Станичная история. Прочноокопская.

ВИРТУАЛЬНЫЕ ТУРЫ КУБАНИ. 11. Крепость Прочный Окоп
Главным и наиболее ценным историческим памятником, который располагается на крутом уступе Ставропольской возвышенности, поднимающимся над правым берегом Кубани, является старинная российская крепость Прочный Окоп. Ныне она имеет статус объекта культурного наследия федерального значения.

Рис. 1. Карта-схема крепости Прочный Окоп, 1803г.

Крепость Прочный Окоп была сооружена в 1784 г. по решению выдающегося русского полководца и государственного деятеля командующего Кавказским корпусом генерал-поручика Павла Сергеевича Потёмкина, под непосредственным руководством известного военачальника Ивана Ивановича Германа фон Ферзена.

Рис.2. Потемкин П.С.
Рис.3. И.В.Гудович

Это фортификационное сооружение в плане представляло собой бастионированный многоугольник из окружавших его глубоких рвов и крутых земляных валов с деревянным частоколом по верху. Высота бруствера изнутри крепости доходила до 1,8 м. Протяженность крепости с северо-запада на восток составляла 489 м, а с севера на юг – 400 м. При постройке Прочного Окопа земля просеивалась и подносилась солдатами в плетеных корзинах. Затем ее смачивали водой и перекладывали корнями трав, утрамбовывая откосы вала ручными колотушками. В треугольных бастионах были устроены амбразуры – вырезы в брустверах – для стрельбы из орудий, стоящих за прикрытиями. В брустверах также устраивались бойницы – отверстия для ружейной стрельбы. Чтобы подойти к ним, солдаты поднимались по земляным ступеням, которые назывались банкетом.

Фото 1. Крепость Прочный Окоп, вид со спутника.

Крепость Прочный Окоп стала одним из ключевых форпостов российской государственности в регионе, располагаясь на границе с Османской империей, которая до 1829 г. проходила по реке Кубань. Фортификационный объект имел целый ряд военно-стратегических преимуществ. Отсюда открывался прекрасный обзор на Закубанскую равнину, вплоть до подножий Главного Кавказского хребта и Эльбруса. Крепость находилась на пересечении нескольких важнейших дорог и контролировала последние от верховий Кубани переправы через реку, ниже по течению бродов уже не было.

Фото 2. Крепость Прочный Окоп, 1911г.

В 1791 г. видный русский военачальник командующий Кубанским корпусом генерал-фельдмаршал Иван Васильевич Гудович перестроил и существенно усилил Прочный Окоп. Судя по плану крепости 1803 г., на ее территории располагался целый комплекс различных строений, среди которых: дом воинского начальника, 8 домов обер-офицеров, дом инженерной команды, офицерский дом, гауптвахта, 6 солдатских казарм, госпиталь и кухня при нем, артиллерийский сарай, ротные цейхгаузы, пороховая землянка, частный маркитанский дом, провиантский склад, пороховой каменный погреб, конюшня и др. На плане 1806 г. все бастионы и полубастионы имеют названия по ближайшим пунктам. Так, ворота и подъемный мост через ров именовались Ставропольскими, другие ворота – Кубанскими, полубастион – Убежный и др.

Фото 3. Крепость Прочный Окоп, 1915 г.

Современниками были оставлены разнообразные свидетельства о крепости Прочный Окоп.

Рис. 4. Засс Г.Х.

Так, известный писатель, дипломат и разведчик, участник Кавказской войны Ф.Ф. Торнау в своих записках оставил почти фотографическое описание крепости, относящееся к концу 1830-х гг., когда здесь на посту начальника Кубанской линии служил генерал Г.Х. Засс, обозначенный в приведенной ниже цитате звездочками:
«Прочный Окоп занимает слишком памятное место в моей кавказской жизни, для того чтобы промолчать о нем. Как крепость он не стоил никакого внимания; зато как центральный пункт линии и как местопребывание начальника Кубанского кордона, он обращал на себя взоры не только горцев, на которых из него налетала гроза, но и русских, жаждавших отличия в экспедициях и набегах. Построенный против устья Урупа, на самом высоком пункте правого берега Кубани, Прочный Окоп господствовал над всею окрестностью, был виден издалека, и из него было видно далеко за реку.

Рис. 5. Геевский Е.П. Крепость Прочноокопская – местопребывание Засса, 1904г.

Внутренность укрепления весьма мало соответствовала его официальному назначению, неприятно поражая бедным и некрасивым видом построек, загромождавших скудное пространство, огороженное бруствером в шесть футов вышины, расположенным в виде бастионированного пятиугольника. На исходящих углах стояли чугунные орудия малого калибра. Ров осыпался и во многих местах представлял весьма незатруднительные переходы. Дом кордонного начальника, с садом и самыми необходимыми службами, казарма для одной роты и для нескольких десятков казаков, провиантский магазин, артиллерийский цейхгауз и пороховой погреб, помещенные в Прочном Окопе, дослуживали свое время; внутри только квартира генерала *** наводила изумление на приезжавших горцев наполнявшими ее предметами азиатского богатства и европейских жизненных удобств. В ста саженях на север от укрепления лежал форштадт, в котором жили семейства женатых солдат, помещаясь в двух рядах низких мазанок, крытых камышом и, для безопасности от неприятеля, кругом обгороженных колючим плетнем со рвом. В трех верстах, тоже по реке, находилась главная станица Кубанского линейного казачьего полка, названная Прочноокопскою, по имени укрепления. Вся правая сторона Кубани представляла взору одну гладкую, пустую степь. На противоположном берегу расстилалась перед крепостью пространная зеленая равнина, ограниченная на горизонте темною полосой лесистых гор, над которыми белелся ряд зубчатых вершин снегового хребта».
Известно, что в крепостном госпитале в 1830-е гг. служил медик Н.В. Майер, который стал прототипом доктора Вернера – одного из персонажей повести М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В этом произведении говорится, что доктор Вернер «человек замечательный по многим причинам.Он скептик и материалист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и ненашутку, — поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов. Он изучал все живые струны сердца человеческого,как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим знанием; так иногда отличный анатомик не умеет вылечить от лихорадки! Обыкновенно Вернер исподтишка насмехался над своими больными; но я раз видел, как он плакал над умирающим солдатом…».

Рис. 6. Николай Васильевич Майер, автопортрет.

В этой связи будет уместным упомянуть о посещении прочноокопского госпиталя выдающимся русским хирургом Н.И. Пироговым, что подкрепляется фрагментом из его дневника.
Еще одно яркое свидетельство о Прочном Окопе мы находим в историческом романе «Разжалованный» писателя В.И. Немировича-Данченко, который был опубликован в 1912-1913 гг. В этом произведении реалистично отражены события периода вооруженного покорения Закубанья: «Крепость Прочный Окоп в те времена была чуть ли не столицею Северо-Западного Кавказа. Тут жил Засс, находились штабы, сосредотачивались войска. За его валами случалось встречать даже дам… Разумеется, их было не много, и потому вся крепостная молодежь ходила влюбленная и ополоумевшая, объясняясь тирадами Марлинского, даже писала стихи, что ей не мешало, впрочем, молодецки драться и служить как следует… В Прочном Окопе давались балы, постоянно устраивались вечеринки. Случалось даже partis de plaisir в окрестностях с музыкой и шампанским заканчивать перестрелкой. Откуда-нибудь выскакивали, не предвиденные в программе увеселений, абадзехи, и между ними и пирующими завязывалась перестрелка. Поэтому в таких крепостях иногда офицеры говорили с гордостью: «нашу даму ничем не удивишь. Наши дамы всего навидались»…
Крепостная дама – часто на волосок была от смерти, потому что черкесам случалось врываться и к нам… Прогулка за валы в приветливо зеленеющие прохладные рощи могла окончиться пленом, да и оканчивалась. Одну барышню джигиты выхватили, когда она только что уселась под большой чинарой и развернула сентиментальный роман из «Библиотеки для чтения»… Окончить этот роман ей уже пришлось в Бесленеевском ауле. Ночью часто они просыпались от трескотни выстрелов и гула орудийных ударов. Но из такой школы выходили настоящие женщины… крепостная дама была добрым гением, ангелом-хранителем солдата. Часто, только благодаря ее вмешательству, солдатская спина освобождалась от лозанов, а раз, когда несчастный малоросс-дезертир был выведен к «зеленой улице» из шпицрутенов и бравые унтера уже взяли его под руки, чтобы провести между двойным рядом невольных палачей, петербургская дама, приехавшая сюда и сделавшаяся случайно свидетельницей этого, кинулась в ту же зеленую улицу и пошла за солдатом. Как ее не убеждали влюбленные офицеры, исполнители чудовищного приговора, она отвечала одно: «я не уйду отсюда», и не ушла бы! Пришлось прекратить экзекуцию. Донесли об этом коменданту. Тот только плюнул: разве с бабой сладишь, с нею сам черт рога сломает… Потом, при встрече с этою дамою, злополучный хохол становился на колени».

Фото 4. Ров и вал крепости Прочный Окоп.

В 1960-1970-х гг. на территории крепости сотрудниками Армавирского краеведческого музея проводились разведочные археологические исследования. В результате здесь было обнаружено множество интереснейших вещественных источников: ядра, бомбы, шрапнели, пули, курительные трубки, ложки, пряжки для ремней, пуговицы, монеты и другие предметы. К сожалению, в последние 20 лет Прочный Окоп стал местом настоящего паломничества «черных копателей», которые, совершенно не скрываясь, с помощью металлоискателей фактически занимаются уничтожением историко-культурного наследия Кубани, присваивая обнаруженные здесь различные артефакты. Ныне на территории бывшего укрепления буквально на каждом шагу встречаются нелегальные раскопы, вокруг которых разбросаны осколки керамики и стекла, части железных предметов, кости, выломанные из фундаментов куски ракушечника и другие вещественные остатки, не представляющие для грабителей коммерческой ценности.
С крепостью Прочный Окоп был связан целый ряд имен замечательных деятелей истории и культуры России. Здесь несли службу или бывали такие выдающиеся военачальники, как А.П. Ермолов, А.А. Вельяминов, И.Л. Дебу, Г.Х. Засс, Д.А. Милютин, С.Д. Безобразов, Г.И. Филипсон, М.С. Воронцов, Н.И. Евдокимов и многие другие.

Рис.7. Ермолов А.П.
Рис.8. Вельяминов А.А.

Через крепость и располагавшуюся рядом одноименную станицу проезжали поэты и писатели А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, А.А. Бестужев-Марлинский, М.Ю. Лермонтов и др. Бывал в Прочном Окопе и прославленный русский хирург Н.И. Пирогов. В крепостном форштадте в 1858 г. родился известный путешественник дипломат и ученый, исследователь Эфиопии В.Ф. Машков.

Рис.9. Пушкин А.С.
Рис. 10. Лермонтов М.Ю.

История крепости неотделима от судеб целой плеяды оказавшихся на Кавказе декабристов. С конца 1830-х гг. здесь проходили службу и отправлялись в походы в горные районы Закубанья М.А. Назимов, В.Н. Лихарев, Н.И. Лорер, М.М. Нарышкин, К.Г. Игельстром, А.И. Вегелин, Н.А Загорецкий, братья А.П. и П.П. Беляевы и др. В Прочном Окопе подолгу бывал и причастный к декабристскому движению родной брат великого поэта Лев Сергеевич Пушкин.

Рис. 11. Пушкин Л.С.

21 апреля 1839 г. именно под защитой пушек и гарнизона Прочного Окопа на противоположном левом берегу Кубани был основан аул черкесо-гаев (черкесских армян), будущий Армавир.

Рис. 12. Крепость Прочный Окоп и соседние населенные пункты на карте 1864 г.

В 1859 г. на исходе Кавказской войны крепость была упразднена. Накануне революционных потрясений 1917 г. здесь был расквартирован один из эскадронов Кавказского запасного кавалерийского дивизиона. Капитальные каменные крепостные постройки сохранялись вплоть до середины 1920-х гг., после чего были разобраны на стройматериал.

Фото 5. Крепость Прочный Окоп на фоне Армавира и Старой Станицы, вид со спутника.

Ныне от знаменитой российской крепости остались внушительные земляные рвы и валы, сторожевой курган, служивший основанием для наблюдательной вышки и фундаменты целого ряда зданий. Рядом располагаются бывшая крепостная слободка поселок Фортштадт и небольшое кладбище, в центре которого можно видеть старинные воинские надгробия XIX века.

Фото можно посмотреть в источнике: https://virtual-tours-of-kuban.ru/t11/

ИЗ БИОГРАФИИ БАРОНА ФОН ЗАССА
Ярким представителем курляндского баронского рода из владельцев имения Шкеде (Кулдигского уезда) был Григорий Христофорович фон Засс (29 апреля 1797 - 4 декабря 1883 ) сыгравший огромную роль в освоении закубанских территорий, основатель 3 больших военных укреплений по Лабе, 14 казачьих станиц и города Авмавира.

Его далёкие предки не раз обнажали оружие под знамёнами меченосцев, а в 1710 году в числе 52 рыцарских родов принесли торжественную присягу на верность русскому царю Петру I, и с тех пор верой и правдой служили новому Отечеству. Барон фон Засс с детства мечтал о военной карьере, поэтому когда в 15 лет, отец вручил ему письмо к своему давнему сослуживцу графу Остерману-Толстому с просьбой приобщить сына к военной службе, он без промедления отправился в действующую армию и практически сразу попал в кровопролитную битву при Дрездене (15 августа 1813 года). Потом были Кульм и сражение под Лейпцигом, за участие в которой фон Засс получил солдатский Георгиевский крест, чин корнета "вне линии, за отличную храбрость", ранение в ногу и пожизненную хромоту. С тех пор, как он сам писал: " Жизнь моя сделалась непрестанною службой, а служба - жизнью".
По окончанию войны с Францией Засса зачисляют в стяжавший себе громкую славу и считавшийся привилегированным Псковский кирасирский полк. Мирная жизнь (полк квартировал на Украине) не устраивала жаждущего подвигов молодого офицера, и он стал искать иного, менее спокойного места службы. Впрочем, поиски не были продолжительными. Легендарный герой 1812 года Я. П. Кульнев не зря говорил, что "Матушка-Россия тем и хороша, что в каком-нибудь ее углу непременно дерутся". В 1820 году Засс был переведен в Нижегородский драгунский полк, располагавшийся в Кахетии. Здесь молодой офицер впервые столкнулся с особенностями ведения боевых действий на Кавказе. К счастью, с учителями ему повезло. В 1821-1822 годах полком командовал известный своим бесстрашием князь А. Г. Чавчавадзе, а потом И. П. Шабельский, которого В. Потто в своей "Истории 44-го драгунского Нижегородского полка" охарактеризовал как "одного из замечательнейших кавалерийских генералов царствования Николая Павловича". Правда, после похода в начале 1822 года в Джарскую область полк временно не принимал участия в крупных военных действиях. На Лезгинской линии дело ограничивалось лишь схватками с небольшими отрядами (или, как тогда говорили, партиями) лезгин, устраивавших набеги на русские посты. Поэтому в 1826 году Засс покидает кавалерию и переходит сначала в 43-й егерский, а затем, уже в чине майора, в Навагинский пехотный полк, с которым участвует в русско-турецкой войне 1828-1829 годов (наградой ему стали Владимир 4-й степени с бантом и подполковничьи погоны). В 1830 году император Николай I, раздасадованный явными военными неудачами русской армии против горцев предписывает: " Усмирить навсегда горские народы или истребить непокорных". Это была непростая задача, нужно было в корне менять все принципы военной тактики и методы ведения войны со свободолюбивыми кавказцами, которые умело пользовались засадами и стремительными набегами на опорные пункты русских войск.

С 1830 года, с назначением Г.Х. фон Засс командиром Моздокского казачьего полка, говоря словами одного из его биографов, "начинается настоящая боевая деятельность Засса на Кавказе, стяжавшая ему славу в рядах Кавказской армии и грозную репутацию среди горцев". Вступив в должность он предпринимает в 1831-1832 годах два дерзких набеговых рейда , пройдя из конца в конец всю Чечню, часть Дагестана и разгромив по пути несколько мятежных "скопищ". С этого времени за ним закрепляется уважительное у местных жителей прозвище - Хромой шайтан. Весной 1833 года фон Засса (к тому времени уже полковника) пригласил к себе начальник Кавказской области генерал-лейтенант Иван Александрович Вельяминов и предложил ему возглавить Баталпашинский участок Кубанской линии, считавшийся, по словам сослуживца Засса Г. Атарщикова , "одним из наиболее опасных вследствие беспрестанных набегов горцев". При этом командующий войсками Кавказской и Черноморской линией генерал И.А. Вельяминов предоставил Зассу особые полномочия "действовать по своему личному усмотрению, без особого предварительного разрешения начальника Кубанской линии".

Вот как об этом пишут А. Луночкин и А. Михайлов в статье "Большая война" о дальнейшем развитии событий. " Основными силами, имевшимися в распоряжении Засса, были казаки Хоперского и двух Донских полков и солдаты 1-го батальона Навагинского пехотного полка, располагавшиеся в станице Невинномысской. До приезда нового командира русский отряд ограничивался пассивной обороной. Казачьи станицы, по воспоминаниям современника, были надежно укреплены: "обнесены кругом двойными плетнями, пустое пространство между которыми, в аршин шириной, засыпано землею, в образовавшихся таким образом фасах укрепления были прорезаны бойницы, а на четырех углах расположены батареи". Все работы и поездки совершались только при ярком солнечном свете; с наступлением сумерек и даже просто в туманные дни люди скрывались в станицах, ибо, как пишет Г. Атарщиков, "горцы, пользуясь мглой, могли неожиданно напасть на рабочих или угнать стада". Прекрасно знавшие местные условия черкесы, как правило, появлялись неожиданно и, совершив набег, исчезали раньше, чем русские отряды настигали их.

Прекрасно понимая, что для успешной борьбы следует перехватить инициативу, Засс в первые же дни своего пребывания на Кубанской линии приступил к организации разведки. Он тратил средства (и часто из собственного жалованья) на оплату разного рода осведомителей и лазутчиков, собирая буквально по крупицам информацию о намерениях и планах противника. Кроме того, он приказал перекопать некоторые лесные топы, ведущие к берегу Кубани, и выставить казачьи пикеты у бродов. А уже на второй месяц своего руководства Баталпашинским участком Засс предпринял первую экспедицию на неприятельскую территорию. Заблаговременно узнав от своих лазутчиков, что около ста черкесов скрывается на левом берегу Кубани, готовясь напасть на русские посты, он быстро собрал отряд в 350 казаков, перешел с ними реку и стремительным маршем (80 верст за сутки) настиг неприятеля. Засс сформулировал главный принцип своей тактики так: "Лучше подвергнуться ответственности за переход через Кубань, нежели оставить хищников без преследования". Подводя итоги операции, он особенно подчеркивал ее психологический эффект: "Они (казаки. - Авт.) как бы воскресли духом, снова видя успех оружия, долго перед тем остававшегося только в оборонительном положении, и получив надежды, что наконец прекратятся беспрестанные вторжения в их край хищнических партий".

Ободренный успехом, Засс совершил в августе - октябре 1833 года еще несколько закубанских экспедиций. В них все четче и четче вырисовывалась избранная им тактика. Как правило, получив от своих лазутчиков сведения о готовящемся набеге того или иного вражеского отряда, он первым нападал на него, часто не давая горцам возможности даже собраться в условленном месте. Нанеся ошеломленному противнику поражение, Засс обычно сжигал для острастки несколько аулов (иногда даже не принадлежавших непосредственным участникам набега, а просто известных как "недоброжелательные"), захватывал скот и лошадей и так же стремительно уходил на русский берег Кубани. Эта тактика была близка к тактике самих горцев и оказалась весьма эффективной. Очень скоро Баталпашинский отряд из защищающегося превратился в нападающий.

Во время набегов Засс никогда не забывал о задачах разведки и тщательно исследовал все лесистые балки, которые могли служить укрытием неприятелю. Другая показательная деталь: в своих реляциях он педантично перечислял по именам знатных горцев, убитых в бою или взятых в плен. Все это говорит о том, что русский военачальник прекрасно ориентировался в обстановке и знал врага буквально в лицо.

Самым типичным для Засса представляется поход, совершенный им в ноябре 1833 года на бесленеевцев за реку Лабу. Собрав отряд из 800 пехотинцев и 400 конных казаков при шести легких орудиях он неожиданно напал на аул "известного своим недоброжелательстовом" князя Айтека Канукова и расстрелял его из пушек. "Затем, - писал Засс в своем рапорте, - солдаты и спешенные казаки бросились на них (горцев. - Авт.), почти всех истребили штыками или шашками, а разграбленный аул сожгли". Однако на обратном пути к переправе через Лабу отряд был атакован "скопищем" из 2000 бесленеевцев, абадзехов и кабардинцев во главе с самим Айтеком Кануковым. Желая отомстить за уничтоженный аул, горцы подожгли на пути отступающих русских сухую траву и камыш. Однако, вовремя разгадав замысел противника, Засс приказал выжечь для своего отряда площадку и обезопасил себя от огня. Когда же неприятель подошел ближе, его встретили картечью. Обратив воинов Канукова в бегство, Засс быстро дошел до Лабы и, не останавливаясь на ночлег, при свете костров начал переправу. Когда горцы опомнились, русские были уже на другом берегу. В этом походе Засс потерял только одного солдата убитым и 14 ранеными.

Уже через две недели (середина декабря 1833 года) Засс напал на два бесленеевских аула. "Я сжег запасы сена и проса... чем лишил их возможности кормить и скрывать скот в своих крепких ущельях", - рапортовал он.
Подводя итого первому году своей службы на Баталпашинском участке, Засс писал: "Враждебные горцы наказаны были потерею многих знатных хищников, взятых нами в плен, отбитием большой баранты, истреблением их аулов и запасов хлеба и фуража, они перестали делать беспрестанные набеги на нашу линию".
Он проявлял при этом блестящее владение всеми специфическими приемами кавказской войны: засады, стремительные нападения, ложные отступления и т. д. " Принятая мною с самого начала командования моего система наступательной войны, необходима была, по мнению моему, со стороны Лабинского кордона. Только следуя ей, мы могли воздержать и на будущее время мирных горцев от измены, непокорных от частых вторжений в наши границы мелкими партиями и даже сильными сборищами".

В 1835 году Засс был награжден золотой саблей с надписью "За храбрость" и назначен командиром всей Кубанской линии. Воинское искусство и большая личная храбрость снискали ему громкую славу как среди соратников, так и среди врагов. Г. Атарщиков вспоминал: "Засс представлялся даже линейным казакам человеком сверхъестественной храбрости, героем беспримерным, под начальством которого можно разбить неприятеля, хотя бы он в тысячу раз был сильнее... По своей наружности, характеру, складу ума, находчивости, решительности, умению внушить к себе уважение и страх в горцах, любовь казаков и солдат, был рожден собственно для партизанской боевой жизни..." А. Розен в "Записках декабриста" отмечал: "Никого из предводителей русской армии не боялись так черкесы и ни один из них не пользовался такой известностью у горцев, как этот оригинальный курляндец. Его военная хитрость была столь же замечательна и достойна удивления, как и его неустрашимость, и при этом он обнаруживал еще необыкновенную способность изучать характер кавказских народов".

Храбрость и особенно невероятная осведомленность Засса о делах противника снискала ему среди горцев славу человека, связанного с потусторонними силами. Сам же он всячески старался подобные слухи поддерживать.

Г. Атарщиков вспоминал, что однажды, принимая у себя черкесских делегатов, Засс послал верного человека вынуть из их пистолетов пули и передать ему. Затем он обратился к гостям с вопросом: "Для чего вы носите за поясом пистолеты? Ведь вы не можете попасть из них в цель на 10 шагов!" Когда же возмущенные таким предположением горцы стали возражать, предложил им выстрелить для пробы в его шапку. Не ведая, что в пистолетах, горцы согласились выстрелить, а Засс незаметно бросил пули на землю. Удивление стрелявших было безмерным. Но оно перешло в ужас, когда Засс, добившись, чтобы стреляли прямо в него, продемонстрировал свою "неуязвимость". Интересно, что точно таким же приемом пользовались британские агенты на Востоке.

В другой раз Засс показал нескольким абадзехам через врезанное в дверь оконце искусно нарисованную панораму аула и заявил, что способен видеть любое место на земле и поэтому бесполезно пытаться что-либо от него скрыть. С большим успехом показывал Засс горцам и такие "волшебные" вещи, как музыкальная табакерка, подзорная труба, электрическая машина... "Все эти не более как пустые фокусы для образованного человека, - писал Атарщиков, - на полудиких горцев... производили огромное действие. Они признали Засса чародеем. Даже его внешность вызывала смятение: высокий, сутулый, хромой, со светло-голубыми глазами, с длинными висячими усами, причём один ус чёрный, а другой абсолютно белый.

На разного рода хитрости Засс был действительно неистощим. Однако венцом проявленной им изворотливости, вероятно, следует считать следующее событие. Желая ввести противника в заблуждение, Засс распустил слух о собственной болезни. Явившихся проверить это горцев полководец принимал лежа в постели среди склянок с лекарствами. Затем был разыгран целый спектакль. "Засс лежал на постеле покрытый простынею в виде савана, три восковые свечи тускло горели над изголовьем... Мы все знали о мнимой смерти барона Засса, но увидев его лежащего с закрытыми глазами, с мертвенно бледным лицом, готовы были забыть, что перед нами лежит живой здоровый человек". Узнав о "смерти" Засса, черкесы полностью утратили бдительность. Каков же был их ужас, когда вдруг "воскресший" военачальник перешел реку Белую с большим отрядом и сжег два аула!
Именем Засса в черкесских аулах матери пугали детей. Но верно и то, что горцы уважали его за мужество и верность данному слову. В мемуарах Г. Атарщикова есть рассказ о том, как Засс освободил и наградил деньгами пленного черкеса, брат которого предложил ему в качестве выкупа свою жизнь. А. Розен вспоминал, как после смерти ездившего на переговоры к Зассу черкесского князя распространился слух, что последний якобы был отравлен русским полководцем. Тогда Засс без всякой охраны, в сопровождении одного лишь толмача, отправился в аул, где жил умерший, и опроверг обвинения. "С этой минуты, - прибавляет А. Розен, - имя Засса прогремело между горцами".
"При этом он был человеком хорошо образованным, интересовавшимся научными открытиями, новинками техники, с удовольствием, принимавшим участие в вечерах в доме Нарышкиных, где звучала музыка, песни, велись рассказы о былом, декламировались стихи опальных поэтов. К судьбе декабристов, служивших в крепости, проявлял интерес и участие, всячески стремясь облегчить их положение. Штабным офицером у генерала служил Лев Сергеевич Пушкин - родной брат поэта А.С. Пушкина." (Из "Записок декабриста" Н.И. Лорера)

В 1840 году Засс занял пост начальника правого фланга Кавказской линии, протянувшейся от станицы Васюринской на границе Черноморского войска на запад до устья Лабы и далее вверх по ней до Георгиевска. Еще в 1836 году он составил проект организации новой, Лабинской линии. Теперь он мог приступить к его осуществлению. К 1843 году им были основаны станицы Урупская, Вознесенская, Чемлыкская и Лабинская. Между станицами располагались укрепленные посты. "Размещение первых станиц, - писал очевидец, - принесло большую пользу впоследствии и оказалось лучшею мерою, как для взаимной поддержки, так и для отражения вторжений хищников в наши пределы".

Замыслы Засса, однако, простирались еще дальше. Он разработал план укрепления левого берега реки Белой, создания мощных опорных пунктов для русской армии. "Полагаю, что отряды должны неослабно воевать земли неприятеля, как в продолжении постройки крепостей, так и после, до тех пор, пока он не будет прочно покорен", - писал он в одном из своих донесений. Но занимавший с 1838 года пост командующего войсками на Кавказской лини и в Черномории П. Х. Граббе не поддержал планов Засса, что привело к конфликту между ними. Вообще Граббе был склонен недооценивать противника. Например, Шамиля он искренне считал всего лишь "безродным бродягой, голова которого не стоит и ста червонцев", поэтому предпринимаемые Зассом меры казались ему совершенно излишними. Тем не менее Зассу удалось создать сильную кордонную линию на Лабе, а наиболее упорных в сопротивлении горцев переселить из высокогорных аулов на равнины. Он с немецкой педантичностью осуществлял мероприятия по обустройству новых мест, удачно выбранных и в стратегическом, и в экономическом отношениях, содействовал привлечению в эти районы мирных поселенцев, надеясь, что под их воздействием горцы утратят воинственность и перейдут к более спокойным занятиям. Генерал писал:" На предназначенном месте жительства армяне найдут с избытком средства для земледелия и скотоводства". Под руководством этого генерала на левом берегу Кубани в 1837 году возникает небольшой аул горских армян. В 1839 году поселение переместилось ближе к реке Уруп, этот год считается официальной датой рождения Армавира.

Под начальствованием Засса воевало немало героев. Яркой фигурой был его ученик казачий генерал Я.П.Бакланов. В отличие от многих нынешних генералов он не отсиживался в тылу, а сам водил в атаки своих казаков. Причем в бой ходил одетым в ярко-красную рубаху, а над его отрядом развевался черный флаг с черепом и скрещенными костями. Сам Шамиль ставил его в пример своими полевым командирам: «Если бы вы боялись Аллаха, так же как Бакланова, давно были бы святыми». Герои, подобные Зассу и Бакланову, длительное время оценивались неоднозначна. Но независимо от политической оценки, воинская доблесть остается таковою, с чьей бы стороны она ни проявлялась. Это понимали, кстати, и сами горцы, с уважением относившиеся именно к самым решительным и опасным противникам.
В 1842 году генерал-лейтенант Г.Х.фон Засс по болезни оставил службу на Кавказе и был зачислен в резерв по кавалерии, а затем и вовсе вышел в отставку в 1848 году. В 1849 году он вновь призван в действующую армию и назначен начальником авангарда III пехотного корпуса. 3 июля 1849 года казаки передового отряда генерала Засса отличились у города Вайцена, 5 июля у деревни Тур разгромили венгерскую кавалерию, а 19 июля приняли участие в сражении при Сегезваре, где отличился 1-й Донской полк. По окончании войны Г.Х Засс вновь вышел в отставку, сказались ранее полученные контузии, рана пулей в бедро, рана пулей в правую руку с повреждением кисти, рана пулей в левую ногу навылет. В августе 1864 года император Александр II, учтя прежний опыт и заслуги, призвал вновь 67- летнего генерала Г.Х. фон Засс на службу в Кавказскую армию . В 1877 году Г.Х.фон Засс был произведён в генералы от кавалерии. 4 декабря 1883 года он сканчался. С именем Григория Христофоровича фон Засс связаны и несколько историй, которые в некоторой степени характеризуют и другие черты его характера.

9 февраля 1853года последовал приказ о предании "генеральному" суду трех полных генералов, одного адмирала и двух генерал-лейтенантов, в том числе и генерала фон Засса за "бездействие власти, беспечность и допущение важного государственного ущерба". В своем объяснении он, боевой генерал включенный в состав комитета оказавшегося в центре расследования, писал с недоумением, что "привыкнув с детских лет к военной дисциплине, он беспрекословно подписывал все те статьи, которые были подписаны председателем и членами". Благородная цель комитета исключала у него даже мысль противоправных действий. По окончанию дела в решении императора Николая Павловича от 10 апреля 1853 года указывалось : "Генерал-лейтенантов Граббе и Засса признаю виновными только в том, что, усумнясь в правильности существующего порядка в комитете, не довели об этом, как генерал-адъютанты, до моего сведений, за что объявить им строжайший выговор и от дальнейшего взыскания освободить". Другая история более комичная, она зафиксирована в разных источниках, в том числе даже в книге "Русский литературный анекдот 18-го начала 19-го века". А суть истории в том, что полковник Засс, выдавая свою дочь за рижского гарнизонного офицера Ранцева, настаивал на том, что его род древнее, знатнее и потому Ранцев должен изменить фамилию на Засс-Ранцев. Так как назревал конфликт император Николай I вмешался и велел Ранцеву отныне зваться Ранцев-Засс. Конечно барону Засс это не понравилось, но кто бы стал перечить воле императора. Личность Г.Х. фон Засс была настолько яркой, сильной, деятельной, её оценки столь различны, а порой и противоречивы, что его деятельность нашла отражение во многих документах и литературных произведениях. Причём к этой теме обращаются всё новые авторы. Последнее художественное произведение посвящённое барону Григорию Христофоровичу фон Засс "Генерал "Хромой шайтан" Вячеслава Николаевича Чистякова опубликован 26 августа 2013 года.

Как уже указывалось раньше Григорий Христофорович фон Засс родился в родовом имении Шеден - ныне Шкеде вблизи Фрауенбурга, ныне Салдуса.

Впервые поместье упоминается в 1461 году после того, как магистр Ордена Иоганн фон Менгет отдал Иоганну Лэве (Loeve) и его наследникам в ленное владение участок земли Шеден. В 1501 г. магистр Ливонского ордена Валтер фон Плетенберг передал право на ленное владение уже Мертену фон ден Бринкену, чьи предки владели этой землей более 200 лет. ….
https://proza.ru/2015/01/18/2038

Материалы, фотографии и документы по истории ст.Прочноокопской