Партизаны Крыма - Генеалогический форум ВГД. Тема №38810

События в начале января 1944 г. в зуйских лесах, в районе Васильковской балки – достаточно малоисследованная и редко упоминаемая трагедия партизанского движения в Крыму и гражданского населения в годы Великой Отечественной войны. Не только молва людская доносила до нас память об этом дне. События в Васильковской балке отражены как в архивных документах, так и в опубликованных мемуарах и воспоминаниях партизан и гражданских лиц-очевидцев событий. Однако в целом, подробная и правдивая история событий, произошедших в указанном месте, до сих пор не написана.
В ноябре 1943 г. советские войска захватили плацдарм на Керченском полуострове и на южном берегу Сиваша. Создалось впечатление, что скоро Крым будет очищен от оккупантов и их пособников. Да, радость – в преддверии освобождения – была, но была и ошибка. Роковая.

Не оценив полностью создавшуюся обстановку, областной подпольный партийный центр (ОППЦ), находившийся в Зуйских лесах, после приказа оккупационной администрации от 29 октября 1943 г. о «добровольной» эвакуации населения из Крыма принял недостаточно обоснованное решение (не задумываясь серьезно о его последствиях) разослать своих представителей в села Симферопольского, Зуйского, Карасубазарского (Белогорского), Старокрымского, Алуштинского и Бахчисарайского районов с «задачей поднять народ на уход в лес к партизанам». К этому же призывало и обращение «К населению Крыма» (письмо жителей, ушедших в лес), выпущенное в виде листовки 3 ноября 1943 г.

В результате под защиту партизан ушло в общей сложности не менее 10000 человек: женщин, стариков и детей с домашним скарбом, скотом и запасами продовольствия. Но вот учет пришедших в лес не везде велся должным образом. Так, по данным штаба Южного соединения, только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг Алуштинского заповедника, под защиту отрядов 4-й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы (ныне Партизанское) - 437, Бодрак (ныне Трудолюбовка) - 529, Мангуш (ныне Прохладное) - 278, Бия-Сала (ныне Верхоречье) - 359 человек и др. Точных данных о гражданском населении Карасубазарского и Зуйского районов, ушедших в леса, не найдено – общие оценки указывают на 3 - 3,5 тысячи человек. Увы, в Северном соединении партизан Крыма к учету гражданских подошли спустя рукава.

Присутствие населения, расположившегося в так называемых гражданских лагерях, лишило партизан их основного боевого качества - маневренности и вынудило вести несвойственные партизанам позиционные оборонительные бои, чего, собственно, и добивалось немецкое командование, так как в период затяжных боев коммуникации 17-й армии оказывались без воздействия партизан.

Оккупационные власти ужесточили режим с конца 1943 года. Карательные отряды сожгли почти все деревни, из которых мирное население ушло в леса (по данным Книг Памяти Республики Крым всего было сожжено 81 селение и в них 5268 дворов, причем на территории Зуйского района – 21 населенный пункт с 880 дворами), а войска, выделенные для противопартизанской борьбы, приступили к проведению операций, направленных на блокаду и уничтожение партизанских группировок в Старокрымских, Карасубазарских, Зуйских лесах и в Алуштинском заповеднике.

Первыми на очереди оказались Зуйские леса, так как в них находились партизанские аэродромы, ОППЦ, три партизанские бригады и большое количество мирного населения. 24 декабря 1943 года командование оккупационных войск в Крыму развернуло наступление против партизан зуйских лесов.

Карательный корпус, выделенный для этой цели, состоял из двух румынских горнострелковых дивизий, четырех немецких пехотных и восьми полицейских батальонов. Им были приданы 16 танков, несколько эскадрилий штурмовой и бомбардировочной авиации, 18 минометных и 12 артиллерийских батарей разных калибров. Партизаны имели гораздо меньше сил: карателям противостояли 1-я, 5-я и 6-я бригады, общей численностью 2345 человек, одна батарея 76-мм пушек и одна батарея горных установок «катюш».

В течение месяца до начала операции над партизанскими лагерями летали немецкие самолеты. Авиация противника один за другим наносила бомбовые удары, обстреливала лес из пушек и пулеметов, сбрасывала листовки, призывавшие партизан и гражданское население сдаваться. Несколько раз предпринималась разведка боем. А с 27 декабря 1943 г. начался первая фаза прочеса в зуйских лесах, продолжавшаяся до 8 января 1944 г.

Партизаны были вынуждены защищать гражданские лагеря, частью сил (3-й и 21-й отряды) заняв позиционную оборону. Опасаясь, что остатки 1-й, 5-й и 6-й партизанских бригад подвергнутся разгрому, КШПД передал в лес приказание: «Молния - Ямпольскому, Савченко. …В крайнем случае сохраняйте боевой состав, маневрируйте невзирая на опасность, грозящую мирному населению… Булатов. 1.1.44 г.».

В результате 3-4 января 1944 г. произошла трагедия в Васильковской балке, где мирное население и раненые были подвергнуты массированным бомбоштурмовым ударам авиации, после чего в балку ворвались румыны и добровольцы-полицейские….

Вот как вспоминает об этих днях прославленный партизанский командир Федор Федоренко в своих мемуарах – изданной уже в 1990-е годы книге «Годы партизанские»: «3 января. 21.30. Луговой и Осовский, занимавшиеся эвакуацией раненых и гражданского населения, возвращаются в штаб. Вместе с разведчиками, которых Ямпольский посылал в Васильковскую балку. На Луговом лица нет. Таким удрученным я никогда Николая Дмитриевича, не видел. Оказывается, он был свидетелем большой трагедии в Васильковской балке.

...Трудноуправляемая колонна - люди с тяжелоранеными на носилках, раненые полегче, еле бредущие в изнеможении по снежной целине, за ними бесконечная, казалось, вереница гражданских - остановилась на дневку. Как-то рассредоточились по склонам Васильковской. Измотанные тяжким переходом в сыром тумане, отдались во власть сна. Уже не колонна, а россыпь сотен людей на снегу. Ее охраняли Третий, Шестой, Двадцать первый отряды Пятой бригады. Медсестры в полуразрушенном домике лесника как могли поддерживали самых тяжелых - это Егоров, Ваднев, Шаров, Мазурец... Одни из главных героев моей повести-хроники.

К полудню рассеялся туман, люди отдыхали, пригревшись на солнышке. Ответственный за гражданские лагеря Андрей Поскребов доложил Луговому и начальнику штаба Пятой бригады Сендецкому, что все спокойно, все пока в порядке. А через час началось невообразимое. В балку посыпались десятки бомб. Сбросившие их самолеты не улетели - закружили коршунами, поливая склоны Васильковской пулеметным огнем. Фашистские летчики не могли не видеть, по каким целям бьют, но в зверском упоении продолжали косить женщин, детей, стариков. Этот кошмар длился более получаса...

К счастью, тяжелораненые, что находились в домике лесника, ни от бомбежки, ни от обстрела не пострадали. Но самых тяжелых санитары и медсестры куда-то увели, унесли. Где они теперь, что с ними, никто не знает...

Сразу после бомбежки и обстрела каратели пытались ворваться в балку. Не удалось - далеко и надежно отбросили их боевые группы Двадцать первого отряда под командой комиссара Грабовецкого. К тому времени, когда Луговой и Осовский уходили из Пятой, все ее отряды оставались на своих позициях. Андрей Поскребов пытался вернуть гражданское население в состояние хоть сколько-нибудь организованной массы. Командир бригады Филипп Соловей лично руководил рассредоточением тяжелораненых по удобным для того расщелинам в скалах...

Командование соединения вновь оказалось перед трудным выбором решения, как быть с гражданским населением. Остановились на том, что Луговой и Осовский, более других приобщенные к неотложным заботам Филиппа Соловья и Андрея Поскребова, немедленно, хоть и устали донельзя, отправятся в Пятую и сделают все возможное, чтобы вывести население гражданских лагерей в район северо-западнее горы Токуш.

4 января. В полночный час примерно полторы тысячи гражданских, собранных по склонам Васильковской балки, под прикрытием отрядов Пятой бригады тронулись в путь. К утру они уже были укрыты в лесу близ села Тау-Кипчак. Но начальник штаба Сендецкий заметил, что по их следу в тот же лес идет еще одна, неизвестная, колонна стариков, женщин, детей. Большая колонна! Наверное, сводная - из нескольких окрестных деревень. Видно, из зоны прочеса выбирается...

Она уже подходила к опушке, как ее и расположение бригады густо пробомбили фашистские самолеты. И сразу после бомбардировки, дополненной артобстрелом, на позиции Пятой двинулась румынская пехота. С трех направлений!

Соловья там не было - задержался с тяжелоранеными в Васильковской балке. Оборону бригады возглавил Сендецкий. То была безупречная по организации и стойкости оборона. Да как устоять, если у противника многократное численное превосходство, если у него минометы и артиллерия. Если по его вызову самолеты с крестами на крыльях сыплют и сыплют на тебя бомбы...

Разрозненными отрядами Пятая покинула тот лес. Гражданские разбежались - разбрелись по нему кто куда, только бы подальше от фашистов. Лишь немногие ушли с отрядами. К вечеру Сендецкий привел бригаду к нам на Бурму».

А вот воспоминания со стороны гражданской - Нины Павловны Антоник, опубликованные в Интернете на сайте Артема Драбкина. «В конце октября – начале ноября 1943-го года жители многих сел Симферопольского района ушли в леса к партизанам…. Этот исход из деревни в лес был полон звуков – коровы ревут, собаки гавкают, кошки и гуси кричат. В общем, люди что могли, все с собой взяли. В итоге добрались до одного из партизанских отрядов, где нас определили в гражданский лагерь.

В декабре 1943 года начался первый прочес, в боевой группе все еще не хватало патронов и гранат, но тогда партизаны отбили все атаки. А второй прочес, названный «большим», который начался в конце декабря 1943 - в январе 1944 года, был действительно страшен. В нашем отряде после первых же боев появилось множество раненых и убитых. Честно признаюсь, что во время этот «большого прочеса» крымских партизан сильно разбили. Днем лес гудел от снарядов и бомб. И только постепенно к ночи звуки войны стихали.

В ночь со 2 на 3 января нас переправили из гражданского лагеря у горы Яман-Таш в Васильковскую балку за восемь километров. Мы передвигались только пешком, а маленьких детей везли на лошадях. Иногда мы делали остановки, и нас заводили в пещеры в скалах. Хотя, что это был за отдых, ни присесть, ни прилечь, кругом снег, мы шли босые. К тому времени обувка у многих в горах стерлась, и мы вручную из парашютного шелка мастерили каждый себе ботинки. Но в горах после нескольких же шагов такая обувь разрывалась. Кормили немного, за всю ночь по жменьке кукурузы выдали, мы даже и не почувствовали ее вкус. Все ощущали голод, но ни еды, ни воды нет, поэтому снегом себе губы намочишь, и на этом все. Кстати, до балки мы с мамой на лошади подвезли одного раненого, мама ее вела под уздцы, а он всю дорогу кричал сильным криком, видимо, у него рана загноилась.

Когда мы наконец-то добрались до балки, оказалось, что здесь набилось очень много народу, лошадей и скота. Маму с тремя женщинами отправили помогать раненным, их лежало очень много в небольших домиках, расположенных по краям балки. Было страшно, домик, расположенный поблизости от того места, где мы остановились, прямо гудел от стонов и криков. Мама вернулась ко мне и сказала, что в домиках никакой медицины не было, перевязочного материала не хватало. Затем она снова ушла, потому что начальник партизанского госпиталя попросил женщин хоть что-то сварить и покормить раненых. Я же устроилась ночью на опушке леса под деревом. Уже начала рассветать, как вдруг я вижу, как недалеко от меня в воздух взвились сигнальные ракеты желтоватого цвета. Причем эти ракеты шли одна за другой, видимо, кто-то тут же недалеко их выпускал. Я очень удивилась, думаю: «Что же это такое?» Потом выяснилось, что кто-то нас предал, и показал немцам, где мы находимся. Вскоре, откуда ни возьмись, налетело множество немецких самолетов, они начали бомбить балку и обстреливать ее из пулеметов. В общем, сделали из расположившихся там людей и скота настоящую кашу. После бомбежки к балке со всех сторон подошли каратели и открыли ружейный и пулеметный огонь. Сколько там народу полегло, я даже не скажу. Одного могу заметить – ужас как много народу там погибло.

Во время бомбежки я пыталась хоть где-то спрятаться. Везде раздавались крики «Помоги!» Да чем я-то могла им помочь?! Бежала, куда глаза глядят. И невдалеке от балки уже вечером нас, выживших, начали собирать, появился партизанский командир, фамилии его не знаю, он имел кличку «Медведь», он объявил: «Кто здесь есть из наших, из 17-го отряда, подойдите поближе». Тут я и маму встретила, она тоже подошла к нему, а ведь во время бомбежки я ее потеряла. Господи, мама вьюки несла с мылом, а есть-то нечего. Здесь мне довелось увидеть самую страшную картину за все время войны – во время бомбежки, чтобы грудные дети не выдали наше местоположение криком, родители им грудь давали и прижимали к себе. И вот я увидела, как у одной женщины на руках лежит ребенок, который у ее груди задохнулся. Когда же мы собрались, Медведь нам сказал: «Кто может, идемте со мной, мы пробьемся, а с детьми людей я не возьму, как хотите, так и спасайтесь». Причем как сказал, так и сделал, никаких просьб и слушать не стал. Мама мне говорит: «Что же мы полезем под пули, будем здесь сидеть, вдруг немцы мимо пройдут». Неподалеку от места сбора протекала речка, и была небольшая пещера, мы туда залезли. Только устроились, как внезапно началась стрельба, видимо, это партизаны во главе с Медведем прорывались, затем выстрелы становились все тише и тише. Мы сидели в пещерке, и тут раздались крики немцев, мол, вылезайте. Так мы попали в плен.

Нас повели обратно в Васильковую балку. Оказалось, что немцы и местные добровольцами сделали плетневые клетки, куда посадили раненных партизан, мы идем мимо, они просят воды напиться. Когда уже вышли из балки, то почувствовали запах гари. Обернулись – смотрим, все клетки запалили и живьем сожгли пленных.

Из леса нас пешком пригнали в поселок Зуя Симферопольского района, где поставили под автоматы, и только здесь я увидела, как людей осталось от гражданского лагеря 17-го партизанского отряда. Кстати, немцы в Зуе собрали одних женщин и детей, мужчин никого не было. Загнали нас в подвал какого-то здания, вода выше пояса, мы всю ночь как сельди в банке простояли там. Утром сверху кричит переводчик: «Выходите!» Что же, мы вышли, дали нам хлеб, провонявший дымом и намазанный чем-то невкусным. После скудного завтрака посадили в кузов больших грузовиков, и из Зуи нас довезли в Симферополь. Здесь всех раздели догола, мы все быстро замерзли, и долго голышом ждали, пока наши тряпки выжаривали от вшей. Кроме того, нас помыли, ничем так и не покормили, хотя, как помню, лично я и не хотела есть от страха. Мы ведь думали, что немцы всех как партизан расстреляют. Но нас погрузили в телячьи вагоны и отвезли в Евпаторию. Оттуда пешком пригнали в Ак-Мечетский (ныне – Черноморский) район, прямо в райцентр Ак-Мечеть».

Увы, сейчас в Крыму проживают всего несколько человек, прошедшие тот январский кошмар. Вере Павловне Пасисниченко тогда было 12 лет. И вспоминая те дни, она не сдерживает слез: «Жили мы в Баланово. В лес, к партизанам, нас вывезли бричками. Я находились здесь, в скалах, у партизан, с матерью и четырьмя братьями. Рядом с нами были двое стариков – муж и жена, они вернулись домой, вырыли в огороде яму и там прятались. А мы остались. Было голодно. А вдоль балки татары сажали фасоль. Мы просили у них её поесть. Нам не отказывали. Но татар никто не трогал. А потом нас бомбили самолёты. Стреляли из пулемёта. Кидали бомбы и железные бочки с камнями. Мать спрятала нас в большом дереве с дуплом, мы там разместились кое как. А сверху она нас еще прикрыла одеялом, и еще собой. Во время бомбёжки её ранило в копчик. Она после этого долго не пожила...

Потом пришли немцы и кого поймали увели в плен в Баксан (ныне Межгорье, Белогорского района). Когда нас гнали то тут, то там лежали мёртвые. Мы натолкнулись на еще живого, сильно раненого мужчину, который вёл корову. К корове был привязан топор. Раненый говорит мамке (проходили рядом с ним) передайте моей жене Фросе в Мазанку, что я погиб. В Баксане поставили перед длинными окопами – детей отдельно, женщин и мужчины отдельно. До вечера нас держали.

Вечером приехал начальник и велел везти в Белогорск. Погрузили детей и женщин. Мужчин погрузили и увезли отдельно. Что с ними стало не знаю. Женщин и детей привезли в Белогорскую тюрьму, мы там трое суток сидели. Без еды. И во двор (по нужде) не выпускали. Во дворе тюрьмы женщины крошили капусту и кидали нам за решетку кочерыжки – но нас было много – не хватало на всех, кто схватит, того и еда. После трехдневного сидения нас повезли в Симферополь и даже покормили – дали по куску хлеба намазанного повидлом.

В Симферополе повезли в концлагерь при совхозе «Красный». Кто нас охранял я не знаю. А потом, когда немцы начали бомбить Симферополь, нас стали вывозить: мамку с братьями забрали, а меня женщина через дырку в заборе вытянула и забрала к себе. Кроме меня женщина прятала в подвале трех партизан. Но их обнаружили - партизан расстреляли, а меня соседка определила в детдом в Симферополь. … Мама в детдоме меня нашла и мы вернулись в Баланово, домой».

Теперь о самом печальном – гибели людей. Историки из Научно-исследовательской лаборатории «Крым во Второй мировой войне 1939-1945 гг.» тщательно изучили документы и исследования прошлых лет, придя к горьким выводам – никто гражданских не считал и после васильковской бойни…. Только партизан учли…. По существующим данным (доложенные в Крымский штаб партизанского движения), потери только партизан составили с 28 декабря 1943-го по 8 января 1944 г. убитыми 88 человек, ранеными 250 чел. Каратели захватили в плен и расстреляли 176 раненых партизан; данные по гражданскому населению в отчете отсутствуют.

А что же оккупанты по этому поводу писали? В конце 1947 года в Севастополе прошел судебный процесс над некоторыми видными немецкими военачальниками – преступниками, залившими крымскую землю кровью. В протоколе допроса «самого главного немца в Крыму в начале 1944 года», генерал-полковника Эрвина Енеке по поводу первого прочеса, он признает что «в операции было взято в плен 150 человек и убито на месте 100 партизан, большинство пленных было приговорено к смертной казни и расстреляны, все население было поголовно ограблено, разграблено минимум 12 деревень, урожай полностью уничтожен». Но, похоже, темнил командующий 17-й армией….

Вот современные румынские исследователи Виктор Ниту и Драгош Пуска приводят данные более страшные – может быть свой точностью…. «4 января, группа партизан была окружена и ликвидирована. В течении 7 дней боевых действий советские партизаны понесли следующие потери: 1147 убитых и раненых, 2559 пленных. Потери румын: 43 убитых и 189 раненых…». Однако они не разделяют собственно партизан и гражданских лиц.

Значительное число мирных жителей было угнано карателями из леса в концентрационные лагеря, в т.ч. в лагерь смерти на территории совхоза «Красный», где многие погибли в январе – апреле 1944 г.

А как отразилась трагедия в Васильковской балке в акте Крымской комиссии, итоговом документе, предъявленном в Нюрнбергский трибунал? Увы, цифры много меньше. Всего по данным Государственной Крымской республиканской комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР, на 2 октября 1944 г. в Зуйском районе Крымской АССР было расстреляно 123 гражданина, угнано в рабство 231 человек, всего 354 жертвы. Данные уточненные на сентябрь 1945 г. по этому же району составляют: 219 мирных граждан расстреляно, 1 – замучен, 315 – угнано в рабство. Несомненно, что среди этих людей были и мирные жители, попавшие в трагические события в районе Васильковской балки.

И еще об одной стороне этой трагедии. Меня, как авиатора в прошлом, интересует именно действия авиации в том январе сорок четвертого. И моральная сторона поступков асов Геринга и Антонеску…. По установленным данным, в нанесении авиационных бомбоштурмовых ударов по местности в рамках противопартизанской операции участвовали три части штурмовой авиации 4-го воздушного флота люфтваффе – германская группа III./SG3 (командир – гауптман Хайнц Хоге, всего самолетов-штурмовиков - 13 Ju-87D-3, 21-Ju 87D-5) и румынская группа Grupul 3 Pikaj (15 Ju-87D-3/D-5); итого – на конец декабря 1943 г. 49 самолетов, аэродром базирования – Каранкут (ныне окрестности с. Веселое Джанкойского района) с бетонной взлетно-посадочной полосой; в качестве штурмовиков использовались также бипланы Go-145 из 6-й ночной группы NSGr6 (около 30 самолетов, аэродром Каранкут). Кроме штурмовиков, установлено применение самолетов-разведчиков FW-189A-3 из разведэскадрильи 1.(H) /21 (аэродром Сарабуз, 14 самолетов), а также возможно использование другой авиатехники из частей люфтваффе. Расстояние от аэродрома Каранкут до Васильковской балки – 75 км, это груженной бомбами «штуке» лететь минут пятнадцать на крейсерской скорости…. А то, что летчики видели, на кого они сбрасывают до 1800 кг бомб только с одного самолета, в этом не сомневаюсь – обзор из кабины «юнкерса» хороший….

В настоящее время в Васильковской балке находятся три памятника, относимых к партизанскому движению в период Великой Отечественной войны. Рядом с развалами бывшей казармы лесников расположена братская могила, где в принципе и захоронено большинство убитых. Неподалеку еще один памятный знак на плите из черного мрамора: «Остановись прохожий склони голову над братской могилой здесь покоятся старики и дети погибшие от рук фашистов в январе 1944 года. Пусть земля им будет пухом». В устье балки западнее, в полукилометре от развилки находится известный памятник-мемориал «Книжка» установленный в начале 1990-х годов.

А теперь стоит и крест – не просто символ. Души невинно убиенных отпеты, но они продолжают стучать в нашу память.
http://novoross.info/kray-russ...-foto.html

ОГНЕННЫЕ ГОДЫ КРЫМСКОЙ СТЕПИ

[ Изображение на стороннем сайте: 8dea2fba4904.jpg ]

Огненные годы крымской степи
Бойцы партизанского отряда им. Чапаева. Сверху, слева направо - начальник штаба С. Гусев, командир партизанского отряда №5 С. Тарасов, командир отряда С. Поздняков, начальник опергруппы 51-ой армии майор Ш. Чернянский, парторг отряда А. Срибник.
О партизанском и подпольном движении в годы Великой Отечественной войны написано много книг, исторических, художественных, мемуаров, некоторые из них прекрасно экранизированы. В основном все они о действиях народных мстителей в лесах горной части полуострова. Но немногие знают, что и патриоты крымской степи активно участвовали в сопротивлении гитлеровским захватчикам.

В ЖИВЫХ ОСТАЛОСЬ ТРОЕ
Ещё до прихода гитлеровцев в августе 1941 года в Ак-Шеихе (ныне посёлок Раздольное) началось формирование партизанского отряда. На северо-западное побережье из Херсонской области прибыла группа партизан во главе с председателем Скадовского райисполкома Ф. Харченко. Его назначили командиром создаваемого отряда. Начальником штаба стал директор совхоза «Монай» Н. Понедельников. Его жену зачислили в отряд медсестрой.
28 октября 1941 года постановлением Крымского обкома ВКП(б) было приято решение о создании Ак-Шеихского партизанского отряда. Сначала отряд насчитывал 27 человек. Когда партизаны вступили в леса горной части Крыма, их было уже 75, с примкнувшими к отряду добровольцами из степных сёл. Областным штабом партизанского движения, который возглавлял А. Мокроусов, Ак-Шеихскому отряду определялось расположение в четвёртом партизанском районе - в окрестностях Бахчисарая и Ялты, в устье реки Донги, в Крымском госзаповеднике.

С первых дней боёв партизаны испытывали трудности с продовольствием. Засекреченные базы с провизией были разграблены: предатели выдали их оккупантам. Над лесными мстителями нависла угроза голода. К ближайшим сёлам не пройти: дороги заблокированы карателями. Несмотря на это, Ак-Шеихский отряд героически сражался с оккупантами и их пособниками. Партизаны взрывали мосты на шоссе, ведущем от Бешуйских копей к Бахчисараю, нарушали связь, вели разведку. Первую победу в бою ак-шеихские партизаны одержали 2 ноября 1941 года, когда группа бойцов встретила на шоссе в четырёх километрах от деревни Коуш (село Шелковичное) немецкую разведку: мотоциклы, танкетку и легковую машину. 13 декабря небольшая группа партизан устроила засаду вблизи села Чаир, куда, по сообщению разведчиков, должна была прибыть немецкая карательная экспедиция.
В архивных документах есть упоминание об этом бое: «Вечером к селу подошла колонна: 8 мотоциклистов, 20 автомашин с солдатами и офицерами, танк. Силы были неравны, но партизаны решили принять бой. Они открыли огонь из автоматов и пулемётов. Были уничтожены две автомашины и около сорока солдат и офицеров противника».

Нередко партизанам приходилось нападать на вражеские гарнизоны, чтобы добыть продовольствие. В феврале 1942 года Ак-Шеихский и Ялтинский отряды в ночном бою разгромили гарнизон фашистов в деревне Биюк-Озенбаш (село Счастливое). Атака партизан завершилась полным успехом: они вернулись на свою базу без потерь, захватив у врага муку и пшеницу.

Маленькому отряду с каждым днём было всё сложнее сопротивляться врагу в одиночку. В апреле 1942 года народные мстители из Ак-Шеиха соединились с Ялтинским отрядом. И уже сводный партизанский отряд продолжал сражаться с захватчиками до полного их изгнания.

Масштабы народной борьбы были велики, огромны и её трудности, неисчислимы потери. Голод истощал физические силы партизан. Некоторые не могли даже стоять на ногах. Их отправляли на Большую землю. Но не всегда советские солдаты могли прорваться сквозь воздушный заслон немецких стервятников. Весной и летом 1942 года умерли от истощения бойцы бывшего Ак-Шеихского отряда Д. Зачёса, И. Лебеда, Л. Паниотов, М. Шостак, Е. Брежнев, Г. Глускер, Г. Кондратенко. В августе пал смертью храбрых в бою бывший командир отряда Ф. Харченко. В том же месяце умер начальник штаба
Н. Балахонов, погибла в бою его жена. Комиссар И. Понедельников был схвачен гитлеровцами, когда шёл на задание в Зуйские леса. Командир диверсионной группы П. Великанов тоже попал в руки карателей и был казнён в Бахчисарае. Смертью храбрых пали партизаны А. Татьяненко и Н. Хмара. Из двадцати семи ак-шеихских партизан в живых осталось трое - П. Дядюшкин,
И. Урсол и П. Очагов. Дядюшкин в конце 1942 года заболел, и его отправили самолётом в Сочи. После лечения он вернулся в свой отряд и стал помощником комиссара 3-й бригады Восточного соединения. В послевоенные годы работал редактором районной газеты, директором школы.

На склонах Ай-Петри в годы войны партизаны неоднократно сражались с немецко-фашистскими захватчиками. На плато горы установлен памятник с указанием имён погибших. Среди них есть и фамилии степняков из Ак-Шеиха.

ПОДПОЛЬЩИКИ И ПАТРИОТЫ

[ Изображение на стороннем сайте: 4507e630e2c1.jpg ]
Руденко

Нацистские войска вторглись в Ак-Шеихский район 30 октября 1941 года. Уйти с партизанским отрядом в лес удалось не всем. Оккупанты установили «новый порядок»: за малейшую провинность налагали штрафы. Всего за два с половиной года оккупации из района было отправлено 687 жителей на работу в Германию. Братские могилы в Зимино, Березовке, Соколах, массовые расстрелы евреев в Фрайдорфском (посёлок Новосёловское), где расстреляно 320 семей... Старожилы этих сёл до сих пор вспоминают, как из глубоких колодцев на окраине деревни доносились стоны и плач сброшенных живьём женщин, детей, попавших в плен раненых красноармейцев. Всего в двадцати восьми населённых пунктах этого района фашисты уничтожили 854 человека. Люди были запуганы, за выдачу подпольщика, еврея или солдата гитлеровцы обещали награду-
5 овец и надел земли.

В условиях террора в открытой безлесной степи трудно было бороться с вооружённым до зубов врагом. Но жители района не смирились с властью оккупантов на крымской земле. В 1941 году в райцентре при молокозаводе действовала подпольная группа. Руководил ею коммунист Семён Белкин. В группу входили Николай Фоменко, переводчик немецкой комендатуры Андрей Рудель, староста Михаил Киндра. Летом 1942 года на должность заведующего Ак-Шеихской МТС прибыл Александр Михайлов. Он участвовал в обороне Севастополя, после эвакуации советских войск пробрался в Симферополь. Из столицы его направили в Ак-Шеих. Вскоре Михайлов подружился с Белкиным, получил от него необходимые сведения о состоянии работы подпольной группы и стал её руководителем. Подпольщики имели связь с партизанским движением Крыма, организовывали конспиративные квартиры, тайники для хранения оружия, а в критических ситуациях участвовали в вооружённых схватках с оккупантами. Летом 1942 года начались провалы, был расстрелян Белкин. В конце этого же года нацистами были схвачены и бесследно исчезли Рудель, Фоменко, Киндра. Их выдали пособники врага. Только Михайлову удалось пробраться в лес к партизанам, где он воевал до освобождения Крыма.

ПАРТИЗАНСКИЙ ОТРЯД ПРИЗНАН
Осенью 1943 года войска 4-го Украинского фронта подошли к Перекопу. На протяжении шести месяцев оперативная группа партизанского движения при военном совете 51-й армии под руководством начальника опергруппы Ш. Чернянского занималась организацией подпольной борьбы в Северном Крыму. В Ак-Шеихском районе был создан партизанский отряд им. Чапаева. Некоторые историки уже после войны пытались мифологизировать этот факт, настаивая на том, что это был не разведывательный отряд, а соединение им. Чапаева численностью не более 800 человек. По другим архивным источникам, насчитывалось 350 бойцов. Долгие годы ведутся жаркие споры по этому поводу. Историки В. Гарагуля, Г. Литвин и вовсе отрицали существование этого отряда. Причина кроется в том, что командование армии не согласовало действия партизанского отряда разведчиков. Партизанский отряд им. Чапаева был создан и месяц действовал без ведома обкома партии и Крымского штаба партизанского движения.

В Раздольненском краеведческом музее на протяжении многих лет историк, краевед Владимир Жемеров и руководитель музея Валентина Перенчук скрупулёзно собирали документы, подтверждающие существование отряда, письма связных (Б. Хаженца, Л. Шевейко) и хозяев явочных квартир (Н. Доценко, О. и Н. Ткаченко), дневниковые записи очевидцев и бойцов отряда (Г. Стальбовский, А. Срибник, С. Гусев). Найдены письма партизана Ивана Чичмы, проживавшего в посёлке Приморском Херсонской области, где подробно описаны «дерзкие рейсы рыбаков на вражескую сторону» (в оккупированный Крым. - Авт.). Через Каркинитский залив на парусной лодке из деревни Сары-Булат русский (село Портовое) доставлялись в Скадовск ценные разведданные. Так, подтверждающие архивные справки и партизанские билеты были выданы бойцам партизанского отряда им. Чапаева (Александру и Антону Ким, Валентине Брезицкой и другим) уже посмертно.

БРАТЬЯ КИМ

[ Изображение на стороннем сайте: 51291f3226e7.jpg ]

Александр Петрович Ким был комиссаром партизанского отряда им. Чапаева. Его группа базировалась на Славянском молокопункте. Надёжными помощниками Александра были его брат Антон и Григорий Руденко из села Стерегущего, работники пункта А. Маслова и В. Озерова. Антон Ким был командиром диверсионной группы. Он дважды пробирался на лодке через залив, отвозил разведданные начальнику опергруппы Ш. Чернянскому. Назад возвращался с ценным грузом - оружием и боеприпасами. А на берегу прибывшие лодки встречали в условленном месте партизаны М. Гречихин, М. Корж, Г. Клименко. Февраль 44-го стал роковым для многих членов отряда. Александр Ким и Григорий Руденко были арестованы и находились в застенках жандармерии Новосёловского. Их зверски пытали, а затем вместе с другими советскими патриотами живьём сбросили в колодец.

После пребывания на учёбе при опергруппе Военного совета 51-й армии бесстрашный комсомолец, командир диверсионно-подрывной группы «Спартак» Антон Ким возвращался домой, вёз партизанам оружие и обмундирование. С ним было пять военных разведчиков. На море поднялся шторм. Из-за плохой видимости подпольщики сбились с пути. Причалили недалеко от вражеского погранпоста. Стало светать. Быстро разгрузили лодку и с тяжёлым грузом направились в ближайшую деревню - Бай-Оглы-Кипчак (село Огни). По непролазной грязи шли шесть километров. Группа, кроме командира, спряталась в селе. Уже совсем рассвело, таиться не было смысла. Антон решительно направился в дом старосты села Жарко и, пригрозив пистолетом, приказал дать лошадь и подводу. Но Жарко сумел ускакать на погранпост к немцам. Пришлось самому запрячь лошадь в телегу, сложить туда оружие и ехать по направлению к райцентру.

По вязкой дороге скрыться не было шансов. Тогда Антон решил спрятать оружие в степи, в заброшенном колодце. Немцы настигли подпольщика возле села Кукушкино. Антон подъехал к небольшой мазанке, зашёл в избу, но, увидев малолетних детей, понял, что здесь принимать бой нельзя. С автоматом выскочил во двор, открыв огонь по врагам. Встречная автоматная очередь сразила его. Нацисты устроили матери свидание с уже мёртвым сыном. Но у Екатерины Хван хватило мужества выдержать эту пытку и ответить, что это не её сын. Тело Антона ночью выкрали патриоты и похоронили в окопе.

Четырёх сыновей благословила Екатерина Хван на борьбу во имя свободы Родины. Сколько бессонных ночей провела она в годы немецкой оккупации, волнуясь за Александра и Антона, вершивших правое дело в подполье! Переживала за Андрея и Алексея, воевавших на фронте. Все они геройски погибли.

КОМПЕТЕНТНО
Владимир Гуркович, историк, старший научный сотрудник Научного центра историко-краеведческих исследований и Свода памятников Украины по АРК, лауреат госпремии Республики Крым: «Следует отличать подпольно-патриотическое и партизанское движение, а также деятельность людей, работавших на военную разведку.
В Ак-Шеихском районе, бесспорно, были подпольно-патриотические группы, которые занимались разъяснительной и контрпропагандистской работой, вели разведку. Поскольку этот район лишён лесных массивов и занимает относительно небольшую территорию, маловероятно, что здесь могло быть крупное партизанское соединение. Обычно такие соединения базируются в лесах. В данной ситуации речь идёт о подпольщиках и о тех, кто уходил в горы и соединялся с другими партизанскими группами, продолжая борьбу уже не на территории степного района. Их лучше назвать выходцами из ак-шеихской земли в партизанском движении Крыма. Мне очень хочется, чтобы историей партизанского движения и его «белыми пятнами» занимались профессионалы с благими намерениями и чистыми руками».

На фото: Григорий Руденко. Антон Ким.
http://pravda.crimea.ua/newspa...i?tab=news