>> Ответ на
сообщение пользователя
ЯТБ от 6 января 2022 15:34
https://vk.com/topic-75646142_40493427?offset=60В этом очерке Кузнецов очень верно подобрал вепсское слово «kuššom» ‘ельник, еловый лес’ (северно-вепс. диал., Шелт.), с которым, как мы увидим в дальнейшем, связана и моя этимология топонима Кушевера. В остальном же, касающемся второй части топонима («-вера»), Кузнецов точно ошибся, поскольку формант «-вера» никак бы не получился из предполагаемого «древневепсского» «-вара» (< *var – именно так бы выглядела вепсская форма, схожая с финн. vaara, карель. vuara, vuaru, если бы она реально существовала), иначе топоним выглядел бы как *Кушевара, Кушевары, Кушевора, а не Кушевера. Но самое главное, что проигнорировал или пропустил в своём очерке Кузнецов, это – ещё два (по крайней мере) топонима, аналогичные хвойнинскому Кушевера и обнаруживаемые в пределах Новгородчины:
1) Кушеверы – деревня на речке Маята в Крестецком р-не (восточное Приильменье); судя по Историческому атласу Деревской пятины⁵, составленному на основе писцовой книги Деревской пятины 1495/1496 г., на её месте находилась д. Лошна Влажинского погоста Деревской пят., на плане Генерального межевания Крестецкого уезда конца XVIII в. – сельцо, что была деревня Ложня; позднее Ложня оказалась выше по течению р.Маяты, напротив д.Горка; на карте Новгородской губ. 1863 г. - д.Кашовера, в СНМ Крестецкого уезда (1909) – д.Кушеверы Лажинской волости; нынешняя д.Кушеверы в Зайцевском с.п. Крестецкого р-на.
2) Кушеверка – позднесредневековая деревня Пидебского погоста Новгородского уезда Водской пятины (территория севернее Новгорода), в писцовой книге Водской пятины 1584 г. «д.Кушеверка на реке на Пидбе», в XVII в. пустошь⁶ (дальнейшие сведения отсутствуют, но как микротопоним это название наверняка дожило до XX века).
Как мы видим, эти новгородские Кушеверы – восточнее Ильменя и севернее Новгорода – формально абсолютно идентичны далёкой хвойнинской Кушевере и скорее всего имеют общее с хвойнинским топонимом происхождение, но точно не связаны с «древневепсским» субстратом верховьев Песи (и уж тем более не «еловые горы» в переводе Кузнецова). В своём историко-топонимическом очерке «Пидьбляне» (2017), где описывается происхождение названия речки Питьба близ Новгорода и происхождение названий многочисленных средневековых деревень по этой речке, я среди прочих версий, касающихся истоков «пидьблянского» топонима Кушеверка, выдвинул и предположение, что «…все три топонима (Кушевера) может объединять старинный новгородский топографический термин *«кушеверь/кущеверь» (< «кущеверть»), с предполагаемым значением ‘вьюр в реке, водовертина’ или ‘сильный изгиб, извив реки’, через промежуточный вариант *«кучеверь/кочеверь», родственный псковскому локальному диалектизму *«кутеверь ~ кудеверь», отложившемуся, как мне кажется, в названии псковской реки Кудеверь. Исчезнувший и не засвидетельствованный в говорах термин *«кущеверь ~ кучеверь ~ кочеверь» тем не менее просматривается в словах «кочевряжиться/кучевряжиться» ‘извиваться – о змее; упрямиться, ломаться; капризничать’, «кочевряжливый» ‘капризный’ (оба слова связаны с сущ. «кочевряга/кучевряга», ср. «кочерá, кочерыга» < *«кочеврыга»; «кочерёга» ‘кочерга’, изначально ‘кривулина’?)».
По другой версии, в основе всех трёх топонимов (ойконимов) может лежать старинное прозвище Кушевер (вар. Кошевер) неясного происхождения, существование которого как будто бы удостоверяется существующей в русском ономастиконе фамилии Кошеверовы (Кушеверовы?). То есть все три Кушеверы – это отымённые ойконимы в форме pluralia tantum без какого-либо патронимического или посессивного суффикса (Кушеверы, но не Кушеверичи, Кушеверицы, Кушеверово, etc., ср. Немылы, Люболяды).
Но самая интересная версия опять таки связывает истоки всех трёх топонимов Кушевера с вепсским (resp. прибалтийско-финским) земледельческим термином, реконструируемым на основе этих топонимов: *«kuššomverand» [кýшшомверанд] ‘пожога в еловом лесу’, ‘еловый жар’ (древне-новг. *ёгольнь жар?), двухкомпонентная конструкция, складываемая из слов «kuššom» [кýшшом] ‘еловый лес, ельник’ (северно-вепс. диал.; для средне-вепс. диал. kuźžom) и «verand» [вéранд] ‘сжигаемая подсека, пожога’ (эта лексема широко представлена в вепсской топонимии, в т.ч. на давно обрусевших вепсских территориях в виде Веранда; в современных вепсских диалектах лексема «verand» обозначает ‘костёр из собранных пней и сучьев при сжигании подсеки’⁷
. В известных мне материалах по современной и исторической вепсской топонимии и микротопонимии реконструируемый термин *«kuššomverand» (с узкоспециальным отражением определённой хозяйственной реалии – пожоги в еловом лесу) не засвидетельствован, однако в таком виде он мог некогда употребляться в «чудских» (вепсских) диалектах Обонежья (Прионежье, верхнее Присвирье, Вытегорье - если учесть, что лексема «kuššom» зафиксирована именно в ареале распространения северно-вепсского дилаекта) и оттуда вместе с крестьянскими переселенцами-«чудинами» мог попасть в различные микрорегионы «невепсской» Новгородчины, в данном случае – в окрестности Новгорода, в восточное Приильменье, в верховья Песи. Для верховьев Песи «приносное», а не местное, дославянское, «древнефинское» происхождение топонима Кушевера (= *«kuššomverand» ‘пожога в еловом лесу’) доказывается именно тем, что бытование лексемы «kuššom» [кýшшом] зафиксировано вепсским словарём только у северных вепсов Прионежья, у средних вепсов - «kuźžom» [кýзьжом], у южных же вепсов, территориально ближе всех остальных вепсов находящихся к верховьям Песи, такое слово для обозначения ельника отсутствует, у них ельник обозначается словом с другим собирательным суффиксом - «kuźišt» [кýзишт].
О возможных «чудских» переселенцах из Обонежья в другие регионы Новгородчины (Приильменье, Приволховье, Бежетчина). В новгородских писцовых книгах конца XV-XVI вв., в особенности Обонежской пятины, довольно нередко встречается крестьянское прозвище Чудин (Чюдин), аналогичное этнопрозвищам типа Корелянин, Ижерянин, Лопянин и однозначно указывающее на «чудское» (вепсское) происхождение носителя; безусловно допустúмо, что «чудские выходцы» (вепсский этноязыковой элемент) и в «дописцовую» эпоху – скажем, в XIV-XV веках – могли попадать в сугубо русские (т.е. этнически однородные) микрорегионы «домосковской» Новгородчины, например принудительно переселялись по господской воле в те «боярщины», которые по каким-то причинам оказывались малолюдными и нуждались в притоке дополнительного населения (впрочем, это могла быть и более свободная категория земледельцев, известная позднее, в начале XVI века, как «своеземцы»). Разработав землю на новом месте (росчисть, дор, пóдчек, жар, жог) и основав деревню, новопоселенцы-«чудины» соответственно могли дать и «чудское» имя деревне, в нашем случае - *Kuššomverand, в русской языковой адаптации ойконим Кýшовéранд был усечён, получилась Кушовéра (подобное усечение вепсских топонимов хорошо известно, ср. Кузра < *Kuzrand ‘еловый берег’, Мегра < *Mägrand ‘гористый берег’, Кивжа < *Kivižom ‘каменник’, Ягра < *Jogrand ‘поречье’, Кетла < *Kehklaht ‘круглая лахта’, etc.). Термин «кушовéра» для обозначения еловой пожоги вполне мог применяться и уже обрусевшей «чудью».
