Алексино-Туголес

ДЕРЕВНЯ АЛЕКСИНО И ЕЁ ОБИТАТЕЛИ

В нашей деревне Алексино как, впрочем, и в других деревнях, было очень много однофамильцев – Журавлёвых, Гореловых, Силовых, Козловых. Некоторые при этом оказывались даже полными тёзками, и по имени и по отчеству. Но никто в деревне никого не путал, потому что официальные фамилии мало употреблялись, практически у каждого жителя было второе деревенское имя или прозвище.
К примеру, одни Силовы звались Баранчиковы, у них дед был сильно кудрявый. Другие Силовы – Прыгуны. Когда-то их подвыпившего деда Максима «достала» в ссоре жена, и он выпрыгнул из дома из окна. Борис Гундюк – Силов, вечно страдавший насморком.
Ивана Васильевича Горелова, а по нему и всё его семейство, прозвали Замахины, потому что всё, что замахнул (задумал), тот исполнял скоро и на высшем уровне. Ещё были Гореловы – Дудкины, Кривичкины (у деда Фёдора Ивановича один глаз косил), Шпилины ( от Ивана Егоровича «Шпили»), Жженый (Горелов Михаил Иванович), Матаня (Александра Николаевна Горелова).
Семейство «Смоляки» - их дед Егор гнал дёготь в лесу. «Вахлаки» – Смирновы. «Шептушка» - Матрёна из прибалтов, за финно-угорский выговор. «Плюдолкин» - печник Козлов, который «плюдол» - приплёвывал во время работы. Дядя Коля Викулов имел прозвище Сухой. Рассказывали, что однажды во время сильного дождя он стоял под деревом, когда дождь закончился, его спросили: «Дядя Коля, ты сухой?» Ответ дяди Коли на этот вопрос напечатать никак нельзя.
Коряжкин – Яков Михайлович Силов прозван за «корявые» пальцы. Мизинец и большой палец у него были нормальные, а три остальные смотрели в разные стороны. В военные годы он работал бригадиром, возглавлял косцов – ребят 13-15 лет. Когда он говорил: «Почнём вот это косить» и показывал пальцами, где «это» понять было трудно, так три пальца показывали в разные стороны. Переспрашивать было не принято, схлопочешь. Это рассказывал мой брат Михаил. Ему было 13 лет и косил он в одном ряду со всеми: один за другим, отставать нельзя.
Покосы были в Веретьях за Митинской и Ивановской, пробирались туда по гатям через болота. Во время войны это труднодоступное место (Веретья) планировалось под штаб партизанского отряда, если немцы дошли бы до восточного Подмосковья. Сено оттуда вывозили зимой, а летом во время покоса строили в лесу шалаши, где и ночевали. Пищу раз в неделю привозил дед Алёша Города – Алексей Михайлович Силов. Обед готовила Марфа Яковлевна Журавлёва. Имелось три котла-казана – для первого, второго и чая. Кормили хорошо, сытно, вкусно.
В 1947 году на покос в Веретья нас отправилось уже трое: отец, Михаил и я. Бригадир, Иван Кузьмич Козлов (Сиподуй) будил косцов на 20-30 минут раньше положенного. Выход должен быть в 5 утра, а он начинал будить в 4 – 4.15. Ребята обижались, просили дать поспать ещё чуток – не помогло. Решили схулиганить, однажды вечером спрятали казаны. Рассказывает Иван Михайлович Журавлёв: «Просыпаюсь ночью справить малую нужду, глядь, а на дубу зелёном колокол висит. Перекрестился – колокол над головой! Ну думаю, свет перестатьё (конец света). Стал звать Ивана Кузьмича. Он встал, догадался, что это казан». Под шум проснулись все, но ребята прикинулись спящими. Наш отец не на шутку рассердился, он демобилизовался в 46-ом и ещё не отошёл от армейских порядков, командует: «Молодёжь, всем строиться!» Молчок. Тогда пошёл по шалашам, брал за ногу и вышвыривал, как щенков на луг, 15-16-летних молодцев. Быстро нашлись и два других казана. Пошли досыпать. Бригадир после этого будил своевременно.
В 50-х годах совхозу отвели участок для покосов у реки Воймеги, недалеко от посёлка Воймежного. Покосы удобные и довольно близко. Косцов возили туда на грузовике. Был такой случай: шофёр дороги на покосы не знал, сопровождающим согласился съездить Воробей – Иван Емельянович Горелов. А накануне у него состоялось какое-то семейное торжество, дед «перебрал». Машина заехала за ним, но он смог подняться только после того, как его похмелили. В кабине разморило, задремал. Доехали до первой лесной развилки, шофёр спрашивает: прямо или налево? Дед показал рукой направление движения и опять задремал. Так повторялось у всякого раздвоения дороги. Ивану Емельяновичу надоело, что его постоянно будят и при очередной остановке он наставительно сказал водителю: «Какая разница, по какой дороге ехать? Все дороги ведут к коммунизму!» Косари за своевременное к месту высказывание хотели качать деда. Он окончательно проснулся и, оглядевшись, понял, что заехали совсем не туда. Развернулись, поехали на место дислокации.
* * *
В 1947-48 годах в деревне Алексино-Туголес был построен клуб. Работать в него направили Валю Лисякову после окончания, если не ошибаюсь, Егорьевского спецучилища. Она походила по домам, позвала потенциальных артистов в художественную самодеятельность… Первый же концерт вызвал восторг деревенских зрителей. Потом мы с концертами выезжали в Кривандино, в рошальский клуб им. Косякова, в Лузгаринский клуб, в Бардуки.
Всегда пользовалась успехом инсценировка рассказа Чехова «Злоумышленник». Зрители воспринимали так, будто действие происходило в наших краях: тут и «климовские мужики» - деревня Климовская по соседству, и «141 верста» железной дороги – за кривандинским переездом у чугунного моста. Судью играл Козлов Борис, злоумышленника – Силов.
Была в репертуаре сцена «На лавочке» из пьесы Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». Клава Журавлёва была настоящей Поликсеной, и когда на одном из представлений Платоша (Коля Горелов) по-настоящему поцеловал её, даже «Дурак, дурак!» (слова не по тексту Островского) не испортили сцены.
Пользовался успехом наш хор. «Выдают меня младу за седую бороду…» - исполняла Валя Силова, а хор сопровождал подпевками. При словах «Так тони же, чёрт с тобой, со мной парень молодой» на сцену с дробовым переплясом выскакивал Коля Горелов, в косоворотке, подпоясанной шелковым с кистями поясом (сохранённом с дней молодости отца), в кубанке (в те годы модной), в хромовых сапожках. Зрители верили, что такого можно полюбить.
Бесподобно комичен был Костя Никешин в любых ролях, при чтении басен. Особенно нравилось зрителям, когда он читал отрывок из «Поднятой целины» Шолохова про деда Щукаря. В зале было столько хохота, что забывали про аплодисменты.

Николай Иванович ГОРЕЛОВ.

https://vk.com/wall-63702088_398

Московская область