Пржецлавские

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

В апреле 1878 года Владимир вместе с братом Серафимом, неслужащим дворянином, возвратился в Москву из Камышина Саратовской губернии, где служил по акцизному управлению. В начале лета он затеял ссору с сыном купца Арбатского, причина неизвестна, возможно это были сословные противоречия и, говоря современным языком, выяснение, "кто круче" - ничем иным нельзя объяснить, что Владимир решил вызвать оппонента на дуэль. Можно себе представить реакцию купеческого (!) сына, когда к нему на квартиру в роли секунданта прибыл Серафим с вызовом на поединок на пистолетах. Возможно, дворянин бы принял вызов или принес извинения, а ошарашенный купеческий сын просто не знал, как поступать, он подавал жалобы обер-полицмейстеру, прокурору московского окружного суда, потом генерал-губернатору, писал, что не хочет быть жертвой сплетен и газетных статей (видимо, такие были?), а братья Пржецлавские преследуют его на улице, говорят такие слова, что собирается толпа, говорят, что все равно доведут до дуэли или до того, что ему некуда будет показаться, а им все равно терять нечего… Разбирательство ничего не прояснило, т.к. Владимир обвинения отрицал, а его оппонент подтверждал…

ЦИАМ: 16-68-182 "О жалобе на Пржецлавского"

Все вышеназванные инстанции ведут переписку, собирая информацию по свидетелям и немного путаются "во Владимирах Пржецлавских", потому что их уже трое: Владимир Ксаверьевич, его сын и его внук. Разобраться в этой путанице можно только зная, кто из них кем кому приходится.

Евдокия Владимировна Пржецлавская

У Евдокии Владимировны в 1879 году умирает муж - три года прожили они в браке.
Она - тут я не очень понимаю пока, по необходимости или больше по собственной инициативе - подает прошение о внесении её в РК Костромской губернии. Сама же отправляется на Кавказские минеральные воды, на лечение (по словам её отца).
Губернское дворянское собрание направляет документы в герольдию, однако уточняет при этом, что по их данным, у Лопухина числится другая жена. Завязывается переписка, бывшую жену отыскивают - она живет в Москве. Выясняют обстоятельства их развода, всплывает информация о том, что при втором венчании утаили первый брак мужа.
Что было дальше - не очень понятно, т.к. не видела пока запись об их браке (хотя знаю и дату, и церковь - 12.04.1876 церковь 1-го Лейб-Гренадерского Екатеринославского полка). По закону, там должно быть написано, что брак аннулирован.
А предъявлять обвинения было особо некому: жених незаконного брака умер, венчавший их священник - тоже. Вот про свидетелей - тоже интересно, по идее, они тоже могли оказаться под обвинением - но оказались ли? Или расследование заглохло за смертями главным нарушителей?

Евдокия Владимировна через какое-то время вышла замуж второй раз, за генерала Колзакова.

Генерал Николай Александрович Колзаков был на 18 лет старше своей второй жены – впрочем, совсем не редкость для того времени и второго брака. Потомственный дворянин из Вологодской губернии, выпускник 1-го кадетского корпуса, участник Кавказской войны в 1851-1852 гг., Крымской войны 1853-1856 гг. С 1867 по 1872 г. был уездным начальником Кураминского уезда Сырдарьинской области.
В интернете нашлась вот такая его характеристика этого периода (к сожалению, без указания источника): "Старый кавказский офицер, произведенный из юнкеров, мало образованный и лишенный нравственного ценза, - это была очень подозрительная личность. Но Колзаков проявлял редкую распорядительность, энергию, находчивость и способностей был больших. Обладал исключительным дарованием показывать товар лицом, "втирать очки в глаза начальству". В его руках все представители туземного населения Кураминского (Ташкентского) уезда были шелковые. Он распоряжался ими деспотично, и куда бы К. П. Кауфман ни поехал, в Кураминском уезде он встречал "аманлык и тыншлык" (мир и тишину). Туземцы низко кланялись Кауфману, называли акпадишах (половина царя), уверяли в своем благополучии, в справедливости поставленных над ними начальников, в любви к нему".
Участвовал и в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., уже в чине полковника. С 1883 г. - генерал-майор. Командир 11 Псковского пехотного полка.

Я уже упоминала, что некоторые интересные сведения о Пржецлавских я почерпнула из книги мемуаров Марины Тарковской (почему так - расскажу чуть ниже). В них, к сожалению, есть неточности, поэтому я цитирую здесь только эмоционально-бытовые истории из этой книги, а факты беру из архивных источников.
Так вот, цитата из книги:

[q]
Ее второй муж, генерал Колзаков , очень ее любил. Узнав о пагубном пристрастии своей жены, он надел мундир со всеми регалиями, взял ее фотографический портрет, может быть именно тот, что хранится у меня, и объехал все аптеки Петербурга. Каждому аптекарю он предъявлял портрет и говорил: «Если вы отпустите морфий этой даме, то я застрелю вас на месте». У генерала такой был свирепый и решительный вид, что ни один аптекарь не посмел его ослушаться.
[/q]

Этот портрет - в посте выше.

[q]
В Петербурге у Колзаковых был роскошно обставленный особняк. Украшением дома была голубая гостиная. Стены, кресла, скамеечки для ног, диван карельской березы — все было обтянуто голубым штофом. В большой зале, где стоял рояль, устраивались танцы и вокальные вечера. Частыми гостями тети Дуни были певцы, студенты консерватории, ставшие потом актерами Мариинского театра.
[/q]

Евдокия Владимировна бывала и в Москве у своей родни, в Москве умер и сам генерал Колзаков в 1893 году (возможно, приехав в гости??), Он был похоронен на Миусском кладбище.

[q]
Перед самой революцией 1917 года тетя Дуня решила перебраться в Москву, где жили ее сестры и племянники. Она продала особняк, а всю обстановку, мебель, голубую гостиную, ковры, фарфор, огромный серебряный сервиз, одежду отдала на хранение в петербургский частный склад. Она рассчитывала купить дом в Москве и перевезти туда свое имущество. В Москве она остановилась в доме своей племянницы. И здесь ее застигла революция. Евдокия Владимировна лишилась всего — у нее не было ни крова, ни вещей, ни состояния. Она гостила то у одной племянницы, то у другой. Голубая гостиная была далеким и почти нереальным воспоминанием. Тетя Дуня стала «бывшей», стала неким фантомом в облезлой собольей горжетке. Но, потеряв все, старенькая тетя Дуня не озлобилась, оставалась все такой же доброй и душевной.
[/q]

Немножко я увлеклась и забыла рассказать, что намного раньше всех этих событий вышла замуж их сестра Мария Владимировна.

Она была третьим ребенком в семье и всего на год старше Евдокии, а её брак был венчан в 1869 г. - и вот он оказался прочным. Её мужем стал подпоручик Николай Васильевич Дубасов. У них родилось 6 детей: Владимир, Надежда, Людмила, Вера, Наталья и Ксения.
Внуки Веры - Андрей и Марина Тарковские, вот поэтому в мемуарах "Осколки зеркала" и встречаются семейные воспоминания о Пржецлавских.

Вот, что там повествуется о семье Дубасовых:

[q]
Жили Дубасовы на Пименовской улице, что находилась между Селезневской и Садово-Каретной, в собственном доме. Их приходской церковью был храм Пимена Блаженного — «Старый Пимен».
На лето семья выезжала в имение Переверзево, в Калужскую губернию. Жили скромно - на обед обычно подавались щи с гречневой кашей. Девочкам на именины дарились их же старые куклы, подновленные и одетые в новые платья. Залу городского дома сдавали под обеды и свадьбы, а флигель — внаем жильцам.
[/q]

На самом деле, дом Дубасовых был в приходе Новопименовской церкви, именно в ней крестили детей.

[q]
Бабушкин отец, Николай Васильевич, был прекрасным семьянином, добрым и любящим мужем. Но проявлял твердость, когда этого требовали обстоятельства.
Однажды Мария Владимировна вместе со своими двумя сестрами снялась в фотографии на Петровке. Владелец выставил в витрине ателье это фото — три молодые дамы в красивых туалетах и хорошо причесанные, рядом с одной из них на полу стоит корзина, полная вишен. Николай Васильевич, узнав об этом, пошел на Петровку и потребовал убрать с витрины изображение жены и своячениц. Он посчитал неприличным, что прохожие будут их рассматривать…
Был и другой случай, когда прадедушка проявил характер. Мария Владимировна возвращалась из Охотного ряда на извозчике, когда ее увидел художник Поленов. Он поехал вслед за ней и спустя несколько минут после ее прихода позвонил у дверей дома Дубасовых. К нему вышел Николай Васильевич. Поленов представился и поинтересовался, кто эта дама, только что вошедшая в дом.
«Это моя жена», — отвечал Николай Васильевич. «Я собираюсь писать большую картину на библейскую тему, и классический тип вашей жены очень для нее подходит. Не позволите ли вы вашей жене мне позировать? Она будет приезжать на два-три часа в мастерскую, костюмерша за ширмами будет надевать на нее римскую тунику и сандалии, а после сеансов я сам буду отвозить вашу супругу домой». Видя несогласие Дубасова, Поленов продолжал: «А за эту любезность я обещаю написать бесплатно портрет вашей жены».
«У нас четверо детей, — сказал Николай Васильевич, — и после нашей смерти они перессорятся из-за этого портрета. К тому же у моей жены много обязанностей как у матери семейства и хозяйки дома. Извините, но ей трудно будет найти для вас время». Вот так было отказано Поленову. А как жаль! <…>
Его любили и родные, и крестьяне, жившие в деревне рядом с его имением Переверзево в Калужской губернии. Когда начались волнения, они приходили к нему и говорили: «Мы тебя, Василич, в обиду не дадим»… <…>
Умер Николай Васильевич в Переверзеве лет за двадцать до революции. О том, что он умрет, он был предупрежден — ему было видение. Он лежал в своей комнате на кровати и вдруг услышал, что скрипнула дверь. Николай Васильевич повернул голову и увидел, что в комнату вошел человек в черном монашеском одеянии. Лица его не было видно — оно было закрыто капюшоном. «Готовься, ты скоро умрешь!» — сказал монах. «А доживу ли я до моего дня рождения?» — спросил Николай Васильевич. «Нет», — был ответ. Человек в черном повернулся и тихо вышел из комнаты. Скрипнула закрывшаяся за ним дверь.
Николай Васильевич позвал сестру жены, гостившую в имении: «Как его, душенька (так он в старости обращался ко всем близким дамам), отметь в календаре, что сегодня мне было видение. Только Машеньке не говори».
Через месяц его не стало — он не дожил нескольких дней до дня рождения…
[/q]

Правда, жаль, что Поленову не позволили написать этот портрет.

Третья сестра (по возрасту вторая) - Лариса Владимировна.
Лариса и Владимир - это самые любимые и частые имена в семье, как вы уже заметили, наверное.
Она вышла замуж в 1872 г. за за ротмистра 13 гусарского Нарвского полка Станислава Яковлевича Куприянова. У них было 2 сына, тоже ставшие военными.
Про них я нашла следующее:
Старший – Николай – был поручиком 12-й гренадерского Астраханского Императора Александра III полка, высочайшим приказом от 31.07.1912 г. переведен помощником заведующего госпитальной командой Московского генерального Императора Петра Великого военного госпиталя. Он был женат на Александре Николаевне Яковлевой, в 1909 году у них родилась дочь - по традиции, Лариса.
Младший – Георгий – родился в 1880 г., окончил Павловское военное училище. Служил в 200-м пехотном резервном Ижорском полку поручиком. Кстати, командовал полком его шестиюродный дядя – полковник Николай Николаевич Пржецлавский. Позже Георгий – штабс-капитан 210-й пехотного Бронницкого полка. Во время 1 мировой войны был ранен/контужен (так написано, без уточнений).

А в это время ~~проводница второго девятого вагона~~
т.е. старший брат трех вышеназванных сестер оказывается в весьма неприятной ситуации. Каким-то образом всплывает факт его незаконного второго брака и начинается церковное дело о признании второго брака недействительным, а параллельно - гражданские дела о двоеженстве Владимира и о лжесвидетельстве Серафима.
Отец, конечно, взял обоих сыновей под поручительство, но в сентябре 1879 года Саратовский Окружной Суд приговорил Владимира к лишению всех особенных прав и преимуществ и к ссылке "на житье в Иркутскую губернию с воспрещением всякой отлучки из места жительства в продолжении 2 лет, и в другие области и губернии Сибири в продолжении 8 лет".
В Ведомостях справок о судимости:

[q]
"ПРЖЕЦЛАВСКИЙ Владимир Владимирович - коллежский регистратор, служил по акцизному управлению, 28 лет, родился в г.Туле, приговорен Саратовским Окр.судом по 2ч 1554 ст. Уложения с лишением особых прав - к ссылке на жилье в Иркутскую губ.
Исп. - 04.03.1880"
[/q]

В 1880 г. брак этот объявляется недействительным.

С этого момента в семье начинается очень тяжелый период. Мне попалось дело с прошением матери Владимира, Ларисы Пржецлавской - его больно читать.

Владимир Ксаверьевич продает свой дом, семья поселяется в Пресненской части и пытается всеми способами облегчить участь сына. Мать подает пронизанные отчаянием и болью прошения во всевозможные инстанции, обращается, к кому только может, умоляет о смягчении наказания сыну, принимая во внимание болезненное состояние самого приговоренного, а также положение родителей, лишившихся единственной опоры в жизни, и участь матери, лишенной в продолжении 15 лет зрения… доходит почти до императора, но подать прошение императору можно только через министра юстиции, который неоднократно "не находит возможным повергнуть ходатайство на высочайшее воззрение", несмотря на то, что прошения несчастной матери поддерживают генерал-губернатор Долгоруков и другие высокопоставленные лица. Арестованный Владимир находится в тюрьме в ожидании отправки в Сибирь, и по врачебному освидетельствованию в июне 1880 года у него "сильное общее нервное расстройство в форме застарелой иппохондрии, начало меланхолии, возбужденное состояние в сочетании с крайне угнетенным иппохондрическим настроением". В апреле 1881 года родителям удалось добиться, чтобы больного сына отдали на поручительство отца впредь до открытия навигации, они устраивают его на излечение к психиатру московского военного госпиталя. В конце мая врачи констатируют, что он худой (но выглядит лучше, чем в прошлом году), имеются хронический бронхиальный катарр, признаки желудочно-кишечного катарра, "бессоница и нервное расстройство, вызванное привычкою злоупотреблять морфием". Однако пациент "не обнаруживает какого-либо вида психической болезни, за исключением общего грустного настроения". Вердикт: "в настоящее время не одержим такой болезнью, которая могла бы препятствовать ему отправиться в Иркутскую губернию". Снова прошения, бюрократические формальности, переписка…
В череде этих горестных забот небольшая передышка в июне того же года - выдали замуж младшую дочь, Варвару, за сына подполковника, Сергея Филиппьева, который служит в управлении Николаевской железной дороги, молодые поселяются неподалеку от родителей.
А "круги ада" продолжаются… 1 августа Владимир вновь арестован для "ссылки по назначению", но болезнь опять обостряется и его не могут включить в партии заключенных для отправки и 14 августа вновь помещают в тюремную больницу. Все повторяется снова: несколько месяцев в тюремном госпитале, пока ему не становится совсем плохо, а 6 декабря его опять передают на поруки родителям по распоряжению главного тюремного управления вплоть до открытия навигации 1882 г., если состояние улучшится.
С весной пришло еще одно горе: умер от отравления морфием другой их сын, 28-летний Савелий. В апреле снова - уже третий раз - арестовали Владимира, хотя он, простудившийся зимой и толком не оправившийся, был совсем плох: воспаление легких, сильный кашель с горловым кровотечением и лихорадочное состояние. Тем не менее, его отправили в пересыльную тюрьму, но в тот же день поместили в тюремную больницу, где он провел почти 7 месяцев. Неблагоприятные условия, отсутствие свежего воздуха и постоянное употребление морфия настолько ухудшили его состояние, что у него отнялись ноги, он перестал вставать, и 15 сентября, в день последний день отправки заключенных в Сибирь, врачи снова констатировали, что отправлять его невозможно. В декабре 1882 года на очередное прошение о смягчении наказания был получен очередной отказ министра юстиции. Лариса Александровна ходатайствует о лечении дома, где есть хоть какая-то надежда улучшить состояние больного сына, т.к. родители даже не могут навещать его: на фоне всех этих переживаний отец Владимира третий месяц болен и пребывает в общем параличном состоянии, а сама Лариса 16 лет как потеряла зрение.

Владимир Ксаверьевич умер в августе 1884 года от воспаления оболочек мозга, а сын его Владимир - от чахотки, в октябре того же года. Записи о них - в метрической книге Христорождественской церкви в Палашах, похоронены на Ваганьковском кладбище. Безутешная жена и мать пережила их на 13 лет..., причем и последнего своего сына она тоже потеряла: 35-летний Серафим скоропостижно умер в 1893 году...

Владимир Ксаверьевич и Лариса Владимировна с её братом Николаем Корженевским.
(Причем, кто есть кто из мужчин - я не знаю. Предполагаю, что с тростью - муж, а рядом с женой- её брат)

Раз уж я упомянула Корженевских, то напишу и про них.

Вот, что нашлось о Николае Александровиче (хотя по этой линии я особенно не искала):
- родился в 1821 году
- в 1884 г. отставной капитан артиллерии
- после смерти родственников "призревающийся в богаделенном доме"
- умер в 1907 г. в возрасте 85 лет, от хронического воспаления сердечной мышцы, похоронен на Ваганьковском кл. (ц. ВОСКРЕСЕНСКАЯ, В ЕКАТЕРИНИНСКОМ БОГАДЕЛЬНОМ ДОМЕ)
ЦИАМ: 203-782-524.

А вот о нем - из "Осколков зеркала":

[q]
Родной брат бабушки Пржецлавской, бывший офицер Николай Алексеевич Корженевский, остался в семейных анналах благодаря своим странностям. Он был холост и жил у племянницы на Пименовской. Когда деду Корженевскому приходилось делать покупки, то вместо курицы он приносил петуха, а вместо кальсон — дамские панталоны с кружевами. Жаркими днями в Переверзеве на веранде вешали простыню от солнца. «Как это вы хорошо придумали, — восхищался дед. — Мы пьем чай здесь, а все мухи летают там, за простыней!» В сопровождении этого чудака барышням Дубасовым разрешалось «выходить». В Манеже, на выставке цветов, бабушка потихоньку убегала от него и, спрятавшись за какой-нибудь пышной корзиной, болтала со знакомым молодым офицером.
[/q]

Раз уж коснулась Корженевских, не могу не упомянуть еще одну родственницу по этой линии.

Речь идет о Елизавете Алексеевне Корженевской.

[q]
Тетка бабушкиной матери , некрасивая старая дева, разочаровалась в светской жизни и отправилась паломницей в Иерусалим. Она хотела поклониться Гробу Господню, а заодно попросить у митрополита благословение на монашеский постриг. Тетушка поселилась в гостинице при русской колонии и в ожидании приема у владыки выстаивала все службы в православном храме. Там ее заметил один грек, тамошний врач. Когда она в назначенное время пришла к владыке за благословением, тот сказал: «Дочь моя, я благословляю вас не в монастырь, а на брак с нашим уважаемым врачом господином Мазараки».
Тетке ничего не оставалось, как выйти замуж. Она счастливо прожила много лет в Иерусалиме и вернулась в Москву только после смерти своего обожаемого супруга. Всем родным она привезла подарки. Бабушке она подарила серьги с бирюзой: два довольно крупных кругло обточенных камня, оправленных в золото, на котором арабской вязью было выгравировано изречение из Корана. Потом сережки перешли к маме, а в голодные военные годы выменяны на мерку картошки.
Кстати, эту историю и сейчас рассказывают туристам иерусалимские гиды.
[/q]

Грек Мазараки носил совершенно "русское" имя Харлампий Васильевич. Он приехал в Святую Землю в 1857 году по приглашению возглавить только что организованную русскую больницу. В некрологе, опубликованном после его смерти в 1892 году, говорилось, что доктор Мазараки пользовался уважением у представителей всех национальных общин Иерусалима, а его дом всегда был открыт для русских паломников. Ему доводилось исполнять и дипломатические обязанности по поручению греческого правительства: некоторое время он был греческим консулом в Иерусалиме, выезжал с дипломатическими миссиями в Константинополь.
Елизавета Алексеевна в Иерусалиме пользовалась известностью не меньше своего мужа. Из свидетельств современников следует, что была она женщиной простодушной, набожной и очень общительной, находившейся в курсе всех происходивших в Иерусалиме событий. Положение её супруга давало ей статус «первой леди Иерусалима». В своих дневниках глава Русской Миссии в Иерусалиме - архимандрит Антонин (Капустин) довольно тепло, хотя и слегка снисходительно отзывался о ней, называя ее madam или «наша забота»: Елизавета Алексеевна от своих щедрот присылала в Миссию то икру, то рыбий жир для заболевшего монаха.
После смерти мужа она вернется в Москву. В семье племянницы, где она доживет свой век, ее будут звать просто “тетка Мазараки”.

Но вот что интересно!
Весной 2007 года в Центральный музей древнерусской культуры имени Андрея Рублёва была принесена на экспертизу недавно вывезенная из Америки икона Богоматери с Младенцем в серебряном окладе. Она имела сравнительно небольшие размеры — 46 х 36 см, что говорило о её некогда семейном бытовании. На обороте обнаружилась надпись, выполненная на русском и частично на греческом языке, гласившая: «Сiя святая икона дана || на благословенiе отъ живоноснаго || Гроба Господня Елисавете Алек||сеевне Гже Мазараки 1860 года 1860 8 || января || [удостоверяет иеромонах Стефанос — по греч.] || Iерусалим 1860 || 8 января». Оказывается, вернувшись в Москву, Елизавета Мазараки привезла с собой подаренную ей на свадьбу икону, которая была, очевидно, очень ей дорога, и заказала для неё серебряный оклад. И вот эта икона совершила почти кругосветное путешествие и вернулась в Москву.

Икона Божией Матери "Умиление", принадлежавшая Елизавете Мазараки.
Первая половина XIX века, Иерусалим.
Справа – она же в серебряном окладе, работы Первой Московской артели в начале ХХ века.

G_Spasskaya написал:

[q]
Что было дальше - не очень понятно, т.к. не видела пока запись об их браке (хотя знаю и дату, и церковь - 12.04.1876 церковь 1-го Лейб-Гренадерского Екатеринославского полка).
[/q]

И знаете, я вообще уже ничего не понимаю!!!

Черным по белому написано, что в 1879 году в метрической книге была запись №35 от 12.04.1876 г.
В другом документе, ссылающемся на эту запись упоминается, что венчал брак священник Троицкий.

И что же? Иду на сайт ЦГИА, нахожу МК 1876 года ЦГИА СПб. Фонд 19. Опись 124. Дело 1217

[q]
Метрические книги церквей С.-Петербурга:
....
Преображенская Аптекарская Лейб-гвардии гренадерского полка (л. 588-667об.)
...
[/q]

А там ни брака этого, ни священника Троицкого! И вообще браков вдвое меньше, чем 35

ветка от Ксаверия Игнатьевича