Струтинский

Некоторые примеры из жизни шляхтичей Струтынских XVIIIв.- характерные, впрочем, и для других представителей шляхты бывшего Великого княжества Литовского. Обнаружил в интернете на сайте «Russia region press» одну очень интересную статью Людмилы Врублевской, опубликованную 22.09.2011г., под названием «Роковая паненка Струтынская». В ней идёт речь об одной из ветвей Струтынских, которые, как известно, в XVIIIв. ещё «компактно» проживали в Брацлавском воеводстве и занимали далеко не самые последние места в иерархии местной шляхты.

Цитирую статью: « XVIII век… Эпоха авантюристов, дворцовых интриг и кровопролитных войн. В белорусской истории это столетие отметилось столь ярко, что до сих пор остается полем находок и открытий и для ученых, и для литераторов, ищущих увлекательные сюжеты. «Золотая вольница» шляхты, сорванные сеймы, шляхетские наезды и поединки, и параллельно — появление мануфактур и театров в магнатских усадьбах, воплощенное в камне великолепное барокко. Трагическое и противоречивое время.

Черноглазая блондинка

У каждой эпохи свой идеал женской красоты. Конечно, и в XVIII веке были свои оригиналы, настоящие женщины–рыцари, гнувшие руками монеты и умело обращавшиеся с оружием. Сестра Пане Коханку Теофилия Радзивилл, например, билась, как опытный воин, в первых рядах войска. Но вообще Прекрасная Дама должна была быть хрупкой, с осиной талией — для чего корсеты затягивались до обморочного состояния. Вошли в моду платья–«роговки», с необъятными юбками, лежащими на трех обручах из китового уса. В таком платье нельзя было даже руки выпрямить, приходилось держать их согнутыми в локтях (отсюда еще одно название особо пышной «роговки» — «локтевое платье»). Дама должна была быть с белоснежной кожей, но при этом с «карминовым румянцем». Как вы понимаете, эффекта можно достичь с помощью белил и румян. И еще истинная красавица — непременно блондинка с темными глазами. Напудренный парик, конечно, выручал, но соединить в себе все требуемые черты… Это встречалось редко. А вот в юной паненке Ядвиге Струтынской идеал женской красоты XVIII века воплотился полностью. И не только во внешности — и ее характер, и ее невероятная жизненная история вполне соответствуют «веку авантюристов».

Неверная жена

Руки красавицы добился Ян Техановецкий, староста опсовский. Это сегодня Опса — небольшая деревня в Браславском районе. А в XVIII веке — местечко, центр староства. Ядвига Струтынская тоже была не из бедных. Отец, богатый сенатор, обещал за ней приданое 100 тысяч золотых — сумма очень достойная. Вот только не спешил обещанное отдавать. А когда дошло до расчета с зятем, оказалось, что тесть готов раскошелиться только на вдвое меньшую сумму. Техановецкий оскорбился и потребовал развода. Причину найти было несложно: красавица Ядвига не отличалась благонравием. Была ли она действительно столь легкомысленна, как утверждал муж, или он, обойденный приданым, приписывал ей всевозможные грехи — не знаю, но, согласно некоторым источникам, развод ему дали. То есть свидетели «непрыстойных паводзiн» Ядвиги были достаточно убедительны. Между двумя родами — Струтынских и Техановецких — разгорелась нешуточная вражда.

Кровавые разборки

Взрыв страстей случился во время очередного шляхетского сеймика в Браславе в 1756 году. Это неудивительно. Как пишет Адам Мальдис, «на кожным сеймiку вiно, гарэлка i пiва лiлiся ракой. Калi ж нейкую справу не удавалася вырашыць у застоллi, мiрным шляхам, ракою лiлася кроу. П’яная шляхта успыхвала як порах. Бойкi узнiкалi нават у касцёле, дзе звычайна праводзiлiся сеймiкi».

Приехали в Браслав и Ян Техановецкий с братом. Шли они себе мимо дома Струтынских, как потом объяснит Ян, на охоту. То есть в полном вооружении. Действительно ли братья во время проведения сеймика собрались стрелять белок и валить вепрей или их цели были более воинственны, опять же не знаю. Бывший тесть увидел подлого зятя и… приказал стрелять по нему из окон. Яна Техановецкого ранили в ногу, а вот его брат был убит. Можете представить, что началось в и без того «гудящем» городе! Шляхта разделилась на два лагеря. Ян Техановецкий, несмотря на ранение, возглавил своих сторонников, они захватили дом Струтынского… На счастье сенатора, он уже успел тайно уехать из Браслава. Но тех, кто оставался в доме, схватили, связали и повезли в трибунал в Вильно. Ян Техановецкий опознал среди схваченных убийцу брата. Труп жертвы, кстати, прихватили с собой в Вильно тоже. К процессии, по свидетельству мемуариста Яна Матушевича, присоединились все чиновники Браславского уезда.

Но каждый шляхетский род существовал не сам по себе — он примыкал к лагерю кого–то из могущественных магнатов, чья воля все и решала в Речи Посполитой. Струтынские принадлежали к партии Чарторыйских, а Михал Чарторыйский был канцлером Великого княжества Литовского. Поэтому Техановецкие дело проиграли.

Веселая вдова

А между тем в Речи Посполитой настали смутные времена. После смерти Августа III за трон развернулась битва между магнатскими группировками. Победил Станислав Понятовский, в котором текла и кровь Чарторыйских, активно поддерживавших его кандидатуру. Решающим обстоятельством оказалось, что Понятовский еще в бытность свою послом в России покорил сердце будущей великой императрицы Екатерины II, она даже родила от него дочь Анну и сохранила к бывшему любовнику теплые чувства. Поддержка могущественных соседей решала многое. Но далеко не вся шляхта признала нового короля. Начались выступления магнатов, страну охватила война. В 1764 году в своем имении Опса был убит Ян Техановецкий. А после его смерти владелицей Опсы стала его бывшая жена. Кстати, этот факт позволяет усомниться, был ли осуществлен развод или Ядвига официально оставалась женой Техановецкого?

Ядвига Техановецкая из Струтынских нового монарха признала… И притом всей душой. Вдова постоянно блистала на балах… И хотя была уже не столь юной, но оставалась столь же прекрасной и завоевала сердце Станислава Понятовского. Король даже заказал себе на память ее портрет — то есть речь шла не о мимолетной интрижке. Хотя Понятовский, как известно, был любителем прекрасного пола. Говорят, российская императрица, возведя бывшего любовника на престол, запретила ему жениться, и Станислав это компенсировал многочисленными романами. С официальной своей любовницей, Эльжбетой Грабовской, он имел пятерых детей. Ядвига Струтынская, видимо, тоже попала в интересное положение. Выход из щекотливой ситуации был простой: брак. Вот тут и нарисовался еще один персонаж — некто граф Мануцци.

Очаровательная графиня

Об Антонио Никколо Мануцци сведения остались противоречивые. Встречается упоминание о нем в мемуарах знаменитого Казановы — оба были беспринципными авантюристами. Мануцци приятельствовал с Понятовским, и ходили упорные слухи, скорее всего, имевшие под собой основание, что он был петербургским шпионом в Речи Посполитой. Вот за Никколо Мануцци Станислав Понятовский и просватал свою любовницу. Тут опять исторические источники расходятся: в одних говорится, что в благодарность король сделал Мануцци графом, в других утверждается, что графский титул Мануцци получил от Баварского курфюрста… Во всяком случае, молодожен не прогадал, в его владении оказались и опсовские земли, и прочие щедрые дары. Свадьба Ядвиги и Никколо Мануцци состоялась в 1773 году. Молодые поселились в имении Бельмонты, теперь это деревня Ахремовцы Браславского района. Ядвига родила сына, которого назвали Станислав. Мало кто сомневался, что это был внебрачный ребенок короля. После отречения Станислава Августа Мануцци пользовался благосклонностью новых правителей. Павел I утвердил его герб и пожаловал чин действительного статского советника.

Ядвига умерла раньше своего мужа, который стал ее наследником. А после его смерти все перешло к Станиславу Мануцци. Он женился на Констанции Броэль–Плятер, но детей у них не было. Умер Станислав в 1823 году, и Опса с Бельмонтами остались во владении рода Броэль–Плятеров.

Тайна портрета

Ядвига из Струтынских сыграла зловещую роль для рода Техановецких. Но один из этого рода, Юзеф Техановецкий, стал адъютантом ее любовника Понятовского. Иногда можно встретить сведения, что в своем имении Бочейково Юзеф построил дворец специально для приема короля. На самом деле строительство дворца было начато раньше, чем туда мог бы явиться король. Но когда это стало возможно, дворец в ожидании монаршего визита был перестроен. Одна из спален даже называлась королевской, ее украшали зеркала в позолоченных рамах и хрустальная лампа из бронзы, а также огромная кровать под красным балдахином. Правда, говорят, Станиславу Понятовскому так и не довелось тут почивать. В материале Адама Мальдиса о судьбе предметов искусства из Бочейковского дворца перечисляются картины, украшавшие его стены. Там много портретов Техановецких. А в «красном салоне», обитом понятно какого цвета тканью, висело изображение Ядвиги из Струтынских. Черноглазой блондинки из Браслава. Как пишет Адам Мальдис, этот портрет вместе с другими ценностями был в 1916 году перед наступлением немцев вывезен в одном из трех вагонов, загруженных имуществом Техановецких, в направлении Москвы… Дальнейшая его судьба неизвестна».

Другой подобный пример тогдашнего «беспредела» шляхтичей, в котором опять участвовали Струтынские из Брацлавского воеводства, отражён в сборнике «Архив юго – западной России», изданном в 1870-х годах. Большинство документов этого сборника приведено на польском языке, с переводом лишь его краткого содержания. Краткое содержание гласит: «Жалоба дворянина Иосифа Вушовского на дворян Струтынских, о том, что они, получив от региментаря украинской партии Нитославского, в своё распоряжение сотню надворных Уманских козаков, напали с ними ночью на дом истца в селе Таращи, окружили оный, приказали стрелять в окна и двери, и, наконец, ограбив всё имущество Вушовского и его гостей, приказали его изгнать из села, которым сами насильно завладели. 1744 года мая 21-го, книга Житомирская декретов и записовая, годы 1733 – 1744, № 228, лист 812». (Архив юго- западной России, издание 1870г., часть 3, том 3, стр. 485). Здесь речь идёт об одном из эпизодов борьбы польской шляхты с украинскими гайдамаками. Зачастую шляхтичи, объединившись для поимки очередной из шаек гайдамаков, свирепствовавших тогда в Подолии и Волыни, вместо борьбы с ними, занимались междуусобными разборками, сопровождавшимися грабежами и переделом собственности.

Также в этом сборнике имеется «Дарственная запись от дворянина Луки Струтинского козаку Кондрату Запорожцу на хутор, лежащий в окрестности села Зозова. 1775 года сентября 13, книга градская Житомирская записовая, год 1794, лист 1280 на обороте». (Архив юго- западной России, издание 1870г., часть 6, том 2, стр. 249)

О переселении валашских дворян Берличей в Галицкую Русь и о том, как они стали Струтинскими.

Шёл 1372 год, король Людовик Венгерский назначил наместником Галицкой Руси князя Владислава Опольчика.
Князь Владислав (ок.1330 – 1401) был старшим сыном Опольского князя Болка II. С юности Владислав принимал активное участие в политической жизни, состоя при дворе Людовика Венгерского. В противостоянии с поляками за влияние в Галицкой Руси он активно поддерживал «венгерскую партию», участвовал в военных походах в Болгарию и Моравию. В 1370г. после смерти польского короля Казимира он был в числе активных сторонников передачи престола Людовику Венгерскому. В награду за это он получил в удел Велюньские и Ченстоховские земли, в 1370 – 1372г. занимал должность палатина, а затем стал наместником Галицкой Руси.
Естественно, что заняв этот пост, он начал окружать себя надёжными вассалами из числа родственников и преданных друзей. Среди дворян, получивших различные земли в Галичине, было немало выходцев из Валахии. И это не случайно, т.к. первой женой Владислава Опольчика была Эльжбета - дочь валашского воеводы Александра Басараба. Кстати, её брат Раду Чёрный, (будущий валашский воевода) стал прадедом легендарного Влада Цепеша, известного как Граф Дракула.

В 1372- 1380 годы Галицкую Русь прибывают несколько валашских дворян, среди них был некий дворянин Берлич. Польский исследователь Jerzy Czajkowski исследователь считает, что его прозвище пошло от валашского имени Берила (по- русски Булава), а производное от него прозвище потомков Берличи также соответствует валашской традиции. В вотчину Берлич получает село Нижний Струтин и земли вокруг него.

Первое документальное упоминание о Берличе – Струтинском, то есть, о Берличе из Струтина, относится к так называемым «Жидачевским грамотам». Данные документы, до 2-й мировой войны хранившиеся в семье потомков шляхтичей Дидушицких, ныне находятся в Краковском архиве. Эти 12 грамот уже в течение двух столетий являются предметом спора исследователей, многие из которых считают их более поздними подделками. Для этого у сторонников подделки грамот имелись некоторые основания: некоторое несоответствие материала пергамента и отдельных фразеологических оборотов данной эпохе, размытые или стёршиеся отдельные даты, отсутствие подлинников некоторых документов и др. Этой версии придерживались К. Стадницкий, З. Козицкий, Л. Радзиминский. Известный учёный Михаил Грушевский считал, что эти грамоты не слишком тщательно исследованы, а А. Петрушевич, Я.Головацкий, Р. Губе и К. Лиске заявляли о их несомненной подлинности.
Данные грамоты являются юридическими документами о размежевании имений землевладельцев в Жидачевской земле (окрестностях города Жидачев). Все грамоты утверждены печатью тогдашнего жидачевского князя Фёдора Любартовича (1351 – 1431). Князь Фёдор Любартович, сын Любарта Гедиминовича, представлявший Галицко – Волынскую ветвь Гедиминовичей, был последним правителем Русской Лодомерии до её завоевания и раздела. “Жидачевские грамоты” Федора Любартовича неоднократно публиковались, в частности, в “Актах, относящихся к истории Западной России”, “Семейной хронике Дидушицких”, “Актах градских и земских”.
Изначально все грамоты были написаны на старо - украинском языке, позднее многие были переведены на латинский и польский языки.
Грамота №2 «В Жидачеве, 29 июня в 1411 г. Князь Федор Любартович подтверждает в Жидачеве разграничение территорий сел Рожнятов и Нижний Струтин». Текст грамоты известен только в латинском переводе из копии, составленной в городе Вильно 30 ноября 1514 г. и напечатанной в актах Жидачевского градского суда от 6 октября 1637 г. с подтверждением её от короля Сигизмунда. В грамоте идет речь о разграничении между сёлами Нижним Струтином господина Татомира Берлича Струтинского и Рожнятовом господина Даниила Задеревецкого - Рожнятовского.
Сомнения по поводу этой грамоты заключались в том, что оригинал был написан на украинском языке, но при переводе на латинский язык допущено немало ошибок. Неточной А.Петрушевич считал и дату грамоты, что аргументировал сравнением перечня свидетелей в грамотах Федора Любартовича 20–30-х годов ХV столетия с более поздними грамотами.
То есть, несомненно, существовал дворянин Татомир Берлич- Струтинский, владелец села Нижний Струтин, но грамота могла быть составлена лет не в 1411г., а позднее, вплоть до 1431г., когда умер князь Ф. Любартович.

Был ли Татомир Берлич - Струтинский тем самым Берличем, прибывшим в Галичину в 1370- 1380-х годах или он был его сыном – этого узнать невозможно. Поэтому родоначальником всех Берличей – Струтинских можно считать выходца из Валахии Татомира Берлича , а их «родовым гнездом» - село Нижний (не Верхний!) Струтин.

Для знатоков латинского языка привожу полный текст документа: (??? почему-то копируется перечёркнутым)

«Actum in Castro Zydaczoviensi Feria Tertia post Festum S[anc]ti Francisci
Confessoris proxima anno Domini Millesimo Sexcentesimo Trigesimo Septimo.
Ad officium et acta present[is]. Castrens[sis]. Capitan[ealis]. Zydaczoviensіs
personaliter venien Nobilis Procopius Rozniatowski porrexit Literas Privilegij
S[acr]ae R[egi]ae Majestatis sigillatas, subscriptas, Pargameneas, Salvas, Not[a]
t[as]. illaesas, omnique suspitionis nota Carentes, easque ad acta presentia
suscipi, iisdemque inscribi expetiit. Quod obtinuit iuxta earum Literarum
Tenorem talem. Sigismundus Dei Gratia Rex Poloniae, Magnus Dux Lithuaniae, Russiae, Prussiae Dominus et haeres. Significamus tenore praesentium quibus
expedit Universis. Quia Nobilis Georgius Rozniatowski Terrigena noster
Districtus Zydaczoviensis certas Literas in Rutheno Idiomate ac Charactere
Rutheno Scriptas tenoris infrascripti coram Nobis reproduxit, Supplicans
nobis humiliter ut easdem innovare et confirmare dignaremur, quarum tenor
sequitur in huns modum. “In Nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti Amen.
Nos Dux Fedor Lubartowicz notum istud facimus cuilibet bono his nostris
Literis quicumque eas inspexerit aut legendo audierit, cui opportunum fuerit
praesentibus et futuris. Quia veniendo coram Nobis Dominus Tathumir
Berlicz Strutyński quaerulabatur et Citavit Dominum Daniło Zaderewecki et
Rozniatowski, Quia ipse sibi aravit Terram per Granities, et Nos sibi dedimus
Jus cum ipsis Dominis Daniło Zaderewecki et Rozniatowski seniebus alienis
obtexit volens ostendere suam Granitiem Rozniatowska, et Dominus Tathumir
Berlicz Strutyński etiam obtexit se Senibus alienis ostendere suam Granitiem
Strutyńska Volens nos exeuntes cum his Dominis ad has Granities, et Stetimus
penes fluvium Czeczwy circa istum Vadum quod est ex opposito Pratorum
Swarzyczowskie. Dominus Tathumir statuit senes alienos Dominus Daniło
statuit eitiam senes alienos, et isti senes concordati sunt ex utrisque partibus
recognoverunt et ostenderunt antiquas Granities et Terminos inter Strutyn et
inter Rozniatow per medium Campi et per Wieprzyk superius fluminis alias
dicti Wepryk ad istud Vadum Fluvii alias ku Potokowi… alias Olszyną ab isto
vado superius fluvii Wepryk ad verticem alias do Wierzchu, et a vertice Wepryk
superius profundi fluvii alias Debry, et a profundo Debry per Summitatem
alias Lesney Debry, et per Summitatem Batynowych Potoków, et per Summitatem
Jasienowych Potoków, et per Summitatem Smereki Potoka, et per Summitatem
dicti Duba cum omnibus eius superficiebus alias z Wierzchowinami, et per
summitatem Ropnego Potoka, Et nos secundum recognitionem istorum Senum
fecimus fodere Scopulos per Campum a fluvio Czeczwa ad fluvium alias ku
Potoku Wepryk, Jus invenit secundum recognitionem istorum Senum, quod
superius istos Scopulos et Terminos istud est Strutinense et inferius istos
Scopulos et Terminos istud est Rozniatoviense, Dominus Daniło iustus in suis
Granitebus et memoriale dedit et istud Actum est in nostra Curia Zydaczow pro
Festo S. Petri Apostoli et circa hoc praesentes fuerunt Testes, Dominus Dymiter
Chodorowski Wołczynowicz; D. Iwan Koroway; D. Senko Procewicz; D. Iwaszko
Dzieduszycki; D. Iwaszko Boryński; D. Tatumir Balicki, et alii quam plures boni
Domini circa haec – praesentes fuerunt. Et in Robur harum appendimus Sigillum
nostrum anno Nativitatis Domini 1411-mo. Nos vero supplicationibus praefati
Georgii Rozniatowski iustis permoti, de gratia quam subditis fidelibus exhibere
Solemus, Literas superinsertas – eidem et Succesoribus suis inquantum eorum
quae in his continentur in possession quieta fuerit confirmamus roboramus
decernentes easdem robur firmum deinceps habituris harum Testimonio
mediante, quibus in Robur Sigillum nostrum subapendi fecimus. Datum
Vilnae Feria Quinta die Festi S[ancti]. Andreae Apostoli, Anno Domini 1514-
to Regni vero Nostri Anno 8-vo Relatio R[enerendi]. in Christo Patris Domini
Mathiae Eppiscopi Vladislaviensis et R[enerendi]. Patris Cancellarii Mathias (sic!) Dominus Vladislaviensiset Cancellarius (sic!). Post Ingrossationem vero
Privilegii suprascripti ad effectationem eiusdem porrigentis Juri Communi
Inh erendo Originale in toto restitutum est de eodemque restituto porrigens
Officium praesens quietat et liberum pronuntiat. Ex actis C[astrensis]
C[apitanealis]. Zydaczovien[si]s: extraditum».

Занимаюсь построением генеалогического дерева.