Михаил и Юлий Гусманы: пахлава и немного счастья / Текст: Елена Аверина; Фото: Павел Самохвалов // Журнал "Баку". - 2021. - 29 июля. - Режим доступа: https://zen.yandex.ru/media/ba...3f218668d6 . - Дата доступа: 18.07.2022.Юлий Соломонович – художественный руководитель Российской академии киноискусств, шоумен, литератор, самый знаменитый кавээнщик страны. Михаил Соломонович – первый заместитель гендиректора ИТАР-ТАСС, теле- и радиоведущий. Братья Гусман родились и выросли в Баку, а по-настоящему знаменитыми стали в Москве. Эти колоритные и остроумные мужчины рассказали нашему журналу потрясающие вещи: о том, где гуляли самые красивые люди СССР, чем пахнет осенний Абшерон и почему азербайджанская кухня завоюет весь мир.
Место силы
Михаил Гусман:
До пандемии я часто приезжал в Баку просто на выходные. Во-первых, в этом городе могилы наших родителей. А во-вторых, только там я себя чувствую абсолютно спокойно. Только в Баку я хорошо сплю. И дело не в кондиционерах или экологии, просто там я по-настоящему дома. Так что в Баку я езжу подпитываться энергией.
Юлий Гусман:
В прошлой жизни я, наверное, был собакой. Потому что остро помню все бакинские запахи. Я могу запутаться в цифрах, забыть, у кого и когда был на дне рождения. Зато я как сейчас чувствую запах кира – жидкого асфальта, которым заливали крыши домов на нашей улице. Или аромат фисташкового дерева в саду Мардакян. Запахи инжира и хурмы. А как пахнет раскаленный песок на абшеронском пляже! И море, самое ласковое море на свете…
Помню, как друг нашего отца, наверное, лучший бакинский фотограф Соломон Кулишов снимал меня, совсем маленького, на пляже. Он посадил меня на свой мотоцикл – старый, еще военный. И я гордо позировал за рулем. Эти карточки хранятся у меня до сих пор. И я совершенно не чувствую времени, которое прошло с тех пор: для меня это было вчера. Все это – удивительная эмоциональная память. Потому что в те годы я впервые почувствовал себя счастливым.
Помню, как мы всей семьей ездили отдыхать в Загульбу: мама, папа, брат и я. Прошло несколько лет, и мы уже с братом ездили отдыхать в Загульбу с нашими женами, потом – с нашими маленькими детьми…
В детстве лето было бесконечным. Я успевал съездить с бабушкой в Кисловодск, побывать в пионерском лагере, а потом еще с папой и мамой отдохнуть в августе на море. Папа любил август.
А после августа начиналась школа. И вот приходишь в класс, открываешь новые учебники – а они тоже пахнут очень вкусно, и еще совсем не страшные. Никто пока не спрашивает уроков – только поздравления с началом учебного года, все улыбаются, целуются.
Многие знакомые иронизируют над моей сентиментальностью, когда я начинаю вспоминать Баку моей юности. А я не могу объяснить им, что это не просто ностальгия, не тоска по временам, когда команда КВН Баку считалась абсолютным чемпионом, а я был очень веселым и очень молодым человеком. Для меня Баку не меняется. Для меня он остается самым добрым и щедрым городом на Земле. Здесь дом, где я вырос, – старый, 1899 года, с «удобствами» во дворе. Это дом моего папы, который лечил полгорода и которого уважала вся республика. И моей мамы, которая была автором почти всех учебников английского языка для азербайджанской школы. Сегодня на стене нашего старого дома установлена мемориальная доска в честь наших родителей.
Родители
Михаил Гусман:
В нашей коммуналке на улице Петра Монтина всегда собирались лучшие люди города – те, кого называли бакинской интеллигенцией. Наш дом стоит до сих пор, но со всех сторон сжимается новостройками, так что, боюсь, жить ему осталось совсем не долго.
Наши родители почти 40 лет прожили в любви, счастье и радости. Я никогда не видел пары ярче, остроумнее и красивее, чем они.
Папа был старше мамы на 12 лет. Когда они встретились, папа был уже состоявшимся врачом, а мама – актрисой чрезвычайно популярного Бакинского русского театра, играла Марию Стюарт. Они познакомились, когда мама с подругой, тоже актрисой, прогуливалась у нынешнего кинотеатра «Азербайджан». Мимо шел папа. Он раскланялся с маминой подругой, с которой был знаком, а та представила папе маму. И вот подруга вдруг сказала маме: «А знаешь, ты выйдешь замуж за этого человека». Так и получилось.
Произошло все это в 1937 году, поэтому папа потом в шутку называл себя «жертвой тридцать седьмого года».
Мама обожала театр. Она была очень театральной по своей натуре. Но после замужества перестала играть. Насколько я понимаю, папа предъявил ей ультиматум, а она его приняла, потому что любила папу больше, чем театр. Любовь оказалась выше призвания. Мама потом нашла себя в другой профессии – филологии, и получалось у нее блестяще. Ей до сих пор благодарны тысячи ее учеников.
Я никогда не забуду один случай. Во втором или третьем классе я получил двойку, хотя был круглым отличником. За мной в школу пришла мама, мы отправились домой, а я все не знал, как ей признаться. И вот около кондитерской, которую все почему-то называли немецкой, я все сказал. И расплакался, потому что было очень стыдно. А мама говорит мне: «Ну зачем ты плачешь из-за двойки! Пойдем лучше купим тебе вкусное пирожное. А двойку свою ты обязательно исправишь». Эти мамины слова, сказанные полвека назад, для меня до сих пор пример того, как надо воспитывать детей.
Когда папа сообщил мне о маминой болезни – а это произошло в мой день рождения в 1977 году, – я понял: вот с этой самой секунды уже никогда не буду счастлив, как раньше.
Я очень завидую взрослым людям, у которых живы родители. Когда я чего-то добиваюсь, всегда жалею, что мои папа с мамой этого не видят. И если я пойму, что хоть немного похож на своих родителей, значит, я не зря живу.
Идеальная кухня
Михаил Гусман:
У нас дома за столом всегда сидело раза в три больше народу, чем членов нашей семьи. Всегда приходили гости: папины аспиранты, мамины ученики, наши друзья. И обеды были потрясающие: два-три первых блюда, два-три вторых, закуски, компоты. Мама делала осетрину в белом соусе. Рецепт, к сожалению, утерян, но это было грандиозное блюдо!
Чем хороша азербайджанская кухня? Все готовится только из самых свежих и качественных продуктов. Много ингредиентов. И нужен изыск, мастерство повара. Настоящее азербайджанское блюдо невозможно сделать быстренько, на скорую руку, лишь бы как. Ведь только процесс подготовки риса для плова занимает несколько часов!
Юлий Гусман:
Лучше азербайджанской кухни на Земле нет ничего!
Я это говорю не потому, что такой патриот-дурачина, никуда не выезжал и не пробовал какую-нибудь там фуа-гра. Посмотрите на нас с братом: мы любим и умеем поесть! Просто азербайджанская кухня идеальна. И вот увидите: через пять – максимум десять лет эта еда завоюет весь мир – как итальянская пицца или японские суши.
Возьмем, к примеру, сладости. Считается, что замечательные десерты в Турции. Да, их там тысячи видов, они крученые, верченые, безумно красивые, но на вкус совершенно одинаковые. А у нас, если на тарелке лежит только четыре вида угощений, это все равно будет что-то невероятное: и сладкое, и соленое, и пряное, и душистое. А бакинская миндальная пахлава, которая так и плачет прозрачными слезами! Это вам не сладко-мокрое нечто, которым пропитана турецкая пахлава.
А пловы! Когда-то в азербайджанском павильоне на ВДНХ выставили 81 вид плова! Я вот, например, знаю только пять-шесть основных. Какое это потрясающее ощущение, когда во рту меняется вкус: сначала зелень с мясом, потом мясо с курагой, потом – с каштанами. От этого может съехать крыша!
А дюшбара! На свете десятки видов разных пельменей. Русские, китайские, вьетнамские. Вареники, манты, димсамы. Хинкали, например, очень достойные их представители. Но дюшбара не знает конкурентов! Я читал где-то, что идеальная дюшбара – это когда в ложке умещается десять пельмешек. Но, я думаю, тут размер не имеет решающего значения. Просто в ложке лежат такие маленькие бомбочки, наполненные вкусом. И взрываются во рту.
А вспомним осетрину на вертеле – но только свежую! И с наршарабом – настоящим азербайджанским, густым и тягучим. А то в некоторых ресторанах Москвы за наршараб выдают какую-то кисло-сладкую жиденькую водичку. К слову, таких гранатов, как в Азербайджане, нет нигде – ни в Узбекистане, ни в Израиле. Я проверял. И хурмы, которая тает во рту, как желе, нет. И винограда. И инжира. Вот я сейчас собираюсь в Баку, к Рустаму Ибрагимбекову на кинофестиваль, и очень надеюсь, что до моего приезда отойдет не весь инжир и хоть немного останется. Я, вообще, фруктоед. Есть люди, которые любят водку или там шашлыки, а я – фрукты. Так вот, лучшие в мире фрукты – абшеронские.
И когда я слышу: «Эти азербайджанцы только и умеют, что торговать фруктами и цветами…», – я говорю: «А вы попробуйте поторговать!» Вставать в пять утра, давать на лапу всем таможенникам, охранникам и гаишникам. Кстати, поэтому и фрукты такие дорогие. Если бы этим людям позволяли свободно торговать на рынках, то азербайджанские фрукты вообще бы ничего не стоили. И бакинские помидоры, которые все так любят, шли бы в Москву эшелонами. А сейчас проще бананы из Гондураса купить, чем овощи и фрукты из Азербайджана.
Красивые люди
Михаил Гусман:
Разные периоды жизни были связаны с разными местами Баку. В детстве это был Сад имени Карла Маркса. Потом его переименовали в площадь Фонтанов. Но это неважно, потому что во все времена его называли Парапетом. В юности в моей жизни появились великий и прекрасный Бульвар (официально – Приморский парк) и улица Торговая, по которой мы с друзьями каждый вечер прогуливались из конца в конец и раскланивались со встречными девушками. Выходили гулять всегда после того, как по телевизору заканчивалась программа «Время». Завершались наши променады в чайхане. Там за неспешным чаепитием и умными, как нам казалось, разговорами мы проводили часы.
Юлий Гусман:
По Бульвару и по улице, которая в народе называется Торговой, фланировали, на мой взгляд, самые красивые люди СССР. Только тбилисцы, гулявшие по своему проспекту Руставели, могли с нами соперничать. У них было больше красивых шмоток. Но они были слишком этими шмотками увлечены. А любой бакинец умел идти так, будто его ботинки, джинсы и шикарная нейлоновая рубашка гуляют отдельно от него, сами по себе.
Помню, чтобы купить роскошную вещь – плащ из болоньи, – мы с моим другом Лериком Крупкиным (ныне профессором Нью-Йоркского университета) поехали в Ригу. И там в комиссионном магазине нашли то что надо. Этот плащ из, как бы сейчас сказали, клеенки был потрясающего цвета. До сих пор не знаю какого. И я был так счастлив, когда смог купить его!
Летом мы с братом и нашим любимым другом композитором Леонидом Вайнштейном гуляли почти до утра. Но и тогда, в это поздне-раннее время, можно было встретить множество знакомых и друзей. Какое же это удивительное и восхитительное чувство, когда ты знаешь весь город, а город знает и любит тебя. Я шел по улице и чувствовал: открой любую дверь, и тебе будут рады. И это было задолго до того, как я стал популярным человеком. Просто Баку – мой город.
Михаил Гусман:
Баку очень добрый. К городам, особенно большим, такое определение редко применимо. Но в Баку межчеловеческая доброта разлита в воздухе. И люди, которые приезжали сюда работать, жить, не искали Клондайк, ими не двигала жажда приключений и авантюр: они ехали домой. И город сразу обволакивал их своим уютом. Поэтому все так любили приезжать в него.
Но был и обратный процесс – люди из Баку по разным причинам уезжали. И вот я, объехав весь мир, могу сказать: нет на свете места, где я не встретил бы земляка. По всему миру множество клубов бакинцев.
Недавно со мной связался мой школьный товарищ Алик Курбатов. Он сейчас в Торонто издает русскоязычную газету. Я не слышал его 40 с лишним лет. Но как только он позвонил, я тут же узнал его голос!
Мы учились в школе № 1. И один молодой человек, который окончил школу через много лет после меня, как-то раз устроил вечер встречи выпускников в Нью-Йорке – в своем ресторане «Чинар». Я пришел туда вместе со своим сыном и проплакал весь вечер. Я увидел директора школы, и многих преподавателей, и даже девочку, с которой в первом классе сидел за одной партой.
А знаете, что сделал владелец ресторана? В Америке у людей есть право давать название углу улиц, на которых находится их дом или офис. И место, где стоит «Чинар», называется углом Толстого и Гоголя.
По этому адресу располагалась в Баку наша Первая школа.
Юлий Гусман:
Баку – самый светлый город на Земле. Это город моих родителей. Моих бабушек и дедушек. Моих предков. Это город фантастически талантливых людей – моих учителей, моих друзей и любимых.
Город музыки Кара Караева, Вагифа Мустафазаде и Фархада Бадалбейли, картин Таира Салахова и Фархада Халилова, книг Анара и моих «крестных отцов» в кино – Максуда и Рустама Ибрагимбековых.
Мой Баку греет душу не только гулом морского прибоя и ветров Абшерона, но и удивительными песнями Рашида Бейбутова и Муслима Магомаева, Полада Бюльбюльоглу и ансамбля «Гая». И конечно, это город моих фильмов и спектаклей, город КВН.
У каждого свой Баку. Мой – до краев наполнен счастьем, любовью и дружбой. И воспоминаниями…
Они такие теплые, что я снова и снова ныряю в них, как в Каспийское море.
