В группе
https://vk.com/old_arkhangelsk мне подсказали, что бывшая Гамбургская улица - это часть улицы Смолокурова. К сожалению, старых фотографий вблизи Гамбургской, 80 не нашлось.
Мой дед Андрей Васильевич Шестаков в 1922-1924 гг. записал воспоминания о своих родителях, бабушках, дедушках и своем детстве и юности в Архангельске. Его сын - мой дядя 1976 г. переслал рукопись этих воспоминаний в Архангельск. Не знаю, были ли они когда-либо опубликованы. С текстом воспоминаний можно познакомиться по ссылке
https://begovoy.net/texts/Shestakov_Archangelsk.pdf . Если эти воспоминания уже известны архангельским краеведам, то, пожалуйста, сообщите, где они опубликованы. В 1987 г. к 110-летнему юбилею деда в газете "Правда Севера" был опубликован очерк о нем
https://begovoy.net/texts/Pravda_Severa_1987.jpg , где эти воспоминания цитировались. Привожу текст одной главы из этих воспоминаний, озаглавленной "Соломбала". Авторская орфография и пунктуация сохранены.
---------------------------------------------------------------------
Местные историки рассказывают, что Соломбалой был назван Петром Первым остров против материка, по берегу которого растянулся лентой Архангельск, и где до сих пор цел домик Петра, откуда он ездил на этот остров пьянствовать на вольном воздухе, на соломе. Потом на этом острове был устроен военный порт, казармы, создан поселок из портовых рабочих, из ремесленников потомков кантонистов.
Мой дедушка по матери – Коровин и был таким кантонистом – канатным мастером – прядильщиком. На окраине Соломбалы в лесу на болоте он купил захудалый домишко, женился на дочери портновского мастера (17 детей у него было) и завел канатную мастерскую. Вместе с женой они целыми днями крутили самодельные деревянные прялки, готовый товар продавали торговцам скупщикам, те в свою очередь продавали его поморам.
Медленно тянулось время умирания этого ремесла, но как-то сразу оно исчезло из Соломбалы. Старик Коровин умер, оставив после себя вдову с дочерью подростком – моей матерью. Бабушка Лиза продала свой домишко на слом, размотала куда-то все прялки и только одна из них с большим дубовым колесом долго валялась на чердаке нашего дома. Помню только, что зачем-то мать всюду возила с собой эту прялку, хотя сама и никто другой никогда не ней не работали. Ремесло – вещь цепкая, можно отсюда сделать вывод. Но очевидно не в канатном деле. Паровые машины на канатных заводах Клафтона и других быстро съели ручных ремесленников, и хорошо сделал дедушка Коровин, когда умер так вовремя.
Вдова пошла в прислуги в немецкую слободу, определив «девчонку» сначала на посылки к полицмейстеру, а потом к богачу Гувелякину горничной. Отец и сын Гувелякины – были крупные лесопромышленники Севера (сын до революции много лет избирался городским головой г. Архангельска). Потом горничную Сашку «немцы» устроили няней при детях на Беломорский завод к «немцу» управляющему.
Немецкая слобода вообще вытягивала рабочую силу из Соломбалы и Кузнечихи (тоже слободка ремесленников) и распределяла её или в качестве личной прислуги или же по заводам, конторам, кораблям, пароходам, торговым делам и т.д.
С ростом лесопильной промышленности патриархальный ремесленно-мещанский быт Соломбалы быстро разрушался. Все соломбальские слесаря, токаря, медники, кузнецы, столяры, плотники, извозчики и пр. были втянуты на работу в заводы. С последними не связывались разве только незначительные группки небогатых чиновников разных палат, кожисторий и пр., живших в своих домишках в Соломбале.
Торговцы Соломбалы всегда зависели от рабочих заводов и рабочих в гавани на кораблях и пароходах. Соломбала превратилась в пролетарский центр очень быстро – какие-нибудь 20-30 лет совершенно изменили её внутреннюю сущность.
С внешней стороны у соломбальских рабочих, особенно у мастеровых, были свои домишки, у очень немногих корова и огород в несколько грядок ... и только.
Эта «собственность» связывала их, но совершенно не обеспечивала. Если у кого и были квартиранты, то плата в 2-3 р. в месяц, конечно, очень мало помогала восстанавливать все время колеблющийся «бюджет».
Кое-кто из соломбальских торговцев и ремесленников позажиточнее использовали новую конъюнктуру тем, что стали брать подряды на поставку рабочей силы в порт, на заводы, на постройки, на отдельные работы ( кладку печей, заводских труб, малярные и плотничные работы и т.п.).
Ремесло умерло, родились новые промышленные предприятия. Над Соломбалой задымили трубы, загудели гудки мастерских и заводов. Соломбалец превратился в пролетария и для эксплоатации его новых покупательных способностей появился ряд крупных магазинов, кондитерских, трактиров и «гостиниц». Соломбала тоже «расщепилась «на верхушечную группу нескольких лесопильных заводчиков, крупных торговцев, владельцев разного рода мастерских с наймом рабочих (главным образом механических), подрядчиков и большую массу рабочих. Сбоку – попы, полицейские, учителя, чиновники, проститутки.
