Библия, православные праздники, традиции

https://www.pravmir.ru/bezmolv...a-i-vhoda-

Безмолвная проповедь — о чем говорят иконы воскресения Лазаря и входа Господня в Иерусалим.

Икона являет, показывает нам, а не просто иллюстрирует тайну Небесного Царства и нашего шествия к Нему.
Несмотря на то, что исторически Воскрешение Лазаря и Вход Господень в Иерусалим были разделены несколькими днями, Церковь переживает эти события в едином пространстве смысла, который раскрывается во всем богатстве наследия Священного Предания – в текстах Священного писания и богослужений, в звуках песнопений и в иконных образах. Вместе с протоиереем Николаем Чернышевым, иконописцем и клириком храма Святителя Николая в Кленниках мы пытаемся вглядеться в иконы этих удивительных событий Священной истории.


Явление иного мира.
Из глубины веков содержание церковных праздников раскрывается в богослужебных текстах. Они разнообразны, обширны, и так велики, что никогда не вмещаются в богослужение одного единственного праздничного дня. Мы знаем, что есть в Церкви и предпразднство и попразднство, которые призывают нас к наиболее полному восприятию, к освоению всего того, что доносит до нас богослужение.


В самый день праздника в середине каждого из православных храмов, в его центре, там, где когда-то в древности находился престол, сейчас ставится аналой с иконой проживаемого праздника. Икона становится не просто геометрическим центром, а средоточением происходящего сейчас в Церкви. То, что происходило, может быть, две тысячи лет назад, то и прямо сейчас, «днесь» снова совершается в священной истории и переживается нами сегодня.

И для того, чтобы кратко, но емко, на маленьком прямоугольничке доски, передать все это великое содержание, которое не на десятках, а на сотнях страниц богослужебных тестов изложено, и существует особый иконный язык, который развивался в течение всех этих двух тысяч лет церковной истории. Церковь выработала этот язык именно для того, чтобы в образах передать то великое содержание, которое передается словом.

Икона — безмолвная проповедь, богословие в красках, явление иного мира, явление священной истории. Поэтому праздничная икона и ставится посередине каждого храма, чтобы явить единство прошлого и сегодняшнего дня.

Жест.
…Завершилась Святая Четыредесятница, Церковь готовится к переживанию событий Страстной Седмицы. Посмотрим, как именно передается великое, такое необходимое для нас, содержание в иконах праздников Лазаревой субботы, воскрешения Лазаря и Вербного воскресенья, Входа Господня в Иерусалим. Для этого используются все возможные художественные средства, присущие изобразительному языку, которые иконный язык так емко перенял из античности и других древних культур – и композиция, и колорит, и рисунок…



Перед нами – икона праздника. Опять же — не обязательно в геометрическом, но именно в смысловом центре (а часто это близко совпадает с пересечением диагоналей в середине иконной доски) — жест Спасителя, благословляющая десница, именно ее мы видим, прежде всего. На хороших иконах этот жест выделен и по тону и по цвету. Все остальное — вокруг этого жеста.

Что это за жест? Этот тот жест, которым Спаситель обратился к уже четыре дня назад умершему своему другу со словами: «Лазаре, гряди вон!» «Выйти вон!» – это обращение к мертвецу, который уже начал пахнуть от разложения, которого уже оплакали близкие его люди, и почти ни у кого уже не было никакой надежды на его возвращение в мир живых. Но у самых близких к Лазарю людей, у его сестер Марфы и Марии, оставалась эта надежда. И мы видим, с какой надеждой припадают к ногам Спасителя Марфа и Мария. Их коленопреклонные фигуры — еще один элемент иконографии, в них раскрываются их вера, доверие, любовь, упование.

А жест Спасителя — это жест благословения. Благословение на жизнь. Прежде всего этот праздник являет для нас победу над смертью: «Лазаре, гряди вон!». В этом событии подтвердились слова Спасителя: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ио. 10.10), «Я есмь воскресение и жизнь» (Ио. 11, 25)…

Погребальные пелены.
«И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами», – подчеркивает Евангелие. Как и всякий покойный того времени, Лазарь был обвит специальными пеленами. О таких пеленах мы будем слышать и в повествовании о воскресении самого Господа: жены-мироносицы и апостолы, пришедшие к месту погребения на третий день, увидели эти пелены лежащие рядом с гробом. Почему это так важно? Во времена земной жизни Спасителя ткань, которой оборачивалось тело умершего человека, пропитывалась специальными смолами. Они затвердевали так, что пелены невозможно было уже развернуть.



Вы видели, наверное, какое-то давным-давно умершее живое существо, застывшее в янтаре. И когда Господь произносит: «Гряди вон!», нужно было не только оживить умершего, но и сделать так, чтобы эта застывшая смола растворилась. Здесь было совершено и чудо воскресения, и явление власти над всей материей. «Лазаре, гряди вон!» И в этом жесте — победа над всем естеством природы физической, материальной, душевной, духовной. На иконах, которые создавались в древности, именно этот жест Спасителя, благословляющий на жизнь, и является главным, ничем не загороженным, ничем не перебиваемым элементом композиции.

В субботу.
Вокруг Спасителя мы видим и учеников его, а с другой стороны — группу фарисеев, пришедших с недоверием, с тем, чтобы еще раз уличить Его в том, что Он в субботу совершает то, что считалось недозволительным. И, несмотря на это, Спаситель совершает это священнодействие. Священнодействие, спасающее человека от смерти. И никогда две группы не соединяются вместе — всегда мы видим отдельно его учеников и отдельно пришедших ко гробу. Такое же разделение мы будем видеть и на иконе Входа Господня в Иерусалим. И это становится в обоих случаях распространенным элементом иконографии, чтобы показать разное отношение людей ко Христу.

Белизна.
Какие бы эмоции ни были в головах и душах учеников (и у них, возможно, проскальзывало недоверие и сомнение), и какие бы устремления, какие бы мотивы не двигали теми, кто встречал Спасителя со стороны толпы людей, над всеми совершается победа. И видим мы эту победу, когда из мрака, небытия, из черноты этого гроба, из смертной черноты выходит друг Христов Лазарь в белых сияющих одеждах. Белизна пелен – тоже символ. Белый — цвет чистоты, непорочности и цвет начала новой жизни. Мы знаем, что именно в белых одеждах происходит крещение человека, совсем маленького младенца или взрослого. В белое облачаются новобрачные. Белым саваном покрывают умерших…

Закончилась Святая Четыредесятница. Прошли дни черных богослужебных одежд, служба о воскрешении Лазаря совершается в белых одеждах. Мы увидим этот свет в день Великой субботы. И здесь, на иконе воскрешения Лазаря, белизна пелен — это не только историческая реальность, но тот же символ победы над смертью.

Символ и реальность.
Иконный язык, конечно, символичен, но одновременно и реалистичен. Жанр иконы можно назвать символическим реализмом, но не каким-то знаковым языком. Вот здесь в иконе Воскрешения Лазаря мы видим строения Иерусалима, находящиеся вдалеке, на самом дальнем плане. Есть в иконе и первый план, и средний, и дальний план.

Если сравнить эту икону с образом Входа Господня в Иерусалим, мы видим, что Спаситель уже подошел к стенам Иерусалима. Намного большее место в композиции, а, значит, и по смыслу, занимают здесь Иерусалимские строения, Иерусалимский храм. Приблизилось вплотную то средоточие места и времени, о котором сказал Спаситель: «На сей час я и пришел».



Праздник Входа Господня в Иерусалим богословски и духовно связан с воскрешением Лазаря. У этих праздников единый тропарь.

«Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже. Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще, Тебе, победителю смерти вопием: осанна в вышних, благословен Грядущий во имя Господне».

Еще не было совершено Его собственной победы над смертью и над смертностью всего человечества, но воскресив Лазаря, Господь уже не в первый раз показал свою власть и над жизнью, и над смертью.

Потому начинается тропарь праздника входа Господня в Иерусалим этими словами: «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже». И дальше — в этом тексте переход к содержанию непосредственно входа в Иерусалим, которое мы видим на этой иконе: опять в самом центре – Спаситель, шествующий в Иерусалим, не горделиво, на каком-то богато украшенном коне.

Икона строится лаконично: на ней совсем немного постоянных элементов, «констант», которые призваны выразить обязательное, то, что нельзя упустить из содержания. Так вот, на иконе Входа Господня в Иерусалим всегда в центре — Спаситель на осле, таком «средстве транспорта», которым пользовались лишь бедняки. В этом – Его смирение, Он словно заранее отвергает все те прославления, которыми сопровождалось это событие.

«Царство Мое не от мира сего»
На иконе мы видим очень человеческое желание прославления. От мала до велика, от сильных мира сего до малых детей, можно сказать, все население Иерусалима вышло встречать Христа с большими почестями. Люди снимали одежды и устилали Его путь, дети срезали ветки с пальм, чтобы украсить ими дорогу Спасителю. Встречали Спасителя, как земного царя, как освободителя его от политической несвободы.



Какого бы стиля, какой бы эпохи ни была икона Входа Господня в Иерусалим, мы видим, что Спаситель обращен и вперед по ходу своего шествия, обращен к Иерусалиму, и одновременно — к Своим ученикам. На этой иконе Его взор, голова, лик Его пречистый повернут к ученикам. Он снова и снова им донести пытается истину, достучаться до их сердец: не для того пришел Он на землю, чтобы воцариться здесь, в Иерусалиме, как земной царь. Он пришел принести то Царство, о котором он сам сказал: «Царство Мое не от мира сего».

Да, в этом — еще один важный композиционный элемент: фигура Спасителя может быть и таким образом изображена, а бывает – зеркально: вся Его фигура обращена к ученикам, а лик – к Иерусалиму. Но всегда в Его движении есть и шествие к Иерусалиму, и обращенность к ученикам, которые за Ним следуют. Он оборачивается к ним, чтобы еще и еще раз сказать о самом главном: «Царство Мое не от мира сего».

Где я?
Вспомним очень важный вопрос, однажды заданный владыкой Антонием Сурожским: где же ты в этом событии, которое переживает Церковь сейчас? Для начала, конечно, важно вспомнить, что мы подходим к образу, как к средоточию переживаемого события. Чрезвычайно важно, чтобы человек подходил к иконе и не совершал какое-то условное, ритуальное, непонятное для него священнодействие, лобызая некое непонятное изображение, а постарался всмотреться в образ с доверием, всмотреться с любовью, со вниманием, чтобы он постарался понять, что же именно мне явлено здесь, в этой иконе? Сейчас мы только коснулись, только начали приоткрывать эти тайны языка иконы. Их гораздо больше, можно и нужно ставить перед собой эти вопросы, чтобы понять, где же я нахожусь в этом событии священной истории? Что оно для меня значит? Как сам я образно и реально в этом событии участвую? В данном случае: что я жду от Христа – счастья и благополучия лишь в земной жизни, в мире сем или воскресения в вечности, спасения, которое начинается уже здесь и сейчас?..

Правда Евангелия.



Лики и фигуры людей, окружающих Христа, ни на какой иконе не бывают просто какой-то случайной толпой или случайным композиционным элементом только лишь для заполнения пространства. Группы людей всегда несут вполне определенный смысл. Здесь в композиции – это противопоставление учеников Христа и тех, кто встречает Его – или у гроба праведного Лазаря, или при вратах Иерусалима. У изображенных здесь никогда не бывает безучастных ликов. Это всегда люди, находящиеся в некоем диалоге и друг с другом, и с Самим Спасителем. У них может совсем не быть единства, у них может не быть какого-то полного понимания того, что происходит. Евангелие нам повествует о том, в каком смятении, сомнении иногда находились и сами апостолы. Как много раз Спаситель им повторял одно и то же: Мне надлежит пойти в Иерусалим и Сын человеческий будет предан в руки грешников. Как боялись и отвергались от этого и Петр, и другие ученики. В лицах учеников мы видим смятение, непонимание, страх. В этом — реализм и самого Евангелия, и богослужебных текстов, и образа иконного, который создается в символическом реализме. Но снова можно сказать, что, несмотря на все эти человеческие немощи, побеждает их Господь Своей любовью, властью божественной любви, властью над жизнью и над смертью, властью над всеми человеческими сомнениями и немощами.

Свет.

Познавая другие символические средства иконы, мы видим, на каком фоне написаны эти иконные образы – это или золотой, или — не обязательно из натурального золота, но, как правило, все-таки светлый фон. Как известно, греческое слово «фон» переводится как свет. Этот свет — не что иное, как свет, который принес Спаситель, о котором сам сказал: «Аз есмь Свет миру», тот свет Христов, который просвещает всех, свет, который «во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5). Образами света пронизан весь Новый Завет и эта светоносность вошла в иконописный канон. В этом свете и происходит вся священная история, явленная нам на иконах праздников, святых, на иконах Спасителя мира и Божией Матери.

Призвание иконы.

Как видите, мы старались рассмотреть эти две иконы не с искусствоведческой стороны, а со смысловой. Нам необходимо вглядываться в композиционные элементы иконы, какой бы она ни была школы, века, стиля. Стилей и школ множество. И это прекрасно, что существует множество разнообразных стилей икон, что и сейчас продолжается иконописание. Лишь бы современные иконы, так же, как и древние образы, старались донести до нас великий смысл, который живет в Евангелии и в богослужении. В иконном образе предельно емко, предельно лаконично собрано все самое существенное. Икона являет, показывает, а не просто иллюстрирует тайну Небесного Царства. Ведь можно было проиллюстрировать подробнейшим образом каждый из священных и богослужебных текстов, но не к этому призвана икона. В ней совсем не так много повествовательности, но зато выявлено все самое главное, существенное из смысла каждого события Священной истории, переживаемого Церковью.

4 апреля, 2014. Протоиерей Николай Чернышев.

Записала Алиса Струкова.

июня день памяти преподобного Корнилия Комельского.

Преподобный Корнилий родился в Ростове, он был 4 сыном в семье Феодора (в иночестве Феодосий) и Варвары Крюковых. В Житии говорится, что Федор Крюков был известен великому князю, в роду Крюковых упоминается некая княгиня Евфросиния.

Существует предположение, что преподобный Корнилий происходил из семьи потомственных дьяков. Старший брат Федора Крюкова Лукиан служил дьяком при дворе великой княгини Марии Ярославны, жены Василия II Васильевича (Тёмного). По повелению великого князя семья Крюковых переехала в Москву, Корнилий был взят на дьяческую службу ко двору великой княгини. Однако в 20 лет он вместе с дядей Лукианом принял постриг в Кирилловом Белозерском монастыре.

Одним из послушаний инока было переписывание книг: «...к сим же и книги писаше въ церковь, свидетели же сим книги его в Кирилове и ныне». После 7 лет пребывания в обители преподобный Корнилий привел в монастырь из Ростова брата Акинфия, постригшегося с именем Анфим.

Некоторое время спустя преподобный Корнилий отправился странствовать, побывал в Новгороде, где святитель Геннадий (Гонзов), архиепископ Новгородский, предложил ему принять священнический сан. Однако преподобный отказался и поселился в пустыни близ Новгорода, вскоре покинул ее и перешел в тверскую Савватиеву пустынь.

В 1496 или 1497 году, как сообщает Житие, преподобный Корнилий основал пустыньку в Комельском лесу, на месте слияния рек Талицы и Нурмы.

В 1501 году митрополит Симон рукоположил преподобного Корнилия во священника.

В монастыре были построены 2 церкви: в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы (сначала маленькая, затем большего размера; освящена в 1515) и во имя преподобного Антония Великого (преподобный Антоний являлся преподобному Корнилию), а также больница, пекарня, поварня, богадельня.

Для братии, число которой, по сведениям Жития, достигало 90 человек, преподобный Корнилий составил общежительный Устав, его основным правилом было строгое послушание настоятелю. Даже личные письма и подарки иноки показывали игумену (это правило существовало и в Кирилловом Белозерском монастыре). Монахам полагалось иметь не более 2 одежд: «...едину ветшану и поплачену, а другую тверду» - и 2 пары обуви. Казначей следил за тем, сколько одежды и обуви находится в пользовании иноков, и не имел права давать дополнительно. Новые ризы монахи получали в обмен на старые. Личное имущество, а также изделия, сделанные своими руками, они сдавали в казну. Если в обитель приходил инок из другого монастыря со своим имуществом, от которого он не хотел отказываться, его принимали на год с условием, что имущество будет опечатано в казне. Монах мог дать милостыню из своих средств только в присутствии и с согласия казначея. Если по истечении года он не передавал имущество обители, то должен был покинуть монастырские стены, забрав свою собственность.

Жизнь в обители была строго регламентирована. Опаздывать на церковную службу и уходить раньше времени не разрешалось. После службы все расходились по кельям, пребывать на монастырской территории без дела не полагалось. Большое внимание в Уставе уделено правилам поведения во время трапезы. Она начиналась только с благословения настоятеля. Монахи входили в трапезную молча, по одному и садились на строго определенные места. Трапеза сопровождалась чтением житий святых. Говорить «вкратце нужное с тихостию» могли только настоятель, келарь и лица, приставленные для трапезного послушания. Опоздавший просил прощения у игумена или келаря. Если монах опоздал «нерадением или по некоему коварству», то ему воспрещалось присоединиться к братии. После окончания трапезы все расходились по кельям. Нахождение иноков в трапезе или в «шегнуше» (чулане, где хранилась снедь) в неурочное время не допускалось. Настоятель ночью обходил монастырь; если слышал неполезные разговоры, стучал в окно кельи, а наутро поучал провинившихся (такое правило было заведено еще в Киево-Печерском монастыре при преподобном Феодосии).

Преподобный Корнилий строго следил за соблюдением устава. Однажды инок, исполнявший послушание пекаря, забыл получить благословение у игумена. Преподобный Корнилий повелел увезти испеченный хлеб и выбросить на дороге.

Сам святой подавал пример нестяжательной жизни. Монах Закхей пришел к нему и попросил другую мантию взамен вязанной из лыка. Преподобный отдал ему свою, а сам долго носил мантию Закхея.

Требуя личной нестяжательности от братии, преподобный Корнилий тратил много средств на благотворительность. В 1526 голу на вологодских землях случился сильный голод: четверть ржи стоила рубль и дороже, но даже за такую цену ее невозможно было купить. Окрестные жители толпами приходили к монастырю, родители оставляли детей у стен обители. Преподобный повелел всех нищих кормить каждый день, а детей определить в помещения монастырских трудников, где они получали пропитание и необходимый уход.

Строгую дисциплину, установленную настоятелем, принимали не все. В Житии описаны случаи открытого неповиновения игумену и даже попытки покушений на него. Тогда преподобный Корнилий оставил обитель 12 монастырским старцам и удалился с близкими учениками на Сурское озеро, расположенное в 70 верстах к юго-востоку от Корнилиева монастыря. В Житии преподобного Геннадия Костромского сообщается, что преподобный Корнилий с ним покинул обитель из-за ропота и непослушания братии. Слухи о нестроениях в монастыре «до самого державного доидоша нань». Зимой 1528/29 годов великий князь Василий III Иоаннович совершал паломничество по заволжским монастырям, где молился «чудотворцам» о даровании сына. Он побывал в Корнилиевом монастыре. Князь Василий III вызвал преподобного Корнилия из пустыни, встретился с ним в Вологде. На обратном пути в Москву великий князь вторично посетил Корнилиев монастырь, тогда преподобному Корнилию удалось получить разрешение покинуть обитель. С 6 монахами он ушел на Сурское озеро.

Около 1530 года он прибыл в Москву за разрешением освятить новую церковь в Сурской пустыни, но получил отказ и ушел в Троице-Сергиев монастырь.

Конфликт разрешился после того, как в Троицу приехали князь Василий III и старцы Корнилиева монастыря - преподобный Корнилий был возвращен в родную обитель и избранный братией настоятель преподобный Кассиан, «устыдеся отца, остави игуменство».

Через некоторое время преподобный Корнилий ушел в Кириллов монастырь и вернулся только после назначения на пост игумена его ученика преподобного Лаврентия.

По возвращении преподобный Корнилий затворился в келье, где провел около года.

Зимой 1537/1538 годов он был вынужден вместе с братией спасаться бегством от татар.

Согласно Житию, преподобный Корнилий умер в возрасте 82 лет и был погребен близ Введенской церкви. В первоначальной редакции Жития и в старейших его списках сказано, что святой скончался «по Пасце в пятую неделю, въ время заутрении въскресныя» (19 мая приходилось на пятое воскресенье после Пасхи в 1538). В справочной литературе, в большинстве поздних списков Жития и в редакции печатного Пролога ошибочно указан 1537 как год преставления.

Почитание святого началось сразу после его преставления. В конце 1550-х годов в монастыре служили панихиды по основателю обители, но уже в 1560 - 70-х годах одновременно были написаны Первоначальная редакция Жития и тропарь и кондак святому.

Преподобный Корнилий упоминается в перечне святых из Латухинской Степенной книги, составленном во время царствования Иоанна IV Васильевича Грозного.

Общерусское почитание установлено на Соборе 25 января 1600 года Патриархом Иовом.

Существовала Служба (тропарь и кондак) на обретение мощей преподобного Корнилия, приуроченная к 10 июня. В рукописи 2 трети XVII века среди выписок о святом есть указание, что его мощи были перенесены 10 июня 1604 года. К XIX веку память об этом событии в монастыре была утрачена: 10 июня отмечался приход святого в Комельский лес, после службы совершался крестный ход к часовне, стоявшей у дороги близ монастыря.


Об особом почитании преподобного Корнилия и его монастыря во 2 половине XVI - начале XVII веков свидетельствует именование обители лаврой.

К ученикам преподобного Корнилия Комельского причислены святые Кирилл Новоезерский, Геннадий Костромской, Адриан Пошехонский, Филипп Ирапский, Иродион Илоезерский, Даниил Шужгорский, Симон Сойгинский, Зосима Ворбозомский.

Мощи преподобного Корнилия находились в арке северной стены под спудом в церкви его имени, возведенной в 1856 году на месте древней церкви во имя Феодора Стратилата, которая была пристроена в конце XVI века к южной стене Введенского собора (согласно описи 1657 года, в храме Феодора Стратилата существовал придел во имя преподобного Корнилия). Над местом погребения святого была деревянная рака, украшенная в 1821 году серебряной чеканной ризой с позолоченным венцом.

В XIX - начале XX века в Воскресенской церкви Корнилиево-Комельского монастыря находился чудотворный образ преподобного; с этой иконой жители г. Грязовца (бывшего монастырского с. Грязивицы) совершали крестные ходы во времена неурожаев, эпидемий.

В монастырской ризнице хранились фелонь из белой камки и часть власяницы, по преданию принадлежавшие преподобному Корнилию. В монастырских описях 2 половины XVII века упоминались «судки чудотворца Корнилия деревянные».

В XIX веке А.Ф. Ковалевский составил акафист преподобному и богоносному отцу нашему Корнилию игумену Вологодскому.

Корнилиево-Комельский монастырь закрыли в 1924 году. Монастырские помещениях сначала использовали под санаторий, потом под тюрьму, потом под психиатрическую больницу. Большая часть построек была разрушена в 1930-х годах.

В настоящее время на территории Корнилиево-Комельского монастыря стоят руинированные стены трапезной палаты, настоятельских келий и храма.

Использованы материалы:

И в счастья миг, и в час утраты,
С пером в руке или с мечом,
Всю цепь имён родных припомни,
И встанут предки за плечом

https://dom.sibmama.ru/Pasha-v-rus-zhivopis.htm

Пасха в русской живописи

http://parishes.mrezha.ru/library.php?id=26

Лебедев В. Описание церкви Воскресения Христова, что в Раслове.

http://parishes.mrezha.ru/library.php?id=26