Заонежье Олонецкая Губерния

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Заонежане – участники Первой мировой войны (Обзор фондов Национального архива Республики Карелия) https://kizhi.karelia.ru/libra.../1648.html
Vkontakte@kizhi
Рис.1. Иван Федорович Миронов, старший унтер-офицер команды разведчиков 355-го пехотного Анапского полка. 1915 г.Рис.2. Павел Петрович Пахомов. 1918 г.Рис.3. В германском концлагере, первый справа – военнопленный Александр Антонович КасьяновРис.4. Письмо военнослужащего Михаила Васильевича Дегтярева родителям в д.Кургеницы Великогубской вол. от 1 октября 1914 г.Рис.5. Письмо Федора Ивановича Коросова из действующей армии родителям в д.Леликово Сенногубской вол. от 13 февраля 1915 г.Рис.6. Письмо военнопленного германского лагеря Ebersdorf (Bz.Chemnitz) Степана Могучева жене, жительнице д.Новинка Сенногубской вол. Марии Яковлевне от 9 июля 1917 г.
стр. 137Более ста лет прошло с начала Первой мировой войны. Война перевернула все мироустройство, привела к развалу могущественных империй, отразилась на судьбах миллионов людей. Не обошла она и Заонежье. Сотни заонежан воевали на фронтах войны.

В семейных архивах сохранились фотографии участников этой войны, однако чаще всего сведений о них самих родственники имеют немного. Для поиска информации обращаются в архив. В Национальном архиве Республики Карелия отсутствуют документы воинских частей периода Первой мировой войны, но на основании документов различных фондов можно собрать некоторые сведения об участниках войны. Основными учреждениями, в которых образовались документы по указанной теме, являются следующие.

Петрозаводское уездное по воинской повинности присутствие составляло и проверяло призывные списки, проводило призыв и медицинское освидетельствование призывников, представляло губернскому присутствию отчет о выполнении призыва и т. д. Уездное присутствие подчинялось губернскому по воинской повинности присутствию. Олонецкое губернское по воинской повинности присутствие наблюдало за ходом призыва и приема лиц, подлежащих воинской повинности, переосвидетельствовало призывников, рассматривало отчеты уездных присутствий, жалобы на уездные присутствия и пр. Председателем Олонецкого губернского присутствия являлся губернатор, Петрозаводского уездного – председатель уездного съезда.

Петрозаводский уездный воинский начальник возглавлял орган местного военного управления в уезде, ведал местными войсками, приемом, распределением и отправкой в войска новобранцев, учетом военнообязанных и призывом на воинскую службу в ходе мобилизации и др. Подчинялся начальнику Вологодской местной бригады.

стр. 138В 1918 г. были созданы военные комиссариаты, в задачи которых, в том числе, входило ведение учета военнообязанных, осуществление призыва и т. д. Петрозаводский уездный военный комиссариат подчинялся Олонецкому губернскому военному комиссариату.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Решением вопросов, связанных с оказанием помощи русским военнопленным, занималась Олонецкая губернская коллегия по делам пленных и беженцев.

За социальной поддержкой в годы Первой мировой войны военнослужащие и члены их семей обращались в благотворительные организации, уездные попечительства по призрению семейств нижних воинских чинов, призванных на войну, земские учреждения, волостные правления.

Фонд 72 «Петрозаводское уездное по воинской повинности присутствие» содержит документы по составлению призывных списков (метрические выписи, приговоры о прочтении призывных списков, прошения, протоколы освидетельствования и пр.); списки лиц, призванных на военную службу; документы об уволенных от службы (свидетельства о болезни, послужные листы, свидетельства о явке к исполнению воинской повинности и пр.); документы на убитых и без вести пропавших (приемные формулярные списки, послужные списки и пр.) и другие.

Фонд 94 «Управление Петрозаводского уездного воинского начальника» содержит приказы по управлению; приемные формулярные списки; документы на убитых, раненых и без вести пропавших, награжденных; отпускные билеты; свидетельства о болезни; явочные карты и другие.

В приказах петрозаводского уездного воинского начальника имеются списки прибывших на сборный пункт (фамилия, имя, отчество, звание), списки запасных, ратников, новобранцев, отправленных в полки (название полка, фамилия и имя, звание).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сведения о заонежанах–военнослужащих, в т. ч. о раненых, убитых и без вести пропавших, награжденных, содержатся в различных документах фондов № 14, 23, 72, 94, 123 – в свидетельствах о явке к исполнению воинской повинности, свидетельствах о болезни, послужных списках и других. Список заонежан, погибших в годы Первой мировой войны, составленный на основании документов архива, представлен в приложении 1 (он, безусловно, не является полным).

Сведения о военной службе также можно почерпнуть из прошений, заявлений, жалоб. Так, солдатская жена из д. Новая Сельга Кузарандско- го общества Толвуйской волости Пелагия Буракова в прошении земскому начальнику 3–го участка от 30 октября 1916 г. сообщала: «Мой муж, из уволенных в запас ефрейтор 3–го Финляндского стрелкового полка, из крестьян Олонецкой губернии Петрозаводского уезда Толвуйской стр. 139волости Кузарандского общества дер. Новой Сельги Афанасий Матвиев Бураков, был взят в мобилизацию 20 июля 1914 г. на военную службу и год находился в боях. 18 июня 1915 г. в бою пропал без вести. Он за отличие в боях пожалован Георгиевским крестом 4 степени и медалью 4–й степени и таковые мне высланы командиром полка. Пособие получаю из уездного попечительства 3 пая..» .

Крестьянка д. Тамбицы Типиницкой волости Прасковья Степановна Русакова в прошении в Особый Петроградский комитет ее императорского высочества великой княжны Ольги Николаевны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну от 5 октября 1916 г. писала: «Сыновья мои Дмитрий и Василий Русаковы, по мобилизации нижних чинов призванные на действительную военную службу 20 июля 1914 г., а третий сын Федор Русаков по мобилизации ратников ополчения I разряда, призванный на войну 2 января 191[5] г., а четвертый сын Николай Русаков, призванный на действительную военную службу 2 января 1915 г., а пятый сын Михаил Русаков, по мобилизации ратников ополчения взятый на войну 8 сентября 1915 г. Лишилась я кормилицев пяти сыновей, взятых на войну, которые содержали меня мать старуху Прасковью Русакову, имеющую от роду 67 лет..»[1][2].

В докладной записке ратника 2–й роты 577–й пешей Пермской дружины Григория Егоровича Середкина (крестьянина д. Слободская Толвуй- ской волости) командиру роты от 7 января 1916 г. указано: «В январе месяце 1915 г. Петрозаводским уездным воинским начальником я был призван на действительную военную службу и был зачислен в запасный баталион лейб–гвардии Петроградского полка, где и служил до апреля месяца 1915 г., в апреле месяце того же года был уволен по болезни в отпуск на 6 месяцев для поправления здоровья. По истечении срока отпуска, 18 октября вновь был призван в ряды войск вышесказанным уездным воинским начальником и в настоящее время состою на службе в 577–й пешей Пермской дружине..»[3].

Сведения о награжденных представлены в послужных листах военнослужащих; карточках о награжденных нижних чинах, представляемых в Главный штаб; заявлениях, прошениях, жалобах и т. д., содержащихся в фондах № 23, 72, 94, 123 и др. Среди награжденных Георгиевскими крестами и медалями были и заонежане, в числе которых:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Бураков Афанасий Матвеев, д. Новая Сельга Кузарандского общ., награжден Георгиевскими крестом 4 ст. и медалью 4 ст., пропал без вести 18 июня 1915 г. в бою;

стр. 140Гришин Федор Иванович, д. Клинова Кижской вол. Младший унтер- офицер 148–го пехотного Каспийского полка. Награжден Георгиевскими крестами 4 ст. (№ 795572), 4 ст. (№ 172690), 2 ст. (№ 3443);

Жарников Василий Иванович, д. Жарниково Кижской вол. Бомбардир 1–й батареи 55–й артиллерийской бригады. Награжден Георгиевской медалью 4 ст. 25 июня 1916 г. (№ 605679);

Замятин Петр Васильевич, д. Заречье Толвуйской вол. Рядовой 202–го пехотного Горийского полка. Награжден Георгиевской медалью 4 ст. 12 августа 1915 г. (№ 464838);

Кузьмин Федор Алексеевич, д. Шунгская Губа Великогубской вол. Рядовой 146–го Царицинского полка. Награжден Георгиевской медалью 4 ст. 30 октября 1914 г. (№ 48520)[4] и другие.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В архиве имеются фотографии заонежан–участников Первой мировой войны. В ходе работы над сборником документов ведущим специалистом

архива Л. И. Макаревич была обнаружена фотография старшего унтер–офицера команды разведчиков 335–го пехотного Анапского полка Ивана Федоровича Миронова, награжденного Георгиевским крестом 4 ст. за отличия в бою 16 февраля 1915 г. в районе г. Гродно (рис. 1). Эта фотография была выслана в назидательно–педагогических целях в Толвуйское волостное правление и сохранилась в фонде правления[5]. Также в фотоколлекции архива имеются две репродукции, на которых сняты георгиевский кавалер Пахомов Павел Петрович в [Кузаран- де] в 1918 г. и Касьянов Александр Антонович в германском плену (рис. 2,3).

В фондах Р-575 «Петрозаводский уездный военный комиссариат» и Р-573 «Олонецкий губернский военный комиссариат» имеются анкетные листы, учетные карточки, включающие сведения о военной службе в годы Первой мировой войны.

стр. 142В фонде 123 «Толвуйское волостное правление» имеются документы, касающиеся военной службы уроженцев Толвуйской волости и оказания помощи семьям призванных на войну. Фондов других заонежских волостных правлений в архиве нет, однако документы правлений отложились в фондах уездных и губернских учреждений.

Если известно, что военнослужащий находился в плену, то можно начинать работу с документов фонда Р-797 «Коллегия по делам пленных и беженцев при Олонецком губисполкоме». Фонд содержит списки военнослужащих Русской императорской армии, находившихся в плену в Германии и Австро–Венгрии (указаны фамилия, имя, отчество военнослужащих, откуда родом, где служил, иногда название лагеря), список без вести пропавших (указаны фамилия, имя, отчество, иногда откуда родом и в каком полку служил[6]; списки возвратившихся из плена (с указанием места жительства); опросные листы; письма военнопленных.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Так, в списке воинов, возвратившихся из плена, зарегистрированных в Олонецкой губернской коллегии по делам пленных и беженцев в период с 16 сентября по 20 ноября 1918 г. указаны заонежане:

Нестеров Михаил Антонович, д. Сибово Великогубской вол.,
Ткаченко Илья Андреевич, д. Тарасы Великогубской вол.,
Ерошкин Николай Яковлевич, д. Андреевка Толвуйской вол.,
Иванов Николай Михайлович, д. Тамбицы Типиницкой вол.,
Серов Григорий Титович, д. Дудникова Кижской вол.,
Трухавый Василий Петрович, д. Липовец Кижской вол.,
Манилин Дмитрий Михайлович, с. Великая Губа Великогубской вол., Бусаров Николай Иванович, д. Леликово, Сенногубская вол.,
Клепиков Сергей Михайлович, д. Тереховская Великогубской вол.,
Назаров Яков Федорович, д. Вичины Толвуйской вол.[7]
В деле также имеются опросные листы (составлялись по формуляру) на указанных в списке лиц. В качестве примера ниже приведен текст опросного листа вернувшегося на родину военнопленного В. П. Трухавого от [30 октября 1918 г.]:

«Фамилия, имя и отчество: Трухавый Василий Петрович, унтер–офицер 331 Орского полка, 11–й роты, 1–го взвода.

Место жительства: Олонецкой губернии Петрозаводского уезда Кижской волости деревни Липовец.

Где и сколько времени находился в плену: В Австрии с 20–го октября 1914 г. до 29 сентября 1918 г.

Заполнял ли опросный лист на головном пункте: Не заполнял.

стр. 143Через какой головной пункт следовал: Через Петроград.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вернулся ли на прежнее местожительство или избрал новое: Вернулся на прежнее местожительство.

Имеет ли намерение остаться на месте или переехать в другое: Остается на прежнем месте.

Имеются ли на месте родственники: Имеются.

Имеется ли на месте движимое или недвижимое имущество: Имеется.

Профессия до пленения: Хлебопашец.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Чем решил заняться: Хлебопашеством.

Претензия: О получении жалованья за время плена.

Трухавый Василий Петрович»[8].

Прошения членов семей военнослужащих в Петрозаводское уездное попечительство, земскому начальнику, в волостное правление, в благотворительные организации о выдаче пособия, жалобы губернатору на Петрозаводское уездное попечительство о неправильной выдаче пособий, докладные записки военнослужащих о назначении казенного пайка родным отложились в фондах 14, 123, 378.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Раздаточные ведомости для получения продовольственного пособия семействам запасных нижних воинских чинов, ратников, добровольцев содержатся в фондах № 14 (Петрозаводская уездная земская управа), 378 (Петрозаводское уездное попечительство по призрению семейств ниж. воин. чинов, призванных на войну), 72 и 123. В ведомостях указывались фамилия, имя, отчество военнослужащего, состав семьи, с какого числа начислено пособие, его размер. Например, в раздаточной ведомости для получения продовольственного пособия семействам нижних воинских чинов (запасные) по Кижской волости за март–май 1916 г. значится 51 семья, среди них семьи В. Д. Исакова, Н. П. Гагарина, Ф. Л. Баянникова, Н. Е. Прохорова, А. С. Горина, А. Ф. Титова, С. Ф. Филина, М. И. Ефремова, И. Ф. Малькова, Н. Ф. Гришина, В. И. Жарникова, П. В. Башкирова, В. П. Трухавого, О. И. Костина, Ф. Н. Шевелева, В. Ф. Мухина, М. Е. Клинова и других[9].

В фондах архива выявлено несколько личных писем заонежан периода Первой мировой войны (см. прил. 2) (рис. 4). Письма, изначально адресованные родственникам, отложились в фондах архива, в большинстве случаев как приложения к рапортам и прошениям. В письмах содержатся переживания за родных, выражается проявление интереса к хозяйству, оставшемуся на родине. Письма военнопленных из различных лагерей Германии, Австро–Венгрии написаны на специальных почтовых карточках, издававшихся обществами Красного Креста.

стр. 144Федор Иванович Коросов писал родителям в д. Леликово Сенногубской волости 13 февраля 1915 г. следующее: «Дорогие папа и мама. Шлю привет из Вильны еду благополучно. Прошу Вас обо мне не скучайте. Едем настроение веселое. Помолитесь только об одном прошу Ваш сын Федя»[10] (рис. 5).

В письме военнопленного германского лагеря Ebersdorf (Bz. Chemnitz) Степана Могучева жене, жительнице д. Новинка Сенногубской вол., Марии Яковлевне Могучевой от 9 июля 1917 г. написано: «Здраствуй дорогая супруга Марья и дорогой сын Юша и все родные и знакомые, всем кланяюсь и желаю всего хорошего. Письма ваши получаю, но не так часто. Два письма в конверте получил, которые в феврале месяце писаны. Деньги еще не получил, но они мне не нужны. Шли посылки. Остаюсь жив, здоров. Степан Могучев»[11] (рис. 6).

Перечисленные выше фонды являются основными для поиска сведений о заонежанах – участниках Первой мировой войны, но не стоит ограничиваться только ими, следует продолжить работу по другим фондам архива, как досоветского, так и советского периода.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

стр. 145Перед началом поиска информации об участниках Первой мировой войны желательно собрать основные установочные данные: фамилию, имя, отчество, год и место рождения, а также дополнительные: место жительства до и после войны, место работы после войны, состав семьи, находился ли военнослужащий в плену, был ли ранен. Чем полнее изначальные сведения, тем проще будет поиск.

стр. 146Год важен для установления категории военнослужащего. При необходимости его можно установить на основании метрических книг, хранящихся в Национальном архиве Республики Карелия, состав которых представлен в информационной системе на сайте архива.

В годы войны призывы были неоднократно. В первую очередь в июле 1914 г. призвали запасных нижних чинов армии и флота, офицеров, врачей, средний медперсонал, военных чиновников. Затем в августе – ратников ополчения запаса 1–го разряда в возрасте 40–43 лет, отслуживших действительную службу, и в возрасте 22–26 лет, не служивших в армии. Осенью 1914 г. были призваны ратники ополчения запаса 1–го разряда, не служившие в армии, в возрасте 22–32 лет и новобранцы в возрасте 21 г. С 1915 г., помимо ратников ополчения 1–го разряда и новобранцев, стали призывать ратников ополчения 2–го разряда, а возраст новобранцев снизился до 19 лет. С 1916 г. также призывали белобилетников. Добровольцами на военную службу поступали в течение всей войны.

При поиске следует учитывать, что при написании фамилий, имен, отчеств могли быть ошибки. Если на момент призыва заонежанин проживал в другом городе, например, в Петрограде, то он мог быть призван там.

Знание места работы после войны дает возможность поиска анкет, автобиографий, отложившихся в фондах соответствующих организаций.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

стр. 147Информация о составе семьи поможет при поиске сведений о выделении пособия семьям военнослужащих, прошений и т. п.

В целом, документы периода Первой мировой войны, находящиеся на хранении в Национальном архиве Республики Карелия, представляют собой интересный комплекс источников, позволяющий осуществлять поиск биографических сведений об участниках войны из Заонежья, проследить воинский путь «маленького человека» в одном из самых широкомасштабных вооруженных конфликтов в истории человечества.

Приложение 1

Список заонежан, погибших в годы Первой мировой войны[12]
Абросимов Кузьма Андреевич, д. Онежаны Толвуйской вол. Убит при атаке неприятеля 23 февраля 1915 г.
Алферов Николай Ильич, д. Вегорукса Великогубской вол. Младший унтер-офицер. Убит в бою с германцами 28 августа 1915 г.
Артамонов Петр Петрович, д. Слободская Толвуйской вол. Лейб–гренадер 1–го лейб–гренадерского Екатеринославского имп. Александра II полка. Ранен 20 декабря 1915 г. при обстреле неприятельской артиллерией фольварка Меляховичи Новогруд- ского уезда, умер от ран в военном санитарном отряде е. и.в. вел. кн. Марии Павловны 22 декабря 1915 г., похоронен на ст. Погорельцы Александровской железной дороги.
Балагурин Степан Иванович, д. Сычева Великогубской вол. Младший унтер- офицер пехотного Ширванского его величества полка. Награжден Георгиевской медалью 4 ст. 17 ноября 1915 г. Убит в бою с немцами 24 июня 1915 г.
Баляров Дмитрий Максимович, д. Загубье Толвуйской вол. Убит в бою 12 сентября 1915 г. под мест. Старгон.
Белоусов Петр Семенович, д. Падмозеро Толвуйской вол. Убит в бою 27 января 1915 г.
Бульдяков Тимофей Иванович, д. Тарасовская Великогубской вол. Ефрейтор 220–го пехотного Скопинского полка. Убит в бою 3 января 1915 г.
Бульдяков Федор Васильевич, д. Тарасовская Великогубской вол. Рядовой 481–го пехотного Мещовского полка. Убит в бою 5 августа 1916 г.
Вавилин Иван Ефимович, Толвуйская вол. Убит в бою под г. Равой 19 декабря 1914 г.
Венютин Дмитрий Михайлович, Толвуйская вол. Рядовой 147–го пехотного Самарского полка. Убит в бою с австрийцами с 4 на 5 сентября 1914 г.
Власов Илья Алексеевич, Толвуйская вол. Умер от ран в 289–м полевом запасном госпитале в г. Мениске 15 марта 1915 г.
Гришин Федор Иванович, д. Клинова Великогубской вол. Младший унтер-офицер. Убит в бою неприятелем.
стр. 148Дмитриев Григорий Васильевич, Великогубская вол. Ефрейтор. Умер от ран в 217–м пехотном Ковровском полку 27 марта 1915 г.
Дорохов Федор Васильевич, д. Шильта Толвуйской вол. Убит 13 февраля 1915 г.
Евмалин Михаил Петрович, Толвуйская вол. Убит 6 марта 1915 г.
Егоров Алексей Егорович, 1895 г. р., д. Пустой Берег Великогубской вол. Младший унтер–офицер 439–го пехотного Илецкого полка. В бою 10–12 [апреля] 1916 г. ранен у Рижской дороги, умер в Гатчинском дворцовом лазарете от ран, исключен из списков полка 28 февраля 1917 г.
Ерохов Матвей Семенович, д. Терехово Великогубской вол. 311–й пехотный Кременецкий полк. Убит в бою с австрийцами 17 января 1917 г.
Жарников Василий Иванович, д. Жарникова Великогубской вол. Убит неприятельской шрапнельной пулей у фольварка Проектовичи 16 июля 1916 г.
Ильин Петр Павлович, д. Погостская Великогубской вол. Ранен в бою 28 ноября 1916 г., умер 1 декабря 1916 г. во 2–м лазарете 78–й пехотной дивизии, похоронен на местном кладбище в м. Старый Кимполунг в Буковине.
Иудин Петр Николаевич, д. Ганьковская Толвуйской вол. Лейб–гренадер 1–го лейб–гренадерского Екатеринославского имп. Александра II полка. Ранен 20 декабря 1915 г. при обстреле неприятельской артиллерией фольварка Меляховичи Новогрудского уезда, умер от ран в военном санитарном отряде е. и.в. вел. кн. Марии Павловны 21 декабря 1915 г., похоронен на ст. Погорельцы Александровской железной дороги.
Июдин Федот Леонтьевич, д. Корба Великогубской вол. Убит в сражении 17 июня 1915 г.
Карманов Петр Александрович, д. Онежаны Толвуйской вол. Убит в бою 25 октября 1915 г.
Катаев Алексей Павлович, 1895 г. р., д. Северное Леликово Сенногубской вол. Рядовой 3–го пехотного Нарвского полка. Ранен в бою с немцами 8 декабря, умер от ран 17 декабря 1916 г. в 337–м полевом подвижном госпитале.
Кирилин Василий Васильевич, Толвуйская вол. Ефрейтор 15–го Финляндского стрелкового полка. Убит в бою с неприятелем у д. Гаврих–руда 19 сентября 1914 г.
Козин Василий Афанасьевич, д. Лебещины Толвуйской вол. Ефрейтор. Убит в бою под г. Мариамполем 28 марта 1915 г.
Колганов (Колчанов) Петр Владимирович, д. Середка Великогубской вол. Лейб–гвардии Литовский полк. Умер от ран в военно–санитарном поезде имени е. и.в. наследника цесаревича 23 сентября 1915 г.
Колтырин Степан Дмитриевич, 1893 г. р. д. Педасельга Типиницкой вол. Рядовой 202–го пехотного Горийского полка. Убит в бою у д. Киевице Прасныш- ского уезда Полоцкой губ. 3 марта 1915 г.
Комляков Михаил Петрович, 1894 г. р., д. Погостская Кузарандского общ. Толвуйской вол. Рядовой лейб–гвардии Литовского полка. Убит в бою при д. Перевоз 22 сентября 1915 г.
Кондин Василий Андреевич, д. Петрова Толвуйской вол. 481–й пехотный Мещов- ский полк. Награжден Георгиевской медалью 4 ст., убит в бою 17 декабря 1916 г.
Конушков Иван Корнилович, Великогубская вол. Ефрейтор. Убит в бою с германцами под г. Ловичем 12 декабря 1914 г.
стр. 149Коробочкин Петр Лукич, д. Загубье Толвуйской вол. 171–й пехотный запасной батальон. Убит 5 августа 1916 г. в бою.
Котов Андрей Егорович, Толвуйская вол. Рядовой 329–го пехотного Бузулук- ского полка. Убит в бою с неприятелем с 1 по 10 мая 1915 г.
Крупин Илья Иванович, д. Загубье Толвуйской вол. Умер от контузии в 1–м лазарете 121–й дивизии 2 августа 1916 г.
Ларин Ефим, д. Леликово Сенногубской вол. Умер от ран 7 сентября 1916 г.
Минкин Иван Андреевич, д. Шитики Толвуйской вол. Убит в бою 22 мая 1915 г.
Михайлин Александр Васильевич, Великогубской вол. и деревни. Убит 23 августа 1915 г.
Моисеев Михаил Иванович, 1899 г. р., д. Тухино Сенногубской вол. Рядовой 56–го запасного батальона 267–го пехотного Духовщинского полка. Убит в бою 10 июля 1915 г.
Мухин Степан Фокич, р. д. Пустой Берег Великогубской вол. 481–й пехотный Мещовский полк. Убит в бою 21 декабря 1916 г.
Назарьев Григорий Кузьмич, Великогубская вол. Убит в бою при д. Рыщице 28 февраля 1915 г.
Натарьев Федор Андреевич, д. Ямка Великогубской вол. 435–й пехотный Ям- бургский полк. Ранен на Рижском фронте на позиции у д. Тренч 26 марта 1916 г., вечером того же числа умер от ран.
Никифоров Федор Алексеевич, д. Воронинская Толвуйской вол. Умер от ран в бою 18 июля 1916 г.
Огарков Иван Яковлевич, д. Есинская Великогубской вол. 171–й пехотный запасной батальон. Убит 10 августа 1916 г. в бою.
Олухов Петр Васильевич, д. Еловская Толвуйской вол. Убит в бою с германцами под Боржимовом 16 января 1915 г.
Пашков Дмитрий Павлович, д. Пустошь Толвуйской вол. Убит в бою в Галиции 17 мая 1915 г.
Ри[г]ин Петр Алексеевич, Толвуйская вол. Убит в бою с германцами 1 ноября 1914 г. при д. Прилин Петрово.
Рогозин Михаил Васильевич, д. Лебещина Толвуйской вол. 312–й пехотный Васильковский полк. Умер от ран 17 июля 1916 г.
Рубцов Степан Дмитриевич, д. Шитики Толвуйской вол. 18–й Сибирский стрелковый полк. Убит при набеге на неприятельскую позицию в ночь с 18 на 19 декабря 1916 г.
Ряхлов Захар Александрович, Толвуйская вол. Ефрейтор. Убит в бою 15 октября 1914 г. под мест. Бакаларжево Сувальской губ.
Сазонов (Созонов) Павел Иванович, 1893 г. р., д. Есинская Великогубской вол. Рядовой 406–го пехотного Щигровского полка. Ранен в бою 19 июля 1916 г., умер в лазарете № 2 при 102–й пехотной дивизии 22 июля 1916 г.
Сазонов Дмитрий Алексеевич, д. Космозеро Великогубской вол. Убит в бою с неприятелем 10 марта 1916 г.
Семкин Андрей Антонович, 1894 г. р., д. Заречье Толвуйской вол. Рядовой 56–го запасного батальона 267–го пехотного Духовщинского полка. Убит в бою 10 июля 1915 г.
Скорняков Василий Иванович, Толвуйская вол. Запасной батальонный горнист лейб–гвардии Павловского полка. Убит в бою под г. Лодзью 26 ноября 1914 г.
стр. 150Титов Дмитрий Борисович, д. Кургиницы Великогубской вол. Умер от ран 31 октября 1916 г.
Трифонов Василий Андреевич, д. Долгая Нива Толвуйской вол. Рядовой лейб-гвардии Финляндского полка. Убит под г. Ломжей 15 февраля 1915 г.
Фомин Николай Михайлович, Толвуйская вол. Запасной стрелок 199–го пехотного Кронштадтского полка. Убит в бою при д. Камион 22 января 1915 г.
Хахаев Василий Мефодиевич, Великогубская вол. Убит в бою с австрийцами 21 ноября 1914 г.
Чечулин Иван Егорович, Великогубская вол. Убит в бою с германцами 8 марта 1915 г.
Приложение 2

Письма заонежан–военнослужащих Русской императорской армии, выявленные в фондах Национального архива Республики Карелия
Письмо Агапитова Федора Алексеевича из действующей армии матери, жительнице д. Вой–наволок Сенногубской вол. Марфе Степановне от [17 сентября 1915 г.] (Ф. 378. Оп. 1. Д. 2/12. Л. 445–446 об.)
Письмо военнослужащего Андреева Афанасия Васильевича жене, жительнице д. Космозеро Великогубской вол. Екатерине Александровне от 30 июля 1914 г. (Ф. 378. Оп. 5. Д. 1/1. Л. 33–33 об.)
Письмо Богданова Василия Алексеевич из действующей армии родным в д. Трошевскую Толвуйской вол. от 22 октября 1916 г. (Ф. 72. Оп. 2. Д. 16/242. Л. 176–176 об.)
Письмо военнослужащего Дегтярева Дмитрия Васильевича родителям в д. Кургиницы Великогубской вол. от 23 сентября 1914 г. (Ф. 14. Оп. 1. Д. 64/39. Л. 84–85 об.)
Письмо военнослужащего Дегтярева Михаила Васильевича родителям в д. Кургиницы Великогубской вол. от 1 октября 1914 г. (Ф. 14. Оп. 1. Д. 64/39. Л. 87–88)
Письмо военнопленного германского лагеря Прейсиш–Голланд Завьялова Федора Константиновича матери, жительнице д. Гарницы Сенногубской вол. Анне Яковлевне от 28 сентября 1917 г. (Ф. Р-797. Оп. 3. Д. 2/17. Л. 62–62 об.)
Письмо военнопленного германского лагеря Bйtow Июдина Ивана Ильича сестре, жительнице д. Раньково Великогубской вол. Марии Петровне от 25 октября 1915 г. (Ф. 94. Оп. 1. Д. 74/815. Л. 70–70 об.)
Письмо военнопленного австро–венгерского лагеря Конева Якова Степановича отцу, жителю д. Устьрека Великогубской вол. Степану Ивановичу от 6 сентября 1915 г. (Ф. 94. Оп. 1. Д. 74/815. Л. 79–79 об.)
Письмо Коросова Федора Ивановича из действующей армии родителям в д. Леликово Сенногубской вол. от 13 февраля 1915 г. (Ф. 378. Оп. 1. Д. 2/12. Л. 184–184 об.)
Письмо военнопленного австро–венгерского лагеря Манылина Дмитрия Михайловича брату, жителю д. Великая Губа Великогубской вол. Якову Михайловичу от 16 августа 1915 г. (Ф. 72. Оп. 1. Д. 92/7. Л. 181–181 об.)
стр. 151Письмо военнопленного германского лагеря Ebersdorf (Bz. Chemnitz) Могучева Степана жене, жительнице д. Новинка Сенногубской вол. Марии Яковлевне от 9 июля 1917 г. (Ф. Р-797. Оп. 3. Д. 2/17. Л. 65–65 об.)
Письма военнослужащего Рогачева И. Яковлевича родителям в д. Рогачево Великогубской вол. от 7 сентября 1914 г. и 15 октября 1915 г. (Ф. 14. Оп. 1. Д. 64/39. Л. 91–94)
Письмо военнопленного австро–венгерского лагеря Семенова Г. А., отцу, жителю д. Вегорукса Великогубской вол. Александру Васильевичу от 15 января 1916 г. (Ф. 14. Оп. 1. Д. 66/5. Л. 493–493 об.)
Письма Созонова Петра Алексеевича из действующей армии родным в с. Космозеро Великогубской вол. от 31 октября и 5 декабря 1914 г. (Ф. 72. Оп. 1. Д. 95/34. Л. 72–73 об.)
Письмо военнопленного германского лагеря Черск (Czersk) Туликова Степана матери, жительнице д. Новинка Великогубской вол. Акулине Ивановне от 30 августа 1916 г. (Ф. Р-797. Оп. 4. Д. 2/10. Л. 107–107 об.)
Письмо Шилова (Кочанова) Петра Степановича из Первого передового отряда Красного Креста родителям в д. Кургеницы Великогубской вол. от 25 октября 1914 г. (Ф. 14. Оп. 1. Д. 64/39. Л. 124–125).
[1] Национальный архив Республики Карелия (далее НА РК). Ф. 94. Оп. 1. Д. 76/835. Л. 3–3 об.
[2] Там же. Ф. 378. Оп. 4. Д. 3/16. Л. 46.
[3] Там же. Ф 14. Оп. 1. Д. 70/14. Л. 122.
[4] НА РК. Ф. 94. Оп. 1. Д. 76/835. Л. 3, 7, 25 об., 83 об.; Д. 79/867. Л. 17, 18, 22, 28.
[5] Там же. Ф. 123. Оп. 1. Д. 69/1546. Л. 6.
[6] См.: НАРК. Ф. 123. Оп. 4. Д. 1/6.
[7] Там же. Ф. Р-797. Оп. 3. Д. 1/7. Л. 1–1 об.
[8] Там же. Л. 33. (Опросные листы заонежан также содержатся в оп. 3, д. 3/30, 32, оп. 4, д. 2/11).
[9] Там же. Ф. 72. Оп. 1. Д. 99/57. Л. 16–26.
[10] НАРК. Ф. 378. Оп. 1. Д. 2/12. Л. 184–184 об.
[11] Там же. Ф. Р-797. Оп. 3. Д. 2/17. Л. 65–65 об.
[12] Список составлен на основании следующих дел: НА РК. Ф. 72. Оп. 1. Д. 92/7, 102/5, 106/24, 107/7; Ф. 94. Оп. 1. Д. 63/693; 65/731; 73/815.
// Кижский вестник. Выпуск 15
Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2015. 314 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

Трифонова Л.В. (г.Петрозаводск)
Печальные стороны жизни заонежан-отходников в Петербурге в конце XIX – начале XX века
Vkontakte@kizhi
Рис. 1. Обуховская женская больница (1870-е гг.) (фото из Википедии)Рис. 2. Александровская больница (конец XIX в.) (фото: русс-и-я РФ)Рис. 3. Мариинская больница (современное фото из Википедии)Рис. 4. Новознаменская больница (современное фото)Рис. 5. Ночлежный дом (фото К. Буллы. 1913 г.)Рис.6. Николаевский дом призрения в Санкт-Петербурге (фото: drevo-info.ru)Рис.7. Городской дом трудолюбия Великой княгини Ольги Николаевны (фото: www.citywalls.ru)
Статья написана на материалах НАРК, фонд.123, оп.1. Толвуйское волостное правление.

Отходничество в Петербург в конце XIX – начале XX века было типичным явлением для Заонежья. Часть заонежан уезжала подростками, обучаясь в различных мастерских ремеслу и торговому делу, часть выправляла паспорта и отправлялась искать лучшей доли в столице уже в молодом или зрелом возрасте. Работали на фабриках и заводах Петербурга, служили в государственных и частных ведомствах, торговали на рынках и в магазинах.

Отходничество в этот период получило распространение не только среди мужчин, но и среди женщин. В Петербурге женщины служили няньками, казенной и частной прислугой, кухарками, портнихами, сиделками, сестрами милосердия, прачками, служащими, работали на различных предприятиях.

Возраст отходников из Заонежья в Петербург колебался от 14-ти до 60-ти лет.

Жизнь заонежан, связавших свою судьбу с Петербургом, складывалась по разному. Одни преуспевали, наживали капитал, обзаводились своими домами и предприятиями. Другие перебивались с хлеба на воду, снимали дешевое жилье, теряли работу, нищенствовали, преступали закон, попадали в больницы. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Больницами для несостоятельных людей в Петербурге числились Обуховская и Александровская. Реже заонежские отходники попадали в Рождественские барачные лазареты и в больницу Святой Марии Магдалины.

Обуховская больница - одна из старейших больниц в России (рис.1). Она была основана в 1779 году и получила свое название по имени Обуховского моста и Обуховского проспекта, рядом с которыми она была построена. Первоначально деревянные корпуса больницы были рассчитаны на 60 мест. В 1784 году на берегу Фонтанки архитекторы Кваренги и Руска возвели каменный корпус мужского отделения на 300 человек. В 1836-1839 годах больница дополнилась женским отделением на 300 мест, расположенным со стороны Загородного проспекта. В 1866 году к нему присоединился еще один корпус на 200 мест.[1]

Жизнь большинства заонежан в случае болезни чаще всего оказывалась связанной с Обуховской больницей. Доказательством тому являются многочисленные архивные документы. Одним из них является выписка из доклада околоточного надзирателя первого участка Московской части Санкт -Петербурга. «1901 года сентября 18 дня по наведенной справке в доме № 10 по Пушкинской улице оказалось, что крестьянка Олонецкой губернии Петрозаводского уезда Толвуйской волости деревни Алексеевской Акулина Клементьева Фепонова из означенного дома 16 сентября 1901 года выбыла в Обуховскую больницу IV отделение».[2]

В столице крестьяне, получив временную прописку, должны были оплатить не только адресный сбор, но и больничные пошлины. Одни заонежане способны были заплатить деньги за лечение, другие по финансовой недостаточности не могли этого сделать. В качестве благополучного примера можно привести Ивана Трофимова Титова из Великой Нивы[3], заплатившего 12 рублей 2 копейки за лечение в Обуховской больнице и его односельчанина Ивана Матвеева Судакова[4], заплатившего за свое лечение 1 рубль.

Но чаще всего больничные пошлины крестьянами не выплачивались, и конторы градских больниц вынуждены были обращаться в Санкт-петербургскую городскую управу, которая в свою очередь направляла запрос в Петрозаводское Уездное Полицейское управление или прямо в волостное правление за взысканием денег с крестьянского общества, к которому принадлежал несостоятельный крестьянин.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Примером такой переписки может служить переписка Санкт-Петербургской городской управы с Толвуйским волостным правлением в 1886 году.

Санкт-Петербургская « городская управа просит поспешить исполнением предписания Петрозаводского Уездного Полицейского управления от 21 мая 1886 года за № 4823 по делу взыскания 3 руб.43 коп. за лечение в Обуховской больнице с 13 по 27 марта 1886 года крестьянина деревни Никитинской Алексея Михайлова Кузьмина».[5]

На что из волостного правления последовал ответ: Кузьмин заплатить не может так как « не имеет состояния и к работам по случаю болезни не способен. В чем и состоит сей приговор».[6]

Иногда переписка превращалось в настоящее расследование.

В качестве примера приведем переписку между Больничным отделом Санкт-Петербургской управы и Петрозаводским Уездным полицейским управлением: «Препровождая при сем переписку о взыскании 1 руб. 72 коп. за лечение 10 мая 1886 года в Обуховской больнице отставного ратника из крестьян Толвуйской волости деревни Ганьковецкой Григория Макарова Бочарова, Городская управа имеет честь покорнейше просить полицейское управление сделать распоряжение о взыскании упомянутой суммы с общества, к которому он принадлежит».[7][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К данному документу приложена справка околоточного о том, «что отставной рядовой 94 пехотного Енисейского полка выбыл в Царское село».

Следующий этап розыска представляет рапорт полицейского урядника 3 участка 2 стана Корчагина становому приставу 2 стана Петрозаводского уезда, составленный, по-видимому, на основании сведений, полученных из волостного правления: «деньги остались не взысканы, потому что ближайших родственников он [Бочаров-Л.Т.] не имеет, и на родине его самого не имеется и никогда не бывал с тех пор как поступил на военную службу и по отставке также не бывал и сведений о нем никто и никогда не получал, из соседних деревень некоторые видели его в Санкт-Петербурге и занимается половою работою по паркетной части. О чем Вашему Высокоблагородию честь имею донести». PS: В результате поиски казались безрезультатными, так как в Царском селе Бочарова тоже не оказалось.[8]

Это донесение и было отослано в Санкт-Петербург.

В архивных документах часто встречаются свидетельства о смерти в больницах молодых и совсем юных заонежан и заонежанок, что явно свидетельствует о неблагоприятных условиях их проживания в столице. Среди болезней, приводивших к летальному исходу, на первом месте числились чахотка, кроме того упоминались рак, воспаление почек и воспаление мозговых оболочек. Причем очень часто они не успевали прожить в Петербурге и одного года. Так шестнадцатилетняя Татьяна Акимова, получив паспорт в волостном правлении на один год в феврале 1885 года,[9] в сентябре того же года умерла от чахотки. «В сентябре 1885 года, находясь на излечении в Обуховской больнице, скончалась девица деревни Полевской Толвуйской волости Татьяна Петрова Акимова, числившаяся ученицей».[10] Подобные свидетельства касаются и других лечебниц.

Второй известной больницей для несостоятельных людей значилась Александровская, основанная в соответствии с приказом Николая I от 16 августа 1842 года (рис.2). Она числилась больницей для чернорабочих людей и располагалась в нескольких частях города, насчитывая 450 мест для мужчин и 50 для женщин. Свое название она получила при Александре II указом от 31 марта 1861 года об учреждении в Санкт-Петербурге Александровской больницы для рабочих в память о 19 февраля 1861 года - дне подписания императором манифеста об отмене крепостного права. Государь пожаловал больнице здание на Фонтанке под № 132. Открытие обновленного госпиталя состоялось 30 августа 1866 года в присутствии самого Александра II. [11][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Существует переписка от сентября-ноября 1891 года между Санкт-Петербургской городской управой и Толвуйским волостным правлением о взыскании 8 рублей 58 копеек за лечение с 29 марта по 16 мая 1890 года в Александровской больнице вдовы крестьянина деревни Тявзии Авдотьи Александровны Боровлевой.[12]

На запрос Толвуйского правления от 16 сентября 1891 года крестьянка ответила: « на предъявленное мне настоящее требование имею часть объяснить, что уплатить требуемых с меня денег не в состоянии. Сын мой Михаил Егоров Боровлев также уплатить за меня денег не в состоянии, т.к. только что вышел из учения. Паспорт за № 1003 получила. За неграмотную крестьянку Евдокию Боровлеву по ея личной просьбе расписался Александр Малинин».[13]

Следующее сообщение принадлежит околоточному надзирателю Спасской части Проснякову, выславшего в Толвуйское волостное правление протокол, из которого следует, что он 18 ноября 1891 года прибыл по месту жительства Боровлевой А.А. «в дом № 1 по Апраксину переулку и предъявил означенное требование об уплате этих денег, но по несостоятельности {вдова-Л.Т.} отказалась. Имущества же у нея кроме носильного платья никакого не оказалось».[14] И заключительным моментом переписки является приписка околоточного о том, что Боровлевой в свое время не был уплачен больничный сбор.[15]

Несмотря на то, что лечение пациентов в Александровской больнице было поставлено на качественно новый уровень, количество летальных исходов было достаточно высоко. Ниже приводятся несколько архивных документов, свидетельствующих о смертельных случаях завершения болезни среди заонежан, лечившихся в Александровской больнице.

«По отношению Конторы петербургской Александровской больницы 1879 года февраля 22 дня полицейский урядник требовал с крестьянской вдовы Толвуйской волости Фоймогубского общества деревни Тявзии Федосьи Ивановой Акинфиной за лечение [её -Л.Т.] умершего сына Якова Степанова один рубль 72 копейки и за пересылку оных в означенную контору 4 копейки».[16][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

« Девица Анна Богданова Политова [22-х лет -Л.Т.] из деревни Воронинской Толвуйской волости православного вероисповедания поступила на пользование в Александровскую больницу 27 мая 1898 года и умерла 21 августа от туберкулеза. Погребена 26 августа на Преображенском кладбище».[17]

Николай Федоров Лижнин 48-ми лет из д Масельгская гора, чернорабочий, скончался в Александровской больнице от рака печени в мае 1916.[18]

Ирина Трофимова Разсолова 49-ти лет, девица, чернорабочая, скончалась в июне 1916 года в Александровской больнице.[19]

Еще одной больницей, в которой лечились заонежские отходники, был Рождественский барачный лазарет. Возникновение его относится к 1866 году, когда в связи с очередной вспышкой холеры в Старо-Рождественской части Петербурга был открыт временный холерный приют, который через год стал Рождественской больницей. Закладка и освящение первых в России госпитальных бараков при городской Рождественской больнице привлекло внимание императрицы Марии Александровны, супруги Александра II. В 1881 году больница была переименована в барачный лазарет памяти императрицы Марии Александровны, скончавшейся в 1880 году.[20]

В 1884 году в Рождественском барачном лазарете находилась на излечении крестьянская девица Василиса Филиппова Никулина из д. Ганьковецкой 69-ти лет, о чем имеется архивная запись. «Означенная в сем паспорте крестьянская девица Василиса Никулина, находясь на излечении в градском Рождественском барачном лазарете, волею божией скончалась в мире сего 1884 октября двенадцатого и пятнадцатого дня погребена на Митрофаньевском кладбище».[21] В следующем 1885 году такая же судьба постигла пятнадцатилетнего Александра Васильева Белоусова, находившегося на излечении в Рождественском барачном лазарете и скончавшегося 5 августа 1885 года, о чем и сообщила в толвуйское волостное правление санкт-петербургская адресная экспедиция, выслав паспорт Белоусова за № 304 для уничтожения.[22][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Еще одна больница, которая упоминается в связи с заонежанами в архивных документах, это больница святой Марии Магдалины, созданная по инициативе императрицы Марии Федоровны (рис.3). Больница предназначалась для бедных жителей Васильевского острова и Петербургской стороны и была открыта 14 октября 1829 года в день первой годовщины смерти императрицы. Больничная церковь была освящена в память небесной покровительницы Марии Федоровны Святой Марии Магдалины. Имя Марии Магдалины было присвоено и самой лечебнице, которую с 1885 года причислили к разряду градских больниц.[23]

В XIX веке пациенты петербургских градских больниц в большинстве своем принадлежали бедным слоям населения. Пациенты, покидавшие стены больниц, зачастую оказывались без средств к существованию, без жилья и работы, без соответствовавшей сезону одежды, нередко с просроченными паспортами.

Примерно в таком положении находился крестьянин деревни Люмбогуба Толвуйской волости Сила Попилин. Не имея денег, поступил он в больницу святой Марии Магдалины 7 марта 1900 года, где и скончался 17 марта того же года. Городская управа направила в Толвуйское волостное правление распоряжение о взыскании с общества, к которому он принадлежал, 1 рубля 72 копеек за его лечение. [24] Сначала деньги попытались востребовать с вдовы умершего, но вдова Силы Попилина Наталья Федорова, проживавшая в Петербурге по Опочининой улице дом № 37 с тремя детьми четырнадцати, восьми и двух лет заплатить за лечение мужа оказалась не в состоянии. Как следует из полицейского протокола «Состояния Наталья Попилина бедного … имущества никакого не осталось, … занятий кроме воспитания детей не имеет ... существует частными вспомосуществованиями».[25]

Лечебницей для душевнобольных низкого социального статуса числились деревянные корпуса больницы на Новознаменской улице. Главное здание больницы - знаменитая усадьба Новознаменка, построенная в середине XVIII века архитекторами Д.Трезини и А.Ринальди, принадлежала первоначально графу М. И.Воронцову (рис.4). В 1830-х годах усадьба была приобретена сенатором П.В. Мятлевым. В конце XIX века усадьба была выкуплена в казну, и в 1892 году в ней была устроена Новознаменская больница для душевнобольных. Больница располагалась на Карповке, на обширной территории по обе стороны от современной улицы Чекистов.[26] В сентябре 1911 года в одном из корпусов Новознаменской больницы находилась на излечении толвуйская крестьянка девица Фекла Модестовна Сорокина из д. Софроновская, чернорабочая. [27] Там же в 1916 году лечилась её сестра крестьянка Ирина Модестовна Сорокина.[28]

Еще одной печальной страницей жизни заонежан в Петербурге были богадельни и ночлежные дома (рис.5), связанные в основном с женскими судьбами. Ведь помимо женщин, приехавших в столицу с мужьями, и молодых девушек, пытавшихся найти в большом городе свое счастье, на заработки в Петербург зачастую отправлялись женщины, относящиеся по социальному статусу к категории вдов или старых дев. Свою одинокую жизнь они, как правило, и заканчивали в богадельнях или домах призрения. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В архивных документах в связи с заонежанами упоминаются Санкт-петербургские градские богадельни, Совет общества вспоможения бедным в приходе Преображенского всей гвардии собора, Анастасиевская богадельня, Николаевский дом призрения, дом трудолюбия Великой княжны Ольги Николаевны.

Зарождение системы городского призрения престарелых и неизлечимо больных началось от Сенатского указа от 19 мая 1733 года о постройке при церквах в разных районах города семнадцати городских богаделен вдобавок к имевшимся трем.

Одна из таких богаделен, именовавшаяся Обществом вспоможения бедным, существовала при приходе Преображенского всей гвардии собора с 1871 года вплоть до начала XX века. Преображенский всей гвардии собор на Преображенской площади был построен по проекту архитектора Василия Стасова в 1829 году. Почетное звание «собор всей гвардии» получил еще в период правления Павла I. С 1871 года при соборе действовало приходское благотворительное общество, которое содержало богадельню, детский приют, столовую и школу для солдатских детей.[29]

Целью общества было «оказывать помощь нуждающимся как деньгами и вещами, какие будут поступать от благотворителей, так и другими способами, какие окажутся возможными». В состав совета входили пять постоянных членов: три священника, один диакон и староста собора и 15 членов временных, которые избирались из числа благотворителей. Кроме них в состав Совета входили члены попечители, которые кроме уплаты ежегодных взносов «принимали на себя обязанность собирать сведения о бедных, узнавая об их летах, звании, состоянии, положении, семейственном образе жизни и нравственности и назначать им пособия (по удостоверении их в действительной бедности и беспомощноcти». [30]

В богадельне прихода Преображенского всей гвардии собора призревалась в 1885 году крестьянка Анна Антипова Лачугина. Ниже приводится документ от имени Совета общества вспоможения бедным в приходе Преображенского всей гвардии собора на имя Толвуйского волостного правления с просьбой выслать новый паспорт Анне Лачугиной « на простой бумаге и не обозначая срока, а прописать так: на все время призрения ея обществом вспоможения бедным в приходе Преображенского всей гвардии собора», потому что « в настоящее время жизнь ея изменилась … к худшему потому совет принял ея в свою богадельню, где она будет проживать до смерти и просит выслать ей бессрочный паспорт».[31][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Широкую известность во второй половине XIX века получила в Петербурге Анастасиевская богадельня петербургского богача паркетчика Тарасова. Она была основана в 1850 году в память о его скончавшейся дочери Анастасии. Богадельня размещалась близ большого Охтинского единоверческого кладбища в двухэтажном здании по адресу Георгиевская улица, дом 1. Тарасовым было пожертвовано на богадельню 125 тысяч рублей. Возможно, именно за это богоугодное дело он был удостоен звания коммерческого советника.[32] В Анастасиевской богадельне призревалась в конце XIX века толвуйская крестьянка Устинья Матвеева Санникова 66-ти лет[33] из д. Басинской.

Еще одной богадельней, где призревались заонежане, был Николаевский дом призрения престарелых и увечных граждан Санкт-петербургского купеческого общества (рис.6), основанный после холерной эпидемии 1831 года и состоявший под личным покровительством императора Николая I. Николаевским приют стал именоваться после смерти императора. В дом призрения принимались мужчины и женщины купеческого сословия, в случае вакансий места в приюте предоставлялись и представителям других сословий. В мастерских дома призрения пряли лен, пеньку, шерсть, изготавливали щетки, игрушки, малярные кисти, половики. В первой половине XIX века при заведении были основаны госпиталь на 30 коек, Николаевская торговая школа для мальчиков (1839), Александровская коммерческая школа для девочек (1842-1844), носившая имя императрицы Александры Федоровны. В конце XIX века приют насчитывал около 500 мест. Все призреваемые снабжались форменной одеждой, бельем и обувью. В палатах спланированных анфиладой, стояло по 16-20 кроватей с тумбочками. Если призреваемые были в силах, они должны были шить и вязать платье и белье, тачать обувь, помогать в приготовлении пищи.[34] В народе приют прозвали Николаевской богадельней. В 1906 году в Николаевской богадельне на Петроградской стороне по улице Большая Гребецкая, дом №37 призревалась толвуйская крестьянка Ольга Иванова Тетерина. [35]

Самым старым учреждением для призрения престарелых и увечных людей в Петербурге были Градские богадельни, приказ об открытии которых издала Екатерина II 6 августа 1871 года. Императрица отвела под богадельни территорию вблизи Смольного. В XIX веке они финансировались из городского бюджета, кроме того средства поступали от частных лиц и благотворительных организаций. В градских богадельнях с января 1885 года призревалась толвуйская крестьянка вдова Матрена Федорова Лобашова.[36]

В конце XIX века возникает новая форма помощи беднякам - дома трудолюбия, где неимущим предоставлялась оплачиваемая работа, питание и кров над головой.

Один из таких домов возводится в 1896-1897 году на Никольской площади, 1 на средства городской казны в честь рождения Великой княжны Ольги Николаевны (рис.7). В Ольгинском доме трудолюбия располагались разнообразные мастерские: столярная, переплетная, сапожная, слесарно-механическая, белошвейная, штопальная и вязальная. Обитательницы дома работали на городские родильные и сиротские дома и школы. Во втором здании по адресу Никольская площадь 127/1 располагались ночлежный приют и дешевая столовая.[37] В этом приюте в 1912 году призревалась крестьянка д. Пикалева конца Толвуйской волости девица Анна Агапова Богданова, 69-ти лет, прежде служившая горничной.[38][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Драматической страницей жизни заонежан в Петербурге было нарушение ими закона и пребывание в стенах исправительных учреждений. Частично причины заключения под стражу можно прояснить из отдельных архивных документов, в которых мировые судьи различных участков Петербурга доводят до волостного правления сведения о проступках заонежан. Вот документ от 28 марта 1875 года. Мировой судья 30 участка Петербурга (Выборская сторона?) сообщает: «на основании 191 статьи, установленной уголовным судом, сообщаю правлению, что крестьянка означенной (толвуйской –Л.В.) волости деревни Спировка Варвара Львова приговорена мною к заключению в тюрьме на 4 месяца по обвинению ея в краже. Приговор вступил в окончательную заключительную силу…25 февраля сего года».[39] Вот еще одно сообщение от 30 августа 1875 года. Мировой судья 14 го-участка (Василеостровский р-н ?) сообщает в Толвуйское правление: « Крестьянин деревни Римской Петр Иванов Ряхлов приговорен к заключению в тюрьме на 3 месяца по обвинению его в краже замка у господина Рота».[40]

По свидетельству архивных документов заонежане отбывали тюремное заключение в Петербурге в двух тюрьмах: в Литовском тюремном замке или в Крестах.

Литовский замок – тюрьма в округе Коломна на пересечении реки Мойки и Крюкова канала напротив Новой Голландии. Здание тюремного замка было возведено в 1783-1787 годах по проекту архитектора И. Старова. Это было неправильной формы здание с пятью круглыми башнями по углам. Предположительно в 1797 году в здании разместился кавалергардский полк, а затем литовский мушкетерский полк, давший название самому зданию –Литовская казарма. В 1822 году Александр I повелел перестроить Литовскую казарму в тюрьму, и в 1823 году Литовская казарма превратилась в градскую тюрьму, которая насчитывала 103 камеры и подразделялась на 10 изолированных отделений в зависимости от рода уголовного преступления. В ней могло разместиться около 600 арестантов. Литовский тюремный замок просуществовал до 1917 года. В марте 1917 толпа революционных петроградцев сожгла Литовскую тюрьму как символ произвола царского режима. [41]

С 1880-го года по 1883 год в Петербургском Литовском тюремном замке за нанесение тяжких телесных повреждений отбывал заключение крестьянин деревни Шитики Данила Евдокимов Коробов.[42] В 1898 году в литовской тюрьме в исправительном арестантском отделении находилась толвуйская крестьянка Авдотья Федорова Михеева.[43]

Но более всего заонежан отбывало исправительный срок в знаменитой петербургской тюрьме Кресты. Свое название тюрьма получила от двух крестообразных корпусов, возведенных в 1893 год на Выборгской стороне на Арсенальной Набережной, 5. С 1906 года Кресты становятся одиночной тюрьмой, имевшей около 1000 одиночных камер, где заключенные обязаны были работать.[44][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В разные годы в одиночных камерах Крестов отбывали наказание крестьяне-отходники из Толвуйской волости:

В 1906 году – крестьянин деревни Заречье Алексей Марков Амбаров[45] и крестьянин д. Алексеевская Василий Степанов Сидоркин (21 год), чернорабочий.[46]

В 1909 году - крестьянин деревни Андриановой Василий Андрианов.[47]

В 1910 году - крестьяне из разных деревень: Петр Иванов Черепов [48] из Кузарандского погоста, занимавшийся в тюрьме картонажными работами, Иван Иванов Тукачев[49] из д. Харлова, Василий Ефимов Карманов[50] из д. Онежаны и Дмитрий Васильев Куканов из д. Алексеевская.[51]

В 1911 году – двадцатичетырехлетний крестьянин из д. Кривоноговская Василий Васильев Романов, занимавшийся в тюрьме сапожным ремеслом.[52][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Возвращение крестьянина на родину по окончании срока тюремного заключения было связано с решением сельского схода о возможности вновь принять его в ряды сельского общества.

В этом отношении показательно постановление толвуйского сельского схода от 29 мая 1883 года о принятии вновь в ряды общества крестьянина деревни Шитики Данилы Коробова, осужденного в Петербурге на три года за нанесение тяжких телесных повреждений. « …Мы нижеподписавшиеся Олонецкой губернии Петрозаводского уезда Толвуйской волости Толвуйского сельского общества разных деревень… в общем собрании на полном сельском сходе, где выслушали прочитанное нам предписание Олонецкого губернского правления от 21 мая сего 1883 года за № 1585 и приложенный при оном аттестат смотрителя Санкт-Петербургского тюремного замка о том, что отданный в арестантские роты по решению санкт-петербургского окружного суда за нанесение раны на 3 года крестьянин одного с нами общества деревни Шитиков Данила Евдокимов Коробов, во время пребывания в санкт-петербургском тюремном замке вел себя хорошо и к работам был усерден. Вследствие сего постановили сей приговор в том, что на принятие в среду ныне содержащегося в санкт-петербургском арестантском отделении крестьянина одного с нами общества деревни Шитики Данила Коробова изъявляем единогласное и полное наше согласие в том и подписуемся».[53]

Еще одной из печальных сторон пребывания заонежан в Петербурге было нищенство. Крестьянин, просрочивший с получением паспорта, потерявший вид на жительство в Петербурге и не имевший возможности заработать себе на жизнь, начинал просить милостыню. Делами нищенства занимался в Петербурге Комитет для разбора и призрения нищих, основанный в 1837 году и просуществовавший до 1903 года. Одной из сторон его деятельности было разделение задержанных нищих на «профессионалов» и людей, ступивших на этот путь в связи с тяжелыми жизненными обстоятельствами.[54] С большой долей уверенности можно утверждать, что отходники заонежане принадлежали ко второй категории. Доказательством тому является малое количество архивных документов по данной теме. Один из них - уведомление, отправленное полицейским управлением Санкт-Петебурга в Толвуйское волостное правление. « Высочайше утвержденный Комитет для разбора и призрения нищих отношением от 22 апреля [1869 г.-Л.Т.] за № 2669 уведомляет Толвуйское правление, что крестьянин Петрозаводского уезда Толвуйской волости д. Широкопольской Степан Николаев Масляков, задержанный за прошение милостыни, передан в ведение Санкт-петербургского правления для препровождения на родину этапным порядком». Комитет просит « во исполнение статьи 20 Высочайше утвержденного 3 июня 1894 года положения о видах на жительство не выдава[ть] Маслякову паспорта ранее истечения двух лет со времени высылки его на родину».[55]

Не располагая сведениями личностного и мемуарного характера, благодаря архивным документам мы имеем достоверную источниковедческую базу для понимания и оценки такого явления как отходничество заонежан в Петербург. Архивные источники позволяют нам приоткрыть завесу не только над благополучными, но и над печальными страницами их жизни. Представить, как тяжело жилось в огромном равнодушном городе подросткам, приехавшим сюда из родной деревни, оторвавшихся от семьи, как часто они болели и умирали в петербургских больницах от страшной болезни XIX века - чахотки, что само по себе свидетельствовало о неблагоприятных условиях их жизни в столице. Не менее драматичны были судьбы пожилых одиноких заонежанок, завершавших свой путь в богадельнях и приютах, жен, оставшихся без помощи после смерти мужа-отходника с детьми на руках, а также тех, кто отбывал срок наказания в тюремных замках или нищенствовал на улицах Петербурга. Представить эти картины жизни заонежан в большом городе и посочувствовать им помогают сухие строки архивных документов, за которыми стоят образы живых человеческих судеб.

[1] Обуховская больница [Интернет ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Обуховская больница. Дата обращения 6.10.2018.
[2] НАРК, ф.123, оп.1, д.46/1224, л.475.
[3] НАРК, ф.123, оп.1, д. 46/1231, л.19.
[4] Там же, л.20.
[5] НАРК, ф.123, оп.1, д.31/954, л.6.
[6] Там же, л.7.
[7] НАРК, ф.123, оп.1, д.32/970, л.18.
[8] НАРК, ф.123, оп.1, д.32/970, л.24.
[9] НАРК, ф.123, оп.1, д.26/844, л.65.
[10] НАРК, ф.123, оп.1, д.26/844, л.67-68.
[11] Из истории Александровской больницы. [Интернет – ресурс] URL: alexhospital.ru/istoriya.html. Дата обращения 6.11.2018.
[12] НАРК, ф.123, оп.1, д.31/954, л.48.
[13] НАРК, ф.123, оп.1, д. 31/954, л.61.
[14] Там же, л.58.
[15] Там же, л.55.
[16] Ф.123, оп.1, д.20/687, л.5.
[17] Ф.123, оп.1, д.41/152, л.455.
[18] Там же, д.68/1552 (дело испорчено, нумерация листов отсутствует).
[19] Там же, д. 68/1552 (дело испорчено, нумерация листов отсутствует).
[20] Бертенсон И.В. Исторический очерк Санкт-Петербургского городского Рождественского барачного лазарета в память государыни императрицы Марии Александровны. За 1866-1890 гг. СПб.1891. С. 5-17. [Интернет ресурс] URL: https://www.prlib.ru/item/335066. Дата обращения 6.11.2018.
[21] Там же, д.26/84, л.2. Василиса Никулина – жительница д. Ганьковецкой Вырозерского общества Толвуйской волости.
[22] НАРК, ф.123, оп.1, д .26/844, л. 63,64-65. Паспорт был получен А.Белоусовым в марте 1885 года, в августе того же года он скончался.
[23] История Мариинской больницы. [Интернет ресурс] URL: http://www.mariin.ru/index.php. Дата обращения 6.11.2018.
[24] НАРК, ф.123, оп.1, д.46/1231, л.21.
[25] Там же, л.23.
[26] Новознаменская дача на Петергофской дороге. [Интернет ресурс] URL: https://amsmolich.livejournal. com/219818.html. Дата обращения 6.11.2018.
[27] НАРК, ф.123, оп.1, д.61/1392, л.18-19.
[28] НАРК, ф.123, оп.1, д.63/1425, л.82, д.68/1522 (дело испорчено, нет нумерации листов).
[29] Спасо-Преображенский собор (Санкт-Петербург). [Интернет ресурс] URL: https:// ru.wikipedia.org/wiki/ Спасо-Преображенский_собор_(Санкт-Петербург). Дата обращения 6.11.2017.
[30] Общество вспоможения бедным в приходе Преображенского всей гвардии собора в Санкт-Петербурге. СПб.: Типография А. Красновского, 1883. С.1, 4.
[31] НАРК, ф.123,.оп.1, д.26/844, л.42.
[32] Анастасиинская богадельня Тарасовых. [Интернет ресурс] URL: http://www.citywalls.ru/house10050. html. Дата обращения 6.11.2018.
[33] НАРК, ф.123, оп.1, д.63/1425, л.28,30.
[34] Жерихина Е.И. Николаевский дом призрения престарелых и увечных граждан Санкт-петербургского купеческого общества. [Интернет ресурс] URL: http://encblago.lfond.spb.ru/showObject.do?object=28064 50180. Дата обращения 7.11.2018.
[35] НАРК, ф.123, оп.1, д.53/1310, л.13
[36] НАРК, ф.123, оп.1, д.29/914, л.3
[37] Городской дом трудолюбия Великой княжны Ольги Николаевны. [Интернет ресурс] URL: http://www. citywalls.ru/house1730.html. Дата обращения 7.11.2018.
[38] НАРК, ф.123, оп.1, д.63/1425, л. 67-68.
[39] НАРК, ф.123, оп.1, д 13/507, л.4.
[40] Там же, л.12.
[41] Литовский замок. [Интернет ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Литовский замок. Дата обращения 7.11.2018.
[42] НАРК, ф.123, оп.1, д.24/814, л.9.
[43] НАРК, ф.123, оп.1, д.41/1152, л.394.
[44] Кресты. [Интернет ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Кресты. Дата обращения 7.11.2018.
[45] НАРК, ф.123, оп.1, д.53/1310 л.21.
[46] Там же, л.46.
[47] НАРК, ф.123, оп.1, д.55/1329, л.101.
[48] НАРК, ф.123, оп.1, д.59/1364, л.161-162.
[49] То же, л.163.
[50] То же, л.164.
[51] То же, л.165.
[52] НАРК, ф.123, оп.1, д.61/1392, л., л.21.
[53] НАРК, ф.123, оп.1, д.24/814, л.9.
[54] Зинченко Д.В. Деятельность комитета для разбора и призрения нищих в Санкт-Петербурге. [Интернет ресурс] URL: https://cyberleninka.ru/articl...eterburge. Дата обращения 7.11.2018.
[55] НАРК, ф.123, оп.1, д.38/1099, л.1-2.
// Кижский вестник. Выпуск 18
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2019. 265 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

новости поиск контакты
Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф
© Музей-заповедник «Кижи»
Особо ценный объект культурного н

Именной список потерь на фронтах в личном составе Рабоче-Крестьянской Красной Армии за время гражданской войны. М., 1926.
https://forum.vgd.ru/1068/149085/70.htm

*. Мухин Василий Андреевич Толвуйский пр д.Андреева уб 22.01.1920 г

А. В. ПИГИН
ДНЕВНИКИ Л. А. ДМИТРИЕВА И Е. А. МАЙМИНА:
АРХЕОГРАФИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В ЗАОНЕЖЬЕ
В 1948 ГОДУ
Заонежская экспедиция 1948 года стала для Дмитриева первым опытом
археографической работы, приобщила его к миру старообрядчества и народ-
ной культуры Русского Севера. В эту поездку он отправился вместе со своим
близким другом Евгением Александровичем Майминым (1921–1997), ставшим
в последующие годы крупным специалистом по русской литературе XIX века,
профессором Псковского педагогического института. Летом 1948 года, когда
состоялась экспедиция, им обоим было по 26 лет, они учились на третьем кур-
се филологического факультета Ленинградского университета, куда посту-
пили после войны, которую провели на фронте от первого до последнего ее
дня.
Экспедиция длилась чуть меньше
трех недель: 14–15 июля Дмитриев и Маймин провели в Петрозаводске,
16 июля на пароходе «Володарский» добрались до Великой Губы, в Петро-
заводск вернулись 1 августа. За это время они обследовали около 50 дере-
вень Заонежского полуострова (Великая Губа, Космозеро, Великая Нива,
Фоймогуба, Толвуя, Падмозеро, Кузаранда и менее крупные поселения ря-
дом с ними), всего было найдено 14 книг: 10 рукописных и 4 старопечатных.
Спустя почти полвека Маймин так вспоминал об этой поездке: «Я хорошо
помню эту нашу экспедицию, и счастлив, что у меня в жизни это было. Перво-
зданная красота природы Заонежья, памятники старины, бедные, но крепкие
люди-староверы, их особенная и высокая культура, их двухэтажные крепко
сколоченные избы, их незабываемые бани, самовары, разного рода самодель-
ная утварь — все это помнится мне и никогда не забудется».
22 июля
С утра по разным направлениям. Один обследует в р<айо>не В<еликой>
Нивы близлежащие деревни — без видимого успеха. Другой предпринимает
большой поход в Фоймогубский сельсовет. Поход трудный, но удачный. По
пути заходит в деревню Шильтья и несколько очень мелких деревушек. В са-
мой Фойма-губе ничего нет. В следующей деревне, Спировке, предпринима-
ется систематический обход всех домов подряд. У крестьянки Малышевой
Марьи Яковлевны отыскиваются дедовы книги, однако интересного мало.
Все же одну, Псалтирь,13 писанную поздним уставом, — покупает. Из Спиров-
ки в обход Фойма-губы и на другой берег — огромный крюк. В деревне Патро-
во находится председатель сельсовета, очень толковый, многое знает и пони-
мает, а главное — знает хорошо своих крестьян, дает несколько адресов.
И в первом же доме — удача. У Панфиловой приобретается интересный руко-
писный сборник.14 По другому адресу, у местного фельдшера Котомкина, хра-
нится много книг, но они принадлежат владельцу дома, местному священни-
ку, который в настоящее время отсутствует, а без его ведома ни показывать,
ни тем более продавать книги фельдшер не решается. По третьему адресу при-
ходится сидеть до вечера в ожидании хозяев, но результатов никаких.
Из рассказов становится известным, что в деревне жил некто Федоров
Петр Григорьевич, известный в свое время иконописец (теперь в живых оста-
лась его дочь Настасья Петровна), работал в Петрозаводске и Заонежье, умер
в 1912 г. Жил также сказочник Кузьмин Степан Петрович, партизан граждан-
ской войны — ныне находится в Сортавале. Мать председателя сельсовета
Силкина Александра Федоровна из дер. Патрово была известная в этом райо-
не причитальщица,15 в 1908–<19>10 гг. ее записывала местная учительница
Богоявленская.16
15 Александра Федоровна Силкина, 1865 г. р., д. Погост Фоймогубского сельсовета, имела
четырех детей, в живых остались двое. В 1948 году ей было 83 года, к этому времени она ослепла.
В молодые годы знала много причитаний, водила свадьбы, была одной из лучших воплениц окру-
ги. В 1944 году два плача от нее записала фольклорист А. П. Разумова (см.: Исполнители фоль-
клорных произведений. С. 229, № 249). В дневнике упоминаются ее дети: Николай Яковлевич
Силкин (председатель сельсовета) и Мария Яковлевна Малышева (Силкина; работала бригади-
ром в колхозе), от которой была получена рукописная Псалтырь (см.: Приложение 3 № 7).
В 1940-е годы А. Ф. Силкина жила у дочери. Н. Я. Силкин и М. Я. Малышева также были носите-
лями фольклорной традиции. От первого записаны сказки в 1926 году (Севернорусские сказки
в записях А. И. Никифорова / Изд. подг. В. Я. Пропп. М.; Л., 1961 С. 350), а от его сестры —
в 1932 году (сказка «Как поп с попадьей боролись» опубл.: Сказки Заонежья / Сост. Н. Ф. Онеги-
на. Петрозаводск, 1986 С. 171–172, 235 (ошибочно названа Марфой)).
16 В Фоймогубской церковно-приходской школе в начале XX века преподавала учительница
Мария Богоявленская (см.: Памятная книжка Олонецкой губернии на 1904 год. Петрозаводск,
1904 С. 132), но сведений о ее собирательской деятельности найти не удалось.
7 Псалтырь, XVIII век, 4о, полуустав, 320 л. Переплет: доски в коже
с тиснением, сохранилась одна застежка из двух.
На л. 1 штамп: «Архив К.-Ф. филиала АН СССР», на корешке наклейка:
«1948/362/229».
Рукопись приобретена у М. Я. Малышевой («родственницы старообряд-
ца») в д. Спирово Фоймогубского сельсовета.
Карельское собр. № 229.

ссылка битая https://pushkinskijdom.ru/wp-c..._Pigin.pdf

Финская оккупация Карелии (1941—1944)

Источник публикации:
Устная история в Карелии: сборник научных статей и источников. Выпуск 3. Финская оккупация Карелии (1941—1944) / науч. ред. А. В. Голубев, А. Ю. Осипов. – Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2007 год
Фото: Мемориал в память об узниках петрозаводских концлагерей. Соломенское шоссе, кладбище «Пески»
--//--
Читаем интервью заонежан, части 1-9 в нашей группе:
1 часть - https://vk.com/wall-229675001_1150
2 часть - https://vk.com/wall-229675001_1151
3 часть - https://vk.com/wall-229675001_1154
4 часть - https://vk.com/wall-229675001_1155
5 часть - готовится к публикации
6 часть - готовится к публикации
7 часть - готовится к публикации
8 часть - готовится к публикации
9 часть - готовится к публикации

Кузаранда. Заонежье. Карелия.
https://vk.com/wall-229675001_1155

«ГЕРОИ ЛЕДОВЫХ КАРАВАНОВ»

После сдачи Петрозаводска в самом начале октября 1941 года наши войска отходили к северу под тяжелыми ударами противника. Советское командование пыталось собрать в
один «кулак» разрозненные и немногочисленные силы обороняющихся и 14 октября 1941 года создало Медвежьегорскую оперативную группу под командованием генерал-майора М. С. Князева. Штаб опергруппы в начале располагался в Кондопоге, но с 20 октября переместился в Медвежьегорск.

Известная железнодорожная станция Медвежья Гора, районный городок Медвежьегорск в Карелии стали своеобразной «развилкой» между тремя громадными водоемами Русского Севера – Ладожским озером на западе, Онежским озером на юге и Белым морем на севере. Отсюда открывался путь на Заонежский полуостров, а также на восток, к Пудожу, и в сторону Вологды. От Медвежьегорска рукой подать и до Белого моря. Именно сюда, на этот город было направлено острие главного удара финского 2-го армейского корпуса.

Однако серьезного противодействия обороняющиеся оказать не могли. Подступы к Медвежьегорску защищали 126-й стрелковый полк, 5 партизанских отрядов, 4 истребительных батальона численностью до 70 бойцов в каждом, 155-й полк войск НКВД и поредевшая в боях 37-я дивизия. Наши кадровые регулярные части были сильно потрепаны в боях, малочисленны, а партизаны и «истребители», подразделения которых сформированные из не подлежащих призыву на фронт жителей республики, не были готовы к фронтовым операциям. Кроме того, противник превосходил наши войска в 3,5 раза по численности и в 5-6 раз по вооружению.

В подобных условиях на Беломорско-Балтийский канал возлагались особые надежды. Надвигалась зима, но искусственный водный путь должен был работать максимально долго. И ББК свою задачу выполнил до конца. Навигация 1941 года оказалась наполненной высоким трагизмом. Она осталась в истории памятью о героях-водниках — участниках ледовых караванов — примером гражданского и профессионального мужества и самоотверженности.

В конце октября 1941 года было принято решение об эвакуации на север в Беломорск Повенецкого судоремонтного завода. К тому времени производство из полукустарных мастерских выросло до уровня современного, хорошо оснащенного предприятия. Гражданское и военное руководство республики справедливо решило, что оно должно потрудиться для обороны страны в тыловых районах. В течение пяти дней основное оборудование завода демонтировали и погрузили в деревянные лихтера. Материалами, инструментами и всем необходимым для работы завода на новом месте загрузили баржи. Вместе с оборудованием завода из Повенца в Беломорск отправлялись и около ста рабочих. Призыву на фронт они не подлежали, поскольку имели специальное освобождение - «бронь». Все лето заводские специалисты занимались техническим обслуживанием флота, трудились над оборонным заказом – изготавливали для фронта ручные гранаты и детали для 82-миллиметровых минометов.

В караван были включены баржи с работниками заводского отдела рабочего снабжения, специалистами медицинской службы Беломорско-Онежского пароходства, ОРСовским оборудованием, товарами, медикаментами. Сопровождали караван, начальником которого назначили директора завода И. Ш.Файззулина, буксирные пароходы ББК.

Караван отправился по Беломорско-Балтийскому каналу на север 4-5 ноября, когда на бьефах уже стоял лёд. Долгим и мучительным оказался тот путь для судов, не имевших не только ледового класса, но подчас даже металлической обшивки на бортах. Невероятно трудным было их шлюзование. Ворота и механизмы затворов покрывались ледяной коркой, постоянно намерзающий лёд мешал работе ручных лебедок и гидросооружения. Тем не менее, суда пробились до поселка Сосновец и встали у шлюза № 15. Пройти к Белому морю они самостоятельно уже не могли.

К тому времени рабочие не сидели сложа руки. Они смонтировали на барже 140-сильный дизель-генератор, проводку для освещения, подключили станки и начали выпуск деталей ручных гранат, превратив лихтер в плавучий завод. Когда в Сосновец из временной столицы Карельской республики города Беломорска приехали работники ЦК партии и Совнаркома, они увидели действующее плавучее предприятие. Власти распорядились немедленно выделить ледокол, чтобы любым способом вывести к Беломорску если не весь караван, так хотя бы его часть. Автор книги «Навигация длиной полвека» Н. Н. Кузнецов приводит воспоминания участника того каравана, бывшего главного инженера БОПа К. С. Найденко:
«Мы получили в свое распоряжение морской ледокол № 6. Его осадка была такова, что при движении по каналу под днищем почти не оставалось воды. Лед к этому времени достиг уже полуметра толщины, и ворота шлюзов с большим трудом поддерживались в рабочем состоянии... В дороге сломался винт, и мы вынуждены были на жгучем морозе менять его в камере шлюза. Наконец ледокол пробился к лихтеру. Продвигаться дальше к остальным застрявшим во льдах судам было невозможно, поэтому, забрав лихтер на буксир, двинулись на север...»

Только третьего декабря ледокол с лихтером-плавзаводом пробился к Беломорску через шлюзы северного склона ББК №№ 16, 17, 18 и 19 и приступил к работе на максимальную мощность. Коллектив Повенецкого судоремонтного завода выпускал мины для 82-миллиметровых минометов и другое вооружение. Ровно год повенчане работали под Беломорском. В октябре 1942 года плавзавод был переведен в Кузинский затон, что неподалеку от Великого Устюга. Здесь с начала войны развернул производство эвакуированный из Петрокрепости Невский судоремонтный завод.

Ветеран ББК П. С. Борщенко вспоминал: «Мне на экскаваторе «ППЖ-110» всю войну довелось проработать на северном склоне канала. Помню, однажды возле шлюза № 14 на воду совершил вынужденную посадку и, разумеется, затонул наш самолет. Экипаж остался жив. Летчики, лейтенант и старшина, пришли к нам: «Кто хозяин экскаватора? Сможем ли вытащить самолет?» И тут же объяснили: вес боевой машины 5 тонн, самолет затонул в 200 метрах от берега. Большинство из присутствовавших не верили в затею. И все же получилось. Самолет был почти в полном порядке. Разобрали его, отправили на 14 шлюз. Не знаю его дальнейшую судьбу, но уверен, что он вновь поднялся в небо бить врага».

Судьба второго ледового каравана на Беломорско-Балтийском канале оказалась менее благополучной. Он был сформирован в самом конце ноября 1941 года, когда ни о какой судоходной навигации на трассе канала уже не могло быть и речи. Караван должен был увезти от войны семьи повенецких водников, работников гидросооружений канала и жителей близлежащих деревень. Вероятно, сами члены судовых экипажей вполне отдавали себе отчет в том, что экспедиция, продиктованная отчаянной решимостью уйти от оккупации, успехом не увенчается.

Караван составили пассажирские пароходы «Карл Маркс» (капитан Яков Васильевич Петров), «А. Жданов» (капитан Николай Павлович Меньков), буксиры «Сакко и Ванцетти» (капитан А. Ф. Ремешков), «Пятилетка» и «Северная коммуна» (капитан Василий Петрович Мухин).

Буквально метр за метром пробивались суда сквозь ледяной панцирь выше и выше к водоразделу. В невероятных условиях работали дежурные вахты шлюзов. Днем и ночью при свете керосиновых фонарей рабочие обкалывали намерзающий лёд, отталкивали его баграми от створок ворот, чтобы впустить пароходы каравана в шлюзовые камеры. В то же время в условиях постоянного обледенения не только работать, находиться было опасно для жизни.

Второй механик парохода «Карл Маркс» Александр Титович Костюха вспоминал: «…Когда вышли из девятого шлюза, то увидели иную картину. Выгозеро сковано 30 сантиметровым ледяным панцирем. Но так как ранее здесь прошел караван судов с оборудованием Повенецкого судоремонтного завода, лёд по фарватеру был тоньше и состоял из смерзшихся льдин. Двинулись по нему в таком порядке: впереди пароход «Пятилетка» Беломорской пристани, за ним «Карл Маркс», потом «А. Жданов» с поломанными в канале плицами колес, а дальше «Сакко и Ванцетти» и «Северная коммуна».

Караван прошел большую часть Выгозера, обламывая кромку льда, который становился день ото дня крепче, и уродуя корабельные винты. Вот вышел из строя винт одного парохода, затем поломка у второго и третьего. Скорость движения упала до минимальной, а когда и у передового судна «Пятилетка» винт оказался сломан о лёд, суда встали.

Караван вмёрз в лёд без движения в самом широком месте Выгозера, в зоне действия маяка на острове Городовой. За ним от главного судового хода Беломорско-Балтийского канала шло ответвление налево, на Сегежу.

Начальник каравана направил в Сегежу капитана парохода «Сакко и Ванцетти» А. Ф. Ремешкова. Ему было поручено решить с местными властями дальнейшую судьбу эвакуированных. А. Ф. Ремешков пешком ушел по льду на материк и уже на другой день вернулся с полутора десятками подвод. На берег отправили пассажиров, среди которых появилось немало нуждающихся во врачебной помощи. В Сегежу доставили также свободных членов судовых команд и многое из оборудования и грузов, которому нашлось место на подводах.

На зимовку на всех судах осталось 11 речников. Они перебрались на пароход «А. Жданов» и стали нести привычную для каждого службу. Среди оставшихся были:
начальник каравана Алексей Алексеевич Бабкин;
капитан парохода «Карл Маркс» Яков Васильевич Петров с помощником Александром Ивановичем Тарасковым;
члены судовой команды «Карла Маркса» - старший механик Иван Григорьевич Сверчков и второй механик Александр Титович Костюха;
капитан парохода «А. Жданов» Николай Павлович Меньков с механиком Александром Яковлевичем Горожанкиным;
капитан парохода «Северная коммуна» Василий Петрович Мухин;
механик парохода «Сакко и Ванцетти» Григорий Иванович Исаков и другие.

Посреди ледяной пустыни, в центре замерзшего озера речники начали круглосуточную изнурительную борьбу за выживание. Нужны были дрова, а добыть их можно было только на островах или на берегу, до которого почти два десятка километров. Но выбора не было, и они по очереди впрягались в сани и шли к узкой полоске леса на горизонте.

Окончание следует

Рассказ из книги Константина ГНЕТНЕВА «Беломорканал: времена и судьбы» (2008 год издания)

****
Был на острове. Остался бункер и постаментом от орудия финнов... Колючая проволока, мемориальная доска о гибели роты НКВД, бойцов бросили в атаку по открытой местности, по льду...

https://vk.com/wall-229675001_1277

«ГЕРОИ ЛЕДОВЫХ КАРАВАНОВ» (Окончание. Начало в предыдущем посте)

Крепнущий с каждым днем мороз увеличивал толщину ледяного покрова. С чудовищной силой лед Выгозера начал сдавливать корабельные корпуса. Единственное и с давних времен известное спасение от этого – прорубка вокруг бортов ледяных прорубей майн. Майны рубили в авральном порядке, из последних сил. Однако, несмотря на все усилия, полностью предохранить слабые судовые корпуса от сжатия не удалось. Появилась течь. Уже через несколько дней в машинном отделении парохода «Карл Маркс» вода доходила до колен. К ежедневной работе по рубке льда прибавилась еще одна – откачивание воды из пароходных трюмов.

Александр Титович Костюха вспоминал:
«Однажды, когда после отдыха снова вышли работать, увидели, что там, где стояла «Северная коммуна», плавает среди льда… бочка и один спасательный круг. Пароход затонул. На ближайшем острове, до которого было километра два, прорубили просеку, направлением на то место, где стояла «Северная коммуна»...

Беспомощный мирный караван не раз становился объектом нападений самолетов противника. Однажды во время очередной атаки бомба ударила в мачту и взорвалась в воздухе. Осколками был ранен несший вахту капитан Н. П. Меньков. Его отправили в госпиталь в Сегежу. Вскоре явилась и новая беда: механик И. Г. Сверчков и помощник капитана А. И. Тарасков тяжело заболели. Их также отправили в госпиталь.

Необходимо сказать, что к весне зимовщики жестоко страдали цингой. Во время многокилометровых походов за дровами простудился, тяжело заболел и умер Николай Никифоров. Его похоронили на острове Химпески. Сын Никифорова Иван Николаевич воевал, закончил войну в Берлине. После войны стал капитаном, 46 лет отработал на внутренних водных путях Карелии, из которых 27 лет водил суда по Беломорско Балтийскому каналу. Оставив ходовой мостик судна, И. Н. Никифоров еще долгое время работал лоцманом на канале.

Речники выдержали свою вахту с честью и до конца. В течение зимовки 1941-1942 годов они не только сумели сохранить суда Выгозерского каравана. Они сняли и отправили в Сегежу для ремонта все паровые машины. С началом навигации весной 1942 года буксир «Кингисепп», на котором капитаном был М. Д. Кукушкин, отбуксировал четыре оставшихся судна в Сегежу, а затем в Беломорск.

Об этих двух ледовых караванах навигации 1941 года, о профессиональном мужестве и личном героизме карельских речников на судоходных трассах Беломорско-Балтийского канала хоть и не всё, однако многое известно. Но был еще один. Об этом, третьем, караване говорят пока только краеведы и любители, интересующиеся неизвестными страницами минувшей войны. Официальная власть, которая всегда придерживалась теории о существовании «плохой» и «хорошей» истории, считала, что третий караван на «хорошую» историю никак не тянет, поэтому им никто и не занимался.

Караваны, о которых мы вспоминали, уходили на север в наш тыл. Вмерзшие в лёд, они, хоть и не достигли конечных точек маршрутов, но в плен не попали, поскольку дело происходило на территории, которую контролировали наши войска. Совершенно иным был финал у третьего каравана. Он ушел с рейда у шлюза № 1 ББК на юг в глубину Повенецкого залива Онежского озера, западный берег которого уже полностью находился во власти финских захватчиков. Судьба его пассажиров и членов судовых команд сложилась трагично.

О третьем ледовом караване 1941 года, о мужестве и трагедии его участников мы знаем сегодня далеко не всё. А точнее – непростительно мало. Подробный рассказ о нем непременно будет когда-нибудь написан. Произошла она в зоне ответственности Беломорско-Балтийского канала и по праву стала одной из героических и одновременно трагических страниц его истории.

После того, как второй караван под командованием капитана А. А. Бабкина ушел на север, неподалеку от шлюза № 1, на рейде у входа в ББК, скопилось немало самого различного флота. Здесь были баржи с грузами из Подпорожья, не успевшие уйти по Волго-Балту, пароходы сплавконторы, баржи, лихтера, технический флот Беломорско-Онежского пароходства и других организаций, расположенных на Онежском побережье. Но канал принять больше никого не мог. Он элементарно замерз. На рейд выехал старший диспетчер Повенецкого техучастка В. В. Кувшинов, который побывал на судах стихийно собравшейся флотилии и сообщил эту печальную новость судоводителям. Да они и сами это хорошо понимали.

Оставаться у Повенца для речников было равносильно самоубийству. Финские войска теснили наши части уже под самим Повенцом. А после того, как Повенец пал, и финны вышли к каналу, суда и вовсе оказались на расстоянии прицельного выстрела. В ночь на 10 ноября флотилия снялась с якорей и двинулась на юг, в Онежское озеро, в свой последний отчаянный рейд.

Пробиться сквозь льды караван сумел лишь до Мегострова, что на траверзе: мыс Клим Нос, на западном берегу залива, и Челмужи, на восточном берегу. Здесь суда вмёрзли в лёд. На помощь из Шалы вышли пароходы «Ульяновск» и «Шалопасть», но они были столь же неприспособленными к плаванию во льдах и не смогли оказать серьезной помощи.

Что стало с караваном дальше, расскажем строчками вахтенного журнала, который вели смотритель Мегостровского маяка Онежского технического участка Беломорско Балтийского канала Аким Петрович Рубцов и бакенщица П. С. Рубцова, вероятно, его жена.
«10 ноября. В 5 ч. с севера к Мег-маяку в замерзшем льду подошел п/х с баржей и катером. 19 ч. 20 м. с севера на юг прошел буксирный п/х «Металлист» с двумя баржами и одной нефтянкой. Ночевал против Мег-маяка во льду на рейде. (Направление на север означает – к Повенцу и Беломорско-Балтийскому каналу, на юг – в Онежское озеро – прим. авт. К.Г.)
11 ноября. В 11 ч. п/х «Металлист» снялся с якоря и курсировал на юг во льду. В 11 ч. 20 м. п/х «Восток» с возом подошел к Мегострову для погрузки дров для топлива и тут же у Мегострова замерз во льду – целиком со своим возом.
В 14 ч. п/х «Металлист» вернулся к Мегострову и целиком со своим возом замерз во льду.
В 1941 году – с 12-го на 13-е ноября, в 12 часов ночи финны забрали в плен баржи и пароходы, зазимовавшие у Мег-маяка и маячный состав – смотрителя и бакенщика, и команду п/х и барж и всех сколько везли эвакуированных на баржах.
13 ноября. Утром с рассветом русские партизаны с финнами вели ружейную стрельбу примерно часов до 12-ти дня.
14 ноября. Примерно с 9 часов утра появились русские 3 самолета и обстреливали пулеметным огнем караван, то есть баржи и пароходы, замерзшие во льду вблизи Мегостровского маяка. Кроме пулеметного обстрела с самолетов пустили две бомбы, но значительного удара каравану не нанесли. Буксирные пароходы «Металлист», «Свияжск», «Восток», «Шалопасть» достались финнам. Пароход «Работник» отчалил свой воз, оставил во льду и ушел порожнем на юг вместе со встречным пароходом «Воробьев» («Яков Воробьев» – прим. К. Г.). Финны приняли меры, [стали] ломать лед пароходами и взрывать [для того, чтобы] сопровождать караван, то есть баржи в Кал-губу для разгрузки что только какие товары имелись на баржах.
15 ноября. Маячный состав, смотрителя и бакенщика, с Мегострова финны эвакуировали в Толвуйский сельсовет на местожительство…»

Вахтенный журнал маячника Мегостровского маяка Акима Петровича Рубцова за 1941 год, который он не только сохранил, но продолжал вести на оккупированной территории до самого дня освобождения, - пока единственный из введенных в общественный оборот документальных свидетельств трагедии третьего ледового каравана в Онежском озере, оставленных его непосредственным свидетелем.
К сожалению, большая часть известных по публикациям сообщений и фактов на этот счёт носят косвенный характер. Так, до сих пор точно неизвестно, сколько судов и барж попало к финнам? Что это были за суда и какого рода был на них груз? Верно ли, что был захвачен и вывезен в Финляндию архив Беломорско-Балтийского комбината ОГПУ СССР из 250 тысяч дел? Сколько членов судовых команд и пассажиров оказались во вражеском плену и что с ними стало? Действительно ли при попытке отбить караван у финнов на льду у Мегострова погибла целая рота наших пограничников? И если это так, то о каких партизанах писал в вахтенном журнале очевидец событий А. П. Рубцов? И почему именно о партизанах?

Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с неизвестной страницей войны на Севере, еще предстоит отыскать. Однако не остался в безвестности подвиг капитана парохода «Металлист» Егора Ивановича Заонегина. Во время захвата солдатами противника мирного каравана в Онежском озере, оценив безвыходность положения, Заонегин сделал всё, что только было в его силах. Он утопил в озере важнейшее судовое оборудование и документы. Финны расстреляли капитана тут же, у борта его парохода.

Так завершилась на судоходных трассах Беломорско-Балтийского канала первая навигация Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.

Рассказ из книги Константина ГНЕТНЕВА «Беломорканал: времена и судьбы» (2008 год издания)

#Заонежье #Мегостров #Остров_Мег #Кузаранда #Толвуя #Чёлмужи

РАССКАЗЫ ПО НОВОЙ КНИГЕ М.И. МИЛЬЧИКА О ЗАОНЕЖЬЕ.
Выдержки из статьи А.М. Пашкова «История Заонежья в свете исследований второй половины XX века».

В первой четверти XVIII века в годы Петровских реформ положение крестьян Заонежья ухудшилось из-за постоянных рекрутских наборов и перевода государственных крестьян в приписные, то есть передачу их в собственность Олонецких Петровских (с 1786 года – Олонецких горных) заводов.

По данным на 1766 год в Заонежье к заводам были приписаны Толвуйский погост (1455 чел.), Кижская (1783 чел.) и Великогубская (1535 чел.) трети и Типиницкая (448 чел.), Вырозерская (591 чел.), Кузарандская (559 чел.) и Фоймогубская (375 чел.) волости.

Приписные крестьяне должны были выполнять все вспомогательные заводские работы: добывать руду, заготавливать лес, выжигать уголь, перевозить грузы и т.д. Всё это крестьяне делали в счёт отработки подушной подати и оброчного сбора. Рост налогов и заводских повинностей в 1760-е годы вызвал выступление приписных крестьян, известное как Второе Кижское восстание 1769-1771 годов.

Восстание началось осенью 1769 года, когда приписные крестьяне Заонежья отказались выходить на заводские работы. Его возглавили крестьяне Клим Соболев, Семен Костин и Андрей Сальников. Во время восстания вся власть в Заонежье перешла к крестьянским сходам – «суёмам».

В Петербург в Берг-коллегию были отправлены ходоки с челобитной. Вскоре из Петербурга прибыла следственная комиссия, чтобы добиться возобновления заводских работ. Крестьяне составили и передали в комиссию коллективную челобитную, которую подписало более 500 человек.

Ничего не добившись, крестьяне снова отправили двух ходоков, чтобы вручить челобитную лично Екатерине II. В конце 1770 года им удалось проникнуть в Зимний дворец и передать челобитную секретарю Екатерины II Г.В. Козицкому. Тогда же следственную комиссию возглавил генерал Д.Г. Лыкошин, который сразу начал активную борьбу с восставшими.

В феврале 1771 года, узнав о возвращении К.Соболева из Петербурга, Д.Г. Лыкошин направил в село Великая Губа отряд солдат, которые арестовали К. Соболева, но односельчане отбили его у солдат. В марте 1771 года в Заонежье была направлена рота солдат. Для отпора в Кижах собралось около пяти тысяч вооруженных крестьян. Солдаты отступили.

Обеспокоенная Екатерина II издала указ «О усмирении беспокойств, происшедших между Олонецкими заводскими крестьянами» и направила на подавление восстания три роты солдат вместе с командой артиллеристов. 1 июля 1771 года войска высадились в Кижах. Для отпора им собралось около двух тысяч крестьян, которых обстреляли из пушек. Восстание было подавлено.

К.Соболева, С.Костина и А.Сальникова приговорили к наказанию кнутом, вырыванию ноздрей, клеймению и к ссылке на вечную каторгу в Сибирь. Были наказаны кнутом и плетьми и сосланы в Сибирь 48 крестьян, 100 человек отданы в солдаты, еще 14 крестьян после наказания кнутом и плетьми отпущены по домам. Это было самое мощное народное восстание в истории дореволюционной Карелии.

Отсутствие в Заонежье крепостного права давало крестьянам определенную личную свободу, что, в свою очередь, позволяло им заниматься самыми разными видами деятельности, в частности, уходить на заработки в новую столицу России – Санкт-Петербург и в другие города. Первоначально отходники уходили только на зимние месяцы, но затем часть переселялась туда навсегда. Отхожий промысел позволял крестьянам Заонежья иметь хороший заработок, поскольку Петербург был огромным рынком труда и он же способствовал повышению благосостояния жителей Заонежья, что имело прямое влияние на храмовое строительство.

На первую половину XIX века приходится расцвет крупнейшей в Карелии ярмарки в селе Шуньга. Первое упоминание о ней относится к 1644 году, когда на Церковном острове Шуньги уже было три амбара для хранения товаров. Формально ярмарка была учреждена в июне 1782 года. В начале XIX века там уже существовал деревянный гостиный двор с 65 лавками. К середине XIX века этих лавок уже не хватало, и многие из привезенных товаров либо хранились на возах, либо складировались в крестьянских избах и хозяйственных постройках.

Путешественник и издатель П.П. Свиньин, посетивший Заонежье в 1828 году, писал: «Селения, встречаемые по берегам озера, небольшие, но весьма хорошо выстроены и служат родословной книгой многих петербургских богачей».

все, что касается Заонежья поиск связей в родословных.. Выписки из архива и т.п. см в Сундучке