Библиотеки

Все, как в Оксфорде и Кембридже

— Роман Степанович, часто, проезжая мимо Национальной библиотеки, слышу разговоры людей, дескать, зачем отгрохали такое здание, оно ведь никому не надо? И правда, когда иду сюда, не вижу вереницы людей, штурмующих читальные залы. Что ответите?

— Большие очереди, ограничения на вход, борьба за стул в читальном зале — все это было… в старом здании. Новое здание для того и строили, чтобы в нем было просторно, уютно и комфортно работать. Но даже в первые годы работы в новом здании наши залы были переполнены, и мы делали все для того, чтобы наши пользователи могли получить нужную им информацию как можно быстрее и в удобной «сервисной упаковке». Для этого продолжали совершенствовать подходы к организации обслуживания пользователей.

Переполненные читальные залы — символ, иллюстрирующий читающую нацию в прошлом, в современном мире может восприниматься и иначе. Как технологическая отсталость. За то время, что прошло после строительства библиотеки, информационные технологии, и мы вместе с ними, продвинулись намного вперед. А количество читателей по сравнению с тем, что было в старом здании, увеличилось у нас примерно в десять раз. Дело в том, что мы сейчас ставим перед собой иную задачу.

Например, когда я пришел на должность директора в Национальную библиотеку, которая находилась еще по старому адресу, моей мечтой было купить хотя бы один ксерокс. Во-первых, надеялся, что читатели наконец-то перестанут вырезать из наших книг очень нужные им страницы, а во-вторых, оказывая такую услугу, мы хоть немного поправим свое финансовое положение. В итоге создали целый полиграфический цех. В год мы печатали более двадцати тысяч книг, это если посчитать все эти отксерокопированные листочки. И уже тогда можно было говорить, что сделали шаг вперед: люди не тратили время на переписывание. А это не самое прекрасное времяпрепровождение, я вас уверяю как человек, проведший в читальном зале не один месяц и даже не один год. Мы сэкономили время читателей: люди уже не сидят в библиотеке днями, а быстро получают необходимую информацию и работают с ней дома, в вузе, на своем рабочем месте — там, где им удобнее. Потом мы внедрили электронную технологию удаленного доступа к базам данных. То, что есть в Оксфорде, Кембридже, Всемирном банке и других научных и образовательных центрах мира, есть и у нас. Посетитель может пользоваться этими ресурсами в читальном зале или скопировать их фрагменты и унести домой на флеш-карте или другом удобном для него носителе. В результате услуги по ксерокопированию стали мало востребованы. Это еще один шаг вперед, который экономит время и деньги пользователей и делает наши научные разработки и образовательные услуги более дешевыми.
Но мы пошли еще дальше. Реализовали технологию виртуального читального зала и электронной доставки. Сейчас практически любую информацию, которая есть в нашей библиотеке, можно получить, не посещая ее. Скажу вам больше, многие даже не догадываются, что пользуются услугами нашей библиотеки, находясь на самых разных информационных ресурсах. И скажите, что есть лучше: когда человек мгновенно, находясь на другом конце планеты или просто у себя дома, получает информацию в нужном ему виде или когда он едет в читальный зал за несколько километров и сидит там часами?

— Звучит убедительно, но, на мой взгляд, здесь вырисовывается другая проблема: с появлением современных технологий отпадает необходимость в таком большом количестве кадров, как у вас. Значит, идет оптимизация штата?

— Мы постоянно меняем структуру и назначение сотрудников. Наша библиотека имеет миссионные функции, которые видны на расстоянии и через столетия. Например, мы занимаемся сбором и хранением национального документа, формированием национальной библиографии. И надо понимать, что если мы на экране видим какую-то информацию, это не значит, что она там появилась из воздуха — ее кто-то туда положил.
Один экземпляр вместо двадцати

— Хочу спросить вас про оцифровку документов. Этой работой вы занимаетесь уже много лет, но почему получается так, что некоторых книг по-прежнему нет в электронном варианте?

— Весь мировой поток документов можно разделить на две части: национальные, те, что производим мы — жители Беларуси, и те, что производит весь остальной мир. Так вот на те, что производим мы, имеем определенные права как на интеллектуальную собственность. Если же начнем цифровать и копировать чужое, это, мягко говоря, уголовное преступление. И, в принципе, никто в мире на это не идет. Мы приобретаем около 150 баз и банков данных всего мирового информационного пространства и фактически закрываем научные и образовательные потребности наших пользователей.

Вторая часть вопроса — национальные документы. Мы ответственны за них в мировом пространстве. В нашей электронной библиотеке сейчас более 450 тысяч самых различных копий документов. Только музыки у нас оцифровано столько, что ее три года можно слушать без перерыва. Это в первую очередь документы исторического и культурологического плана, например, те же редкие книги Скорины, те же «Губернские ведомости», газета «Наша доля» и так далее. Есть закон об авторском праве и интеллектуальной собственности, который не позволяет прикасаться к произведению ранее чем через 70 лет после смерти автора. Это мировая проблема, и она не так проста, как кажется на первый взгляд. Незаконно выставленный документ в общественное пользование влечет за собой даже не административное, а уголовное наказание. И, к слову, у нас в Беларуси уже прошло несколько судебных процессов, в которых авторы защитили свои права на результаты своей творческой деятельности от недобросовестных издателей и других организаций. Мы изначально вели себя корректно, поэтому иногда и приходится слышать: «Как такая большая библиотека не имеет у себя в электронном варианте произведения того или иного автора?». Просто мы соблюдаем правовые нормы. И, кстати, неоднократно получали награды международных центров за соблюдение законодательства в области авторского права и интеллектуальной собственности, и это дает нам очень большие дивиденды как в социальном, так и в финансовом плане. Например, мы были первой национальной библиотекой, которой Мировой центр патентной информации передал доступ к своим ресурсам. Только за то, что мы порядочные люди.

Я проводил эксперимент на себе: автор Мотульский пытался договориться с директором Мотульским за один рубль передать права на все публикации. И в рамках существующего правового поля эту дорогу нам пройти полностью не удалось, хотя мы консультировались со всеми, с кем только могли.

— Один экземпляр, будь то книга или газета, изданный в Беларуси, обязательно поступает к вам в библиотеку. На сколько лет хватит еще места для их хранения?

— Этот вопрос нас с вами точно может не волновать. На ближайшие пятьдесят лет есть резерв хранилища. Это с учетом тех технологических процессов, о которых я говорил. Если десять лет назад библиотека приобретала двадцать экземпляров учебной литературы, чтобы удовлетворить потребности студентов, то сегодня в этом нет необходимости. Есть электронный ресурс, который дает возможность пользоваться десяткам людей одновременно. Поэтому мы берем себе лишь один экземпляр.

При строительстве библиотеки объем фондохранения закладывался на уровне 14—15 миллионов единиц. Сейчас эти площади заняты госархивом, историческим музеем, то есть они не пустуют. По мере того как мы будем развиваться, будем и выселять наших квартирантов.
Здание простоит пять веков

— Вы часто бываете в командировках. Расскажите, как сегодня работают зарубежные библиотеки, чему нам еще надо поучиться? Или, может, мы делимся своим опытом?

— На самом деле у нас высокий статус среди национальных библиотек мира. На просторах СНГ мы являемся бесспорным технологическим лидером. Это такая школа передового опыта, куда постоянно приезжают учиться, перенимать наши наработки. Но это не значит, что мы загордились и смотрим на всех свысока. Жить в этом мире можно только во взаимодействии. Если не обмениваться с коллегами новыми подходами, взглядами, то из передовиков очень быстро можно оказаться в последних рядах. Это бесконечный взаимный процесс. Поэтому мы что-то заимствуем у коллег, например, в вопросе развития системы электронной библиотеки, в продвижении в облачные технологии. К нам же приезжают за концептуальным технологическим решением постройки нового здания библиотеки будущего, за новыми подходами в организации социокультурной деятельности и так далее.

— Наверняка коллеги из других стран интересуются проблемами в эксплуатации такого суперсовременного здания: например, как заменить лопнувшее стекло.

— Напомню, площадь нашего здания немногим более одиннадцати гектаров. Это такой европейский коттеджный поселок из тысячи домов. Поэтому сказать, что проблем здесь нет, было бы неправдой. Хотя должен отметить, что здание очень хорошо спроектировано, оно проходило множество экспертиз и каких-то глобальных проблем через десять лет ввода в эксплуатацию не создает. Может быть, и потому, что мы, эксплуатирующая организация, работали в тесном взаимодействии со строителями. Можно сказать, заглядывали в каждую щель, разбирались, что к чему. Что называется, это здание мы знали еще до рождения, поэтому особых сюрпризов для нас не было. Но есть особенности. Мы владеем уникальным оборудованием, которое есть в стране только в одном экземпляре. Например, лифт, ведущий на смотровую площадку. Он изготовлен финской компанией специально для нас, и если у него что-то сломалось, то нельзя взять такую же детальку из другого лифта и быстро починить. А здесь, как вы понимаете, очень сложно прогнозировать, что и где сломается, чтобы заблаговременно заключить контракт на поставку того или иного элемента. Поэтому мы периодически сталкиваемся с определенными проблемами.

Про стекла. Сейчас появилось много высотных зданий, поэтому особых проблем в их обслуживании нет. Но у нас здание необычной формы — «бриллиант» на подиуме, который находится очень далеко от внешних стенок первого этажа. Поэтому нельзя просто подогнать машину, поднять кран и выполнить все работы: стилобат не позволяет вплотную подъехать к самому «бриллианту». Поэтому далеко не каждая компания может обслуживать наше здание, здесь надо специальная техника. Но в целом мы сжились с этим строением, и уже ничего необычного для нас здесь нет.

— Одна из последних новостей, пусть и связанная с Национальной библиотекой не напрямую, а косвенно, которая взбудоражила общественность, — начало неких строительных работ рядом с ней. Тогда поползли слухи, что это может негативно сказаться на вашем стеклянном здании. Так насколько прочно оно стоит? И, кстати, сколько лет вообще оно может простоять?

— Можно подняться на смотровую площадку и увидеть, что кругом продолжается стройка. Дискуссии между архитекторами и строителями тоже продолжаются, насколько я знаю. Но дело в том, что есть организация, которая наблюдает за нашим зданием с момента его создания. И делает это не только, чтобы обеспечить нашу жизнедеятельность, но и с целью получения опыта в эксплуатации такого необычного объекта. Мы изнутри обвешаны многочисленными датчиками, которые и передают информацию о поведении строения. И отклонений от нормативов не зафиксировано, сигнала тревоги от тех, кто наблюдает за зданием, не поступало. Вместе с тем стройка ведется не на территории нашей библиотеки, и мы юридически никак не можем влиять на ситуацию, которая происходит буквально в ста метрах он нее. Но мы всегда высказываем одну точку зрения: библиотека является символом нашей страны, и никакие сиюминутные строительные проекты не должны это перечеркнуть, наоборот, необходимо сделать все возможное, чтобы их внешний вид был приятен не только жителям Минска, но и гостям. Кстати, мы много раз были победителями конкурсов селфи в инстаграм и других соцсетях — для туристов это очень привлекательный объект. К слову, здание построено крепко и надежно. Срок его эксплуатации — 500 лет.
Наука как отдушина

— Какие вопросы вам приходится решать чаще: научные или хозяйственные?

— Однозначно ответить сложно. Это многофункциональное здание. Здесь и смотровая площадка, и Президент-центр, и физкультурно-оздоровительный комплекс, поэтому на определенных этапах какая-то из этих тем становится актуальнее. Конечно, когда идет речь о подготовке к мероприятиям с участием высших должностных лиц, тогда все внимание в этом направлении. Или вспомним чемпионат мира по хоккею в 2014 году, когда всем гостям захотелось посмотреть на Минск с высоты птичьего полета и смотровая площадка стала самым популярным в городе местом. Тогда занимались в основном ею. В этом году 500-летие белорусского книгоиздания, поэтому очень много внимания научному аспекту: осенью организуем крупный международный конгресс и выставку. Словом, приходится быть одновременно и строителем, и бухгалтером, и архитектором, и книговедом — скучать некогда.

— В этой суете есть время на собственные научные работы?

— Это моя отдушина, смысл жизни, психотерапия — называйте как хотите. Иногда действительно хочется уйти от хозяйственных забот, счетов, бюджетов и окунуться в совсем иной мир. Например, вернуться на пятьсот лет назад к Скорине и хоть несколько часов пожить в его времени. Чаще это случается вечером или в выходной день. Все психологи настоятельно рекомендуют переключаться на другие дела, я стараюсь следовать этому. Не представляю себя без научной работы.

— А время на художественную литературу у вас есть?

— Время и деньги — это те ресурсы, которых всегда не хватает. Просто надо научиться правильно их распределять, и тогда можно счастливо жить в этом мире. Поэтому художественная литература у меня всегда вечером перед сном. Читаю хорошую фантастику, сейчас закончил трилогию Мураками «1Q84». Бывает, параллельно читаю несколько книг. Вот сейчас снова вернулся к изданному нами же сборнику пьес белорусских драматургов к юбилею Скорины. Интересно узнать, как современные авторы видят эпоху.
Отец — личный пример

— Роман Степанович, все-таки профессия библиотекаря — дело женское. Мальчишки обычно грезят космосом, армией и тому подобным. Что толкнуло молодого человека в эту профессию?

— Космонавт, подводник, полярник — все это было в детских мечтах и взялось именно из книг. Чем эта профессия привлекла? Тем, что был личный пример — отец работал библиотекарем. Он по этому поводу не комплексовал, наоборот, был очень уважаемым человеком. Поэтому я не считал эту профессию необычной для мужчин. Правда, до сих пор помню фразу секретаря приемной комиссии в училище: «Хотите быть единственным мужчиной на курсе?» Я тогда вообще не понял ее вопроса. Осознал его значительно позже.

— Признайтесь, и жену нашли в этом цветнике?

— Девушек, с которыми я учился, считал коллегами, соратниками, но никак не предметом мужского внимания. С супругой познакомился в стройотряде. Собирали овощи и фрукты в Ставропольском крае. Тогда формировали большие отряды из разных вузов, вот там я и заприметил красивую девушку из педагогического института. Буквально через полгода мы и поженились. Жена у меня дефектолог.

— Первое рабочее место помните?

— Моя карьера начиналась с подвалов Национальной библиотеки, где размещалось фондохранилище. В старом здании мест в хранилище не хватало, и там была такая нескончаемая работа, как передвижка фондов — исключительно мужской труд. Появлению в хранилище мужчины женщины-коллеги очень обрадовались. Вскоре я ушел в армию, а вернулся оттуда в отдел комплектования, скажем так, в библиотечную элиту, где тоже проработал совсем немного. Очень хотел заниматься наукой, но в то время из библиотеки нельзя было поступить в аспирантуру, только из учебного заведения. Поэтому я перешел на понижение — в библиотеку института культуры, зато это дало мне возможность поступить и учиться дальше.

— Неужели никогда не было сожаления о выбранной профессии? Ведь материальная составляющая для главы семейства очень важна.

— Скажем так: профессия меня никогда не обижала. Я начинал с зарплаты в 105 рублей, и у нас тогда уже был ребенок. Конечно, на такие деньги было жить невозможно. Тогда я и решил двигаться дальше, идти в науку. Став кандидатом наук, понял, что в этой профессии тоже можно зарабатывать. Правда, как шутил один мой друг, только человеком стал — перестройка началась. И я так и не успел разжиться на кандидатской зарплате. Но с перестройкой открылись новые возможности. Я был одним из первых в Беларуси, кто стал выигрывать различные гранты международных фондов, и таким образом заимел возможность продолжить образование и получить опыт в учебных заведениях и библиотеках Европы. Так я оказался в Институте Гёте в Германии, совершенствовал там свой немецкий язык, а потом стажировался и преподавал в Высшей библиотечной школе в Штутгарте и в Ягеллонском университете. То есть в те тяжелые времена, когда люди возили белорусский трикотаж в Польшу, чтобы как-то выжить, я стажировался за границей и благодаря этому содержал семью и оставался в профессии — преподавал в университете, писал книги и статьи.
Коса — лучший тренажер

— Детей в профессию не толкали?

— По сути, сын и дочка тоже занимаются обработкой информации. Правда, немного на другом уровне — они айтишники, специалисты в области компьютерных технологий. Выбор сделали самостоятельно. Думаю, во многом увлечение сына определило то, что я был первым преподавателем в институте культуры, у которого дома был свой компьютер. Это как раз результат первой поездки в Германию. Замечу, что он мне был нужен не для игрушек, а для написания научных работ. Сын, кстати, тоже не увлекался стрелялками, его интересовали вещи посерьезнее. Бывало, возвращаюсь с работы, а компьютер разобран. Поэтому вскоре мы решили разделить наше хозяйство и купили ему свой компьютер, с которым он делал, что хотел. В итоге поступил в БГУИР. Дочка у меня девочка упрямая, она всегда старалась не отступать от брата, поэтому пошла по его стопам.

— Вы сказали, что научная работа — это ваша отдушина, но и от такого занятия ведь тоже надо отдыхать. У вас есть дача?

— В свое время я приобрел дом на хуторе. Это было запущенное строение, в котором никто не жил десять лет. Там рос бурьян выше крыши. Но мы никогда не рассматривали этот дом в качестве дачи. Три с половиной года строилась библиотека, это были очень тяжелые времена — ни праздников, ни выходных. И когда закончилось строительство, необходимо было переключиться на что-то другое. Это был совет и врачей, и друзей, и священнослужителей. Тогда я нашел этот заброшенный дом и стал ездить туда слушать соловьев, наслаждаться природой. Там старый сад, посаженный еще во время войны. Теперь уже я и сам там много насадил деревьев, в том числе декоративных: пихт, елок, березок и так далее. Это место психологической разгрузки.

Не люблю спортивных залов. Куда лучше получать физическую нагрузку, выполняя какую-то работу. Есть у меня там большой луг, который держу именно как тренажер. Утречком пройтись несколько покосов доставляет мне огромное удовольствие. А это ведь еще и общение с природой, с землей. Все стрессы уходят.

— Сейчас в моде здоровый образ жизни, правильное питание. Придерживаетесь?

— Я люблю готовить. Но, как мы шутим, у жены получается правильная еда, а у меня вкусная. Я сторонник теории, что кушать надо все, но с чувством меры. Надо понимать: раз хорошо поел, это надо отработать. К тому же стараюсь соблюдать посты. Отлично понимаю, что отказ от определенных блюд в таких случаях не самое главное, куда важнее упорядочение мыслей, но отдых для организма, желудка тоже полезен. Этой методике тысячи лет, она прошла испытание временем.

Еще у меня есть лыжи и велосипед. На лыжах с удовольствием бегаю по лесу. Люблю и горные, благо сейчас вокруг Минска достаточно мест для этого увлечения. Это способ получить заряд адреналина. За рулем автомобиля не позволяю себе совершать резкие обгоны, а вот на горке отрываюсь. Летом сажусь на велосипед. Еще люблю подводное плавание. Там все иначе, релакс непревзойденный. Правда, для этого надо ехать на море.

— Если бы представилась возможность прожить жизнь заново, что бы вы изменили?

— В профессиональном плане ничего бы не менял. А вот в личном… Нашел бы больше времени, чтобы общаться с родителями. Это, к сожалению, уже никак не наверстаешь. Поэтому, у кого есть возможность больше общаться со своими родителями, не упускайте ее.
stepuro@sb.by
Наталья Степуро

Как библиотеки выбирают свой путь развития и почему литературы должно быть много, читайте в продолжении беседы с директором Национальной библиотеки Беларуси Романом Степановичем Мотульским.

– Роман Степанович, как бороться с тем, что читатели активно пользуются электронными ресурсами библиотеки – и перестают ее посещать?

– С этим не нужно бороться, как не нужно и быть в плену технологий и технологических показателей. Ведь вопросы «А сколько у вас книг? А сколько у вас читателей?» из прошлого времени. Потому что если библиотека работает на общество, то ему эти цифры и галочки не нужны – необходим социальный эффект. И от того, что читатель посещает нас физически или остается дома на диване, он не перестает быть читателем, это раз, а во-вторых, нужно спросить, как ему удобней. И если вернуться к тому же студенту, с которого мы начинали наш разговор, то в его временном дефиците не надо тратить время на дорогу и ожидание выполнения заказа, ведь можно получить нужную информацию мгновенно на свой электронный гаджет. Это что, вред для общества? Поэтому желательно не общество притянуть к существующим критериям оценки, а поменять эти критерии под современные требования социума – тогда все станет на свои места.

Но нужно ли стремиться, чтобы в библиотеках были люди? Бесспорно, и для этого работа библиотеки должна строиться так, чтобы они сюда хотели идти. Библиотека в первую очередь – центр общения. Дефицит общения в современном обществе есть, и он огромен. О том, что библиотеки будут жить и их будут посещать, говорит как раз опыт высокотехнологичных стран: там с Интернетом все в порядке, гаджетов много, информационный поток функционирует на национальном уровне, а люди в библиотеки все равно ходят. Потому что библиотека – это место коммуникации. Чем больше развивается техника, тем более одиноким себя чувствует человек (это подтверждают многие исследования), ведь из общения человек – человек оно переходит в человек – машина, а нам всем хочется все же личного общения.

– Только ли нехватка общения приводит человека в библиотеку?

– Нет, естественно. Здесь есть еще несколько моментов.

Не стоит забывать, например, что информация – это товар. Здесь придется затронуть вопрос авторского права и интеллектуальной собственности. Библиотеки во многих странах переполнены именно потому, что в открытом доступе определенной информации нет. Это у нас вольно гуляет положение «в Интернете все есть, там и скачаю», а в Европе это может стать преступлением, поэтому библиотека становится точкой доступа к знаниям, национальным и мировым. Этот механизм работает тысячелетиями, только применяется он сейчас в соответствии с современными технологиями. Надо прекрасно понимать: и 100, и 1000 лет назад никто не мог купить себе все существующие книги. Библиотека создавалась для того, чтобы любой человек мог прийти и прочитать купленную за общественные средства книгу. Точно так же и сейчас. Только к этому добавляется доступ к электронным информационным ресурсам.

Еще один момент, который я хочу назвать, – это социальная защита и участие в работе социальных лифтов. Благодаря тому, что уровень социальной защиты в нашей стране очень высокий, эта функция у нас слабо востребована, и мы к ней настолько привыкли, что не замечаем. В странах с низким уровнем социальной защиты (а зачастую он сопровождается и низким уровнем развития экономики) публичная библиотека – единственный способ вырваться из нищеты, тот самый инструмент, который позволяет самым различным слоям населения получить доступ к знаниям. Даже в крупные библиотеки часто приходят просто для того, чтобы поработать в Интернете, получить доступ к правовым базам.

Но каждый живет в своей социальной среде – и библиотека выполняет свою миссию. Мы в этом плане хорошо защищены, но тем не менее деятельность наша направлена на обеспечение легального и бесплатного доступа к знаниям.

– Давайте вернемся к обсуждению литературы. Часто ли удается посетить зал новых поступлений и многие ли книги вызывают желание прочесть их незамедлительно? Есть ли у вас электронная книга?

– Я читаю и с экрана (у меня есть электронная книга), и с бумаги. Можно сказать так: для души или перед сном – это всегда бумажная книга. Если же я в командировке, то это электронная книга, но только потому, что из-за малых объема и веса ее удобно брать с собой. Я считаю, что главное все-таки содержание. Главное – читать хорошие книги. Форма же книги всегда менялась и будет меняться.

Если говорить про зал новых поступлений Национальной библиотеки Беларуси, то, конечно, здесь и мои функциональные обязанности затронуты, поэтому на выставку, которая обновляется каждые три недели, я хожу регулярно: увидеть, что и как мы приобретаем, как формируется фонд. Да, естественно, сразу возникает желание что-то взять: тогда резервирую, чтобы прочитать книгу, когда выставка закончится. Правда, это желание и физические возможности входят в вечное противоречие: не все, что я отбираю, удается прочитать, но хотя бы полистать можно.

К слову, эта привычка у меня давно. Одно из первых моих рабочих мест – отдел комплектования, в качестве сотрудника я посещал бибколлектор: все книги, туда поступавшие, переходили из рук в руки – их можно было хотя бы подержать, пока я сидел рядом с коллегами. Читать, задерживать не было возможности: вокруг тебя тут же росла стопка других изданий… Это еще из тех времен и приятное воспоминание, и привычка: все книги прочитать невозможно, но хотя бы в руках подержать и полистать можно – и тогда уже на чем-то останавливаться, исходя из ресурса времени.

– А чем отличается современная белорусская литература от того, что писали раньше?

– Литература всегда разная. Здесь главный судья, фильтр и критерий – это время. Время меняется – меняется литература: и авторы, и жанры, и подходы. Есть то, что читаешь с удовольствием, есть то, чему удивляешься. Часто тех, кого почитали и носили на руках, издавали большими тиражами на лощеной бумаге, через несколько столетий никто не может вспомнить, а вот те, кто, может, не был сильно обласкан современниками, через какое-то время как раз становятся самыми почитаемыми. Поэтому здесь время – главный судья. Но выбрать лучшее можно только тогда, когда есть из чего выбирать. Поэтому литературы – художественных произведений, научных – должно быть много.

– Социокультурная деятельность библиотеки охватывает различные направления: это и проведение презентаций, выставок, встреч на высшем уровне, и сдача помещений в аренду, и даже реклама на наружном электронном световом табло. Не считаете ли вы, что слишком много функций приходится выполнять учреждению, призванному собирать и хранить печатную продукцию для общественного пользования?

– Национальная библиотека Беларуси изначально задумывалась не просто как библиотека в классическом понимании: она была революционной, инновационной, необычной, многие не верили, что это вообще можно сделать – начиная от архитектуры и заканчивая содержанием.

Если говорить о библиотеке как таковой, то каждый должен жить на своей территории, выполнять собственную миссию. В нашем случае главная миссия библиотеки – обеспечение доступа к знаниям, информации. Если говорить о публичной библиотеке, то это еще, естественно, досуг, развитие личности и т.п. И все структуры, которые на это работают, уместны.

Каждая библиотека в конкретное время в конкретном населенном пункте работает в конкретной ситуации. Понятно, что если через дорогу либо в том же здании находится клуб, то совершенно бессмысленно библиотеке организовывать кружок пения, например. Но если ничего подобного рядом нет, то почему бы и не организовать? Если рядом с библиотекой находится галерея, то конкурировать в организации художественных выставок действительно нет смысла, тем более в небольшом населенном пункте. Но если галереи нет, то почему бы не организовать выставку в библиотеке? Поэтому каждая библиотека ищет свою нишу, свою дорогу. И в мировой современной практике есть самые, казалось бы, невероятные формы сочетания в библиотеке тех или иных социальных функций. Был, например, период, когда библиотеки становились активными центрами видеопроката, но видео на кассетах ушло из нашей жизни очень быстро... Те же библиотеки-кафе сейчас. В любой культурной среде развивается все, что не чужеродно, в свое время. Но как только новация принесена с другой стороны планеты (там хорошо работает – давайте и у нас сделаем), а у нас менталитет, исторические традиции, взгляды, подходы другие – не будет работать эта форма. Но если сравнивать наши библиотеки 80-х или 90-х годов и современные, то они крайне разные, очень сильно изменились, а когда живешь этим каждый день, то кажется, что ничего не происходит.

– Важной частью работы нашего учреждения является и межбиблиотечный абонемент, и методическая помощь коллегам, и совместные проекты по популяризации книги. Что хотелось бы перенять из опыта работы других, особенно зарубежных, библиотек и какие преимущества имеет перед ними Национальная библиотека Беларуси?

– «Век живи – век учись» – извечная истина. Когда мы строили свою библиотеку, то по крупицам собирали мировой опыт: и архитекторы, и проектировщики, и строители, и технологи, и библиотекари. Вот это и было то, что стремились привнести со всего мира к нам. А сейчас уже мы становимся примером. Видите, сколько профессионалов приезжает к нам, чтобы посмотреть, как можно организовать библиотеку? Приезжают на конгрессы, чтобы посмотреть, поучиться, что-то взять для себя. Для этого и организуются международные встречи, стажировки, обмен опытом.

Хочется увидеть огромный публичный интерес к библиотекам, когда при всем наличии гаджетов молодежь занимается именно в читальном зале.

А еще хочется, чтобы наш электронный сегмент, электронный контент стал намного богаче. Это отмечено и в концепции информационной безопасности: необходимо насыщать электронные сети национальным белорусским контентом – должно быть больше открытой информации о Беларуси не только для белорусов, но и для всего мира.

– Какой вы видите Национальную библиотеку Беларуси в будущем?

– Такой же красивой, но с еще более богатыми фондами, хорошими информационными ресурсами и благодарными читателями.

Беседовала Бажена Ганушкина, отдел связей с общественностью НББ.

О том, можно ли советовать кому-то книги и почему библиотеки будут посещать всегда, беседуем с директором Национальной библиотеки Беларуси Романом Степановичем Мотульским.

– Роман Степанович, Национальная библиотека Беларуси – это многофункциональный комплекс, но само его название подразумевает прежде всего работу с книгами. Какую литературу предпочитаете вы сами?

– Читать я любил с детства и, по большому счету, мои пристрастия с возрастом не сильно изменились: всегда увлекался историей, фантастикой. Конечно, время вносит свои коррективы, но если исключить профессиональное чтение и научную литературу, то это научно-популярные издания по истории, особенно истории Беларуси, философия, футурология и социальная фантастика.

– Существует обобщенный портрет читателя нашей библиотеки: молодой человек, приехавший в Минск для получения высшего образования. Какую бы литературу вы ему посоветовали?

– Даже скорее студентка… (улыбается).

Здесь следует разделить профессиональное чтение и чтение для свободного времени, развития личности. Все-таки если говорить о студентах, то это в первую очередь профессиональное чтение. У нас как раз все возможности для обучения предоставлены. Особенно можно выделить те электронные материалы, которыми мы сейчас располагаем, имея доступ к ресурсам крупнейших и знаменитейших вузов мира, – и этим надо активно пользоваться. Ведь именно у студентов есть время для учебы, зачастую можно пожертвовать сном и досугом. Потом на эту информацию времени не будет.

Что касается чтения вольного – чтения художественной литературы – на этот вопрос я никогда не берусь давать каких-то общих рекомендаций. Объясню почему. Есть такая известная фраза: «Библиотека – аптека для души». Невозможно себе представить аптекаря, который всем дает одно лекарство. И библиотекаря тоже. Да, существует мода на чтение, мода на книги, впрочем, как и любая мода. Но согласитесь, даже в рамках моды есть отдельные группы и тенденции. И взрослая дама, надевшая тинейджерскую кофточку, выглядит нелепо. Это образный пример, но я считаю, что художественная книга – очень индивидуальное явление. Здесь какие-то предложения и рекомендации можно делать только тем людям, которых знаешь. Когда в публичную библиотеку приходит читатель, посещающий ее постоянно, которого библиотекарь знает и с которым они разговаривают по душам, только тогда можно сказать: «Вот это тебе подойдет, вот это будет интересно». Ведь одна и та же книга одному может быть суперинтересна, а другому совершенно безразлична. Книга может приносить удовольствие, но книга может быть и вредной. Важно не забывать, что человек читает действительно для души и у одного и того же человека в различное время может быть разное настроение. Иногда хочется побыть наедине с глубокой книгой, а иногда повеселиться и посмеяться. Поэтому книга – крайне личная вещь.

– А как вы относитесь к модным сейчас спискам книг, которые предлагаются всем, например, «100 книг, которые нужно прочесть человеку до 50 лет», «Топ-5 изданий для весеннего чтения»?

– Совершенно нормально отношусь. Это ведь общие рекомендации, наподобие общеукрепляющих витаминов, если мы вновь возвратимся к аллегории с аптекой. Или еще пример. Мы все ходили в школу. Там есть школьная программа. Она дает самый общий список литературы, нужный человеку, чтобы усвоить систему общечеловеческих ценностей через художественные образы, миропонимание других людей. Можно ведь изучать мир через физику и математику, а можно через художественную литературу. Человек окончил школу, идет дальше – и список литературы расширяется. То есть это такой minimum minimorum (лат. – самое меньшее), ведь его составляют все: библиотекари, критики, литературоведы, преподаватели.

Вот вы упомянули моду. Сейчас есть мода на все: писать кулинарные рецепты, заниматься дизайном помещений… Почему бы не составлять свой собственный перечень книг? Это из разряда того, что на нашем профессиональном языке называется «рекомендательная библиография» – явление было, есть и будет, и уже дело каждого человека, что ему из этого списка выбирать. Всегда в библиотеке были списки литературы по теме. Хотите почитать? Вот, пожалуйста, библиотека рекомендует. В этом, по большому счету, вся суть нашей профессии. Но эти книги все равно рассчитаны на определенные категории людей – это не всеобщие рекомендации для всех людей планеты и на все времена.

– Коллектив библиотеки очень большой и разнообразный: это и непосредственно библиотекари, и технический персонал, и ученые, и представители так называемых творческих профессий: журналисты, дизайнеры, режиссеры. Что помогает грамотно руководить этими людьми?

– Коллектив наш действительно непростой, но ведь и библиотека у нас непростая, одно из действительно уникальных учреждений такого типа в мире, мы во многом первопроходцы. Мне кажется, что сложность и одновременно легкость в управлении Национальной библиотекой Беларуси заключается в том, что у нас работают разные люди, учившиеся в разных вузах, имеющие различный жизненный опыт. Ведь гораздо сложнее, на мой взгляд, управлять коллективом однотипным. Поначалу кажется, что все очень просто: у сотрудников одни задачи и они четко следуют профессиональной стезе. На самом деле добиться в таком коллективе креативности, каких-то нестандартных подходов и новаций очень сложно, ведь все знают, что является правильным, что всегда так и должно быть. И вот как раз благодаря тому, что в библиотеке есть представители самых разных взглядов, дефицита в инновациях нет. Здесь, наверное, другая сложность: как эту энергию направить на созидание.

– Что в работе библиотеки вас радует больше всего?

– Главным результатом своей работы я считаю то, что к нам приходят гости и говорят: «Я давно здесь не был (или наоборот – был). Сколько-сколько лет уже библиотека работает? А выглядит все как новое». С 2006 года библиотека каждый день встречает читателя так, будто только-только открывает двери. И это как уровень материальной базы, так и состояние сотрудников, сервисов и ресурсов библиотеки.

А еще, конечно же, меня радует то, что сюда приходит много молодых людей.

– Национальная библиотека Беларуси проводит большую работу по оцифровке книг из своих фондов и хранению уже оцифрованных копий из фондов других учреждений. Почему эта работа так важна и связана ли она непосредственно с большой популярностью электронных книг?

– Я бы весьма скромно оценил наши результаты по оцифровке. Да, мы работаем в этом направлении, но количество оцифрованных национальных документов от общего объема фондов у нас не такое большое, во всяком случае, мне хотелось бы, чтобы оно было намного больше.

Это не дань моде и не самоцель. Это реализация сущностной функции библиотеки, которая существовала не сто, не двести, а тысячи лет назад, когда создавались первые такие учреждения: нужно найти способ, как собрать и сохранить как можно больший объем информации и сделать ее как можно более доступной тем, кому она нужна. Если углубляться в теорию библиотечного дела, то эти функции противоположны, противоречивы и находятся в вечном конфликте. Чем больше информации мы собираем, тем сложнее найти что-то конкретное. А электронные системы обладают более совершенными поисковыми возможностями по сравнению с традиционной книгой, какой бы совершенной она ни была. Мы прекрасно понимаем: вряд ли существует много людей, любящих читать библиографические указатели, чтобы найти нужную книгу. Указатели, каталоги, библиографические пособия придуманы нами, профессионалами, для решения профессиональных задач, облегчения поиска, поскольку невозможно обойти все стеллажи, хранящие 9 миллионов единиц фонда, чтобы отыскать необходимую книгу. Нужен определенный инструментарий. В традиционном виде поиск очень затратный и трудоемкий. В электронном формате эту работу выполняет программно-технический комплекс, делая это намного быстрее и удобнее. То есть мы очень оперативно можем предоставить пользователю нужную информацию с высокой точностью поиска. Соответственно, к этому нужно стремиться, и на современном этапе развития цивилизации в этом видится будущее информационных систем, одну из которых представляет библиотека.

Еще одна задача создания цифровых копий традиционных документов – защитить документ от банального физического износа. Нам история оставила удивительное подтверждение этой сухой теории, которой не все верят, – в Лондоне мы нашли первый белорусский букварь. Его нигде больше нет, он сохранился только там, в библиотеке Миддл Темпл. Почему сохранился? Потому что это библиотека закрытого типа – она вообще ограничивает выдачу книг, а «Букварь» на старославянском языке, изданный в Беларуси, в Лондоне вообще не был востребован. Потому и сохранился, дошел до нашего времени. А в Беларуси ни одного экземпляра не сохранилось – они были востребованы и их зачитали. И если бы не лондонская библиотека, мы бы не знали об этой книге, она бы потерялась для нас навсегда. Можно предположить, что многие книги ушли в небытие именно из-за того, что их просто зачитали. А ведь еще есть природные катаклизмы, войны и пожары, уничтожающие книги. Значит, если перевести издания в цифровой формат, физически к ним обращаться будут реже – и у книг появится возможность сохраниться для будущих поколений.

Беседовала Бажена Ганушкина, отдел связей с общественностью НББ.