Ширай

И в чем глубинный смысл этого документа?
Как я понимаю, это и есть "крепость"?
Степан Ширай в 1736 г. получает "вместо помянутой слободы Поповки из свободных войсковых маетностей означена полку Стародубовского сотен полковой деревня Бороденка, Погарской деревня Гриневка, Бакланской деревни Татищевка и Коростелев, Новомеской деревни Покон, Тваришин и Панковичи, Мглинской деревня Молодкова, да Миргородского полку Говтвянской сотни село Поповка" с равным количеством дворов.
Указ об этом получает 24.10.1767 г. его внук Данило Ширай.
Это про то, что при составлении РГОМ помещики должны были предоставлять такого рода документы?

Владимир Федоров
Владимир, это ревизия? Какого года? Воробьи-то как раз из Ширяевки

Владимир Федоров написал:

[q]

Веребя

[/q]

Веребя (произносится верябъя) - по-русски значит воробья. Верябей (вирябей) - русское "воробей".

Не уверен, что этот форум собирает истинных ценителей поэзии, но думаю, что из уважения к Шираям и одной из их вотчин многие с интересом прочтут мини-поэму талантливого московского поэта Бориса Романова

ОДА СЕЛУ СОЛОВА

Ища следы, твердя слова,
которые не позабыты,
в селе старинном Солова
мы ищем от судеб защиты
на месте храма Покрова,
где все воспоминанья срыты...

Под рваным куполом небес
неповторимый куст сирени
встал памяти наперерез,
скрывая паперти ступени,
а на углу корявый бес
раскачивает ночью тени.

Здесь ведьма гонит самогон.
Змеевики её и змеи
ползут сквозь наш похмельный сон,
и мы становимся всё злее,
а дурнограй ночных времен –
раскидистей и зеленее.

Ордой у сенец и террас
ворвался он в дворы пустые,
в сырых углах пустился в пляс
и застит лица испитые,
беспамятствуя, как рассказ
о диком имени Батыя.

Забыл Татарский перевоз,
молчит Смоленская дорога
о том, что в землю улеглось
под сень истлевшего порога
и Третьим Римом назвалось
при родичах Палеолога.

Но куры квохчут, и петух,
провозглашающий победу,
с утра мой укрепляет дух,
пока я снова не уеду
туда, где ругань режет слух
и раздражает привереду.

А здесь такая тишина!
Она почти что гробовая...
Лишь друг-рифмач, не зная сна
и петуха перебивая,
нас оглушает, дотемна
поэму слушать предлагая.

Пусть время эпоса прошло
и пылью сделало рапсода, –
как Трою Шлиман, так село,
кряхтя, раскапывает ода,
где всё забвеньем поросло
вплоть до 17-го года...

Какой же век нам нынче мил?
Кого в селе пропащем ищем
среди затоптанных могил?
Когда в последний раз звонил
Архангел грозный Михаил
над приснопамятным кладбищем?

Где спит на нём Степан Ширай?
Какая здесь гуляла банда?
Когда забыл казацкий край
Суворовского адъютанта,
построившего храм, и в рай
попавшего без аксельбанта?

...Я утром вышел на зады,
где зарастают огороды,
где глохнут старые сады
и ковыляют садоводы
тропой, ведущей до воды,
входя под лиственные своды...

А соловьи над Соловой
ещё вчера своё отпели,
и день в воде не голубой,
каштановый — на самом деле! —
темно-зелёной головой
увяз в болотине и прели.

Но тени ползали по дну,
заглядываясь в поднебесье,
и по замшелому бревну,
удерживая равновесье,
вбежал я через быстрину
на левый берег в чернолесье.

Там за речушкой и леском
цвело непаханое поле,
травою занято броском,
жирующею на подзоле,
куда я вышел прямиком
глотнуть придуманной, а воли.

Коровник, взлобок увенчав,
глядел с величьем Парфенона
в простор чернобыльских потрав,
где ветер ищет время оно
среди невозмутимых трав
или щербатого бетона.

Где даль пугается куста,
руин очередного Рима,
где и над храмом нет креста
и время утекает зримо
через плотину у моста,
но кажется неуследимо.

Пусть, как сырые погреба,
обвалены воспоминанья —
всё помнит утлая изба
среди родного мирозданья,
подслеповато, как судьба,
смотря на наши трепыханья.

Войдешь – и, к печке прислоняясь,
побелкою испачкав плечи,
шутя наладишь с детством связь
когда зимою жался к печи,
и вымороженных окон вязь
была красноречивей речи.

Так что же тянет нас сюда,
где не злодеями, а нами
полуотравлена вода,
что смотрит детскими глазами
от нас ушедших навсегда
расстрелянными временами?

Скажи? Но я не знаю сам.
Спроси у аиста. Крылатый
ещё таинственным лесам
предпочитает столб над хатой
у большака. Здесь по часам
пылит автобус, с боем взятый

толпою. С нею в Стародуб
мы отбываем, аист милый,
не потому, что нам не люб
погост с Шираевой могилой,
и в землю вросший дедов сруб
с казачьей памятью унылой,

а потому, что нам — пора.
Мы возвращаемся на круги
свои. Беспечные ветра,
кружа от Севска до Калуги,
нас подняли позавчера,
трубя о звавшем в гости друге –

и принесли в забытый дом,
в те были Соловы, в те дали
в полынном мареве седом,
где славно мы погостевали...
Жаль, представляю я с трудом,
что вновь вернусь сюда.
Едва ли...

Опись документов фонда Шираев в ЦГИАКе: http://mojrod.ucoz.ru/index/fond_1203_shiraj/0-556

А это Ширай в м. Калинковичи (Гомельская обл. РБ): forum.svrt.ru/index.php?showtopic=3453&hl=%F8%E8%F0%E0%E9

А здесь казак Игнат Шираев в Новоместской сотне (спасибо Huginn и Tasha56) https://forum.vgd.ru/285/26089/

Родоначальник:
Зезнание добровольное Василия давидовича на часть пляцу огородного рожоному своему Тимофею Давидовичу,вьчное.
року бжого 1693, меца марта 15 дня.
На майстратьих црского пресвьтлого величества Стародубскомь , перед нами: Спиридономь Яковлевичем Шираем , войтомь, Борисомь Карповичом и Стефаном Тимофьевичемь, бурмистрами, райцами, лавниками и всьми рочне засьлими радными ставши персоналне, учтивый младенець Василь Давидовичь, явне, ясне и добровольне, нь от кого непромушоне, в тые слова ку записаню до книгь мьских Стародубских призналь: ижь быль виновать рожоному своему Тимофью Давидовичу копь трынадцеть готовых грошей личбы Литовской монеты доброй, которе сумми, же не мьль чимь отдати иуистиися, теды в той помянутой суммь самой орииналной завюл ипродаль власную свою часть отцевского пляца огородного, суксесивне ему по родичах ему спалую, нькому ни в чомь непенную и незаведенную,по границу барканную до другое части того жь огорода, уже преэ Тимофья Давидовичи купленую, в Василеви тепер служачое. ему жь Тимофьею, рожоному, яко до его двора прилегую, ему самому, малжонце ипотомкомь его на вьчност; користит и пожитковати, то ест кому колвекь свой наильпший пожитокь оборочати. А реченний продавца, Васил, рожоный его, себе самого, и, если даст Богь друга ему и потомковь , от тое половини проданое видьдичиль и цале зрекшися вьчними часы, отдалил. Якое признание майстрат, чуючи, росказал про паметь в книги записати и ест записано.
http://krasnayagora.forum24.ru/?1-9-0-00000007-000-10001-1