Помещики земли Орловской

Интересно то, что пути Сидоровых, Сунбуловых, Ивашкиных, Тутыхиных разошлись еще в 16 веке(данные из тысячной книги и дворовой тетради).

Сидоров, Игнатий, стрелецкий сотник - л. 497.

Сидоров, Митька Степанов сын, сын боярский III статьи по Коломне - л. 136; дворовый сын боярский - л. 119.

Сидоров, Степан Григорьев сын, дворовый сын боярский по Коломне - л. 119.

Сидоров, Степан Карпов сын, недельщик по Владимиру 1591-1592 гг. - л. 168.

Сидоров, Юрий, большой дьяк - л. 88 об.


Сунбулов, Андреец Михайлов сын, дворовый сын боярский по Рязани - л. 123 об.

Сунбулов, Иван Федоров сын, дворовый сын боярский по Рязани - л. 123 об.

Сунбулов, Михайло Федоров сын, дворовый сын боярский по Рязани - л. 123 об.

Сунбулов, Семенец Степанов сын, дворовый сын боярский по Рязани - л. 123 об.

Сунбулов, Степан Федоров сын, дворовый сын боярский по Рязани - л. 125 об.

Сунбулов, Федор, стрелецкий голова - л. 496 об.


Тутыхин, Андреец Константинов сын, дворовый сын боярский по Боровску - л. 130 об.

Тутыхин, Гриша Чулков сын Ивашкина, дворовый сын боярский по Туле - л. 123 об.

Тутыхин, Данила Чулков сын Ивашкина, дворовый сын боярский по Коломне -л. 120.

Тутыхин, Иванец Чулков сын Ивашкина, дворовый сын боярский по Туле - л. 123 об.

Тутыхин, Костя Ивашкин сын, дворовый сын боярский по Боровску - л. 130 об.

Тутыхин, Михалец Петров сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123.

Тутыхин, Петр Ивашкин сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123.

Тутыхин, Степанец Петров сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123.


Ивашкин, Данило Чулков сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123 об.

Ивашкин, Денис Федоров сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123.

Ивашкин, Посол Федоров сын, дворовый сын боярский по Туле - л. 123.

Род Сидоровых еще в 16 веке, в основном расселился на Орловской земле, с преобладанием в Мценском уезде. И например, вероятно, с Сунбуловыми пересекались совсем мало, так как, те остались на Рязанской земле.
С Орловской земли Сидоровы переселились на Курскую землю, но, что интересно, в книге памяти Курской области погибших в ВОВ, нет ни одной фамилии Сунбулов. Это говорит о том, что Сидоровы и Сунбуловы разошлись во времени навсегда.

Как Тутыхины и Ивашкины попали в Тульский уезд.

Необходимо отметить, что для тульского края проблема заселения и складывания поместной системы имеет особое значение, так как в конце XV — начале XVI вв. начался новый этап освоения тульского края. Татарский набег в 1492 г. показал, что от верховьев Дона до Алексина даже отряд в 220 человек не только может спокойно пройти, но и не захватить достаточной для этого небольшого отряда добычи, т. е. значительная, преимущественно восточная часть края, очень сильно обезлюдела. В то же время старые княжеские центры Белев, Одоев и Новосиль сохранили свое как экономическое, так и политическое положение, вызвав своим переходом в Москву целый ряд русско-литовско-польских войн в конце XV — начале XVI вв. К тому же начавшиеся набеги крымских татар и борьба за ликвидацию независимости Рязанского княжества потребовали от Московского правительства усиления влияния в Заокской полосе, которое могло быть достигнуто только с созданием там великокняжеского центра. Все остальные города края находились во владении вассалов великого князя Московского. Это и обусловило строительство крепости Тула, на которой стали базироваться московские войска, как только возникала угроза московским интересам в этом районе. Завершение строительства мощной тульской крепости датируется 1520 г., а ликвидация независимости Рязанского княжества произошла в 1521 г., что показывает прямую связь между усилением влияния Москвы в тульском крае и гибелью независимой Рязани.

Проведение сопоставления состава землевладельцев Тульского уезда с Рязанскими писцовыми книгами показало совпадение порядка 100 фамилий землевладельцев этих уездов. Поэтому Тульский уезд в основном заселялся или рязанскими детьми боярскими или оба уезда переселялись представителями одного и того же рода, служившего в других районах страны. Более вероятно, что происходило массовое выселение служилой рязанской мелкоты (как показал С. Б. Веселовский На примере Новгорода), а на ее место сажались в рязанских землях представители московских служилых родов и переселенцы из новоприсоединенных территорий.

Любопытно, что в Тульском уезде практически полностью отсутствуют представители старомосковской знати, что показывает определенную целенаправленность московского правительства в заселении Тульского уезда.
http://migha.ru/materiali-isto...-i-tr.html

К ВОПРОСУ О МИГРАЦИИ
Список фамилий детей боярских из Каширской десятни 1570 года( в ней 207 фамилий), которые встречаются в списке фамилий помещиков Мценского уезда (1596-1627г.).
Андреев-Павлов - служили в опричнине

Бирев(Бирин) - служили в опричнине
Барыков(Брыков)
Булгаков - служили в опричнине
Бохин(Бахин) - служили в опричнине

Ворыпаев

Головин - служили в опричнине
Горбатов
Губин(Губанов)
Греков(Грецов) - служили в опричнине
Григорьев - служили в опричнине

Денисов-Ильин - служили в опричнине
Данилов - служили в опричнине

Есков
Есипов-Кузмин - служили в опричнине
Ефимов - служили в опричнине

Жилин

Звягин-Михайлов
Зубов(Зубков)
Зыбин

Козлов - служили в опричнине
Карпов - служили в опричнине
Кудрява(Кудрявый, Кудрин) - служили в опричнине
Кашкин(Кашнин)
Коптев - служили в опричнине
Кузмин- служили в опричнине
Кононов - служили в опричнине

Леонтьев - служили в опричнине
Логинов(Логачев)- служили в опричнине
Лукин - служили в опричнине
Луневский(Лунев)

Михайлов - служили в опричнине

Огарков

Протасов - служили в опричнине
Павлов- служили в опричнине
Пашнин(Панин)

Рудаков(Руднев) - служили в опричнине

Степанов - служили в опричнине
Сидоров - служили в опричнине
Салтыков

Ушаков - служили в опричнине
Уваров

Фустов(Фурсов)
Фарафонов-Черный
Филипов - служили в опричнине

Хлюпин
Хинский(Хинин)

Черемисинов

Надо сказать, что этот список является не полным ибо Каширская десятня 1570 года является лишь реконструкцией. Поэтому, в Мценский уезд из Каширского уезда перешло на службу гораздо больше детей боярских.
Надо напомнить, Каширский уезд образовался отделившись от Великого княжества Рязанского и всегда был на пике военных действий. Каширцы были основной боевой силой которая расселялась и заполняла пространство за Окой и противостояла татарской агрессии с юга.

Служилые люди

Высшие позиции в обществе Московии занимали вовсе не владельцы земель, не капиталисты и не обладатели привилегий. Да ведь и нет почти ни у кого капиталов и земель, ни особых привилегий.

Высший класс общества составляют те, кто непосредственно служит государству, — служилые люди. Слой этот очень неоднородный, между его группами очень много различий.

Резко отличаются друг от друга владельцы вотчин — земельных владений, которые перешли к ним «от отца» и которые нельзя отнять ни при каких обстоятельствах. И основная масса служилого класса — помещики, те, кому земли даются во временное держание, «по месту».

Всем дают разное количество земли, и могут давать пожизненно, а могут на сколько-то лет — на десять или двадцать. Если служащий получает повышение, ему должны дать еще земли. Если там, где у него поместье, больше земли нет, приходится дать ему другое поместье, побольше, но в другой части страны. Если служивый человек ведет себя плохо, приходится отрезать часть земли, и это вызывает ничуть не меньшие проблемы. И уж совсем неразрешимый вопрос: что делать, если у помещика не один сын, а трое? Тогда ведь приходится двух сыновей «верстать землей в отвод», давать им отдельные поместья. Тогда только один из сыновей остается с отцом в поместье; по идее, он должен дождаться смерти отца и стать помещиком после него.

Поместья все более становились наследственными владениями; одряхлев, помещик обычно «бил челом» в Поместном приказе, чтобы государь «пожаловал» его за службу и за раны, велел бы «оставить» его поместье за сыном, а если сына нет — то за зятем, племянником, которому «его государеву службу править мочно». Такие просьбы обычно исполнялись, если не было веских причин поступить иначе.

Поместье давалось для того, чтобы человек мог выставить сколько-то вооруженных людей и принимать участие в войнах, ведомых государством. По Уложению о службе 1556 года со ста четвертей земли помещик должен был выставлять одного вооруженного всадника. На эту норму и ориентировались дьяки Разрядного и Поместного приказов, рассчитывая: какую частную армию должен содержать каждый помещик?

Каждые три года помещик должен был являться на смотр, показывать дьякам Поместного приказа, какие силы он подготовил, так сказать, подтверждать свое право на поместье. Не слишком часто, но случалось, что неспособных вести хозяйство и обеспечить нужное число воинов поместий лишали.

В низах военного сословия, среди дворянства и детей боярских сталкивается множество различных групп: кто побогаче, кто победнее, кто позначительнее, а кто впал в ничтожество. Многие различия вообще не очень понятны без длительной подготовки, без того, чтобы вникать во множество деталей — хотя бы различия между дворянами и детьми боярскими.

Дети боярские происходили от измельчавших боярских родов, от вторых и третьих детей бояр, которым не Досталось вотчин, от лично свободных слуг бояр и князей. Дворяне же порой от лично несвободных слуг бояр, и родословные у них были не такие древние; среди дворян много было незнатных людей. И при том, что реальное положение у этих двух групп совершенно не различалось, дети боярские считались занимающими более высокое положение.

Для детей нашего рационального века в этом даже как-то и непонятно, в чем различия (если уж и экономически, и юридически нет никакой разницы), но люди XVII века тонко находили эти различия; в некоторых случаях они оказывались довольно серьезными. Например, во время царской свадьбы дети боярские «берегли путь Государев» — когда царя и царицу венчали в соборе, следили, «чтоб между государева коня и царицыных саней не переходил никто». А дворяне такой чести удостоиться не могли бы никогда.

И уж конечно, столичное дворянство сильно отличается от провинциального, слуги государства занимают совсем не такое же положение, какое слуги бояр и князей. Столичные «чины» — стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы — составляют царскую гвардию, служат офицерскими кадрами для провинциальных отрядов, несут службу при царском дворце, исполняют различные поручения высших сановников, а то и самого царя.

В провинции главную массу служилых людей составляли «родовые» (то есть потомственные. — А. Б.) дворяне и дети боярские.http://www.istorya.ru

Из истории повседневной жизни воеводы допетровской Руси: П.И. Колтовский в Данкове (1621-1622 гг.)

В Московском государстве XVII в. воеводы назначались на службу по усмотрению царя. Назначение рассматривалось в Разрядном приказе и некоторых других приказах, в ведомстве которых находился город. Часто случалось так, что при назначении воеводы не учитывались его способности, но принимались во внимание его прежние службы, а также знатность и родовитость. Считалось, что человек, преуспевший на гражданской службе, был способен и на службу военную.

Основными обязанностями городового воеводы в Московском государстве XVI-XVII вв. являлись:

– управление военными делами (организация обороны города и уезда, предупредительные меры против нападения неприятеля, отслеживания состояния городовых укреплений, и т.п.);

– финансовое и хозяйственное управление;

– различные судебные дела.

Главными подчиненными городового воеводы Московской Руси были служилые люди всех имеющихся в гарнизоне вверенной ему крепости категорий: дети боярские, стрельцы, казаки, пушкари и т.д. По приезде в город воевода был обязан устроить смотр ратному населению, после чего оно поступало в его полное подчинение. При случае и всякой необходимости служилые люди должны были выступить в поход, преследовать неприятеля на территории своего уезда или сопредельных территорий. При этом воевода должен был следить за исправным снабжением своих подопечных [2, c. 40 51].

О специфике повседневной жизни городового воеводы XVII столетия наглядно свидетельствует коллективная челобитная жителей города Данкова на притеснения и злоупотребления должностными обязанностями воеводы Порфирия Ивановича Колтовского [1, л. 204-206].

Город Данков был построен в верховьях Дона в 1568 г. служилыми людьми из Пронска и Михайлова под руководством воевод Владимира Курлятева и Бориса Серебряного вместе с казачьими головами Григорием Сидоровым и Юрием Булгаковым: «…тово же году ходили воеводы в Донков города ставить» [8, c. 233-234]. Летом 1618 г., во время рейда запорожских казаков гетмана Петра Сагайдачного по югу Московского государства, Данков был сожжен, его население ушло в Пронск, Михайлов и другие города южного порубежья. В декабре следующего, 1619-го года, при воеводе Федоре Григорьевиче Аладьине крепость была перенесена на 30 верст южнее – на Вязовенское городище.

В 1621 г. Кулуша Постникова, сына Челищева, на посту городового воеводы сменил Порфирий Иванович Колтовский [6]. Он был московским дворянином, до 1620 г. служившим в столице в чине жильца [5]. Колтовский происходил из рода мурзы Батуры [4, c. 260-263], владевшего каширской волостью Колтовской, а также его потомков – Глеба Батуринича и Михаила Сорокоума-Глебова, рязанских бояр. Одна из жен Иоанна IV, Анна Ивановна, происходила из рода Колтовских. В связи с чем Колтовские были родом весьма влиятельным, приближенным к царскому двору, в XVI-XVII вв. его представители служили городовыми и полковыми воеводами.

Сразу же после прибытия в Данков отношения с местными служилыми и «жилецкими» людьми у него не заладились, что вызвало большое недовольство в среде населения. Воевода силой заставлял служилых людей выполнять на него различные работы: «хоромы ставить, и сена косить, и дрова возить, и толочить, и молоть, и хлевы гресть, и лошеди поить и всякою роботу роботать». Все это шло вразрез с царским предписанием не привлекать служилых людей к подобным работам в угоду воеводы. Подобную грамоту данковцы принесли Порфирию Колтовскому. Однако после ее прочтения воевода кинул ее и «говорил про … государеву грамоту неподобное слова».

Новый воевода, получив доступ к городской казне, «вынел … тепику и зделол себе утюг, чем платья утюжить». Колтовский приглашал в свою воеводскую избу стрельцов и казаков и силой принуждал их давать купчии на коней, меринов, собак и «всякою животину».

После разорения Данкова запорожскими казаками летом 1618 г. и постройки его на Вязовенском городище в 1619 г. число служилых людей не соответствовало необходимому штату. В связи с этим из других городов южного порубежья в Данков были переселены стрельцы, казаки и пушкари (число их неизвестно). По всей видимости, условия жизни в новом городе по каким-либо причинам не устроили «сведенцев», и они искали любую возможность покинуть его. Порфирий Колтовский отпустил их из города, «и на Низ [7], и на Дон», предварительно не забыв получить с них взятки.

В поле зрения Колтовского оказались также охота и рыбная ловля, которую вели данковцы на Дону и в лесах на его правом берегу. Воевода заставлял «ловцов с неводы и з сетьми» ловить на себя рыбу. У тех стрельцов, казаков и пушкарей, которые на привадах прикормили тетеревов, он отнял шатры и отдал их своим людям.

Часто данковские жители видели, как Колтовский в полночь выезжает на коне из города на рыбалку и охоту «верст по тритцать и больши», отсутствуя в крепости по пять-шесть дней. Нередко Колтовский на коне ездил по полям данковских служилых людей и топтал их хлеба, собаками травил скот.

Пренебрегая мерами противопожарной безопасности, воевода поставил в городе мыловарню по соседству с пороховой казной. Даже в жаркие летние дни он приказал варить мыло, нисколько не опасаясь возможного пожара.

Серьезные нарушения Колтовского произошли и в организации сторожевой службы. Вместе с данковскими служилыми людьми на сторожах «на Тальцы, да на Воргле, да под Галичьи [горами]» должны были стоять владычные дети боярские (дети боярские рязанского архиепископа). Приезжая в Данков, владычные дети боярские на службу не высылались, а распускались воеводой Колтовским по домам.

Близ города местные стрельцы и сторожевые казаки имели заимки под огороды. Колтовский велел посеять на этих огородах для себя мак, а вспахать эти земли приказал пушкарям и затинщикам.

Данковского стрельца Першика Лобова, который ходил на государеву службу «на Низ», Порфирий Колтовский приказал бросить в тюрьму, где держал месяц и морил голодом. После чего хотел взять его к себе во двор в холопы.

Воеводство Колтовского привело к бегству со службы данковских ратных людей. Недолго думая, все их пожитки и имущество воевода забирал себе.

Собравшись на сход и составив коллективную челобитную с жалобой на своего воеводу, данковцы отправили в Москву полкового казака Алексея Волнева. Узнав об этом, Порфирий Колтовский велел своим людям догнать казака и немедленно доставить к себе. «Бив … таво козока тот Перфирей да умортва и вкинул ево замертва в тюрьму».

Одной из служебных обязанностей данковских ратных людей было сопровождение на судах («впловную») по Дону послов – русского и турецкого. 16 июня 1622 г. в Данков из Разряда была прислана царская грамота. По ней следовало выслать из Данкова семь человек нетчиков из числа стрельцов и казаков. Эти служилые люди не пошли на государеву службу «на Низ» провожать турецкого чауша [9]. Порфирий Колтовский собрал всех ратных людей на смотр. На нем воевода объявил, что ему будто бы поступил приказ выбрать 20 человек стрельцов и казаков в прибавку к 50 служилым людям, которые ранее отправились сопровождать посла из Данкова до Воронежа. На место нетчиков воевода выбрал семь человек полковых казаков – Пахома Вялого и Антона Лизнева «сотоварищи». 20 июня Колтовский отправил этих казаков на Воронеж пешими и без запасов. Нетчикам же, Степану Шебанову «сотоварищи», он приказал жить в Данкове, традиционно получив с них взятки – «посулы и поминки». По мнению жителей Данкова, от этих действий Колтовского у них возникли «убытки великия», а на службу ратных людей он выбирал вовсе не по государеву указу.

Тогда была составлена новая челобитная, в которой служилые не только перечислили все злоупотребления воеводы, но и отметили, что как бы им из-за «продаж [3] и насильств (Колтовского – А.Р.) из Донкова не разбрестись». К сожалению, дальнейшее развитие событий неизвестно, но, судя по приписке на обратной стороне листа 204 настоящей челобитной, «указал государь послать сыскать … накрепко на Перфирия» — какое-то разбирательство по этим жалобам вполне могло быть.

Среди городовых воевод русских городов XVII в. были хорошие военачальники и толковые организаторы, добрые хозяйственники, заботившиеся о благосостоянии города и его жителей. В то же время эпоха и должность способствовали появлению на этих постах временщиков и взяточников, ради собственной наживы бравших все во время своего воеводства. Порой несколько лет службы на воеводском посту подобного чиновника приносили городу непоправимый вред. Одним из таких градоначальников был Порфирий Колтовский. Будучи представителем знатного рода, он считал себя полновластным хозяином данковской крепости, а ее служилых людей – своими холопами. После Данкова он служил воеводой в Кромах (1636 г.), в Кашире (1641 г.) и Валуйках (1644-46 гг.).

http://historic-journal.ru/201...v-dankove/

Верстание новиков

По поводу новиков, думаю, что в 16 веке верстание происходило не в 15 лет, а порой гораздо позже, особенно во второй половине века. После опричнины возник системный кризис 70-80 -х годов, крестьяне бежали из центральных районов, в следствии чего помещики не могли выполнять свои воинские обязанности, не было денег чтобы вооружиться. Чтобы не мереть с голоду помещикам приходилось самим заниматься хозяйством, поэтому отцы тормозили отдавать детей в службу, порой занижая года детям(в моем роду в 17 веке так делали).
Да и служба смещалась в более южные города далеко от родных мест, да и добрая земля была там же, да и крестьяне бежали туда же. Потому дети боярские отсидевшись в отцовском родовом поместье , где-то в 90-е годы(когда стало жить полегче) окрепнув физически и материально лет в 20-30 верстались где-нибудь в Белеве, Карачеве, Мценске, Новосили, Орле, Брянске..., так как, в более южные уезды переносилась служба после выхода указа о пограничной службе. Сын боярский должен был ехать на службу "конно, людно и оружно", это он мог делать только имея материальные средства.
Например, думаю, что в Десятне новиков, поверстанных в 1596 году в основном были те кому было уже за двадцать лет.