Лирика:: генеалогия рода Ширин

У Бируни есть сообщение, что Асы и Аланы ранее жили вместе с печенегами по нижнему течению Аму-Дарьи, а после того, как эта река изменила свое русло, переселились на берега Хазарского (Каспийского) моря.
http://protobulgarians.com/Rus...azakov.htm

Известно, что титул хорезмшах был введен в 305 году нашей эры основателем династии Афригидов и просуществовал до 995 года. После некоторого перерыва титул был восстановлен. В 1097 году хорезмский губернатор тюркского происхождения Экинчи ибн Кочкар объявил о независимости от сельджуков и объявил себя шахом Хорезма. В этом же году он был убит. Сельджуки захватывают Хорезм и назначают хорезмшахом тюрка из рода бегдили Кутб ад-Динa Мухаммедa I. В течение всего своего правления он оставался вассалом сельджукского султана Санджара, сохраняя лояльность к нему.

Его преемник Ала ад-Дин Атсыз постоянно стремился избавиться от протектората сельджукского султана Санджара. В 1138 году он восстал против своего сюзерена, но был разгромлен Санджаром и вынужден был бежать. Ахмед Санджар же возвел на хорезмийский престол племянника Атсыза Сулейман-шаха. Однако Сулейман-шах не смог удержать власть над Хорезмом и в 1141 году султан Санджар вернул Атсыза на престол.

В том же году в Среднюю Азию с востока пришли новые завоеватели — каракитаи под предводительством Елюя Даши. Сельджукский султан Санджар вынужден был прийти на помощь Караханиду хану Махмуду, который являлся его ближайшим родственником. Битва с каракитаями при Самарканде закончилась полным поражением Санджара. Хорезмшах Атсыз тут же воспользовался поражением Санджара и зимой 1141 года захватил и разграбил Мерв, а в 1142 году уже приблизился к Нишапуру.

Однако уже в 1142 году султан Санджар снова заставил Атсыза платить дань, а кроме этого Хорезму пришлось платить дань и каракитаям.

Он продолжил политику собирания земель, начатую его предшественниками, присоединил к Хорезму Дженд и Мангышлак. Многие кочевые племена оказались в зависимости от хорезмшаха. К концу своей жизни Атсыз подчинил Хорезму всю северо-западную часть Средней Азии и фактически добился его независимости от соседей.
В 1156 году Атсыз умер, на престоле Хорезма его сменил его сын Тадж ад-Дин Ил-Арслан.

Как и отец, он платит дань сельджукскому султану Санджару и каракитаям. Всего через несколько месяцев после прихода Ил-Арслана к власти, в 1157 году, Санджар умирает, что позволяет Хорезму полностью освободиться от сельджукской опеки.

В 1160-х годах Ил-Арслан присоединяет к владениям Хорезма Дехистан с окрестностями. Ему удается подчинить несколько городов Хорасана, он пытается подчинить себе часть городов Иракского султаната, Мавераннахра. В 1172 году он успешно отражает поход каракитаев на Хорезм. Вскоре после этого Ил-Арслан умирает, а его сыновья Ала ад-Дин Текеш и Джелал ад-Дин Султан-шах начинают борьбу за престол.

После смерти Ил-Арслана престол занял младший брат Текеша Султан-шах, но Текеш отказался признать власть брата и обратился за помощью к исконным врагам хорезмшахов — каракитаям, пообещав им ежегодную дань.

С их помощью Текешу удалось сместить брата и занять трон Хорезма. Придя к власти он приказал умертвить свою мать, поддерживавшую Султан-шаха, самому же Султан-шаху удалось скрыться и ещё в течение двадцати лет тот оспаривал право на власть.

Лишь после смерти Султан-шаха в 1183 году Текеш смог окончательно присоединить к Хорезму Мерв и Серахс (1193). Кроме того, стремясь избавиться от вассальной зависимости от каракитаев, Текеш совершил несколько походов на Мавераннахр. В 1176 году он покорил Южный Хорасан, а правителя Гора сделал своим вассалом. В 1187 году хорезмшах взял Нишапур, в 1192 году — Рей, а через два года захватил Ирак.

В 1194 году Текеш разбил войска западно-сельджукского султана Рукн ад-Дина Тогрула III, а в 1196 — аббасидского халифа Насира.

Таким образом в период правления шаха Текеша Хорезм стал одним из самых могущественных государств в Центральной Азии. Его владения простиралась от Аральского моря и низовьев Сырдарьи на севере, до Персидского залива к югу, от Памира на востоке и до Иранского нагорья на западе, за своё правление он сумел увеличить территории Хорезма вдвое. Кроме всего прочего, сохранились также сведения о библиотеке в Гургандже, основанной Текешем.

После смерти хорезмшаха Текеша на престол вступил его младший сын Ала ад-Дин Мухаммед, ещё больше расширивший владения Хорезма.

Правление Мухаммеда II началось с войны с гуридами, которые захватили крупный город Мерв, почти без боя заняли Абиверд, Серахс и Нису, взяли Нишапур и пленили брата хорезмшаха, которого отправили в Герат. Осадив Герат, войска Мухаммеда в течение месяца пытались прорвать его оборону. Лишь после получения откупа хорезмшах снял осаду. К этому времени на помощь правителю гуридов Гияс ад-Дину из Индии подошли войска его брата — Шихаб ад-Дина. После достаточно кровопролитной битвы хорезмийцам пришлось отступить. Преследуя отступающие войска Мухаммеда II, Шихаб ад-Дин окружил хорезмийскую столицу Гургандж, обороной которой руководила мать шаха — царица Теркен-хатун. При поддержке каракитаев Мухаммеду удалось вытеснить гуридов за пределы Хорезма и заключить мир, однако они не оставляли попыток развязать войну.

Только после убийства Шихаб ад-Дина в 1206 году эта опасность исчезла. Гуридское государство распалось на части, которые вскоре попали в зависимость от Хорезма.

После победы над гуридами Мухаммед стал готовиться к войне с каракитаями. Но в первом же сражении каракитаи, подкупившие правителей Хорасана и Самарканда, разгромили армию хорезмшаха, после чего Мухаммед на некоторое время пропал из поля зрения своих приближенных. Только весной 1208 года Мухаммед вернулся в Хорезм. Укрепив своё государство, он приступил к решительной борьбе с каракитаями, опираясь при этом на поддержку мусульман каракитайского государства, воспринимавших его как освободителя. В сентябре 1210 при битве на равнине Иламиш за Сырдарьей каракитайские войска потерпели поражение.

В 1212 году в Самарканде вспыхнуло восстание под предводительством караханида хана Османа. Оно было жестоко подавлено Мухаммедом и Западно-Караханидское ханство было ликвидировано, после чего он решил сделать Самарканд своей столицей. В 1217 году Мухаммед отправился в поход на Багдад, один из духовных центров мусульманского мира, желая стать не только светским, но и духовным властителем. Однако при переходе горного перевала его войска попали в снегопад и понесли значительные потери. Мухаммеду пришлось отказаться от своих планов и вернуться в Самарканд.

К 1215 году его власть хорезмшаха распространилась на сам Хорезм, на Мавераннахр,Туркменистан, Афганистан, Иран, Атрпатакан, Хорасан, Южный Казахстан, а также другие территории.

Но с востока шли монголы по предводительством Чингисхана.

Однако уязвимым местом в империи Мухаммеда II было всесилие канглыйской знати, занимавшей ведущие посты в административном и военном аппарате.

Мать хорезмшаха Мухаммеда Теркен-хатун происходила из тюркского рода канглы [2] и обладала огромным влиянием при дворе, фактически сама назначая своих родственников на все ключевые государственные посты. Пользуясь их поддержкой, она фактически возглавила оппозицию своему сыну. Особенно обострились их отношения перед монгольским нашествием.

В 1218 году Чингизхан отправил к Мухаммеду посольство с предложением заключить союз для совместной борьбы с конкурентами на востоке и взаимовыгодной торговли. Хорезмшах отказался идти на сделку с «неверными» и по предложению правителя Отрара Кайыр-хана казнил послов-купцов, отправив их головы хану. Чингисхан потребовал выдачи Кайыр-хана, но хорезмшах, боясь гнева знати, отказался, и Мухаммед вновь казнил одного из участников следующего монгольского посольства.

Несмотря на более чем трёхкратное превосходство своего войска над армией монголов Хорезмшах, опасаясь заговора со стороны военачальников, разделил свою армию на несколько частей и гарнизонов, чем фактически обрек её на поражение.

После победы над Кучлуком монгольское войско во главе с Субэдэй-багатуром и Тохучар-нойоном приблизилось к границам Хорезма и столкнулось с войсками хорезмшаха. Правое крыло хорезмского войска под командованием сына Мухаммеда Джелал ад-Дин Менгуберди добилось успеха на своём фланге и помогло центру и левому крылу своего войска. К наступлению темноты ни одна из сторон не добилась решающих результатов. Ночью монголы разожгли костры и покинули место битвы. Весной 1219 года, не окончив завоевания Китая, Чингисхан отправил 50-тысячную армию в Хорезм.

В 1219 году при наступлении войск Чингисхана на Хорезм Мухаммед II не решился дать генеральное сражение, оставив свою армию разбросанной отдельными отрядами по городам и крепостям всего государства. Один за другим под натиском монголов пали Отрар, Ходжент, Ташкент (Чач), Бухара, Самарканд, Балх, Мерв, Нишапур, Герат, Ургенч и остальные крупные хорезмские города. Монголы истребили миллионы горожан, в одном только Мерве более 500 000 жителей, остальных продавали в рабство.

Хорезмшах с остатками армии вначале отступил в свои персидские владения, после чего бежал с небольшим отрядом в прикаспийскую область и скончался на острове Абескун в Каспийском море от приступа пневмонии. Государство хорезмшахов прекратило существование, несмотря на то, что сын и наследник Мухаммеда Джелал ад-Дин Менгуберди еще около десяти лет продолжал оказывать сопротивление монголам, находясь при этом в Дели и Малой Азии

Хорезм в начале XIII в. был на вершине своего могущества, он объединял земли собственно Хорезма, Мавераннахра, Ирана, Хорасана, современного Южного Казахстана.

ru.wikipedia.org›Государство Хорезмшахов

«Грамотка» князя Ширинского: примечательное простодушие

Б. М. Пудалов


В исторических исследованиях принято опираться на комплекс разнообразных источников, но порой интересные наблюдения делаются на материале небольшой группы архивных дел или даже по отдельному документу. В особенности это характерно для периода средневековья: утраты источников здесь весьма значительны, так что историкам волей-неволей приходится анализировать уцелевшие крупицы и учиться «выжимать» из них максимум информации. Примером может служить изучение повседневной жизни и нравов государева двора XVII в.: здесь для специалистов имеет значение любая, даже косвенная информация, потому что наиболее показательный источник – личная переписка («грамотки») – встречается крайне редко.

Тем большее значение имеет «Грамотка» князя Ивана Байкаевича Ширинского, сохранившаяся в коллекции Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (Центральный архив Нижегородской области. Ф. 2013. Оп. 602. Д. 743). Этот небольшой документ, представляющий собой частное послание, интересен уже тем, что и его автор, и адресат – представители служилой аристократии XVII в. Дополнительный интерес придает документу принадлежность автора и адресата к хорошо известному и разветвленному роду князей Ширинских – татарского феодального рода, который вплоть до XVIII в. играл ключевую роль в Крымском ханстве. Все эти обстоятельства заставляют внимательнее отнестись к грамотке и ее содержанию.

Грамотка представляет собой документ на двух листах-«сставах», имеющих незначительные повреждения. Источник его поступления в коллекцию НГУАК неизвестен, но к Нижнему Новгороду он отношения не имеет: грамотка была послана из Москвы в Казань. По содержанию грамотку можно датировать временем между 1678 г., когда И. М. Милославский начинает упоминаться как боярин (в приказе Большой казны), и не позднее 1685 г. (время его смерти), но интервал следует сузить до 1682 г. (после стрелецкого бунта царский титул начинает упоминаться во множественном числе, тогда как в нашем документе он все еще в единственном числе: «ваш царского величества стряпчей»). Текст написан приказной скорописью на бумаге с филигранью 1670-х гг., так что сомневаться в подлинности грамотки нет оснований. Вместе с тем совершенно очевидно, что документ – не автограф князя Ивана Байкаевича: хорошо разработанный почерк и складный слог послания указывают на то, что писал его опытный приказный «крючок», а не молодой служилый князь, более привычный к сабле, чем к перу. Следовательно, перед нами образчик «письма на заказ», составленного по воле и со слов его автора.

Известно, что представители рода крымских мурз Ширинских выезжали на службу к великому князю московскому еще в XV в. На русской службе находились также автор и адресат грамотки, но их служебный статус различен. Адресат – князь Петр Степанович Ширинский – принадлежал к верхушке провинциального дворянства: он входил в состав казанского служилого «города», но служил «по дворянскому списку по выбору». Судя по его православному имени и отчеству, его предки достаточно давно выехали на Русь («старых лет колена Ширинских»), так что эта «веточка» рода уже успела обрусеть. Автор же грамотки столь заметно обрусеть еще не успел, и его предки стали русскими подданными только после взятия Казани Иваном IV. Князь Иван Байкаевич Ширинский служил непосредственно при государевом дворе в Москве, и, хотя чин его был невелик (стряпчий – предпоследний по значимости среди дворовых), он имел здесь могущественного покровителя – боярина И. М. Милославского.

Собственно, именно со служебным статусом связано первое примечательное откровение князя Ивана. Даже не зная степени родства с князем Петром, он тем не менее предлагает ему вместе добиваться продвижения по службе: «…Мочно тебе, государю моему, быть и в стольниках. И о том станем милости просить у великого государя сопча и у приятелей своих, хто ко мне милостив». За этой короткой фразой скрывается многовековая традиция государственной службы: карьеру здесь сплошь и рядом делали по родству, а не по реальным заслугам. К вершинам власти восходили феодальные кланы, представители которых поддерживали друг друга, так что возвышение одного становилось началом возвышения его родичей, а падение опять-таки одного означало крушение всех надежд для многих, невзирая на заслуги или способности кого-либо из них. «Командный метод управления» на деле означает не только руководство с помощью команды-окрика, но и подмену коллектива профессионалов командой единомышленников-родичей, связанных между собою принципом «Ну как не порадеть родному человечку?». При таких порядках власть руководствовалась отнюдь не государственными, а клановыми интересами, что особенно ярко проявилось в эпоху опричнины и стоило государству немалых жертв. Пагубность этого отчетливо ощущалась окружением царя Федора Алексеевича, которое в 1682 г. приняло решение отменить местничество. Однако то, за чем стояла традиция, не так-то легко отменить росчерком правительственного указа. Лишнее тому доказательство – процитированный призыв князя Ивана Байкаевича к князю Петру, о деловых качествах которого он не осведомлен, но зато твердо знает, что это родич (и неважно, в какой степени) и к тому же знатный («и старых-де царей грамоты у вас за их государскими вислыми печатьми есть»).

Второе откровение князя Ивана Байкаевича также весьма примечательно: он сообщает адресату о своем крещении. И вот тут-то этот потомок мурз, «прадет и дет и отец» которого «владели и жили и померли некрещены», простодушно раскрывает мотивы своего перехода в православие. Разумеется, не глубины христианской философии влекли его (да полно, знал ли их служилый татарин, прибывший ко двору «на ловлю счастья и чинов» и наскоро нареченный «Иваном»?); нет в его словах и намека на стремление приобщиться к высокой культуре. Зато князь Иван подробно расписывает родичу, сколько он поимел деньгами и чинами, приняв православие, а заодно упоминает и о наглядном примере некрещеных предков, которые «потому не были взысканы» (то есть не были приняты ко двору и не смогли сделать карьеру). Комментарии, как говорится, излишни. По одному документу делать обобщения рискованно, но вкупе с тем, что сегодня известно историкам о придворной службе татарской знати, приходится делать вывод, что для феодальной верхушки (или по крайней мере для большей ее части) социально-классовые интересы оказывались гораздо важнее национально-религиозных.

Приложение (текст документа).

Между 1678–1685 гг. – Грамотка стряпчего Государева двора князя Ивана Байкаевича Ширинского в Казань князю Петру Степановичу Ширинскому с изъявлением родственных чувств и о своей жизни после принятия крещения.

(л.1) «Государю моему, ко мне приятелю, князю Петру Степановичю с Москвы однород[ец][1] ваш царского величества стряпчей Ивашко князь Байкаев сын Ширинской челом бьет. Здравств[уй], государь, з благодатным своим домом и з де[тьми] на много лета. А про меня, государь мой, изв[олишь] спросить, и я на Москве божиею милостию и великого государя жалованьем и при милостии государя моего боярина Ивана Михайловича Милославского в пресветлой ево государской трапезе в покое июня по [пропущено] число жив обретаюся. Да прошу заочно твоего к се[бе] жалованья: пиши ко мне о сво[ем] и родителей своих о здоровье, а мне, слыша, о Бозе радоватца.

Да вестно мне учинилось ныне, что-де ты, государь мой, в Казани в чину по дворянскому списку служишь по выбору, а дед и отец твои и ты старых лет колена Ширинских, что в Крыму, и старых-де царей грамоты у вас за их государскими вислыми печатьми есть, и мочно тебе, государю моему, быть и в стольниках. И о том станем милости просить у великого государя сопча и у приятелей своих, хто ко мне милостив. А я от того ж Ширинского коле[на], и чиню тебе, государю, вестно, как божиею милостию блаженной памяти великому // (л. 2) государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии вручил Бог царствующий град Казань, и в то время он, великий государь, блаженные памяти прадеду моему[2] указал с Казани, где похотя ему, великому государю, служить. И прадет мой по ево государьскому указу служил по Алаторю и пожалован был селом Мангушевым, семьсот дворов крестьян да пятнатцать деревень мордовских. И теми дачами дед и отец мои и сродники владели, только крестьяне в тех дачах перевелись в прошлых лет[ах] в приход крымских татар и в-ыные – нагайское разоренье и в моровое поветрие, и в то число стало малое число. А прадет и дет и отец мои владели и жили и померли некрещены, и потому были не взысканы. А я ныне, познав истиннаго всещедраго Бога и Спаса нашего Исуса Христа, в православную християнскую веру крестился и от великого государя пожалован на платье сто рублев, камка да две тафты да два сукна, за крещенье кормовыми деньгами мне по 5 алтын на день, человеку по 10 денег, лошеди по 4 деньги на день же, и через чин, не быв в жи[льце]х[3], пожалован в стряпчие по передней.

И ты, государь мой князь Петр Степанович, удиви надо мною милость свою, пиши ко мне о своем дому и родителей моих[4] о здоровье, а мне бы, слыша, о Бозе радоватца. А как пожалуешь, станешь писать, и на грамотке прикажи подписать: «Отдать на Москве государю боярину Ивану Михайловичю», потому что меня либо в то время на Москве не излучится, и грамотку отдадут и тому кому, а ко мне и не дойдет. Да пожалуй, отпиши ко мне ведомо, как тебя Бог принес[ет] к Москве, чтоб мне в то время не быть в деревне».

ЦАНО. Ф. 2013. Оп. 602. Д. 743.

Подлинник. На 2 л. Листы повреждены по правому краю, с незначительными утратами текста. Размер листа: 37,5 х 15,5 см (л. 1), 35 х 15,5см (л. 2). Знаки бумаги: лилия геральдическая в щите (нижний фрагмент, л. 1, 2) – схожие ГИМ-1, № 926 (1671 г.).

Пометы и записи. На л. 1 об. адрес: «Отдать грамотка в Казане князю Петру Степановичу Ширинскому». На л. 1 об. вверху помета XVIII в.: «грамотка», ниже карандашом: «письмо». На л. 1, 1 об, две фиолетовые мастичные оттиски печати НГУАК.

Комментарий. Документ следует датировать временем не позднее 1685 г. (время смерти боярина И. М. Милославского) и не ранее 1678 г. (когда И. М. Милославский начинает упоминаться как боярин в приказе Большой казны).

http://www.idmedina.ru/books/m...udalov.htm

РГАДА
Посольские книги

Кудояр-мурза (Кудаяр-мурза), гонец из Крыма
Фонд 123 - Дело 5
Годы 1517 - 1519

Содержание: 1. Копии грамот, присланных с Т. Кадышевым от посланников В. И. Шадрина и И. М. Челищева. 2. Приезд посла Кодояр-мурзы Ивачева. 3. Отправление гонца Б. Олферова. 4. Приезд от царевича Ахмата гонца Качима. 5. Отправление гонца К. Карчеева. 6. Приезд гонца Милк Омана; гонца Кудояр-мурзы. 8. Возвращение посланников В. И. Шадрина и И. М. Челищева. 9. Отправление гонца О. Андреева. 10. Отправление И. М. Челищева и отпуск крымских послов Кудояра-мурзы и Авельшиха. 11. Посольство кн. Ю. Д. Пронского. 12. Приезд гонцов: Девлет Килдея Мерекина, Козюм Бердея; посла кн. Аппака.


Кудодар (Кудояр), гонец из Крыма
Дело 123 - 6
Годы 1523 - 1532

Содержание: 1. Приезд гонца Кудодара. 2. Отправление гонца О. Андреева. 3. Приезд гонца Кудодара. 4. Отправление гонца У. Кобякова. 5. Приезд гонца Девлет Гилдея Мерекина. 6. Отправление гонцов Т. Кадышева; Кудаша. 7. Приезд от царя Сейдет-Гирея послов Томача; Халиля. 8. Отправление гонца Н. Мясного; гонца Байкула. 9. Приезд гонца Девлет Килдея Мерекина. 10. Отправление гонца Б. Блудова. 11. Приезд гонца Томача. 12. Отправление гонца Тоюша. 13. Приезд гонца Оллокула. 14. Отправление гонца М. Кобякова; посла С. Злобина. 15. Приезды гонцов Девлет Килдея Мерекина; Томача; посла улана Ахмеда; гонца Исеньяра; гонца Али Мерденя. 16. Отправление гонца Кадырбека. 17. Приезд гонца Тансарыя. 18. Отправление гонца С. Неболсина. 19. Приезды гонца Аикиша; посла Авель-шаха. 20. Отправление гонца Р. Писарева.


Кудояр (Кудаяр), посол из Ногайской Орды
Фонд 127 - Дело 1
Годы 1489 - 1508

Содержание: 1. Приезд из Ногайской Орды послов: Чюмгура, Адика, Тувача. 2. Отправление к казанскому хану Махаммед-Эминю посла М. Погожева. 3. Приезд посланника Семена Богатыря. 4. Отправление русского гонца Тулуша к Мyce-мурзе. 5. Приезд в Москву гонца Аларкуша от казанского хана Махаммед-Эминя. 6. Отправление в Казань гонца С. Ступишлна. 7. Приезд из Ногайской Орды послов: Катлушейка, Усейна, Тувача, Азехмат-князя с сыном Коюч-мурзой. 8. Отправление в Ногайскую Орду гонцов: татар Кудаша и Кожуха; С. Федцова-Мансурова и переводчика П. Новокрещеного в Казань. 9. Приезд из казани гонца Кичканя. 10. Отправление в Казань к хану Махаммед-Эминю гонцов С. Осорьина; К. Приклонского. 11. Приезд из Ногайской орды гонцов: Чюмгура; С. Богатыря; Семена. 12. Отправление в Ногайскую Орду гонца К. Карчеева. 13. Приезд из Ногайской Орды гонцов: Увана, Козяка; Телевлю; Асанака, Авберя. 14. Отправление к Алгачирь-мурзе гонца Чюра. 15. Отпуск грамоты великого князя к царевичу Акурту, посланной с русским гонцом Ахметем. 16. Отправление в Ногайскую Орду русского посланника Темиря Якшенина. 17. Приезд из Ногайской Орды гонцов: Исень Бахты; Яншея Елки; Акдевлетя; послов: Баубека, Кудояра, Курмань Хозя, Бебеша.


Фонд 127 - Дело 2
Годы 1533 - 1538

Содержание: 1. Отправление в Ногайскую Орду гонца А. Бахметева. 2. Приезд из Ногайской Орды посла Кудояра. 2. Отправление в Ногайскую Орду русского посла Д. Губина. 4. Приезд из Ногайской Орды гонца Кара Дувана. 5. Отправление в Ногайскую Орду русских гонцов: Янбулата; К. Шерхози. 6. Приезд из Ногайской Орды гонца Куртки. 7. Отправление в Ногайскую Орду посла П. Левского. 8. Приезд из Ногайской Орды гонца Синалея; посла Кудояра. 9. Отправление в Ногайскую Орду Н. Симина. 10. Приезд из Ногайской Орды гонца кн. Янсарыя. 11. Отправление в Ногайскую Орду русского гонца Р. Етманова. 12. Приезд из Ногайской Орды гонца Шевкала. 13. Отправление в Ногайскую Орду русского гонца Девлет Хозя. 14. Приезд из Ногайской Орды послов от кн. Шейдяка и других мурз. 15. Отправление в Ногайскую Орду К. Кудинова. 16. Приезд из Ногайской Орды гонцов Карача и Сююндюка. 17. Отправление в Ногайскую Орду русских посланников: Я. Кашинцова; И.В ыродкова; Ш. Мотякина.

РГАДА

№ 30.

1518, августа 12–27. Возвращение из Крыма Ильи Челищева и прибытие вместе с ним посольство от царя Магмед-Гирея к великому князю Василию Ивановичу с Кудояром мурзой. Грамоты царя, царевичей Багатыряи Ахмата и посла Кудояра князя, присланные впередь прибытия посольства. Царь [508] извещает об отправлении посольства; царевич Ахмат поздравляет великаго князя с победой над литовцами, просит дать ему город, где бы он мог жить покойно и откуда мог бы воевать недруга великого князя Литовскую землю; просит помочь уплатить его долги, и другие просьбы; грамота Багатыря царевича: он теперь в правде стоит и хочет быть великому князю прямым другом; Кудояра мурзы: извещает, что на его посольство по дороге из Крыма на Самар напали астраханские татары и их ограбили, Поэтому они послали вперед себя к великому князю гонцов. — Прибытие крымского посольства в Москву, прием у государя; грамота царя с послом: по причине бывшей ссоры с братом, царевичем Ахматом, посольство долго не отправлялось, теперь же они помирились; на недруга великого князя на литовского он, царь, отправил своих царевичей со ста тысячами рати; по приезде настоящего посольства в Москву великий князь послал бы в Крым своего доброго боярина и с ним отпустил прежних послов. Грамота Ахмата царевича: извещает о бывшей у нею ссоре с царем и объясняет свои заботы о мире между великим князем и царем. Багатырь царевич пишет, что он теперь помирился с дядей, царевичем Ахматом, и будет вперед воевать Литовский юрт, если только не помешают ему в том астраханцы; да отпустил бы великий князь его татар, которые попались в плен москвичам. Грамоты других царевичей о дружбе к великому князю; Апак князь пишет, что царь помирился с Ахматом царевичем, великий князь прислал бы своего боярина с поминками, дело о шертной грамоте не совершишь по сие всеми по вине умершего Мамонова и объясняет посвоему все предшествующие события, — теперь в Крыму все хотят 6ыть друзьями великому князю. — Грамоты о запросах от царя, царевичей, царицы и князей. Грамоты царя к князьям рязанскому и Шемякину: извещает о мире с великим князем. Грамоты к князю Вас. Щемячичу Ахмата царевича и Апака князя. — Переговоры в Москве Кудояра мурзы с боярами о желании царя быть с великим князем в дружбе и мире (Дела Крымские, № 5, лл. 548–583).

I. Лета 26-го августа 12-го писал к великому князю князь Василей Ивановичи Шемячичь, что идет из Крыма от Магмед-Гирея царя посол его Кудояр мурза Аппаков брат, а с ним пришел в Путивль великого князя татарин Зенек. А отпустил царь к великому князю с ними вместе Илью Челищева, ино их на поле розгоняли татарове азтороканские. [509]

И опосле того писал князь Василей, что Ильи Челищев выехал к нему в Новгородок. И наперед Кудояра и Ильи приехали к великому князю его татарин Зенек, а царевых татар приехал от царя с грамотою Тамач, а от Ахмата царевича приехал человек его Качим.

А се грамота к великому князю Магмед-Гиреева царева с его человеком с Томачем, а приехал наперед Кудаяра. — Великие Орды великого царя от Магмед-Гиреа царя великому князю Василью Ивановичу брату моему много поклон. Слово наше то: Аппакова княжово меншего брата правды и братства для, как до Путивля поздорову доедут, то, видев сказати: поеди, молвя, вперед с гонцом и с слугою с своим с Томачем тяжелой поклон, легкой поминок послали есми, и, Бог даст, поздорову доедут, и ты, се радостные вести услышав, потому жь порадовал бы ся еси. Молвя грамоту послал есми. Лета 924-го, июля месяца в исходе. Писан в Фаряг-Кермени.

А се грамота к великому князю от крымского посла от Кудаяра с товарищи. — Многие Руси государю великому князю Василью холоп твой Кудаяр, да бакши Дана афыз, да Ахмат-солтанов посол Лаим-Берди дуванов сын Олло-Берди все бьючи челом возвещают: волной человек царь государь наш Ахмат-салтана в руки взяв и со всеми уланы и князми гораздо подумав с болшим сыном с Багатырь-Гирей-салтаном, Алп-Гирей-салтаном почен на твоего недруга на литовского юрт послал был, и то доброе посолство и Илья Челищев видел, и все салтаны и уланы и князи то добро увидев, и сего для добра все послов своих послали и все те послов своих Илье Челищеву показали. И мы о том добре Богу славу воздав, к твоему счастливому порогу шли, и на Самаре азстороканские люди с нами ея встретили да с нами много билися, и мы узнали, что их вас боде, а вас им прогонити. И мы твоего человека Илью со всеми казаки вперед пустили и холопа твоего Зенеков конь не поспел за нами и как бы ему в руки к ратным попасти, И мы ея крепко били, да толко стой головы отвели, а Илью есмя Челищева сами видели, что утекли, и как бы вам сстатись и межи ними люди ратные, ино по тому ся не сстало: которой же свою голову унес, и мы на Самаре две ночи ночевали, да тут есмя конь зарезали, а ждали есмя, чтобы нам тут съехатися, да не съехались, и того для что есмя пограблены и с Ильею ся не сстали и коней и платья есмя остали, и что государьские поминки и что наши поминки, того есмя всего остали. И мы хотели с грамотами опять воротитись к Крыму, и твой слуга Зенек молвил: наш государь не жаден твоим поминком; кто жь бы свою грамоту довез, и мы холопи твои все меж себя все подумав, да в твоему счастливому порогу поехали, и дай Господи мы поздорову твое счастливое лице видели, а ведь дорога не одна: мы чаяли, что иною дорогою к Путивлю пришел, и мы там в ратном месте де стояли, да в Путивлю есмя пеши пришли, и твоему бы величеству ведомо было. Да с вами жь выбежал Нурумов царицын посол Ахмет афыз, да Багатырь-солтанов [513] посол Кадыш-Бай, да Гемметь-содтанов поссол Урус, да Казы-Гирей-солтанов посол Тагри-Бердий, да Аппаков княжой человек есть; все есмя пеши так пришли. Твоему бы величеству ведомо было: Тамач, да Качим, да Зенек как до тебя доедут, и ты нас как до своего счастливого порога велишь довести — ты ведаешь. Твоему величеству биючи челом грамоту послали есмя.

А опосле того приехал к великому князю Илья Челищев. И встречу послал князь великий цареву послу Кудояру мурзе корму давати Шаршаву подьячего; а как прислал весть к великому князю с Останочного Яму, как им быти на Москве, и князь великий послал к нему встречу яселничего своего Ивана Сукова, а велел его встретить и на подворие его поставити. И как приехав на подворие его поставили, и князь великий послал и нему о цареве здоровье спросити князя Ивана Татя княж-Федорова сына Хрипунова, да и с своим жалованьем, с шубою.

I. И августа 24-го велел князь великий Кудояру быти на дворе. И как приехал на двор, я князь великий велел его встретить на пере ходех Федору Карпову. И как пришел Кудояр к великому князю, да правил от цари великому князю поклон, да подал грамоты, да и от царицы и от царевичев и от князей подали грамоты их люди.


http://www.vostlit.info/Texts/...-40/30.htm