Село Малмыжка

Как в Малмыжке с революцией боролись.

В 1905-1906 годах по России прокатилась огненным колесом, пока ещё не столь ужасным, как через десятилетие, революция, которая закончилась победой правительства.
Тихая Малмыжка тоже «отличилась» своей «революционной ситуацией»…
Так, 17 марта 1906 года мамадышский уездный исправник Ясницкий доложил о казанскому губернатору о ликвидации в Малмыжке очага революции:
19 февраля жандармский унтер-офицер Калмыков отобрал подозрительную литературу у ее жителей: Владимира Ежова, Игната Потеряхина, Сергея Клинова. Дал им эти книги и газеты Старо-Кумызанский волостной писарь – Шаров Александр, которого за эти «художества» с должности уволили, а 12 марта задержали и посадили в уездную тюрьму.
14 марта становой пристав 1 участка Шершенев провел секретный опрос свидетелей разворачивавшегося действа. Шарова в его противоправительственной деятельности обличали: малмыжскией священник Николаев, церковный псаломщик Григорий Синюшин, Владимир Ежов - местный «владелец заводов и пароходов», бывший сельский староста Игнат Потеряхин, Пётр Смирнов, волостной старшина Александр Федорович Ежов, сельский староста Захар Павлович Потеряхин, Амвросий Клинов и дочь псаломщика Варвара Дедюшина. По их словам, Шаров – закоренелый ненавистник государственного строя. Так, он предлагал ликвидировать монархию и провозгласить республику во главе с президентом, избираемым на определенный срок, так как наследственная власть привела к нежеланию царя заботиться о простом народе. Поздравительные адреса (что-то наподобие телеграммы с мест руководству страны по какому-либо торжественному случаю) царь не читает и про чувства народные знать не желает. Налоги платить этому государству не нужно, если оно не улучшает положение населения. Поддерживающая власть церковь – это театр, а священники – актеры в нем. И вообще, Шаров радовался победам японцев в прошедшей русско-японской войне: «надо бить нас, дураков!» Вот такой образчик либеральной интеллигенции на сельском уровне!
Вы ожидаете услышать рассказ о смелом борце за правду и волю народную, плюющем бесстрашно в царских сатрапов, несмотря на ежедневные пытки в застенках!
Не тут-то было! Прижатый в тюремный угол Шаров, по его словам, оказался невинной овечкой, оболганным борцом за социальную справедливость «в рамках действующего законодательства». При допросе весь его собственноручный рассказ об этом пронизан раболепством перед губернатором и императором!!!

Итак, Шаров по каждому пункту обвинения его в революционной деятельности объяснил кознями местного священника Николаева, захватившего реальную власть в волостном правлении, который:
- требовал от бывшего сельского старосты Василия Михайловича Мартынова выгнать из Малмыжки заманившую его к себе домой, прикинувшись больной, местную ворожею солдатку Волкову, которая пыталась отрезать ему косу. Шаров же отговорил старосту от этого;
- запрещал Махорскому пускать на сельскую площадь своих свиней, так как там играют его, поповские дети;
- при решении вопроса о выборе места под строительство земской школы предложил отобрать позьмо у бедняка Якова Грушина. Шаров же возмутился этим и предложил школу строить на огороде Николаева;
- предлагал подкараулить и убить его, Шарова, за принципиальную жизненную позицию, собрав вокруг себя шаровских анти-друзей (они то и перечислены в качестве свидетелей по делу);
- «замял» дело о расхищении денег из волостного попечительства Общества Красного Креста в 1904 году бывшим старостой Игнатом Потеряхиным;
- объяснил дюсьметьевскому волостному старшине Ельченкову (житель деревни Яковки), не платить налоги в связи с изменением законов, за что бывший старшина и пострадал – его «колеьём» мужики выгнали из Дюсьметьево;
- будучи священником в церкви села Дюсьметьево, пил (имел в виду спиртное) и закусывал;
- за неделю до ареста послал ночью к нему бывшего сельского старосту Потеряхина и доверенного Андрея Дмитриевича Мартынова сказать, чтобы он – Шаров уезжал из Малмыжки, иначе, Николаев из села уедет сам.
А святые иконы Шаров очень уважает! И вообще о том, что «церковь – театр» и т.д. сказал дружок сына псаломщика. Врут они всё!
Владимир Ежов – богатей, который за счет бедных наживается. Бывший староста Потеряхин – вор! Псаломщик Синюшин неграмотен и боится потерять свое место, его дочь – бестолковая баба.
А про адреса царю-батюшке уточняет, что писать их обязательно надо, но не в виде «разукрашенных фраз духовенства», предложив «мужичкам составить адрес действительно из чувств, которые светятся в душе их!».
Под конец объемного описания злоключений патока из славословий в адрес Николая II бурно потекла по страницам протокола допроса Шарова: «обожаемый мной Великий монарх», «всегда готов идти по следам Ивана Сусанина и положить жизнь свою за Его Императорское Величество!».
«Я виноват разве что в том, что давал разрешенные цензурой газеты по неопытности и незнанию.» И снова: «готов умереть за царя!».

А виновник во всей сложившейся ситуации – Николаев! Почему? Да потому, что не русский он - потомок Монгол ! Трижды в допросе Шаров упоминал происхождение священника (примечание - крещеный татарин), решив, что это будет наилучшей его защитой перед «русским» по крови царём.
21 марта становым приставом было начато формальное дознание по делу Шарова по статье 129 Уголовного уложения. С 27 марта расследование передано судебному следователю 1 участка, который 1 апреля Шарова из тюрьмы выпустил, а 15 июня того же года дело прекратил «по недостаточности улик».
А Шаров? Шаров долгое время вел переписку с губернатором, предлагая свои услуги на ниве канцелярской работы в каком-нибудь бы правительственном учреждении. Но чиновники знали своё дело: время идёт, а в ответ – завуалированные отказы. Да и неинтересен стал Шаров после всего этого – ни чиновникам, ни революционерам….

Как в Малмыжке с «зеленым змием» боролись.

Началась Первая мировая война. На нужды войны переходили многие производства, в том числе возникла необходимость в спирте, а также в трезвых подданных. На этой почве началась компания по борьбе с одной из вечных российских проблем – «употреблением зла», то есть – с пьянством.
Почти в каждом селе, где имелись винные лавки, а они в начале ХХ века стали государственными, проходили сходы, где принимались решения об их закрытии. «Чем мы хуже?» - решили малмыжские крестьяне и решили задушить «зеленого змия» в своем селе «на корню».
Итак, 7 октября 1914 года сельским старостой Яковом Михайловичем Ежовым был собран сельский сход, в котором приняло участие 129 домохозяев, то есть глав крестьянских семей. Единственным вопросом стояло обсуждение «отрадного и навсегда желаемого факта» - запрета до окончания войны продажи спиртных напитков.
«Мысленно опираясь на прошлое и взвешивая все те ужасы, которые приходилось наблюдать или самим испытать, мы пришли к тому несомненному выводу, что все несчастья с нами происходят благодаря «зеленого змия» - водки. Ругань, драки, всевозможные аресты, тюремные и другие наказания, неосторожное обращение с огнем в пьяном виде...» Так описывали в протоколе собрания ужасы последствий употребления «беленькой».
Теперь же, после запрета продажи спиртного, как выразились выступившие, в селе: «Тишь, да гладь – Божья благодать!».
По приблизительным расчетам за прошедшие 2,5 месяца после введения запрета Малмыжка сэкономила 800 рублей. А за 12 месяцев. «Страшно подумать!», - вскричали участники схода. Поэтому, «удостоверившись в пользе трезвого (хоть и принудительном) образа жизни» крестьяне постановили ходатайствовать перед «перед кем следует» о закрытии в Малмыжке винной лавки навсегда.
Приговор скрепил своей подписью волостной старшина Мартынов.
Но скоро слово молвится, да не скоро дело делается! Лишь 8 ноября 1914 года ходатайство сельчан было удовлетворено земским начальником 1 участка Мамадышского уезда и управляющим акцизного сбора Казанской губернии (примечание – все деньги от продажи водки шли в бюджет государства).
Через день, 10 ноября, уездный исправник Яснитский докладывал рапортом губернатору: «ходатайство крестьян с. Малмыжки о закрытии в их селе винной лавки вполне заслуживает уважения, она обслуживала лишь это село и деревню Яковку. С закрытием лавки благосостояние крестьян, безусловно, поднимется».
Правда, окончательное закрытие винной лавки (№ 286) в Малмыжке, как докладывал губернатору управляющий акцизными сборами губернии, произошло лишь 16 ноября 1914 года.
Надолго и помогло ли?... Увидим в следующем рассказе.


«Собрание по ходатайству крестьян Малмыжского сельского общества Мамадышского уезда о воспрещении торговли в с. Малмыжка крепкими напитками» (ф. 1, о. 4, д. 6064 НА РТ)

Беженцы.

Первая мировая война сколыхнула из мест ведения боев местное население. Беженцы…
Бежали многочисленными семьями, даже деревнями. Немцы и австрийцы (примечание – Австро-Венгерская империя, так называемая, «лоскутная» из-за многочисленности национальностей в ее составе, порой, ненавидевших своих соседей по общему «дому») не слишком то жаловали русских (белорусов, русинов, малороссов). И те бежали, бежали куда глаза глядят. Оказались они и в Малмыжке и Яковке.
В 1919 году имелись следующие сведения по беженцам:
число беженцев до 12 лет число беженцев свыше 12 лет Всего
мужского пола женского пола мужского пола женского пола
Деревня Яковка 3 5 13 17 38
Село Малмыжка 12 15 32 50 109

В основном, это были жители Гродненской и Виленской губерний - в Малмыжке оказались семьи: Шигень, Дубатовка, Почебат, Таранко и другие, в Яковке: Воропай, Якимец, Жак, Протасевич, Зыйко, Колонюк, Савка.
Беженцев распределили по крестьянским домам - у кого какой свободный угол был, тот и заняли.
Новые поселенцы рождались, умирали, занимались чем могли. А на пороге уже была гражданская война, сменившая первую мировую. Жить стало еще тяжелее…
Из уездной комиссии по делам беженцев и военнопленных 8 июля 1919 года писали в волостные советы, в том числе и в с Старо-Кумызанский:
«Ввиду поступления частых жалоб на грубое, враждебное отношение населения некоторых сел и волостей к беженцам западного края и отказа им во всем необходимом для их существования, обращаю внимание советов, что забывая о беженцах, являющихся первой жертвой павшего царского строя и кровососов капиталистов, с которыми борьба еще далеко не закончена и продолжается при самой сильной поддержке беженских пролетарских масс, не выясняют о необходимости человеческих отношений. Предлагается:
1. Всех беженцев ни в коем случае не направлять в Мамадыш, дать им необходимую материальную поддержку до ревакуации;
2. Не допускать их самочинного выселения из квартир;
3. Особо нуждающихся освобождать от платы, если они живут в квартирах зажиточных».
Плохо или хорошо жили беженцы? Да так же, как и местные жители. На месте не сидели, некоторые даже оказались в числе местных властных структур. Так, в 1920-1921 годах членом волостного исполнительного комитета Старо-Кумызанской волости был Иван Таранко, в то же время два письмоводителя тоже были беженцы.

Ф. Р2332, о. 1, д. 5 и 6 НА РТ

На январь 1919 года имелись сведения, что в плену в Германской и Австро-Венгерской империях побывало 9 наших земляков: 2 – из деревни Яковка и 7 – из села Малмыжка:
Деревня Яковка
Конахин Матвей Алексеевич
Шапкин Егор Максимович
Село Малмыжка
Данченков Степан Никонорович - Австрия
Ежов Александр Гурьянович - Германия
Ежов Василий Гурьянович - Германия
Ежов Гавриил Васильевич - Австрия
Ежов Константин Андреевич - Австрия
Ежов Николай Павлович - Германия
Мартынов Алексей Михайлович - Германия

После возвращения домой Конахин Матвей Алексеевич ушел служить в ряды Красной армии (Ф. Р2332, о. 1, д. 5 НА РТ).
2 июня 1918 года в германском лагере для военнопленных Hameln плену скончался унтер-офицер 14-й роты 251-го Ставучанского пехотного полка Потеряхин Степан Осипович, уроженец д. Яковка Старо-Кумызанской волости, о чем было написано 4 июля 1918 года в издававшейся в Берлине газете для военнопленных «Русский вестник» за № 304.

Как основали Малмыжку и когда у нее отпали Усы.

Об основании села Малмыжка существует несколько противоречивых версий, которые, в большей степени, имеют легендарное, то есть не основанное на архивных документах, происхождение.
По одной версии, Малмыжку, основали черемисы (марийцы), подданные Малмыжского князя, которые, якобы, бежали после поражения от русских войск, начавших движение на восток после завоевания столицы Казанского ханства.
Вот как описывается в Википедии, крупнейшем интернет-ресурсе, и различных письменных источниках это и связанные с ним события:
Малмы́жское кня́жество — крупнейшее и известнейшее марийское протофеодальное образование. Оно ведёт свою историю от основателей, марийских князей Алтыбая, Урсы и Ямшана (1-я половина — середина XIV века), колонизировавших эти места после прихода со Средней Вятки. Расцвет княжества — в период правления князя Болтуша (1-я четверть XVI века). В сотрудничестве с соседними княжествами Китяка и Порек оно оказало наибольшее сопротивление русским войскам в период Черемисских войн.
После падения столицы княжества - Малмыжа жители его под руководством князя Токтауша, брата Болтуша, спустились вниз по Вятке и основали новые поселения Мари-Малмыж и Уса (Усола)-Малмыжка. Потомки Токтауша живут там до сих пор. Княжество распалось на несколько независимых малозначительных уделов, в том числе Буртек.
Эта версия, по моему мнению, в большей степени, основана на легендах. При этом документального источника, её подтверждающего, не имеет. Она построена на наименовании села, созвучном с одноименном городом в Кировской области – Малмыжем. Созвучие, причем, полное не требовало долгих изысканий, сразу и наглядно объясняя суть проблемы. Вот – город Малмыж, который, по «преданиям старины глубокой» был центром зависимого от Казанского ханства княжеством. Во главе его был храбрый и свободолюбивый князь Болтуш – удобная фигура для воспевания его имени потомками. Вот – Усы-Малмыжка. Почему бы не основать ее беженцам разгромленного княжества. А «Усы» объяснить схожими марийскими словами: «у» - новая, «сола» - поселение. Всё гениальное – просто!
Возможно, данная версия имеет некоторое право на существование. Может быть, черемисы имели опосредованное отношение к наименованию села через название протекающей рядом речки. Ведь, в непосредственной близости к нему, при проезде через татарские населенные пункты, до сих пор находятся марийские села и деревни. Но, как мы увидим далее, слово «Малмыжка» появилось в наименовании поселения почти через полвека после его основания. Поэтому, роль черемисов в основании Малмыжки сомнительна. Возможно, они были там некоторое время, до русских поселенцев, но следов их пребывания в середине XVIII века и в последующие периоды уже не прослеживается.
Второй версия основания села озвучена в статистических сборниках о населенных пунктах Российской империи, изданных в начале ХХ века. Согласно им, Малмыжка основана беглыми русскими крестьянами по фамилии Потеряхины, потомки которых живут в ней и по сей день.
Эта версия, по-видимому, построена на основе преданий, сохранившихся в самом селе, которые были озвучены ее жителями с фамилией Потеряхины в то время, когда составлялись справочники о населенных пунктах по Казанской губернии. Их составители обращались, в первую очередь, к местным властям. В этом случае необходимо учесть, что старостой Малмыжки на рубеже конца ХIХ века-начала ХХ века (об этом будет рассказано далее) долгое время был Игнат Потеряхин, который, по всей видимости, и снабдил сложившейся в семье версией о происхождении Малмыжки.
Кроме этого, в многочисленных письменных источниках второй половины ХIХ века-начала ХХ века, которые растиражировали в настоящее время средства массовой информации, Малмыжка, якобы, известна с 1780 годов. Эти сведения попали даже в Татарскую энциклопедию, изданную в 2008 году Институтом Татарской энциклопедии Академии наук Республики Татарстан .

Теперь оставим легендарное туманное прошлое и обратимся к документальным источникам.
Итак, основание существующего по сей день села Малмыжка происходило проще и прозаичней.
Как это происходило?
Село Мамадыш, являясь вотчиной Свияжского Богородицкого монастыря, становился все более населенным. Монастырь же желал расширить свои владения за счет земель, которые не обрабатывались и на которые не претендовали жители близлежащих сел и деревень. Такое место было найдено: в местности, где между небольших холмов протекает речка под названием Малмыжка, в которую впадают два ручья, образуя своеобразные усы. Происхождение названия речки неизвестно. Вокруг – луга, леса и озера, в некотором отдалении – река Вятка. Вся эта красота – у подножия высокого холма, который местные жители называют «горой».
Итак, в середине XVIII века, по решению монастырского руководства, а без него просто так принадлежащие монастырю крестьяне, прикрепленные к земле, уйти не могли, иначе бы считались беглыми, между двумя ручьями было образовано новое поселение.
Как назвали новую деревню и откуда взяли название?
На карте, названной «Генеральный план Казанской губернии», составленной в 1798 году, деревня Усы-Малмышка находится близ одноименной реки, которая образуется от слияния двух речек, одна из которых именуется «Усы» (в настоящее время именуется ручьем Каменный). Но двойное наименование населенного пункта появилось не сразу.
Обратимся к результатам 3-й ревизии (примечание – до середины ХIХ века так называлась всероссийская перепись населения), которые хранятся в Москве, в делах Российского государственного архива древних актов (по нашему вопросу – фонд 350, опись 2 часть 1, дело № 1201).
Результаты ревизии были поданы 28 июня 1762 года, а проводилась она 24 июня. Так звучит её начало (текст представлен с учетом грамматики и синтаксиса нашего времени):
«1762 года июня 24 Казанского уезда Зюрейской дороги бывшей вотчины Свияжского Богородицкого монастыря, ныне под ведомством Коллегии экономии новопоселенной деревни Усы выборный Иван Лукоянов сын Ежов, староста Иван Степанов сын Смирнов, выполняя 762 года января 10 дня указ Правительствующего сената, с согласия на то оной деревни лучших людей дали сведения о положении той деревни по последней 747 года ревизии дали сию сказку о положенных в нижеписанной деревне в подушном окладе и из того числа разными случаями убылых и после того вновь рожденных и объявляю по самой истине, без всякой утайки, а буде впредь кем обличены явимся в том повинны будем, положенного по указом тяжкого штрафа без всякого милосердия».
Таким образом, выясняем, что первоначальное наименование деревни произошло от названия речки Усы, которая так похожа на вислые, длинные предметы гордости некоторых мужчин, расположенные под носом. То есть топоним «Усы», с большей степенью вероятности, взято из русского языка, обозначающий растительность на верхней губе.
Кроме того, узнаем, что Малмыжка известна не с 1780-х годов, как пишут уважаемые академики, а на 20 лет ранее.
Попытаемся выяснить более точную дату её основания. Для этого снова вернемся к ревизским сказкам.
Предыдущая ревизия проходила в Казанском уезде в 1745 году. Тогда на месте Малмыжки бегали дикие звери, а будущие её жители пахали землю совсем в других местах.
В 1762 году среди жителей новопоселенной Усы оказалась семья Василия Абрамова сына Чернобровкина, бывшего жителя ясашной деревни Арской дороги Казанского уезда, который находился до этого в бегах. После поимки Чернобровкиных по решению Казанской губернской канцелярии в 1754 году направили на жительство в деревню Усу.
Таким образом, время основания Малмыжки попадает на период между 1745 и 1754 годами. Более точная дата пока не установлена.
Теперь проверим сведения о том, что «потомки Токтауша живут там до сих пор».
Итак, приведем факты, опровергающие эту легенду и подтверждающие, что на землях, где была основана Малмыжка, до прихода монастырских крестьян никого не было:
во-первых, вспомним наименование будущего села – «новопоселенная деревня Уса». Слово «новопоселенная» использовалось и в последующем, при основании деревень Гремячка и Яковка, которые именовались, соответственно «новопоселенная Гремячка» и «новопоселенная Яковка». Такое название из словосочетания двух слов, обычно использовалось примерно около 10 лет, после чего, с течением времени необходимость в этом отпадала. При этом, местность, где были основаны Яковка и Гремячка представляли из себя пустые, незаселенные ранее места. По аналогии, следует сделать вывод, что и место, где потом образовалась Малмыжка, также пустовало. То есть, потомков черемисского князя Токтауша на время основания деревни там не должно было быть.
во-вторых, согласно данным 3-й ревизии, население Малмыжки в 1762 году составляли выходцы из 4 населенных пунктов: села Мамадыш, починков Беляев и Максимов, а также ясашной деревни с труднопереводимым названием, расположенной на Арской дороге. Иных людей, которые были бы указаны, как представители «туземного», жившего здесь ранее, населения, не имелось.
в-третьих, согласно дореволюционной справочной литературе, жителями Малмыжки были русские. При наличии других народностей об этом бы было указано в обязательном порядке, так как, даже при переходе в православие, национальность указывалась. Тогда писали, что татары – либо «старо-», либо «новокрещены», то же относилось и к черемисам.
Можно лишь предположить, что в последующем среди жителей Малмыжки затесались каким-то образом потомки марийского князя, но на момент основания села, можно сказать - их там не было.
Теперь перейдем к легенде об основании Малмыжки беглыми помещичьими крестьянами по фамилии Потеряхины. Для решения этого вопроса вновь приходит на помощь содержание 3-й ревизии, которая малмыжских Потеряхиных указывают как на бывших жителей села Мамадыш, то есть крестьян, принадлежащих Свияжскому Богородицкому монастырю. И даже, если они когда-то бегали от помещика, то это происходило до 1745 года. Таким образом, эта легенда не нашла своего подтверждения.
В следующем рассказе рассмотрим состав населения новопоселенной Усы, а пока остановимся на том, как менялось её название.
Итак, слово «новопоселенная» уже перестало использоваться в 1780 году, что нашло свое отражение в метрической книге. И стала называться деревня Усы.
Затем настала очередь появления слова «Малмыжка», что произошло в 1787 году. Теперь деревня называлась Усы-Малмыжка. В последний раз наименование одним словом - «Усы» использовалось в исповедных ведомостях в 1793 году.
А после октябрьской революции и победы большевиков, в 1919 году от Усы-Малмыжки «отвалились» Усы, осталась одна – Малмыжка.