Партизаны Крыма

В поселке Камыш-Бурунского железорудного комбината, в парке культуры и отдыха, стоит окруженный цветами и зеленью небольшой памятник. На мемориальной доске — имена похороненных здесь партизан: Зябрев Александр Федорович, Шустов Иван Гаврилович, Важенин Влас Иванович, Макаров Николай, Бондаренко Николай, Дубинин Володя.
С первых же дней освобождения вчерашние партизаны активно взялись за восстановление городского хозяйства. Бывший начальник штаба Аджимушкаиского партизанского отряда Николай Ильич Бантыш стал первым секретарем Ленинского райкома партии города Керчи, начальник партизанских отрядов Керченского полуострова Иван Иванович Пахомов — управляющим Госрыбтрестом. Командира Старокарантинского отряда Семена Михайловича Лазарева избрали председателем Орджоникидзевского райисполкома, комиссара этого же отряда Ивана Захаровича Котло — секретарем Орджоникидзевского райкома. На железорудный комбинат был направлен Владимир Андреевич Жученков.
Завод им. Войкова возглавили инженеры А. И. Кущенко и П. Н. Иванов. Оба они мужественно сражались в партизанском отряде рядовыми бойцами, а вернувшись на завод, энергично взялись за его восстановление.
На руководящую работу были назначены партизаны Н. Г. Баранов, Ф. Т. Панкратов. Н. С. Юров, П. Д. Мороз, Н. В. Кочубей, С. 3. Трунов, И. М. Голиков, А. О. Аширов, Т. Ф. Болюнов, Д. Г. Жужель, А. И. Емелин и другие. Эти люди проявили мужество и бесстрашие в труднейшей обстановке, с первых месяцев войны доказали свое умение ориентироваться в любых, самых неблагоприятных условиях, принимать решения вернейшие и оперативные.
http://www.vkerchi.com.ua/ruska/viewtopic.php?p=58286

Надежда Комарова уже дважды безрезультатно пыталась пробраться в лес через деревню Мазанка. Ей удалось связаться с военнопленным Григорием Харченко, который тоже готовился с группой патриотов уйти к партизанам. Он дал Комаровой адрес симферопольской подпольщицы Зои Жильцовой — у нее был пункт сбора для отправки в лес. Дойти из Керчи до Симферополя в то время было не просто: по дороге фашистские патрули проверяли документы. Выручили чистые бланки, которые добыла Мария Русанова еще в то время, когда работала уборщицей на бирже труда.
У Жильцовой Надя встретилась с Григорием Харченко. Здесь же собралось еще восемь военнопленных, которые хотели пробиться к партизанам. Зоя вырвала из ученической тетради листок, начертила маршрут, по которому Комарова и Харченко со своей группой двинулись к партизанам по уже знакомой Надежде дороге через Мазанку. Продвигаясь с большой осторожностью, ночами, группа уже в глубине леса была остановлена окриком: «Руки вверх, бросайте оружие!» Подпольщики наткнулись на командира партизанского отряда Северного соединения А. С. Воднева.
При оставлении города в мае 1942 года горком партии не сумел по примеру 1941 года подготовиться к партизанской борьбе в тылу врага: слишком поспешным, неожиданным было отступление наших войск с Керченского полуострова. Надо признаться, что успешные действия десанта, отвоевавшего у врага Керчь, породили у нас некоторую самоуспокоенность, уверенность, что во второй раз Керчь оставлять не придется.
В период второй оккупации партизанские группы возникали стихийно, рожденные ненавистью советских людей к захватчикам, душевной болью за страдания родной земли, жаждой мести.
Активно действовал партизанский отряд под командованием Кузьмы Мухлынина. Краснофлотец Мухлынин, прикрывая отход своего отряда с Керченского полуострова, не успел переправиться через пролив. Оставшись в Керчи, он достал необходимые документы и прописался. Подобрав надежных людей, Мухлынин организовал молодежную патриотическую группу, которая распространяла сводки Советского Информбюро и антифашистские листовки.
В начале октября 1943 года, когда немцы начали угонять население Керчи, группа Мухлынина укрылась в Старокарантинских каменоломнях, в заранее подготовленной шахте. Вскоре в отряд входило уже 46 человек. Партизаны действовали в очень трудных условиях (почти не было оружия) и все же совершили ряд смелых операций. Однажды они напали на немецкую автоколонну, сожгли семь автомашин, радиостанцию и уничтожили свыше 70 солдат и офицеров противника. Мухлынинцы оказали существенную помощь Эльтигенскому десанту — нападали на транспорты противника, следовавшие с подкреплением к месту высадки, уничтожали технику, захватывали оружие.
3 ноября в семичасовом бою с фашистами Кузьма Мухлынин погиб. Мстя за смерть командира, отважные партизаны Иван Чепелев, Тимофей Кокошко, Николай Чумаченко, Владимир Панкратов, Андрей Шинковский, Николай Куренев, Михаил Сторожко, Григорий Подливайло, Владимир Товарчи и другие продолжали наносить фашистам удар за ударом. Под руководством комсомольца Чередниченко из Старого Карантина отряд провел еще немало смелых операций.
9 декабря в отряд влилась группа солдат и офицеров — участников Эльтигенского десанта, отставших от основных сил во время прорыва в Керчь. Среди них был гвардии полковник П. И. Нестеров, который принес отряду большую пользу своими военными знаниями и опытом политработника.
Серьезно обеспокоенные активностью отряда, фашисты взяли его в кольцо, стремясь загнать в глубь подземелья, лишить всяких связей с внешним миром. По решению военного совета отряда несколько групп партизан покинули каменоломни и пошли к линии фронта, туда, где дрались с врагом десантники. Двум группам удалось перейти фронт, третья наткнулась на засаду. Часть партизан была убита в перестрелке, многих фашисты захватили и расстреляли. Остальные партизаны пытались прорваться в старокрымские леса, но столкнулись с многочисленным, хорошо вооруженным вражеским отрядом. В перестрелке погиб политрук отряда Д. Васюнин. Нескольким партизанам удалось укрыться в ближайших деревнях. А те немногие, что остались в каменоломнях, 15 апреля были освобождены частями Красной Армии.
Во время боевых действий отряд уничтожил свыше 600 фашистских солдат и офицеров, 5 орудий, 32 автомашины, захватил много оружия, боеприпасов, радиостанцию.
После освобождения Керчи нашими войсками руководители отряда принесли в городской комитет партии свою «типографию», состоявшую из набора букв и клише, вырезанных вручную на резиновых пластинках, и образцы листовок, которые они выпускали (теперь партизанская типография хранится в Керченском музее).
В 1943 году в керченских каменоломнях действовали и другие партизанские отряды. Например, в Аджимушкайских каменоломнях отряды П. И. Шерстюка и К. И. Моисеева, а в Старокарантинских каменоломнях — молодежный партизанский отряд. Отряды эти составили советские воины, вырвавшиеся из фашистскою плена, а также патриоты-керчане, которые укрылись в каменоломни от преследования гитлеровцев и продолжали с ними вооруженную борьбу. Народные мстители действовали на вражеских коммуникациях, нарушали телефонную связь, истребили немало гитлеровских солдат и офицеров, захватили трофеи — оружие и продовольствие.
Кузьма Мухлынин, командир партизанского отряда Старого Карантина.


[ Изображение на стороннем сайте: 9d46cbdec56c.jpg ]


http://www.vkerchi.com.ua/ruska/viewtopic.php?p=58286
***************************************

В Ленинском районе Аджимушкайский отряд имени Ленина возглавили М. А. Майоров, Н. И. Бантыш, С. И. Черкез, в Орджоникидзевском районе Старокарантинский отряд — А. Ф. Зябрев, С. М. Лазарев, И. 3. Котло, В. А. Жученков.
В каменоломни завозили боеприпасы и взрывчатку, в бесконечных подземных коридорах искали воду, устраивали запасные выходы.

РУКОВОДИТЕЛИ АДЖИМУШКАЙСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА

Командир отряда М. А. Майоров.


[ Изображение на стороннем сайте: 8fded613d965.jpg ]


Командир отряда С. И. Черкез.


[ Изображение на стороннем сайте: 9cfe974552f7.jpg ]



Начальник штаба Н. И. Бантыш.

[ Изображение на стороннем сайте: 0ac7018d6e37.jpg ]

Включились в подготовку к партизанской борьбе Н. Г. Баранов, И. А. Небора, А. И. Кущенко, П. Н. Иванов, В. Ф. Войтенко, П. П. Самойленко, П. Д. Мороз, Я. М. Манто, П. А. Мацуляк, Н. В. Кочубей, И. 3. Гриценко и другие. Все эти люди продолжали трудиться на своих рабочих местах, а вечера — и часто ночи напролет — проводили в каменоломнях. Никто не жаловался на усталость, все отлично понимали — другого выхода нет. Каждое утро все являлись без опоздания на работу. Некоторые, правда, работали вяло, через силу. Им не всегда удавалось скрыть это от постороннего глаза. К секретарю парторганизации Ленинского райкома Черкезу поступило заявление, в котором указывалось на то, что некоторые товарищи по ночам где-то «болтаются», не спят, а на работе ходят как сонные. Предлагалось обсудить такое поведение.
А Черкезу хорошо было известно, почему не спят по ночам эти люди, он и сам провел в каменоломнях немало ночных часов.
Сергей Иосифович Черкез прошел большую коммунистическую закалку. Вся его сознательная жизнь была связана с заводом им. Войкова. Он строил здесь доменные печи, потом встал к этим печам и всегда был одним из лучших рабочих. На заводе Черкез вступил в комсомол и в партию. Несколько лет возглавлял комсомольскую организацию, причем пользовался у молодежи непререкаемым авторитетом. (После вторичного оставления Керчи Сергей Иосифович был комиссаром партизанского отряда, затем бригады, действовавшей в крымских лесах.)
Подготовка баз для партизанских отрядов в Аджимушкайских и Старокарантинских каменоломнях шла уже полным ходом, когда возникло совершенно неожиданное осложнение. Отдельные партизаны Старокарантинского отряда заявили, что, по их мнению, необходимо отказаться от базы в каменоломнях и, пока не поздно, вывести отряд в старокрымские леса. Там, дескать, простор для действий против оккупантов, а здесь чуть ли не ловушка.
Когда Зябрев, командир Старокарантинского отряда, сообщал горкому о подобных настроениях некоторых партизан, все понимали, что они имеют под собой некоторые основания. Можно было предполагать, что если отряд, базирующийся в каменоломнях, окажется в окружении, то вести ему успешную борьбу с вооруженным до зубов противником будет крайне трудно и придется, может быть, часто отсиживаться под скалами в бездействии... Обратились в обком. В. С. Булатов и А. В. Мокроусов внимательно отнеслись к доводам керчан. Мокроусов разъяснил:

— Вы не правы, товарищи. Разрабатывая план расстановки партизанских сил в Крыму, мы учитывали и опыт прошлого, и особенности современной войны. Отряды должны, понимаете, не только могут, но и должны, — подчеркнул Мокроусов, — базироваться на Керченском полуострове. Именно в каменоломнях. Более удобного места не придумаешь. Конечно, действовать придется в очень сложных условиях. Но оголять Керченский полуостров нельзя, поэтому и здесь нужно будет искать пути для наиболее действенной борьбы с врагом.

— Совершенно верно, — поддержал Мокроусова Булатов. — В лесах расположатся другие отряды. Совместными действиями вы сможете наносить ощутимые удары по врагу.

А Зябрев в заключение сказал:

— В каменоломни мы уходим добровольно, о предстоящих трудностях отдаем себе полный отчет. Идем-то не на прогулку, а на дело смертельно опасное. И драться будем, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Все это отражено и в нашей присяге.
В отношении кандидатуры начальника партизанских отрядов Керченского полуострова разногласий не было. Все единодушно назвали Ивана Ивановича Пахомова.
Этот человек прошел большую школу жизни. В 1919 году он партизанил в Аджимушкайских каменоломнях. Вместе с товарищами организовал разгром белогвардейского гарнизона на Камыш-Бурунской косе. Боевую деятельность в Красной Армии Пахомов закончил в 1922 году комиссаром эскадрона. Потомственный рыбак, он затем много лет был председателем колхоза.
Со второй половины августа работа по подготовке отрядов и их баз была ускорена и велась более организованно и форсированно. Разведка воды в Аджимушкайских и Старокарантинских каменоломнях не дала положительных результатов. Пришлось строить бетонные бассейны, которые могли обеспечить партизан на четыре-пять месяцев, и еще иметь в запасе брезентовые ванны.
К концу октября в каменоломнях был создан запас продовольствия и всего необходимого для партизан на пять-шесть месяцев.
В начале ноября отряды — в каждом около 40 человек— ушли в каменоломни. Впоследствии к ним присоединялись воины Красной Армии и Флота, в силу разных причин оставшиеся на полуострове во время отступления наших войск.
Так, в Аджимушкайские каменоломни пришла группа из четырех человек с пулеметами и автоматами во главе с капитаном Л. Д. Молчановым, а интендант 2 ранга Д. И. Сирота, младший лейтенант А. В. Кабилецкий привели моряков: курсанта В. Г. Иудина, старшину 2 статьи Н. X. Малиновского, краснофлотца Е. М. Короленко и других. Вместе с ними пришли в каменоломни две девушки: Таня Глушко и Аня Горелова — студентки Феодосийского техникума физкультуры. Не пожелав эвакуироваться, они упросили моряков взять их с собой.
Пополнился группой советских воинов и партизанский отряд Старокарантинских каменоломен. Сюда пришли командир роты А. Петропавловский, политрук роты Г. Корнилов, командир взвода Н. Сергеев, интендант 2 ранга А. Бондаренко и другие.
Боевой опыт пришедших в каменоломни советских воинов, их организованность и дисциплина сыграли положительную роль в повышении боеспособности и политико-морального состояния партизан.

Подполье будет действовать


По указанию Центрального Комитета нашей партии заблаговременно формировались и подпольные партийные организации. В случае оккупации им предстояло возглавить всю деятельность советских патриотов во вражеском тылу.

РУКОВОДИТЕЛИ СТАРОКАРАНТИНСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА

Командир отряда А. Ф. Зябрев (погиб в ноябре 1941 г.).

[ Изображение на стороннем сайте: 064415c15888.jpg ]


Командир отряда И. 3. Котло.

[ Изображение на стороннем сайте: 9775060a8867.jpg ]

Командир отряда С. М Лазарев.

[ Изображение на стороннем сайте: 8c4b266d114c.jpg ]


Утвердив подпольный областной партийный комитет с местом пребывания в городе Керчи, обком направил в Керчь его руководителя — Ивана Андреевича Козлова, члена партии с 1905 года.
Трудно было себе представить более подходящего руководителя областного подпольного центра. Еще совсем юношей с баррикад Коломны начал Козлов свою революционную деятельность. Побывал на каторге, в тюрьмах, в ссылках; в эмиграции встречался с Владимиром Ильичем Лениным. Вернувшись на Родину, вел подпольную работу на оккупированной германскими войсками Украине, был секретарем Харьковского губернского подпольного комитета. После окончания гражданской войны по решению ЦК ВКП(б) направлен на ответственную партийную работу в Сибирь.
В Крым И. А. Козлов прибыл по состоянию здоровья, стал работать инструктором обкома партии по персональным делам. Иван Андреевич имел уже большой опыт работы в контрольных комиссиях партийных комитетов, умел разбираться в самых сложных делах, решая их строго, бескомпромиссно, с принципиальных партийных позиций.
Я хорошо знал Ивана Андреевича Козлова по совместной работе в аппарате обкома партии и, встретив его в Керчи, не мог не заметить, как он изменился, не мог не восхититься мужеством этого человека: несмотря на преклонный возраст, вконец подорванное здоровье, полуслепоту, Иван Андреевич стал в ряды бойцов по первому зову партии.
В Керчи Иван Андреевич вместе с горкомом партии сразу же принялся за организацию партийного подполья.

...Мы встретились у меня в кабинете: Иван Андреевич, начальник горотдела НКВД Петр Алексеевич Хватков и я.
Покашливая, близоруко щурясь, Иван Андреевич медленно говорил:

— Времени у нас очень мало, товарищи, обстановка на фронте такая... Да, очень, очень мало времени... Однако нужно сделать все, чтобы люди, оставшиеся в тылу врага, чувствовали себя уверенно...

Во всех вопросах, связанных с подготовкой к уходу в подполье, Козлов был очень требователен и принципиален. Это и понятно. Человек с большим опытом подпольной работы, он хорошо знал, какое огромное значение имеет конспирация.
Все мы, в том числе и будущие соратники Козлова, предельно внимательно относились к его советам по организации подполья, осваивая эту науку на практике.
Еще до приезда Козлова горком начал подбирать людей для работы в тылу врага, готовить их к новой роли: переводили на другие предприятия, выдавали новые паспорта, меняли квартиры, фамилии и т. д.
Но Иван Андреевич нас поправил, признав некоторые наши кандидатуры неподходящими.

— Вы поймите, — говорил нам Козлов. — Не сомневаюсь, что все эти люди проверенные, надежные. Но они слишком молоды. Если придут немцы и начнется мобилизация населения на всякие работы, наших подпольщиков могут в первую очередь угнать на каторгу в Германию. (Уже было известно, что в оккупированных районах фашисты так и поступают.)
Конечно, Козлов был прав. Намеченных нами людей пришлось эвакуировать с семьями в глубь страны и подбирать других.
Возражал Иван Андреевич и против того, чтобы оставить на подпольной работе сотрудников советского и партийного аппарата.

— Совершенно ненужный, ничем не оправданный риск, в городе их слишком хорошо знают, — решительно заявил он, и опять-таки пришлось с ним согласиться.

Иван Андреевич считал, что при благоприятных условиях подпольщикам необходимо будет открыть в городе кое-какие предприятия, например, комиссионный магазин, чебуречную, мастерскую по ремонту предметов домашнего обихода. Для этого надо было припасти многое: краски, лодки, рыболовные снасти, стекло, гвозди, прочую мелочь. Надо было также найти наборщиков, граверов, радистов и других специалистов, достать типографский шрифт. Не обходилось и тут без промахов.

— Хорошие у нас выросли партийные работники, — при очередной встрече сказал мне Иван Андреевич. — Вот только опыта подпольной деятельности им не хватает, тут им еще учиться и учиться у старых коммунистов, которые воспитывались в подполье, и школа конспирации вошла им, как говорится, в плоть и кровь. Конечно, молодежь наша взрослела совсем в другое время, своей жизнью научилась управлять разумно. А школа подполья — сложная, ее с ходу не осилишь. Вот, например, в обкоме мне предложили тысячекилограммовую печатную машину, тогда как вся подпольная типография должна умещаться в маленьком чемоданчике.
Да, организация подполья была сложным участком работы, мы это сознавали. Очень нелегко давалась наука конспирации всем нам, и мне в частности. Я, например, никак не мог привыкнуть к новой фамилии Козлова.
Когда Иван Андреевич приехал в Керчь, он сразу предупредил меня:

— Забудьте об Иване Андреевиче Козлове. Отныне я Вагин, Петр Иванович Вагин. Прибыл из Красноярска, где отбывал трехлетнее тюремное заключение.

Легко сказать — забыть. Я знаю Ивана Андреевича не один год как безупречного партийного работника, отзывчивого товарища. И вот он превращается вдруг в человека с весьма сомнительной репутацией заключенного.
Однако эмоции эмоциями, а дело делом. Вагина нужно было срочно устроить на работу.
Перебрав почти все предприятия и организации города, остановились на Рыбакколхозсоюзе. Пожалуй, это был самый удобный вариант. Работая в центре города, Иван Андреевич, то бишь Петр Иванович Вагин, будет на виду у жителей того района, в котором ему впоследствии предстоит бороться с врагом. Это обстоятельство было очень важным.
Я позвонил председателю правления Рыбакколхозсоюза Буряченко.

— Послушай, Александр Васильевич, хотя знаю, что ты в кадрах особой нужды не испытываешь, все же посылаю тебе одного гражданина по фамилии Вагин. Надо его устроить.

— Конечно, устроим, — ответил Буряченко, — пусть приходит хоть сейчас.

Когда Вагин явился, Буряченко долго рассматривал рекомендованного и его документы. Перед председателем правления сидел сутулый старик в очках, обросший бородой, в поношенной телогрейке и сапогах, в руках—старая шапка-ушанка. Бывший заключенный... Сомнения одолевали Буряченко.

— Зайдите дня через два-три, — наконец сказал он и поспешил в горком. У него возникла мысль, что я, возможно, ошибся, не разобрался в Вагине.

— Я приду завтра, мне жить нечем, — пробурчал Вагин.

Работая в Рыбакколхозсоюзе, Вагин вызывал все больше и больше подозрений: держался замкнуто, очень часто отлучался. Заметив, что сотрудники, пока он отсутствует, осматривают его стол, Вагин положил в один из ящиков учебник немецкого языка. Конечно, книга была обнаружена. Вагину начали задавать колкие вопросы.
Дело дошло до того, что весь коллектив ополчился против Буряченко, принявшего в военное время на работу «такого типа». Поступили заявления в горком. Завидовать Буряченко не приходилось.
Когда обстановка вокруг Вагина в Рыбакколхозсоюзе достаточно накалилась, мы дали согласие на его увольнение с «подходящей» формулировкой в приказе. Вагин обвинялся «в срыве мероприятий в колхозах и контрреволюционном саботаже». Материал на него передавался в трибунал.
Когда Вагин получил на руки выписку из вполне устраивавшего его приказа и ушел, сотрудники долго еще осуждали председателя правления Рыбакколхозсоюза за «близорукость и отсутствие бдительности».
А Козлов умело продолжал начатую игру, и, глядя на сгорбленного, невзрачного старичка, шагающего по улицам со старым мешком под мышкой или с ящиком стекольщика, никто не догадывался, что это руководитель партийного подполья. Затеряться, ничем не выделяться среди окружающих было очень важно для пользы дела.
Когда в последние дни перед оставлением города из магазинов начали раздавать населению остатки продовольствия, Козлов становился то в одну, то в другую очередь. Получив в магазине небольшой бочонок с хамсой, он нарочито медленно прокатил его от центра до самой своей квартиры.
О действительной причине частых отлучек Вагина в Рыбакколхозсоюзе никто, конечно, и не подозревал, а Иван Андреевич встречался на конспиративных квартирах с будущими своими товарищами по борьбе. С Лидией Николаевной Боруц, например. Эта хрупкая, небольшого роста, подвижная, очень энергичная женщина работала много лет в органах государственной безопасности. Перед войной была управляющей домами в Симферополе. В Керчи никто не знал ни Лидию Николаевну, ни ее дочь Клеру, которая тоже стала подпольщицей.

http://www.vkerchi.com.ua/rusk...amp;t=1604

О партизанах Старо-Карантинских каменоломен:
http://www.erlib.com/%D0%9B%D0...D%D0%B0/1/

Лев Кассиль, Макс Поляновский

УЛИЦА МЛАДШЕГО СЫНА

Пионерский галстук имеет три конца в знак нерушимой дружбы трех поколений — коммунистов, комсомольцев и пионеров.

(Из «Книги вожатого»)

Улица в Керчи

Биоценоз как фактор партизанского движения в Крыму в 1941–1944 гг.

скачатьАвтор: Поляков В. Е.
Журнал: История и современность. Выпуск №1(15)/2012
В данной статье рассматривается партизанское движение в Крыму как фактор взаимодействия человека и живой природы, а также зависимость возможного и реального количества партизан от условий базирования и прочих как объективных, так и субъективных факторов. Автор исследует партизанское движение в Крыму как часть биоценоза в природе.
Ключевые слова: партизаны, Крым, биоценоз, голод, противник, продовольствие
Крымский полуостров в силу своей уникальной конфигурации с военной точки зрения представляет собой остров с двумя географическими зонами: 3/4 его территории составляет степь и 1/4 – холмы и горы. Значительная часть холмов полностью утратила свою растительность.
Горы невысокие и имеют множество перевалов: Мердвень, Кепек-Богаз, Эски-Богаз, Симеиз-Богаз, Малая-Богаз, Гаспра-Богаз, Ставри-Богаз, Кучук-Узень-Богаз, Биюк-Узень-Богаз, Истиля-Богаз, Ак-Чокрак-Богаз, Сарденин-Богаз (Ена 2005: 9). Причем шесть из них еще до революции были приспособлены для гужевого транспорта, а со временем были адаптированы для проезда автомобилей.
Леса Крыма в результате постоянного вмешательства человека постепенно «отступили» в горы. Северные склоны главной гряды представлены в нижней ее части преимущественно дубовыми лесами, в верхней – буковыми с примесью граба. В буковых лесах растут липа, ясень, клены, а также дикие плодовые деревья: яблони, груши. Лишь местами встречаются участки сосновых лесов. Сочетание леса и гор наряду с обычными трудностями породило и преимущества: удобство обороны в случае ведения боя, наличие условий для засады, возможность обходного маневра. К тому же крымские горы имеют множество пещер, в которых могли на время укрыться один-два или несколько человек одновременно.
Примечательно, что еще в ХIХ в. крымский Робин Гуд – Алим – находил убежище в подобных пещерах, многие из которых до сих пор носят его имя.
Тем не менее о нахождении в лесу крупных незаконных вооруженных формирований (да еще в течение длительного времени) истории неизвестно.
В годы Гражданской войны крымский лес был убежищем для многих людей. На какое-то время они собирались в различные по политической ориентации вооруженные группы. Поскольку власти в Крыму менялись с калейдоскопической быстротой, то и продолжительность действий этих групп была небольшой. Примечательно, что население называло их «зелеными», как бы выводя за черту традиционного противостояния «красных» и «белых».
В октябре 1941 г. решением Крымского обкома ВКП(б) вся лесная зона полуострова была поделена на пять партизанских районов:
1-й – судакские и старокрымские леса. В них должны были базироваться Кировский, Старокрымский, Судакский, Феодосийский отряды;
2-й – карасубазарские и зуйские леса: Биюк-Онларский, Джанкойский, Зуйский, Ичкинский, Карасубазарский, Колайский, Сейтлерский отряды;
3-й – леса заповедника: 1-й и 2-й Симферопольские отряды, 3-й Симферопольский районный, Алуштинский, Евпаторийский, Тельмановский, отряд сотрудников НКВД, главный штаб и комендантский взвод.
4-й – бахчисарайские леса: Ак-Мечетский, Ак-Шеихский, Бахчисарайский, Красноперекопский, Лариндорфский, Куйбышевский, Ялтинский отряды;
5-й – леса вокруг Балаклавы и Севастополя: Балаклавский, Сакский, Севастопольский, Фрайдорфский отряды.
Командир одного из таких районов И. Г. Генов впоследствии вспоминал: «Граница района проходила по линии Пролом, Мелек, Орталан, Ворон, Капсихор, а на западе по шоссейной дороге Симферополь – Алушта. На этой территории в 1918 г. оперировал один отряд, теперь же предстоит разместить восемь партизанских отрядов!» (Генов 1983: 10). «Опыт учил, что лагеря следует размещать как можно дальше от населенных пунктов, проезжих дорог, в глухом и скрытом месте, удобном для обороны, нападения и маневра. А также вблизи водных источников: речек, родников и т. д. Но если следовать всем этим правилам, то во втором районе больше трех отрядов разместить негде не только потому, что здесь леса по своим размерам незначительны, но и потому, что весь лесной массив пересекает много дорог, паутиной по всем направлениям тянется бесчисленное количество троп и тропинок, хорошо известных местному населению» (Там же: 11).
Помимо Генова среди будущих партизан были и другие участники гражданской войны в Крыму. Исходя из своего прежнего партизанского опыта, все они были убеждены, что, как и в «ту войну», армия противника будет на фронте, отдельные гарнизоны – в городах, а в деревнях будут хозяевами партизаны. Основным носителем этой теории был сам командующий А. В. Мокроусов: «Оккупанты, как правило, будут находиться в городах. В деревню они не пойдут. Вот в деревнях-то мы и будем хозяйничать. Единственное, на что гитлеровцы могут пойти, – это выделить часть войск на охрану своих коммуникаций»(Там же: 79).
Поскольку «оккупанты будут находиться в городах», то отряды с большим комфортом стали размещаться в горных поселках: 3-й Симферопольский отряд – в горном санатории; бойцы Красноармейского отряда – в общежитии поселка Чаир; штаб А. В. Мокроусова – в кельях Святогорского монастыря…
Вот впечатления от первого дня партизанской жизни Леонида Вихмана: «В лесу был большой двухэтажный дом. Туристическая база. Отряд человек 300. Много женщин. Нас накормили. Питание исключительное было. Любая закуска, вино. Все что хотите было. Столы, стулья. Обслуживали девушки в белых халатиках, тарелочки, рюмочки, графинчики» (ГААРК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 47. с. 88).
С началом боевых действий все это пришлось бросить и уходить вглубь леса. В спешном порядке стали делать землянки. «Бывший бригадир строительной бригады Егор Шутеев сложил прекрасную плиту. Затопили ее, не дождавшись, пока просохнет глина» (Генов 1983: 36).
Пожалуй, серьезнее всех подошли к обустройству в Зуйском отряде, которому предстояло воевать недалеко от родных мест. В отличие от всех других отрядов они все делали заблаговременно: «Землянки скрыты под землей. Лазы в них замаскированы. Если бы не тропки на снегу, да не дымки из труб – убей, не обнаружишь…»(Луговой 2004: 26).
Впрочем, партизанские лагеря в классическом понимании этого термина просуществовали до декабря 1941 г. – до первого прочеса немцев, так как в ходе карательной экспедиции все землянки были взорваны.
Вот что сообщали по этому поводу немецкие документы: «Разгромлено 16 баз партизан. 7 складов с продовольствием,теплая одежда, консервы, овощи, бараны, свиньи.
Захвачено в плен – 490 чел. Убито партизан: – 470 чел.»(Германские… 2000: 6).
Еще недавно землянка А. В. Мокроусова выглядела так: «Внутри она была выложенной бревнами. У входной двери встроено окно. Справа железная печка, слева, у окна, небольшой столик. Во второй половине землянки – деревянные нары, покрытые ковром». После прочеса картина была совсем иная: «Шалаш Мокроусова представлял собой деревянную изгородь, накрытую плащ-палатками»(Федоренко 1990: 37).
Тем не менее сохранились в неприкосновенности следующие продовольственные базы: во втором районе – Зуйского и Джанкойского отрядов; в третьем районе – Евпаторийского отряда; в четвертом районе – Ак-Мечетского отряда (Мальгин, Кравцова 2006: 86).
В связи с тем, что продовольственные базы закладывались из расчета на полугодичное пребывание в лесу, голод был неминуем, но в пятом партизанском районе он начался практически сразу. Дело в том, что по расчетам организаторов партизанского движения (первого секретаря обкома ВКП(б) В. С. Булатова и начальника Крымского управления НКВД Г. Т. Каранадзе) Севастополь должен был без боя сдаться противнику.
Поэтому в окружавших город лесах стали закладывать продовольственные базы для будущих партизанских отрядов пятого района. Командующий Приморской армии генерал-майор И. Е. Петров спутал все карты и немцам, и адмиралу Ф. И. Октябрьскому, который вместе с Черноморским флотом отбыл в Новороссийск, и партизанскому командованию: он самовольно привел Приморскую армию в Севастополь и не пустил врага в город.
Так леса вокруг Балаклавы и Севастополя неожиданно стали линией фронта, а концентрация войск противника в пятом районе оказалась такова, что ни о какой партизанской деятельности не могло быть и речи. Вот что писал в своих воспоминаниях Ф. И. Федоренко: «Отряды Пятого района базируются совсем близко от артиллерийских позиций и тыловых частей врага.Тайники с продовольствием оказались на линии фронта. К ним не подойти…» (Федоренко 1990: 28).
Из-за наличия в Крыму линии фронта концентрация войск противника оказалась такой насыщенной, что в деревнях порой не хватало места для немецких и румынских солдат, а Мокроусов наивно планировал, чтобы в них жили партизанские отряды.
Определенным подспорьем оказавшихся без продовольствия партизан стала флора и фауна Крыма.
Вот что вспоминал впоследствии командир Бахчисарайского отряда Михаил Македонский: «Чтобы заинтересовать людей, мы ввели своеобразную премиальную систему. Группе партизан, которая убила оленя или козу, мы отдавали “сбой” (голову, ноги и внутренности животного), а туша шла в общий отрядный котел.
Этот порядок был введен по предложению самих партизан и выдерживался самым строжайшим образом все время, пока мы были в лесу. Подстрелил партизан зайца – половину тушки возьми, вторую половину отдай отряду.
У нас не было случая, чтобы кто-нибудь, кому повезло на охоте, утаил добычу от товарищей. По законам леса такого партизана мы бы расстреляли.
Несмотря на все наши старания, бывали дни, недели, когда партизаны не получали никаких продуктов, ни ложки муки, ни кусочка мяса – абсолютно ничего. Чем мы тогда питались?
Пожалуй, легче сказать, чего мы не ели, потому что ели буквально все: молодые побеги, листья, траву, древесную кору, прошлогоднюю картошку, трупы павших животных и т. д. Шкуры убитых оленей, снимали с ног обувь – постолы, резали их “на лапшу” и варили. Все, что можно было жевать, что хоть как-нибудь усваивалось желудком, – все шло в пищу» (Македонский 1969: 108).
«В заповеднике перед войной зубры были. Мокроусов с самого начала строго-настрого нам запретил их трогать. Приказ дал: под расстрел того, кто убьет зубра, он, мол, 10 тысяч золотом стоит. Зубров этих, в конце концов, немцы постреляли, хотя последний зубр все же партизанам достался, несмотря на приказ. Голод заставил» (Сермуль 2004: 28).
Все это, вместе взятое, привело к тому, что во всех отрядах, как и в партизанском движении в целом, шел страшный, неумолимый «естественный отбор»: люди сотнями умирали от голода, дезертировали, гибли в боях, значительную часть удалось эвакуировать на Большую землю.
С октября 1942 г. начинается второй этап партизанского движения. Вот как описывал этот период А. А. Сермуль.
«Отряд каждую ночь ночевал в новом месте. Носили с собой парашют. Вечером за дерево стропой зацепили, колышком по низу прихватили, костер развели – сверху дырка для дыма сделана, переночевали, утром сматываемся и уходим в другое место. На одном оставаться было опасно, потому что немцы вели за лесом авиационное наблюдение»(Там же: 37).
В целом по Крыму в январе 1943 г. в партизанском лесу насчитывалось всего 349 бойцов, а уже через месяц на 17 февраля – 266 человек, на 1 августа – 214 человек! (Басов 1987: 87).
В этот период противник имел реальный шанс уничтожить партизан, но сработал принцип биоценоза, образно говоря, известный как взаимозависимость количества волков и оленей. Смысл сравнения в следующем. На каком-то заданном пространстве много волков, но мало оленей. Пищи всем не хватает, и старые и больные волки не могут себя прокормить. Число волков резко уменьшается, вследствие чего начинает расти число оленей. Избыток корма приводит к тому, что уже и старые волки могут найти себе пищу: число волков растет, а оленей – уменьшается, и так до бесконечности.
Так же и с партизанами. Когда они проявляют активность и становятся головной болью оккупационных властей, наступает момент, когда те вынуждены снимать с фронта войска и обрушиваться на партизан всеми своими силами. Загнанные далеко в горы партизаны никого не беспокоят, и соответственно противник не трогает их. Они снова собираются с силами, и все начинается сначала.
Зимой 1942–1943 гг. партизаны оказались без продовольствия, боезапаса… Фронт отошел за сотни километров на восток. Концентрация частей уменьшилась в разы, но и оставшиеся части во много раз превосходили партизан по численности.
Ничем не могла помочь продовольствием и крымская деревня, жители которой сами бедствовали и еле сводили концы с концами.
В силу геополитических интересов ни Крым, ни крымские партизаны в этот период были совершенно не нужны командованию РККА.
На какой-то период все крымские партизаны переместились в леса заповедника, в наиболее труднодоступные заснеженные верховья горных речек Аракча, Пескура, Ускулар, Донга и Писара, на северные склоны главной гряды Крымских гор.
Оказалось, что леса заповедника имеют и теневую сторону: позиции противника и партизан одинаковы. Внезапность удара предотвратить сложно, тогда как в Зуйских лесах на многие километры вокруг партизаны видели передвижения противника и потому успевали занять оборону даже на внешнем обводе, имея в запасе и главные рубежи обороны.
Интересна такая дискуссия, которая возникла среди высшего руководства партизанским движением. Д. Ф. Ермаков и И. П. Калугин старались найти место для стоянки поближе к воде и, главное, чтобы иметь возможность отхода в случае вражеского нападения.
И. Г. Кураков и Н. Д. Луговой были убеждены, что главным достоинством стоянки должна быть возможность длительного отпора карателям.
Несколько по-иному изложил свою точку зрения на этот вопрос бывший в ту пору рядовым партизаном Андрей Сермуль. Смысл ее сводился к следующему: если раньше, встретив превосходящего по численности противника, партизан или даже группа партизан давали бой и стремились оторваться, то с началом голода, когда истощение стало повальным, пришло понимание того, что сколько ни пытайся уйти, противник все равно их догонит. Так появилась новая тактика: отходишь до тех пор, пока не найдешь удобную для обороны позицию, а уже там партизан бьется насмерть в прямом значении этого слова. Дальнейшие события, как правило, развивались по двум сценариям: партизан мог погибнуть, что, к сожалению, было не редкостью, но в соответствии с правилами оборонительного боя каждый боец забирал с собой на тот свет минимум втрое больше противников. Второй вариант заключался в том, что, встретив такой отпор и осознав, что легкой добычи не будет, а рисковать своей головой никто не хочет, враг уходил.
Таким образом, можно сделать вывод, что, вероятно, правильными были обе тактики, просто применять их надо было в соответствии с конкретно сложившейся обстановкой.
Действия партизан на коммуникациях вынудили противника полностью прекратить ночные передвижения, а затем вдоль Алуштинского шоссе он заставил население вырубить все кустарники на сто метров от дороги.
Осенью 1943 г., когда фронт вновь подошел к крымскому полуострову, Крымский обком ВКП(б) вновь «наступил на те же самые грабли». Было принято решение о массовом разворачивании партизанского движения, более того, в лес «под защиту партизан» стали звать все мирное население прилесной зоны.
Стремительно выросло число отрядов, которых стало тридцать три! Большинство из них располагалось непосредственно в горных селениях.
К несчастью, история имеет тенденцию повторяться. Оказалось, что немецкое командование отменило эвакуацию войск, а советское наступление прекратилось, все внимание сосредоточилось на Никопольском плацдарме противника на Днепре.
Вновь каратели обрушили на партизан огромные силы. На этот раз помимо непосредственных участников боевых действий большего всего пострадало мирное население, защитить которое партизаны, естественно, не могли.
Если начиналось партизанское движение с цифры в 3700 человек, которая впоследствии снизилась до 214, то в апреле 1944 г. из леса вышло 3680 человек.
Закон биоценоза! Мало оленей – много волков!
Трудно, очень трудно было крымским партизанам! и на фоне этого в завершение мне хочется привести строки из дневника одного человека, в прошлом армейского, а потом партизанского командира Евгения Тарновича, сделанные в самые трудные, в самые голодные дни: «Я давно проклял Крым с его лесом и горами. Но вместе с тем он чертовски красив весной. Какая прелесть, какая благодать, я восторгаюсь…»(ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 58. л. 22) После того, как я в архиве прочитал эти строки, у меня на глазах невольно появились слезы, слезы признательности, благодарности за эту любовь к моему Крыму.
http://www.socionauki.ru/journal/articles/143571/

НЕПРОСТАЯ ИСТОРИЯ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА ИМЕНИ СТАЛИНА. СТАРОКАРАНТИНСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ (1943–1944): К ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ, БОЕВОЙ АКТИВНОСТИ, ВНУТРЕННИХ ПРОБЛЕМАХ

Журнал "Историческое наследие Крыма", № 19, 2007.
....................
Организатором отряда являлся К. К. Мухлынин, житель поселка Камыш-Бурун, до войны работавший электриком на аглофабрике. С началом войны он был призван в ряды РККА4 и, по некоторым данным, участвовал в прикрытии отхода основных сил Крым-фронта на Тамань, не сумел переправиться и остался в поселке, где проживала его семья [7]. По другим данным, он вернулся домой в 1943 году, совершив побег из плена, и в числе других мужчин поселка был привлечен немцами на работу в депо на Камыш-Бурунской железнодорожной ветке [8].

В поселке Мухлынин собрал группу патриотически настроенной молодежи в составе около 10 человек, которая стала ядром будущего отряда. В нее вошли В. Панкратов, Н. Гаврилов, И. Чепелев, А. Филатова и другие. Группа располагала пишущей машинкой и радиоприемником, которые хранились на квартире у А. Филатовой. Она же печатала на машинке листовки и сводки Совинформбюро, которые распространялись в поселке.

Постепенно зрела мысль о создании партизанского отряда. Разместить его решено было на месте базирования партизан в 1941 году. Начались заготовки продовольствия и оружия, которые в ночное время переправляли в каменоломни.
.......................................

По воспоминаниям жены К. Мухлынина, Н. Я. Марченко, от расправы их спасло то обстоятельство, что они предусмотрительно спрятали исправные башмаки. Ее саму с ребенком продержали сутки в комендатуре и, направляя на ребенка оружие, требовали дать показания, что муж является партизаном. После выхода из тюрьмы указанная группа лиц во главе с Мухлыниным ушла в каменоломни. О серьезной настроенности на борьбу свидетельствует тот факт, что К. Мухлынин в целях безопасности отправил семью из города [13]. Другой партизан, В. Панкратов, отклонил просьбу матери забрать ее в каменоломни с двумя дочерьми, объяснив, что «у него отряд»
......................................

Первые 36 человек прибыли в отряд 3–5 октября 1943 года. Приток людей увеличился в связи с начавшейся эвакуацией населения из Орджоникидзевского района. С 15 по 31 октября партизанами стали еще 30 человек. В ноябре-декабре рост численности отряда продолжался. 10 человек, также укрывавшихся от эвакуации, прибыли из Оливенских каменоломен6. Здесь небольшой группой руководил, по некоторым данным, красноармеец Семен


Последние даты прибытия в отряд — 25 декабря (прибыли 3 человека) и 28-го (1 человек). Численность отряда по спискам, утвержденным в 1962 году, составила 102 человека (из них 11 женщин). По спискам же, представленным в 1944 году в КШПД для утверждения состава отряда, — 89 человек (из них 10 женщин) [16]
Состав отряда был сравнительно «молодым»: молодежи 1923–1928 годов рождения — 65 человек, остальные 1903–1922 годов рождения, из них военнослужащих — 7 человек. Возможно, количество военнослужащих было больше указанного, поскольку мужчины 1903–1922 годов рождения призывались еще в 1941 году, а молодежь 1923–1924 годов рождения подлежала призыву в 1942 году, когда город был освобожден.
.................

Сведения о призыве некоторых партизан содержатся в их воспоминаниях. Так, Н. Куринев (1924 г. р.) призван в ряды РККА в марте 1942 года. Воевал рядовым, под Сталинградом попал в плен, бежал. До-брался в деревню Ново-Алексеевка Ленинского района, где был выдан татарами и заключен в Семиколодезянский лагерь. Снова бежал, пришел домой, в свой поселок. Узнав об организации отряда, ушел в партизаны [18]. Возможно, в отряде он был не единственным вчерашним школьником, кому довелось побывать в бою, хлебнуть горечь поражения и ужасы плена. Несомненно, такие люди шли в отряд бороться осознанно. По некоторым данным, на фронте под Севастополем попал в плен и потом бежал также старшина 2-й статьи, моряк ЧФ А. Чередниченко [19].
..............................

Сами же партизаны, говоря о численности отряда, скорее всего, относят сюда и гражданское население. Так, партизан П. Марченко приводит цифру 170–180 человек, Н. Гаврилов — 200–230, но при этом не указывают, это только боевой состав или в том числе гражданские лица. Более конкретны цифры Т. Кокошко — до 140 человек, «…в том числе женщины, старики, дети», и А. Эмина — всего 180 человек, из них бойцов — 80, а «…остальные были женщины, которых вынуждены были за-брать…». Эти данные представляются нам более реальными. Приблизительно такое же количество называет и С. М. Лазарев8, который по поручению партийных и советских органов занимался составлением списков отряда сразу же после освобождения города: «Я… устанавливал этот факт, кто с ними (имеет в виду партизан. — Г. К.) был. Мы насчитали 170 человек…» [20]. Надо полагать, что это общее количество всех находившихся в каменоломнях.
8 С. М. Лазарев в 1941 г. являлся командиром отряда в этих же каменоломнях, в 1943-м сражался в других партизанских отрядах Крыма. Ранен в Зуйских лесах, после излечения, с 12 апреля 1944 г., находился в Керчи.

Отряд было решено назвать именем Сталина. Командиром на общем собрании избрали К. Мухлынина, судя по всему пользовавшегося большим авторитетом. Его заместителем стал В. Панкратов (1926 г. р.), работавший до оккупации слесарем на СРЗ. Как вспоминают сами партизаны, несмотря на молодость, избрание на эту должность определило то, что он «…мальчик был смышленый, отлично знал все хода (в каменоломнях. — Г. К.), немецкий язык, был боевой» [21]. Комиссаром стал Д. Васюнин (1914 г. р.) по специальности штукатур. Были созданы Военный совет отряда, четыре боевых отделения, которыми командовали М. Федоренко (1923 г. р.), И. Чепелев (1924 г. р.), М. Стороженко и В. Родин (оба 1925 г. р.) и отделение разведки. По одним данным, им командовал А. Чередниченко (1916 г. р.), по другим — В. Панкратов. Почему все отделения не возглавили имевшиеся в отряде военнослужащие, сказать сложно. Некоторые из них прибыли в каменоломни, когда отряд уже организационно оформился. Возможно, выбор пал на местных жителей, так как партизаны их хорошо знали. Учитывался и фактор знания местности, на которой придется воевать.

Были организованы госпиталь, склад, где хранились заготовленные продукты, кухня. Запасы продовольствия пополнялись в результате вылазок за продуктами. Партизаны нападали в основном на одиночно следовавшие румынские подводы. Все добытые продукты подлежали сдаче на склад.
........................

Разведчиками было совершено и первое нападение на немецкую легковую автомашину: находившиеся в ней два офицера и шофер были убиты, партизанам достались автомат и пистолет системы «Вальтер» [25]. Как вспоминал И. Чепелев, другим партизанам тоже не терпелось попробовать свои силы, а главное — добыть в бою оружие.
...........................Вот как описал первый бой отряда И. Чепелев: «Вслед за одиночным выстрелом последовали дружные залпы партизан по автомашинам. Кто имел гранаты — бросали, они взрывались в гуще автомашин. Четыре машины загорелись, немцы стали в панике выскакивать. Загоревшиеся автомашины хорошо освещали немцев, которых партизаны расстреливали с криками «Ура!»...............
..........................
Уже после первой вылазки среди партизан возникли разногласия. Некоторые (Рязанов, Чинов) стали упрекать командование в неправильных действиях и высказались за отказ от боевых операций и «сохранение» сил отряда до прихода регулярных советских войск. Военный совет принял решение о продолжении активных боевых действий. Чтобы поднять боевой дух партизан после первого неудачного боя, И. Чепелев со своим отделением высказался за проведение новой вылазки. В боевом выходе также участвовали командир и комиссар, отделение разведки. .....................

Наиболее активно отряд действовал в ноябре 1943 года, после высадки советского десанта в район Эльтигена, когда немцы перебрасывали подкрепление, технику и боеприпасы к захваченному десантниками плацдарму. Потери партизан в этом месяце составили 4 человека, в их числе — погибший 3 ноября в бою командир отряда. Его сменил М. Рязанов (по другим данным, некоторое время отрядом командовал В. Панкратов). Смена руководства повлекла за собой снижение боевой активности и внутренний раскол в партизанской среде. Повлияли на это и мероприятия против партизан, которые противник предпринял после ликвидации эльтигенского плацдарма..........................

9 декабря произошло событие, которое, казалось, должно было существенно повлиять на усиление боевой активности партизан: разведчики доставили в каменоломни группу советских военнослужащих — 14 человек из состава эльтигенского десанта во главе с командиром 335 гв. сп 117 гв. сд полковником П. И. Нестеровым. Сами партизаны отмечали, что с приходом военнослужащих в отряде окрепла дисциплина, были созданы штаб, партийная (из числа прибывших) и комсомольская организации. Нестерову предложили возглавить отряд, но он отказался, мотивируя тем, что ему необходимо пробиваться на соединение с действующими частями, и согласился временно исполнять обязанности начальника штаба. В отряде «эльтигеновцы» пробыли более двух месяцев, но их присутствие не привело к всплеску боевой активности. Как позднее указывал Нестеров в своем объяснении, составленном по факту пребывания в партизанском отряде, провести разработанные им около 10 операций, несмотря на утверждение их советом отряда, он не смог, так как партизаны «не соглашались». Были проведены только две из них, которыми он руководил лично, но успеха они не имели, поскольку партизаны не отходили от каменоломен далее чем на пять километров, а «при первых же выстрелах бежали, бросая даже своих раненых товарищей» [28]. (Последнее явно преувеличено, так как партизаны не оставляли на поле боя и погибших, местом захоронения которых указаны каменоломни). Начальник штаба этого же полка Х. Ф. Ванжа вспоминал, что партизаны совместно с военнослужащими совершали небольшие вылазки. Так, во время одной из них была захвачена автомашина с крупой и повозка с двумя лошадьми10.....................
Надо полагать, что причина указанной Нестеровым пассивности кроется прежде всего в том, что среди партизан сложились по крайней мере три точки зрения относительно дальнейшей судьбы отряда, руководство которым в это время, скорее всего, принял М. Рязанов (1904 г. р.). Он предложил все усилия направить на спасение населения: к этому моменту все ощутимее стала нехватка продовольствия и воды. Его точку зрения разделяли некоторые мужчины, прибывшие в каменоломни с семьями. Другие партизаны, сгруппировавшиеся вокруг В. Панкратова, были за проведение активных боевых действий. Среди партизан имело место также и стремление к переходу в Старокрымские леса. Для установления связи с партизанами Старого Крыма еще 30 ноября была направлена разведка, которая поставленной задачи не выполнила.

Все заметнее становились признаки назревающего конфликта. Его очевидное проявление спровоцировало нарушение группой партизан во главе с В. Панкратовым запрета командира отряда на совершение без его ведома боевых вылазок. В один из январских дней «панкратовцы» напали на запряженную быками румынскую подводу с продовольствием. Ездовой был убит, а подводу с быками они до вечера держали под обстрелом, не подпуская прибывших румын. С наступлением темноты партизаны порубили на части быков и вместе с продуктами перенесли в каменоломни. За нарушение приказа командира Панкратов был арестован с изъятием оружия. Вспыхнул конфликт: одни партизаны вступились за Панкратова, другие поддержали Рязанова. Конфликт мог перерасти в столкновение, но его погасили военные. Участников конфликтующих сторон по очереди вызывали к Нестерову. «Панкратовцы» настаивали на смещении М. Рязанова. В противном случае было решено отделиться, уйти в другие выработки и создать свой отряд. Но достигнут компромиссный вариант: новым командиром отряда стал А. Чередниченко (1916 г. р.), до войны — рыбак. Панкратова оставили на должности заместителя командира.

Группа партизан, поддержавшая М. Рязанова, ушла из расположения отряда вместе с семьями, унеся с собой часть продовольствия. Вместе с тем они продолжали принимать участие в совместных вылазках за продуктами, иногда подобная инициатива исходила лично от них.

В феврале закончились запасы продовольствия. 18 февраля «нестеровцы» приняли решение о прорыве через линию фронта. Помочь им в этом должны были партизаны. Для прорыва создавались смешанные «пятерки». Все участвовавшие в переводе военнослужащих партизаны должны были вернуться в отряд, чего им сделать не удалось: каменоломни были полностью блокированы. По некоторым данным, в состав первой группы вошел В. Панкратов. При возвращении в отряд он был схвачен и позднее расстрелян в поселке Семь Колодезей11. В состав других групп вошли партизаны Н. Гаврилов, Н. Куренев, В. Оксанич, Т. Кокошко, В. Саляхов, М. Федоренко. Группа, в которую вошли партизаны А. Филатова, В. Стародонкин, А. Шинковский, П. Ниделков и от военнослужащих Н. Губецкая (Голубецкая), была обнаружена. Линию фронта перешел только Ниделков. Губецкая попала в лагерь, откуда ей помогли бежать местные жители. Трое других были расстреляны в Семи Колодезях. Их тела, а также В. Панкратова были позднее опознаны родственниками. Участвовавшие в переводе последней группы партизаны Кокошко и Федоренко оставались с военнослужащими до конца: ответственность задания усиливалась наличием сейфа со штабными документами 335 сп и неврученными наградами.
........................

Угроза голода стала реальной. 5–10 марта в отдаленные сельские районы (где проживали родственники партизан) были посланы две группы с целью добычи продуктов. Одновременно они должны были вы-яснить пути возможного вывода из каменоломен населения и его последующего размещения. Одна из этих групп, в которую вошли П. Марченко, И. Чепелев, А. Савельев, А. Чижов, получила задание добраться до поселка Первомайское Маяк-Салынского района. Вернуться же в каменоломни эти партизаны не смогли: противник оборудовал пулеметные точки и посты, заминировал подступы к каменоломням и входы в них.

Другой состав — Г. Товарчи, К. Яцуна, Ф. Пономаренко и еще один партизан, фамилия которого не упоминается, — был направлен в деревню Ново-Николаевка того же района. И эта группа в каменоломни не вернулась. Известно, что двое партизан отделились и ушли в неизвестном направлении (Пономаренко внесен в списки как дезертир), а Товарчи и Яцун были задержаны в районе Ново-Николаевки. Товарчи удалось бежать, а Яцун в сопровождении румын 23 февраля был доставлен к каменоломням. При попытке укрыться в них он был убит своими: его приняли за инженера Спано, сотрудничавшего с немцами. Со слов Кокошко, обвинять Яцуна в предательстве не было никаких оснований: он прекрасно ориентировался в каменоломнях и мог провести румын к месту расположения отряда незаметно, а между тем вывел их прямо на пост. На теле Яцуна были обнаружены следы пыток — его избивали и жгли раскаленным прутом. Тем не менее Чередниченко внес его в списки предателей [29].

Таким образом, проблему вывода населения из каменоломен решить не удалось.

15 марта, в связи с полным отсутствием продовольствия, Чередниченко снял с себя командование и предложил пробиваться «кто как сможет». Часть партизан во главе с комиссаром Васюниным решилась на переход в Крымские леса, но была обнаружена, приняла бой и погибла. Другие партизаны (а также гражданские) покидали каменоломни мелкими группами и искали укрытия в близлежащих населенных пунктах. Некоторые вместе с семьями продолжали оставаться в каменоломнях, в том числе и отделившаяся группа Рязанова. Он предложил оставшимся партизанам провести совместные вылазки за продуктами. Однако в отряд никто из них не вернулся. Возникли подозрения, что их с целью присвоения добытых продуктов расстреляли «рязановцы». Ходили слухи и о том, что последние собираются выйти на поверхность, сдаться в плен и выдать партизан. Было принято решение их «убрать». Когда 25 марта «рязановцы» пришли в расположение отряда, они были расстреляны как предатели. В их числе братья Бунины, Рязановы, А. Калиевский. Успел скрыться И. Амелин. Вместе с семьей Рязанова, Г. Товарчий и некоторыми другими мирными жителями он вышел на поверхность, где все были расстреляны румынами. После освобождения города их трупы (всего 16) в двух могилах в районе каменоломен были обнаружены членами комиссии по расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на территории Орджоникидзевского района [30].

Как бывший командир и боевые товарищи вдруг стали для остальных врагами, которых заподозрили в возможном предательстве и, более того, обвинили в расстреле недавних соратников [31]? Какие причины вызвали ситуацию недоверия и подозрительности?

Происшедший конфликт следует рассматривать с учетом, прежде всего, психологического фактора. Люди, спустившиеся в каменоломни, ставили перед собой разные цели. Одни, ядро отряда, были нацелены на борьбу с врагом. Другие рассчитывали укрыться, «отсидеться» и дождаться уже очевидно скорого освобождения. Ведение боевых действий в их первоначальные планы не входило. Нелегко, видимо, было подчиниться и принятому решению о сдаче на склад продуктов, от наличия которых зависела жизнь их близких. Между тем казавшееся близким освобождение затягивалось. Пребывание на протяжении длительного времени в условиях замкнутого пространства негативно влияло на здоровье человека, сказывалось на отношениях между людьми. Ситуация усугублялась наличием противника, трудностями быта, а в дальнейшем — осознанием явной безвыходности положения. Здесь и сказалось отсутствие однородного коллектива, имеющего единые взгляды и цели.

Но и после смены руководства боевая активность отряда не возросла. Каменоломни покидали военно-служащие и сопровождавшие их партизаны, а оставшимся предстояло решить дальнейшую судьбу отряда. Намерение перейти в Крымские леса объясняет попытку вывода из каменоломен населения. Но партизаны, посланные в разведку для установления связи с отрядами Старого Крыма, а также в села для определения населения на проживание там, не возвратились. Продукты питания закончились. В этих условиях Чередниченко сложил с себя полномочия. Таким образом, организационно отряд распался 15 марта, а как боевая единица — еще раньше, в феврале 1944 года. С этого момента активные боевые действия, за исключением вылазок за продуктами, не велись.

После 15 марта в каменоломнях оставались партизаны, имевшие семьи, переход с которыми куда-либо был невозможен. Все они были уничтожены румынами 8 апреля 1944 года во время прочеса каменоломен. Среди них — партизаны Спасибенко (отец и два сына), Н. Абраменко, Л. Капустина, Н. Кравцов, С. Поляков, И. Бирчак, трупы которых, а также членов их семей (всего 39 человек) со следами пулевых и осколочных ранений были обнаружены в каменоломнях членами упоминавшейся выше комиссии Орджоникидзевского района [32]. Только 6-ти партизанам, не связанным семьями, в том числе и Чередниченко, удалось укрыться в отдаленных выработках, откуда они и были извлечены при обследовании каменоломен после освобождения. При этом имело место досадное недоразумение. Не имея сведений об освобождении города, 16 апреля партизаны застрелили одного из саперов, участвовавших в разминировании каменоломен, приняв его за румына [33].

Известные впоследствии факты расстрела одних партизан другими, а также обнаруженные в каменоломнях трупы погибших партизан и мирных граждан стали предметом дополнительной проверки деятельности отряда. Инициатором проверки, проведенной в 1962 году внештатным инструктором парткомиссии при Крымском обкоме КПУ Г. Крючковым, стал коммунист А. Я. Колобов, поставивший под сомнение факт существования отряда и проведения им активных боевых действий. Будучи в 1944 году председателем Орджоникидзевского райисполкома, он совместно с С. М. Лазаревым занимался составлением списков партизан и изучением деятельности отряда. С его слов, он прекратил этим заниматься после того, как выяснил, «…что в скале возникло недопонимание — образовалась группа слабых и сильных» [34]. Однако упомянутая ситуация не стала в то время объектом пристального внимания со стороны органов НКГБ, тем более что подобный случай имел место в отряде «Красный Сталинград», где по подозрению в предательстве и сотрудничестве с немцами были расстреляны два партизана из соседнего отряда имени Сталина, прибывшие туда для установления связи. Этот эпизод наряду с другими обстоятельствами, дискредитирующими отряд [35], поставил последний в разряд сначала «сомнительного», а после расследования его деятельности и проведенных спецпроверок в отношении некоторых партизан и самого командира — «лжепартизанского». С партизанским отрядом Старокарантинских каменоломен этого не произошло. Подлежащие призыву уцелевшие партизаны после недолгих спецпроверок были направлены на фронт, в том числе и последний командир Чередниченко.





http://a-pesni.org/ww2/oficial/krym/a-neprist.php