Мальцевы

В дисциплинарной практике Русской Православной Церкви запрещение в священнослужении получило широкое распространение. По русским церковным законам запрещение в священнослужении могло быть связано с отречением от места и низведением священников и диаконов на должность причетников (на должность только, но без лишения сана), либо оно производилось без отрешения от места, но с возложением епитимии при монастыре или при своей приходской церкви на определенный срок. Длительность этого срока либо прямо указывалась, либо чаще не оговаривалась, и значит, епитимия продолжалась до конечного исправления осужденного.

ЕЕВ 1897г, №8 (16 апр):

"...Диакон Николаевского собора г. Кадникова Вологодской епархии Александр Мальцев, по прошению, принят на службу в Енисейскую епархию и 1-го марта с.г. рукоположен в священника к церкви села Иркутскаго Красноярского округа..."

Енисейские епарх ведомости 1901, №24
св церкви села Погорельское, Красноярск у, Василий Рязанский по прошению, уволен за штат

ЕЕВ 1902 №3 - 6. Вакантное священническое место в селе Погорельское.

ЕЕВ 1902 №7
Священник Богородице-Казанской ц села Иркутское, Красноярск у, Александр Мальцев, по прошению, 14 марта с.г. перемещён на священническое место к Николаевской ц села Погорельскаго, того же уезда

В июле 1912г прадед священник Александр Мальцев был награждён за службу епископом Енисейскими Красноярским Евфимием. А летом 1913г он был запрещён в служении новым архиереем Никоном. По бабушкиным словам, его отношения с архиереем Никоном "не сложились". Пытаюсь понять произошедшее и личности Епископов Евфимия и Никона.


О личности и предательстве Епископа Енисейского и Красноярского Никона (по материалам, размещённым в Интернете)

историк Церкви П.Г. Рогозный.
Предреволюционная деятельность Енисейского и Красноярского епископа Никона (Бессонова) заметно выделяла его среди всех архиереев. По всей видимости, владыке при¬надлежит одна из немногих на протяжении всего синодального периода попыток поста¬вить духовную власть выше светской.
С 1913 по 1917 годы преосвященный успешно боролся с гражданскими властями в гу¬бернии. Безуспешно окончились все их многочисленные попытки избавиться от стропти¬вого епископа. По всем политическим и экономическим проблемам в государстве Никон имел свое мнение, которое и высказывал открыто в прессе, несмотря на постоянные пре¬дупреждения со стороны церковных властей. В прессе Никон позволял себе довольно рез¬кие выпады». Дело дошло до того, что енисейский губернатор И.И. Крафт направил письмо обер-прокурору Св. Синода В.К. Саблеру, в котором обвинил владыку в «возбуж¬дении классовой вражды». Как отмечал представитель власти, Никон «скорее политик, чем архипастырь, а потому чем раньше он будет избавлен от управления епархией, тем для народа будет полезней». А красноярский губернатор Я.Г. Гололобов, возмущаясь тем, что «то и дело приходится слышать, что Никон что-нибудь затевает, кого-нибудь обли¬чает, злословит, с кем-нибудь у него вышел конфликт», негодовал на владыку за то, что тот «постоянно вмешивается в гражданские дела... при этом всячески старается обличать и порицать администрацию».
Кроме того, по данным историка П.Г. Рогозного, владыка Никон, «обладая деспотич¬ным характером, ...в буквальном смысле терроризировал местное духовенство». Так, в од¬ном из доносов, написанным в Синод местным протоиереем, отмечалось, что владыка, благодаря своему сословному происхождению, чувствует себя в епархии «помещиком Бессоновым» и низводит местное духовенство «до положения быдла».
Местное духовенство также возмущало то, что архиерей поощряет танцевальные ве¬чера даже во время постов, «сам за полночь просиживает на эстраде, наблюдая, как юнцы и юницы духовной школы выделывают разнообразные па и грациозные, соблазнительные по пластичности, а часто и грубости новейших модных танцев, движения». Тем не менее, владыке Никону, несмотря на скандальную репутацию, конфликт с Синодом, губернато¬рами и местным духовенством, удалось продержаться на Енисейской и Красноярской ка¬федре вплоть до революционных событий 1917 года.
Февральскую революцию владыка встретил не просто сочувственно, но и откровенно восторженно. Вслед за отречением от престола Императора Николая II и отказа Великого князя Михаила Александровича взойти на трон, 3 марта 1917 года епископ Никон отправил телеграммы министрам Временного правительства В.Н. Львову, А.И. Гучкову и председа¬телю Государственной думы М.В.Родзянко следующего содержания: «Христос Воскресе! Искренно рад перемене правительства, ответственному министерству. Долго терпели. Пе¬ремена вынуждена самым тяжелым положением дорогого Отечества, которому грозила гибель. Иначе поступить было невозможно. Дай Бог вам успеха, внутреннего спокойствия и сил нашей стране. Да благословит вас Господь».

историк Леонид Киселев. Красноярск, 2014г
Попытка развернуть борьбу между государственной властью в лице Енисейского гу¬бернатора Гололобова и церковью в лице епископа Енисейско-Красноярской епархии Ни¬кона, предпринималась в Приенисейском крае в 1916 – 1917 годах. Предреволюцион¬ный период породил в обществе массу конфликтов, противоречий между людьми и та сторона, которая обладала агрессивностью, стремилась использовать эту сложную ситуа¬цию в своих целях.
За период до 1913г, Енисейскую и Красноярскую епархию возглав¬ляли достойные, преданные православному делу епископы, ответственные религиозные деятели. Надо отметить епископа Евфимия, который служил с 1899 по 1913гг и сделал много полезного для Енисейской и Красноярской епархии, оставив о себе благоприятное впечатление. Епископ Евфимий устанавливал необходимые связи с деловыми людьми Красноярска: купцами, золотопромышленниками, пароходовладельцами, членами город¬ской думы, с их семьями. Добивался получения денег на ремонт существующих и строи¬тельство новых церквей. Епископ Евфимий принял в управление Енисейскую и Краснояр¬скую епархию, в которой было 219 соборов и церквей. К концу его епископского правле¬ния количество приходов перевалило за триста. В годы правления епископа Евфимия Енисейская и Красноярская епархия считалась самой авторитетной за все годы ее сущест¬вования. Об этом свидетельствует признание красноярцев, когда они хлынули на улицы главного губернского города в день его похорон в 1913г.

23 февраля 1913 года в губернский город Красноярск на Енисее для управления Ени¬сейской и Красноярской епархией прибыл Епископ Никон (в миру Бессонов), о чем ши¬роко оповестили всю губернию газеты «Енисейские губернские ведомости», «Енисейская мысль», Енисейские епархиальные ведомости».

Я. Г. Гололобов в качестве губернатора Енисейской губернии ступил на Приенисей¬скую землю намного позже, 2 декабря 1915 года, о чем тоже сообщали все красноярские газеты. То есть, время между прибытием в губернский город Красноярск Никона и Голо¬лобова составляет продолжительный срок, почти около трех лет.

Епископ Никон, приняв Енисейскую и Красноярскую епархию в управление, 28 апреля 1913 года устроил по городу Красноярску, что–то вроде крестного хода. И сразу же повел безудержную борьбу за обладание властью в губернии, используя в своих целях любую ситуацию, возникающую в Красноярске, лишь бы только унизить губернатора и показать свое превосходство над ним. Вскоре подвернулся и удачный случай, давший епископу Никону возможность обрушиться на губернатора. 7 мая 1916 года в Красноярске сти¬хийно вспыхнули беспорядки, носившие, по признанию гласных городской думы, харак¬тер еврейского погрома.
Это был не первый еврейский погром в Сибири. Впервые еврейский погром в Сибири произошел в Красноярске, но не в 1916 году, а в октябре 1905 года, затем погром переки¬нулся в Томск.
Никон, как глава губернской епархии, всю вину за беспорядки свалил на енисейского губернатора, назвав его главным виновником еврейского погрома. Енисейский губерна¬тор, городская дума и красноярское купеческое общество мгновенно отреагировали на возникшие беспорядки, причиной которых, как установила городская управа, послужили вздутие отдельными евреями–торговцами цен на продовольствие, разгульное пьянство некоторой части горожан, и пресекли их дальнейшее развитие. Всем было известно, что губернатор не имеет никакого отношения к разразившимся беспорядкам, но епископ Ни¬кон, умудренный опытом разжигания социальных страстей, начал поворачивать свои дей¬ствия против губернских властей, не думая о том, что эти самым настраивает против себя всю епархию.

Надо вкратце сказать о том, что из себя вообще представлял епископ Никон, по ини¬циативе которого развивался вопрос еврейского погрома, какую позицию он занимал по отношению к носителю государственной власти – Енисейскому губернатору. В краснояр¬ских газетах сохранились описания событий и атмосфера, связанная с епископом Нико¬ном. А он был личностью «махровой» и прославился тем, что еще раньше, живя на Ук¬раине, разжигал среди украинцев национальную вражду к евреям, на что обратил при¬стальное внимание главный большевик Ленин, назвав его антисемитом и черносотенцем. Да и красноярская пресса нелестно отзывалась о Никоне, называя «его лицемером, пани¬кером, ждавшим удачного случая, чтобы покинуть Россию и сбежать в Америку».

Вскоре по России прокатилась Февральская революция, которая радикально изменила обстановку в обществе. В ночь с 4 на 5 марта 1917 года в Красноярске пала государст¬венная власть, 6 марта был арестован Енисейский губернатор. Власть в Красноярске и Енисейской губернии перешла к уездным, городским и губернским комитетам общест¬венной безопасности с функцией нового государственного образования – Временного правительства.
Епископ Никон молчал, не высказывал, как должны складываться отношения между епархиальной властью и новым государственным образованием – комитетами обществен¬ной безопасности, игравшими роль Временного правительства. Надо было действовать и очень быстро. Но епископ не спешил, и это настораживало духовенство. Глава епархии по своей природе был человеком субъективным, самомнительным, пренебрегал реально раз¬вивающимися событиями. Ему казалось, что в Енисейской и Красноярской епархии все нормально. Но фактически все было иначе. В связи с новыми развивающимися обстоя¬тельствами Енисейское духовенство настаивало, чтобы состоялся епархиальный съезд.
Уже 15 апреля 1917 года открылся съезд, на ко¬торый собралось все духовенство Енисейской губернии. Начался съезд спокойно. Однако, в кулуарах духовенство высказывало мнение, что на съезде произойдет взрыв. И он произошел на вечернем заседании 25 апреля 1917 года. На этом заседании был остро поставлен вопрос об отношении епархии к епископу Никону. Чтобы выступать на епархиальном съезде против епископа, надо быть очень смелым человеком и обладать огромной силой воли. Таким оказался священник Муранов. В своем выступлении он отметил, что «епархиальную жизнь захлестнула затх¬лая атмосфера, и наметил пути выхода из возникшей тьмы». Он предложил про¬ведение давно назревших реформ, чтобы обновить жизнь духовенства и паствы. И самое важное, говорил священник–оратор, «надо подумать о главе церкви, его качествах и достоинстве». По мнению священника Муранова, «деятельность епископа Никона состав¬ляет печальную страницу жизни епархии». Это был первый случай в истории епархии Енисейской и Красноярской, ко¬гда духовенство бросало вызов главе епархии.
Епископ Никон обвинялся в том, что он «часто менял свою политическую окраску, в зависимости от обстоятельств», правил епархией «самовластно» и «самодержавно». На съезде было заявлено, что епископ Никон «стирал на своем пути всякие сопротивления», он обвинялся в издевательстве над духовенством, в пренебрежительном отношении к чу¬жой личности, к подведомственным ему учреждениям, в небрежном отношении к про¬стому народу. Епископ Никона упрекали в официальной лжи, в том, что он «прибегал в епархии к доносительству», допускал грубую брань по адресу служителей церкви. Епи¬скопу Никону ставилось в вину расходование епархиальных денег на личные нужды, в частности, на покупку личной дачи. Никона обвиняли в том, что он намеревался раско¬лоть Енисейскую и Красноярскую епархию, выделить из нее отдельную епархию - Мину¬синскую. На епархиальном съезде сложилось твердое убеждение, мнение, что «деятель¬ность епископа Никона составляет печальную страницу жизни церкви» и его «необхо¬димо из нее удалить».
Епископ Никон, человек изворотливый, самовластный и коварный, не хотел сдаваться епархии с первого же боя. После Енисейского епархиального съезда он сразу же выехал в Петроград, где в коридорах верховной церковной власти добивался, чтобы его защитили. Но верховная церковная власть в лице Обер–прокурора Святейшего синода по результа¬там Енисейского епархиального съезда приняла решение отрешить Никона от управления епархией и телеграммой в июле 1917 года известила, что «епископ в Красноярск не воз¬вращается». Между прочим, номер газеты «Свободная Сибирь» от 7 июля 1917 года, в котором была опубликована эта телеграмма, был изъят.
На решение верховной церковной власти Никон отреагировал незамедлительно. 20 июля этого же года он направил Обер–прокурору Святейшего синода послание, в кото¬ром известил «о своем разочаровании в русском православии и просит его не считать членом русской церкви». Номер «Свободной Сибири» от 5 августа 1917 года, в котором сообщалось об отказе Никона от русской церкви, также был изъят. Не удалось вероот¬ступнику, бывшему епископу Енисейской и Красноярской епархии Никону подмять под себя духовенство и паству. Ступив на путь предательства русской православной церкви, он очернил одну из страниц ее истории.

Русская церковь не простила Никону его отказа от православия и 15 августа 1917 года в Москве на Всероссийском соборе заявила, что «отдавать русскую церковь в руки таких епископов, как Никон, было бы шагом опрометчивым». Лишенный епископского сана и отрекшийся от русской православной церкви, Никон перебирается на Украину, меняет свой божий крест на маузер и в роли министра по делам религии в украинском буржу¬азно–националистическом правительстве ведет ожесточенную борьбу с большевистской Россией. Неизвестно, какую религию, в это время он проповедовал. Судьба за вероот¬ступничество не пощадила Никона. В разгар гражданской войны он погибает.
Так бесславно закончил свой путь один из тех кто, находясь на вершине церковной вла¬сти, пренебрегал законами религии православия, мнением и совестью епархии, священно¬служителей и паствы. Ради необузданной эгоистичной прихоти, замешанной на провока¬ции против государственной власти, представителем которой являлся губернатор, епископ Никон хотел быть в огромном Приенисейском крае не только единственным властителем религиозного, но и светского правосознания, и в силу своего субъективного, ограничен¬ного миросозерцания, проиграл.

Енисейская деревня в революционный и постреволюционный период (1915 - 1925гг)

Выдержки из статьи А.П.Шекшеева, опубликованной: «XI Красноярские краевые образовательные Рождественские чтения. Красноярск, 12-14 января 2011 г. с. 98-118»

Шекшеев Александр Петрович – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник.

Енисейская деревня, где было сосредоточено почти миллионное и наиболее верующее население губернии, в основном продолжала жить согласно своим религиозным традициям, степень прочности которых во многом определяла эволюцию её социально-психологического облика. В то же время сибирские крестьяне были не столь религиозными, как в европейской России, а местные священники, хотя среди них находились лица с разной степенью почитания в обществе, часто являлись еще и носителями более высокой культуры, которые стремились к нравственному и культурному развитию своей паствы. Находясь на содержании верующих, они в постреволюционное время оказались одной из социально незащищённых категорий населения.
Первая мировая война и проникновение элементов капиталистических отношений способствовали маргинализации сельского общества, а революция – появлению в деревне людей, в прошлом переселенцев, прошедших в окопах и тыловых гарнизонах школу политической борьбы, безбожия и готовых к сокрушению прежних устоев жизни. Первые признаки разложения деревенского общества появились еще после октябрьских событий 1917 г. и выражались в кощунственном поведении прихожан, служителей и расхищении ими церковного имущества. К примеру, в январе 1918 г. в Троицко-Солгонской церкви (Ачинский уезд) во время венчания двое мужчин, стоя в головных уборах, пели вполголоса песни и на замечание священника разразились площадной бранью, а дома выкололи глаза у икон. В Печкинском приходе псаломщик угрожал убить настоятеля церкви, священников называл обманщиками и эксплуататорами темных крестьян, пророка Моисея – убийцей, пророка Давида – прелюбодейцем и отвергал непорочное зачатие Божьей Матери. Прихожане Мигнинского прихода (Минусинский уезд) приговорили не производить сборов на нужды церкви, прекратить возношение при богослужении имен Патриарха и епархиального епископа, читать Евангелие в церкви на русском языке и не подчиняться распоряжениям местной епархиальной власти. Данный приход летом 1918 г. закрывался. Кощунственно вел себя один из жителей с. Нижний Ингаш Канского уезда во время хождения церковного причта по домам с иконой Покрова Пресвятой Богородицы. Из церкви с. Троицко-Заводского Канского уезда 13 мая того же года псаломщиком были изъяты метрические книги. В ночь на 3 октября в Ножинском приходе оказалась похищенной и подверглась поруганию икона Божьей Матери.
В то же время крестьяне д. Дубининой Ачинского уезда жертвовали денежные средства на строительство храма-памятника по погибшим воинам в Первую мировую войну, а с. Иланского Канского уезда – нового храма в честь Святой Троицы. Большую сумму выделили прихожане с. Ужур Ачинского уезда в декабре 1918 г. на содержание и ремонт храма и причтовых домов. Крестьяне жертвовали денежные средства на украшение храмов, обновление местных икон, покупку одеяний на святой престол и жертвенник, священнических облачений, дарили церквям богато украшенные иконы и Евангелия3.
Начавшаяся Гражданская война усилила антиклерикальные настроения в деревне. Несмотря на то, что в крестьянском повстанчестве принимали участие некоторые лица, снявшие сан, партизаны, испытывая неприязнь и ненависть к интеллигентным и авторитетным среди крестьян религиозным служителям, при захвате селений часто подвергали их уничтожению. Первыми от рук восставших крестьян, которые 29 октября 1918 г. овладели станицей Каратуз Минусинского уезда, погибли о. М. Щербаков и его жена. Захватив в ночь на 7 февраля (24 января по старому стилю) 1919 г. Енисейск, повстанцы обыскивали квартиры, оскорбляли и, по некоторым данным, расстреляли несколько священнослужителей. В феврале же (22 или 24 января) у д. Лодочной Ново-Еловской волости Ачинского уезда повстанцы из отряда П.Е. Щетинкина арестовали новославского священника В. Фокина, замёрзший труп которого потом был обнаружен за околицей. На кладбище вблизи с. Бирилюссы партизаны расстреляли священника Т.Е. Кузнецова. 13 февраля (31 января) они избили и 15-20 выстрелами умертвили священника с. Петровского того же уезда М.М. Каргаполова. 6 марта в с. Тальском Канского уезда партизаны взяли в заложники священника и двух его дочерей. 30 марта у с. Алтат был расстрелян священник А. Поливанов. Во время служения обедни партизанами был арестован козульский священник. Обнаружив в его одеяниях якобы список местных лиц, сочувствующих большевикам и подлежащих аресту, они тут же его убили. В с. Красновском Ачинского уезда повстанцы убили дьякона А. Сбитнева, а священник той же церкви о. В. Головин впоследствии был арестован властями за содействие «красным». Будучи недовольными решением руководства епархии о закрытии прихода, местные крестьяне не стали защищать священника с. Михайловского о. Стефана (Семенченко). 14 апреля он был увезен партизанами сначала в тасеевский штаб, а затем убит в лесу. В том же месяце был замучен и расстрелян священник с. Апан Канского уезда о. Дмитрий (Неровецкий). 1 мая погибли священник с. Мокрушинского Н. Протопопов и его сын, а 5 мая – о. П. Устинович из с. Малиновское Канского уезда. В 5-м благочинии того же уезда партизанами были убиты священники Тасеевской и Вахрушевской церквей Н. Силин и А. Иванов. Погибли также священники С. Успенский (с. Рыбное на Ангаре), Лапин (с. Чадобское), А. Новочадовский и псаломщик А. Глаголев4.
Захватив при переходе в Урянхай станицу Каратуз, партизаны сбросили местного церковного служителя с колокольни. 15 октября 1919 г. при налёте на д. Ульяновку Ачинского уезда они убили священника и его жену. Тасеевцы, уничтожая «предателей», расстреляли и священника Троицко-Заводской церкви П. Фелонина, будто бы представившего карателям список лиц, подлежащих расправе. Находясь в с. Кривошеино, они расстреляли ещё одного священника, а, обнаружив в поезде с беженцами группу духовенства, приговорили её к длительному сроку использования на пилке дров для варниц соли.
С возвращением из Белоцарска и занятием енисейского правобережья Минусинского уезда партизаны, случалось, демонстративно показывали пренебрежение к православным святыням и помогали своим сторонникам в деревнях расправляться из личной неприязни с местными священниками. Так, 28 сентября 1919 г., войдя в с. Восточенское, они в одной из изб, открыв стрельбу, сбили икону. Когда Кортузский сельсовет Салбинской волости по инициативе своего председателя обратился к партизанам с просьбой забрать от них священника Флигинского, якобы сочувствовавшего белым и высказывавшегося против Советской власти, то следственная комиссия Военно-революционного суда Рабоче-крестьянской армии постановила его арестовать и собрать в селе обвинительный материал. 12 января 1920 г. партизаны задержали священника, а в штабе его, признав виновным, расстреляли. Бойцы Манского полка, находившиеся в январе 1920 г. на постое в д. Сисим, по приговору схода убили сына дьякона5.
Напротив, некоторые сельские общества вмешивались и не позволяли партизанам вести себя агрессивно по отношению к церкви, а где-то и спасали священникам жизнь. Так, благодаря защите, проявленной прихожанами, спасся пастырь с. Назимовского о. П. Митякин, который, вопреки запрету партизан, отслужил 17 февраля 1919 г. торжественную службу. Ворвавшись 13 марта в д. Переяславку Канского уезда и разгромив церковь, партизаны арестовали священника В. Мицкевича, но были вынуждены по требованию прихожан его освободить. Дважды арестовывался и по этой же причине оказывался на свободе священник Покровской церкви из с. Долгий Мост. Оказывали крестьяне и вооруженную защиту храмом. Так, с 29 апреля по 3 мая 1919 г. отстаивала храм Святой Троицы дружина с. Казачинского.
Под прессингом жизненных обстоятельств некоторые священники, спасая жизнь свою и близких, покидали приходы, другие – позволяли нарушение церковного устава и отклонение от морально-нравственных ограничений. Случалось, что они при появлении партизан проявляли гостеприимство, а, например, во время их перехода через Минусинский уезд один из священников встретил повстанцев с крестом. Распоряжением высшего Церковного управления от 19 (6) июня 1919 г. 19 лицам было запрещено богослужение, а дела еще 5 священников подверглись рассмотрению. При отсутствии лиц, наделенных правом священнослужения, прихожане выбирали исполнителей треб из своей среды – нерукоположенных мирян. К примеру, в Степно-Баджейском приходе такую службу доверили бывшему почтальону, а в церкви с. Покровского (Черенгачет) исполнять обязанности пастыря допустили учителя Гаврилова.