Перхуровы и Заборовские

Нанявшийся на службу шведскому королю лорд Арчибальд Рутвен, похоже, тоже был сторонником теории "больших батальонов". Балтазар Рюссов по сему поводу доносит: "Многие из них были не солдаты, а по собственной воле пошли за отрядом в качестве торгашей, маркитантов и батраков, и пока можно было грабить землю, мужиков и бюргеров, то все это были хорошие воины; но когда пришлось выступать в поход против неприятеля, то третья часть шотландцев оказалась невооруженной".

"В 1573 году в августе в Ревель прибыли из Швеции сначала два отряда шотландцев, а немного спустя еще несколько знамен, так что всех их — всадников и кнехтов, и всякой шотландской челяди — оказалось около пяти тысяч человек, получивших немного денег в Швеции. Пока у них были деньги, они вели себя так хорошо, что всякий должен был похвалить их", — продолжает Рюссов. А затем кончились деньги и начались проблемы. "Они брали силой от дворян, бюргеров и крестьян не только фураж и съестные припасы, но и все их движимое имущество и хлеб на полях; а что бедные мужики спрятали, то должны были вытаскивать и отдавать после неслыханных пыток и мучений".

Шведское войско — главным образом из шотландских и немецких наемников — по весне выступает к замку Везенберг, удерживаемому русскими. Дела с самого начала не заладились. Сначала одним выстрелом были убиты сразу и главный артиллерист, и главный сапер осаждавших, затем лопнули колеса у орудий. Трижды пытались взять замок приступом — русские отбились. Оставалась надежда дожать осажденных осадой, но тут сюжет подошел к кульминации.

Произошло вот что. "Шотландцы поссорились с немцами в лагере перед Везенбергом, произошла ужасная свалка, — пишет Рюссов. — Немцы все смеялись над шотландцами, шотландцы долго сносили насмешки, пока наконец Архибальд, их предводитель, соединился со своими офицерами и простыми солдатами, чтобы отомстить немцам за насмешки. В полном боевом порядке они вышли из своего лагеря, взяли с собою свою артиллерию и начали стрелять по немецким гофлейтам… Когда же немцы увидели, что шотландцы не шутят, то схватились за оружие и бросились на шотландцев, не замедливших взяться за свои длинные ружья. Немцы прорвали фронт шотландцев и стали тогда душить их как баранов; крестьяне, враждебно относившиеся к шотландцам, пришли на помощь к немцам и избили также немало шотландцев, которые прятались куда могли".

"Это пришлось по вкусу русским в замке и было им очень на руку, — писал Генрих Штаден, служивший в опричнине Ивана Грозного. — Ведь ежели войско великого князя сдаст город, и оставшиеся в живых попадают в русскую землю, все равно всех их убивают…” Вот почему тогда русские говорили о немцах и шотландцах: "Собака собаку съела".


Дело в том, что к тому времени в самой Швеции раскрыт заговор Шарля де Морне, французского барона на шведской службе. Осыпанный милостями Юхана III, барон захотел большего и стал плести интригу в пользу его брата, свергнутого короля Эрика XIV. Вовлек он в заговор и Рутвена. По плану де Морне на прощальном банкете по поводу отплытия шотландцев в Ливонию они должны были продемонстрировать свой традиционный "танец с мечами" — добрая шотландская традиция, позволявшая пронести в королевскую залу оружие в товарных количествах. По знаку де Морне шотландцы должны были броситься на короля.

Самое интересное, что один из шотландцев — Хью Кахун — сообщил королю о заговоре, но… был казнен по обвинению в ложном доносе. Тем не менее "танец с саблями" на всякий случай отменили. А через некоторое время, когда Рутвен и его люди стояли под Везенбергом, Юхан III, видимо, получил уже неопровержимые сведения: заговор действительно был. В таком случае логичным был бы приказ обезвредить Рутвена и его отряд внезапным ударом.

В пользу этой версии говорит и то, что раненый Рутвен и его заместитель Гилберт Бальфур были сразу после этого в кандалах доставлены в Стокгольм — на суд. Де Морне отрубили голову в сентябре 1574 года, Бальфуру удавалось еще два года морочить шведов рассказами о зарытых сокровищах Юхана XIV, но летом 1576–го и он взошел на плаху. А еще через два года в тюрьме умер Арчибальд Рутвен, казнить которого шведы не решались из–за протестов шотландцев.

На этом приключения отряда Рутвена в Ливонии кончаются, но начинаются приключения в России. "Шотландские ландскнехты, видя, что их сторона побеждена, немедленно бежали со своим знаменем к русским к замку Везенбергу, где были приняты с большою радостию, — сообщает о концовке "битвы под Везенбергом" Рюссов. — Хотя они и были хорошо приняты, но после отступления шведов были взяты в плен и связанные отвезены в Москву. Эти бедные люди числом более 70 безжалостно были умерщвлены в Москве".

Рюссов погорячился. Они не только не были "умервщлены", но и приняты на царскую службу — 85 шотландцев отряда Рутвена во главе с капитаном Джеймсом Лингетом. Они и образовали первую шотландскую общину в России. И вскоре в русских грамотах появляются Иван Романов — сын Воделя, Филипп Александров — сын Локорта, Яков Олександров — сына Смета (Смита)

На счастье шотландцев о них принялся хлопотать английский посол Джером Горсей (Jerome Horsey, ок. 1550–1626), бывший при московском дворе в большой чести. Царь Иван Грозный благоволил англичанам — он одарил их льготами и привилегиями в торговле, поручал им многие дела, осыпал их разными милостями, так что за это пристрастие на Москве ему даже дали кличку «английский царь». Пользуясь своим особенным положением при дворе, английский посол добился аудиенции и сумел уверить Ивана Васильевича в том, что прибывшие в Москву из-под Везенберга воины добровольно перешли на русскую сторону.
Причину их появления на службе у шведского короля мистер Горсей объяснил тем, что у шотландцев давно вошло в обычай отправляться в дальние страны и наниматься на военную службу. К этому-де их подталкивали суровость и скудость тех земель, где живут шотландцы, а также природная наклонность этого племени к поиску приключений и воинственность их нрава — они готовы служить любому христианскому государю, согласному достойно содержать наемное войско.
Джером Горсей подсказал, как лучше будет поступить с шотландцами, употребляя их в боевых делах против крымских татар, нежели без всякого толку держать в заточении. Эта мысль показалась царю весьма занятной, и по распоряжению Грозного подопечных Горсея отделили от остальных пленных, поселив их близ Москвы, на Болвановке, где те стали лагерем. Отряд экипировали и вооружили за счет ливонских трофеев, а командира шотландцы выбрали сами, выкликнув имя опытного офицера Джимми Лингета.
По обычаю того времени содержавшиеся в тюрьме для собственного прокормления должны были собирать подаяние, и каждое утро партии военнопленных под конвоем тюремных приставов шли на торжище Красной площади и по лавкам Китай-города для сбора милостыни. Бродя по московским улицам, выклянчивая подачки, пленники не раз встречали сытых и нарядных парней из отряда капитана Лингета, с которыми они совсем недавно мыкали горе в московском узилище. Глядя на шотландцев и слушая их рассказы о московском житье-бытье, многие пленные решили и сами вырваться из постылой тюрьмы, объявив о желании поступить на службу в войско московского царя. Таких «охотников» объявили «помилованными» и отправили в военный лагерь на Болвановке, где из этого пополнения сформировали двенадцать сотен наемного войска европейского образца.
Как и предполагалось изначально, эту силу бросили против крымских татар, в очередной раз грозивших набегом. Боевой дебют нового войска на московской службе вышел более чем удачным: закаленные в боях солдаты, удерживая ровный строй, встретили массу атакующей татарской конницы плотным огнем, который велся беспрерывно за счет четкой смены шеренг стрелков и скорой перезарядки. До рукопашной схватки дело не дошло — понеся чувствительные потери под залпами новой пехоты, татары поворотили коней и, давя друг друга, помчались прочь.

Известие об этой прекрасной победе очень обрадовало царя, и он распорядился наградить всех участников битвы. Им разрешили заводить семьи, женясь на женщинах из ливонского полона. Недавним пленным на Болвановке отводили участки земли 40 на 40 саженей, и на этой усадьбе они могли строить что угодно и заниматься любым делом. По свидетельству Джерома Горсея, иноземцам даже дозволили открыть свои кирхи, и в Москву прибыли несколько протестантских пасторов, проповедовавших в этих храмах. Главной же выгодой положения наемников Ивана Грозного была дарованная им от царя привилегия варить пиво, выкуривать хлебное вино и торговать горячительными напитками в собственных корчмах — русским частным лицам эти занятия были запрещены строжайше. Имея доходы от собственных кабаков, получая хорошее жалование от казны и пользуясь добычей во время военных походов, жители Болвановки скоро разбогатели, однако это процветание продолжалось совсем недолго, и по всем законам природы российской политики времена милостей к ним сменила государева «остуда».
После жесткого поражения русских ратей под Ригой, недалеко от города Кесь (ныне латвийский город Цесис), Иван Грозный был вынужден отдать недавних любимцев на растерзание московской черни, давно уже точившей зуб на иноземцев, исходя завистью их благополучию. Недовольство москвичей подогревали священники московских храмов, без устали обличавшие в своих проповедях «еретиков, порождающих соблазн своим суеверием и спаивающих русское дворянство». Всё это обернулось тем, что при полнейшем попустительстве властей в 1578 году по Москве прокатилась волна погромов, во время которых многие из иноземцев были убиты, а их имущество разграблено.
Тех иностранцев, кто уцелел после погромов, велено было выселить за черту города в поля, за село Елохово, между рекой Яуза и ручьем Кукуй. Там обосновалось около четырех сотен «инославных москвичей» (жителей иностранного происхождения, но уже принявших православие и московское подданство), за которыми в качестве особой милости оставили привилегию торговли горячительными напитками.
Кроме кабацкого торга, жители Немецкой слободы наладили промысел по постройке водяных мельниц и вскоре снова зажили богато. Эта поселение пережило Ивана Грозного, по указу которого было создано, и можно даже сказать процветало при Борисе Годунове (ок. 1550–1605), благоволившем иноземцам и старавшемся заполучить себе на службу как можно больше приезжих военных, мастеров и врачей. Но и этот период благополучия был совсем недолог — Немецкая слобода стала жертвой Смутного времени: сначала на зажиточность «немцев» позарилось войско Лжедмитрия I (ум. 1606), а окончательно её уничтожили поляки, весной 1611 года спалившие большую часть Москвы и все пригородные слободы. Разорение было таким полным и окончательным, что по сию пору материальных следов существования той первой Немецкой слободы не обнаружено, а только лишь в старинных документах встречаются упоминания о том, что она была в тех местах.

В 1589/90 г. на службе в Дедилове находился немчин Яков Бартельман (Бартлеманов). Об этом говорится в челобитной его вдовы Марьи (челобитная процитирована в ввозной грамоте): «мужа де ее Якова в нынешнем в 98-м году на нашей службе на Дедилове не стало» [9, с. 34]. В конце 80-х -начале 90-х гг. XVI в. в Дедилове располагался передовой полк Украинного разряда. Так было в 1588 и 1591 гг. [10, с. 205, 209]; так было и осенью 1589 г., и весной-летом 1590 г. [11, с. 147, 162]. Исходя из этого, следует полагать, что Я. Бартельман находился на службе именно в этом полку, и, скорее всего, не один, а в составе какого-то иноземского отряда. (Следует заметить также, что его сын Яков, которому в год смерти отца было 12 лет, а также два внука – сыновья Якова – в 20-х гг. XVII в. будут проходить службу также в Украинном разряде.)

Крымские татары в 1573 и 1574 гг. совершили небольшие набеги. Иван Грозный, воспользовавшись затишьем на юге и получив поддержку германского императора Максимилиана II, претендовавшего на вакантный престол Речи Посполитой, немец обещал Москве почетный мир на условии совместной войны с Крымом и Турцией, начал подготовку для масштабного наступления на южном направлении. На организацию военной операции была выделена огромная по тем временам сумма – 40 тыс. рублей. Весной 1576 года русский царь расположился в Калуге, распределив полки по Окскому рубежу и пограничным городам. На реках бассейна верхнего Дона готовили судовую рать, в которую направили опытных людей с Волги, Вятки и Двины. Запорожцам на Днепр направили большую партию пороха и свинца, а также деньги. Кроме того, на помощь гетману Богдану Ружинскому отправили отряды служилых казаков с атаманами Веревкиным, Прончищевым и Шахом. Летом 1576 года запорожцы и московские отряды атаковали крепость Ислам-Кермен. Под его стенами произошло сражение с крымскими татарами. Неприятель был разгромлен и бежал, очистив крепость.
Однако на польский престол избрали Стефана Батория. Его выбрали под давлением Стамбула: султан Селим II прислал польским шляхтичам грамоту с требованием, чтобы они не выбирали в короли императора Священной Римской империи Максимилиана II, и в качестве одного из кандидатов на трон назвал Стефана Батория. Возобновление борьбы за Прибалтику между Польшей и Россией стало неизбежным. Планы большого наступления на юге пришлось свернуть, Москва не имела возможности одновременно вести активную войну на двух стратегических направлениях. Свернули и военные действия на Днепре.
Крымские татары возобновили набеги, но это были обычные рейды мелкими отрядами, они не могли принести значительного ущерба. Более тяжёлая ситуация была на востоке и юго-востоке. В 1581 году началось новое восстание в Казанской земле и одновременно 25-тыс ногайское войско князя Уруса разорило белевские, алатырские и коломенские земли. Русские войска под началом Ивана Ноготкова в 1584 году нанесли ряд поражений мятежникам и заставили их сложить оружие. Русские основали ряд городов: Козьмодемьянск – в 1583 г., Царевосанчурск – 1584-1585 гг., Самару и Уфу – 1585-1586 гг., Царицын – 1589 г., Саратов, Цивильск и Ядринск – 1590 г.
В это время крымские татары оправились от поражения и нанесли новый удар. Весной 1584 года 52-тыс. крымская армия под началом Араслан-мурзы, при участии ногайских отрядов, прорвалась через Оку. Две недели степняки безнаказанно разоряли козельские, белевские, воротынские, мосальские, можайские, вяземские и другие русские земли. Татарами был захвачен огромный полон. 7 мая русское войско под командованием Михаила Андреевича Безнина нагнало врага у слободы Монастырской (в 8 верстах от Калуги). В ожесточенной битве русские полки одержали победу и смогли отбить 70 тыс. пленников.
Крупное поражение крымской армии привело к временному улучшению ситуации на границе. Кроме того, в роду Гиреев вспыхнула междоусобица. В 1584 году Мехмед II Гирей был убит своим братом Алп-Гиреем. Трон занял Ислам II Гирей. Вскоре сын убитого Мехмеда Саадет II Гирей при помощи ногаев занял Бахчисарай. Однако султан выслал сильное войско и вернул на крымский трон Ислам-Гирея. Один из крымских «царевичей» - Мурат-Гирей бежал на Русь. Его хорошо приняли, и при его помощи Москва в 1586 году нормализовала отношения с Большой Ногайской Ордой. Князь Урус принес Федору Ивановичу клятву верности и направил своих сыновей в Астрахань в качестве заложников. Кроме того, в 1585 году с целью укрепления южной границы были основаны города Ливны и Воронеж.
В 1587 году 40-тыс. войско под началом «царевичей» Алп-Гирея и Соломат-Гирея ворвалось в русские земли Кальмиусским шляхом. Татары сожгли город Крапивну. Вражеское войско стало уходить, получив известие о приближении русской армии под командованием Ивана Годунова, Ивана Салтыкова и Андрея Измайлова. Русские полки настигли и уничтожили большую часть татарских «загонных» отрядов, которые не успели соединиться с главными силами. В этих схватках были уничтожены около 30 тыс. татар и ногайцев, 2 тыс. человек взяли в плен.
В 1588-1590 гг. крупных татарских набегов не отмечено. Однако в 1590 году запорожские казаки обманом взяли и сожгли Воронеж. Запорожский отряд сообщил, что идёт на Дон для удара по Азову и Крыму. Горожане доверчиво впустили казаков и поплатились за это. Ночью запорожцы напали на горожан, многих убили или пленили, крепость сожгли.

1788 год.
Кому учинены запрещения на имения и из каких присутственных мест:
"Из московского магистрата Ратману Ивану Татаринову, до решения дела, по иску Титулярной советницы Катерины Перхуровой, с надворного советника Князь Николая Барятинского 673 рубля"