Если кому надо ссылка на сайт, где выложены материалы упомянутой
walkeru книги – А.Л. Лаврина «Энциклопедия смерти». При чем на сайте есть возможность скачать все статьи в Zip архиве.
Хроники Харона – Энциклопедия смерти
http://xx.lipetsk.ru/ Ниже выдержка из книги Ф. Арьеса "Человек перед лицом смерти" о семейных усыпальницах (текст не большой, но может, кому будет интересно).
Семейные усыпальницыЧитатель, конечно же, не преминул отметить постоянную двойственность, существовавшую на исходе Средневековья в отношении того, каким должно быть расстояние между местом, где действительно покоилось тело умершего, и тем где помещалось надгробие. Иногда завещатели стремились к тому, чтобы оба этих места совпадали. В XVII в. в завещании порой прямо указывалось, что каменное надгробие должно быть воздвигнуто на могиле покойного. Но мы знаем также, что подобное совпадение требовалось не всегда. Да и его не могло быть в тех случаях, когда речь шла о надгробии в форме стенной таблички – эпитафии или когда ставилось мемориальное «надгробие» тому, кто даже не имел могилы. Во многих завещаниях предписывалось только, чтобы надгробие и место захоронения находились как можно ближе одно к другому. Случалось, хотя и очень редко, что в надгробной надписи указывалось, где именно покоится тело. Но в этих случаях речь шла чаще всего о лицах, занимавших видное положение.
Впрочем, в XVII-XVIII вв. можно констатировать, напротив, желание собрать всех умерших, принадлежащих к одному семейству, вместе в одной часовне. Отсюда берет начало наш нынешний обычай, требующий совпадения в пространстве места, где похоронено тело, и места, где ставиться памятник. Возникновение семейных усыпальниц – последний эпизод весьма длинной истории.
Первоначально культовое назначение часовни не ассоциировалось с погребением. Однако донаторы постепенно привыкли требовать одновременно со служением заупокойных месс и разрешением разместить в часовне надгробие и эпитафия также права быть там же и похороненными, уже не в земле, а под полом. Большие феодальные и королевские династии были, несомненно, первыми, кто предпочел традиционно престижному захоронению у «святых», например в хоре церкви, погребение в отведенном для них пространстве боковых капелл. В XVI в. эти знатные семьи стремились украсить свою часовню, выделить ее, сделать более грациозной, как это уже удалось семейству Боргезе в Риме. Они стремились также обособить сою часовню-усыпальницу от самой церкви, так, однако, чтобы между ними оставалась связь, необходимая для циркуляции сакрального. Подобная «приватизация» побудила также использовать для погребения часовни замков, как это произошло, скажем, в замке рода Ла Тремуай в Неоре. Однако пример этих больших и могущественных семей не вызвал подражания. Господствующая практика осталась такой же, как в XIV в.: местом семейного погребения становились боковые капеллы монастырских или приходских церквей. В семьях, принадлежащих к высшим слоям общества, этот обычай был в XVII - начале XVIII в. общепринятым.
В одном документе, датированном 8 мая 1603 г., церковные власти Сен-Жерве разрешают королевскому советнику Этьенну Пюже пристроить к церкви со стороны кладбища часовню указанных размеров «с целью погребения», для чего должен был быть вырыт подпол, «дабы и там придать погребению тело его, его жены и детей». Часовня должна также сообщаться с церковью, чтобы оттуда можно было слушать мессу, но запираться на ключ, который будет храниться у донатора и его наследников.
Иногда, если у семьи уже было погребение в другом месте, часовня возводилась для того, чтобы члены семьи могли там находиться во время богослужений. Но чаще всего функция частной молельни совмещалась с функцией усыпальницы, и это было явлением новым и примечательным. В тех случаях, когда у родственников умершего не было настоящей часовни, со стенами и деревянной загородкой, они хотели иметь хотя бы свою скамью на могиле и, как в завещании 1622 г., на колоне над скамьей каменную эпитафию. Возникла как бы миниатюрная часовня, только без стен, образуемая надгробием, скамьей и табличкой на колонне.
Бывало и так, что одну и ту же часовню приходилось разделять нескольким семьям. Во всяком случае, отныне живые и мертвые из одного семейства пребывали вместе в замкнутом, но сообщающемся с церковью пространстве часовни, от которой у них был ключ и куда только они могли входить, как в свой собственный дом. В часовне мог быть витраж, пожертвованный ими в церковь, на котором один из них был изображен в молитвенной позе, на коленях. Пол часовни был покрыт надгробными плитами, а стены табличками, барельефами, надписями, иллюстрирующие словом и пластическим образом историю их рода. Они могли одновременно находиться в церкви, где слушали мессу и как бы у себя, со своими умершими.
Но и умершие получали свое, только им отведенное пространство, составлявшее подземную часть мира живых: подпол часовни. По мере того как живые начинали все больше заботиться о физическом сохранении тела усопшего, эти подземелья благоустраивались, выкладывались цементными плитами, дабы избежать соприкосновение с грунтом. В XVIII в. один из прихожан церкви Сен-Жен-ан-Грев получил от церковных властей разрешение перенести тело своего отца, умершего в деревне, в «один из склепов под часовней причастия четвертой и последней у двери… дабы прибывать там вечно». Тому же прихожанину предоставлялось право поместить в часовне на верху эпитафию. То был новый тип погребения, свидетельствующий о новом, более характерный для нашего современного общества, отношении к умершим.
Данный текс является цитатой, и взят из книги:Арьес Ф. Человек перед лицом смерти: Пер. С фр. \ Общ. Ред. Оболенской С.В.; Предисл. Гуревича А.Я. – М.: Издательская группа «Прогресс» - «Прогресс-Академия», 1992. – 528 с.
Книга Филиппа Арьеса в издании Эдисьон дю Сёй, по которому и сделан русский перевод, представляет собой два томика, 648 страниц, набранных убористым шрифтом. Книга написана для французских читателей. Об истории и географии Франции, ее литературе и народных обычаях, о подробностях католического культа и церковной организации здесь говориться как о чем-то общеизвестном… 
