Камчатские и Владивостокские Епархиальные ведомости

Камчатские епархиальные ведомости № 4 год 1894 (продолжение).



Вопрос об учреждении монастыря в Приамурском крае – вопрос не новый, он возник одновременно с переселением Камчатской архиерейской кафедры из Якутска в г. Благовещенск на Амуре. Вот что писал Преосвященный Иннокентий – первый архиепископ Камчатский – в отчете за 1862 г., представленном Святейшему Синоду при донесении, от 18 декабря 1862 г. за № 1102. «Монастыри всегда считались и действительно были необходимыми в тех окраинах, где вновь насаждалась православная вера. И потому весьма бы было полезно и даже необходимо устроить хотя один монастырь в Приамурском крае. Но устроение монастыря обыкновенными казенными способами (если бы даже и нашлись они) будет затруднительно и потребуется несколько лет. Лучше бы было, если бы нашлись люди, подобно отцам пришедшим некогда в Иверию, которые бы взяли на себя устроить монастырь или хотя бы даже пустынь и которые бы положили в них начало иноческого жития, но ныне времена не те. Знаю я человека весьма способного для такого дела, это архимандрит Доримедонт, бывший настоятель Посольского монастыря в Иркутской епархии, и который изъявляет на то желание. Слышно было также, что и о. архимандрит Аввакум Пекинский изъявлял желание устроить монастырь на Амуре в Хингане .
Еще до перенесения архиерейской кафедры в Благовещенск, во время поездок из Якутска чрез Иркутск на Амур, Преосвященный Иннокентий виделся с архимандритом Доримедонтоми беседовал с ним об устроении монастыря в Приамурском крае, но беседы эти тогда не получили характера окончательного решения, как то видно из следующего письма архимандрита Доримедонта к Преосвященному Иннокентию: «сожалею я даже доныне и очень сожалею о потере того благоприятнейшего случая, который представлял мне надежду и возможность быть и служить под руководством и отеческим покровительством Вашего Высокопреосвященства. Да, потерянное часто бывает невозвратно, а невозвратное всегда изображается в уме в самых живых и восхитительных видах, и потому то более и более становится интереснее и заманчивее. Так вот и я рисую в уме моем удивительно-величественную картину, как бы можно было на Амуре, паче на Уссури, в каком-нибудь пустынно-девственном месте основать безмолвный приют для водворения избегающих молвы житейских попечений; как бы можно было в таком приюте и самому приютиться в конце жизни, когда и физические силы и умственные способности откажутся от своего послушания. Но, как кажется, таковая картина просуществует только в воображении, а не осуществится на деле. Вот посему-то я теперь постоянно думаю, почему бы мне, получив от Вашего Высокопреосвященства приглашение, не добиться было до окончательного решения, как следовало устроить это дело, подать ли следовало мне прошение Вашему Высокопреосвященству о принятии меня в Вашу епархию, или же изъявить было только решительное согласие и ожидать решения по Вашему ходатайству и распоряжениям. Конечно, и в то самое время я не отрицался от Вашего предложения, но и не выразил, как следовало бы выразить, своего пламенного желания поступить под Ваше отеческое покровительство, а помню, что я говорил только следующее: гораздо лучше мне и полезнее переселиться на Амур, нежели поселиться в Троицком Селенгинском монастыре, если бы только дошло до того, ибо гораздо лучше и легче заводить и устроять что-либо новое, нежели починять старое. На таковые высказанные мною мысли Ваше Высокопреосвященство ничего положительного не высказали, а изволили только сказать: «так подумайте же хорошенько о переселении Вашем на Амур, да и я еще подумаю об этом», а после сих слов Вы и уехали. Оставшись в такой неопределенности, я постоянно помышлял написать к Вашему Высокопреосвященству и вопросить: действительно ли Вы признаете, что я могу быть к чему-либо пригоден на Амуре? и если пригодность моя имеется в виду, то как мне попадать туда? Давным-давно я приехал бы в исполнение таковое мое помышление, но удерживался, поджидая, каковое воспоследует решение в святейш. Синоде относительно нового моего назначения. Теперь дело это о моем назначении – решено, и я, учинивши отписку Преосвященному Парфению и в свят. Синод, последовательно пишу и к Вашему Преосвященству» .
Это письмо писано было в Троицко-Селегинском монастыре, настоятелем которого, вопреки своему желанию, назначен был архимандрит Доримдонт на место архимандрита Гавриила, уволенного на покой. Но архимандрит Доримедонт отказался принять в свое ведение Селегинский монастырь, по его крайне разстроенным делам, и в этом смысле представил рапорт Преосвященному Парфению, а 12-го ноября, т.е. в тот же день, когда отправлено было вышеприведенное письмо Преосвященному Иннокентию, послал в свят. Синод на Высочайшее имя прошение, коим просил или уволить его на покой, или же дать настоятельское местов каком-нибудь другом монастыре, только не и тех, кои имеются в Иркутской епархии. Долгое время не получая ответа ни от св. Синода, ни от Преосвященного Иннокентия, архимандрит Доримедонт изъявил согласие принять настоятельское место в Углицком или Борисо-Глебском монастыре, куда его убедительно приглашали из Ярославля. Ответное письмо Преосвященного Иннокентия получено о. архимандритом только 25-го февраля 1863 года. В этом письме Преосвященный Иннокентий, сделав вышеприведенную выписку из своего отчета за 1861-62 год о значении монастырей в определенных краях, заключает его так: «после этого Вам остается только написать от себя в свят. Синод просьбу с изъявлением желания утроить если не монастырь, то пустынь на берегах Амура: и если он благословит, то взять в руки посох и книгу и собирать подаяния и с тем вместе приискивать желающих с Вами водвориться в пустынях Амурских. Что скажете на это?» ,
Против этого мнения Преосвященного Иннокентия архимандрит Доримедонт поспешил возразить следующее: «подавать мне в Синод прошение в указаном Вашим пРеосвященством смысле как-то не приходится, во-первых потому, что в свят. Синоде не сочли меня за человека, описанного св. апостолом Иаковом, «двоедушнаго и неустроеннаго во всех путех своих», человека, влающагося всяким ветром, человека, который как будто сам не знает, чего ищет и чего желает. В самом деле, недавно подал я два прошения об увольнении меня на покой, потом недавно же изъявил согласие на настоятельство в Ярославской епархии, хотя и по приглашению, и вдруг подать мне самому же прошение, что я отказываюсь от того и от другого, а хочу искать третьего, безызвестного и неопределённого. В отчете Вашем изволите указывать на отцев, пришедших некогда в Иверию и устроивших там иноческие обители; конечно, это так было, но было еще в начале шестого столетия вскоре по просвещении Ивериис Ниною. Теперь, как и Ваше Преосвященство, изволили выразиться, совсем не те времена… во вторых – просить мне самому сборную книгу из свят. Синода как-то вовсе нейдет: не подумают ли? Да видно он только предлога ищет, чтобы на старости лет шататься по белому свету; ибо не имея еще в виду ни определенного места, не зная ни самой местности, куда просится, он хочет уже собирать деньги на устроение нового монастыря. В третьих – самое приглашение на Амур показалось бы для многих причудливым. В самом деле, как бы я стал приглашать туда других, когда и сам вовсе не знаю ни места, куда пойду, ни местности, куда вселюсь. На основании такого воззрения и рассуждения я и полагаю, что прежде всего мне ли, или же кому либо другому, необходимо одному или с кем либо другим съездить на Амур и там то, следуя выражению Вашего Высокопреосвященства, с посохом в руках, да еще прибавить надо, с котомкою на плечах, обойти все прибрежныя доступные места по Амуру и Уссури и выбрать местность благообразную и удобную для отшельнической жизни – обратиться потом с с представлением в свят. Синод об исходатайствовании отведения и отчисления таковой местности в епархиальное ведомство, отмежевать таковую с выдачею плана и межевой книги. Когда бы все это исполнилось, тогда на избранной местности устроить на первый случай три-четыре келии для первоначального помещения и затем уже испросить сборную книгу и отправиться с нею в странствие по России, сделав предварительно на избранной местности распоряжения на изготовление разных материалов для имеющих быть построек. При странствовании по России можно побывать во многих благоустроенных обителях и проживая в них по несколько дней под видом поклонника всматриваться в жизнь и способности жительствующих, и если кто покажется добронравным и способным, таковому и предложить: не благоугодно ли тебесо мною поступить вот в такое то место, там вот такая то местность, вот такия то выгоды для жизни духовной и материальной… Ваше Преосвященство изволили заключить Ваше писание так: Что скажете на это? Позвольте де и мне заключить сие к Вам писание: что будет благоугодно Вам сказать против всего здесь писанного; благоволите поскорее меня уведомить» .
«Вы слишком буквально или в тесном смысле поняли мое предложение Вам – отвечал Преосвященный Иннокентий. Я предложил Вам весь ход дела в самых кратких чертах, указывая только на главные предметы дела. Ужели Вы думаете, что на поданное Вами прошение о дозволении Вам устроить монастырь в Приамурском крае так сейчас же и дадут Вам указ. Нет, прежде, нежели последует дозволение, спросят меня, может быть и не однажды. Потом, если найдут возможным и удобным устроить обитель в нашей стране, доложат Государю и тогда уже будут распоряжения. А для всего этого времени нужно будет не менее года. Вы уже знаете мое мнение, что устроение обители в Приамурском крае должно быть не административным порядком, но частным лицом или лицами, своими способами и даже помимо епархиального начальства, по крайней мере помимо консистории; следовательно за это дело может и должен приняться человек энергичный, или говоря по нашему, проникнутый непреодолимым желанием устроить обитель во славу Божию и для спасения братия, не смотря ни на какие труды, трудности, затруднения и даже препятствия , и даже, в случае быть в состоянии своими руками устроить первые жилища. Ибо здесь за неимением рабочих свободных рук весьма трудно найти работников. – Теперь спросите себя со всей искренностию: имеете ли такое желание? Если имеете (а по-моему вы все имеете кроме денег), то с Богом! Подавайте прошение в свят. Синод помимо меня, на основании предложения моего Вам устроить обитель на Амуре своими, т.е. не казенными способами, и потом устраивайте с Богом: как хотите и где хотите. Мое дело тут будет только помощь Вам всеми зависящими от меня способами, а остальное все должно зависеть от Вас, как основателя, строителя и настоятеля, т.е. и выбор места и сбор денег и принятие сотрудников, без которых, мне кажется, нельзя приступать к делу, и которые потому должны быть также ревностны и усердны к делу, как Вы сами. Что Вы скажете на это? От решения этого вопроса зависит все последующее, о котором теперь нет и надобности говорить» .
Между тем в служебном положении архимандрита Доримедонта произошла крупная перемена: он был назначен св. Синодом на Кавказ настоятелем Екатерино-Николаевской-Лебяжской пустыни в земле войска Кубанского. Уже отсюда он отправил Преосвященному Иннокентию обширнейшее письмо, в котором, указав на один существенный недостаток своего нового местожительства – отсутствие воды, годной для питья, и господство лихорадки, обстоятельно описывает положение монастыря и его угодья, устройство монастыря и его чиноположение, богатство и довольство во всех отношениях; «но не смотря на все это – заключает архимандрит Доримедонт свое послание – я готов сегодня же не ехать, а просто даже идти к Вам на Амур. Таковое мое желание да послужит Вам полным и искренним ответом на то Ваше предложение, где Вы говорите: «чтобы я спросил сам себя со всею искренностию, имею ли я таковое желание?» … Итак, святейший Владыко! Примите все выраженное мною в сих строках за ультиматум, а потом, какой Господь положит на сердце Ваше ответ, скорите удостоить меня таковым, дабы и я мог уже решиться на что-нибудь одно: на Амур, так на Амур, а не то так оставаться на Кавказе» .
«Письмо ваше из нового Вашего местожительства от 19-го ноября до меня дошло только 28-го января – отвечал Преосвященный Иннокентий. Значит, как Вы далеко стали от нас. но ужели с тем вместе надежда моя на Вас должна быть ложена совсем! Ужели и Ваше желание изменилось с переменою места? Не думаю; по крайней мере не хочу так думать. А напротив того мне кажется, что это перемещение Ваше устроилось именно для того, чтобы Вы имели более возможности и удобства – во первых найти себе сподвижников благонадежных и ревностных, а во вторых – и по более средств, к устройству самого монастыря или пустыни. А чтобы Вы не оставались долго на новом Вашем месте и не откладывали этого дела вдаль, Господь сам внушает Вам чрез то, что вода и воздух новой Вашей резиденции на Вас с первого раза подействовали вредно, тогда как всей прочей братии тот же воздух и та же вода безвредны».
«Итак позвольте Вам повторить то, что я писал Вам в последнем письме моем: спросите себя пред Богом и совестию – имеете ли Вы искреннее желание устроить в нашем крае обитель во славу Божию и для спасения братий наших, не смотря ни на какие труды, трудности, затруднения и даже быть может и препятствия. Если имеете, то с Богом! Не отлагая время приступайте к делу, подавайте от себя прошение св. Синоду и с тем вместе просите и сборную книгу. А если паче чаяния Вы почему либо изменили это Ваше желание, или оно в Вас ослабло, то… то значит Господу не угодно Ваше намерение устроить монастырь в нашем новозаселяемом месте, или не пришло еще время для того. Потому что, как я Вам говорил и теперь повторяю, что монастырь здесь может и должен быть устроен не казною и не от казны и не административным порядком, но частым лицом или лицами, как бывало во времена оны, и частными способами и средствами. Мое же дело или дело моего приемника должно состоять только в содействии всеми зависящими от нас способами. С нетерпением буду ждать Вашего последнего слова: да или нет» .
Под влиянием этого письма Преосвященного Иннокентия архимандрит Доримедонт принял решительные действия: он подал в свят. Синод 17-го июля прошение, в котором излагал следующее: «третий уже год истекает, как Высокопреосвященный Иннокентий, Архиепископ Камчатский, убедительно меня приглашает к перемещению в его епархию для устроения там иноческой обители, каковую он признает почему то не только полезною, но почти необходимою. В августе месяце 1862 года, когда я находился в Троице-Селенгинском монастыре Иркутской епархии, высокопреосвященный Иннокентий нарочито туда заезжал и лично меня убеждал к таковому перемещению, на что я и изъявил было на то согласие. Потом, по истечении некоторого времени, с изменением обстоятельств в бывшем моем положении, я переменил и мысль о перемещении моем на Амур, а просил свят. Синод или дать мне настоятельское место в каком либо монастыре в Европейской России, или же уволить меня на покой с помещением на жительство в пустынно-Рыхловский Николаевский монастырь Черниговской епархии. Снисходя на такое мое прошение свят. Синод благословил определить меня настоятелем Кавказской епархии в Черноморскую Екатерино-Лебяжскую Николаевскую пустынь. По прибытии в пустынь я написал Преосвященому Иннокентию письмо, уведомляя о новом своем местопребывании и о том, что такое обширнейшее пространство, отделяющее меня от Амурской области, не позволяет мне и думать, чтобы мне возможно было переселиться на Амур, на что Преосвященный мне ответил»… Прописав полностию последнее письмо Преосвященного Иннокентия, от 7-го февраля 1864 года, архимандрит Доримедонт продолжает: сознаю, что предприятие, на каковое приглашает меня Высокопреосвященный Иннокентий, довольно важное и столь же многотрудное в особенности по настоящему моему положению чрез два года мне будет 60 лет, а в таковые лета подобные предприятия трудны, могут быть иногда и не по силам; притом же здоровье мое, и прежде бывшее плохое, ныне по причине гнилого воздуха и злокачественной воды еще более разстроилось. К сему надобно еще присовокупить обширнейшее пространство, отделяющее ныне меня от Амурской области, каковое пришлось бы проехать, и самое приискание удобного места для устроения обители на таком огромном пространстве, как Приамурский край, потребуют много времени, какого, быть может, и не определено уже мне прожить на земле, все это в совокупности удерживает меня от решимости изъявить полную готовность последовать убедительному приглашению Высокопреосвященного Иннокентия, но рассуждая в таком долговременном, постоянном и весьма усиленном приглашении, я прихожу к той мысли – не есть ли таковое предприятие воля Божия, действующая токмо посредством человека… Итак, не отказываясь совершенно от предлагаемого мне предприятия и не изъявляя на оное решительного моего согласия, я вполне предаю себя в этом деле в волю Божию и в распоряжение свят. Синода. Если же благоугодно будет свят. Синоду удовлетворить желание Высокопреосвященного Иннокентия, то да благоволено будет выслать на имя мое сборную книгу в трех экземплярах. Буде же свят. Синод описанное здесь предприятие невозможным к осуществлению по каким либо причинам или же не своевременным, то в таком случае благоволено было бы уволить меня на покой с помещением на жительство в пустынно-Рыхловский Николаевский монастырь Черниговской епархии, ибо здешние злокачественные климат и вода, производящие почти постоянные лихорадки и в здешних природных жителях, могут в конец разстроить и без того весьма слабое мое здоровье» .
Прошение это было передано свят. Синодомна заключение Преосвященному Иннокентию, который в своем ответном донесении, от 9-го февраля 1865 года за № 1289, между прочимизъяснил следующее: «когда по заключении Айгунского договора(которым возвращен Приамурский край России), я начал помышлять об устроении там церквей, с тем вместе во мне родилось желание – устроить в этом крае монастырь или пустынь, но не вблизи городов, а где либо вдали напр. в Хинганских хребтах, и не иначе, как на правах общежительных (а не штатных), потому что только от такой иноческой обители можно ожидать той пользы для церкви, какую они приносили в минувшие времена. И когда я в третий раз проезжал на Амур чрез Посольский монастырь, которым управлял о. архимандрит Доримедонт, и зная его как человека деятельного, трудолюбивого и опытно-знакомого с строительною и хозяйственной частью и с тем вместе имевшего стремление к уединению жизни, - я предложил ему: не возьмет ли он на себя устроить монастырь или хотя бы пустынь в Приамурском крае – средствами, какие он знает, но не казною и не административно, и на месте, которое он сам изберет. Мое дело будет только – помогать ему чем только могу, но не деньгами и не людьми. И о. архимандрит не отверг моего предложения тогда; а когда мы виделись с ним в последний раз, он изъявил решительное свое на то согласие. Но он вскоре после этого был переведен на настоящее место. Остальное затем высказано им в его прошении. К сему я могу здесь присовокупить только, что в случае, если он прибудет на Амур с вышесказанною целью, то я могу указать ему два-три места в Приамурском крае, где по мнению моему может быть устроена иноческая обитель, но только указать издали – не более. А будут ли удобны эти места или нет, я ничего не могу сказать, ибо никто еще не исследовал этих мест».
Вследствие такого отзыва Преосвященного Иннокентия и в виду того, что Камчатское епархиальное начальство не имело ни средств к устроению обители, ни даже определенного на нее места, свят. Синод признал «неудобным предпринимать с своей стороны какие либо распоряжения по учреждению иноческой обители в Приамурском крае» и потому определил предоставить Преосвященному Иннокентию войти в св. Синод, если признает нужным, с особым представлением об учреждении в вверенной ему епархии монастыря, в то время, когда изысканы будут к тому определенные средства, а между тем архимандрита Доримедонта, согласно его прошению, по слабости его здоровья уволить от управления Екатерино-Лебяжскою Николаевской пустынью, предоставить ему или поместиться на жительство в избранный им пустынно-Рыхловский Николаевский монастырь, или, если пожелает, отправиться в Камчатскую епархию на собственные средства, без пособия от казны .
Тем кончилась возбужденная переписка по вопросу учреждения иноческой обители в Приамурском крае. Затем ни Преосвященный Иннокентий, и никто из его приемников вопроса вновь не возбуждал, так как Камчатское епархиальное начальство, как прежде, так и ныне, не могло изыскать определенных средств на устроение обители по малолюдности населения епархии, не смотря на ее географическую обширность, и бедности ее населения.
Ныне вопрос об учреждении иноческой обители возбудил св. Синод, согласно рапортам Преосвященного Митрополита С.-Петербургского, признающего учреждение в Приамурском крае мужского монастыря делом полезным и желательны, и согласно приложенным к ним запискам иеромонаха Алексия (Осколкова). Иеромонах послан на Амур, с зачислением на службу в штат Камчатского архиерейского дома, и на него возложен труд как по изысканию места, для предполагаемого монастыря, так и средств для его содержания в будущем. Самое дело устроения сего монастыря поручено особенному вниманию и попечению местного Преосвященного и его ближайшему руководству. К содействию в этом деле призван Начальник края Приамурский генерал-губернатор, генерал-лейтенант Духовской . Таким образом иеромонах Алексий, взявший на себя миссию устроения монастыря в Приамурском крае, который тридцать лет тому назад хотел посвятить свои силы, труды и дарования архимандрит Доримедонт, обставлен лучшими условиями, чем последний, и можно ожидать, что при содействии свят. Синода, местного Преосвященного и Начальника края вопрос об устроении иноческой обители в Приамурском крае получит практическое разрешение.
Вл. Соловьев.

Камчатские епархиальные ведомости № 5 год 1894.
Год первый


О неотложном внесении в Государственный Банк или местные конторы и отделения оного наличных сумм и процентных бумаг монастырей, церквей, духовно-учебных заведений, попечительств, и других другого ведомства учреждений, подведомственных Епархиальным Преосвященным и Синодальным конторам.
По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод, по поводу недавнего похищения со взломом денег и вещей и риз одного из монастырей, приказали: принимая во внимание, что, не смотря на неоднократные со стороны Святейшего Синода предписания Епархиальным Начальствам, и Синодальным конторам , чтобы принадлежащие подведомственны им учреждениям наличные деньги и процентные бумаги были хранимы в Государственном Банке или местных конторах и отделениях оного, предписания эти доселе не исполняются, Святейших Синод определяет: утвердить циркулярным указом Епархиальным Преосвященным и Синодальным конторам безотлагательно сделать распоряжение, чтобы могущие оказаться не отнесенными для хранения в Государственном Банке и в местные конторы и отделения оного наличные суммы и процентные бумаги монастырей, церквей, духовных учебных заведений, попечительств и других духовного ведомства учреждений, неотложно были внесены на хранение в Государственный Банк или в местные конторы и отделения оного.
На указ сей, Его Преосвященство, Преосвященнейший Макарий, Епископ Камчатский, Курильский и Благовещенский, изволил дать, от 3-го февраля 1894 № 336/261, таковую резолюцию: В Консисторию к сведению и исполнению. Указ отпечатать в Камчатских Епархиальных Ведомостях.


1) 1-го причта Камчатского Архиерейского дома иеромонах Алексий, за заслуги оказанные им на пути следования в Приамурский край, 11 января 1894 года награжден набедренником.
2) Противосектантский миссионер священник Алексий Диаконов за отлично-усердное служение и особые труды, 23 января 1893 г. награжден набедренником.
Обществу деревни Михайловской, Екатерининского прихода Амурской области, и крестьянам той же деревни: Михаилу Белимову, Александру Зенину и Димитрию Белимову, за пожертвования в пользу своего приходского храма, преподано Архипастырское благословение и благодарность, с выдачею грамот.
3) Благочинный V участка церквей Камчатской Епархии, священник села Ильинского, Амурской области Косма Серговский 6-го февраля 1894 года награжден фиолетовой скуфьей.
Священник церкви 8-го Восточно-Сибирского стрелкового батальона, расположенного в урочище Барабаш Приморской области, Иоанн Сечко, согласно ходатайству Протопресвитера военного и морского духовенства, 14-го февраля 1894 г., награжден набедренником.



1) Циркулярное отношение Его Высокопревосходительства, Господина Обер-Прокурора Святейшего Синода, Статс-Секретаря, Действительного Тайного Советника К.И. Победоносцева на имя Преосвященного Макария, Епископа Камчатского, Курильского и Благовещенского, от 6-годекабря 1893 г. за № 6512.
Преосвященный Владыко,
Милостивый Государь и Архипастырь!
По Высочайше утвержденному 30 октября 1892 г. Положению Комитета Министров, в виду встречающихся злоупотреблений с гербовыми марками, Министру Финансов предоставлено вводить, независимо от установленного законом (ст. 87 Уст. о герб. сб.) порядка погашения гербовых марок , применение таких способов этого погашения, которые будут признаны им наиболее целесообразными (Собр. Узак. и реш. Правит. За 1892 г. ч. II № 137 ст. 1210).
Ныне Министр Финансов предлагает ввести дополнительное, сверх установленного законом, погашение гербовых марок всеми правительственными (..)новлениями и должностными лицами, посредством того или другого из признанных в Министерстве наиболее целесообразными способов погашения, с представлением выбора и применения какого-либо из (..) ближайшему усмотрению самих присутственных мест или должностных лиц.
При рассмотрении предлагаемых Министерством Финансов способов погашения гербовых марок, я пришел к такому заключению, что в видах окончательного уничтожения уже погашенных, установленным порядком, гербовых марок с целью предотвратить возможность вторичного их употребления, нет надобности в каком-либо особом аппарате, и что цель может быть достигнута одним из самых простых способов, не требующих никаких посторонних средств, а именно проколом или прорезанием марки, наклеенной на бумагу и уже предварительно погашенной. Прорезание это может быть произведено обыкновенным ножичком, в той или иной форме, как крестообразно, под известным углом, в виде полукруга и т. под.
Сообщая об изложенном, долгом поставляю покорнейше просить Ваше Преосвященство, не изволите сделать распоряжение, чтобы все учреждения и должностные лица вверенной Вам Епархии, при погашении, в подлежащих случах, гербовых марок, сверх установленного в законе порядка погашения их, употребляли вместе с тем и означенный способ погашения марок посредством прорезания или прокалывания, с целью приведения их в совершеннейшую непригодность для вторичного употребления.
Испрашивая молитв ваших с совершенным почтением и преданностью имею честь быть
Вашего Преосвященства,
Милостивого Государя и Архипастыря
покорнейшим слугою
(подп.) К. Победоносцев.
На письмо сие Его Преосвященство изволил дать резолюцию, от 10 февраля 1894 г. за № 426/336, такого содержания: «В Консистории к должному ведению и исполнению. Отношение напечатать в «Камчатских Епархиальных Ведомостях».

2) Псаломщика Усть-Уссурийской станицы Казакевичевской церкви, Приморской области, Николай Гичев, 28-го января 1894 года, уволен от отнесения обязанностей псаломщика.

3) Состоящий на псаломнической должности при Разнольненской церкви, Приморской области, запрещенный протодиакон Иоанн Нарписсов, 28 января 1894 года, перемещен к Усть-Уссурийской Казакевичевской церкви на псаломническую же должность.

4) Состоящий на псаломнической должности при Жариковской церкви, Южно-Усурийского края, запрещенный священник Алексей Мельников, 28 января 1894 года, вызывается в г. Благовещенск.

5) Начальник артиллерии Приамурского военного округа, Генерал-Майор Топорнин, 3 февраля 1894 г. утвержден в должности старосты градо-Хабаровской Иннокентьевской церкви.

6) Его Высокопревосходительство, Господин Приамурский Генерал-Губернатор, Генерал-Лейтенант Сергий Михайлович Духовской, по избранию от прихожан, изволил изъявить согласие на принятие должности Председателя Хабаровского приходского попечительства: священник гр.-Хабаровской церкви С(..)пион Черных избран в секретаря того же попечительства. Избрание это утверждено резолюцией Его Преосвященства, от 10 февраля 1894 г. за № 429/339.

7) По предложению Его Преосвященства: от 15 февраля 1894 г. за № 484/368 назначается Благочинным градо-Благовещенских церквей, священник градо-Благовещенской Кладбищенской церкви Николай Логинов (?) старшим членом (председателем) Камчатского Епархиального Ревизионного Комитета.

8) От 16 февраля 1894 г. № 496/379, определён уволенный в запас армии рядовой Иван По(..) псаломщиком к гр.-Благовещенскому кафедральному Собору, без права получения от Собора доходов, и свободный псаломнический оклад жалования гр.-Благовещенской Покрово-Николаевской церкви.

Камчатские епархиальные ведомости № 5 год 1894. (продолжение)



По распоряжению Его Преосвященства, Преосвященнейшего Макария, 27-го июля 1893 года, я направился в наиболее важные пункты За-зейского края, заселенные раскольниками. Преднамеченною целию моей первой миссионерской поездки было: во-первых, обстоятельно, по возможности, ознакомиться с состоянием здесь раскола старообрядческого с существующими в нем сектами и толками, и во-вторых – познакомиться с выдающимися из раскольников главачами-начетчиками, чтобы, прежде чем вести публичные собеседования о предметах веры в том или ином пункте, заручиться доверием своих оппонентов.
30-го июля, в 3 часа по полудни, я выехал из села Ивановского (в 40 верстах от города) в сел. Николаевку с о. Благочинным За-зейских церквей, священником Иоанном Михайловым, которому, как прижившему в За-зейском крае более 10-ти лет, а потому знакомому с местностями и пользующемуся известностию, было поручено Преосвященнейшим Владыкою сопровождать меня всюду. Сел. Николаевка, отстоящее в 40 верстах о с. Ивановского, населено беспоповцами – выходцами из Иргизских скитов вследствие стеснительных для раскольников правительственных распоряжений в царствование Императора Николая Павловича. На дороге еще нас нагнал верховой ямщик – раскольник из Николаевки. Удивленный направлением нашего пути (Николаевка стоит на проселочной дороге) он спросил: «Куда путь держите, батюшки?» «В Николаевку», ответили мы. Раскольник заинтересовался целию нашей поездки. Мы удовлетворили его желанию, пояснивши, что едем познакомиться с их жизнию и побеседовать. Наш словоохотливый спутник предложил: «неугодно ли будет собрать соборец для беседы?» Удовлетворительный ответ ему дать мы сочли преждевременным, - и он, почтительно раскланявшись быстро отъехал по направлению к Николаевке. Дорога была плоха, так что только около 8-ми часов вечера мы благополучно въезжали в селение после утомительного 6-ти часового пути по ухабам и выбоинам. Остановились на земской квартире, у зажиточного крестьянина – писаря Феодота Иоаниккиевича Семенова. Жена его (самого Семенова не было дома; он отлучился на мельницу), сверх всякого ожидания, приняла нас приветливо, гостеприимно предложивши чай. При входе в горницу, чистую и скромно убранную, внимание мое было привлечено грудою книг, в порядке расположенных на небольшой полке, пристроенной невдалеке от переднего угла, иконы в котором были почему-то завешены; между книгами особенно заинтересовала меня большая по величине в бархатной обложке. Я выразил свое желание познакомится с ними, - и хозяйка, действительно, предложила нам общую минею, обиход крюкового пения и пролог изд. 1786 года, как показывал о том выходной лист, - в то же время заявивши, что она достаточно грамотна, может читать и даже петь каноны, догматики и проч… .Мы попросили ее что-нибудь пропеть, но хозяйка сконфузившись, отказалась, ссылаясь на своего мужа, искусного певца по крюковой системе. Между этими разговорами вошел в комнату и хозяин, только что возвратившийся с мельницы, в сопровождении 2-3 спутников; все почтительно с нами раскланялись, предварительно трижды истово осенивши себя крестным знамением. Вскоре завязался разговор о посеве и урожае хлеба и вообще относительно экономического быта обывателей Николаевки. Хозяин оказался любезным и даже откровенным собеседником, печалуясь о плохом урожае хлеба в нынешнем году. Наконец беседа приняла другой характер: сам Феодот Иоанникиевич, ссылаясь на книгу Бытия и Иисуса Навина, поинтересовался: «почему это наука, вопреки свидетельству священного писания, толкует и доказывает, что не солнце имеет вращение около земли, а земля около солнца?» Я постарался объяснить ему такое противоречие между Словом Божиим и наукою, предварительно заметив, что исследуемый вопрос не имеет какого-либо догматического или нравственного значения, - следовательно, собеседник может держаться и буквы Библии, а затем обративши его внимание на ту среду и общество, к которым и для которых писали, по вдохновению Божественному, Моисей и Иисус Навин и пояснивши характер всех вообще восточных народов, между прочим и Еврейского, кругозор которых был еще настолько узок, что такая истина, как вращение именно земли около солнца, была бы непонятна для них, приверженных ко всему наглядному и осязательному. Хозяин ничего не возражал.
Основываясь на прежнем заявлении хозяйки, мы попросили присутствующих что-либо нам спеть, но получили отказ, и, чтобы подвинуть их, сами пропели догматики 6 и 8 гласов. Присутствующие раскольники остались, видимо, весьма довольны, находя близость обиходного церковного напева с крюковым. Только после этого, взявши обиход крюкового пения, написанный умелым писцом в Москве, на Рогожском кладбище, - хозяин с своею женою охотно пропели с своеобразным тембром 1-й ирмос Успения Пересвятыя Богородицы – «Преукрашенная Божественною славою»…, догматик 1-го гласа и проч……; мы тихо им подпевали. По окончании пения, хозяйка с сознанием своего певческого искусства открыто заявила: «Я была, батюшки, в Благовещенске в вашем кафедральном Соборе, но поют там плохо, не понашему. А вот послушайте, как наши бабы запоют! Куда вашим архиерейским певчим!?»
Пользуясь временным прекращением разговора, я перешел к цели своей беседы, спросивши о толке, в котором состоят Николаевцы. Хозяин откровенно ответил: «мы толку старообрядческого, живем по старому закону», - продолжать же дальнейшую беседу отказывался, ссылаясь на свое незнание, невежество в рассуждениях о вере и уважение к заветам старины. Куда нам неученым, батюшка, с вами говорить! Мы народ темный, неграмотный (а сам писарь при сельском правлении?). да и старики то наши что нам заповедали, то и исполняем. В какой вере родились, в той и Богу душу отдадим; жизнь, ведь, наша коротка, мимолетна, как говорят: «вздохнуть то вздохнешь, а выдохнешь ли – Бог весть!» «Нет ли у вас в Николаевке еще начитанных стариков?» - осведомился я. – «Как же, есть у нас Иоаким Степанович Храмов, да, пожалуй, еще Иоаким Сидорович Зрелкин, но что они могут с вами?!» так и, несмотря на мою убедительнейшую просьбу, - познакомить нас с этими почетными старичками не счел возможным. А вот, батюшки, лучше поезжайте вы к Австрийским; они – народ книжный и любят побеседовать о вере; есть у них хорошие начетчики – не нашим чета?» Я полюбопытствовал об отношениях, существующих между беспоповцами и приемлющими австрийскую лжеиерархию. «Общения с ними не имеем, у них не законное священство» - заметил Феодот Иоанникиевич. «А вы имеете ли, по крайней мере, признаете необходимость священства?» - спросил я. «Как же, на Иргизе имели, а теперь по нонешним временам и не надо». Я завел речь о вечности пребывания на земле церкви и священства, ссылаясь на уважаемую раскольниками книгу о Вере (глава 2, лист 19 и 20), Евангелие (Матф. 16, 18 и 28 гл., 20 ст.) и Послания апостола Павла (1 Кор.4; 1, 2 Тим. гл. 1, 6; Евр. 5 гл., 4, 5 и 6). Собеседники мои не возражали. Я попросил Ф.И. показать книгу, обратившую мое внимание и лежавшую на полке в бархатной обложке. «Это Иосифовского издания Евангелие» - ответил хозяин, но показать его почему-то счел неудобным, а вместо того обратился ко мне с недоумением: «а вот вы, православные, разнитесь с нами во времяисчеслении на 8 лет: по-вашему Спаситель-то родился спустя 5508 лет после сотворения мира, а по нашему в 5500 году; вы отступаете противу свидетельству священного писания». Я попросил его найти и указать мне основания для подтверждения его мнения. Собеседник сослался на древние Евангелия до Никоновских времен. «А вот у вас есть Иосифского издания Евангелие; по нему и докажите, что вы правильно ведете времяисчисление, а православная церковь, погрешает потивусвидетельству Евангелия» заметил я. Раскольник упорно молчит… Я настойчиво начинаю просить. «начала, батюшка, нет в нем!», - ответил Феодот Иоанникиевич. «Если в Евагелии Матфея нет, то у Луки должно быть?», - спросил я. Собеседник мой продолжает сохранять упорное молчание. «И так вы отказываетесь указать мне основания для подтверждения вашего мнения; значит, В Евангелии нет указаний о времени». Долго еще мы беседовали и только в 11 часов ночи, сопровождаемые вниманием и благожеланиями хозяев и присутствующих, выбыли в глухую и темную ночь обратно в Ивановку, куда и приехали в 5 часов утра.
Из собеседования в с. Николаевке я вынес то убеждение, что Николаевские раскольники – беспоповцы народ замкнутый, твердо держащийся завещаний своих отцов и главачей-начетчиков и не отзывчивый на откровенную беседу.
31-го числа, в 2 часа дня, направляясь посетить другие раскольнические селения, выехали в сел. Черемховское, где и остановились у священника о. Александра Андреева. В 6 часов вечера служили всенощное бдение.
1-го августа служили соборне Божественную литургию, по окончании которой совершили крестный ход на р.Будунду, с преднесением особенно чтимой черемховцами иконы Иверской Божией Матери, только что полученной с Афона, при иждевении умершего крестьянина Черемховского селения Колесникова. В 6-м часу вечера направились в сел. Семиозерское, но вследствие плохой дороги и надвигавшейся темной ночи заночевали в сел. Петропавловском, остановившись у церковного старосты Черемховской церкви, крестьянина Курочки. Затем –
2-го числа посетили селения Семиозерское и Бельско-Троицкое.
3-го числа намеревались из Бельско-Троицкого ехать в Ново-Андреевку, населенную беспоповцами, - но сочли преждевременою эту поездку к ново-андреевцам, как живущим в стороне от прямого тракта и поэтому редко видящих православных священников. Для этой цели отправили сельского старосту Бельско-Троицкого селения, который бы предварил наш приезд к ново-андреевцам в обратный путь.
Миссионер, Свящ. П. Протодьяконов
(продолжение следует).

Указом Правительствующего Сената (по Департаменту Герольдии) от 2-го декабря 1893 г. за №147, распубликованным в № 4 С.-Петербургских Сенатских Ведомостей за 1894 год, - по православному духовному ведомству утвержден со старшинством в чине Коллежского Секретаря - причисленный к канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода Сергей Павловский с 1-го июня 1892 г., по степени кандидата богословия.

Приказом Обер-Прокурора Святейшего Синода от 7-го января 1894 года, за № 1, назначен: кандидат Казанской духовой Академии Сергиевский преподавателем в Благовещенскую духовную Семинарию по гомилетике и соединенным с нею предметам (с 16-го декабря 1893г.).

Уволен от службы, согласно прошению, преподаватель Благовещенской духовной Семинарии Воскресенский (с 16-годекабря 1893 г.).


На основании Высочайше утвержденного 13-го ноября 1892 года положения Комитета Министров, окончательным сроком для обмена государственных кредитных билетов прежних образцов 50 руб., 25 руб., 10 руб., 5 руб., 3 руб. и 1 руб. достоинств, выпущенных на основании Высочайшего указа 13-го февраля 1868 года, равно и 25-ти руб. билетов, выпущенных на основании Высочайшего указа 20-го октября 1880 года, назначено
1-е мая 1894 года.
По истечении этого срока, кредитные билеты прежних образцов не будут принимаемы в казенные платежи и не обязательны к обращению между частными лицами.
Признаки кредитных билетов, обмен и обращение коих прекращаются 1-го мая 1894 года:
1) Выпущенных по указу 13-го февраля 1868 года: 50-ти рублевого достоинства, с портретом ИМПЕРАТОРА ПЕТРА1-го; 35-ти рублевого достоинства, с портретом ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА; 10-тирублевого достоинства, с портретом ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕОДОРОВИЧА; 5-ти рублевого достоинства, с портретом Великого Князя ДМИТРИЯ ДОНСКОГО; 3-х и 1-го рублевого достоинств, год выпуска помещен по середине оборотной стороны билетов.
2) Выпущенных по указу 20-го октября 1880 года: 25-ти рублевого достоинства – белого цвета; без всяких украшений и печати на оборотной стороне.

Камчатские епархиальные ведомости № 6 год 1894. (продолжение)


3-е число Августа. Утром поехали в раскольническое селение «Ключи», отстоящее от Троицка в 27 верст., куда и прибыли в 2 ч. дня, будучи любезно приняты на земской квартире женою крестьянина Сальникова, отъехавшего в город по своим личным делам. Хлопотливая хозяйка занялась самоваром. Между тем мы вошли в горницу. Что нас поразило по входе – это иконы, открытые для наших взоров, чего мы не встретили в с. Николаевке; по стенам можно было видеть портреты Августейших Особ Царствующего Дома и даже эскизы из обыденной жизни. – Вскоре и хозяйка вошла в комнату. В беседе с нею я спросил о толке, к которому она с мужем принадлежит. «Мы – австрийского священства; нас здесь всего 9 семейств. Есть здесь и семейские (беглопоповцы); живут они от нас особняком и общения не имеют. У них свои наставники, а у нас свои уставщики. Я осведомился о местожительстве австрийского лжесвященика Николая Глинкова. Собеседница откровенно поведала мне: «батюшка наш о. Николай жил раньше, может быть слышали, в Платовой (Завит. вол.), а теперь переехал в город, чтобы легче было его в нужде доставать. Жил он в Платовой; ехать далеко, а в распутицу и совсем нельзя, - а прилучись час смертный: умрешь без покаяния. Был у нас аньше батюшка, но он не стоит против теперяшнего, да вдобавок приживой жене женился на другой, - позор и соблазн для всех! Вот теперь его растригли, а нам прислали из Москвы другого батюшку». Спросил я о содержании, получаемом их батюшкою. «Как же, он получает жалованье из Москвы, да и мы его не оставляем по достатку каждого». – За отсутствием ея мужа и вообщесведующих старичков, приемлющих австрийскую лжеиерархию, мы попросили хозяйку послать за начетчиком беглопоповцев, если таковой окажется в деревне. «Что ж? Можно, батюшки. Есть здесь Зайцев – человек добрый, хороший; бесед не гнушается и поговорить может». Действительно, беглопоповщинский наставник не заставил себя долго ждать, охотно пришедши по первому нашему зову. Это – почтенный старичок, родом из Забайкалья, бывший начетчик у тарбагатайцев (Томск. вол.), но недавно разошедшийся с ними и перекочевавший в Ключи. При входе в горницу он истово трижды перекрестился пред иконами и нам почтительно-чинно поклонился. Начался разговор. Зайцев, сидя у двери, на вопрос о толке, к которому он принадлежит, ответил: «Мы – тайного священства, с Рогожского кладбища из Москвы». «А есть ли у вас здесь в настоящее время священники?» - спросил я. «В России бывали: мы ведь признаем священство; но теперь нужды ради нет, дорого, батюшка, стоитиметь и содержать священника.». «Кто же у вас, напр., совершает таинство св. крещения». «Нужды ради мирянин» - ответил собеседник. Я постарался ему доказать незаконность совершения мирянином таинств, приведя 6-е прав. Гангрского собора – «аще кто…церковная хощет творити, не сущу с ним пресвитеру, по воли епископа, да будет проклят» (Вып. Озерскаго т. I стр. 1-я). Не только простому мирянину но и «диакону приносити жертвы несть достойно, ни креститий» (Кормн. I 30), ибо «восхищающий недарованная раздражают Бога якоже сыны Кареовы и Озия царь (ibid)». Действительно, в смотрительных случаях, при слабости и болезни новорожденного ребенка, Церковь позволяет и простому мирянину даже без различия пола совершить таинство св. крещения, при точном произнесении в моменты погружения совершительной формулы таинства, - но это допускается только при отсутствии священника и как исключение из общего закона, вовсе не оправдывающее беспоповщинскую практику касательно этого предмета и вызванное материнскими заботами св. церкви о спасении своих чад. К тому же крещение больного младенца, совершенное мирянином, дополняется, если младенец остается жив, и священник «молитвы и миро по обычаю творит». Раскольник не возражал, по-видимому, не желая продолжать дальнейшую беседу. Как и в Николаевке, мы и здесь попросили Зайцева что-нибудь спеть по крюкам, что охотно исполнил наш собеседник, пропев несколько догматиков мерным тоном с обычными вариациями. Между тем день клонился к вечеру, - и мы, простившись с своим собеседником и доброю хозяйкою, пригашавшею и в обратный путь посетить ея хату, продолжали свое путешествие до Александровки, куда прибыли часов в 6 вечера, остановившись у о. Александра Гаркина. Здесь и заночевали.
4-е число. Утром ко мне явился 1-й Уставщик походной Единоверческой церкви, о. диакон Константин Цивелев, лет 12 тому назад принявший православие. В бытность свою в расколе он пользовался уважением со стороны своих единоверцев, как сведующий и начитанный наставник; совершал требы и руководил на молитвенных собраниях. В сопровождении его утром следующего дня мы направились в сел. Заливную. Проехавши сел. Высокую, Васильевку и Павловку, после полудня въезжали в намеченный пункт, остановившись в доме крестьянина Евсевия Цивелева, отца уставщика. По входе в горницу, мы очутились в следующей обстановке: сам хозяин дома почтенный 70-летний старец с седоватою бородою, безучастно и холодно взглянувший на вошедшего сына и нас, спокойно сидит в уголке около печи, занимаясь очисткою грибов и не удостоив и долею внимания вошедших посетителей. Нет в нем ничего родительского: дикий фанатизм потушил в его сердце все отеческие чувства к своему родному сыну, оставившему прежде нажитые раскольнические заблуждения и обретшему в спасительном православии путь и дверь, ведущие ко спасению.
«Здравствуй, отец!» Отец как бы не слышит этого сыновняго зова. «Как поживаете? Здоровы ли вы?» Опять ни слова. Между тем хозяйка – мать со слезами обращается к вошедшему сыну, поведая ему тяжкую потерю – недавнюю смерть совместно жившего с ними сына и оставившего жену с сиротами. Мы сели около входной двери. О. диакон разговорился со своими родителями, убеждая последних присоединиться пред смертию, на закате дней своих, к единой каоолической православной церкви, так кощунственно ими презираемой, приводя в пример самого себя.
«Вот уж недолго, родители, остается нам жить на земле; позаботьтесь хотя пред смертию, о стяжании небесного сокровища – спасения своей души, чрез присоединение к церкви Христовой, которую и я, будучи в расколе, беспощадно и безосновательно гнал. Возьмите в пример меня: жил я, ведь, безбедно с вами, пользуясь всеми возможными для меня, жизненными благами; но при всем том какая-то тихая скорбь точила мое сердце: я искал чего-то неведомого, переходя из толка в толк, из согласия в согласие, как и вы о том хорошо знаете. Наконец, я нашел это влекущее меня, именно – надежду на спасение в православной церкви Христовой. Теперь я спокоен: очищаю свою греховную совесть пред пастырем церкви, вхожу в таинственное и теснейшее единение с Христом Спасителем чрез таинство св. Причащения. Советую и убедительно прошу и вас последовать моему примеру, - и какую неописанную радость почувствуете вы в обновленном и облагодатствованном сердце своем!.. но закоренелый фанатик-раскольник упорно молчал, сдерживая себя и подавая вид, что слова сына не влияют на него. Наконец, он не выдержал, встал, бросивши свое занятие, и злобно, с ненавистью, и даже презрением отчетливо произнес: «Ты мне об этом больше и не говори, слушать не хочу тебя – изменника правой вере своих отцов!» О. диакон указал на будущий ответ пред Господом за презрение к церкви Христовой, когда он вспомнит предостережения и убеждения своего сына, но будет уже поздно, ибо за гробом нет места покаянию. «Как бы ты не вспомнил заветов старины – изменник!» - и больше не промолвил ни одного слова, пока мы оставались в избе. Пробывши в хате минут 50, с грустными чувствами направились было к экипажу, как к нам подошел крестьянин того же селения Зотик Гостевской, приглашенный о. диаконом еще ранее. Из разговора с ним было видно, что он кое-что читал и вообще сведущий начетчик секты беспоповщинской, федосьевского согласия.
Беседу начал сам Гостевской, выразивши причины отделения раскольников от Всероссийской церкви приблизительно в следующих словах. «Мы отделяемся от православной церкви потому, что она допустила с патриарха Никона новые обряды и тем самым изменила древлее благочестие». «Древлему благочестию она (т.е. церковь) вовсе не изменила; одними обрядами, ведь, не спасешься, а для этого нужны еще вера и житие; спорить же об обрядах нет нужды, как пишет ап. Павел к Коринфским христианам по поводу распрей и несогласий между членами церкви: «аще кто мнится спорлив быти, мы такого обычая не имеем, ниже церкви Божия» (I Кор. 11, 16). И мы, православные, не спорим о старых обрядах. Вы же, отделяясь от церкви Божией ради обрядов, лишились священства и таинств; следов., не возрождаетесь чрез св. крещение в жизнь духовную и святую, не получаете даров св. Духа, не причащаетесь св. Тела и Крови Христовой, - словом, состоя вне церкви, не можете и спастись. С другой стороны, нужно различать догмат от обряда». «А по-нашему догмат есть обряд, а обряд – догмат» - заметил Гостевской. «Нет не все равно. Обряд, от слова «рядить, обряжать», очевидно указывает на ту внешнюю, чувственную обстановку, при которой совершаются священником св. таинства, общественное и частное богослужение. Догмат (учение) же, по самому именованию, указывает на внутреннюю основу нашей веры, по которой мы мыслимся, как христиане. Это – учение о Боге, мире и человеке и об отношении их между собою: о Боге Едином по существу и Троичном в Ипостасях, Творце, Промыслителе, Спасителе и Освятителе; - мире, творении Божием, имеющем начало своего бытия во всемогуществе, премудрости и благости Божией и – человеке, как особенном и совершеннейшем творении Божием, венце всей твари, оделенном образцом своего Премудрого Творца и имеющим целию своего бытия – подобие Божие в смысле постепенного развития и усовершенствования своей духовно-нравственно-свободной природы. Далее обряды, как видимая и доступная нашим внешним чувствам сторона веры, могут изменяться по мере развития церковной жизни; догматы же, как непререкаемые истины, неизменяемы и могут только раскрываться: как Спаситель и св. апостолы, напр., учили о Едином Боге, так и современные пастыри, получившие благодать священства чрез преемственное рукоположение Епископов от времен апостольских, учат и преемники их будут учить той же постоянной истине единства бытия Божия».
Собеседник мой не возражал, согласившись со мной относительно различия между догматами и обрядами. Расстался я с ним любезно, причем он выразил свое желание и в будущие мои миссионерские поездки охотно беседовать о вере.
Того же дня из Заливной мы проследовали в сел. «Круглое», отстоящее от первой в 3-х верстах и населенное беспоповцами, большую часть которых составляют совратившиеся православные лет 5-6 тому назад, как заявил спутник наш, о. диакон Цивилев.
Остановились у крестьянина Трофима Шавкунова, известного начетчика. После предварительного и краткого разговора о быте кругловцев, о. диакон по моему поручению и при нашей помощи, завел речь о церкви и св. таинствах, преставляя в пример себя, как познавшего правоту спасительного православия под сению, попечением и руководством св. церкви, единой носительницы и раздаятельницы благодатных даров Св. Духа – средств для достижений нравственного совершенства и получения спасения – и указавши на 2-ю главу уважаемой раскольниками книги о Вере, общая мысль которой (главы) – это вечное и непрерывное существование на земле Единой церкви Христовой, по слову Спасителя – «созижду церковь мою и врата адова не одолеют ей (Мат. 16, 18)». И из Благовестного евангелия Феофилакта Болгарского толкование на 19 гл. св. Луки, где поясняется притча Спасителя о 10 мнасах, данных Господином рабам своим в смысле вечного существования на земле священной иерархии, по слову Господина – «куплю дейте, дондеже прицду (13 ст.)».
Согласившись относительно вечности существования св. церкви, Шавкунов присовокупил: что же? Это верно вы сказали, что церковь существует; но признаем, что и у нас есть церковь, ведь, «церковь не стены и покров есть, но вера и житие (Книга о вере гл. 2, лист 19-й)». О. диакон указал собеседнику на 25 гл. Катихизиса (больш.): в церкви «совершаются и тайны святыя и божественныя службы, в ней же вси вернии приемлем Пречистаго Тела и Честныя Крови Христа Бога нашего, и тем причастницы бываем Царствия невеснаго», присовокупив, что церковь не может существовать без священства и таинств. «У них оскудело священство, ответил собеседник, и мы умрем без него, подражая своим отцам». Желая оправдать свое отделение от церкви Христовой, не смотря на доводы о. диакона, Шавкунов, между прочим, указывал на существующие в ней новшества, не знакомые древним православным до-Никоновских времен, это новые обряды. Мы пояснили ему, что обряд не может быть отождествлен с догматом, как внешняя обстановка, по стольку имеющая значение, по скольку мы придаем ей известный смысл. Поэтому отчуждение старообрядцев от православной Церкви только за содержание ею новых обрядов не может быть никаким образом оправдано. При этом о. диакон указал нашему собеседнику на Пролог, где под 3 ч. августа помещено житие преподобного Антония Римлянина, чудесным образом прибывшего в Новгород и не менее чудесно познавшего язык славянский, после чего он посетил Новгородские храмы, где кланялся Истинному Богу, даже видя другую обстановку при совершении богослужения.
Раскольник ничего не возражал, обычно ссылаясь на свое незнание и мнимую неграмотность (а сам, состоя наставником, руководит на молитвенных собраниях, происходящих в его собственном доме?).
Распрощавшись с Троф. Шавкуновым, того же дня продолжали свой путь в сел. Тарбагатая, отстоящего от Круглой в 24 верстах.
Дорога была плоха; к тому же дул северный холодный ветер с дождем. Ехали трясиною в объезд, по проселочной дороге, вследствие разлития р. Томи, которою покрыты были все мосты и гати. Наступила темная и холодная ночь, - и мы, не добравшись до Тарбагатая, порешили ночевать в дер. «Новой», у сельского старосты, крестьянина Никифора Мирошниченко.
Свяш. П. П-ов.