибирские дворяне и дети боярские в правах и обязанностях уравнивались с казаками. В положениях о Сибирском линейном казачьем войске 1846, Тобольском пешем батальоне и Тобольском конном полку 1849, Забайкальском казачьем войске, Иркутском и Енисейском полках 1851 сибирские дворяне и дети боярские не упоминались.

Кроме как у Тургенева, об однодворцах в художественной литературе что-нибудь существенного не найдешь. Разве что у стародавних авторов, давно забытых. Да в узко специальных исторических трудах 1). Мудрый, знающий себе цену тургеневский однодворец Лука Петрович Овсяников, из "Записок охотника", истинно народный тип, какого ни одному художнику не придумать. Его надо было увидеть и даже понаблюдать. И не одного, а целый слой россиян, живших в московском пограничье. Никто из знатоков Тургенева и поныне не сомневается, что у Лутовиновых были такие соседи. На окраине Спасского-Лутовинова ещё цела, нежилая теперь, деревня Голоплеки. Там издавна обитали, да и теперь ещё встречаются Овсянниковы, из прежних однодворцев. Некогда - хлебопашцы, извозчики, содержатели постоялых дворов, мелкие чиновники. Недавно об этом поселении издана хорошая книжка Л.Н.Ивановой "Деревня, которой нет" 2).
Зажиточные однодворцы иногда нанимали себе работников и жили с ними "одним двором". Иные небезуспешно домогались через службу дворянского звания. В былые времена они именовались по-разному: "дети боярские", государственные, "четвертные" крестьяне. Этот слой формировался в течение почти трёхсот лет. Коренными жителями края считались служилые люди, помещенные в опустевшем пограничье в XV-XVII веках для охраны пу-тей, ведущих с юга к Москве. Это - казаки, стрельцы, пушкари, засечные сторожа и другие, кто послан, перемещен из тульских, калужских, рязанских и прочих уездов. "Дети боярские" считались привилегированным разрядом воинов. Их верстали, как тогда говорилось, "по отечеству", "испомещали на земле", то есть давали надел, который сохранялся за ними в нескольких поколениях, но иногда - лишь до окончания службы.
Отсюда и название - помещики, которое позднее осталось только за дворянами-вотчинниками. Многие из нынешних орловцев и туляков ведут свой род от этих вооруженных "пограничников", о чем свидетельствуют их быт, язык, прозвания, образ жизни. В тот лихой период они имели возможность, и даже бы-ли вынуждены, "селить за свой двор" безземельных пришлых людей, бобылей и разного рода "бездомовников", чтобы обрабаты-вать землю. Но "укрепить" за хозяином их не дозволялось, хотя бы тот в конечном итоге и получал юридическое право владеть крепостными душами, как это случилось с тургеневским однодворцем Овсяниковым. История каждого населенного пункта в ряде уездов края начинается с выяснения: однодворческая или барская деревня. Правду сказать, однородных селений почти не было. Зачастую в них жили вместе и однодворцы и владельческие крестьяне. Из бумаг времен Екатерины II можно извлечь, например, почти весь набор бытующих ныне родовых прозваний: Стрельниковы, Теряевы, Уваровы, Рыбины, Бухтияровы, Псаревы, Клевцовы, Агеевы. Список можно продолжить.

Всего в Орловской губернии в 1830-х годах проживало около 150 тысяч однодворцев. Различие между ними и владельческими крестьянами было не только правовое и имущественное. Каждая из этих групп имела бытовые, хозяйственные, этнографические и даже диалектно-языковые различия. В результате реформ Петра I отпала надобность содержать военно-земледельческий слой крестьян в центральной России. Часть служилых людей вошла в состав дворянства. Но большинство по бедности и измельчанию наделов, либо по нежеланию нести службу (что было обязательно для дворян) причислены к податному сословию и получило наименование однодворцев, или государственных крестьян.
Жители, состоявшие в крепостной зависимости, т.е. владельческие, прозывались на юге Московии цуканами. Это не столько социальное обозначение, сколько кличка, порой обидная, хотя и объяснимая: по особенностям выговора. Цуканы в большинстве своем - поселенцы позднего времени, в отличие от коренных жителей - однодворцев. В XVII веке, когда окончательно утвердилось поместное землевладение, жалованные земли по Зуше, Неручи, Быстрой Сосне, более плодородные, чем в замосковных местах, заселялись крепостными, переведенными отовсюду, выходцами из Алексинского, Лихвинского, Белевского уездов. На новые места переводили семьями, но бывало и целыми деревнями. Новосёлы (или - новики) иногда отличались непривычными повадками, каким-то гортанным выговором, были выносливы в работе, но необычайно шумные. Их дразнили "гагаями". В старых деревнях это различие чувствовалось вплоть до наших дней.
Среди цуканов много людей мастеровитых, владеющих ремёслами, чем особенно выделялись бывшие дворовые (барская обслуга). Они и жили этим, так как земля из общины дворовым после 1861 года, как известно, не выделялась. Иные из прежних барских повидали свет, кое-чему научились около господ. Однодворцы не в пример им - консервативнее, стойко держались за патриархальные привычки. Найти какую-нибудь старинную вещь, или записать древние обряды, песни, скорее всего можно в бывших однодворческих сёлах. Выговор однодворцев в наших деревнях подчеркнуто "акающий", из группы рязанских наречий, с характерным "якающим" окончанием. Помещичьи крестьяне и дворовые люди, напротив, привезли с собой язык, отдающий канцелярско-московским оттенком, более книжный. Хотя тоже с южно-русскими элементами, приглушенными согласными звуками и т.д.
В тургеневских местах однодворцы слыли домовитыми, аккуратными, одевались чисто и не без форса. Двор строили укромно, любили высокие плетни и каменные заборы. Крепостной мужик, напротив, строился кое-как, всё у него в хозяйстве было настежь, на обзор прохожему. "Цуканы" более неприхотливы в пище: пироги одного-единственного типа, мясо без затей - кусками, овсяной кисель, редька, полба, а позднее - картошка. Полба - почти забытая теперь пшеница-спельха, иначе - примитивная пшеница. Её выращивали начиная с каменного века, а в наши места она попала более двух тысячелетий назад, по-видимому, из южной Германии. Помните как у Пушкина: "...есть велел варёную полбу..".
Постепенно от полбы в наших краях отказались: урожайность невысокая, пшеница эта плохо вымолачивалась из колоса. Её заменяли более выгодными сортами. Но теперь, как говорят, агрономия вспомнила о полбе и непрочь её возродить. По разным причи-нам. Не в последнюю очередь из селекционного интереса. Белков, минералов и витаминов в полбе больше, чем в культурной пшенице. Она устойчивее к заболеваниям, вредные насекомые и грибок ей не страшны - значит, можно не применять химию и выращивать экологически чистый продукт.

Однодворческие женщины, в отличие от крепостных соседок, хорошо готовили. Стол у них, хотя и небогатый, но разнообразный. Есть такие забытые кушанья, которые можно пробовать только в однодворческих семьях. Например, саломать. Это род сладковатого теста, в некотором роде кашица из проращенного и перемолотого зерна, пожиже размазни. "Ливенцы саломатой мост обломитли" (В.И.Даль, т.4, с.130), т.е. ехали встречать воеводу (или баскака?) и везли в подарок по горшку саломаты с каждого двора. Наша однодворческая саломать проста в изготовлении. Муку обжаривают на сале, или растительном масле, а потом заваривают кипятком. Едят с солью и маслом. Несомненно, пища восточного происхождения. У мусульман есть похожее ритуальное блюдо, которое готовят в ночь под праздник "навруз" - мусульманский Новый год. Не следует забывать, что, по свидетельству ученых, ещё вятичи в наших местах в X-XI веках долго жили вместе с половцами, хазарами и другими кочевыми народами.
Очень самобытно выглядело праздничное угощение у ливенских однодворцев. Садились за пустой стол, покрытый чистой холщовой скатертью, хозяйка тут же выносила блюдо с нарезанным тёплым хлебом-ситником, политым коровьим маслом. Память о "поклонении хлебу". А хозяин - обносил гостей. Пили из одной чарки. Следующая перемена - холодец, залитый домашним квасом, на манер окрошки. А уж потом ставили другие закуски, смотря по зажиточности. Но обязательными были жирная лапша и молочная каша на десерт. Индейки и гуси разводились главным образом однодворцами, а уж потом распространились в другие деревни.

Известный литературный критик В.П.Боткин как-то вместе с А.А.Фетом проезжал по деревням Ливенского уезда, до речки Тим, где у Фета была мельница. Боткин с восторгом писал потом И.С.Тургеневу: "Не могу не сказать о женщинах, или точнее - одеждах их. Говорят, что однодворческие женщины давно одеваются так, а именно: рубашки с высоким воротом, вроде мужской, с широкими, к концу суживающими рукавами; юбка красная и широкая, обшитая черной или синей каймой, плотно охватывает стан. Грациознее и провакантнее этой одежды трудно выдумать, особенно на молодых девушках" 3).
Между барскими крестьянами и однодворцами у нас издавна существует взаимная ревность и соперничество. Эта "полемика" существовала издавна. Дочерей однодворцы не любили отдавать за бывших крепостных: дескать, лежебоки, ни деревца около дома, а окна вечно без стёкол, затыкаются подушками. Природный цукан со своей стороны укорял однодворца: и хитер-то он, и скуп, склонен к барышничеству. Но то и другое, конечно, в значительной степени преувеличилось.

Незадолго до 1917 года однодворцы в наших местах оказались в более трудном положении. Барские крестьяне имели хоть какой-то общинный надел. А однодворцы так раздробились, что у иных семей остался лишь клок огорода. Хаты на усадьбах лепили одну к другой. Обеднели настолько, что появился "отхожий промысел": ездили на юг побираться, просить "на погорелое". Молодежь отправлялась в города на заработки. Мои земляки, городецкие, хуторлимовские, кутузовские мужики Малоархангельского уезда через одного работали на Добассе, по преимуществу на шахтах. Не раз приходилось встречать Рыбиных и Карловых где-нибудь на Алтае, или в Томске. И всегда выяснялось: отец, или дед, выходец из Орловской губернии.

Примечания

1)Ткачёва Н.К.Однодворцы XVIII века в отечественной историографии. Ежегодник "История и историки". М.Наука, 1975, с. 281-299; Белявский М.Т.Крестьянский вопрос в России накануне восстания Пугачева. М.1965; Новосельский А.А. Распостранение крепостнического землевладения в южных уездах Московского государства ("Исторические записки", 1938. N 4); Фет А.А. Воспоминания. М.1983, с.246; Большая Советская Энциклопедия. Том 18. М.1974, с. 311.
2)Иванова Л.Н. Деревня, которой нет. По следам героев И.С.Тургенева. Тула, 1991; Иванова Людмила. Родине поклонитесь. По следам героев И.С.Тургенева. М.1993;Сучков Сергей. Путешествие к однодворцу Овсянникову. Литературная Россия, 1981, 3 апреля, N 14.
3)В.П.Боткин и И.С.Тургенев. Неизданная переписка. 1851-1869.Academia. М.-Л.1930, с.207-208