Лирика:: генеалогия рода Ширин

ТАТАРСКИЕ ЦАРЕВИЧИ В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ (XV-XVI вв.)

Оживленные контакты Литвы с Золотой Ордой и активное вмешательство Витовта и его преемников в борьбу претендентов на власть над улусом Джучи имели одним из последствий появление на землях Великого княжества Литовского (далее: ВКЛ) татарского населения. В Литве находили .убежище свергнутые ханы с семьями, благодаря поддержке Вильно отдельным Чингизидам удалось утвердиться на ханском престоле. Но некоторые царевичи осели в Литве. Получая земли и крестьян, ханские сыновья (солтаны), как и другие татары, вливались в состав класса феодалов ВКЛ, сохраняя при этом и даже передавая по наследству свой титул.

Потомство «царевича Сихдохмана»

В 1559 г. князь Б. Огинский со слов татарина Ясена Тивешевича отметил в ревизии татарских имений, что еще при Казимире (т.е. до 1492 г.) «прыехал царевич на име Сихъдохъман с Перекопа,. цара перекопъского Менъкереев брат», которому король пожаловал под Зеймами (неподалеку от Ковно) свой Мордасовский двор и 80 служб крестьян. У него было два сына — царевичи Воймин и Кирко. Последний потомства не оставил, а у Воймина было трое детей: бездетный царевич Ахмат (ум. до 1559 г.) и царевны Роза («Рожа»), жена Ясеня Тивешевича, и Каника, замужем за Сонком Стерковичем. Со своих владении Сихдохман и его дети выставляли на службу 30 всадников, но уже вдова Воймина продала это имение панам Завишам (владевшим им и в 1559 г. — //см. ЦГАДА. Ф. 389. Д. 569. Л. 911—911 об. В 1542 г. татарский хорунжий Олишко Казкевич судился за двор на р.Святой с татарином Есенем Тевешевичем и его женой Рожей (Там же. Д. 27. Л. 187 об.)//) .

В переписи литовского: войска 1528 г. среди бояр Ковенского повета отдельно названы «люди царевича, што под ним же мешкают» (четыре человека, один из них «з братьею»; судя по именам — литовцы). Возможно, речь идет именно о владениях потомков «Сихдохмана». Численность, их отряда, отмеченная в ревизии 1559 г., по обычным нормам (всадник с восьми крестьянских служб) должна была быть втрое меньше. Не исключено, что царевичи просто выставляли всех татар, оставшихся у них на службе.

Данные ревизии, казалось бы, позволяют отнести этих царевичей к роду Гиреев, но в родословной Гиреев «царевич Сихдохман», якобы брат Менгли-Гирея, не упоминается (//Вельяминов-Зернов в.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. ч.1., с.98-99//).

Более вероятно, что речь идет о хане Большой Орды Сеид-Ахмеде. Он в середине XV в. потерпел поражение в борьбе с Хаджи-Гиреем за Крым (отсюда, может быть, и смутные воспоминания его потомков о выезде «с Перекопа»), бежал в Киев, затем был перевезен в Вильно, позже поселен в Ковно, где и умер (//Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963. с. 123-124; Kolaitkowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. W-wa, 1930. t. 1., s. 256-259// ). Неподалеку от Ковно был расположен и Мордасовский двор, видимо, переданный ему в «кормление».

Царевич Азубек Довлеш-Солтанович

Из грамоты Менгли-Гирея королю Сигизмунду I (около 1507 г.) явствует, что крымский посол Мамыш-улан, воротясь из Литвы, сообщил хану, что «брата нашего с[ы]на, Довлещ Солтанова с[ы]на [О]зубек солтана, што ж в него королева данина отънята, и дано одному москвитину». Хан просил короля «сего Озубека солтана брата нашого... чести ховати» и вернуть ему имение. Судя по этому документу, царевич приходился Менгли-Гирею племянником.

Его отцом мог быть брат и соперник Менгли-Гирея Нур-Даулет, который в 1478 г. ненадолго укрылся в Литве, а затем «отъехал» в Москву (//Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. ч.1., с.98-148//). В 1491 г. в Литву прибыли также брат Менгли-Гирея Изтемир с племянником Девлешем. Вполне вероятно, что Азубек мог быть и сыном последнего («братом» хан называет в послании не только отца Азубека, но и его самого, следовательно, это указывает на близкое родство, не определяя его точно).

Азубек-солтан упомянут ок. 1524 г. в числе крымских царевичей, извещавших Сигизмунда I о воцарении Саадет-Гирея. В «листе» королю Азубек вспоминает его «хлеб и соль», т.е., очевидно, свое пребывание в Литве. Можно предположить, что племянник Менгли-Гирея так и не получил потерянного имения и в конце концов вернулся в Крым. Но с 1514 г. в Литовской метрике неоднократно упоминается его тезка, родоначальник царевичей Острынских.

«Царевичи Заволжские»

В 1502 г., после разгрома его войск Менгли-Гиреем, в литовских владениях укрылся последний хан Большой Орды Шейх-Ахмед (Шах-Ахмат). В Литве он фактически находился на положении почетного пленника, хотя титуловался «царем Заволжским» и сопровождал короля Сигизмунда I в некоторых торжественных случаях. Лишь весной 1527 г. по просьбе нагайских татар хан был отпущен в Орду. Среди татар, служивших великому князю, Шейх-Ахмед пользовался определенным авторитетом; к нему татарские князья обращались с просьбой подтвердить их место в старшинстве родов, и эти свидетельства признавал Сигизмунд I. Хан породнился с одним из родов служилой литовско-татарской знати — князьями Найманами, женившись на дочери виленского татарского хорунжего князя Кадыша Петровича. Судьба этой «царицы Заволжской», как ее именуют документы, необычна. После отъезда мужа в Орду она осталась в Литве. Вскоре до хана дошел слух, что «царица» вышла замуж. Шейх-Ахмед просил короля наказать ее и прислать к нему оставленную в Литве дочь. В ответном послании Сигизмунд I уверял, что «царыца твоя замуж не шла и тепер[ь] на местъцы своем мешкаеть, а дочъку твою, кгды на то воля твоя есть, до тебе есьмо отъпустили с послы твоими». Однако жена хана приняла католичество с именем Дорота (ее мусульманское имя неизвестно) и вышла замуж за королевского придворного Яна Габрыяловича. Вскоре она умерла. В 1532 г. ее муж судился с князьями Иваном, Андреем, Яхном и Магметом Кадышевичами, которые претендовали на опеку над племянниками.

Сам Шейх-Ахмед не получил в Литве пожалований, он считался «гостем» короля. Однако два царевича из его рода поступили на королевскую службу и стали родоначальниками царевичей Острынских и Пунских. Мы вынуждены ограничиться здесь рассмотрением истории рода Острынских. Отметим лишь, что сложилась традиция считать царевичей Пунских потомками крымских ханов, выехавшими в Литву еще в XV в. Но в купчих на земли в Трокском повете 1543-1545 гг. родоначальник этой семьи Енбек-солтан именуется царевичем Заволжским, что прямо указывает на его происхождение из рода ханов Большой Орды. Очевидно, это он (царевич «Дчжебек Солтан») одновременно с Азюбек-Солтаном получил в 1532 г. из казны ВКЛ несколько коп грошей и постав сукна. В 1542 г. Сигизмунд I распорядился ежегодно выдавать князю Шуйскому — 80 коп, а царевичу Пунскому вместо прежних 50 — 100 коп грошей (//ЦГАДА. Ф. 389. Д. 28. Л. 27. Они били челом о «хлебокормлении», т.е. имении, но король предпочел «на тотчас» ежегодно «давати им некоторую суму». Видимо, Пунские получили свои имения (земли в Пунской волости, Колдычево в Новогрудском повете) после 1542 г., т.е. позже, чем Острынские. Рамки данной статьи не позволяют нам рассмотреть историю этой семьи, существовавшей в ВКЛ до конца XVII в.//).

Царевичи Острынские

11 апреля 1514 г. Сигизмунд I известил острынского наместника о пожаловании царевичу Узубек (Азубек)-солтану 70 конюхов, 6 пустошей и двух паробков под Острыной (Лидский повет). По местоположению этого имения (позже известного как Рыча) Азубека и его потомков стали именовать царевичами Острынскими.

Азубек-солтана принято считать сыном Шейх-Ахмеда. Потомком Шейх-Ахмеда называет Азубека привилей Стефана Батория 1585 г. (//ABAK. Вильна, 1906. Т. 31. С. 49. Если верить ему, Колдычево Сигизмунд Август «дать рачыл потомку Шагахметь цара завол[ж]ского Азыбек Солътану, вземъшы от царевичов Остърынъских». Но, может быть, составители привилея путают Азубека с царевичем Пунским Енбек-солтаном. Сыновья последнего Ислам-солтан, Темур и Селим Ямбековичи в 1571-1585 гг. продали Колдычево канцлеру О.Воловичу (Там же. С. 42—43, 50—53).//). Азубек-солтан действительно принадлежал к ближайшему окружению этого хана, видимо находился с ним в родстве, странно, однако, что в известных нам документах сыном Шейх-Ахмеда он ни разу не назван (//Если бы мы отождествили этого Азубека с его упоминавшимся выше тезкой, то можно было бы предположить, что его отцом был сводный брат Шейх-Ахмеда Даулет-султан (о нем см.: Вельяминов-Зернов в.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. с. 241). Но крымский хан вряд ли стал бы хлопотать за союзника и племянника своего злейшего врага и соперника (в том же документе он пишет королю: «а коли бы вы неприятеля нашого в себе не мели есте, вси бы дети наши к вам, к великому королю, втекалися вам на послугу, и некоторые лихие люди межи нами не могли бы лиха вчинити» // ЦГАДА. Ф. 389. Д. 7. Л. 97 об.)//).

После возвращения хана в Орду Азубек-солтан оставался в Литве (первоначально, видимо, в качестве одного из заложников, вместе с ханским братом Халлеком и упоминавшейся выше женой Шейх-Ахмеда). Шейх-Ахмед просил короля прислать ему на помощь «до Черкас» его «брата» Халлек-солтана и «Озубек-солтана», «и з ыншыми люд[ь]ми добрыми». Сигизмунд I обещал хану, что пришлет обоих царевичей в Киев и велит там жить, «поки ты, брат наш, з войском своим на непрыятеля своего не выйдешь». Но в конечном итоге Азубек остался в ВКЛ.

18 октября 1529 г., когда королевич Сигизмунд Август, провозглашенный великим князем литовским, был торжественно посажен на трон рядом с Сигизмундом I в числе прочих лиц (епископов, литовских и польских панов, представителей боярства разных земель), «против моистату блиско сидели два царевича на лавках». Одним из них, несомненно, был Азубек, вторым — возможно, Халлек-солтан. В свите короля Азубек присутствовал на сеймах. Он занимал первое место в иерархии литовско-татарских родов и выполнял функции арбитра и судьи в спорах между местными татарами. По поручению Сигизмунда I этот царевич выдавал служилым татарам и свидетельства о шляхетстве, подтверждаемые королем на тех же основаниях, что и аналогичные «листы», выданные боярам-шляхте назначенными для этого литовскими панами. Уже после отъезда Шейх-Ахмеда Азубек получил несколько дополнительных пожалований. В 1531 г. ему было пожаловано имение Положин (Минский повет), в 1536 г. — земля Степановщина (Трокский повет) (//Wolff J. Op. cit. S. 639; Dziadulewicz S. Op. cit. S. 245-246. Кроме того, сын Азюбека царевич Чингис владел имением Берестовица (Бжостовица)-Бигене в Волковысском повете, «на повинности военной» пожалованным его «предкам», т.е., очевидно, также отцу (ЦГАДА. Ф. 389. Д. 569. Л. 850-850 об.//). В 1532 г. ему были выданы из литовской казны 10 коп грошей и постав сукна. В «реестре чиненя заплаты за службы дворянам господарским» (придворным) за 1536 г. есть записи о выдаче «царевичу Азибек солтану» адамашка на одежду, сукна, денег (10, затем 15 коп грошей), т.е. в это время он находился в свите Сигизмунда I. Последнее известное нам упоминание о нем относится к июлю 1540 г., когда трое татар представили на утверждение королю «лист судовый царевича Озюбек солтана и Фурса Улана Асанчюковича».

В Литве Азубек женился на дочери крымского заложника (затем карачая улуса ширинов) княжне Зане (Зосе) Маликбашевне и оставил сыновей Богатыр-Солтана, Джаная и Чингиса.

Царевич Острынский Богатыр-Солтан и его брат (не названный по имени) в 1547 г. проиграли процесс о землях в Положине с крестьянами Любошанского двора. Позже «братья царевичи» уступили часть Положина пану М. Нарушевичу. Царевичи Джанай («Дчанай») и Чингис упоминаются в 1555 г. Из челобитья королю «царыцы Острынское Узубек Солтановой Зоси Медлибошовны» и ее сына Чингиса явствует, что по приговору трокского воеводы и лидского державцы М. Радзивилла ее сын Джанай получил равную часть «с тым другим сыном ее» (т.е. Чингисом) в имении под Острыной, но, «будучы розуму незуполного», притеснял своих людей, и те ушли на земли острынского старосты. Несмотря на отсутствие у Острынских документов на этих крестьян (по словам «царыцы», королевский лист пропал в Новогрудке у слуги ее сына, царевича Острынского Богатыр-Солтана), Сигизмунд Август («якож без перестани тая царыца и з сыном своим Чинъгисом докуки нам чынила», — с некоторым раздражением отмечает король в «листе» к старосте 25 сентября 1555 г.) распорядился вернуть им ушедших людей и утвердил имение под Острыной «на хлебокормление» ей, Чингису и их потомкам, с обязанностью служить королю «потому, яко и муж ее а отец того Чингиса Узубек Солтан служил». Джанай, видимо, владел также частью Колдычева в Новогрудском повете, затем перешедшей к его жене. 11 марта 1595 г. Сигизмунд III утвердил за г. П.Униховским 5 волок земли в этом имении, которые ему продала «Семшубаниная Такътамышовна Дчанаева Азъбек Сол-тановича царевичовая Остринская» (//Видимо, и после пожалования Колдычева Пунским Острынские сохранили за собой часть этого имения//).

Богатыр-Солтан и Джанай, вероятно, умерли бездетными до 16 ноября 1555 г., когда король подтвердил их матери и брату, царевичу Чингису Азюбек-Солтановичу Острынскому, владение Рычей. 13 августа 1583 г. Чингис внес этот привилей в книги Литовского трибунала (//В завещании ее матери, вдовы Агиша Муртозича Маликбашича Ширинского Янки Качалаевны (Нурумовичевны), 30 мая 1591 г. жена Чингиса названа Уланой//). В том же году он записал жене денежное обязательство на имении Бжостовица-Бигене в Волковысском повете, а в 1588 г. продал это имение господарскому маршалку М.Курчу. От брака с двоюродной племянницей, княжной Умной Агишевной Ширинской, Чингис оставил малолетних детей. После его смерти их дядя и опекун, князь Ян Агишевич Ширинский, 3 апреля 1598 г. получил для них от Сигизмунда III подтверждения на Рычу и Положин. Вскоре после этого вдова Чингиса, вторично выйдя замуж за князя Фурса Асановича Улана, продала Рычу шляхтичам Халецким. Вероятно, дети Чингиса умерли малолетними, и с ними род царевичей Острынских пресекся.

Сыновья Азубека не подчинялись татарским хорунжим, управлявшим татарскими стягами (ополчениями, к которым были приписаны в принципе все служилые татары), и сохраняли привилегию являться на службу со своим отрядом прямо к гетману. В 1567 г., например, царевич Острынский (очевидно, Чингис) отдельно выставил со своих владений 8 всадников. (как и царевич Пунский, который выставил тогда же трех всадников). Это право царевичей имеет четкую аналогию в привилегиях литовских князей и панов, также первоначально не входивших в состав поветового посполитого рушения и являвшихся на службу с собственными отрядами.

Владения этой семьи принадлежали к числу наиболее крупных татарских имений, хотя, разумеется, далеко уступали магнатским латифундиям (с которых выставлялось по сто и более коней). Но их статус не отличался от статуса остальных татарских имений ВКЛ, даже после Брестского сейма 1566 г. и Люблинской унии 1569 г. их владельцы в отличие от остальной шляхты формально не имели права отчуждать пожалованные земли без разрешения короля (хотя фактически и пользовались им), т.е. и по отношению к имениям татарских царевичей король сохранял право верховной собственности, что отличало их от шляхетских земских имений и сближало с ленными владениями.

Сохраняя в ВКЛ некоторые привилегии и почетный титул, царевичи и их потомки в XVI-XVII вв. занимали положение служилых землевладельцев, принадлежали к числу сначала средних, а затем и мелких феодалов. При этом, как и у других служилых татар, их право распоряжаться пожалованной землей было формально ограничено необходимостью утверждения королем всех земельных сделок. Невольно напрашивается сравнение с Русским государством, где некоторые потомки ханов (царевичи Касимовские и Сибирские) не только играли вплоть до XVII в. видную роль при царском дворе, но и получили огромные пожалования, и где до 1681 г. существовало удельное татарское княжество — Касимовское ханство. Видимо, дело в том, что литовское правительство после падения Большой Орды уже не рассматривало татарских царевичей в качестве возможных претендентов на ханский престол, а сами они уже не имели в Орде сторонников и не могли быть использованы в качестве самостоятельной политической силы. Поэтому их собственное положение в ВКЛ определялось в основном размерами полученных от великого князя имений, — более крупных, чем у большинства других татар, но далеко уступавших владениям литовской аристократии. Если Шейх-Ахмед и Азюбек-солтан еще могли украсить королевскую свиту, быть может, символизируя иллюзорный «сюзеренитет» Литвы над татарскими ордами, то их ближайшие потомки затерялись среди литовских служилых татар и утратили даже остатки своих привилегий. В отличие от России, среди аристократии ВКЛ Чингизидам не нашлось места, и в конечном итоге это было результатом существенных различий во внешней и внутренней политике данных государств, их роли в процессе формирования политической структуры Восточной Европы.

http://archive.is/pRmsQ

http://www.misharlar.ru/tttzliet.html


Маликбашич Осан, татарын Науг-га п-та, брат Малiкбашыча Усяiна - 51
Маликбашич Усеин, татарын Науг-га п-та, брат Малiкбашыча Асана - 51
Метрика Великого Княжества Литовского. Книга 43. (1523-1560)
http://kdkv.narod.ru/VKL-43/VKL-43-Spisok.html

ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ

КНИГА ПУТЕШЕСТВИЙ

СЕЙАХАТНАМЕ

Окончание [описания] законов Крымской страны

Собственно Крымский остров по окружности составляет 776 миль. На этом острове, образующем круг, есть всего 24 кадылыка. Назначение и снятие всех кадиев - в руках хана. Кроме четырех, тех, которые располагаются в Кефинском эйялете, они в руках рода Османов. Всего в Крыму 40 бейликов.

Первый среди беев - орский бей, который пребывает на самой границе. Он является обладателем знамени и барабана. Иногда этот бейлик отдают казак-султанам.

Затем следует Ширин-бей, по закону являющийся предводителем 20-ти тысяч боеспособных конных татар. Ширин-беи происходят от ханских дочерей и принадлежат к роду Чингизидов. Эти Ширин-беи раньше ханов завладели Крымом. Потому что когда Джучи-хан захватывал Крым, первым в Крым вошли, и, разя мечом, захватили его, Ширин-беи. Джучи Герай-хан 1 отдал этим газиям своих дочерей - чистых звезд, и это стало законом Джучи-хана. Все крымские ханы отдают своих дочерей за Ширин-беев. Поэтому они являются свойственниками ханам. Под рукой этого Ширин-бея 300 мурз, происходящих из этого рода. Действительно, все это племя - род [Ширин-бея], оно живет под Чатыр-дагом, в Нахшуванском иле.
http://drevlit.ru/texts/ch/chelebi45.php

слуга городовой Черкасского замка в 1552 Малик баша (Архив Юго-Западной Руси, Часть 7, том 1, с.176)


Черкасский полк
Драгилева сотня
Реестр Войска Запорожского 1649 год
Маликъбаша Грицько
Маликбашенко Андрей

Киевская земля, благодаря своему соседству с Ордой, имела всегда большую надобность в толмачах для сношения с татарами. Толмачи необходимы были в Киеве — при воеводе, в Каневе и Черкассах — при старостах. За свою службу они получали иногда известное вознаграждение деньгами — из мыта и других источников, а чаще всего — землями. Таким образом в состав киевского боярства попали, например, Солтановичи (Альбеевичи) [38], Берендеи, Маликбаши и другие [39]. Есть также новейшие исследования, когда татары переходили в подданство ВКЛ (середина XV века), в качестве подарка крымского хана (история, так называемых, «Семёновых людей») [40]. Данные исследователи сходятся на том, что Булгаки принадлежали к группе добровольных «оседленцов» тюркского происхождения в киевской земле на правах боярских, в которую входили Аксаковы (Норинск, Охово, Красное), Болсуновские (Болсуны, Чорногубовская и Чеголаевская земля) и Выговские — якобы, потомки князя Богдана Глинского [41] [42], Коркошки-Долматы (Губаревский грунт — Пещаница, Корчовка с 1478), Бутовичи придомка Брусиловичей, Ленковичи — потомки татарского толмача Берендея (Вишенки) [43], Солтаны Шишкины-Ставецкие (Велавск, с 1494), Ущапы (Ущаповичи, Кончаковская земля), Круки (Кубылин, остров Круковский, Закусилы), Терпиловские придомка Кантемир, Кокоричи (Глебов), Кобызевичи придомка Ходыка, Яголдаевичи (по женской линии), Товлуевичи и Кодышевичи (Мозырский повет), Половцы, Маликбаши, Кунцевичи, Байбузы [22] [44] [45] [46].

https://www.wikiplanet.click/e...te_note-39

князья Крошинские из Крошина, но не Ширинские


Крошинские (Крошиньские) —от Крошина в повете Новогрудском. Известны князья Крошинские: 1) Иван Романович (без титула) уп. 1446— 1450 гг. 2) Первый сын Ивана Романовича—Федор. 3) Второй сын Ивана Романовича—Филипп (уп. 1448—1496 гг.). 4) Константин Федорович (внук) (уп. 1482—1513 гг.). 5) Жена Константина—Анна, дочь Кишки (?) (уп. 1524—1531гг.). 6) Иван Филиппович (внук) (уп. 1488—1525 гг.). 7) Жена Ивана Филипповича—Буйницкая N. 8) Тимофей Филиппович (внук) (уп. 1498—1540 гг.). У Константина Федоровича было 3 дочери, потомство Ивана Филипповича угасло во 2-й половине XVI в., а Тимофея Филипповича—живы были еще в 1683 г. Существовала ветвь Крошинских без княжеского титула. Происхождение князей Крошинских неизвестно.

А Метрике Литовской в 1503-1508 упоминается князь Иван Крошинский
В Реестре Войска ВКЛ 1567 года упоминается князь Иван Крошинский, выше не указанный

Последние известные представители рода были приговорены к изгнанию в 1683 г.