Партизаны Крыма

Партизанское движение в Крыму (1941—42).

— Симферополь: СОНАТ, 2006. — 244 c.

Об издании:

Несмотря на то. что о партизанском движении в Крыму в 1941—44 гг. существует довольно обширная литература (включающая и издание документов), мы еще далеко не всё знаем об этой героической и в неменьшей степени трагической странице нашей истории. Архивы партизанского движения до недавнего времени были доступны лишь узкому кругу специалистов, и то не в полной мере. Опубликованные воспоминания и документы сосредотачивались главным образом и по вполне объяснимым причинам на отражении героизма борцов сопротивления и в значительной мере обходили тему трудностей и противоречий- с которыми сталкивались как рядовые бойцы, так и командование движением. Сегодня приходит время более детального и беспристрастного изучения этой темы, без которой останутся непонятными некоторые из сегодняшних проблем нашего общества. Именно поэтому и выходит этот сборник документов, призванный существенно дополнить наши представления об одном из ключевых эпизодов истории Крыма XX века.

http://militera.lib.ru/docs/da/krym_partizany/index.html

Илья Сельвинский.
Девушка из Крыма

Когда я думаю о том, что такое счастье, я вижу рыжие скалы в черных соснах и между ними в расселине — синий-синий треугольник. Крымское море... Милое крымское море! Бывают дни, когда вода его кажется воздухом, и тогда хочется глубинно вздохнуть, чтобы насытиться его голубизной и самому стать немножко морем.
Такой именно день был тогда, когда Феодора Барыбкина, капитан Сидоров и боец, имя которого до нас не дошло, уходили из ущелья в горы. Они взошли на взъерошенный валун, изрытый железистыми подтеками, — и пред ними во весь свой рост вертикально поднялось море. Но Феня не испытывала счастья. Напротив, вид этой умиротворяющей синевы, которая баюкала ее детство, болью отдался в ее сердце. Неужели она никогда больше не увидит моря? Нет, не вообще моря, а вот этого, своего, крымского.
Капитан хромал. Он говорил, будто натер ногу, но было ясно, что он ранен. Останавливаться некогда. Немцы прочесывали ущелье. Солдат от солдата шел на расстоянии 10 метров. Они придерживались этой дистанции с невероятным упрямством. Стоило кому-либо из них отстать или отделиться, как лицо его обезображивалось страхом: отделявшиеся пропадали, и потом их находили мертвыми.
Партизанский отряд, действовавший в ущелье, рассыпался. Немцы образовали ряд петель, и одна из них захлестывалась вокруг Фени и двух ее товарищей. Оставался один выход: к морю. Иначе говоря, положение было безвыходным.
Скалы подошли к обрыву. Глубоко внизу бежала сизая асфальтовая дорога. Впереди золотился пляж с красноватыми зализами от набегавшей зыби. И, наконец, голубое дыхание, тающее, снящееся, влекущее душу — море.
— Дальше некуда, — сказал капитан, обернулся к ущелью, лег на живот и стал прилаживать свой ППД.
Боец опустился по правую от него сторону, Феня — чуть левее и ниже.
— Биться будем до последней пули, — снова сказал капитан, ни к кому не обращаясь.
— А потом?
— А потом каждый сам себя.
— Значит, до предпоследней? Капитан поглядел на Феню вполглаза:
— Эх ты, учительша. Все бы тебе точность.
Выстрелы приближались. Осенние деревья стали быстро и как-то наспех осыпаться. Подстреленные листья дубов и буков падали почти не кружась. Некоторые были еще почти зелены — пятна охры и киновари на них казались кровью. Вот шевельнулся большой, пышный, еще полный сил и соков куст, похожий на взрыв зеленой бомбы. Капитан выстрелил. Кто-то охнул, кто-то выбранился по-немецки. Феня ударила по этому голосу. Ломая сучья, из зелени вывалилась чья-то расстрелянная туша в голубо-сером мундире. Все трое в ту же минуту стали обстреливать куст по всем направлениям. Тишина. Ответных выстрелов не было. Но не было уже и покоя. Все деревья и кусты казались маскировкой. Они сами были теперь врагами, потому что за ними прятался враг.
Феня взглянула на руку. Часы показывали четыре. Минут десять я еще проживу... Ну, а пятнадцать? Может быть, и пятнадцать? А двадцать? Но уже тридцати не будет. Это уж наверно. Никогда больше не будет тридцати. Как странно. Она уже никогда не увидит, как вот эта большая Синяя стрелка опустится на цифру шесть. Боже мой, скоро она станет трупом, а часы на руке все еще будут тикать. Вот эти самые часы. Мертва. Застрелена. Труп. Скажите пожалуйста, где Барыбкина Феня? Феня Барыбкина умерла. Где-то в Крыму умерла Феня Барыбкина.
И вдруг это имя показалось ей далеким, чужим, лишенным всякого содержания. Вот так. Хорошо. Так уже легче. Надо много раз повторять: Феня Барыбкина, Феня Барыбкина, тогда будет казаться, что это не она, это кто-то другой, чужой. Это какая-то другая, чужая Феня, но не эта, не я. О господи! О чем я думаю, как не стыдно. Наверное, в таких случаях настоящие люди думают совсем, совсем по-другому.
Немцы стреляли, лезли, падали, опять стреляли, опять падали. Феня прожигала их узкой стрункой горячего металла. Стиснув белые до голубизны крепкие, девичьи зубы, зажмурив левый глаз, она вся ушла в свою последнюю трудную и упоительную работу. Один! Другой! Третий! Так его, так его! Щеки ее горели, руки жгло, каждый нерв жил битвой. Вдруг где-то очень близко от нее, почти рядом, грохнул выстрел. Он показался ей пушечным. За ним тут же другой. У нее заложило в ухе. Почесать некогда. Феня сделала глотательное движение, пузырек воздуха лопнул, она снова стала слышать. В ту же секунду девушка почувствовала, что на правой щеке у нее сидит большой шмель и перебирает лапками. Она сделала гримаску, надеясь, что он слетит. Шмель держался цепко. Тогда она смахнула его рукой, но шмеля, оказывается, и не было: поглядела на пальцы — кровь. В. то же мгновение слева в нижней челюсти она ощутила как бы лишние зубы. Они царапали язык. Она хотела раскрыть рот и потрогать их пальцем, но челюсть не поддалась. В ужасе оглянулась на капитана. Он лежал лицом вверх, как всегда спокойный и строгий. Во лбу его курилась маленькая черная дырочка, окруженная ожогом.
Феня поняла все. Но тут же ее обожгла мысль: а что же с третьим? Она глянула повыше: бросив винтовку и подняв вверх руки, он — предатель — шел к немцам.
Феня слышала, как немцы переговаривались с ним, улавливала отрывистый голос пленного, отвечавшего на вопросы. По мелким шорохам и листанью она догадалась, что они просматривали документы. Затем послышались крупные солдатские шаги. Ближе, ближе. Один из гитлеровцев подошел к трупу капитана и на всякий случай выпустил в него два заряда: один в живот, другой в ногу. Затем он повернулся к Фене. Она затаила дыхание. Фашист постоял над ней в раздумье, потом медленно провел по ее телу от горла и до колен ложем своей винтовки. Феня потеряла сознание.
Очнулась она от дикой боли в челюсти. Язык разбух и подпирал нёбо. Она могла дышать только носом. Вторым ощущением была обнаженная грудь. Кто-то обыскал ее и унес бумаги. Она осторожно оглянулась. Никого. Капитан лежал теперь на боку. А где-же боец? Ах, да, изменник! Феня вдруг с ужасом поняла, что он на допросе может выдать явки партизан. Может быть, уже выдал. Надо действовать. Но как? Потеря крови была обильной. Сердце едва билось. Который час? Но часов не было. Феня чувствовала, что малейшее усилие, — и она снова потеряет сознание. Но надо же спасти товарищей! Жить ей осталось недолго. Ну что ж. Она... она... сделает... сделает все, что можно.
Рядом с ней на траве лежала ее карточка. Маленькое фото для удостоверения. Очевидно, выпала из блокнота. Феня подползла к ней, затем, вынув патрон и обмакнув пулю в собственную рану, написала на обороте: «Один сдался, измените явки. Феня». Потом попыталась встать. Это был чудовищный, почти невыполнимый труд. Но явки должны быть изменены — и она. встала.
Феня бежала от дерева к дереву. Дерево было ее опорой. Дерево же было и прикрытием. Каждый метр от дуба к дубу казался ей милей, но она бежала. Потому что, если не бежать, то можно свалиться, а валиться надо только на что-либо вертикальное, на дерево — лучше много и долго бежать, чем, один раз упав, подниматься.
О, подниматься! Они никогда не думала, что это такая сложная работа. Ей стало странно от сознания, что она миллионы раз в своей жизни поднималась с земли, с пола, с постели и даже не замечала этого. Иногда ей казалось, что она больше не выдержит, что лучше свалиться, упасть и так остаться навеки. В таких случаях она говорила себе, что добежит только до того дерева, которое с дуплом. И бежала. Потом она уговаривала себя добежать только до того, на котором птица. Нет, нет — не дальше! Только до птицы. Но за птицей намечалось новое... И она снова, снова бежала, бежала. Но когда сил уже не было вовсе, решительно, окончательно, и не спасали ни дупла, ни птицы, тогда Феня поворачивала голову к югу и видела море. Но про это нельзя сказать «видела». Она всасывала его голубизну в синие свои глаза, как умирающие от жажды сосут из ручья воду. И ей казалось, что морская сила вливается в ее жилы, что это синее пламя заменяет ей кровь, — и она снова бежала. От дерева к дереву. И от дерева к дереву шло рядом с ней море. Ее милое крымское море.
Куда же стремилась Феня Барыбкина? Чего искала? Искала она бук. Но не простой. А такой бук, знаки которого говорят о нем, как о почтовом ящике. Трое суток искала она заповедное это дерево. И нашла его. И спрятала, наконец, в условленной щели под корнем свою фотографию с кровавой припиской.
Когда в человеке живет подлинное сознание ответственности, он способен на неслыханное. Сама смерть не в состоянии его осилить. Безногие ползут через холмы и овраги, безрукие плавают по-змеиному, переплывая речки, обескровленные бегают от дерева к дереву трое суток. Но когда долг выполнен, тогда вместе с тяжестью, свалившейся с плеч, улетучивается и та таинственная сила, которая вела людей долга к их цели.
Феня спрятала свое фото в щель. Больше она ничего не помнит.
Боевой самолет, поджав орлиные свои лапы, перелетел из Кавказа в Крым. Партизаны уложили Феню поудобнее, уложили со всей той огромной нежностью мужчин, которая только и возможна в суровых сердцах на фронте. И вот Феня на Большой земле.
— О чем вы сейчас мечтаете, Феня?
Она не ответила. Только подняла на меня глаза — и я увидел в них милое, трепещущее бликами, тающее, снящееся, похожее на воздух, на свет, на теплоту море.
http://militera.lib.ru/prose/r...i1/52.html

Ромашки
Нижнего Кокасана


6 июня в Нижнем Кокасане на встрече, посвященной 60-летию освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков и 100-летию со дня рождения командира Ичкинского партизанского отряда Михаила Ильича Чуба, собрались друзья- партизаны и подпольщики - представители всех соединений Крыма.
На Ромашковой поляне радушно встречали гостей лесники Т.Н. Пучек и А.Н. Котова; партизан, директор Заветненского музея партизанской славы Н.И. Олейников; руководители горрайадминистрации Белогорска и Советского района О.А. Кангиев, А.В. Рогозенко и другие.
Торжественный митинг открыл и вел со своими юными помощниками Н.И. Олейников.
Звучит Гимн Советского Союза. Подтянулись, выпрямились люди, даже слезы у многих блеснули, видно, многое всколыхнулось в памяти.
С поздравлениями, воспоминаниями, благодарностью выступили А.Ф. Андреева, председатель республиканского Совета партизан и подпольщиков, А.В. Рогозенко,
А.О. Кангиев, Ф.Адамень, А.Я. Иванов, Я.М.Кушнир, Л.А. Уваров, Т.Я. Посторонко, Е. Мельничук.
Н.А. Олейников напомнил этапы партизанского сражения за Родину. О роли Коммунистической партии - организатора борьбы с захватчиками - говорили Н.И. Олейников, А.Я. Иванов, Н.А. Клемпарский, комиссар 18-го партизанского отряда Северного соединения, представил недавно изданную по его инициативе и при поддержке ВР АРК, депутата А.Я. Иванова книгу Н.Д. Лугового "Страда партизанская: 900 дней в тылу врага. Дневниковые записи".
Бесценный этот подарок - книгу вручили дочери М.И. Чуба Н.М. Чуб; внуку Михаилу; О.А. Кангиеву, Н.И. Олейникову, Я.М.Кушниру, Н.Н. Касьяновой - в 16 лет бойцу Ичкинского отряда; его бойцам Н.А. Чекуновой, М.В. Малярову, племяннице И.А. Чалухиди - бесстрашного крымского грека, партизана и подпольщика; директору Заветненской школы С. А. Коваленко. Ибраимов Осман, партизан 6-го отряда Северного соединения и артиллерист Красной Армии, награжден был Почетной Грамотой.
Как и в прошлом году, встреча на Ромашковой поляне отличалась теплотой и сердечностью - как будто после долгой разлуки собралась большая семья.
С юбилейным днем рождения поздравили Веру Павловну Вадневу. Восемнадцатилетняя Вера Кудряшова входила в подпольную группу А.С. Гурегьяна. В 1943 г. ушла в лес вместе с отцом: в Симферополе начались аресты. Медсестра в 18-м отряде. Во время многодневных боев прочеса Зуйского леса был тяжело ранен командир отряда Алексей Ваднев. Парторг Иван Ефимович Щербина с Верой вынесли раненого из Васильковской балки и укрыли у склона горы Казакчи. Вера осталась с ним перевязывать раны - спасать. Спасла и нашла свою единственную любовь. Были счастливы, вырастили сына. Сейчас Александр Ваднев заведует реанимационным отделением научно-исследовательского института в Киеве.
Доброго здоровья Вам, благополучия, дорогая Вера Павловна!
Командир 6-го партизанского отряда Южного соединения Николай Иванович Дементьев поведал о друзьях-моряках, вместе с которыми сражались под Одессой и в партизанском лесу. Фашисты боялись как огня парней в полосатых тельняшках.
Виктор Щапин! Отважный, преданный Родине герой! Подорвался на мине, но из последних сил доставил пакет в осажденный Севастополь - сделал невозможное!
* * *
Сегодня дети-икчинцы серьезно слушали речи взрослых, клали цветы к памятнику, резвились среди ромашек.
О большой семье Османа Ибраимова и жены его Аджер рассказывала десятая их дочь, веселая Феруза: 11 детей - 4 сына, 7 девочек и 25 внуков: 5 девочек и 20 мальчиков.
* * *
В этот день часто звучало имя Михаила Чуба.
Е.Мельничук отметил главное в тактике командира отряда: умение воевать в горах, не ждать, а нападать, изматывать, деморализовывать врага. О храбрости Чуба, победах его отряда ходили легенды.
После первого победного боя 3 ноября 1941 г. на Нижнем Кокасане отряд оказался в тяжелом положении: предатели Саттаров, Муртазаев и Вилюш выдали базы обеспечения - не стало ни продовольствия, ни боеприпасов, ни медикаментов. Но отряд смог преодолеть все трудности. Однажды в безвыходное, казалось, положение попал сам командир. В январе 1942 г. самолет, в котором летел Михаил Ильич, вынужденно приземлился в тылу врага. 15 дней и ночей Чуб шел через леса и горы, по тылам врага и привел-таки группу соратников в Крымский штаб партизанского движения.
Боевым товарищам он посвятил свою книгу "Так было". Представим некоторых из них.
Вера Андреевна Золотова - первый секретарь Ичкинского (Советского) райкома ВКП(б). Приняла на себя всю тяжесть напряженной работы в прифронтовой полосе 1941 г. Комиссар Ичкинского партизанского отряда. Медсестра. Тяжело больную, ее эвакуировали из леса в Керчь. Под обстрелом она ушла в степь. Здесь ее нашли и спасли жители. До самого освобождения В.А. Золотова под фамилией Юрова работала пастухом, поддерживая связь с подпольем, снабжала нужными сведениями.
Кондрат Шейко - коммунист. Прикрывал отход своей группы. Окруженный карателями у деревни Ели-Сала (Красноселовка), отстреливался до последнего патрона, последней гранатой взорвал себя и фашистов.
Иван Ермолаевич Матяхин - заместитель командира партизанского отряда, большевик революционных лет, прошел всю гражданскую войну в армии С.М. Буденного командиром эскадрона. В отряде возглавил группу "продовольственного снабжения" ("продовцы"). "Продовцы" первыми бросались врукопашную.
Иван Степанович Бедин - коммунист. Батальонный комиссар Красной Армии. Партизаны любили его за смелость, за то, что любая работа ему в радость. И делал он все добротно, уверенно.
Алексей Пантелеймонович Шокун - коммунист. Политрук группы, которая выполняла особо рискованные и сложные задания по прикрытию отхода отряда, принимала огонь на себя, отвлекая противника.
Галина Леонова, медсестра, пулеметчица. Все три зимы - в партизанском лесу, в бою, за пулеметом, в землянке с ранеными. "Не знаю другой такой женщины, которая была бы так бесстрашна, как Галя Леонова" (М.И. Чуб). Запомнился отряду жестокий бой с карателями на Сахарной головке, когда исход решали минуты, а левый фланг оказался открытым и Галя бросилась за пулемет. Она продержалась минут 10, поливая огнем наседавших гитлеровцев, пока не подоспела подмога.
Феня Барыбкина - медсестра, разведчица. Человек исключительно героической и трагической судьбы. Дорогие Галя и Феня, Ромашковая поляна шлет Вам низкий поклон, добрые пожелания, вечную благодарность и память о Вас.
Здесь уместно сказать, что такое партизанская медицина. Это марганец, конский жир и травы. Конский жир соединили с желчью, добавили отвар дубовой коры, рекомендовали как иностранное средство от обморожения. Помогало вылечить. А Синельникову и Тищенко ампутировали обмороженные ноги "дезинфицированным" на костре ножом.
Яков Михайлович Кушнир - командир группы разведчиков. За мужество и отвагу Яша в числе первых крымских партизан был награжден орденом Красного Знамени. Командовал группой ребят-комсомольцев, отчаянных, как и он сам: Леня Галкин, Петр Петраков, Федя Крашевский. Бальшин и Моргун - школьники, по 18 лет, "красные дьяволята", дерзкие, удачливые разведчики.
Анатолий Караджиев - снайпер. Свое снайперское мастерство довел до совершенства, стрелял практически без промаха. Умел хорошо маскироваться. Снайперской тройке давалось задание: вы взвод. На каждого из вас придется десять фашистов. Автоматчик собственной жизнью обеспечивает охрану снайпера, прикрывает его. Стрелок с винтовкой одновременным выстрелом отвлекает на себя внимание и огонь противника. На счету Анатолия много победных поединков.
* * *
А поляна уже пела и плясала вовсю. Пели все, особенно хорошо - работники интерната для престарелых: сразу слышно - хор, и руководит им Т.Н. Челашева.
Итак, "пусть это мирное вече не раз повторится в грядущем" (Н.С.Чинкова). "Мы плоть от плоти мужественного народа", - сказал здесь в 2003 г. А.В. Рогозенко. Осталось только доказать это делами, к чему и взывают ромашки Кокасана.
http://www.edinenie.kiev.ua/KKrima/04-24/04-24.htm

Основная часть территории Крыма была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками в конце октября 1941 года. А уже 5 ноября им был нанесен первый удар. Это сделал партизанский отряд под командованием М. И. Чуба. С этого момента пламя партизанской борьбы в Крыму не затихало ни на один день, до тех пор пока захватчики не были полностью изгнаны с полуострова.

Подготовка к партизанской войне в Крыму началась с самого начала Великой Отечественной войны. Выполняя директиву СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, Крымский обком партии и местные партийные и советские органы проделали большую работу по организации партизанских отрядов, партийно-комсомольского подполья, закладке тайных складов оружия, боеприпасов, обмундирования и продовольствия.

Для борьбы в тылу врага подбирались наиболее стойкие, мужественные, волевые и инициативные люди. Формирование партизанских отрядов и подпольных организаций происходило на строго добровольных началах. В отряды вступали рабочие, колхозники, интеллигенция, советские и партийные работники, коммунисты, комсомольцы, беспартийные патриоты, люди разных профессий и возрастов — все они единодушно стремились встать под знамя борьбы с гитлеризмом, на котором были начертаны гневные слова: «Смерть немецким оккупантам!»

Во главе партизанских отрядов и подпольных организаций стали партийные, советские и комсомольские работники, руководители предприятий и колхозов.

В тылу врага остались секретари горкомов и райкомов партии В. И. Никаноров, С. В. Мартынов, Н. Д. Луговой, М. И. Пузакин, Т. Г. Каплун, Ф. Д. Ермаков, В. А. Золотова, В. Г. Еременко, секретари райкомов и горкомов комсомола В. Загоскина, П. Дядюшкин, Н. Арабаджиева, А. Белан, советские работники И. С. Дьяченко, И. Е. Матяхин, А. А. Литвиненко, П. В. Удовицкий, А. А. Зосименко и другие.

Среди партизан находились бывшие участники Октябрьской революции и гражданской войны А. В. Мокроусов, И. Г. Генов, В. В. Красников, И. М. Бортников, Д. Д. Кособродов, П. В. Макаров.

К началу оккупации полуострова на базе истребительных батальонов в Крыму было создано 24 партизанских отряда. В первые месяцы борьбы личный состав отрядов значительно пополнился за счет бойцов, командиров и политработников регулярных частей Советской Армии, которые, прикрывая отход наших частей, были окружены и не смогли прорваться в Севастополь, где находились советские войска. В ряды партизан влилось много военнослужащих 51-й и Приморской армий и частей морской пехоты. Среди военнослужащих было 438 человек командного и политического состава — генерал-майор Д. И. Аверкин, полковник И. Т. Лобов, подполковник Б. Б. Городовиков, майор И. В. Харченко, капитаны И. Г. Кураков, Н. П. Ларин и многие другие. В ноябре 1941 года в партизанские отряды вступило 1315 советских солдат, матросов и офицеров, что составило примерно 35 процентов общего числа партизан[340].
http://coollib.com/b/232917/read

Отважно сражались евпаторийцы — народные мстители. В январе 1942 г. Евпаторийский партизанский отряд был преобразован во второй, действовавший в районе Крымского заповедника, Алушты, Бахчисарая. Партизаны совершали нападения на гитлеровские гарнизоны, устраивали засады на дорогах и горных тропах. Руководили действиями отряда коммунисты И. Калашников, Д. Ермаков, Н. Хроленко, С. Муковнин, А. Махнев.

Мужественно воевали с фашистами комсомольцы А. Ханчасов, Н. Бернатский, Н. Ардабьева, И. Афанасиади, И. Хекензян.
http://www.krimoved-library.ru...riya3.html