Арзамасский уезд

Село Кардавиль



Вопрос: В селении имеются 3 общества, которые имеют только один пруд в черте села, к пруду же прилегает земля только одного общества и часть помещичьей, остальных 2 и 3 общ. земля к пруду совершенно не прилегает; однако 2 и 3 общество пользовались стойлом для скота на берегах 1 общ., а равно водопоем, и прошло несколько десятков лет беспрепятственно. В настоящее время 1 общество препятствует 2 и 3 обществам пользоваться стойлом для скота и прогоном по их берегам, хотя плотина работается совместно всеми 3-мя обществами (последняя поправка была в 1903 году). В праве ли 1-е общество воспретить 2-му и 3-му общ. или же отказать в пользовании ими стойлом для скота и прогоном к таковому на берегах пруда 1-го общества? В уставной грамоте о стойле и о прогоне не упомянуто, упомянуто только о пользовании водопоем всему селу.

С. Кардавиль, С.М. Дементьев

Ответ: Так как в уставной грамоте установлено только право пользоваться водопоем, то представление других прав зависит только от собственников пруда. То обстоятельство, что 2-е и 3-е общества несколько десятков лет пользовалось стойлом и прогоном для скота, не имеет значения, так как на право участия в выгодах чужого имущества земская давность не распространяется (реш. прав. сен. 1879 г. № 281)



Источник: "Нижегородская земская газета", № 38, 1904 г.


* * *

Приговор крестьян о Государственной Думе


"Мы, нижеподписавшиеся, крестьяне села Кардавиля, Пановской волости (Арзамас. у.), быв сего 15-го октября месяца 1905 года на сельском сходе в количестве 160 домохозяев, в присутствии сельского старосты Якова Карпаева, имели суждение о предстоящих выборах в Государственную Думу и постановили нижеследующее:

Хотя мы и тёмный народ и разобраться во всём, что касается Государственной Думы, нам и трудно, но умом-то нас Бог не обидел, да и из газет мы кое-что узнали. Вот и увидали мы, что Государственная Дума такая, какой её хотят устроить, мало пользы принесёт нам, - забитому, угнетённому крестьянству, и не нам только, а всему русскому народу, который своим потом и кровью добывает те деньги, которые расходуются без всякого толку. Из газет мы знаем, что много, очень много денег наших кровных, трудовых денег, истрачено на флот, а где этот флот? Плохо что ли дрались наши солдаты? Нет, честь и слава нашим героям-воинам, не посрамили они земли русской! Из газет мы знаем, что корабли-то были никуда не годные. Об этом знало начальство, когда посылало на верную гибель наших детей - само писало об этом. По своему разуму мы так полагаем, что на миллионы, показанными истраченными на флот, можно бы и хорошие корабли завести, да видно деньги на что другое понадобилось - может тоже переезжать с квартиры какому министру или чиновнику большому понадобилось? На переезд-то дали, а на корабли не хватило! И всё идёт на Руси таким же порядком - стонет рабочий народ, и благоденствуют на наши кровные денежки чиновники, сами себе жалованье набавляют, да придумывают, как бы ещё сверх жалованья получить: прогоны там или для переезда с квартиры. И заслонили они Государя крепкою стеною от нас. Если, случайно, что и доходило до ушей Государя, дружно вставали они друг за дружку и уверяли Государя, что хорошо живёт народ. Мы, дескать, об этом заботимся, а народ за тебя Богу, Государь, молится, и лучшего ему ничего не надо. А людей тех, что нужды народные сказывали, бунтовщиками звали, да в Сибирь ссылали, а если большой чиновник то был, на тёплые воды лечиться отправляли - только помалкивай. И верил им Государь, да как и не верить-то, ведь затем он их и поставил, за то и жалованье платит, чтобы правду-истину ему докладывали, о благе народном заботиться Ему помогали, где же Государю одному без помощников за всем усмотреть, и присягу они ему в том принимали. Суди их Бог да Царь, не нашего ума то дело. А видим мы в словах их правды-то было только то, что молились мы Богу за Государя, молились, чтобы услышал стоны наши Государь-Батюшка - крепко верили мы, что такое время настанет.

И услышал Господь молитву нашу - несчастная война показала Государю, что неверно ему докладывали: "всё благополучно". Увидал Он, что те чиновники, которым он верил и на которых надеялся, не волю его творят, а о себе лишь заботятся. А тут и земству стало возможно доводить свой правдивый голос до ушей Государя. И решил Государь, что по-старому идти дело не может, что только от самого народа узнает он всю правду. И повелел он собрать выборных, от всей земли русской, в Государственную Думу. 6-го августа повелел он обнародовать Манифест о созыве этой Думы. Никто не говорит нам, когда настанут эти выборы, да и не только не говорят, а запрещают добрым людям разъяснять нам, в чём дело, какие права нам предоставляются: "Нельзя, дескать, чтобы кто на выборы влиял". А какое это влияние, если кто тебе права твои разъяснит? Кого выбрать не укажет нам посторонний человек, своя голова у нас есть, а вот заставить - точно, что иных можно, да не при выборах самых, а заранее, или через подчиненных лиц; да ведь, чтобы заставить - власть нужна, а у постороннего человека никакой власти нет: хотим - слушаем, хотим - нет. Не малые мы ребята, глупостей слушать не станем, а вот как начальство понажмёт, поневоле послушаешь - оно тебе так разъяснит, как ему угодно, а не послушаешь его разъяснения, найдёт как донять тебя. Вот и мекаем мы, что всё это придумано затем, чтобы в Государственную Думу попали люди, угодные начальству, которые бы окромя "слушаю", да "так точно" слов-то других и не говорили.

И не исполнится воля Государева, не узнает он народных нужд, по-старому будут хозяйничать чиновники, только ещё лучше им будет: весь ответ на Думу валить будут, а Дума что может? У нас на сходе, если меньше половины собралось, ничего решить нельзя, а в Думе и 1/3 довольно, чтобы закон для всей земли писать. Да если и закон какой большинство найдёт негодным, всё же он в Государственный Совет пойдёт, а оттуда к Государю на утверждение. А ведь Государственный-то Совет из чиновников состоит. Не предоставлено Думе и следить затем, чтобы законы свято соблюдались чиновниками. Правда, спросить-то министра Дума может: почему какое дело не по закону сделано? Да министр-то хочет - ответит, а не хочет - скажет: "Это Государственная тайна", ну, и концы в воду. Как поразмыслить, так и видать, что положение-то о Государственной Думе - видимость одна, будто и в самом деле, по слову Государеву, народ "к деятельному участию в составлении законов призывается", а на самом-то деле, только за тем, чтобы ещё больше вольготы чиновникам было по-своему сделать.

Не ждём мы толку от этой Думы и впору бы было хоть отказаться, да воля Царская должна быть исполнена и не смеем мы ей поперечить, а верим, что Государь-то добра нам хочет. Сам он в Манифесте говорит о дальнейшем усовершенствовании Думы.

Вот и порешили мы, чтобы избрать из своей среды, на волостной сход, надёжных людей, чтобы избрали они, как полагается, двух выборщиков в уезд для выбора пяти выборщиков в губернию и наказать им накрепко, чтобы избирали они из крестьян, людей нашей волости, умственных, надёжных, нелицеприятных, не смотрели бы на то, богат человек или беден (если беден из волостных сумм можно дать ему на проезд), а на то бы только смотрели, чтобы человек был не робкий, самостоятельный, ничьих бы приказов не слушал кого выбирать, а выбирали бы того, кому верят и кто обещает твёрдо стоять на одном: Государственная Дума в настоящем своём виде не может ничего улучшить в теперешнем тяжёлом для народа положении, её выдумали чиновники не на пользу народную, а только для отвода глаз.

Она не может успокоить волнение, охватившее всю Россию, потому что большая часть трудящегося народа устранена от выборов, а большинству из тех, кому открыт в ней доступ, или неведомы нужды трудящегося народа, или даже им выгодно теперешнее бесправие. Поэтому необходимо всеми силами стоять за то, чтобы Государственная Дума стала не законосовещательной только, а законодательной, то есть чтобы между Царём и народом не было чиновничьей стены. Чтобы была на Руси единая воля Царя и народа, а чиновники, чтобы были только слугами этой единой воли, а чтобы было это действительно, так необходимо нужно сейчас же отнять у чиновников то оружие, которыми они держат в руках народ. Нужно тотчас отменить всюду военное положение и усиленную охрану, не умиротворяется, а озлобляется этим народ, а вместо этого необходимо тотчас дать свободу личности (чтобы никого нельзя было лишить свободы без постановления суда), свободу слова (чтобы каждый мог безбоязненно высказывать то, что думает, и за слова свои отвечал бы только перед судом), свободу собраний (чтобы никому не было запрещено собираться в любом месте для обсуждения всяких вопросов), свободу печати (чтобы каждый мог писать и печатать всё, что ему угодно, и только перед судом отвечал за напечатанное), чтобы закон был один для всех равный, и чтобы не было ни бар, ни крестьян, а все бы были равны, у Бога нет разницы - все люди, и чтобы суд был один для всех равный.

Узаконив всё это, Дума должна просить Государя распустить её и назначить новые выборы, не по теперешнему, а всеобщие, прямые, равные и тайные, то есть, чтобы всякий без различия звания и состояния, самолично имел право подать один только голос за того, кого он желает послать от себя в Думу; а чтобы нельзя было принудить кого подать голос не за того, кого он хочет, выборы должны быть тайные.

И требуем мы, чтобы наши волостные выборщики прочли перед выборами этот наш наказ выборщикам от других сёл и передали его тем, что будут выбраны в уезде, и просили их слёзно, чтобы постояли они за правду на благо народу, и чтоб выбрали в губернию, кто за указанное стоять обещает. И тем губернским выборщикам чтобы наказывали выбирать в Государственную Думу только таких людей, которые обещают по сказанному делать, и пускай скажут тем, кого выберут в Думу, что и они бы за то крепко стояли, а если уже возьмут засилье чиновничьи ставленники и нельзя будет сделать по указанному, пускай не срамятся лучше, не помогают чиновникам чинить цепь, которой они заковали народ, не помогают им обманывать Государя, а пускай вертаются домой и будет им великое спасибо от мира, раздельникам забитого народа. Ещё наказываем мы своим волостным выборщикам: пускай лучше не из должностных лиц выбирают они в уезд, лица они подневольные, глядишь и послушают приказа начальнического или может "совета" - всё же своя рубашка к телу ближе.

Приговор этот, как касающийся выборов в Государственную Думу, не подлежит утверждению земского начальника, а порешили мы снять с него копию и переслать для напечатания в газету, чтобы видно было, что мы не скрываемся, не дурное что задумали, а по чистой совести выполняем волю Государеву на благо трудящегося народа; в чём, учинив сей приговор, и подписуемся".

Следуют подписи сто шести человек и сельского старосты.

От редакции. Часть пожеланий, изложенных в настоящем приговоре, уже возвещена Манифестом 17-го октября. Печатаем приговор целиком, как выражение взглядов крестьян. То, что касается будущей Думы, имеет, конечно, важное значение и теперь, ибо далеко не ясно пока, как она будет устроена.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 43, 1905 г.

Кошмовальный промысел в селе Хохлове, Арзамасского уезда



В селе Хохлове в значительных размерах развит кошмовальный промысел: выработка из шерсти разных сортов войлока. Вырабатывается преимущественно "строевой" войлок, идущий на прокладку при различных строительных работах.

В последнее время замечается упадок этого промысла, выражающийся в его крайней бездоходности и заставляющий кустарей-кошмовалов искать заработков на стороне - в отходе. Главная причина упадка промысла заключается в экономической зависимости кустарей от местных и арзамасских скупщиков в периоды заготовки материала и сбыта изделий. Не имея оборотных средств для самостоятельного ведения дела, кустари вынуждены брать материал из вторых рук у своих "хозяев" - скупщиков, которым и доставляются готовые изделия. Расчет с кустарями производится частью деньгами, а главным образом шерстью, которая отпускается по цене значительно выше существующей и часто плохая. Отсюда вытекает вздорожание изделий и низкое их качество. Чтобы получить выгоду от производства, при высокой цене на шерсть и при более или менее постоянной рыночной цене на изделия, кустари допускают, разумеется с согласия своих хозяев, нежелательное подмешивание к шерсти разного рода других материалов, ничего общего с шерстью не имеющих: хлопка, пакли, джута и проч. В продаже часто можно встретить войлока, которые только сверху покрыты шерстью, а внутри совершенно не имеют этого материала. Такой войлок не прочен, не достигает своей цели при строительных работах, и если находит всё-таки сбыт, то только благодаря неопытности потребителей, гоняющихся за дешевизной; независимо от экономических влияний, неблагоприятно отражающихся на кошмовальном промысле, серьёзное значение имеет также и отсутствие технических улучшений в моменты предварительной обработки шерсти для производства.

Чтобы повлиять на этот промысел, в смысле его улучшения, является необходимым снабжение кустарей шерстью, приобретённой из первых рук и отпускаемой кустарям по нормальным ценам. Следует также ввести улучшения технического характера. Необходимо расширить сбыт, миновав невыгодное посредничество скупщиков.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 8, 1904 г.

Деревня Михайловка, Мотовиловской волости



В настоящее время михайловцы терпят страшную нужду не только в хлебе и кормах, но и в воде. Два колодца были вырыты в текущем 1904 году. Первый - 16 саж., второй - в 9 саж. В обоих вода оказалась на вкус хорошая. Но её мало для 60 дворов. Брали воду для скотины в пруде, 15-го марта всю воду из пруда повычерпали до грязи! Стали брать воду из лужи, где мыли бельё и с мертвеца, и с родильницы и т.п. От этой воды нестерпимое зловоние. Бабы всю ночь стоят у колодца, зябнут, бранятся, спорят: "я прежде пришла тебя!", - "А мне что... у меня ребёнок...", - "А у меня протопилась печка". Даже старосте приходится мирить их.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 14, 1904 г.

Село Пешелань



12-го марта 1904 г. в нашем селе Пешелани производилась раздача ржи зерном для прокормления рабочего скота по 3 пуда 17 фун. на лошадь. По раздаче были собраны крестьяне, получившие пособие, для отобрания от них подписок в получении. Тут же явились и состоятельные крестьяне, "деревенские кулаки", и настойчиво требовали и себе таковой же помощи, обрушившись на сельского писаря и старосту. "Мы бы хотя и получили пособие, но его отдали бы бедным" (обязали бы бедняков жать в самое дорогое время за какие-нибудь 4 пуда дня два, а то и три, да молотить, да не меньше 5 мер заплатить). Между тем, списки составлялись выборными общества.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 17, 1904 г.

Деревня Стрелка, Вадской волости



17 августа 1904 года, в 10 часов вечера, через наше село прошла с юга на север буря с сильным дождём и градом; градины были с лесной орех.

Град, выбив стёкла в окнах жилых домов, нагнал немало страху и повредил всему нашему яровому полю, преимущественно овсам и коноплям. Первого выбито зерна до 5 проц., а последних побито наполовину, до 120 десятин, около же 10 десятин побито почти начисто, едва ли осталось 10 проц.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 37, 1904 г.