Кошелиха (Камкина Мордовская)

О крещении жителей мордовских деревень Камкиной (Кошелихи), Большого и Малого Макателемов, Кардавиля, Понетаевки и Корина дворцовой ясашной волости Арзамасского уезда.


20 июня 1731 г. архимандрит Варлаам (духовник императрицы Анны Иоанновны) в Московском Богоявленском монастыре крестил мордвина Федора Васильевича Догаду, из Арзамасского уезда, деревни Камкиной (прежнее название Кошелихи). Отпуская домой Федора Васильевича, архимандрит просил его обратить в православную веру всех родственников и соседей. Возвратясь домой, Догада исполнил завещанное о. архимандритом. В том же году у него дома крестились дети и «свойственники» — всего 9 человек. Позже Федор Васильевич писал, что обратил в православие «и прочих, живущих близ оных наших деревень дворян и крестьян».

В 1739 году Догада писал императрице, что архимандрит Варлаам, отпуская его домой, дал ему письмо, но о содержании письма Федор Васильевич ничего не говорил. Вполне возможно, что в письме отец Варлаам обращался к родным и знакомым Догады с увещанием принять Святое Крещение. Письмо архимандрита возымело свое действие. Догада с радостью сообщал: «...А ныне оной же волости мордва, познав путь ко спасению, желают многие восприять православно-кафолическую веру и святое крещение».

Следствием прошения Федора Догады стал указ от 1 мая 1740 года о крещении мордвы, о посылке к ним ученого священника и о постройке деревянной церкви с утварью и серебряными сосудами от Арзамасской провинциальной канцелярии из неположенных в штат тамошних доходов, а также в отливке в Москве для той церкви из казенной меди трех колоколов в 10, 5 и 3 пуда.

2 мая 1740 г. Святейшим Синодом определено: 1) для крещения мордвы послать из Москвы ученого священника, к тому делу способного и жития состоятельного, и требовать от Сенатской Конторы, по определению Московской Синодальной Канцелярии, денег на прогоны и содержание священника; 2) в переводчики архимандриту Арзамасского Спасского монастыря Иоасафу определить 2-х церковников, знающих мордовский язык, а для охранения требовать конвой от Арзамасской провинциальной канцелярии; 3) о крещенных представлять в Святейший Синод ежемесячные ведомости; 4) по окончании крещения прислать генеральную ведомость и возвратиться в Москву; 5) епископу Нижегородскому Иоанну определить для наблюдения над новокрещенными ближайшего сельского священника, который бы рапортовал ежемесячно; 6) церковь деревянную построить, где Арзамасский архимандрит и провинциальная канцелярия запристойно рассудят, освятить и священника, знающего мордовский язык, определить.

11 июля 1740 г. ведением из Сената сообщено: 1) при постройке церкви смотреть и деньги держать на то, чего мордва сами заготовить не могут и сделать не умеют, а именно – на наем мастеровых людей и на покупку потребных материалов, кроме лесу, и на иконостас и на письмо св. икон и прочее украшение без излишества; строить оную невеликого здания, но такую, как от Святейшего Синода будет определено; леса могут сами заготовить, а книгами церковь может быть удовольствована от Святейшего Синода; 2) церковную утварь, ризы и проч. Сделать не из дорогих материй, - праздничные из шелковых, повседневные из бумажных, - сосуды невеликого веса, не больше 1 ½ фунтов; 3) колокола отлить и выдать без удержания; 4) о льготах для новокрещенных будет решение, когда известно будет число обратившихся.

25 июля 1740 г. Святейший Синод определил построить церковь по примеру уже построенных, о книгах позаботиться Московской Синодальной Канцелярии, а о числе новокрещенных епископу Нижегородскому прислать ведомости.

Из доношения Нижегородской духовной консистории видно, что Арзамасский архимандрит Иосаф уехал по делам монастырским в Москву, а судейское правление поручил Арзамасскому поповскому старосте Воздвиженскому попу Якову Афанасьеву, который рапортовал, что для учения и обращения к вере и крещения мордвы отправлены, по выбору градских священников, г. Арзамаса Троицкий поп Яков Афанасьев и из дворцовых волостей разных сел три церковника, а что ими сделано, о том рапорта и ведомостей не прислано, и об оном его, архимандрическом, також и по прочим указам о разных самонужнейших же ведомостей и репортов неотрправлении учинен экстракт со мнением и представлен его преосвященству 6 октября, токмо, за приключившеюся тяжкою болезнью, его преосвященство слушать и подписать не изволил, а приказал представить Святейшему Синоду.

В экстракте о неотправлении архимандритом Иоасафом по посланным ему указам и о самовольной его отлучке в Москву показано: 25 авг. 1740 г. самовольно уехал в Москву, ничего не сделав по обращению мордвы в православие; ничего не сделал по указам 1740 г. о присылке учеников в Арзамасские еллиногреческие и славянороссийские школы; - по делу об отправлении службы св. Александру Невскому; - об исповедовшихся и неисповедовшихся; - о небывших у присяги; - о взятых в службы во время разбора. Справка с указами 19 марта 1719 г., 27 янв. 1721 г., 5 авг. 1723 г., с Генер. Реглам. 4 гл. и 50. Мнение консистористов: архимандрит подлежит штрафу на госпиталь, возвращению из Москвы к немедленному исполнению всех дел и составлению требуемых ведомостей, о чем и распубликовать по епархии и приписным синодальной области городам и уездным местам для предосторожности и дабы неведением и простотою не отговаривались.

18 ноября 1740 г. Святейшим Синодом определено требовать из Москвы священника для отправления к мордве и подтвердить архимандриту Иоасафу об исполнении преждеуказанного.

Московская Синодальная Канцелярия, по сношении с Сенатскою Канцеляриею о содержании для отправляемого священника, 8 декабря отправила к мордве иерея Архангельского собора Антипу Мартинианова с выдачею ему 120 руб. годового жалования, 30 руб. подъемных, 10 руб. на расходы и 6 р. 8 к. прогонных.

22 декабря 1740 г. Нижегородские консисторы доносили, что священник с консистором объехали несколько мордовских деревень, но нигде не явилось склонных к восприятию крещения; в ведомости упоминается 23 деревни и 111 человек мордовских старост, сотников, десятников и рядовых.

7 января 1741 г. Святейший Синод сделал распоряжение, чтобы священник Мартинианов не уезжал от мордвы без позволения Святейшего Синода, увещевал мордву к крещению с крайним прилежанием и тщательным радением и желающих св. крещения, наставив и утвердя в православной вере, сподоблял с рапортованием о всем Святейшему Синоду.

7 марта 1741 г. священник Мартинианов доносил Святейшему Синоду: хотя всячески отчаянна была ослепленная суетным от предков своих и никакого основания имущим друг от друга принимательным преданием, и, как мнилось, от суеверия непревратимая и непреклонная к православной вере христианской мордва, однако ж ныне беспрестанным и повседневным прилежнейшим слова божественного от мене со всяких их понятием, яко простою речью проповедуемого и им со всякою ясностью показуемого, тщанием и достоверными доводами их суеверия и забабон, от глупых человек, а не от Бога преданных, искоренительными, так оная мордва с теплейшею любовью и ревностью св. крещение восприять пожелала, что из оных деревни Камкина все без остатку, от мала до велика, крайнее и ревностное желание объявили, из которых ныне мужеского полу до единого все св. крещение восприяли, а жены и дети их в сем следствующем времени крещены быть имеют, тако ж де и в прочих мордовских деревнях, хотя еще и не все, однако же многие являют свое ко св. крещению желание, ибо так проповедуемое слово Божие о едином истинном и все сотворившем Боге, в трех лицах сущем, о таинстве воплощения Христова, единаго лица от трех сущего, и нас ради на землю сошествии, о добродетелях нами здесь действуемых и за них воздаянии, о страшном будущем суде, о мздовоздаянии праведным и грешным, о вечном бесконечном неприемших св. крещения мучении и о невозможном, кроме христианской веры, спасении, которое единою верою во Христа при добродетельном житии стяжевается, с таковою ревностью и прилежнейшим вниманием слушают, что не токмо во весь день слушающее пребывают, но и некоторые из них даже до полунощи в домы своя не отходят; - и таковому их ревностному и со всеконечным желанием являемому усердию ко православной христианской вере препятством ныне суть прибывшие для выправления запущенные прежними времены пустотою доимки, которые, захватив их к себе, бьют без всякие пощады и милосердия и ставят босыми ногами на мороз и снег на многое время и тем от них к наставлению препятствуются и увещанию к православной вере не допускаются, ибо в таковых их немилосердных поступках обретающейся мордве палочное по ногам биение и на морозе босыми ногами стояние чувствительнейшее есть слова Божия, мною проповедуемого, чего для опасно, дабы в прежнее свое ныне наставляемая мордва не обратилась суеверие, ибо таковое немилосердие удобно может вспять их отторгнуть, и в таковом заблуждении пребывающей мордве толикии жестокие оных поступки во-первых виновны могут быть к вере христианской в необращении, и ежели ныне не прекратятся, то всячески после невозможно будет обратить их в христианское исповедание и безнадежны останутся; да к тому же еще и сие мнят, что ежели до крещения так, то по крещении жесточайше им иметь быть, яко оставяшим свою, по их мнению, веру и раздразнившим своих предков обращением к православию, и таковая видящи ныне им бываемая обещанного награждения получить отчаиваются, да к тому же помышляют и то, что деревне Камкиной, восприемшей св. крещение, никакого еще награждения не имеется, а во всем страждет. Священник Мартинианов просил заступления от жестокого обращения сборщиков недоимки и награждения новокрещенным д. Камкиной, по реестру 25 человекам.

10 марта 1741 г. Святейшим Синодом сообщено в кабинет Его Величества, что было бы справедливым и весьма полезным новокрещенных освободить от платежа недоимки и тем избавить их от жестокостей сборщиков.

Московская Синодальная Канцелярия сообщила в Сенатскую Контору об освобождении новокрещенных от платежа недоимки, ибо им, по указу 3 апр. 1731 г., как и в Казани, велено во всех государственных сборах и издельях давать льготы на 3 года и награждать крестами, рубахами и проч.

16 июня 1741 г. свящ. Мартинианов доносил о крещении остальных жителей д. Камкиной и прочих деревень, которых «со многими трудами едва возмогл увещевать, а иные не токмо слышать слово проповедуемого и увещания, но ниже меня самого видеть не хотят, бегают и кроются в лесах, а когда что случится услышать, уши затыкают» (в реестре 31 человек).

6 июля 1741 г. свящ. Мартинианов сообщал о крещении жителей 2-х деревень, причем добавлял, что «мордва д. Большого Макателема перво умышляли нас побить до смерти, а потом выгнали из деревни вон с бесчестием и великим руганием, - также мордва деревни Кардавиль, Понятаевки, Корина и проч., числом до 300 и больше, с дубьем, рогатинами и жердьми, в деревни свои не пустили и хотели побить до смерти, и едва возмогли уехать и гнались версты две, ажно за околицу, с криком, грозами и воплем великим; в котором крику было слышно «Ты де нас приехал крестить, вот де мы тебя окрестим, мы де тебе говорили, что к нам не езди»». Представляя генеральную ведомость о новообращенных, доносил о возвращении своем в Москву (в реестре 104 человека).

В Кабинете Его Величества положена была резолюция о применении к новокрещенным льгот в податях на 3 года и о подаче в Сенат ведомости о недоимке на восприявших св. крещение и на некрещеных. 30 октября 1741 г. сообщено Духовной Дикастерии.

24 июля 1741 г. Святейшим Синодом определено: священнику Мартинианову до указу в Москву не отъезжать и об утверждении усыновленных иметь крайнее прилежание, дабы не могли совратиться в первобытие.

15 сентября 1741 г. свящ. Мартинианов доносил, что новокрещенные в продолжении 8 месяцев утверждались им в святой вере беспрестанным наставлением и ясным показанием и суть безсумнительны, ибо мордва закона собственного никакого не имеет, токмо некоторые обряды в свадьбах, в поминовениях усопших и сем подобных, того ради когда обращаются ко св. крещению, то так содержат веру, что и в православии сущие им удивляются, и оные мордва, по указу Нижегородского епископа Иоанна, присланы к близ сущих тамо сел священникам для беспрестанного над ними надзирания. «А когда я, писал священник, из мордвы выехал и был на своей квартире, то не знаю, каким умыслом и кем научен Арзамасского дворцового ясачного приказа подьячий Василий Попов пришел ко мне в полдни с людьми своими и бил меня смертно топунками и за волосы из горницы вытащили на крыльцо, а с крыльца на двор, и в то время унесено моих собственных денег 50 руб., 3 меха лисьих, полукафтанье камчатое, шапка соболья, котлик медный, гребень черепаховый, солонница оловянная и книги на латинском языке». 5 августа священник для лечения уехал в Москву, куда и прибыл 12-го числа и пользу своему здравию от лекарств возымел.

30 сентября 1741 г. Святейший Синод поручил Духовной Дикастерии наблюдение за новокрещенными, а священнику Мартинианову поставил несколько вопросов – о знакомстве с подьячим Поповым, о свидетелях буйства и проч.

18 ноября свящ. Мартинианов, сообщая подробности буйства подьячего Попова, отрицал свое знакомство с ним, но утверждал, что подьячий был вхож в дом священника Фадеева, у которого он, Мартинианов, квартировал; называл и свидетелей буйства; по сознанию Попова, он действовал по наущению мордвы. 9 декабря следствие поручено Арзамасской провинциальной канцелярии обще с архимандритом Иоасафом.

Доношением Нижегородских консистористов 22 ноября 1741 г. сообщено об определении к мордве двух священников – села Федотова Луки Иванова и села Павловского Дмитрия Федорова, коими в августе и сентябре месяцах крещено 49 человек. 21 декабря подтверждено Духовной Дикастерии о наблюдении и за этими новокрещенными.

24 сентября 1742 г. получено было прошение новокрещенных 6 деревень (Камкиной, Большого и Малого Макателемов, Кардавиля, Понетаевки и Корина), в коем они излагали: священник Мартинианов со всяким тщанием и радением нам вечного спасения познания истинного Бога учил нас денно и нощно, и пути спасения показывал, чем и привел тогда несколько из нас ко св. крещению; по отъезде его крещенные и некрещеные подумали меж собою, что он, священник, столько труда поднял, а токмо для единого нашего спасения и учил нас познанию истинного Бога и отводил ревностно от заблуждения суеверного, и оное его учение приемше в память, все вышепоказанных деревень жители св. крещение восприяли; а велено в таких новых местах строить церкви, дабы новокрещенные, яко еще в правоверии не очень наученные, во отдалении церквей, паки в суеверие не пришли и в свои богомольства не ходили, не имущее учителей; велено давать льготы и награждение против новокрещенных Казанской губернии, а их нет, - трехлетняя льгота от подушных денег хотя и дана, однако всякие мелочные как воеводская Арзамасская Канцелярия, так и Дворцовый Ясачный Приказ доправляют и ныне и чинят нам великие изневаги, бьют немилостиво и вводят в немалые убытки; крестившиеся прежде приезда свящ. Мартинианова не получили никаких льгот, лишены льгот и те из новокрещенных, которые пошли в дом русских дворцовых мужиков и там женились, - и все это чинится своевольно, для своей бездельной корысти. Новокрещенные просили защиты от притеснений, постройки церкви, награждения и свободы от всяких сборов.

15 октября 1742 г. Святейшим Синодом определено: сообщить в Сенат реестр новокрещенных и просить распространения трехлетней льготы на все сборы (а взятое зачесть впредь), о постройке же церкви, а может быть и нескольких, запросить Арзамасское духовное правление.

В ноябре и декабре 1741 г. крещено 299 человек, в январе 1742 г. – 194, в феврале – 143, в мае – 48, в июне – 50 человек.

Дело оканчивается полученным 11 апреля 1743 г. ведением из Сената о том, что еще 27 июля и 11 декабря 1742 г. учинен к Величайшему подписанию доклад о льготах для новокрещенных, но токмо оный еще не апробован.


Источник: «Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего правительствующего синода, за 1740 г.», г. Санкт-Петербург, 1908 г.



* * * * *

Более подробно история крещения мордвы д. Камкиной изложена мной в статье на сайте "Саровский краевед":

Статья "Фёдор Догада - просветитель мордвы"


И как недавно выяснилось, практически одновременно со мной исследованием крещения арзамасской мордвы занимался краевед Александр Инжутов, что ещё более обогатило наши знания в этом вопросе.

С его статьёй можно ознакомиться в сборнике "Вопросы архивоведения и источниковедения в высшей школе", выпуск XIV, стр. 44-52


На изображении: Мордва-эрзя в национальных костюмах

Выпуск передачи "Отечество и судьбы", посвященный Соймоновым.

https://www.youtube.com/watch?v=G1TYA8Xr8qs

Сведения о деревне Камкиной (Кошелихе) из сборника Нижегородской губернской учёной архивной комиссии:

1) В записях Нижегородского Губернского правления за 1783 год имеется указание на дело о постройке на спорной земле на р. Сатисе мельницы. Рассмотрев дело, суд постановил: "Построенную самовольно на р. Сатисе мельницу срыть, камкинских крестьян за постройку оной наказать плетьми". Решение это было приведено в исполнение, а подсудимым, вопреки закона, не объявлено было даже решение и копии с него не дано. Суду предписано устранить сделанные им нарушения прав камкинских крестьян, указав при этом, что крестьяне осуждены огульно все.

2) По жалобе действительного тайного советника Михаилы Фёдоровича Соймонова о порубке лесов его помещицами Глуховою, Макуловою и помещиком Протопоповым:
Императором Павлом I было пожаловано Соймонову в Нижегородской губ. имение, между прочим и деревня Камкина, Кошелиха тож, с лесной дачей в Ардатовской округе. Соседняя помещица капитанша Глухова, не пользовавшись въездом в оныя дачи, стала рубить в них лес. Жалобы на это оставались без уважения. Наконец была подана на это апелляция в палату, но оная не сделала даже запрещения на рубку леса, но еще порубка увеличилась и кроме того со стороны еще капитана Протопопова и порутчицы Макуловой и протестующих ея крестьян против въезда в его дачи забирали в город и наказывали. Вследствие этого он подал жалобу на Нижегородское начальство в непринятии против этого законных мер.

3) В 1811 г. поверенный г. Соймонова заявил Ардатовскому земскому суду:
деревня Камкина была Выс. пожалована в 1797 г. дяде его господина со всеми крестьянами по 5 ревизии, в числе коих и крестьянин Анофрий Исаев, умерший в 1795 г., после него осталась жена беременной и родила сына Бориса и жила 1 ½ года в деревне у её отца, а потом вышла замуж в удельное село Череватово, взяв с собой и сына Бориса, где и живет, но сын её принадлежит его господину и просил его возвратить последнему.
Земский суд постановил о возврате Бориса помещику Соймонову. Удельная контора признала решение земскаго суда неправильным и просила Губ. Правление возвратить Бориса в с. Череватово, а Соймонову отыскивать свое право судебным порядком. Уездный суд дело решил в пользу Соймонова. Гражд. Палата отказала в иске Соймонову, так как Борис перешел с матерью в с. Череватово до 5 рев., а следовательно не принадлежит Соймонову. 7-й Департамент Сената также согласился с решением Палаты. Дело по Всепод. прошению Соймонова перешло в Общее Собрание Сената, где 11 сенаторов высказалось за решение Палаты, а 6 против. Консультация высказалась за мнение 11 сенаторов, тем более, что Соймонов пропустил 10-летнюю давность на право иска. Чем дело окончилось, неизвестно.

Ходатайство помещика Михаила Владимировича Соймонова от 1852 года о постройке церкви в деревне Кошелихе



Преосвященнейшему Иеремии Епископу Нижегородскому и Арзамасскому и кавалеру от Нижегородской губернии, Ардатовского уезда, сельца Кошелихи помещика губернского секретаря Михаила Владимировича сына Соймонова


Покорнейшее прошение


В оном имении моём сельце Кошелихе состоит за мною с дворовыми крестьянами всего 398 мужеска и 482 души женска пола, каковое сельцо моё состоит ныне приходом к селу Павловскому, находящемуся от него на расстоянии около семи вёрст. Между оными селениями Павловским и Кошелихою, от речек Явлей, Сиволей и Пузы, в весеннее половодье их, равно осеннее и дождливое время, имеется весьма трудный и неудобный путь в сообщении, от чего кошелихинские крестьяне мои, кроме неблизости расстояния и отягчения в подводах для приходских священноцерковнослужителей, в экстренных для домашних их духовных случаях, лишаются как слышания общественного Богослужения в приходской церкви в воскресные и праздничные дни, равно встречают затруднения и в исправлении необходимых христианских треб, особенно при перевозе для отпевания и причащения приходским причтом в церкви тел умерших и похоронения на отведенном кладбище. Для устранения всех этих неудобств и спокойствия для приходского причта и крестьян моих ныне имею я желание построить в сельце Кошелихе деревянную на каменном фундаменте с колокольнею церковь с переведением к оной из приходского нашего двухштатного села Павловского одного причта, какой по числу душ должен полагаться, которому я в пользование и под новую церковь согласен отвести из своих дач не свыше узаконенной пропорции земли пашенной, сенокосной и селидебной – всего 36 десятин, на каковое количество земли по истребованию мною от священноцерковнослужителей сведения и письменно изъявленное согласие при сем в подлиннике прилагаю, и выстроить для них деревянные на каменном фундаменте дома с надлежащими службами, а потому покорнейше прошу Ваше преосвященство предписать своею Архипастырскою резолюциею учинить надлежащее распоряжение о построении в сельце моём Кошелихе вновь деревянной на каменном фундаменте с колокольнею церкви, с переведением к оной из села Павловского следующего причта, и о таковом открытии нового прихода употребить перед Святейшим правительствующим Синодом Архипастырское ходатайство на разрешение.


Сентября 28 дня 1852 года. К сему прошению Нижегородской губернии, Ардатовского уезда, сельца Кошелихи помещик Михайло Владимиров Соймонов руку приложил.


* * *

На этот раз Указом № 166 Святейшего Синода построение церкви было разрешено, а с 1855 года богослужения уже проводились в новопостроенной церкви в селе Кошелихе.



ЦАНО, фонд 570, опись 558, дело 216 за 1852 г.

Портняжный промысел в Ардатовском уезде (1869 год)


В селе Кошелихе на 701 жителя приходится 200 портных, которые работают по Нижегородской губернии и за её пределами.

Портняжный промысел состоит в шитье крестьянской одежды: каратаек, чапанов, шуб, полушубков, курток, кафтанов, шапок, рукавиц, портов и прочего. Жители данным промыслом не занимаются как самостоятельные промышленники: они шьют только по заказу или у себя на дому, или для тех же заказов отправляются на-сторону, работая, в том и другом случае, из хозяйского материала. На стороне портные ходят по улицам и предлагают свои услуги нуждающимся в теплой или другой какой-либо одежде. Здесь, на стороне, более состоятельные портные снимают квартиру и в ней, на своих харчах (человека 2 и 3 с учениками), работают все время, свободное от сельского хозяйства. Такие квартиры снимаются, по большей части, в уездных городках и больших торговых селах, как например в Арзамасе, Лыскове и пр. Как более зажиточные, эти портные работают и из собственного материала, покупаемого на рынках; впрочем, последний затрачивается ими только на шитье полушубков.

Земледелие, как главный и существенный источник материального обеспечения, составляет коренное занятие упомянутых селений; поэтому портняжный промысел существует здесь в виде только временного побочного занятия, которому уделяется время, свободное от полевых работ.

Занятие промыслом обнимает собою время с 15 октября (иногда с Филипповок) до Масленицы (иногда до Страстной седмицы), так что круглым числом на него уходит около 130 дней в год.

Портные отправляются на свой промысел кучками, человек в 5 и более, вместе с мальчиками. Отыскав себе работу в каком-нибудь селении, они остаются здесь, принимают случившиеся заказы и, кончив их, переходят в другое село. Правильно организованного товарищества или артельного начала между ними нет. Указанные группы в 5-6 человек, в число которых входят мальчики, составляются обыкновенно из односельцев; только старые, опытные портные, бывшие уже много раз на стороне, берут к себе иногда учеников из других деревень, например глуховские портные берут детей хозинских лесопилов и др. Родители охотно отдают своих детей для обучения портняжному ремеслу к таким опытным и хорошо известным на стороне портным; последние хорошо знают, где больше ценится их работа и возможен лучший заработок.

Время и причины возникновения портняжного промысла в данной местности определенно неизвестны; ниже мы приведем те сведения, какие можно было получить от портных.

Нет сомнения в том, что портняжный промысел в описываемых селениях существует издавна; первоначально шитье одежды не было, конечно, специальным промыслом, а существовало скорее по необходимости, с
целью удовлетворения исключительно личных и семейных потребностей, и только потом, мало-по-малу, это занятие стало специализироваться и положило начало портняжному ремеслу. В старое время, говорят кустари, некоторые поселения получали заказы от помещиков и от местных крестьян. Существовавшая здесь суконная фабрика (Елизарьево, Круглые Паны и Яковлевка) имела особенно сильное влияние на развитие портняжества. Многие, говорят кустари, зарабатывали от этой фабрики хорошие деньги и шитьем одежды и тканьем сукна. Вообще можно думать, что суконная фабрика в целой окружности доставляла крестьянам кусок хлеба. С уничтожением её и начался, вероятно, настоящий перехожий характер портняжного промысла, когда масса рук, оставшихся без занятия, принуждена была отыскивать себе новые заработки, тем более, что доходы с крестьянского хозяйства не могли удовлетворить всем потребностям местного населения.

Те, которые получали заказы от фабрики и не оставили своего ремесла и после её уничтожения, отправились для получения заказов на сторону; хороший же заработок на стороне побудил и других искать их.

В настоящее время жители Круглых Панов, Елизарьева, Яковлевки, отправляются в Симбирскую губернию на суконную фабрику и продолжают ткать сукна. Таким образом портняжный промысел развивался больше и больше. В числе обстоятельств, способствовавших развитию этого ремесла, было также уничтожение крепостного права. С этого времени всякий мог свободно и куда угодно отлучаться с места своего жительства. Естественные же условия местности описываемых поселений, по своему характеру, не могли доставить крестьянам другого более выгодного промысла и хорошего заработка в осеннее и зимнее время; портняжный же промысел был им «на руку». И до сих пор портные, видимо, довольны своим промыслом и не высказывают обычных жалоб и сетований на то, что их промысел плох, труден и дает плохие заработки, утверждая, напротив, что их промысел, при земледелии, служит хорошим подспорьем, что с ним они могут существовать, могут сводить концы с концами, - а ведь и это для большинства наших крестьян много значит. «Заработки наши не трудные, и легче любого промысла, выражаются портные; на стороне и с
иголкой не будешь голоден; а если гулять не будешь, то и домой на уплату податей и для прочих расходов домашних принесешь, - да и хлебец-то у тебя в барыше останется». Так как кустари говорят, что они не только своих детей обучают портняжному ремеслу, но и детей чужих крестьянских семей, то нужно предположить, что этот промысел продолжает развиваться и сейчас и, сравнительно с другими промыслами Ардатовского уезда, портняжный находится в процветании, хотя и жалуются на то, что «больно де много развилось нашего брата: куда не придешь – везде отбивают работу».

Земледелие в здешних краях общинное, все кустари имеют наделы и возделывают свои участки сами. Кроме конопляников во всех этих поселениях другой более развитой садовой или огородной культуры, табачных плантаций, не существует. Сильные неурожаи, часто посещавшие Ардатовский уезд вообще и в частности указанные селения, способствовали накоплению в них недоимок, хотя всякий по возможности старается делать взносы исправно.

В селе Кошелихе накоплено недоимок на сумму 6839 р. 58 к., в крестьянских хозяйствах содержится 170 лошадей, 168 коров, 568 голов мелкого скота.

В некоторых поселениях лошадей держат больше, чем коров; это обстоятельство объясняется тем, что в этих поселениях, кроме портняжества, крестьяне, остающиеся дома, занимаются еще возкой дров и другими несложными работами.

Портняжная работа производится в обыкновенных жилых помещениях; приспособлений никаких не требуется, за исключением тех, которые имеются в каждой жилой избе – стола, скамейки и т.п. Инструменты, которые употребляются при этом промысле, очень просты – это большие ножницы, складной нож, употребляемый при кройке овчин, деревянный или железный аршин и чугунный утюг (его имеют не все портные), и, наконец, напёрсток.

Главнейший материал при портняжном промысле составляют: сукна крестьянские и купные (фабричные), овчины, бумажные материи, коленкор, холст подкладочный, крашеный и белый; побочные же материалы: нитки белые и синие, разные отделки – тесьма, котик, барашек, пуговицы, крючки, пряжки, вата и т.п. Те кустари, которые самостоятельно занимаются на стороне своим промыслом, покупают материалы (особенно овчины) на местных рынках. Вообще же все портные работают из хозяйского материала. Говорить о технической стороне производства нет особой необходимости, потому что способ кроения хорошо известен всякому. Общие приемы портных работ можно представить в следующем виде: сначала на материи рисуются мелом известные части одежды, затем их выкраивают ножницами или ножом (овчины); если при этом нужна подкладка, то и с подкладкой делают то же самое; вата сначала настегивается на подкладку, а потом вместе с последней пришивается к «верху»; все это разглаживается утюгом и т.д. Изделия из овчин не утюжатся , а толстые швы разглаживаются наперстком или какою-нибудь тяжестью – молотком, гирькой или деревянной колотушкой. Вся работа производится каждым ремесленником отдельно. Разделения труда не существует; если есть ученики, старшие стараются исподволь приучить их к своей работе, давая им самое несложное дело. Годовой заработок всех кустарей Ардатовского уезда не превышает 75000 рублей, считая в среднем чистый годовой заработок на каждого, исключая расходы – 50 рублей. Каждый портной в продолжение 12-часового рабочего дня сделает один полушубок (новый), один кафтан, две каратайки (из крестьянского сукна без подкладки, со сборами сзади), за что получает от 50 до 70 копеек и более (если видит, что в одежде нуждаются, а шить некому). Допуская, что каждый взрослый портной сошьет в один день крестьянское платье на сумму 5 р. – в 130 дней он должен сшить платья на 650 р., а стоимость изготовляемой всеми кустарями крестьянской одежды будет равняться приблизительно 650000 рублей.

Выше мы видели, какие одежды приготовляются портными, укажем теперь их стоимость: каратайка стоит 3-4 рубля, чапан 5-12 р., шуба 10-12 р., полушубок 8-18 р., куртка 1-5 р., кафтан 7-10 р. Главные недостатки заключаются в низком уровне требований крестьян; вообще сами портные говорят, что их заказчики – крестьяне – не слишком требовательны по отношению к чистоте и внешней отделке своего платья. Главное внимание при шитье обращается ими на прочность сшитой одежды, особенно будничной, которую они носят ежедневно при работах. Те портные, которые живут в городах в квартирах и шьют, например, полушубки из собственного покупного материала (таких во всем уезде до 30-ти человек), обращают внимание и на внешний вид приготовляемого изделия, на его отделку, чистоту шитья и т.д., мало заботясь о его прочности. Более славящиеся портные находятся в с. Глухове, Пузе и Ивановском.

Портняжным ремеслом в означенных поселениях занимаются сами хозяева, работников и работниц не нанимают, но многие берут с собой на сторону (по всей губернии) мальчиков – учеников. В ученики принимаются мальчики с 12-летнего возраста. Первоначально они тачают выкроенные вещи для грубых крестьянских одежд, например, каратаек; потом приучаются к работе более искусной и наконец учатся кроить. В ученики берутся по большей части сироты и дети бедных родителей; жители с. Хозина – лесопилы, отдают и провожают детей 12-летнего возраста на сторону портняжничать, или, как они выражаются, «чинить рухлядь» и «нашивать православным на одежду заплаты»; когда же ученикам будет 16-17 лет, они употребляются для пилки леса и других работ. Ученики находятся на стороне на полном хозяйском содержании. Содержание ученика хозяину обходится 3 рубля в месяц. Года через 2-3, или после 2-3 зим, хозяин начинает уплачивать часть или все подати, лежащие на семье его ученика; в последний год обучения хозяева платят ученикам своим жалование по 1 р. 1,5 р. в месяц. Положение учеников у хозяев удовлетворительно. Уход на сторону мальчиков 12-ти и 13-тилетнего возраста неудобен тем, что отрывает детей от школы. Редкие портные знают грамоте. Хозяева же нисколько не заботятся об обучении ей учеников. Ученье ремеслу продолжается года 3, но, как выражаются кустари, до мастерства ученики не дойдут и в 10 лет, «они в продолжение 10 лет ходят по миру, да обшивают заплаты». Артелей не существует. Производительность земли и
хозяйства настолько недостаточна для продовольствия портного, что в течение года ему приходится прикупить продуктов на 50-70 рублей и более, смотря по величине семейства. Все портные платят податей и налогов в год приблизительно на 10000 рублей, считая с души всяких сборов по 10 рублей в год. Нечего говорить, что сельскохозяйственных продуктов никогда для продуктов не остается. Если и продают сено, то исключительно по нужде, с целью купить на вырученные деньги известное количество хлеба.

Основной капитал портного не превышает 2-3-х рублей, нужных для закупки всех инструментов; оборотного капитала портные не имеют, так как все они преимущественно шьют из материала заказчиков. В означенных поселениях таких портных, которые в состоянии вести работу на собственные средства, очень немного. Нужно заметить, что такие портные совсем не живут в своей деревне – на родине, но, живя в городе или в торговых больших селах, работают здесь целый год и домой для полевых работ не возвращаются. Эти портные как по внешнему виду, так и по образу своей жизни, принадлежат уже к цеху
ремесленников-портных. Портных Ардатовского уезда можно встретить чуть не в каждом уездном городе Нижегородской губернии, а особенно зимой. Осенью наши кустари считают выгоднее для себя ходить по селам и деревням, так как в это время каждому крестьянину к зиме необходима теплая одежда. Следовательно, спрос на свою работу кустари находят: в своем уезде, за границей уезда, например, в Лукояновском уезде, где, по словам кустарей, есть и собственные портные; вообще же – работают по всей Нижегородской губернии; некоторые уходят даже в другие губернии – Владимирскую, Вятскую, Тамбовскую, Пензенскую и т.д. Во всех этих местах наши кустари зарабатывают деньги шитьем преимущественно полушубков и вообще овчинной одежды. В уездных городах шьют полушубки, а в селах и деревнях кроме того и другую крестьянскую одежду. В Тамбовской, Пензенской и др. губерниях наши кустари находят хороший спрос на свою работу у татар, которым они шьют полушубки (без сбор, наподобие сюртука); работа эта, как мне приходилось слышать от кустарей, очень спорая и прибыльная. Кроме портняжных работ наши кустари находят у татар и другую работу – стрижку, пользуясь тем, что овец татары не стригут; эта оригинальная работа, как говорят, дает порядочный заработок. Кустари, которые ведут работу на собственные средства, то есть сами для своих работ закупают на стороне материал (овчины), должны иметь оборотный капитал от 70 до 150 рублей. Срок оборота капитала 5 и 6 раз в год. Сбываются изделия на местных рынках и базарах прямо потребителям.

Портные вообще работают в продолжение 12 часов в сутки, а иногда и более, смотря по спешности работы. Особенно вредного влияния на здоровье это промысел не имеет. Те болезни и физические недостатки, которые замечаются среди портных, постоянно занимающихся промыслом, еще не успевают привиться кустарям нашего уезда; может быть, это происходит от того, что наши портные несколько разнообразят свои занятия – летом работают в поле, а зимою шьют одежду. При случаях выгодных портные занимаются на стороне и другими ремеслами, например, плотничеством и др., даже поденной работой; в крайности прибегают к Христову имени.

Образ жизни крестьян во всех означенных мною поселениях не представляет никаких особенностей – ни в культурном, ни в религиозном, ни в племенном отношениях. Характер местного населения подходит к типу чисто деревенскому. Только некоторые зажиточные кустари по своей одежде отличаются от прочих крестьян. У каждого почти портного есть праздничная казинетовая поддевка, кумачная рубаха и сапоги, а у крестьян – с испокон веку остается та же неизменная «каратайка» (из грубого крестьянского сукна) и чапан с огорелком (без сбор, с воротником). На умственно-нравственный склад промысел имеет такое же влияние, как и вообще всякий отхожий промысел. К характеристике жителей-портных можно отнести их привычку поболтать, похвалиться тем, где они были, да что видели и т.д. Вращаясь на стороне и слыша множество анекдотов, басен и сказок, портные любят и сами потешать народ своими рассказами о «жар-птице» или другой какой-нибудь диковинке. Переходя из дома в дом для работ, портные иногда доставляют в деревнях своим хозяевам в осенние вечера (особенно в праздничные) удовольствие странною игрою в тростниковые дудки – в одиночку и целым хором.

Стремление к обучению детей во всех селениях есть, но старание привлечь детей к работам по ремеслу не дает возможности мальчикам возможности заняться грамотою как следует. Выучившись кое-как читать, мальчики оставляют школу, а после, занявшись ремеслом, усвоенное ими скоро забывают. Число школ, сообразно с количеством народонаселения, слишком недостаточно; в целой, например, Глуховской волости только 2 школы ( в Глухове и Пузе); в Вертьяновской волости совсем нет училищ. В Ивановской – только в Смирнове. Вследствие иногда недостатка школ – дети обучаются грамоте у причта, а многие и совсем не учатся. Справедливо поэтому говорят портные о своих мальчиках: «Что им шляться дома! Лучше уж им с нами на стороне: глядишь – все тебе помога, аршин или ножницы подаст – и то ладно!».

Будущность портняжного промысла вполне обеспечена: недостаточность малых земельных наделов, с ниже-средней почвой, неимение иных более выгодных ремесел, заставляют крестьян крепче держаться за свой портняжный промысел. Распространению этого промысла среди жителей Ардатовского уезда много способствует и то обстоятельство, что портняжная работа не требует для своего производства большого капитала. Все более или менее несостоятельные, которые не имеют возможности взяться (или по неимению капитала или другого какого-нибудь заработка, или по неумению и незнанию) за другой промысел в осеннее время, по окончании полевых работ, уходят на портняжный промысел. Не имея возможности прокормиться со своей семьей у себя дома, наши швецы (по большей части) идут на сторону, где под предлогом искания для себя работы, часто собирают милостыню. Впрочем последнее нужно заметить не только относительно портняжного промысла, но и других, так, например, лесопильного, дроворубного и плотничного и других отхожих промыслов. В случае неимения работ на стороне, наши отхожие кустари если не промыслом, то Христовым именем и другими путями добывают себе копейку и, прокармливая себя на стороне, приносят и для уплаты податей. Немного разжившись от портняжного промысла, наши кустари бросают его и принимаются за хлебопашество, которое, при удобрении и более тщательном уходе за землей, родит, по выражению крестьян, «порядочно». Следовательно, портные Ардатовского уезда стремятся на сторону с целью разжиться, скопить копейку, а потом снова заняться и по возможности улучшить свое хозяйство. Таких примеров, когда кустари, скопив немного деньжонок, занялись хозяйством, можно найти во всех вышеозначенных поселениях, а особенно в Глухове, Пузе и др., и до тех пор, пока общественно-экономические условия жизни не изменятся к лучшему, портняжный промысел не прекратит здесь своего существования.

Из статьи С.С. Комарова в "Нижегородском сборнике" за 1869 год