Ардатовский уезд

20 сентября 1907 года в городе Ардатове фельдшерско-акушерский персонал и многие пациенты и знакомые провожали земского врача Р.И. Шейнина, прослужившего здесь слишком 4 года и переведённого в Городец. Ему поднесен адрес.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 41, 1907 г.

Село Елизарьево



В нашем селе при 1273 душах обоего пола в настоящее время нет совершенно никакой школы. До минувшего года существовала в селе церковно-приходская школа, но она прекратила своё существование после страшного пожара 8 апреля, когда в какие-нибудь сорок минут сгорела большая часть села, причём было пять человеческих жертв. Школа эта собственного здания не имела, а кочевала по крестьянским избам. Года два тому назад крестьяне составили приговор, в коем просили уездное земство выстроить им земскую школу, с обязательством уплатить за неё земству в несколько лет. Тогда мы слышали, что приговор этот пошёл в дело, назначена была даже крупная, будто бы, сумма на постройку у нас школы. Но потом что-то всё вдруг смолкло. Доселе хоть какая-нибудь школа да была, а теперь и того нет. Грустно видеть крестьянскую детвору, бездельничающую средь улицы. Сами крестьяне, благодаря недороду и двум пожарам на одном году, так обеднели, что не только школу выстроить, а и себя прокормить сейчас не могут.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 12, 1904 г.


* * *

Крестьяне села Елизарьева составили приговор по волнующему всех крестьян вопросу о земле. Приговор этот написан в двух экземплярах, один направили председателю совета министров, а другой - главноуправляющему крестьянским землеустройством. Сущность приговора следующая:

"1905 года декабря 8 дня, мы, нижеподписавшиеся крестьяне села Елизарьева, быв сего числа на сельском сходе от всех домохозяев, имели суждение о нашем безвыходном положении и скудном житье. Признали мы, что скудость наша и крайняя беднота происходят от того, что надельной земли у нас весьма недостаточно. С тех пор, как выпустили нас из под власти помещиков, земли у нас остаётся прежнее количество, а население вдвое увеличилось, поэтому землю надельную раздробили на такие маленькие куски, что получились полосы - с бороной не проедешь. При недостаточной земле, как её ни удобряй, большого урожая не получишь. При всём нашем упорном труде, многие питаются хлебом не с собственной земли, а покупным, из лавочки, то есть перебиваются с корки на корку. Есть между нами целые семейства, у которых нет и совсем ни клочка земли, - тем уже и вовсе плохо. Между тем, казённые налоги и подати год от году увеличиваются. Налоги с нас взыскивают, а взамен нам ничего не дают, даже школы, чтобы обучить детей наших, доселе никто не догадался выстроить.

Мы сознаём, что если так будет продолжаться, если нам и впредь не будет дано достаточно земли, а налоги будут увеличиваться, то крестьянину с семьёй придётся хоть в землю зарываться. Земли надельной мало, а бывшая помещичья земля вокруг нас вся пораспродана мелкими кусками - разным хозяевам, так что и купить нам земли около себя негде, да кроме того, и денег на покупку у нас нет: где взять крестьянину капитал на покупку земли, когда часто и соли купить не на что.

Если и есть где вокруг нас много земли, так это во владении соседних монастырей Саровского и Дивеевского. Известно, что Саровский монастырь имеет десятки тысяч десятин прекрасной земли со строевым лесом. Вся земля эта в разные времена пожертвована туда благотворителями. Землю эту монахи своими руками не обрабатывают, а пользуются наёмными рабочими из нашей же среды. По правилам церковным и уставам монастырей иноку не полагается иметь никакого имущества: "Кто принимает иночество, тот клятвенно обязуется отречься от всего мирского, служить только Христу и спасению ближняго". Между тем мы собственными глазами видим, что монахи распоряжаются громадными поместьями, копят груды золота и вкушают прекрасную пищу, когда в то же время, мы, соседи их, - трудовые люди, - не имеем зачастую и корки хлеба.

Известно также, что большинство помещиков, в былые времена, приобретали имения и земли не покупкой на трудовые деньги, а задарма - умелым прислуживанием перед власть имущими.

Зло это происходило не год и не два, а целые века, от этого произошло то, что вся земля сосредоточилась в руках богатых дворян и монастырей, а крестьянин остался с микроскопическим наделом - полдесятиной на душу.

Принимая во внимание всё вышеизложенное, мы настоящим приговором единогласно постановили: обратиться с просьбой к г. председателю совета министров и главноуправляющему крестьянским землеустройством о том, чтобы при рассмотрении в Государственной Думе положения о крестьянском землеустройстве было принято во внимание и наше мнение, которое выражается в том, что без равномерного и бесплатного распределения всех частновладельческих земель между трудящимися крестьянами никогда не улучшится наше положение, что землёй должен владеть только тот, кто обрабатывает её собственными руками.

Как мы слышим, повсюду происходят аграрные беспорядки, везде крестьяне бунтуют из-за земли. Мы бунтовать и производить каких-либо беспорядков не желаем; не хотим этого, потому что помним Бога и заповедь Его - не обижать ближняго.

Но необходимо и благоденствующим землевладельцам, а тем более монастырям вспомнить о меньшем брате - об обездоленном крестьянине, нужно поделиться с ним тем, что сами получали в виде дара. О чём и доводим сведения вашего п-ства."

Следует более ста подписей.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 1, 1906 г.

Из-за куска хлеба



Как известно, в Ардатовском уезде только часть земель вполне удобны для хлебопашества и оправдывают затраченные, для обработки их, силы и средства, и вознаграждают пахаря удовлетворительными урожаями. Это - в северо-восточной части уезда, ближе к Арзамасу, около сёл Стексова, Беговатова и Ичалова. Только здесь крестьяне прокармливаются собственным хлебом, и если ходят некоторые из них в отхожие промыслы, то во всяком случае не из-за куска.

Совершенно другую картину представляет из себя остальная большая часть уезда. Здесь почва или холодная, глинисто-иловатая, или, наоборот, сыпучие пески; ни та, ни другая почти совсем неудобны для хлебопашества. При всём упорном труде, при всей любви к сельскому хозяйству, здешний крестьянин никогда не достигает того, чтобы хватило хлеба на круглый год с собственной земли. Даже и при хороших урожаях, как в 1904 году, собственного хлеба хватает только до Масленицы, в большинстве же начинают перебиваться перекупным из лавочки чуть не с осени.

При таких условиях необходимость заставляет всё здешнее мужское население искать сторонних заработков, не из прихоти или прибытков, а прежде всего - ради насущного куска хлеба. С такой землёй, да ещё с малым наделом её - "не до жиру, а чуть быть бы живу". И действительно, здесь не гонятся за большим заработком, а только и думают, как бы чуть-чуть "животы свести".

Есть здесь большие селения, где мужское население, чуть не поголовно, из года в год портняжат на стороне, уходя иногда за не одну сотню вёрст. Домой являются только на страдную пору. Заработок портного не велик: очень порядочный мастер получает 17 рублей от Покрова до Пасхи, т.е. в среднем по 2 руб. 50 коп. в месяц. Это за ежедневный восемнадцатичасовой, кропотливый и усидчивый труд, в затхлой атмосфере кислой шерсти и пыли перешиваемых зипунов и армяков. Сами портные, или, по-нашему, швецы, говорят, что от их работы только и барыша, что дома у себя хлеб не ел, да одежу не рвал.

Возвратясь к рабочей поре в свою деревню, швецу зачастую всего зимнего заработка - этого плода бессонных ночей - не хватает на покупку необходимой в хозяйстве лошади. Приходится призанять. Летошняя сивка была продана осенью, тотчас же по уборке, в виду того, что по точном вычислении всей семьи, собранного хлеба и без лошади-то чуть-чуть хватит только до Рождества, а если и её покинуть на двор, то и до Николы не хватит.

Такой "Американский оборот" швецы предпринимают из года в год. Вертятся, как белка в колесе, а из заколдованного круга нищеты никак выбраться не могут. Приобретая с помощью "благодетелей" лошадь, с ранней весны и до поздней осени мужик изо дня в день работает в поле, над своей полосой, "производя хлеб", и в то же время питаясь наравне с лошадью "подножным кормом", т.е. грибами, капустой и прочими деревенскими прелестями, а главное мякиной, которой одинаково много как в колоде у скота, так на столе у хозяев, в виде непросеянных отрубей в чёрном землистом ржаном хлебе. Несмотря на такое далеко не роскошное питание, крестьянин тотчас же по обмолоте, тащит "избытки" своих туков на базар на уплату долгов "благодетелям", а главное - на уплату податей, выбиваемых чуть не ежедневно полицией. В конце концов продаётся и коняга. Ликвидировав таким образом свой сельскохозяйственный год, швец снова уходит на сторону, наказав накрепко своей бабе, чтобы она, как можно, "блюла лошадины деньги", а то на весну купить снова будет не на что.

Понятно, что "лошадиные деньги" мало помалу проедаются все до последней полушки. В результате, весной опять поклоны "благодетелям", опять целодневная работа без передышки, и впереди опять полуголодная жизнь. И так без конца...


А. П-ский



Источник: "Нижегородская земская газета", № 8, 1906 г.


* * *

(Продолжение)


Не мало здешних крестьян зарабатывают себе "кусок хлеба" около горных заводов уезда. Одни из них добывают на двадцатисаженной глубине, в самых антигигиенических условиях, чугунную руду (об их "каторжном" труде я писал в Н.З.Г. летось), другие кормятся тем, что доставляют эту руду на заводы.

Труд рудовоза, понятно, легче труда рудокопа, но зато и голоднее. Рудокоп, как бы там ни было, зарабатывает единолично около полтины в сутки, а рудовоз - сам-друг с лошадью, всего на всего 75 коп. Чтобы заработать эти жалкие три четвертака, рудовоз ежедневно встаёт в пять часов утра, запрягает свою сивку и сейчас же отправляется на рудник, где самолично торопится насыпать тридцатипудовый воз, чтобы засветло доставить его на завод.

Теперь попробуем подсчитать, что останется от 75 коп. в барышах у рудовоза. По самой скромной развёрстке: коню - меру овса - 40 коп., 10 фунтов сена - 5 коп., на ремонт сбруи и саней - 5 коп., итого 50 коп, следовательно в руках остаётся один четвертак. Это за целый рабочий день! Кажется не слишком много. Нельзя сказать, что заводская администрация - я имею в виду Илев - расщедрилась! При всём том, я не считаю расход на корм самого рудовоза, ибо он, как призаводской или придорожный житель, харчится в собственной семье. А если это считать, то кроме дефицита ничего не получится.

Собственно говоря, рудовоз питается целые сутки одним хлебом и только разве ужинает горячим, когда возвратится с завода, часов в 10-11 вечера. Утром завтракать некогда - скорее накладывать спешит, а поэтому, забравши в сумку краюшку, едет на рудник. Только уж по насыпке воза, на что требуется от часу до двух, рабочий, значительно проголодавшись, принимается за суму. И... о, ужас! - хлеб замёрз как колодка. "Голод не тётка", несмотря на то, что из дёсен кровь сочится, мужик вонзает свои зубы в мёрзлую краюшку.

Всю дорогу, вплоть до завода, рудовоз трусит то с одной, то с другой стороны саней: здесь в раскате попридержит, там в горку подсобит. Он хорошо знает, что, измученная ежедневной непосильной работой, его сивка ни за что одна воза на вытащит. Не редкость по заводской дороге встретить такую картину: выбившаяся из оглобель и растянувшаяся вдоль дороги коняга, а растерявшийся мужик, бессильно хлопая руками, топчется около неё и что есть духу кричит: "Братцы, помогите, Христа-ради, лошадь на ногу поставить!.. Что-то завалилась?..". "Братцы" подбегают, дружно тянут за хвост и за гужи, но дело не всегда налаживается. Иногда, тот или иной из "братцев", поглядевши в глаза коняге, кричит: "Да никак она сдохла... Ну-ка, пинни её в морду-то"... Но и эти радикальное средство не действует. Мужик в слёзы, а "братцы" отправляются далее. У всех-то из них скребёт на сердце одно: "Эх, ты, жисть окаянная! - за три четвертака готов и себя, и коня сгубить"...

Дороги зимой на заводы невозможные! И никто не позаботится их починить. Администрация рассуждает: "Это, мол, дело не наше. Мужик руду возит, - он и починяй! Наше дело - выдал три четвертака и с рук долой".

Да и в самом заводе дело обстоит не лучше. Где сваливается руда, - нет никаких ни приспособлений для подъёма, ни даже того, чтобы обезопасить лошадь от падения при опрокидывании воза. Сделан только обыкновенный мост сажени в три вышиной с невозможно крутым взъездом и всё тут. Сюда непременно должен быть ввезён каждый воз. Кляче это, понятно, не под силу; волей не волей впрягаются в помощь с десяток рудовозов и так втаскивают воз за возом. При опрокидывании воза, человека два крепко держат лошадь под уздцы, а иначе малосильная кляча упадёт вслед за возом на кучу и поломает рёбра, что не раз и случалось.

Теперь, кажется, можно бы и расчёт получить... Но не тут-то было: расчёт заводом производится только раз в неделю... А так как у большинства рудовозов в мошне лежит лишь дыра, а у лошади овёс дошёл до последнего зерна, сена нет, да и самому соли надо бы, то по неволе, приходится обращаться к благодетелям-ростовщикам, которые примазались к заводу в виде крендельщиков и калашников. Купи фунт или два кренделей за известную цену, тогда тебе, по выданной от завода квитанции, торгаш и деньги выдаст. А не хочешь кренделей - семишник с квитанции скости.

Какого-либо крытого двора для вспотевших и измученных лошадей от завода не полагается. Здесь держаться такого взгляда, что рудовозная кляча не из благородных, - простоит и на морозном ветру, да что про коней, здесь и для людей помещение не ахтительное, посмотрите вы на избу для рудовозов - в ужас придёте!

Во многих местах России в настоящее время выдаются пособия для голодающих. А здесь разве не голодающие? Как вы сочтете человека, сам-друг с лошадью получающего в сутки три четвертака - голодающим или преизбыточествующим? Тем более, что здесь повсеместно летось хлеб уродился только что сам-друг, - и теперь многие из крестьян перебиваются с пудика на пудик. Поэтому крайняя необходимость подкормить и здесь, хотя бы тех же рудовозов.

От чего бы в той же въезжей заводской избе не вмазать котёл и не наварить хоть каких-нибудь щей для ежедневно приезжающих 300 рудовозов. Или, по крайней мере, отчего бы не поставить куб для кипятку, запасти несколько приборов и отпускать на каждого рудовоза по куску сахара с заваркой чая на несколько человек.

Рабочий, со своей краюхой хлеба, наевшись или напившись горяченького, во всяком случае был бы сытее и горячо поблагодарил бы позаботившихся о нём.

Сделать это могли бы и земство, и благотворительные учреждения; но всего скорее это лежит на обязанности заводской администрации. Право же, расход не велик, напоить чаем 300 человек. Не может же завод при многотысячном бюджете жаловаться на неимение средств, или скупиться на грошовые расходы. Тем более, что в настоящее время он принадлежит государственному банку, следовательно - казне, а не та же ли казна помогает голодающим по другим местам!

При более внимательном участии к рудовозам, не худо бы рассчитывать их ежедневно, дабы им не обращаться за деньгами к "благодетелям-калашникам". И то уж они мало зарабатывают, но и из того скудного заработка стараются утянуть у них толичку. Так же следовало бы и дороги поправлять на заводской счёт, чтобы, благодаря бездорожице, поменьше дохло "одров" - этих злосчастных кормильцев крестьянских семей.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 10, 1906 г.

Пожары



В д. Дурновке сгорело 34 дома, в с. Бабине двумя, один за другим, пожарами, уничтожено 64 дома со всеми надворными постройками, причём сгорел 17-летний местный крестьянин Василий Абрахумов.

В с. Пузе, Глуховской вол., пожаром до основания истреблено 42 жилых дома с надворными постройками и кроме того 44 сенницы, 34 овина и 23 скирда ржаного хлеба. Весь убыток простирается до 28580 руб. Пожар возник от поджога, в совершении которого заподозрены местный крестьянин Савельев и его жена.



Источник: "Нижегородская губернская газета", № 35, 42, 1901 г.


* * *

В д. Лепелеях произошёл пожар. Возник он от неосторожного обращения с огнём при курении табаку, и, благодаря непринятию вовремя мер по тушению, огонь, распространившись, в короткое время истребил 18 домов со всеми надворными постройками и 9 амбаров с различным имуществом. Весь убыток простирается до 6150 руб.



Источник: "Нижегородская губернская газета", № 37, 1902 г.


* * *

14 апреля 1904 г. в д. Вертьянове, при довольно сильном ветре, произошёл пожар, уничтоживший 7 домов, 3 амбара и 1 сенницу. Загорелось позади двора крестьянина Уварова; причина, как говорят, шалость детей, которые вздумали печь яйца. В близких к началу пожара домах успели мало спасти из своего имущества, а у иных в амбарах погорела вся одежда. Скот успели выгнать со дворов, но всё-таки сгорели: 5 овец, 2 свиньи и несколько поросят, лошадей и коров пламенем только опалило. Интересно, что посреди огня уцелели два тесовых домика (дворов не было), а огонь перекинуло на соломенную крышу. Собравшийся на пожар народ оставался более любопытным зрителем. Слышны были даже шутки: "Ну, этот конец давно не горел, - говорили в толпе, - им можно и ещё разок сгореть". Только полицейские приказания заставили народ подходить к машине или носить воду. Дом одного крестьянина, который был на отлучке, горел вплоть до его прибытия. Когда же он пришёл, то стал поливать горевшие срубы водой и ему удалось спасти их, хотя и обгоревшие; однако брёвна могут пойти на постройку двора, бани и т.п. Полезно бы было шире знакомить народ с мерами тушения пожара и внушать ему, что на деревенском пожаре крестьянину никак нельзя оставаться любопытным зрителем - чем больше пожаров, тем больше каждый платит страховых сборов.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 18, 1904 г.


* * *

30 апреля 1904 г. на ст. Вертьяново произошёл второй уже за весну пожар. На этот раз огонь ограничился только двумя домами, амбаром и сенницей. Всё-таки оба погоревшие семейства остались нищими, так как у обоих погорело всё имущество, а у одного при этом - лошадь, дорогая теперь работница, и тёлка. Огонь удалось скоро прекратить, благодаря прогалу между домами и тому, что на пожар вовремя прибыли машины смежного с Вертьяновым Дивеева монастыря; это машины - не то что деревенские, которые всюду отличаются своей неисправностью.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 21, 1904 г.


* * *

3-го октября 1904 года в 3 часа пополудни в селе Пузе Ардат. у. вспыхнул крестьянский дом, а за ним другой и третий, и в час времени обхватило 37 домов со всеми надворными постройками. Огонь, не находя себе никакой задержки, пожирал всё начистую. Народа сбежалась масса, как жителей Пузы, так и из других окрестных селений. Разместились огромными группами и стояли, точно любуясь. Машин было на пожаре около 10 штук и из них только две были в действии, и то благодаря ребятишкам, которые качали и таскали воду, кто кринкой, кто горшком, а кто обломком корчаги, найденным на пожаре.

Если бы жители Пузы, которые были на пожаре, пришли на пожар хотя с ведром, то наверное бы не погибло и половины всего того, что погибло - у них вдоволь воды, которая всего на расстоянии пяти сажен от каждого горевшего дома.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 46, 1904 г.


* * *

В Кулебаках сгорело в разное время до 200 домов, общий убыток земств около 67 тысяч. После пожара 19 апреля (сгорело 17 домов) и ужасного пожара 25 и 26 апреля, когда уничтожено 164 дома, были пожары - 6 мая (5 домов) и 9 мая (7 домов). По докладу страхового инспектора г-на Россова губ. зем. управе, замечается, что гореть стали преимущественно слишком высоко застрахованные строения в частных страховых обществах. Бедствие громадно. Хлеб пришлось первое время возить из Мурома. Погорельцы разместились, кто где мог и частью в Народном Доме, где на беду среди них появилась скарлатина. Управлением земледелия и госуд. имуществ отпускается по половинной таксе лес погорельцам, строения которых застрахованы были не свыше 600 руб. Большое затруднение составляет отсутствие волостного писаря, который заболел и уехал, помощника у него нет, а все дела, вследствие пожара здания правления, в полном хаосе. Производится новая распланировка усадеб.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 20, 1905 г.


* * *

В деревне Слепые, вследствие неосторожного обращения с огнём, произошёл пожар, истребивший 41 дом с надворными постройками и массой имущества. Во время пожара сгорел крестьянин Малашин, задохнувшийся в доме при спасании своего имущества. Убытка от пожара понесено до 6300 руб.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 22, 1905 г.


* * *

Губернской управой выяснены убытки от ряда крупных пожаров весной нынешнего года. В селе Кулебаках оказалось 164 погорельца. Сгорело 145 жилых домов, 12 холодных и 8 огнедействующих строений. Убыток по действительной стоимости - 147092 руб., выдаётся назначенных по обязательному страхованию 61632 руб. Предварительно было выдано погорельцам 20000 руб.

В Кулебаках утверждается вольная пожарная дружина. Заводской пожарной дружине, принимавшей энергичное участие в борьбе с последними страшными пожарами, выдаётся в награду губернским земством 100 руб.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 23, 1905 г.


* * *

Получены сведения о большом пожаре, происшедшем 4 августа 1905 г. в с. Дубовке. Сгорело 130 жилых строений и до 100 холодных. Убытки земства выражаются десятками тысяч, убытки погорельцев - ещё больше. Нынешнее лето сопровождается чрезвычайными убытками земского страхования, но пожарный сезон далеко ещё не кончился.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 32, 1905 г.


* * *

В Сноведской волости произошло два крупных пожара. Первый - в селе Семилове, где сгорело до 170 дворов со всеми надворными постройками, а второй - в деревне Осиновке, где огнём уничтожено 35 жилых строений. Причины пожаров неизвестны и сумма убытков не выяснена, но надо думать, что она будет весьма значительна.

За последнее время замечается вообще возрастание пожаров в губернии, и страховой капитал земства с каждым днём подвергается всё большему и большему риску.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 18, 1906 г.


* * *

В деревне Волчихе при бушевавшем ветре было уничтожено 64 дома с надворными постройками, 36 амбаров, 26 сенниц, 8 овинов и 20 бань; убыток ещё не выяснен.

В деревне Осиновке - 35 домов с постройками, всё имущество и масса скота; убыток простирается до 20306 руб.

В селе Сноведи - 13 домов, казённая винная лавка и экономия Общества выксунских заводов.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 21, 1906 г.


* * *

В селе Больших Серякушах от неосторожного обращения с огнём произошёл пожар, которым уничтожено 55 домов, 20 сенниц, 5 амбаров и 9 копён ржаного хлеба.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 44, 1906 г.


* * *

21 июля 1908 г. около 5 часов вечера в Ореховской волости свирепствовала буря. Молнией зажгло молотильный сарай у старосты д. Слепых С. Гаврилина. Несмотря на сильный дождь, пламя моментально охватило здание. В сарае сгорели: молотильная машина, веялка и домашний инвентарь. Убытков до 400 руб.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 32, 1908 г.

Илевский завод



Илевский завод, перешедший в собственность государственного банка, предназначен в 1908 году к окончательному закрытию. Когда в 1903 году было объявлено о сокращении заводской деятельности и об окончательном через 5 лет закрытии завода, то мастеровые выразили желание получить земельный надел, каковой им и дан в размере 4 1/2 дес. на ревизскую душу. В настоящее время илевские мастеровые просят содействия губернатора к сохранению завода и его постоянной деятельности, иначе они не будут иметь никакого заработка и принуждены будут с семьями снискивать себе средства к существованию милостыней. Полученный ими надел, - говорят они, - служить в настоящее время средством к их существованию не может, так как, не имея ни скота, ни сельско-хозяйственных орудий, ни средств на приобретение их, они не в состоянии теперь обратиться к ведению сельского хозяйства, да если бы и обратились к нему, то толку от этого будет мало, ибо земля плохой почвы и её на наличную душу приходится не более десятины. Илевские мастеровые отвечают, что закрытие завода поставит в критическое положение и всё окрестное с ними население, которое в настоящее время живёт исключительно заработками от заводской деятельности.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 29, 1906 г.


* * *

Взрыв бомбы в арестантской при Илевском заводе


3-го января 1908 года в с. Илеве Ардатовского уезда взрывом бомбы разрушено здание полицейского арестного дома, причем убит один из находившихся в дежурной комнате полицейских чинов.


* * *

1- го сентября 1908 года в Нижнем Новгороде началась сессия московского военного окружного суда по делу Василия Михайловича Шашкина, Ивана Андреевича Молина и Василия Михайловича Бубеева, обвиняемых в изготовлении бомбы, которую бросили в помещения арестантской при Илевском заводе Ардатовского уезда, где находились полицейские чины. Шашкин приговорён к смертной казни через повешание; Молин и Бубеев приговорены к 4 годам каторжных работ каждый, с лишением всех прав и преимуществ.



Источник: "Нижегородская земская газета", №№ 5, 36 за 1908 г.