Книги о Донских казаках

ИМЕННЫЕ СПИСКИ ДОНСКИХ КАЗАКОВ 1712-1713 годов
Информация и для тех, кто после выхода первой полной переписи донских казаков - "КРЕСТОПРИВОДНОЙ КНИГИ 1718 года", где казаки целовали крест на верность царевичу Петру Петровичу, сетовал, что многие записаны без фамилий. Присяги донских казаков 1718 год: материалы по истории и генеалогии казачества. Вып. I / Авт.-сост. В.А. Гусев. Волгоград. 2012. 224 с.
После выхода 14 сборников давно уже на многочисленных примерах было доказано, что при сопоставлении данных за разные годы можно отождествить одного и того же казака. Возьмем хотя бы атамана "переведенных з Дону к Волге казаков" - Макара Персидского. В 1718 году он казак Дурновской станицы г. Черкасска "Макар Никитин"
"Макар Никитин ... обещаюсь пред С[вя]тым Еу[ванге]лием что понеже чрез грамоту всемилостивейшаго нашего Ц[а]ря и Г[осу]д[а]ря ПЕТРА Алексеевича всероссийского, объявлено за важные причины лишение наследства престола всероссийского сыну его Ц[а]ревичу Алексею Петровичю, и объявлен в наследники онаго престола другой с[ы]н его Ц[а]рскаго величества, Г[осу]д[а]рь Ц[а]ревич Петр Петрович. Того ради кленусь всемогущим Б[о]гом в Тр[ои]це славимым, что я то его Ц[а]рскаго величества определение за правдивое признаваю, и оному во всем повиноватися буду, и помянутаго определенного в наследство сына его Ц[а]ревича Петра Петровича за истиннаго наследника признавать, и в всяком случае за его стоять, и с положением живота своего против всех тех которые сему противно чинить бы дерзнули, не оставлю ... Дурной Станицы Казак подписую своею рукою".
К тому же сличая копии подписей казаков, которые часто приставлены в книгах, можно установить, что принадлежали одному лицу.
Теперь тому будут более масштабные возможности. В 15 издание войдут дела "о выдаче денежного жалования донским казакам".
Так в 1713 г. "с Москвы на Дон до Черкаского с его великого государя денежною казною на дачю его государева жалованья донским казаком атаману Алексею Кутейникову с товарыщи пятистам человеком ... посланы две тысячи шестьсот семь рублев".
"Атаман Алексей Кутейников – великого государя денежного жалованья взял атаман Алексей Кутейников дватцать рублев, а вместо ево росписался войсковой писарь Иосиф Персицкой.
У него в полку ..."
Иосиф Персицкий - по всей видимости это родной брат Макара Персицкого.
В книге
Казаки на Дону, Волге и Кавказе XVIII век: материалы по истории и генеалогии казачества. Вып. XIV / Авт.-сост. В.А. Гусев. Волгоград. 368 с.
имеются ряд документов о племянниках волгского атамана, сиротах на Дону, которых он просил перевести к себе в Дубовку: "Волскаго Войска войсковой атаман Макар Персидский, старшины и все Войско Волское всеподданнейше просим. Понеже в Войске Донском после брата моего роднаго Осипа Персидскаго остался в сиродстве сын ево ... "
В 1718 г. среди казаков Дурновской станицы уп. казак "Семен Никитин". В 1713 - Семен Персицкой. В 1749 г. за его сына просил атаман Макар Персицкий: "после брата моего роднаго Семена Персидскаго остался в сиродстве сын ево Илья Персидсков". От "походного атамана" Ильи Семеновича Персицкого пошли царицынские дворяне Персидские, чьи современные отпрыски еще до недавнего времени считали атамана Макара Персидского своим прямым пращуром.
Вернемся в 1713 год. Какие знакомые прозвища:
"... Недоруба – великого государя жалованья взял пять рублев, а вместо ево росписался полковой писарь Федор Васильев"."... Кривошлыкой", "Быкодор" и т.п.
Уникальны пометы у казаков на смотре не бывшим:
"... Кумшацкой – пропал безвесно", "... Полеевец – на смотре не явился, остался в доме", "... Прибылянской – остался в Польше", "... Бохмуцкой – пропал безвесно", "... Хохлач – убит", "... Болдырь – остался в Польше", "... по скаске полковника и казаков остался в черкаских городех", "... за болезнью остался болен"
Ненадолго продлилось "перемирье" с турками. В феврале 1713 г. "По его великого государя указу и по приговору Правительствующаго Сената велено для нынешней турецкие войны послать на Дон полуполковника Кирилу Сытина, а с ним послать донским казаком на жалованье". "велеть ему донскому атаману и старшинам, и всем донским казакам объявить его государев указ, чтоб они окроме тех пятисот человек, которые определены быть при фельтмаршале, собрались и были против неприятеля в великом числе, а по крайней нужде в пяти тысячах человеках". Примечательно, что в письме царя Петра было сказано: "чтоб в нынешней поход было з губернатором больши донских казаков, ибо оные надежнее других нерегулярных, а на Дону, что меньши их в домех останетца, то лутче"(!!!)
Весной 1713 г. пришли вести, "что неприятель нагайская и кубанская, и крымская орда, перешед реку Дон, разделились на три части", а с ними предатели - "булавинцы и запорожцы", которые точно проведут бусурман тайными тропами до донских казачьих городков да "украинных руских городов".
Из "дела о высылке пятитысячного отряда донских казаков в корпус Шереметева", 1713 г.
Походное войско атамана Максима Фролова расписано по полкам и сотням. А в них казаки: Бабской, Шахов, Богаевской, Сухорукой, Сухопарой, Курмин, Свинухов, Швец, Ростеряев, Голда, Качюк, Разумной, Белогородской, Яблонской, Фляжников, Полунин, Одоевской, Зимовской, Черной, Земляхин, Дуров, Постовалов, Кривошлыкой, Кривцов, Зыков, Смороченой, Шелышка, Самофалов, Хохлачев, Пугочев, Топилин, Хорошей, Шишка, Мекинников, Кузнецов, Веревкин, Маргунов, Королев, Лупыш, Семизоров, Гриднев, Бирюк, Сметанников, Кривонос, Кромской, Кудряш, Заикин, Боков, Резцов, Девкин, Зима, Алалин, Котельников, Сухорев, Лаптев, Казин, Сулин, Рыкочев, Кружилин, Мысеев, Черномордой, Боков, Софьин, Копылов, Евтропов, Коновалов, Арехов, Семен Арехов, Гудочников, Коморев, Ермаков, Жерков, Сысоев, Латыш, Бойбак, Калундов, Коноплин, Бердник, Бочаров, Пятиков, Галицын, Мальцов, Грош, Анцыфоров.
Беспалой, Некрасов, Терской, Сасунов, Беляевской, Глухов, Кабан, Молай, Калмык, Дьяков, Греков, Кулжут, Черной, Репа, Скасырской, Тушканов, Елташ, Сухоревской, Сухоревской, Папов, Лукавой, Зацной, Сапега, Кружилин, Свиридов, Жупеев, Коршунов, Долгой, Зайцов, Мордвинов, Гужов, Лощонай, Трусов, Седов, Пучков, Носов, Чеботарев, Сурнин, Гребенев, Татарин, Осетров, Плотников, Коновалов, Боршовской, Вершилин, Птахин, Стариков, Глухов, Беляев, Смиренной, Шурупов, Везников, Калмыков, Потехин, Крючков, Удалов, Романовской, Тапилин, Чернобровкин, Шмарин, Сусалин, Росторгуев, Дупряторош, Излегошин, Алифлинской, Скрыпочник, Кумин, Гринин, Зершик, Рыбин, Гайдуков, Буянов, Ветютев, Долгов, Сухой, Шустов, Дрегил, Безпалов, Икрянка, Косой, Безчетной, Жуков, Рыковской, Жук, Островской.
Байдин, Аломин, Чимотков, Кривых, Пересыпкин, Болдырь, Плешаков, Носов, Бородин, Козловцов, Нелаев, Суботин, Ломовец, Агнищев, Саламатин, Жданов, Гудков, Вьюгин, Гуща, Сашников, Заплевин, Воробьев, Бесергеневской, Шефатов и многие другие
А есть и такие прозвища: Кобылья Голова, Темные Деньги, Пьяной, Толстобрюх, Храброй, Прыткой, Дурак, Драной, Мокрой.
Открываем "Крестоприводную книгу 1718 г." Казак 1713 г. по прозванию "Юра" в 1718 г. значится в Федосеевской станице.
Один из полковников 1713 г. - Денис Ильин. Это родоначальник пятиизбянских знаменитых Денисовых (один из моих предков). У него в полку казаки Гуреевы, Евсеевы - тоже пятиизбянские фамилии. Еще есть "Александра Силин". В 1718 г. упоминается казак той же Пятиизбянской станицы "Сила Иванов", от него Силичевы и Силкины. А вот Александра Силина там нет, зато есть "Александра Селиванов", о нем "Тоя ж станицы Атаман Савелей Павлов сказал что де взяты в поход казаки к Г[оспо]д[и]ну Брегадиру Кропотову Казаком Денисом Ильиным". Имя "СИЛА" могло быть неполным от "Силуан-Селиван"
Подробности в 15 выпуске "Материалы по истории и генеалогии казачества"
#архиввиталиягусева

Как казаки малым числом врага били
Продолжаю подготовку текстов для публикации в следующем, уже 15 сборнике. Вновь передо мною открываются рукописные тайны. Поведаю об оных выписками из древних повествований.
В самом разгаре шла очередная «у России с Портою Оттоманскою» война (Русско-турецкая 1735—1739 гг.)
«По древнему обыкновению» бОльшая часть донских «доброконных и добровооруженных казаков» ушли в дальние походы, от чего казачьи городки «сильно обезлюдели».
А из вражеского стана доходили тревожные вести.
«1738 году генваря 22 дня вышедшей ис плену ис Кубани» волошенин в Азове генералу Василию Левашеву сообщал как «в разговорах слышел, что в Крыму всем татарам по ханскому приказу велено для нападения … в поход готовым быть».
«1738-го году февраля 18-го дня пополудни в третьем часу прибежал в Азов из кубанского войска некрасовской казак и в военной походной генерала Левашова канцелярии допрашиван и сказал,
Зовут его Наум Семенов сын Гусек, в сей ночи из кубанского собрания с речки Челбаша ушел, а о объявил», что «некрасовцы многие в Росию возвратитца желают», только татары «их удерживают и разглашают, якобы когда возвратятца, все кажнены будут», и «у всех старую веру отоймут и затем итьти боятся. При том же и кубанцы накрепко стерегут, чтоб некрасовцы не только бы все ушли, но и за всяким человекам того смотрят, чтоб никто не уходили». Еще в 1737 году бежавший с Кубани Яков Коржихин показывал: «Бедные казаки в разговорах объявляют тайно, что намерены бы идтить по-прежнему под державу российской государыни, а другие, большая часть, идтить не хотят и за другими того смотрят, и перепоручились круговыми поруками и всему бедному народу объявляют, что российская государыня никак их в вине не простит и по приходу их на Дон повелит всех перевешать». И тогда же «в 737-м году … присылан был с Дону войсковой наказной атаман Иван Фролов для уговорения тех некрасовских казаков, но, не могши их уговорить, возвратился обратно на Дон». «Что узнав татарские начальники, и собрав корпус татар» и некрасовцев, «выступили в преследование помянутаго Фролова, но не могши ево преследовать, остановились при речке Керпели». «И учинили начальники между собой заговор, и войско свое на три части розделили, а имянно: половине корпусу 15000 человекам иттить к городу Черкаску и напасть на оной в расплох ночью; а 10000 иттить по Дону и разорять селении казаков; достальным же 5000 отогнать табуны». Наум «был в том же числе, впало ему намерение уйтить и дать известие российскому войску, слыша от всемилостивейшей государыни милосердие». Он «родился на Кубани в Некрасовских станицах от казака, во владении татарских саваскиров, где и остался от отца и от матери в сущем малолетстве, почему и воспитан был в сиротстве сестрою своею родною». Но по всей вероятности, имел какую-то связь c донской родней. Поэтому находясь в татарском войске, точно знал о «злом их умысле», решился, «чтоб ушед из их толпы, и уведомить на Дону казаков», ночью взяв «коня ис табуна», «пустился в путь». За ним была погоня, «пяти сотная команда». А он «не знал на Дон по степи дороги», «скакал по степи туда, куда глаза … видеть могли», «и так менее однех суток прискакал … в Азов более двух сот верст от Челбазы лежащей». «Где объявя о себе караульным, и представлен был главнокомандующему генерал-аншефу и ковалеру господину Левашеву». Там и сообщил «кубанской казак» Наум Гусек, «что идет кубанской саваскир с немалым войском для взятья города Черкаскова, и донских казачьих станиц».
19 февраля «в высокой ея императорскаго величества кабинет» ушло от генерала Левашева о «переметчике некрасовце и о кубанских ведомостях всенижайшаго доношения», а для «доподлинного известия», где же точно находятся «кубанцы», «послана з Дону лехкая партия».
23 февраля 1738 г. «посыланными лехкими подъездами, те кубанцы усмотрены: от Азова в верстах шестидесяти или больше за рекою Ея в степи обращение имеют, и к Азову, и к Дону по се время не приближаютца». А «орда ж, знав» «о … на Дон побеге … и видев посыланную с Дону для осмотру команду», «… с Еи речки пошла обратно на Кубань». И на этот раз «так город Черкаск со всею своею округою от грозящей ему погибели спасся». А некрасовец Наум Семенов «выпросился на малое время в город Черкаской к своим родственникам», а затем «от Войска Донскаго и принят был в число казаков с немалою благодарностею», «с самого того времяни продолжал … службу, и был в Пруском и в протчих походех», также его «женили … на дочери казацкой, с которой и прижил … семь сынов» под фамилией ГУСЕВ в станице Пятиизбянской (как документально удалось выяснить, это мой прямой предок в 10 колене).
Но вернемся в суровый 1738 год.
30 июня 1738 года «пришли к Азову» «вышедшия из Кубани две невольницы казачьи жоны бывшаго Кумшацкова городка», который ровно год назад, в 1737 году, был полностью разорен татарами и некрасовцами, и притом перебиты почти все казаки и старики, да уведены в неволю 10 казаков, 240 «казачьих жонак» и 500 «детишек». Полонянки «присланные из Азова в Черкаской допрашиваны, а в допросе показали», что «взяты в полон прошлого года по разорении того Кумшацкого городка кубанскими татарами и были в полону на Кубани у Касая мурзы», где «они сами видели» как тот мурза «четырнатцать человек татар да изменнических некрасовских казаков четыре человека посылал под Азов для взятья языков, и оные посланные взяли под Азовым четыре человека да одну бабу на бахчах азовских, а в том числе один отставной салдат, и привезли оных языков на Кубань», а «те языки объявляли, что на Дону ни одного военного человека не осталось, а все вышли в Крым», и ежели «кубанския татары, пойдут на Дон, то де за тем малолюдством великую себе добыч получить могут». «К тому ж крымской хан писал и сараскер на Кубань, что руское войско все идет на Крым … и потому надеятца, что на Дону в домех казаков никово не осталось». «Назад тому три недели бежали оне и при них еще третья женка казачья жена того Кумшацкого городка … Лобова сноха, и шли оне степью, а в одном месте лежали в скрытии в камышах неделю по близости Кубану … А как де оне уже и шли из полону из Кубанского займища, то означенной мурза Касай с татары с той партии и шел, которого они сквозь камыши угодали по голосу», но их не заметили, «а оне ночи дождався, пошли, и не дошед Азова за три дни, «а … упоминаемую Лобову сноху, затем что изнемогла, оставили в степи».
Рапортовал войсковой атаман Данила Ефремов, что в июле 1738 года «чрез выходцов с Кубани трех человек, черноярского … сына Партнова, торского жителя …, донской Романовской станицы казака …, известно ж, что доподлинно кубанская орда вся ныне в собрании итить под наши казачьи городки, и разсылают под городки наши и под калмыцкия улусы партии для взятья языков».
«Июля 26-го дня выбежал из полону ис Кубани от некрасовских изменнических казаков ведения Донскаго Войска з Донца Митякинской станицы казак …», а с ним «малороссиянин, объявивший о себе: «назад де тому будет лет з десять взят был он от Бахмута кубанскими татарами в полон». Кстати, еще в апреле 1738 г. Ефремов докладывал в в Санкт-Питербург, мол «есть опасность та, что бывшие запорожские казаки, изменя, ныне живут под протекцыею крымского хана, не могли б как под образом малоросиан к нам в Черкаской и в Азов приезжать», и передавать «купецким армянам» лазутческие письма. «И содержались они, казак … и малороссиянин … на Кубани в ясырстве у некрасовских изменнических казаков до побегу … а минувшаго июля 10-го дня прислан к упоминаемым некрасовским изменническим казакам от кубанского сераскера Бахтыгиреева … татарин с таким объявлением, чтоб те некрасовские казаки были к походу на донские станицы половинное число в готовности, ибо де на Дону по станицам никого казаков не осталось, а все отправились в службу».
Озадачился войсковой атаман Данила Ефремов: кто же сможет «защиту чинить» от предстоящего «неприятельского приходу»? «Сколько мог, со всех рек с станиц конных и пеших станищных атаманов, есаулов, писарей и выростков казачьих детей /кои хотя б мало годны ружьем владеть/, всех без изъятия собрав, разставил в средних … донских станицах до Черкаского во опасных местах на фарпосты», а вдобавок «для обережи от таковых неприятелей Черкаского и Азова, и из крепости Святыя Анны» требовал «двесте человек салдат с афицеры и несколько кананиров». Немало оставалось казаков пеших. Дабы «приумножено было людей ко отпору против сильного неприятельского собрания», Ефремов, «пригнав войсковые конные два табуны, в коих были лошади пущены и приезжих всякого чина людей, и из собственного своего конного табуна» – «дал же позволения всем пешим казакам и калмыкам, кои своих лошадей не имеют, разбирать по две лошади».
1738 года «августа 12-го дня рано из Черкаского выступили, и следовали денно и ночно в верховыя … донские городки». «В собрании казаков и казачьих детей, и престарелых казаков, и калмык, и базовых здешних татар в тот поход собратца могло всего до тысячи человек /что никого из казаков не осталось в Черкаском, но токмо присланные из Азова двесте человек салдат с надлежащим числом афицерами и кананерами/, с коим числом казаками и юртовыми калмыками, и базовыми татарами, и с походными пушками … августа 14-го дня дойтить мог до Кагальника городка». А вперед «посылал партии наблюдать и смотреть: на кои места оной неприятель следует и где чрез Дон мог бы переправы обыскивать». «А как знатныя и способные переправы по Дону имееютца пониже оной Когальницкай станицы у Бабьем и в урочище Сабачей коловерти», то и ожидать противника «чаятельно» здесь. Но «неприятельское сильное собрание» вдруг «поворотясь скорым ходом», нашли брод «выше Когольника верстах в сорока между Михалевскою и Каргальскою станицами», 15 августа «на зоре рано Дон на сю сторону на салах, а другия нагия на лошедях с одними ружьи и копьями, переправились и напали на Нижнею Каргальскую и Быстрянскую станицы, и оные станицы … штурмовали».
Как только со стороны этих станиц донеслась пушечная стрельба, войсковой атаман разделил свое малое войско на две части. «Выбрав доброконных казаков и калмык, и базовых татар до трехсот человек», поспешил на выручку осажденным, да артиллерию «со оставшими старшинами и казаками определил поспешать» за ними же. А с другою частью казаков, юртовых калмык и базовых татар, настиг «при переправе с полоном и скотом и с пожитками». «Неприятели» побросали все награбленное и пленных, бросились наутек: «токмо собою в Дон уходить на ту сторону». «Из коих … многих побили и потопили, а полон, також скот и весь пожиток отбили». «В поздные обеды» казаки прискакали к Быстрянскому городку. Расстоянием в двух верстах оборонялись и Каргалы. «А во оных станицах во отпоре находилось не более, и с теми, кои с морской флотилии прибыли, человек по тритцати». Как только «усмотрели» татары в близости «команду» атамана Ефремова, запалили Быстрянскую, «а от Каргальской станицы от штурма оборотясь», «стали чинить … бой» с донцами. И Ефремов «с старшинами и казаками, и калмыками, и базовыми татарами принял азарт», чтобы «оную Каргальскую станицу … неприятели достать не могли», да и до иных станиц далее их не допустить, «ударили на оного неприятеля боем напролом, и имели сильное срожение на копьях и саблях». Донские казаки «до самой крайней возможности наступали на оных неприятелей, и весьма отважно имели бой». И враг побежал к Дону, а там обнаружилось, что никакой переправы уже нет. Кто прямо «с лошадьми и оправою военною», «другие скоча с лошадей, бросаясь в воду в Дон, плыли на ту сторону х кошу своему и бежали в степь к речке Салу». «Оной неприятель, как полону, так и скота и протчаго пожитка никакого чего в добыч себе не получил; но с вышеписанным стыдом бежал». «На коей переправе многие неприятели побиты и потоплены, и переранены», а всего «при означенной сильном срожении и переправе побито и потоплено до тысячи человек», да в плен «забрато» до сотни. Итак «оная вся орда … как чрез Дон прогната, пошла в ход прямо х Кубани». А Данило Ефремов «с оставшим Войском Донским остановился ныне при переправе Бабской в караулах, опасаясь того, дабы оные неприятели, как уведают, что и поблизости от Черкаского по станицам малолюдство есть» не задумали «паки перейтить Дон на означенных Бабской и с Сабачей коловерти переправах на сю сторону для добычи».
«А при означенном главнем нашем действии и от нашей стороны взяты оными неприятельми в полон» двое знатных старшин Эркашарин да Поздеев, двое походных старшин, 18 рядовых, «да всмерть побито» – один полковник, два есаула, пять хорунжих, лекарь, писарь, и рядовых 31 человек.
Подробности в 15 выпуске "Материалы по истории и генеалогии казачества"
#архиввиталиягусева
guseffv@mail.ru
МЕТКИ: #архиввиталиягусева

Как искатели Кудеяровского клада задумывали бежать на Кубань к атаману Некрасову
Сокровища легендарного разбойника Кудеяра всегда прельщали народ. Кто в давние века не мечтал их отыскать и внезапно разбогатеть. И вот объявился "Свияжского Богородицкого монастыря" в селе "Мамадышах" некий "дворенин ... Киевленин", "которой живет в Синбирском уезде в селе Копышевке в доме салдата ...Шоглина, и был у них в селе Мамадышах у крестьянина ...Иванова", и якобы куда-то созывал местных крестьян "Ляпина, ...Иванова, ... Иконникова, ... Ларионова, ... Архипова, ... Шишарина", да о чем-то с ними "Киевлянин" "говорил тайно". А "искивал с ними кладов" Кудеяровых. Например, он вроде бы даже знал "положенную Кудеярскую денежную казну в дву местах". Первую - "первая в Троицком уезде в мордовской деревне Глушкаве на мордовском дворе в погребу", "видел он тот погреб с казною тому другой год летом", и того двора хозяин точно поведал, что в погребе "Кудеяровская казна" зарыта. Вот только взять ее нельзя, "буде кто для взятья ее пойдет, и того де убьет до смерти"! Да "в другом месте такую ж поклажу нашол в Пензенском уезде близ мордовской же деревни Саранковой".
Помянутых крестьян схватили и держали "в Казани под караулом"
Но ладно бы какие-то разбоничьи схоронения. Дошли слухи, что тот "дворенин ... Киевлянин" подговаривает, "чтоб они, крестьяне, пошли к Некрасову; а там де жить добро и податей никаких не спрашивают". А это уже - "ГОСУДАРЕВО ДЕЛО"!
И в 1720 г. "Киевленин до того розыску взят в Преображенской приказ", "а по осмотру в Преображенском приказе явился он ... пытан и отрублена рука". А пытали его еще в Саранске. И "в роспросе" назвал свое "молитвенное имя", имя отчество и фамилию отца своего родного, "жил в Нижегороцком уезде в вотчине Плещеева в деревне Ябланках во крестьянех", там и он же родился. "А слыхал от того отца своего в малолетстве, что он был помещик", но по какой-то неведомой причине разорился и вынужден был "крестьянствовать", "и в бунт вора Стеньки Разина тот ево отец убит". А сын некоторое время жил там же "во крестьянех же", но затем "от хлебного недороду " сбежал, и шатался "по разным деревням по миру, кормился Христовым имянем". Но как-то раз забрел в Симбирский уезд и в солдатской слободе "Копышевке пристал к салдату ...Шоглину", и жил у него, "кормился" лечением "людей от перечосной болезни и от ран", "и переменя себе имя и отечество". И родом он не киевлянин, да и в Киеве никогда не бывал. "Киевляненом ... называют ево в народной молве", что собирался он "было" сходить в Киев "молитца Богу", но заболел.
Подробности в 15 выпуске "Материалы по истории и генеалогии казачества"
#архиввиталиягусева
Всем, кому интересно далекое прошлое предков, обращайтесь: guseffv@mail.ru Гусев Виталий Александрович

GuseFF Vitaly Вы публикуете в книгах тексты документов или вот такие адаптированные заметки по содержанию документов?

СТОКРАТ Т.е. тексты подлинников?