Партизаны Крыма

http://cripo.com.ua/?sect_id=9&aid=137679
«...Партизаны жарили и ели свои лапти, оленью кожу и мясо убитых лошадей шестимесячной давности». Тема антропофагии в партизанском движении Крыма до настоящего времени находилась вне сферы внимания историков.

Первые упоминания об этом находим лишь в начале XXI ст. в работах крымских исследователей Евгения Мельничука1, Владимира Полякова2.

Название «каннибалы» произошло от «каниба» - имени, которым называли до Колумба жителей Гаити. Дословно canibal означало «храбрый», но в сознании людей в силу ряда обстоятельств трансформировалось в «людоедов».

Примечательно, что наука предпочитает термин антропофагии, который происходит от греческого ἄνθρωπος, anthropos - «человек» и φαγειν, phagein - «поглощать».



Фото: Крымские партизаны. Ориентировочно кон. 1941 - нач. 1942 г. Из личного архива бывшего командира 2-го района Ивана Генова. Публикуется впервые.

Бытовой каннибализм практиковался еще в древний стадии каменного века, с увеличением пищевых ресурсов сохранился лишь как исключительное, вызванное голодом явление. В частности, нехваткой пищевых ресурсов в суровых условиях жизни объясняют каннибализм неандертальцев.

Чтобы понять, как в середине ХХ ст. люди могли дойти до такого состояния, мы должны немного окунуться в историю партизанского движения в Крыму. За основу мы возьмем только один документ: отчет одного из руководителей партизанского движения в Крыму на этапе его формирования (начальника Центрального штаба), а затем командира партизанского отряда Ивана Сметанина:

«Количество заготовленных продуктов вообще было рассчитано на 3-4 месяца. Даже в феврале 1942 г. оставшиеся продукты расходовались в отрядах бессистемно и без учета.

Многие продукты ушло на питание воинских частей, которые то соглашались остаться в партизанских отрядах, то меняли свое решение и, получив продукты, отправлялись в Севастополь.

Техническая закладка продовольственных баз проводилась необдуманно и небрежно, были случаи закладки баз одного ассортимента, и это вело к тому, что в случае разгрома базы отряд оставался, например, только с сахаром или только с мукой или солью. Ямы баз заранее не просушивались, вследствие чего пропало (сгнило) много продуктов.

Оставлены были продукты так же и на основных базах (Аспорт, Холодная вода, Чучель), из которых их не успели вывезти в глубинные пункты леса. Были также случаи, когда лица, которые закапывали продукты, впоследствии не могли найти этих ям. Оказалось, что они в тот период работали бесконтрольно, выпивали.

Уже в феврале 1942 г. начался отстрел оленей, что в основном и стало пищей многих отрядов. По ориентировочным подсчетам было убито около 1 500 оленей и коз, но отсутствие мучных продуктов и сахара все же постепенно истощало силы людей, а к концу марта наступил голод (случаи голодной смерти).

Были такие тяжелые дни, когда партизаны жарили и ели свои лапти, оленью кожу и мясо убитых лошадей шестимесячной давности»3.

С апреля 1942 г. устанавливается воздушный мост, но снабжение партизан по-прежнему оставалось совсем плохим. Как выяснилось, во многом это объяснялось тем, что член Военного Совета фронта Лазарь Каганович был убежден, что партизаны сами должны добывать себе продовольствие у врага. В мемуарах одного из руководителей партизанского движения в СССР полковника Старинова есть поразительный эпизод: «Я сумел попасть на прием к Кагановичу. Но как только речь зашла о крымских партизанах, он резко прервал меня, заявив, что милостыню не подает, обругал и выставил из кабинета»4.

Командование фронтом абсолютно не понимало крымских реалий. Вот фрагмент текста приказа, адресованного крымским партизанам: «Трудно себе представить, что партизаны умирают с голода в Крыму, где столько хлеба и мяса. Не время теперь надеяться на государственный паек. Все за счет противника и ничего от государства»5.

Лучшая иллюстрация того, что происходило в Крыму - это динамика численности партизан: ноябрь 1941 г. - 3700 человек; май - 1942-2820; январь - 1943-349, февраль 1943 г. - 266, август 1943 г. - 214 человек! 6

Информация о фактах антропофагии стала поступать в Крымский обком ВКП (б) уже в июне 1942 г., с началом эвакуации отдельных партизанских командиров, хотя, возможно, и несколько раньше. Во всяком случае, впервые она зафиксирована в отчете командира 1-го Красноармейского отряда Ивана Сметанина: «Имели место случаи людоедства в отряде т. Макарова - людоеды были расстреляны» 7.

Подробнее это явление нашло отражение в беседе 3 июня 1944 года секретаря Крымского обкома ВКП (б) Владимира Булатова с бывшим командиром Севастопольского отряда Митрофаном Зинченко. Примечательно то, что он рассказывает о случае людоедства, произошедшего по собственной инициативе и совершенно безоценочно:

«Дошли до Чайного домика. Бойцы говорят: мы пойдем в развалины, может, там что-нибудь найдем.

Они ушли, а я задержался, сел на камень. Смотрю, мои бойцы идут с настроением.

- Есть свинина!

У меня тоже настроение поднялось. Мы ели лошадей, по семь месяцев лежали дохлыми. Берешь мясо, а оно расползается. Вот это мясо и ели. Когда они сварили, со мной был адъютант Гусаров. Я поел. Он мне и говорит: Товарищ командир, вы ели того бойца, что был оставлен немцами убитым. Немцы сожгли этот дом, он сгорел. Часть этого тела мы нашли и взяли.

Ну, раз поели, так поели. Мстить лучше будем» 8.

В дневнике бывшего председателя Алуштинского горисполкома Николая Лунина есть запись от 30 мая 1942 г.: «Когда прибыл в лагерь, узнал страшную весть. Мищенко и Варваров были задержаны во время людоедства. Какое страшное человеческое падение...» 9.

О принятых по ним мерах в дневнике информации нет, но судя по тому, что эти же фамилии упоминаются и далее, то можно сделать вывод, что «сор из избы выносить не стали». Есть учетная карточка С. А. Варварова, 1896 г. рождения, до войны бухгалтера Алуштинского санатория. В партизанах находился с 4 ноября 1941 до 23 июля 1942 года. Боец Алуштинского отряда. Умер от голода.

Первоначальная реакция партизанского руководства на факты антропофагии - не придавать огласке и ограничиться воспитательными беседами.

«В средних числах апреля в 3-м Симферопольском отряде имел место случай людоедства со стороны бойца О.М.Бурцева, 1908 г. р., члена ВКП (б). Было принято решение факт огласке не подвергать и поговорить о недопустимости подобных явлений и этим ограничиться.

Бурцев повторил факт людоедства, причем на этот раз привлек двух бойцов - Л.П. Ковтуна, 1913 г.р., беспартийный, и П.Е.Семикина, 1920 г.р., кандидата в члены ВКП (б). Факт стал известен всему отряду.

Учитывая, что все они боевые товарищи, никаких замечаний не было, то они условно были приговорены к высшей мере»10.

В мемуарной литературе эта тема впервые нашла отражение лишь в 2004 г. Вот что писал Андрей Сермуль:

«В некоторых новых публикациях можно прочитать, что в партизанских отрядах были случаи людоедства, при этом приводится пример нашего 3-го Симферопольского отряда. Так вот, в 3-м отряде действительно был одни случай людоедства, правда, групповой.

В сорок втором году, зимой немцы захватили лагерь, в том числе санитарный шалаш (мы жили тогда не в землянках, а строили шалаши), убили раненых, шалаш подожгли, и трупы туда побросали. Во время боя от отряда отбилась группа - 4 человека. Они трое суток блуждали по лесу, искали своих, пришли па это горелое место и от запаха горелого мяса, от голода просто обезумели. Стали ножами резать эти трупы обгоревшие и есть. Возможно, об этом бы никто не узнал, но они еще с собой в отряд части этих трупов притащили. Ну, когда об этом стало известно, то Макаров, Чукин (командир и комиссар. - В.П.) и Шагибов, начальник разведки, приняли решение расстрелять их. Больше таких случаев, насколько мне известно, не было»11.

Вероятно, автор воспоминаний изложил версию случившегося в той редакции, в какой это было известно и воспринималось рядовыми партизанами.

Действительность же была ужасающей. Вот что писал сам Еремеев голове трибунала в пояснительной записке:

«Зайдя в одну из сгоревших палаток, где лежал труп бойца, я взялся за обгоревшую руку, рука отделилась от туловища. Я решил руку съесть, поскольку она была уже сваренная на огне. Съел половину руки, то есть всю мякоть, и вполне наелся, почувствовал себя бодро.

Там же на следующий день я стал варить мясо мертвых бойцов, но уже не сам, а с политруком Христофоровым, который присоединился ко мне, и бойцом Долговым, которые узнали, что я ел человеческое мертвое тело, и стали вместе со мной варить и есть.

12 мая я был командирован с группой - Долгов, Данилкин и Нагорный для захоронения трупов. Придя в лагерь, я нашел убитого политрука Христофорова, у которого живот кто-то разрезал, и, когда я осмотрел его, то обнаружил, что внутренности у него отсутствовали. (Это означало, что труп уже использовался как сырье. - В.П.).

Тогда я решил разбить череп Христофорова и взять из головы мозги для своего питания. Для этого я сам, без посторонней помощи дробил в голове отверстие и вынул мозги, сварил их с липовым листьями. Поели втроем, то есть я, Нагорный и Долгов.

Я приказал вынуть внутренности у другого убитого, и мы стали их варить, когда в это время пришел начальник штаба Пащенко и комендант Паршин, которые выбросили ведро с содержанием, а нас задержали и привели в отряд» 12.

Если случаи антропофагии, описанные М. Зинченко и А. Сермуля, имели, в их трактовке, спонтанный характер и не имели под собой идеологической подоплеки, то иначе все выглядит в воспоминаниях начальника особого отдела отряда М. Колпакова, которые были опубликованы в 2008 г. Хочу подчеркнуть, что в этом случае речь идет об одном из лучших отрядов, которым командовал Федор Федоренко.

«В ночное время в штабную палатку буквально вбежал дежурный по лагерю и доложил, что он видел, как от места захоронения умерших от голода партизан четыре человека проехали в палатку нашего отряда. Осмотрев палатки, я наткнулся на противогазную сумку, при прикосновении к которой почувствовал, что в ней мясо».

В результате проведенного расследования выяснилось следующее:

«Один из партизан как-то рассказал, что в 1933 г. жил на Украине, перенес голод. Между прочим сказал, что те, кто ел мясо умерших, остались живы, а те, кто не ел - умерли голодной смертью. Нам, мол, тоже это грозит со дня на день.

Под впечатлением от услышанного четыре партизана решили спасти себя от голодной смерти употреблением мяса умерших партизан. Три ночи приносили мясо, готовили вместе с выданной им мукой и ели. Другие партизаны участия не принимали, мяса не касались. Несмотря на то, что все это делалось открыто, на глазах, никто не решился остановить уголовно караемые действия четырех, все заняли нейтральную позицию»13.

«В конце января 1943 обратили внимание, что у некоторых умерших вырезаны печень и ягодичные мышцы, по снегу виднелись кровавые следы, которые вели к палаткам.

Было обнаружено шесть человек. среди них Сагалай, Харашин, Южаков, Колядинский, Беляев, которые при допросе признались, что сами себя спасти, потребляя человеческое мясо. Все шестеро человек были трибуналом осуждены и расстреляны, из них четверо - коммунисты»14.

Вероятно, случаи антропофагии были более массовыми, чем об этом можно судить по официальным документам. После того, как партизанское руководство стало применять расстрелы, это вызвало фактический бунт в отдельных отрядах. Уже упоминавшийся начальник штаба Пащенко был убит группой бойцов, которые после этого ушли в неизвестном направлении. В то время было еще несколько случаев дезертирства, которые сопровождались убийством своих непосредственных командиров.

При этом следует с горечью отметить ту страшную пропасть, которая разделяла рядовых бойцов и партизанское командование.

В начале 1943 г. положение ухудшилось настолько, что в Сочи была отправлена ​​радиограмма: «Началась массовая смертность. Умирают командиры»15.

Открытым текстом подчеркивалось, что голодной смертью умирают даже те, кто раздает продовольствие, что уже говорить о рядовых партизанах...

Начальник особого отдела А. Колодяжный докладывал: «Каплун сделал заявление: «Тех, кто потребляет мох и кое-что пострашнее, я понимаю: ими руководит инстинкт самосохранения, но как понять начальников, - кивнул он в сторону штаба, - у которых всегда такие пухлые вещевые мешки».

Тимофей Каплун - до войны секретарь Карасубазарского райкома партии, с началом партизанского движения комиссар Карасубазарського отряда. Был разжалован и переведен в рядовые бойцы.

Получив выговор за подобные разговоры, он не стал каяться, а также обжаловал его в подпольном обкоме. Как написал об этом инциденте в своих воспоминаниях Николай Луговой: «заварилась каша» 16.

Тимофей Каплун не был единственным, кто осмелился упрекнуть высшее партизанское руководство. Вот что писал в своем дневнике И. Купреев:

«8 мая. Сбросили продовольствие. Утром нашли один парашют, вечером еще пять. Муковнин, Семернев и Талышев (командир, комиссар и уполномоченный особого отдела. - В.П.) обвинили меня, что я украл два котелка муки. Обидно и стыдно! Сами воры, украли целую гондолу.

Украли две банки масла по 25 кг, два окорока, сгущенку, консервы, шоколад и печенье. Все это спрятали на Хиралани, и сейчас едят масло и консервы, а партизаны умирают с голоду. Но боюсь все вскрыть. Они со мной расправятся»17.

Если бунт Т. Каплуна обошелся для него относительно безболезненно, то для одного из лучших командиров отрядов И. Барановского все закончилось трагически. Выступив против дискриминационной для отрядов «продовольственной программе», он был сразу же смещен с должности командира 5-го отряда (всего их в ту пору было шесть) и как рядовой боец ​​пошел в другой отряд. Но это было только начало трагедии.

Как человек, вхожий в «высший свет», И. Барановский знал слишком много. В частности и то, что продовольственные гондолы скрывались высшим партизанским руководством и использовались для узкого круга лиц. Одна из таких гондол с продуктами предназначалась для разведгруппы Черноморского флота, которой командовал лейтенант Антонов.

«Барановский повел Антонова и Юдина на поиски продуктов в Горелый лагерь, где по приказу Ермакова еще 20 апреля был спрятан парашют Антонова.

Остатки продуктов нашли сразу. Внезапно появились люди Ермакова и Мустафаева, расправились с Барановским, и только чудо удержало их от таких же действий относительно флотских разведчиков.

27 мая Ермаков сделал очередную запись в дневнике: «В Горелом лагере расстреляли Барановского Игоря Зиновьевича за разграбление наших маленьких баз - муки 40 котелков и сухарей - 115 котелков».

«В воспоминаниях бывшего командира бригады М. Котельникова личный состав отрядов, которыми командовал Барановский, относился к нему с уважением, зная, что продукты, оставшиеся у него, всегда будут потрачены на питание разведчиков, кторые отправлялись на задание, раненых и больных партизан. Они знали твердо, что Барановский для начальства не «отстегивал» ничего, что сделало его белой вороной в глазах командования и вызвало бесконечные с ним столкновения»18.

В конце статьи я хочу привести последнюю страничку из дневника М. Лунина:

«23 августа. Ночевали в лесу. Сегодня идем вдвоем. Прошла группа, возглавлял которую С(еверский). Чуть позже нас опередила жена Коломенчука. Она только что похоронила мужа. Немного он не дошел. Дотянем ли мы? Помощи не обещали. Есть нечего. Остановились в трех километрах от лагеря. Нет больше сил тянуть Сычева. Варили суп и компот из слив. Ночевали в лесу.

24 августа. Прошли Купреев, Шадурин и другие, даже не остановились.Товарищи! Будем идти. Надо! Жить хочется. Пошли. Дошел до лагеря я один. Сычев скончался на первом же подъеме.

Покормили меня двойной порцией бульона с мясом. Е(ременко) дал еще один кусочек мяса. Спасибо! Так, эвакуация не состоялась. Что же делать?

25 августа. Решил идти в степной район. И(ванов) и Коханчик поддержали меня и помогли. Ищу товарища, потому что один я не дойду.

26 августа. Целый день отдыхал у костра. Попова еще надеется на эвакуацию. Вернулись две группы. На бахче товарищей обстреляли немцы. Двое из наших тяжело ранены»19.

На этом запись в дневнике обрывается. Николай Лунин скончался.

Итак, тема антропофагии, табуированная протяжении всех лет существования коммунистического режима, и сегодня требует взвешенного научного подхода.Она наглядно демонстрирует как низость тех, кто, потеряв человеческий облик, опустился до антропофагии, так и тех, кто их до этого состояния довел. С другой стороны, мы видим величие духа тех партизан, которые не сломались сами и сохранили чувство боевого братства.

Период антропофагии в партизанском движении в Крыму охватывает весьма значительный по продолжительности период времени: с апреля 1942 и до августа 1943 г. Только после того, как крымский полуостров снова стал объектом геополитических интересов Верховного командования, начались стабильные поставки продовольствия, и проблема антропофагии отошла в прошлое.

Весной наш журнал сообщил об открытии важных документов в Аджимушкайских каменоломнях под Керчью. Теперь установлено — найдена часть архива подземного гарнизона, поиски которого ведутся более двадцати лет.
Документы сохранились плохо. Их прочтение заняло несколько месяцев. После того, как находки прошли экспертизу, мы предложили рассказать об открытии одному из участников экспедиции журнала «Вокруг света» майору Виктору Соколову. Несколько лет вместе с Одесским военно-патриотическим клубом «Поиск» он проводит свой отпуск на раскопках Аджимушкайских каменоломен.
Примечания к его очерку подготовил по нашей просьбе полковник запаса, кандидат исторических наук Всеволод Абрамов.
В тот день я работал в Малых Аджимушкайских каменоломнях, а мои товарищи Сергей Коновалов и Павел Лавренко ушли в Центральные. Собирался идти вместе с ними, но решил закончить обследование колодца, заброшенного со времен войны. Это сооружение мы обнаружили по надписи на стене: «Глубина 5 метров». Колодец был завален камнями и мусором, и, только начав разбирать завал, мы поняли, чего стоило обессилевшим полуголодным солдатам долбить в твердой породе эту яму.
Расчищали колодец несколько дней, приходили сюда и после ужина. Вместе с начальником одесского поискового отряда Константином Прониным мы не без основания считали, что на дне ямы отыщутся следы военного времени. Поисковик Александр Сависько часами стоял на дне колодца и насыпал в ведро камни, землю, тырсу. Потом мы вытягивали груз на канате.
Накануне Александр поднял ломик, кирку, несколько старых бутылок, винтовочные гильзы. На этот раз попалась сломанная саперная лопатка, два обгоревших факела из автомобильных покрышек, несколько рваных противогазов и длинная полуистлевшая веревка. Колодец оказался сухим, защитники Малых каменоломен так и не добрались до воды...
Закончив работу, мы запутанными ходами вернулись на базу — в большую и теплую, хорошо замаскированную комнату под землей. На камне, служившем нам столом, зажгли светильник, сделанный из старой гильзы. У стены мы складывали папки со всеми найденными в каменоломнях документами — обрывками фронтовых газет, продовольственных аттестатов, бланков военного времени. Подобных находок встречается немало, но мы всегда внимательны к ним: ведь эти клочки тоже несут крупицы информации.
Рядом с папками — коробки с гильзами, проржавевшее стрелковое оружие, рубашки от гранат. Такого добра в каменоломнях еще много. В первый же день экспедиции я увидел в камнях неразорвавшуюся гранату Ф-1 почти у самого входа в Малые каменоломни. Пришлось ее обезвредить. Рядом нашли несколько ампул, возможно, химических запалов для бутылок с горючей смесью.
Весьма странно среди нашей коллекции смотрелись женская расческа, деревянный детский кубик, побитая матрешка, глиняная свистулька-петушок и особенно — старые детские ботиночки. Эти вещи мы нашли в расположении госпиталя, который, как удалось установить, был развернут на базе санчасти 1-го запасного полка, остатками которого командовал старший лейтенант М. Г. Поважный (Здесь и далее примечания см. в материале В. Абрамова «Помним и ищем».).
В дневнике старшего лейтенанта А. И. Клабукова есть очень интересная запись, помеченная 10 июля 1942 года: «Тов. Неважный приобрел себе дочку Светланочку. Светланочка осталась без родителей. Ее родители еще числа 20 мая ушли из катакомбы за продуктами и не вернулись: убиты или у немцев. Девочка не по летам очень умная... Комполка Поважный, если выйдет из катакомбы и сохранит ей жизнь, счастливец»2.
Вещи, по-видимому, принадлежавшие Свете Тютюнниковой, мы и нашли в районе госпиталя. Других детей, насколько это известно по воспоминаниям оставшихся в живых защитников, в Малых каменоломнях тогда не было. Девочка не перенесла голода, она умерла где-то здесь, в сырых каменных коридорах.
Вместе с игрушками попались несколько обрывков книжных страниц из «Капитанской дочки». В дневнике Клабукова есть такая запись: «26.6. Весь вечер 25.6. читал вслух Пушкина А. С.». Значит, именно эту повесть читал старший лейтенант бойцам и раненым. Я с волнением перечитываю вновь старые пожелтевшие странички знакомой с детства повести...
Среди остатков медикаментов, жгутов и разбитых шприцев я нашел пластмассовый солдатский медальон. В нем оказалась анкетка семнадцатилетней медсестры Зины Гаврилюк. Она была среди последних защитников Малых каменоломен 3.
...Вернулся со своего участка работы мой давний друг и опытный поисковик Владимир Васильев. Принес еще один солдатский медальон. Отвинчиваем крышку: в условиях подземелий содержимое извлечь безопаснее, чем на поверхности, где тронутая тленом бумага иногда рассыпается. Осторожно разворачиваем бумажную трубочку. Читаем:
Мищенко Андрей Алексеевич. Рядовой. Кировоградская область, Ново-Егорьевский район, Табурищевский сельсовет, село Табурище.
В графе «Адрес семьи» в том же селе значилась жена бойца — Пелагея Ивановна Мищенко. Сразу по возвращении в Одессу я направил письмо в Кировоград: может быть, жива жена аджимушкайца? К письму в Кировоградском областном исполнительном комитете отнеслись внимательно. Вскоре пришел подробный ответ.
«Рядовой Мищенко Андрей Алексеевич,— сообщала секретарь исполкома Н. Послушная,— после Победы возвратился в село Табурище, раненный в ноги. Жена его, Мищенко Пелагея Ивановна, вместе с подругой Павлюченко Прасковьей Свиридовной летом 1944 года погибли в лесу, наступив на мину. Мищенко А. А. после полного выздоровления поступил в колхоз скотником... В 1954 году при переправе через Днепр Мищенко Андрей Алексеевич трагически погиб».
В полученном мной письме приведен рассказ второй жены солдата-аджимушкайца Серафимы Тимофеевны Мищенко, который она не раз слышала от Андрея Алексеевича. По его словам, вместе с шестью бойцами он вылез из каменоломен, три ночи искал партизан, но был захвачен в плен немцами. Потом Мищенко бежал, снова воевал на фронте, был ранен.
В тот вечер, когда я рассматривал с Васильевым медальон на нашей подземной базе, Сергей Коновалов и Павел Лавренко вернулись из Центральных каменоломен чрезвычайно возбужденными, и я почувствовал, что случилось нечто необычное. Ребята обследовали одну из заваленных штолен недалеко от протяженного обвала-рассечки, которым гитлеровцы хотели расчленить каменоломни. Дело у них продвигалось медленно: приходилось каждый раз оттаскивать из заваленной штольни крупные камни. Под одним из камней попалась алюминиевая ложка, котелок. Потом вытащили противогаз и винтовку с примкнутым штыком. Придавленные огромной глыбой обрушившегося потолка штольника, лежали останки солдата.
...Следом за Сергеем я проползаю мимо останков часового в узкий лаз. Судя по поясному ремню и ботинкам, часовой был рядовым. Документов при нем не обнаружили. Скорее всего мы так и не узнаем имени погибшего.
Лежавшие впереди камни откатились в пустое пространство, и я выбрался из лаза в замурованную взрывом комнату. После войны здесь никто не бывал и даже не подозревал, что в наиболее исследованной части катакомб есть нераскрытые штольни.
Фонарь осветил серые в трещинах стены. Кое-где виднелась облупившаяся побелка. Потолок, крепившийся рельсами и толстыми бревнами, накренился, не выдержав страшного взрыва. Под осевшей стеной виднелась раздавленная железная кровать. Дверь, которая вела сюда из штольни, привалило глыбами породы. Откуда-то тянулась электропроводка, оборванная при взрыве. На полу среди камней были рассыпаны винтовочные патроны, валялись цинковые патронные ящики, цветные карандаши, циркуль...
Сергей Коновалов бросился собирать коробки из-под пулеметных лент. И стоило потянуть один из железных ящичков, стенки его развалились, а под ноги посыпались исписанные карандашом посеревшие листы. Бумага сильно попортилась в местах прикосновения к ржавым стенкам и дну коробки. Оглядевшись, мы заметили под камнями почти целый пятидесятимиллиметровый ротный миномет. Рядом подобрали несколько дисков с патронами и нарукавную нашивку — комиссарскую звезду.
Почти посередине комнаты под слоем пыли лежали офицерский ремень, кобура от револьвера системы «наган» и планшет. Судя по беспорядку в комнате, командиры спешно эвакуировали штаб, вероятно, догадываясь по характерному стуку на поверхности о готовящемся фашистами взрыве. Но все унести они не смогли. От сильного взрыва рухнула многометровая толща каменного потолка. Спаслись все, кроме часового.
Со всей осторожностью мы перенесли найденные бумаги на нашу базу в Малых каменоломнях. И в ту же ночь, не в силах совладать с нетерпением, стали потихоньку разбирать едва видимые тексты. С первых же строк стало ясно, что документы относятся к концу июля — августу 1942 года, малоизученному периоду подземной обороны. Это был архив штаба 2-го батальона.
Сначала я раскрыл планшет. В нем лежал комсомольский билет № 0054403, выданный в 1940 году Тарарушкину Василию Ивановичу, 1922 года рождения. Этого имени в истории аджимушкайской обороны пока не встречалось. В графе об уплате членских взносов неизвестный нам политрук вывел чернилами: «Умер в военном госпитале».
Когда пришел ответ на наш запрос из Центрального архива Министерства обороны, выяснилось, что В. И. Тарарушкин, 1922 года рождения, имел звание младшего воентехника. В его личном деле значилось, что он пропал без вести в апреле 1942 года. Из письма мы узнали и о том, что мать Василия Ивановича проживала до войны в городе Павловском Посаде Московской области.
В планшете оказалась и отпечатанная на пишущей машинке (она, как известно, была в каменоломнях) сводка Совинформбюро. В ней сообщалось о положении на фронтах 28—29 августа 1942 года. Это немаловажная деталь. До сих пор мы считали, что последнюю сводку получили в каменоломнях 17 августа. Значит, радиоприемник работал под землей, и защитники знали о том, что происходит на Большой земле, по крайней мере до конца лета.
Но самым интересным в планшете оказался третий документ. Я держал в руках протокол закрытого партийного собрания парторганизации продсклада, которое состоялось 18 июля 1942 года. Некоторые листы были оборваны, но начало читалось хорошо.
На собрании присутствовали десять членов и один кандидат в члены ВКП(б). От фамильного списка остались одни окончания, фамилии выступавших на собрании писались без указания звания и инициалов. Разбираю неровную строчку с повесткой дня, выведенную рукой Норбея, секретаря собрания: «О задачах продовольственников в условиях вражеского окружения».
В середине лета, когда проходило это собрание, в каменоломнях усилился голод. Норма продовольствия была сокращена до минимума. Но тон выступления коммунистов был спокойный. Читаю документ и, как наяву, вижу лица аджимушкайцев.
— В основном с задачами продснабжения мы справляемся, особенно в последнее время, удовлетворительно,— докладывал коммунист Лазорин. Понятно, что боевой дух защитников каменоломен не в последнюю очередь зависел от умелого распределения продовольствия, которого крайне не хватало. Командование подземного гарнизона решало эту проблему с коммунистами.
— С установлением на кухне весов и выдачей пищи по весу недоразумения и разговоры о недодаче пищи ликвидированы,— продолжал докладчик.— Но факты подозрения среди бойцов и отделььых командиров и политработников, причем необоснованные, продолжают иметь место.
— Порядок на кухне необходимо еще более улучшить,— заметил интендант 2-го ранга Колесников.— Это избавит от клеветы.
С Сергеем Терентьевичем Колесниковым мы не раз встречались. Он приходил на раскопки каменоломен, помогал нашей экспедиции советами. Но, к сожалению, он так и не мог вспомнить имени и отчества докладчика. Прошло ведь столько времени! Не знаю, смогут ли в Центральном архиве Министерства обороны СССР отыскать личное дело Лазорина, который, судя по всему, был офицером. На наш запрос ответ пока не пришел. А может быть, откликнутся знавшие его люди или родственники?..
Командиры и политработники подземного гарнизона в тот момент предвидели еще более трудные дни обороны.
— Срок пребывания наш не ограничен,— заявил председатель собрания Лодыгин.— Не исключена возможность и длительного пребывания еще до двух месяцев. Это вызывает необходимость добывания продуктов партизанскими способами.
Отбивать продукты у врага... Следом за ним поднялся коммунист Желтовский.
— Условия добывания продуктов очень сложные. Надо использовать траву. Щерица и лебеда у нас под самыми амбразурами... Вопрос об использовании лебеды нужно держать в секрете, чтобы враг, коварный враг, не узнал раньше, зачем мы используем лебеду, и не отравил ее.
Не менее остро в каменоломнях ощущалась и нехватка воды. Лодыгин напомнил собравшимся о том, что немцам удалось засыпать взрывом один из подземных колодцев.
— В снабжении водой я был новый [...] век и мне трудно бы [...] в не [...]
На этих словах выступления политрука Горошко последняя страница протокола обрывалась.
Настала пора приниматься за содержимое железного ящика. Перебираю пожелтевшие, оборванные листки. Во многих местах они изъедены ржавчиной, покрыты плесенью. Передо мной строевые записки одного из батальонов. Такой важный документ впервые обнаружен в Аджимушкае. Однако полностью разобрать груду спрессовавшихся бумаг мы смогли, только возвратившись из Аджимушкая в Одессу.
Многие записи удалось прочесть, перефотографируя их в различных лучах. На снимке отпечаток карандаша делается отчетливее. Содержание некоторых документов, написанных мелким почерком светло-серым грифелем, несмотря на все усилия опытного специалиста экспертно-криминалистического отдела УВД Одесского облисполкома Л. Колоса, разобрать не удалось. Были видны отдельные буквы или части слов, которые не передавали смысла написанного.
В ящике хранилось 103 документа. Остальные, возможно, погребены под камнями.
Как удалось установить, командовал батальоном старший лейтенант Илларион Максимович Сапунов. Комиссаром был старший политрук Илья Михайлович Тяжельников. Эти и приводимые ниже имена защитников Аджимушкая, за исключением тех, чьи биографические данные имеются в примечаниях, установлены впервые.
Начальником штаба батальона значился майор Аркадий Павлович Панов, о героизме которого многие знают из публиковавшегося в книге об Аджимушкае дневника младшего лейтенанта А. И. Трофименко, погибшего в каменоломнях. Помощником Панова был лейтенант И. С. Скрыль 10. Младший лейтенант Михаил Никифорович Никифоров назван в документе старшим уполномоченным особого отдела 11.
По составлявшимся регулярно строевым запискам можно документально проследить ход обороны вверенного подразделению участка каменоломен. Итак, в конце июня 1942 года во втором батальоне насчитывалось 285 человек. Подразделение делилось на две роты — вторую и четвертую. Второй ротой командовал капитан Иосиф Фомич Курысь. Под его началом состояло 155 человек: 51 офицер, 43 сержанта, 64 рядовых. Оружия (79 винтовок и 3 автомата) не было почти у половины личного состава.
Под командованием капитана Калачова (имя и отчество в документе читаются плохо, возможно, Иван Никитович) в четвертой роте насчитывалось 128 человек: 58 офицеров, 21 сержант и 49 рядовых. Вооружения у них было чуть больше — 89 винтовок, 3 автомата, 3 пистолета, 11 револьверов и одно противотанковое ружье. Ротными политруками были Петр Иванович Соболев 12 — во второй и Московкин (имя и отчество не известно) — в четвертой.
Иногда от людей, никогда не опускавшихся в катакомбы и плохо представляющих условия окружения, приходилось слышать этакий упрек в том, что аджимушкайцы-де не вели активных боевых действий, не прорывались к своим. Данные из отрытого нами архива убедительно доказывают, что подземный гарнизон едва мог держать оборону, отвлекая при этом на себя силы противника. Из найденных документов видно, что многие военнослужащие батальона участвовали в боях в районе поселка Колонка и завода Войкова с 15 по 19 мая, а позже, спустившись в каменоломни, в составе подземного гарнизона вели бои 25 мая, в начале июня, 30 июня. Новые данные подтверждают показания многих очевидцев о крупных операциях гарнизона примерно 6—9 июля и 20 июля 1942 года. О том, чтобы пробиться к своим (а Красная Армия в то время сражалась на Кавказе), не могло быть и речи. И геройство аджимушкайцев в том, что они, понимая всю безысходность своего положения, держались в каменоломнях до конца, до последнего. И выполнили свой солдатский долг, несмотря ни на что.
Из строевых записок второго батальона видно, что через месяц боев в четвертой роте осталось всего 78 человек, а командовал ею с 13 августа младший лейтенант Николай Забарин, сменивший, как видно, павшего командира Калачова. К концу августа в батальоне осталось 103 человека.
По учетным спискам личного состава второго батальона удалось узнать более 100 новых фамилий. На некоторых аджимушкайцев сохранились краткие характеристики и даже представления к наградам. Так через сорок пять лет нам стал известен подвиг капитана Путина.
«Тов. Путин Матвей Антипатрович показал себя мужественным и хладнокровным командиром в ожесточенных боях с немецкими фашистами в период с [15] по 19 мая 1942 г. по обороне Колонки в Первом ударном полку Бурмина и в боях по [обороне] Аджи-Мушкайских каменоломен,— говорилось в представлении.— Товарищ Путин, командуя батальоном, им же сформированным, в течение нескольких дней задержал продвижение нескольких фашистских [подразделений], прикрыв переправу наших войск. При наступлении [...] танков лично подбил два немецких танка. В момент выхода из окружения тов. Путин смело повел батальон и вывел его из окружения, соединившись с гарнизоном каменоломен...»
Документ удалось собрать из отдельных кусочков. Текст проступал очень слабо. Но все же его можно было прочитать, не прибегая к помощи экспертов-графологов.
О Путине М. А. исследователям аджимушкайской обороны было известно давно. Однако обнаружить его личное дело в военных архивах до сих пор не удавалось. Причина этого, как выяснилось, была проста. В документах военного времени полное имя и отчество этого офицера постоянно искажались. В сохранившейся справке из аджимушкайского госпиталя сообщалось о старшем лейтенантеМихаиле Антоновиче Путине, который был на излечении с осколочным ранением левой голени, бедра и левого бока. 18 июля он вернулся в строй. Помнили Путина и оставшиеся в живых аджимушкайцы. Но и они не помогли уточнить его личность. Например, проживавший в деревне Ковшово Ленинградской области В. Г. Тюлев о своем бывшем командире, запомнившемся ему личной отвагой, мог сообщить лишь то, что тот был родом из Сибири.
Недавно из Центрального архива Министерства обороны пришел долгожданный ответ. Оказалось, что Малахий Антипатрович (так значилось по паспорту) Путин родился в 1905 году в городе Бийске Алтайского края. До войны проживал в Свердловске с отцом Антипатром Федоровичем. Служил старшим адъютантом в штабе стрелкового батальона 829-го стрелкового полка 400-й стрелковой дивизии. Последняя запись из личного дела офицера: «Пропал без вести в мае 1942 года».
Малахий Антипатрович умер 1 августа 1942 года. Среди найденных документов был акт о смерти капитана Путина и акт об изъятии принадлежавших ему документов и ценностей. В числе документов было заявление Путина о приеме в ВКП(б) и одна рекомендация.
Другой документ, обнаруженный также в цинковом ящике из-под патронов, был представлением к ордену Красного Знамени лейтенанта Ивана Моисеевича Рогового. Он отличился в боях 15—19 мая, проявил мужество при обороне Аджимушкая. С помощью работников архива удалось установить его довоенную биографию. И. М. Роговой родился в Киеве в 1902 году, имел высшее сельскохозяйственное образование. Проживал в Краснодарском крае. Как видно из найденного нами акта, Роговой умер в каменоломнях в августе (число неизвестно) 1942 года. В Ростове-на-Дону удалось разыскать дочь героя Римму Ивановну и сообщить, что стало известно о ее отце, считавшемся пропавшим без вести.
Документы рассказали о геройстве курсанта Дмитрия Ивановича Ильяшенко, заместителя политрука Аркадия Васильевича Михеева, лейтенанта Чечина (имя его прочитать не удалось, но по отчеству — Григорьевича), а также младшего лейтенанта Федора Артемовича Небоки, воентехника Николая (отчество не указано) Храброва, красноармейцев Ивана Романовича Ткаченко, Прокопия Лескина и Петра Воронина (отчества их не указаны).
Кроме уже известных нам участников обороны Аджимушкая, в документах названы политрук Кунитидзе, лейтенант Войтик О. К., Резинцев В.В., Свинарик Никита Терентьевич, Ширинкин Иван Андреевич, военфельдшер Бартенев, воентехники Мотальский В. М., Насосян Николай Павлович, Соколов Борис Михайлович, младший лейтенант Якушев Иван Герасимович, старшие сержанты Уколов Матвей Фокович и Чудновский Борис Иосифович, сержант Иванов Андрей Федорович, младший сержант Белоуськов Павел Иванович, рядовые Быстрицкий Михаил Вик[...], Гречкин Стефан Александрович, Егурнев Николай Никитович, Сальников Николай Макарович, Сушко Игнат Андреевич, Цип Василий Петрович, Шаповалов Петр Федорович...
И вот еще имена без воинских званий: Будрик Лука, Васьковский Григорий Ульянович, Епизов Ал[...] Дмитриевич, Чхаидзе Тите Лаврентьевич, Исаченко Михаил Степанович, Мелькоманов Роман, Митричков АН[...], Можаев Сергей Петрович, Ни-кулицкий Игнат Харитонович, Некрасов Василий Иванович, Паразян Саак Хачикович, Петраков Иван Петрович, Федотов Ник[...] Васильевич, Силкин Василий Егорович, Трач Николай Петрович.
Выжил ли кто из воевавших во втором батальоне подземного гарнизона? Вспомнит ли, расскажет ли кто-нибудь нам о взрыве в сентябре 1942 года? Может, откликнутся родственники тех, кого считали «пропавшим без вести»?.. Судьбы защитников Аджимушкая еще предстоит изучать энтузиастам из одесского военно-патриотического клуба «Поиск», керченским краеведам и музейным работникам.
...Мы извлекли только часть погребенного в заваленных подземных лабиринтах военного архива. Раскопки в расположении штаба второго батальона пришлось приостановить. Над нашими головами опасно нависли каменные глыбы, необходим был крепежный материал, землеройная техника. Поиск мы продолжим летом. За обвалившейся стеной нас ждут новые неисследованные отсеки каменоломен.
Пос. Аджимушкай — Одесса
Помним и ищем
Находка одесских поисковиков имеет очень важное значение для восстановления полной и правдивой картины трагедии аджимушкайского гарнизона. Документы проливают свет на структуру организации обороны каменоломен в один из наименее изученных ее периодов — в июле—августе 1942 года. Теперь мы имеем документальные свидетельства, подтверждающие высокую организованность защитников, их высокий моральный дух. Это обязывает вновь обратиться с предложением о посмертном награждении командования подземного гарнизона.
Из найденных документов мы узнали о многих неизвестных ранее героях обороны. Нашли прямое подтверждение те боевые эпизоды, о которых знали ранее лишь по устным рассказам. Встречаются в документах и имена тех, о ком уже было известно. Одни из них чудом остались в живых, о других мы знали по рассказам. О некоторых удалось узнать из отрывочных документов, найденных в каменоломнях в прежние годы. Ряд фамилий встречался мне в военных архивах, когда я работал над книгой «Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен», увидевшей свет пять лет назад.
Известные мне сведения о героях Аджимушкая дополнят, на мой взгляд, интересный и богатый новыми фактами очерк Виктора Соколова. Мы будем признательны всем, кто сообщит что-либо об упомянутых в очерке людях.
1. Поважный Михаил Григорьевич (1897—1979) перед войной работал в Севастополе. С 20 июля 1941 года служил в 1-м запасном полку Крымского фронта. Был ранен в марте 1942 года. После госпиталя вернулся в полк. В его составе участвовал в обороне у поселка Аджимушкай. После ранения старших командиров возглавил остатки полка и организовал оборону Малых каменоломен. Был пленен в составе последней группы обороняющихся 31 октября 1942 года. После войны жил в Керчи. Неоднократно встречался с членами экспедиции «Вокруг света».
2. Дневник А. И. Клабукова найден в каменоломнях в 1943 или 1944 годах. Сокращенный вариант дневника публиковался во многих изданиях (См.: «В катакомбах Аджимушкая», Симферополь, 1982). Клабуков Александр Иванович (1901—1942) был участником гражданской войны. Освобождал Крым от Врангеля. До 1929 года служил командиром в пограничных войсках. Затем был на хозяйственной работе в Керчи. В 1941 году мобилизован, служил в 1-м запасном полку. В 1942-м назначен помощником начальника штаба 823-го стрелкового полка 302-й стрелковой дивизии. Во время боев за Аджимушкай соединился с группой Поважного. Во время обороны вел дневник с 22 июня по 20 августа 1942 года. По рассказам М. Г. Поважного и С. Ф. Ильясова, примерно в сентябре Клабуков пошел в разведку и не вернулся.
3. Гаврилюк Зинаида Васильевна (1925—1945) перед войной жила в поселке Ильский Краснодарского края. В каменоломнях выполняла обязанности медицинской сестры, использовалась на хозяйственной работе. Попала в плен с последней группой защитников Малых каменоломен. Содержалась в тюрьме и лагерях для военнопленных. После освобождения Красной Армией снова воевала на фронте. Погибла в 1945 году в Германии.
В поселке Яблоновский Краснодарского края разыскан ее брат Александр Васильевич Гаврилюк.
4. Норбей (имя и отчество неизвестны). Примерно 1904 года рождения. Жил в Керчи. До 1942 года работал в Керченском торге. Попал в подземный гарнизон вместе с группой служащих и рабочих, которые работали перед оккупацией Керчи на пищеблоке в Центральных Аджимушкайских каменоломнях, когда там базировался резерв командования Крымского фронта. Из этой группы спаслись только двое — Е. Ф. Валько (после войны жила в Симферополе) и Д. И. Харьковская (после войны жила в Ялте).
Погиб Норбей, по-видимому, в конце обороны каменоломен.
5. О Лазорине исследователям Аджимушкайской обороны ничего не известно. Возможно, он занимал должность начальника или военкома пищеблока подземного гарнизона.
6. Лодыгин Артемий Иванович, 1907 года рождения. Служил политруком 3-й роты 65-го отдельного железнодорожного восстановительного батальона, попал в каменоломни с остатками своей части, державшей оборону переправы через Керченский пролив. В подземном гарнизоне был назначен военным комиссаром продовольственного склада. Пленен в конце июля 1942 года. После войны живет в Куйбышеве. В Керченском ис-торико-археологическом музее хранятся его воспоминания, которые помогли установить судьбы многих защитников Аджимушкая.
7. Желтовский Владимир Иванович (1905—1943). Перед войной жил в Оргееве (Молдавия). Техник-интендант. Оказался в плену с последней группой защитников Центральных Аджимушкайских каменоломен в конце октября 1942 года. Умер от болезни и недоедания во Владимиро-Волынском лагере для военнопленных. В Одессе разыскана его дочь Лариса, а в Днепропетровске — сын Борис.
8. О Н. Ф. Горошко рассказано в очерке «Как они жили». См.: «Вокруг света» № 5 за 1988 год.
9. Панов А. П. (1902—1942). Окончил Полтавское пехотное училище, служил в армии с 1919 по 1928 год. Позже был на партийной и советской работе в Полтаве. В 1939 году снова призван в армию. В 1941 году защищал Одессу, был ранен. Затем воевал на Керченском полуострове командиром батальона 83-й бригады морской пехоты. В феврале 1942 года был ранен в ногу, лечился в госпитале и снова прибыл в Керчь. Попал в плен 28 сентября. По свидетельству Е. Ф. Валько, был расстрелян фашистами в Аджимушкае.
10. Скрыль И. С. в 1939 году закончил Одесское пехотное училище, а через год курсы «Выстрел». Участвовал в финской войне. Воевал на Керченском полуострове зимой 1942 года в дивизии полковника П. М. Ягунова, первого командира подземного гарнизона. В середине мая держал оборону в районе поселка Войкова, в полутора километрах от Аджимушкая. Присоединился к оборонявшимся в каменоломнях вместе с подполковником Г. М. Бурминым, возглавившим после гибели Ягунова оборону Центральных Аджимушкайских каменоломен. После войны И. С. Скрыль проживал в селе Виноградове Херсонской области.
11. Никифоров М. Н. 1913 года рождения. Уроженец деревни Вяльгино Тихвинского района Ленинградской области. Служил старшим уполномоченным особого отдела 276-й стрелковой дивизии. Числится пропавшим без вести на Крымском фронте. Предположительно, расстрелян фашистами в плену в ноябре — декабре 1942 года. Известно, что его жена, Никифорова Елена Владимировна, до войны проживала в Ленинграде.
12. В 1976 году учащийся керченского профтехучилища М. Смирнов нашел в каменоломнях жетон на имя Соболева П. И. Установлено, Соболев родился в 1908 году в городе Любиме Ярославской области. Был секретарем Ивановского обкома ВЛКСМ. До того, как попасть в Аджимушкайские каменоломни, служил военным комиссаром батальона 821-го стрелкового полка 398-й стрелковой дивизии. Прежде считался пропавшим без вести на Крымском фронте.
13. О Роговом И. М. было известно из сохранившихся документов подземного госпиталя. В книжке назначений врача имелась запись: «Лежал в госпитале с осколочным ранением в правое плечо с 4 по 18 июля 1942 г. Выписан».
В. Абрамов http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/4060/

УКРАИНЦЫ В ПАРТИЗАНСКОМ ДВИЖЕНИИ КРЫМА

Партизанское движение в Крыму при наличии огромного числа мемуаров, написанных в основном «методом социалистического реализма», по сути, остается большим белым пятном в нашей истории. Одним из самых неизученных вопросов остается и участие в этом движении этнических украинцев.
Причин тому много: первая – это то, что в годы Великой Отечественной войны Крымская АССР входила в состав Российской Федерации; вторая и, вероятно, основная, – это то, что во все годы Советской власти при кажущейся доминанте интернационального воспитания, все вопросы, касающиеся какого-нибудь одного определенного народа, рассматривались как нежелательные, так как изначально было предопределено, что главную роль «в семье советских народов-братьев» всегда и во всем играл «старший брат» – русский народ.
10 апреля 1944 года, то есть за десять дней до расформирования партизанских отрядов в освобожденном Крыму, во всех трех партизанских соединениях Крыма было всего 3 750 человек, из которых 2 185 – русские, 598 – татары, 313 – украинцы, 145 – грузины, 106 – греки … и т. д., но данные цифры ни в коей мере нельзя считать характеризующими вклад украинцев, так как еще 1 311 бойцов и командиров самых разных национальностей в разные годы оккупации были вывезены на Большую землю; 2 345 – погибли и пропали без вести; 337 – дезертировало (Ф. 151, оп. 1, кор. 17, д. 202, с. 9).
Тогда же, в апреле 1944 года, были подведены итоги всех представленных к награждению партизан, и в том числе, отдельно по каждой национальности (Ф. 201, л. 7). В настоящей работе мы выделим только четыре из них – самые массовые по представленным в наградных листах (див. таб. внизу).
Как мы видим, если украинцы составляли всего 8,3% от общего числа крымских партизан, то среди награжденных они составляют уже 17,2%.
Объясняется этот факт тем, что подавляющее большинство партизан-украинцев в недавнем прошлом – это профессиональные военные, ставшие со временем командирами или начальниками штабов бригад, отрядов.
Чрезвычайно высокий процент награжденных среди евреев, и почетное четвертое место в общем списке, при совершенно незначительной общей численности, объясняется тем, что практически полностью эти люди находились на трех, достаточно заметных должностях: комиссар, сотрудник особого отдела, врач…
За основу исследования автор решил взять ранее не изученные материалы наградных листов, в каждом из которых среди прочей информации был «пятый пункт» – национальность. То, что данный человек был представлен к боевой награде свидетельствует о том, что его роль в лесу не была эпизодической или носила случайный характер. При всем этом следует честно признать, что зачастую встречаются наградные листы, в которых фигурирует человек с классической украинской фамилией, родившийся где-нибудь в Запорожской области, но в анкете он записан как русский. Примечательно и то, что носители такой классической украинской фамилии, как Шевченко представлены в списках шестью партизанами, но только один из них – украинец. Пять остальных – «русские», все они – жители Крыма, которые уже утратили этническое самосознание.
Разными путями попадали украинцы в партизанские отряды Крыма. Не прибегая пока к точным цифрам, назовем лишь основные пути и временные этапы:

Ноябрь 1941 года, формирование партизанского движения – это жители Крыма, бойцы и командиры 51-й и Отдельной Приморской армий, которые влились в партизанские отряды.

Январь 1942 года – участники Судакского десанта.

Октябрь 1943 года – бывшие военнопленные, «добровольцы», отсиживавшиеся по селам «окруженцы» и местные жители, в силу тех или иных причин оказавшиеся вне армии.

В отдельную группу мы выведем достаточно многочисленную группу разведчиков штаба Черноморского флота и сотрудников НКВД, в наградных листах которых указана их национальность – украинец, но, как правило, к сожалению, отсутствует место рождения или призыва в Красную армию.
Все эти полученные данные мы сведем в таблицу 2 (див. угорі).
Можно сделать вывод, что на первом этапе партизанского движения ключевую роль играли выходцы из числа бывших военнослужащих. Пополнение «сорок третьего года», когда чаша весов уже окончательно склонилась в сторону Красной армии, наглядно показало приоритет местного населения, которое ранее занимало выжидательную позицию. В то время приток бывших военнослужащих тоже достаточно велик.
А теперь проанализируем, из каких областей и краев были украинцы, ставшие крымскими партизанами.

Ворошиловградская обл. 5
Винницкая обл. 4
Днепропетровская обл. 10
Житомирская обл. 1
Запорожская обл. 9
Каменец-Подольская обл. 2
Киевская обл. 8
Кировоградская обл. 10
Одесская обл. 7
Полтавская обл. 13
Сталинская обл. 8
Сумская обл. 12
Харьковская обл. 13
Херсонская обл. 1
Черниговская обл. 6
Российская Федерация 20
В том числе Краснодарский край 10
Грузинская ССР 1
Узбекская ССР 1

Мы видим, что лидерами являются уроженцы Полтавской, Харьковской, Сумской и Днепропетровской областей. Это объясняется тем, что 48-я кавалерийская дивизия, остатки которой в начале 1941 года влились в партизанские отряды Крыма и, по сути, стали их ядром, формировалась из призывников именно этих областей. А вот Приморская армия формировалась из жителей Одесской, Николаевской, Каменец-Подольской, Винницкой областей, что также нашло отражение в географии «партизанских украинцев».
Уроженцы Краснодарского края в основном пополнили ряды крымских партизан в результате боев на Крымском фронте. Кто-то был направлен к партизанам в качестве радистов, кто-то – как сотрудник особого отдела, а большинство пришло в партизаны уже после плена и удачного побега.
Есть еще один показатель, о котором в силу разных причин в Крыму не любят вспоминать – это участие в партизанской эпопее тех партизан, кто пришел в лес в ноябре 1941 года и пробыл в нем до апреля 1944 г. Таких людей было всего 55 человек. Практически каждый из них начинал свой боевой путь рядовым партизаном, а закончил командиром отряда или бригады, комиссаром или начальником штаба – эти люди воистину «золотой фонд» партизанского движения Крыма и вот среди них украинцы составляют уже 38,2%.
Назовем их поименно:

Бабий Владимир Иванович (1926-1943).
Симферопольский школьник, создав из таких же ребят и девушек подпольную организацию, самостоятельно пошел в лес и после долгих поисков вышел на партизан. Практически сразу по возвращении в город был схвачен гестапо, но на допросах никого не выдал и был казнен. Созданная им организация СПО (Симферопольская подпольная организация) успешно действовала на протяжении всей оккупации, совершила десятки диверсий. Несмотря на гибель большинства её членов в гестаповских застенках, предотвратила взрывы мостов и ряда зданий Симферополя.

Федоренко Федор Иванович, 1921 г. р.
Ростовская обл., Красногвардейский р-н.
В партизанах – с ноября 1941 по апрель 1944. Командир бригады.
Награжден: «Красное знамя»; «Красное знамя»; «Партизану Отечественной войны.
I степени». Д. 200, л. 39.
Представлен: «Герой Советского Союза». Д. 235, л. 49.

Наряду с украинцами, выделенными по такому формальному признаку, как представление к званию «Героя Советского Союза», есть еще один показатель, о котором в силу разных причин в Крыму не любили вспоминать – это участие в партизанской эпопее с первого ее дня и до апреля 1944-го. Таких людей было всего 55 человек. Практически каждый из них начинал свой боевой путь рядовым партизаном, а закончил командиром отряда или бригады, комиссаром или начальником штаба – эти люди воистину «золотой фонд» партизанского движения Крыма, и вот среди них украинцы составляют уже 38,2%.
Назовем их поименно:

1. Бурында Владимир Прокопьевич, 1920
г. р., Ворошиловградская обл., с. Сокологоровка.
Награждён: «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны I степени». Представлен: «Красное знамя», «Красная звезда». Д. 214, л. 150, 152.

2. Буряк Василий Михайлович, 1923 г. р., Одесская обл., Овидиопольский р-н, с. Роксоляны.
Награждён: «Красное знамя», «Отечественной войны II степени», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны
II степени». Представлен: «Красное знамя», «Красное знамя». Д. 214 л. 159, 162.

3. Бучевский Михаил Андреевич, 1912
г. р., Краснодарский край.
Награждён: «Партизану Отечественной войны II степени». Представлен: «Красная звезда». Д. 214, л. 173.

4. Витенко Иван Илларионович, 1911 г. р.
Начальник Фрайдорофского райотдела НКВД. ОО НКВД 4-го района. Награжден: «Красное знамя», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны І степени». Д. 200, л. 6. Представлен: «Красная звезда». Д. 215, л. 103.

5. Гордиенко Николай Григорьевич, 1917
г. р., Запорожская обл., Генический р-н, станция Сокологорная.
Награжден: «Красное знамя», «Отечественная война II степени», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны
I степени». Д. 200, л. 8.
Представлен: «Ленина». Д. 217, л. 37.

6. Даниленко Сергей Васильевич, 1914 г. р., Полтавская обл., Нехворощанский р-н,
с. Ряска.
Награжден: «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 11.

7. Дегтярёв Иван Петрович, 1908 г. р., Днепропетровская обл., Верхнеднепровск.
В партизанах – с ноября 1941 по апрель 1944 г. Лейтенант. Командир отряда.
Награжден: «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени».
Представлен: «Отечественная война I степени», «Красное знамя». Д. 218, л. 30, 32.

8. Ильенко Татьяна Алексеевна, 1925 г. р., Черниговская обл., Ново-Северский р-н,
с. Мамыкин.
Награждена: «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 14. Представлена: «Красная звезда». Д. 218, л. 152.

9. Крихтинко Василий Николаевич, 1916
г. р., уроженец Полтавской обл., Градинский р-н, д. Николаевка.
Младший лейтенант. Разведчик, начальник боепитания В. С.
Награждён: «Отечественной войны II степени», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 16.

10. Куценко Максим Макарович, 1919 г. р., Полтавская обл., Опишнянский р-н,
с. М-Млин.
Награждён: «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны I степени». Д. 200, л. 19. Представлен: «Отечественной войны I степени», «Красное знамя».
Д. 224, л. 142, 147.

11. Леонова Галина Ивановна, 1920 г. р., Николаевская обл., Горностаевский р-н, дер. Князь-Григорьевка.
Награждена: «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени».

12. Малюченко Владимир Гаврилович, 1923 г. р., Днепропетровская обл., г. Павлоград.
Награждён: «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 24.

13. Марченко Федор Филиппович, 1921
г. р., Сталинская обл., ст. Чистяково, шахта № 27.
Награждён: «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 23. Представлен: «Красная звезда». Д. 226, л. 123.

14. Палажченко Алексей Савельевич – 1916
г. р. Краснофлотец. Комиссар 7 отр. 4 бр.
Ю. С. Сумская обл., Шалыгинский р-н,
с. Викторово.
Награждён: «Красная звезда», «Отечественной войны II степени», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны
I степени». Д. 200, л. 29. Представлен: «Отечественной войны I степени». Д. 229, л. 15.

15. Сорока Николай Анисимович, 1916
г. р., Полтавская обл., Яготинский р-н,
д. Фарбово.
Награждён: «Красное знамя», «Красное знамя», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны. I степени». Д. 200,
л. 34. Представлен: «Ленина». Д. 233, л. 103.

16. Старина Иван Тихонович, 1920 г. р., Запорожская обл., Сивашский р-н, д. Отрадное.
Награждён: «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 35. Представлен: «Красная звезда», «Отечественная война I степени». Д. 233. л. 128, 131.

17. Столяров Иван Васильевич, 1914 г. р., Ворошиловградская обл., Свердловский р-н, д. Крюково.
Награждён: «Партизану Отечественной войны I степени». Д. 200, л. 35. Представлен: «Красная звезда». Д. 33, л. 139.

18. Тарнович Евгений Николаевич, 1919 г. р., Запорожская обл., г. Осипенко.
Начальник штаба отряда.
Награжден: «Отечественная война II степени, «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны
I степени». Д. 200, л. 37. «За отвагу» (1940 г. Финляндская война). Д. 238, л. 32. Представлен: «Ленина», «Красное знамя». Д. 238, л. 32, 38.

19. Татарин Петр Карпович, 1916 г. р., Черниговская обл., Менский р-н, дер. Жовтневое.
Награждён: «Отечественная война II степени», «Партизану Отечественной войны I степени». Д. 238, л. 42. Представлен: «Красное знамя», «Красная звезда», «Красная звезда». Д. 234, л. 41, 42, 44.

20. Тоцкий Евгений Николаевич, 1919 г. р., Николаевская обл., Голопристанский р-н.
Награжден: «Красная звезда», «За оборону Севастополя», «Партизану Отечественной войны I степени», «Партизану Отечественной войны II степени». Д. 200, л. 37. Представлен: «Отечественная война II степени».
Д. 234, л. 126.

21. Федоренко Федор Иванович, 1921 г. р., Ростовская обл., Красногвардейский р-н.
Награжден: «Красное знамя», «Красное знамя», «Партизану Отечественной войны I степени». Д. 200, л. 39. Представлен: «Герой Советского Союза». Д. 235, л. 49.
http://svitlytsia.crimea.ua/in...artID=7764

http://privetmore.com/interesn...tya-chast/

Н.М. Христюков вспоминает, что молодые ребята из деревни однажды подожгли здание комендатуры. Николай случайно узнал, что его сосед Витя Белоусов связан с партизанами, но взрослые предупредили мальчика, чтобы он помалкивал. Витя Белоусов участвовал в боевых операциях Бахчисарайского отряда партизан, в частности в бое под Бешуем, в нападении на станцию Альма, выполнял различные поручения разведгруппы. Он был схвачен в Бахчисарае и казнен перед самым освобождением города. Посмертно В. Белоусов награжден медалью «За отвагу», его имя присвоено улице, где сохранился его дом. В селе Вилино герою поставлен памятник, а в школе организован музей славы, в котором берегут память о защитниках села.
За связь с партизанами немецкие оккупанты расстреливали мирных жителей, их имена бережно сохранены в «Книге скорби Крыма».

Здравствуйте!
По теме рекомендую книгу:
И.Козлов "В Крымском подполье"(воспоминания)
Иван Андреевич Козлов за эту книгу удостоен
Сталинской премии.Псевдоним "Андрей".
Пишет в том числе и о партизанах .
Удачи!