ИЛИМСКИЙ КРАЙ ЗЕМЛИ ИРКУТСКОЙ

ВЛАДЫКА ЕВГЕНИЙ В ГОРОДЕ ИЛИМСКЕ. РЕКА ИЛИМ, 1913 ГОД

Н.А. Пономарев.
Поездка преосвященного епископа
Евгения в Киренский уезд в июне - июле месяцах 1913 г.

http://www.pribaikal.ru/more/article/9300.html

Восстание в Илимске

№ 17

1699 гг. июня 21. Расспросные речи подьячего Б. Зубова о восстании в Илимске и о событиях,
предшествовавших этому восстанию (1696 г., май – 1698 г., сентябрь).

/л. 481/ Июня в 21 день в Енисейску на съезжем дворе перед думным дьяком,
перед Данилом Леонтьевичем Полянским да перед дьяком Данилом Берестовым Илимской приказной избы
подьячей Бориско Зубов в роспросе сказал.

В прошлом де в 204-м году илимской воевода стольник Богдан Челищев из-Ылимска в Керенской острог ездил,
а для чего ездил, того он, Бориско, не ведает.
И в то де время без него, Богдана, в-Ылимску в-ыюне месяце, а в котором числе не упомнит,
был на воеводском дворе у Богдановы жены Челищева для челобиться илимской казак Абакумко Облизанов
на илимского казака на Тимошку Кырнаева в драке.

И Богданова жена Челищева ево, Абакумка, велела денщиком Ивашку Шишелянину свести в тюрьму, а за что свести,
того он Бориско, не ведает. И он де, Абакумко, идучи з двора к тюрьме сказывал на Богдана Челищева государево дело,
а какое дело, тово он, Абакумко, не сказывал. И после до того на другой день, поутру, как он, Бориско, шел из дому своего
в приказную избу и зашел де он, Бориско, к тюрьме призвал, ево, Абакумка, к тюремному /л. 482/ окну, говорил ему, Абакумку,
какое он, Абакумко, государево дело на Богдана Челищева знает. И будет он, Абакумко, какое дело на него Богдана знает,
и он бы сказал в приказной избе. А будет он, Абакумко, сказывал на него, Богдана, госудерево дело незнаючи или пьянски,
и он бы де, Абакумко, в том великому государю принес вину свою. И он де, Абакумко, в то время ему, Бориску, ничего не сказал.

И того ж де числа и после де того дни по четыре и больши илимские жители всяких чинов люди, человек по сту и больши,
сын боярской Пиминко Сташкеев с товарыщи, а хто имяны товарыщи, того он, Бориско, подлинно сказать не упомнит,
збирались в острог х карауленной избе на площадь и для збору в барабаны били и знамена выносили.
А хто де знамя выносил, того он, Бориско не видал, потому что в те времена был для письма государевых дел в приказной избе.
А собрався де они, Пиминко Сташкеев с товарыщи, поговорили промеж собою, что де ныне за таким ево Абакумковым сказаным
на Богдана Челищева государевым делом быть ему, Богдану, у них на воеводстве нельзя.

И с того де своего совету они, Пименко Сташкеев с товарыщи, приговорили что ему, Богдану Челищеву, от воеводства отказать.
И о том он, Пиминко с товарыщи, написали приговор, а в том де приговоре написали.– Буде кто тот приговор учнет спорить,
и за то тех людей бив сажать в воду.

И к тому приговору он, Пиминко Сташкеев, Мишка Березовской и иные /л. 483/ человек з десять, а кто имяны не упомнит, руки приложили.
И ево де, Бориска, они, Пиминко с товарыщи, призвав в приказную избу тот приговор ему показали и к тому приговору руку приложить велели.
И он де, Бориско, видя, что в том приговоре написано кто тот их приговор учнет спорить, и тех людей бив сажать в воду, и он де, Бориско, им, Пиминку с товарыщи, говорил, чтоб они от таковаго злаго дела унялись, без указу великого государя от воеводства Богдану Челищеву не отказывали. И они де, Пиминко с товарыщи, тот приговор взяли и тем приговором ево, Бориска, смертью стращали, и он, Бориско,
убоясь смерти и всякого разорения, к тому приговору руку приложил, и тот де приговор взяли они, Пиминко с товарыщи, к себе.

А Левка де Кырнаев к тому выбору руки приложить не хотел же, и ево де, Левку, за то к воде приводили, и [377]
он де, Левка, убоясь того к тому выбору руку приложил же, про то де он, Бориско, слышал у него, Левки.

А к Стеньке Шангину с товарыщи, которые з Богданом были на Киренге навстречю из-Ылимска писали, чтоб де им, Пиминку Сташкееву
с товарыщи, учинили ведомость как Богдан Челищев учнет к городу приезжать, чтоб де им было ведомо, а для чего они, Пиминко, к нему, Стеньке, писали и хто то письмо писал, того он, Бориско, не ведает и не видал, а слышал де он, Бориско, про то письмо от илимских жителей,
а от кого слышал, не упомнит. И как Богдан Челищев с Киренги приехал в-Ылимск, и у него де, Богдана, борода и волосы на голове обрезаны, а хто де и где обрезал, на Киренге /л. 484/ или в дороге, ему, Богдану Челищеву, такое наругательство учинилось, про то ни про что он, Бориско, ничего не ведает, для того, что он Бориско, с ним, Богданом, на Киренге не был и сыску де о том в-Ылимску не было, потому что де про то сыскивать было в-Ылимску некому. И после приезду ево, Богданова, в-Ылимск на другой день пришол он, Богдан, в приказную избу и с собою принес Илимского города государеву приказную печать, и ту печать по ложа в ящик запечатал своею печатью. И того ж числа они, Пиминко Сташкеев, и все градцкие жители, собрався пришед в приказную избу ему, Богдану, от воеводства отказали и денщиков отставили.

А в отказе де своем говорили они, Пиминко с товарыщи, ему, Богдану, что де на воеводстве до указу великого государя быть ему нельзя, для того что сказал де на него, Богдана, государево дело Абакумко Облизанов, а невежливых де никаких слов они, Пиминко с товарыщи, ему, Богдану, в то время в приказной избе не говорили и ис приказной избы ево, Богдана, з бесчестием не выслали, и после де того отказу, он, Богдан, ис приказной избы сам вышел и пошел на воеводцкой двор, а за тем де отказом он, Богдан, в приказную избу не ходил. И для всяких де дел до указу великого государя выбрали они,

Пиминко с товарыщи, в судейки илимских сына боярского Ивашка Качина да приказные избы денежного стола подьячего Гараську Учюжникова и выбор написали, и в тот де выбор заочно крестьян и иных людей, /л. 485/ которые живут по острошкам и по волостям, писали и для прикладыванья к тому выбору рук по них илимских казаков посылали
и крестьяня де для того в-Ылимск не поехали и рук вместо себя прикладывать не велели, и тот де выбор заруча они, Пиминко с товарыщи, от дали им, выборным Ивашку Качин
у да Гараське Учюжникову, а список стого выбору в приказной избе есть ли, того он не упомнит.

И взяв они, Ивашко и Гараська, у них, Пиминка с товарыщи, тот выбор, пришли в приказную избу и ящик з государевою илимскою печатью роспечатали и взяв печать пошли с целовальники в казенной анбар, а в том казенном анбаре государеву всякую казну осматривали ль и переписывали ль они тое казну или нет, того он, Бориско, не видел, потому что де с ними в том анбаре он, Бориско, не был. И из анбару де пришед в приказную избу государеву печать положили в тот же ящик и запечатали тот ящик своими печатьми. А казачья же десятника Ивашка Литвинцова под знаменем карчми били, а за что били, того он, Бориско, не ведает. А к Богдану де Челищеву ходить и жен и детей пускать они, Ивашко Качин с товарищем, не велели, а которые де крестьяне и иных чинов люди /л. 486/ после отказу от воеводства Богдану Челищеву приезжили для своих нужд в-Ылимск, и Ивашко де Качин и Гараська Учюжников к тому своему выбору руки прикладывать в неволю велели, и крестьяня де и иных чинов люди к тому выбору поневоле руки прикладывали, то он, Бориско, видял. А Богдану де Челищеву о том объявляли ль или нет, того он не ведает и у того выбора все ль руки приложены, и Абакумко де Облизанов к Богдану Челищеву повинную челобитную, что он, Абакумко, на него, Богдана никакова государева дела не знает на двор прислал ли, того он, Бориско, не ведает. Только де он, Бориско, про тое челобитную от него, Богдана Челищева, слышал в то время, как он, Богдан, Пиминка [378] Сташкеева, Стеньку Шангина, Микишку Карсакова, Якушка Сенотрусова, Гараську Пискулина, Митьку Рокитина с товарыщи и ево, Бориска, призывал к себе на двор и про повинную ево, Абакумкову, челобитную сказывал, и они де, Пиминко с товарыщи ему, Богдану, не поверили, для того что де он, Богдан той челобитной им,
Пиминку с товарыщи, не казал.

И после де того, а в котором месяце и числе не упомнит, как /л. 487/ шел он от церкви от обедни Богдан Челищев, и Абакумко де Облизанов на площади перед караульнею подал челобитную, и тое де челобитную он, Бориско, в то время чел всем вслух. А в той де челобитной написано, что сказал де на Богдана Челищева он, Абакумко, государево дело пьянски, и в том де он, Абакумко, перед великим государем виноват и никакова де государева дела на него, Богдана, он, Абакумко не ведает, и в той де ево Абакумкове вине великий государь волен. И прочет де тое повинную челобитную и отдал он, Бориско, выборным Ивашку и Гараське, а отдав де пошол домой. И после де того Стенька Шангин с товарыщи крычал ли, что дела покинуть нельзя, для того что у них написаны меж себя великие крепости и бутто думной дьяк Данило Леонтьевич Полянской дощаником на Илим реку пришол, того он, Бориско, не слышел. А Ивашка де Немирова в то ж время выборные Ивашко Качин, Гараська Учюжников, сняв рубашку, батожьем где и за что били ль, того он, Бориско не видал. А про те де ево Ивашковы побои он, Бориско, от илимских жителей слышал, /л. 488/ что выборные де Ивашко Качин, Гараська Учюжников ево, Ивашка Немирова, батожьем за то били, что он, Ивашко, Абакумку Облизанову тое челобитную писал. А после де того они ж, выборные Ивашко Качин, чтоб к Богдану Челищеву нихто на двор не ходили и жен и детей не пускали, а хто де станет ходить и тем де чинено будет наказанье. И после де того за то многих илимских жителей и крестьян батожьем в приказной избе за то, что к Богдану Челищеву ходили били, а ково имяны не упомнит. А про повинную челобитную Абакумка Облизанова выборные Ивашко Качин, Гараська Учюжников, к великому государю к Москве не писали. А на подьячем де на Иване Харитонове денег 2000 рублев ему, Богдану, заемных или иных каких, того он не ведает, взято было ль, в прошлом в 203-м году он, Иван, ему Богдану тех денег 870 рублев заплатил ли, а за тысечю за сто за тритцать рублев 50000 белки, 10000 горностаев, 10 сороков пупков /л. 489/ собольих дал ли. И в прошлом же в 205-м году Ивашко Качин, Гараська Учюжников, Стенька Шангин с товарыщи, хотя ево Богдана разорить напрасно, бирючу крычать, чтоб ему, Богдану нихто хлеба не продавал, велели ль, и хто станет продавать, и тем людем наказанье чинить и пеню имать хотели ль, о том памяти посылали ль и купленой хлеб на дороге отнимали ль и людей ево в тюрьму сажали ль, и с того ево Богданова хлеба пиво варили ль, и знамяна выносили ль и под знамянами атаманами Васька Воронецкой и торговой человек Максимко Месецов были ль, и порох из государевы казны имали ль, и пушки зарежали ль, и на двор к Богдану Челищеву для грабежу итти хотели ль, и он, Богдан, убоясь смерти и разорения ту вышеписанную рухлядь и коня рыжева отдал ли и взяв рухлядь и коня порох ис пушек и из ружья ростреляли ль, того он, Бориско, не ведает, потому, что де в то время в-Ылимску он, Бориско, не был, был на Киренге в Троицком монастыре больши четырех месяцев, уклоняясь от такого мирского мятежу. А в-Ылимск де приехал он, Бориско, после Богоявлениева дни в том же 205-м году, а которого числа не упомнит.

А Стенькин де брат Шангина Мишка Шангин /л. 490/ с племянники с Андрюшкою Баженовым, з Данилком Трофимовым и Гараськин свояк Учюжникова Андрюшка Толстоухов и торговой человек Максимко Месецов тою ж зимою в Китаи для торгового промыслу с товары поехали, а с своими ль товары или со взятою Богдановою мяхкою рухлядью поехали, того он, [379] Бориско, не ведает. А хлеб де ево, Богданов, ис под паперти Мишка Березовской, Васька Воронецкой, Афонька Литвинцов, Митька Сторожилов, Левка Белоногов, Петрушка Суслов с товарыщи, а хто их товарыщи сказать не упомнит, по повелению той церкви попа Петра Максимова к нему, попу Петру, возили для того, что де он, Богдан, тот хлеб для чего к церкви положил, а к воеводцкому де двору приступали ль и бердыши отнимали ль, того де он, Бориско, не видал. А людей де ево, Богдановых, в тюрьму сажали и батожьем били, а за что и ково имяны сказать не упомнит. А к реке калитку на остроге к ночи запирали и караул приставливали для того что буде он, Богдан, из-Ылимска куды не ушол, а ко дню де тое калитку отпирали, а воды де ему, Богдану, не давали ль, и он, Богдан, /л. 491/ видя смерть свою выборным Ивашку Качину, Гараське Учюжникову денег 100 рублев да пуд хмелю дал ли и людей ево Богдановых за тое дачю ис тюрьмы освобожали ль и для хлеба в Брацкой ездить велели ль и караулу у калитки быть не велели ль и грабежем хлеба на дороге 250 пуд где отняли ль и от отказу ему, Богдану, для хлебной покупки убытка 200 рублев учинилось ли, того он, Бориско, не ведает, для того что де он, Бориско, в то время был на Киренге ж. А люди де ево, Богдановы, в-Ылимску милостыню по дворем збирали, и он де, Бориско, им хлеба давал. А в прошлом де в 206-м году навстречю Стенькин племянник Шангина Мишка Трофимов к Мишке Шангину ездил, а хто ево, Мишку, посылал и китайские товары из-Ыркуцка по Ангаре реке он, Мишка, отпустил ли и китайские какие товары у них были ль, того он не ведает. А Мишка де Шангин с товарыщи в-Ылимск приехали и из Ылимска де он, Мишка Шангин поехал к Москве с Мишкою Трофимовым, а товарыщи де ево, Мишкины, АндрюшкаТолстоухов, /л. 492/ ДанилкоТрофимов, Андрюшка Баженов и ныне в Енисейску. А Федор де Качанов в-Ылимск на воеводство приехал в нынешнем в 207-м году сентября в 29 день, и приехав де он, Федор, про отказ ево Богданов от воеводства и про ево ж Богданов грабеж не розыскивал и на него, Богдана, нихто ни в каких делех не бивал челом и челобитенне подавывал. И он де, Богдан, ему, Федору, по многие дни говаривал, чтоб де ево, Богдана, он, Федор, из-Ылимска отпустил для челобитья в Енисейск к думному дьяку к Данилу Леонтьевичю Полянскому в Енисейск. И он, де Федор, ему, Богдану, говорил – как де будет время, так де и отпущен будешь. А по отпуску ль де он, Богдан, Федора Качанова из-Ылимска в Енисейск приехал, того он, Бориско, не ведает, потому что де он, Бориско, в Енисейск из-Ылимска послан преж ево, Богданова, из-Ылимска в Енисейск поезду. А от Богдана де Челищева в-Ылимску к нему, Бориску, обид и налог никаких не бывало и ныне де и впредь на него, Богдана, он, Бориско, не челобитчик.

Помета – У подлинного допросу назади написано:
К сему допросу илимские приказные избы подьячей Бориско Григорьев сын Зубов руку приложил.

ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стб № 1139, лл. 481-492. Список.

http://www.vostlit.info/Texts/...text.phtml

1656 сентября 10. — Грамота Якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому,
о поставлении на реке Олекме заставы для воспрепятствования побегам
служивых людей в Даурскую землю.

От государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, в Сибирь, на Великую реку Лену в Якутцкой острог, столнику нашему и воеводе Михайлу Семеновичю Лодыженскому да диаку нашему Федору Тонково. В прошлом во 164 году, писал к нам из Илимского острогу воевода Богдан Оладьин, что Верхоленского острожку служилые люди Пронка Кислой, Васка Черкашенин, с товарыщи 27 человек, не хотя в Верхоленском острожке наших служеб служить, пограбя многих торговых людей, из Верхоленского острожку побежали в Даурскую землю, да с темиж де служилыми людми бежали многие промышленые и гулящие люди, да теж воры подговоря взяли с собою двух человек пашенных крестьян Калинку Черкашенина да Ондрюшку Кирилова, и из Усолья соловара и подварка с женами, да с заимок пашенных крестьян шти человек, да из заморозу де от хлебных запасов бежали в Дауры ж Илимские служилые люди Якунка Сорокин с товарыщи, да с ним гулящие люди с 70 человек; и он де Богдан в тех беглых служилых людей место поверстал в нашу службу из ссылных и из гулящих людей, и наше денежное и хлебное жалованье им дал в Илимском остроге, и послал из Илимского де острогу в Верхоленской Братцкой острожек старых и новоповерстных 40 человек, и велел им для Ленского отпуску делать суды; и из тех де Верхоленских служилых людей Мишка Сорокин с товарыщи 25 человек, покиня Верхоленской острожек, побежали в Дауры ж, и по заимкам служилых людей, которые с ними не пошли, и пашенных крестьян грабили и били, и на усть Куты к острожку приступали и торговых многих людей грабили и переранили, а иных и до смерти побили. И мы указали, для укрепленья и для побегу служилых и всяких воровских людей в Даурскую землю, учинить заставу на усть Олекмы реки или вверх по Олекме реке, где пригоже, и быти на той заставе служилым людем из Якутцкого и из Илимского острогов пятидесяти человеком в то время, в кое [86] время рекою Олекмою беглецы в Даурскую землю бегают, или как пригоже, смотря по тамошнему делу. А в Илимских беглых служилых людей место и для прибылых служеб, по нашему указу, послано из Сибирских розных городов в Илимской острог на житье добрых служилых людей 100 человек, с женами и с детми. — И как к вам ся наша грамота придет, и вы б, сослався Илимского острогу с стряпчим нашим и воеводою Петром Бунаковым, посылали из Якутцкого острогу Ленских служилых людей погодно, по переменам, сколко человек пригоже, на усть Олекмы реки, и велели тем служилым людем на усть Олекмы реки или вверх по Олекме реке, где пригоже, быти Илимского острогу с служилыми людми вместе, для побегу в Дауры служивых и промышленых и всяких чинов людей и пашенных крестьян, на заставе с весны, в которое время чаять беглецов в Дауры, и во все лето или как пригоже, смотря по тамошнему делу, и приказали бы есте тем Ленским служилым людем накрепко, чтоб они в Дауры без отпуску и без проезжих грамот беглых никаких людей не пропущали; а которые будет служилые и гулящие люди, пограбя торговых людей, побегут воровством в Дауры мимо той заставы, а проезжих грамот у них не будет, и они б тех воров, беглецов, мимо той заставы не пропускали и в том им не норовили никоторыми делы, переимав бы их, отсылали к вам в Якутцкой острог и к стряпчему нашему и воеводе Петру Бунакову в Илимской острог. И будет из Якутцкого острогу и из Илимского служилые и промышленые и всяких чинов люди и пашенные крестьяна, заворовав, учнут бегати в Дауры, и промышленых и торговых людей учнут грабить и до смерти побивать, а на заставе те воры поиманы, и к вам в Якутцкой острогь присланы будут: и вы б тех беглецов, самых пущих воров, по сыску, выбрав из них человек двух или трех, велели вершить, повесить, чтоб тех воров от побегу и от грабежу и от убойства унять и вперед, на то смотря, иным неповадно было так воровать, без отпуску в Дауры бегать и торговых и промышленых людей грабить и до смерти побивать, а досталным велели чинить наказанье, бить по торгом кнутом нещадно, а учиня наказание и поимав по них поруки, велели им жить по прежнему кто откуды побежали; а однолично б вам тех беглецов от воровства унять, и торговых и промышленых людей таким вором грабить и побивать не дать. А в Илимской острог к стряпчему нашему и воеводе к Петру Бунакову на Олекму реку о заставе и о служилых людех от нас писано ж. Да кто будет вперед такие беглецы на заставе переиманы, и за их воровство по сыску вершены будут и кому за тот побег наказанье учинено будет: и вы б о том о всем отписали к нам к Москве, а отписки велели подать в Сибирском Приказе, боярину нашему князю Алексею Никитичю Трубецкому да дьяком нашим Григорью Протопопову да Федору Иванову. Писан на Москве, лета 7165, сентября в 10 день. — На подлинном пишет тако: диак Григорей Протопопов; справил подьячей Гришка Зверев.

Из рукописи под заглавием: Списки Якутской Архивы (часть 2, в лист, на 344 л.), писанной с подлинных столбцев для академика Миллера, во время путешествия его по Сибири. — Принадлежит Императорской Академии Наук.

Воспроизводится по:

Дополнения к актам историческим, т. IV. М., 1852, № 33 с. 85 — 86.

Стиль, пунктуация и орфография сохранены, буквы старого русского алфавита заменены современными.

Илимский хронограф

XVIII век



1705 г. По грамоте из Сибирского приказа от 9 марта, Братская волость присоединена к Илимскому воеводству.



1716 г. Через Илимск в Китай проехало посольство Гагарина.



1716 г. 10 июля. Из Москвы в Илимск пришел 3-й казенный торговый караван комиссара Ерофея Фирсова, следующий с русскими товарами в Пекин. Директором каравана был шведский инженер-лейтенант Лоренц Ланге, позже занимавший должность вице-губернатора Иркутска.



1720 г. Начало систематического изучения Сибири путем организации научных экспедиций по ини­циативе Петра I.



1720-1723 г.г. Состоялась первая полная перепись населения. Ко времени переписи, так называемой «первой ревизии», в Илимском уезде насчитывалось 14 волостей с 1144 дворами. Количество лоша­дей - «тягло» - у пашенных крестьян достига­ло 3800 - 4000 голов и 5600 - 6000 голов круп­ного рогатого скота.

Туземное население составляло 1600 - 1700 че­ловек.



1723 г. По указу Петра I в Илимском уезде начался отбор крестьян и посылка их для поселения в Дауры (Амур) и на Аргунь к серебряным рудникам и заводам. Пашенные крестьяне и хлебные обротчики, освоившие в XVII веке «с топором, сохой, косой» северные таежные земли по Ангаре, Илиму и Лене, используются Петром I для земледельческой колонизации Приамурья и расширения рудных промыслов на Аргуни.



1924 г. 23 декабря. Тяжелобольной император Петр I собственноручно написал «Наказ» для экспедиции, кото­рая в историю вошла под названием Великой Камчатской. Базой, перевалочным пунктом
экспедиции стал Илимский острог.



1724 г. 27 сентября. В Илимск на мелких судах, буксируемых лошадьми, прибыл руководитель 1-й Камчатской экспедиции В. Беринг с командой около 60 че­ловек. На Мукском плотбище (около Семигорска) и в Усть-Куте началось строительство судов, а в уезде – отбор крестьян для нужд экспедиции. После зимовки в Илимске участ­ники похода последней зимней дорогой отбыли в Усть-Кут.



1730 г. Выходцами с Илима на сухопутной дороге из России в Сибирь основана Тулунская деревня.



1733-1742 г.г. Состоялась 2-я Камчатская экспедиция В. Бе­ринга и А. Чирикова. Снаряжалась она снова в Илимске.



1733 г. 5 августа. В Иркутской провинциальной канцелярии подписан указ, по которому казна начала переселение крестьян из Илимского уезда в Якутию, Охотск и на Камчатку. Это было тяжёлое и мучительное для народа мероприятие, связанное с освоением отдельных земель северо-востока страны.



1735 г. Начало строительства Сибирского (Московско­го) тракта, который к концу XVIII века принял почти весь транзитный грузопоток с водных
путей и перенес всю тяжесть по снабжению Якутии, северо-востока и Забайкалья с Ени­сейска и Илимска на Иркутск.

Окончено строительство тракта до Иркутска в 1760 году.



1736 г. Немецкий ученый И. Гмелин из Иркутска ездил в Братск через Верхоленск, Усть-Кут, Илимск. Обратно вернулся по тому же пути. Оставил подробное описание путешествия, в том числе и Илимского острога. В Иркутск Гмелин приехал из Енисейска по сухопутному пути через Канск, Тулун, Бала-ганск, Олонки в 1734 году.



1737 г. В Илимск по делам 2-й Камчатской экспедиции прибыл лейтенант флота Дмитрий Лаптев.



1739 г. В начале года в Илимск прибыли братья Лаптевы Дмитрий и Харитон для снаряжения экс­педиции «для описания Северного моря от ре­ки Лены до реки Енисея».



1748 г. Май – сентябрь. Для перевозки 15 тысяч пудов хлеба на север в Якутию и до Юдомского креста было построено на плотбищах и пристанях Илимского уезда 30 мелководных судов. 179 илимских крестьян сопровождали хлеб илимской пашни во вновь осваиваемые районы севера, куда они прибыли в сентябре 1748 года после более чем 4-месячного плавания.

С конца 40-х годов XVII века по вторую четверть XVIII на илимских плотбищах было построено около 650 - 700 судов: дощаников, каюков, илимок, барок. Это была жестокая, зверская эксплуатация илимских хлеборобов.



1763 г. 22 декабря. Указом Екатерины II введены особые сибирские деньги, имевшие хождение только в Си­бири. Они чеканились из колыванской меди (полушка, деньга, 1, 2, 5 и 10 копеек). На всех монетах, кроме полушки, изобража­лись два соболя. Из пуда меди получали 25 рублей сибирских медных денег.



1764 г. Образована Иркутская губерния.



1765 г. 27 апреля. Через Илимск «по именному указу в секретную экспедицию следует господин флота капитан Креницын с командою».

Это была одна из значительных экспедиций, внесшая большой вклад в историю географи­ческих открытий, совершенных русскими пу­тешественниками и мореходами.



1767 г. 10 – 27 мая. Илимская долина подверглась опустошительному, разливу реки Илим.



1767 г. 13 июня. После ливней Илим вышел из берегов. Затопило Илимский острог. Вода подступила под самые острожные башни.

Снесено 44 сажени крепостного тына, повреж­дено и разрушено 50 дворов нижнего и верх­него посадов в старом остроге.



1768 г. «Первый картофелевод» в Илимском уезде Андрей Березовский осуществил первый опыт выращивания картофеля из семян, прислан­ных Иркутской воеводской канцелярией.
Опыт сделан почти на 75 лет раньше «картофельных бунтов» в центральной России.



1775 г. Канцелярия Илимского уезда переведена в Киренск. Киренск стал уездным городом, Илимск – заштатный город.



1783 г. Иркутская губерния разделена на Енисейскую, Амурскую, Верхнеудинскую и Иркутскую гу­бернии.



1792- 1797г.г. В Илимске в ссылке находился А. Н. Радищев.



1794 г. 10 мая. На Илиме и в других северных волостях произошло сильное землетрясение, о чем А. Н. Радищев сообщил в письме графу А.Р. Ворон­цову.

http://ilim-lib.narod.ru/craevedenie/hronica/18_vek.htm

Район Илимского острога, ныне затопленный водами Усть-Илимского водохранилища,
один из очагов старинной и своеобразнейшей русской культуры в Сибири,
в силу исторических обстоятельств сохранившейся почти вплоть до затопления.

Как писал Н. Щукин, здесь собрались жители «бойки и расторопны»,
язык которых был близок к московскому наречию.

Вплоть до начала 1970-х гг. здесь проживали прямые потомки первых поселенцев этого края.
Край был богат преданиями и легендами.
Рано распространяется книжная письменность: так, в 1655 г. илимские власти конфисковали
у промышленника Н. Андреева какие-то «воровские» книги и тетрадки.

Первые илимские церкви — Спасская, Введенская и Казанская — являлись древнейшим типом
клетских церквей на Руси и поражали современников своей архитектурой и изяществом.

Археологические раскопки, проводившиеся в Илимске Институтом истории,
филологии и философии СО АН СССР в 1970 г. и позднее, позволили собрать богатую коллекцию
всевозможных предметов материальной культуры.

Высокого уровня достигло кузнечное и ювелирное дело, чеканка:
здесь делались тонкие изящные подвески, пуговицы с украшением из стекла,
перстни и нательные кресты из бронзы, серебра и золота.

Многочисленные находки свидетельствуют о косторезном искусстве жителей острога.

В XVIII в. здесь возникает местное иконописное дело,
а затем развивается и живопись самодеятельных художников.

Сам Илимский острог был одним из образцов русского градостроительного мастерства.

Археологические раскопки выявили на его территории древние системы водоотводов,
речных «обрубов», деревянных мостовых, сделанных из сосновых и пихтовых стволов деревьев.

https://sibir-letopisi.ucoz.ru/index/ilimskij_ostrog/0-38