| PAnna Модератор раздела
Москва
Сообщений: 727
На сайте с 2008 г.
Рейтинг: 500 | Наверх ##
27 марта 2019 7:45 Вот более подробное описание 7-миссии, привожу только часть, если кому интересно полное описание можно посмотреть на сайте www.orthodox.cn в главе XI Составление и отправление в Пекин седьмой миссии. Деятельность ее. Католики в Китае.
26 октября 1778 г. состоялся указ св. Синода (за № 1553) в коллегию иностр. дел с просьбой сменить старую миссию. В своем ответе от 29 апреля 1779 г. коллегия выразила согласие на это и предложила духовному начальству составить новую миссию1. Вследствие этого, определением св. Синода от 13 мая 1779 г. было предписано преосв. Платону, архиепископу Московскому, “избрать на должность начальника миссии достойного человека, который был бы ученый, состояния честного и лет непрестарелых”2. В своем рапорте св. Синоду от июня 1779 г. ( № 1978) архиеп. Платон донес, что им намечен в начальники новой миссии Саввина Сторожевского монастыря и звенигородской семинарии префект, иером. Амфилохий. Но последний 20 июня того же года скончался3. Это обстоятельство вызвало другой указ св. Синода “синодальному члену архиеп. Московскому и Калужскому Платону” (от 19 августа 1779 г. № 1293) о выборе нового начальника миссии. В своем рапорте от 9 сентября того же года (№ 2582) означеный преосвященный представил начальству нескольких кандидатов, а именно: Данилова монастыря игумена и ректора крутицкой семинарии Митрофана, Крестовоздвиженского монастыря игумена и Московской академии проповедника Иосифа, Московской академии учителя реторики, иером. Афанасия. Все эти лица оказались способными, но никто из них не выразил желания ехать в Китай. После некоторого промежутка состоялось определение св. Синода от 16 декабря 1779 г., в котором было постановлено послать указ (и послан 18 декабря того же года, за № 2125) синодальному члену, преосв. Вениамину, митрополиту Казанскому, насчет высылки в С.-Петербург Кизического монастыря игумена Ювеналия. В своем ответе (от 6 января 1780 г.) письмом на имя Гавриила, митрополита Новгородского, преосв. Вениамин сообщил, что о. Ювеналий, “при всей своей честности, исправности и своем усердии — человек слабого здоровья и в излишества ему входить не можно”. Искомый кандидат, наконец, нашелся в лице Троицкого Александро-Невского монастыря иером. Иоакима (Шишковского), который определением св. Синода от 17/21 февраля 1780 г. и был назначен начальником седьмой пекинской миссии4.
Иоаким был родом из Польши, уроженец села Пятигорец, повета Волынского, Рождественской церкви умершего священника Феодора Шишковского сын5. Сначала он воспитывался в Киевской духовной академии, но потом из философского класса отправился в С.-Петербург, для обучения медицине. Найдя себя неспособным в этой специальности, он снова перешел в духовное ведомство и определился послушником в Александро-невскую лавру, где по пострижении в монашество проходил разные послушания6. Для прохождения нового послушания он был произведен 8 марта 1780 г. во архимандрита7 и определением св. Синода от 23/31 марта был отпущен в Москву для составления миссии через московскую синодальную контору8. Последняя рапортом своим от 16 июня того же года (№ 939) донесла в Петербург об избрании в члены миссии Донского монастыря иером. Антония (Седельникова)9. В Андрониеве монастыре архиеп. Платон нашел другого члена, иером. Алексия (Боголепова). На должность иеродиакона отыскан был в Троицкой лавре монах Израиль. Церковнослужительские и ученические вакансии замещены были учениками Московской академии и Троицкой семинарии, а именно: во-первых, учеником синтаксимы Иваном Орловым, 15 лет, сыном пономаря Андрея Степанова, Никитского сорока, Георгиевской, что в Грузинах, церкви. Другого церковника архим. Иоаким нашел в лице Семена Николаева Соколовского, города Новгород-Северского, стародубского полку, новгородской сотни, умершего казака Николая Соколовского сына10. В ученики миссии поступили: студент Московской академии из философии Егор Салертовский, сын умершего пономаря села Брутовского, бывшей Владимирской епархии, и студенты философии из Троицкой семинарии: Иван Филонов, сын умершего священника села Хаткова смоленской епархии, и Антон Григорьев Владыкин, азиатской нации, определенный в семинарию по указу св. Синода от 11 мая 1775 г. из певчих третьей станицы Суздальского архиерейского дома. Наконец, из синтаксимы сам пожелал поступить в ученики миссии певчий архиеп. Платона, Алексей Петров Попов, 19 лет, сын Петра Яковлева, священника крутицкой епархии, загородской десятины, села Очакова или Ачакова11.
Так была составлена седьмая миссия, утвержденная указом Сената в коллегию иностр. дел от 19 июня 1780 г. (№ 4542)12 и определением св. Синода от 22/25 июня того же года13. Инструкция миссии дана была прежняя от 1734 г. с небольшими поправками в пунктах II, V, VII и X14. Указом св. Синода от 6 апреля 1780 г. (№ 632) на имя Михайла (Миткевича), епископа Иркутского и Нерчинского (1772–1789), новой миссии велено было находиться в ведомстве преосв. Иркутского. Затем, определением св. Синода от 22/25 июня 1780 г., членам миссии приказано было находиться у своего начальника в надлежащем послушании и быть в готовности к отъезду. При этом, по реестру нужных вещей и книг, седьмой миссии были даны из Донского и Покровского монастырей два полных облачения (ризы для архимандрита и иеромонахов), одно неполное (третьи ризы) и два стихаря с орарями. Архимандричья шапка была выдана из Знаменского монастыря. Из книг миссии выдан был богослужебный круг, поучения на воскресные и праздничные дни и сокращенное богословие15. На основании рапорта коллегии экономии св. Синоду от 14 июля 1780 г. (№ 2131), новым миссионерам выдано было жалованье по положению от 17 янв. 1768 г. в количестве 1055 руб. 49 ? коп., на церковные потребы 50 руб., на подъем и покупку в пути дорожных припасов 500 руб., да прогонов от Москвы до Тобольска 250 руб. 81 коп., всего 1856 руб. 21 3/4 коп.16 За подводы же от Тобольска до Пекина прогонные деньги велено было отпускать из экономических доходов через иркутскую губернскую канцелярию. Дальнейшее отправление миссии было поручено иркутскому губернатору, генерал-майору Кличке17.
Определением св. Синода от 24/30 июля 1780 г. было решено дать знать указом коллегии иностр. дел, что седьмая миссия готова и к отъезду своему все исправила, что студенты напрасно теряют способное к поезду время и в Москве проживаются18. 12 августа означенного года коллегия изготовила рекомендательный лист в пекинский трибунал. Этот лист был датирован 21-м августа и того же числа апробован Государыней19. Он был следующего содержания:
“Его Величества, великих азиатских стран императора, монарха самовластнейшего, богдойского и китайского хана, верховным министрам и государственных дел управителям, в трибунале иностранного департамента управляющим.
“Ее Императорскому Величеству, всемилостивейшей Государыне нашей, благоугодно было Высочайше повелеть нам: находящихся в Пекине для отправления Божией службы греко-российского исповедания священников Николая Цвета с товарищи, а притом и учеников Якова Коркина, Алексея Парышева, Феодора Бакшеева и Алексея Агафонова, в рассуждении долговременного их там пребывания, возвратить по-прежнему в свое отечество и, на основании утвержденных между обоими великими государствами мирных договоров, отправить туда на их места новых. Почему ныне же и отправлены отсюда в Пекин три священника, из коих старший Иоаким, а два при нем младшие, Антоний и Алексей, да один иеродиакон Израиль и два церковника Иван Орлов и Семен Соколовский, да для обучения китайскому и маньчжурскому языкам ученики Егор Салертовский, Иван Филонов, Антон Владыкин и Алексей Попов. Мы о сем извещая вам, дружебно просим вас чрез сие исходатайствовать у его богдыханова величества повеление, дабы означенные находящиеся поныне в Пекине священники Николай Цвет с товарищи, а притом и церковники и ученики оттуда отпущены и до границ российских препровождены были со всякою свободностию и вспоможением. А объявленные новые на их места посланные священники — старший Иоаким и прочие со иеродиаконом, церковниками и учениками дружелюбно приняты и во все время пребывания их в Пекине по прежним примерам от двора его богдыханова величества благоволительно содержаны и в случае какого иногда от кого озлобления и обиды защищаемы были по справедливости, и как того настоящая между обеими империями соседственная дружба и упомянутые свято соблюдаемые мирные договоры требуют. Мы же во всем том полагая на вас совершенную надежду и желая вам в прочем всякого благополучия, навсегда пребываем… доброжелательные… сенаторы”.
Кроме синодальной инструкции, архим. Иоаким получил от коллегии ин. дел 24 августа 1780 г. особое наставление в семи пунктах20. В I) Была речь о жалованье, выданном впред на пять лет (ученикам на три года) рухлядью. Последняя, для удобства, должна была быть променена на китайское серебро на границе. В Иркутске миссия должна была явиться губернатору Кличке, который должен был озаботиться дальнейшим отправлениям ее21. II) “По приезде в Пекин должны вы (архим. Иоаким) будете рекомендательный об вас лист от имени правит. Сената в трибунал с переводами по-латыни и маньчжурски подать без умедления, благопристойным образом, по тамошнему обыкновению”, а для этого спросить совета у предыдущей миссии. III) Мягкую рухлядь из иркутской губернской канцелярии или вымененное на нее серебро у китайцев на границе в жалованье прежней миссии с 1777 г. выдать в Пекине и посоветовать ей поскорее выбираться в Россию. IV) Мягкую рухлядь или вымененное серебро для новой миссии употреблять в выдачу своевременно, по определенным окладам. Остатки из окладов для прежней миссии взять себе, уведомив иркутского губернатора (а тот коллегию). V) “Будучи весьма нужно, чтобы вышепоказанные, посылаемые при вас ученики в бытность их в Пекине, не теряя втуне времени, обучались китайскому и маньчжурскому языкам со всяким рачением, то и рекомендуется вам сим иметь в том за ними прилежное надзирание”. VI) “В бытность вашу в Пекине, когда будут вам представляться способы искусные, без подачи однако китайской стороне сумнительства и повода найти в вас надзорщика нарочного их дел, сведать о каких-либо в сем удаленном государстве происходящих обстоятельствах, образующих их мысли, поведение и действия правительства, можете оным содержать тайную записку для представления ее по возвращении вашем в коллегию иностр. дел, как такой, которая не может быть не любопытна по оскудевающим инако способам иметь некоторые надежные известия о тамошних происхождениях”. VII) “О пристойном вашем поведении в государстве иностранном, иноверном, и между народом, исполненным особенными умствованиями, и смотрении в том же и за свитою вашей почитается за излишно со стороны коллегии ин. дел в какие-либо входить изъяснения: довольно сказать, что чин и звание ваше и возложенное на вас надеяние того требуют, обращаясь тут (?) не только приобретение душ во Христа, но совокупно и честь государственная”.
Снабдив таким образом седьмую миссию всем, заботливое начальство со стороны коллегии ин. Дел донесло св. Синоду 4 сент. 1780 г. (№ 360), что архим. Иоаким от коллегии отправлен уже совершенно22. Но за разными проволочками миссия двинулась в путь из Москвы не раньше 14 октября 1780 г., а в Иркутск прибыла лишь 5 января 1781 г.23 Здесь архимандрит получил из губернской канцелярии вперед на свиту полугодовой оклад жалованья, ученикам же последний был выдан на год в Москве из статс-конторы. Преосв. Иркутский Михаил снабдил миссию св. миром и двумя антиминсами. К марту 1781 г. иркутский губернатор получил от китайского трибунала уведомление насчет принятия миссии, поэтому последняя 10 марта выехала из Иркутска и прибыла в Троицкосавск 25 числа того же месяца. Дальнейший отъезд ее был отложен за изнурением скота и наступившими летними жарами, хотя китайский офицер прибыл для приема миссии на русскую границу 11 июня24. Ввиду неудобства в промене рухляди на Кяхте, иркутский губернатор распорядился удовольствовать наших миссионеров жалованьем и содержанием на семь лет в виде китайского серебра, с давних времен хранившегося на русской границе. Миссия должна была отправиться на наемных лошадях и верблюдах кяхтинского купца Андрея Иконникова под предводительством прежнего комиссара Василия Игумнова25, с толмачом, актуариусом Соколовым, допущенным для практики в маньчжурском и китайском языках26. У миссии оказалось клажи на 53 пуда 28 фунтов, а тягостей в казенной рухляди, серебре и провианте 64 пуда 17 фунтов. Для всего каравана потребовалось 6 колясок, 50 верблюдов, 121 лошадь и 63 быка. За все это было уплачено (пополам в Троицкосавске и Калгане) 719 руб. 9 1/4 коп. казенных, да 161 руб. 41 1/2 собственных, назначенных для миссии. Пограничный начальник, отправитель каравана, майор Власов удержал у миссии 186 руб. 50 1/2 коп., на что жаловался потом архим. Иоаким27. По устранении разных затруднений28 миссия выступила, наконец, за границу 23 августа 1781 г. и благополучно прибыла в Пекин 2 ноября того же года. 6 ноября архим. Иоаким передал рекомендательный лист троим чиновникам трибунала, секретарю Сяну, протоколисту Го и повытчику Цинь29.
Вскоре после этого новый начальник занялся приемом от старой миссии церковного имущества. Шестая миссия передала ему остаток от своих расходов в количестве 1433 руб. 80 ? коп. Но при этом оказался недочет в некоторых вещах. Так, в сосудах, вместо показанных 1 фунт. 30 зол., оказался только 1 ф. 7 зол., в кресте архимандричьем не было семи золотников, в митре недоставало девятнадцати жемчужин. При этом случае архим. Иоаким просил св. Синод о дозволении оставить ему в Пекине два креста архим. Амвросия Юматова. Затем не оказалось двух риз, шести пар поручей, двух стихарей, епитрахили, пелен и т. п. Из церковных книг недоставало: миней праздничной и общей, триоди постной, псалтири, Нового Завета, акафистника киевского 1706 г. и рукописной богословии30. За все это было потом взыскано с архим. Николая из его имущества31. Оба православных храма в Пекине находились в это время в жалком состоянии: “В церкви Сретенской, по ветхости кровли, от течи на потолке бумажная подклейка вся сгнила, а в некоторых местах и провалилась. Церковь Никольская не только снаружи, но и внутренним иконным украшением совсем обветшала. В келиях монашеских при церкви Сретенской северная стена на полвершка, а в некоторых местах и на целый вершок отвалилась; по ветхости же кровли как монашеские, так и церковнические келии (были) весьма опасны. 12 монастырских домов32, китайцам внаем отдаваемых, находясь чрез многие годы без надлежащей починки, пришли в ветхость. Принятого остатка от прежней миссии было недостаточно для ремонта всех зданий, вследствие дороговизны леса. При этом архим. Иоаким предложил св. Синоду уничтожить безнадежный долг с некоторых арендаторов монастырских пашен33.
Наконец “при Никольской церкви, при первом свидании и в господские праздники (новый начальник миссии) видел только 12 мужчин и 2 женщины обывателей, отвыкших от исповеди и причащения. И склонить их к тому, — доносил он св. Синоду 13 мая 1783 г., — совсем почти невозможно. Да и кроме четырех известных православными христианами обитаемых домов прочие все неизвестно живут, неизвестно умирают и погребаются по китайским обрядам”[34]. К 1795 г. православных христиан в Пекине было из албазинцев 21 мужчина 4 женщины, из туземцев 10 человек[35].
Во время пребывания в Пекине архим. Иоакима “с товарищи” исполнилось первое столетие существования в Китае православной миссии. Это событие не ознаменовалось ничем особенным в жизни миссии. Члены последней, по-видимому, даже и не вспоминали о том, что вступили во второе столетие, в котором прожили десять лет. На время седьмой миссии падает составление архим. Иоакимом в 1794 г. обстоятельной описи церквам, Сретенской и Никольской, с утварью в них. Это — единственный памятник деятельности седьмой миссии при переходе ее во второе столетие своего существования. Написанная монотонным языком, означенная опись представляет тем не менее дорогие сведения о положении миссии при конце XVIII ст. Она написана в десть и состоит из 59 листов...
“Сретенская церковь, — гласит опись, — каменная, низменная, одноглавая, четвероугольная, глава деревянная обита белым железом. Крест четвероконечный прорезной. Крыша круглой черепицы[36]. У церкви от западной стороны большой квадратный рундук о трех ступенях из дикого камня, кругом обложен диким камнем, средина выстлана четвероугольными кирпичными плитами. У оного рундука — солнечные часы на кирпичной подделке, каменные, с медною стрелою; кругом оного рундука стенка на обе стороны с двумя растворчатыми дверьми[37]. Посреди сей церковной западной стены — двери растворчатые, большие, деревянные, на пятах, обиты белым железом снаружи, а внутри выкрашены красною краскою (и вне по сторонам). Вне — нутряной замок, другой — висячий, два пробоя и накладка железная. Внутри церкви — два крюка железные; извне — две бляшки железные с кольцами, по обеим сторонам — двери меньшие деревянные, на пятах, обиты белым железом; извне по две бляшки с кольцами, внутри — по одному крюку выкрашены красной краской. Внутри стены и потолок оклеены травчетой китайской бумагой, которая во многих местах прогнила. Потолок обит ревендуком, покрытым лазоревою краскою и лаком. Посреди него изображено сияние, а сверху потолка положен св. крест. От полу подзор зеленой бумаги весьма обветшал и заменен новой бумагой. В стене для укрепления — 12 столбов деревянных, кои покрыты зеленою краскою, с капителями желтописанными. В алтаре два столба выкрашены желтою краскою, потолок оклеен российскою разноцветною золотою бумагою. Стены выбелены белою известью, внизу панели выкрашены лазоревою краскою с золотыми искрами. Во всех окнах окончены слюдные в деревянных рамах. В алтаре и церкви пол кирпичный, сырчатой, простой”[38].
“В церкви царские врата сквозь прорезные и возолоченные. На них — образа: Богоматери, архангела Гавриила и четырех евангелистов в местах деревянных, резных и вызолоченных . Над ними — сень нерукотворенного образа с двумя ангелами писаны на полотне в лаковых рамах по черной земле с золотыми травами. По правую сторону — образ Вседержителя, сидящего на престоле, держащего в руке скипетр; писан на полотне. Образ Сретения Господня писан на полотне. Между образами южная дверь на петлях с защелкою, на ней образ архидиакона Лаврентия; над ней сень — образ Знамения Богоматери с двумя ангелами на полотне в лаковых рамах по черной земле с золотыми травами. По левую сторону образ Богоматери с предвечным Младенцем в руке, держащий (sic) скипетр, писаный на полотне. На левой руке Богоматери в верху повреждено. Образ Николая Чудотворца можайского писан на доске. По сторонам образ Спасителев и Богоматери с венцами сребреными и позолочеными и цатами такими же. Тако ж и Чудотворца Николая венец сребреной”[39].
“Церковь (Никольская)[40] — каменная, низменная, четвероугольная, на манер китайских домов сделанная[41]. На ней глава и крест маленькие, деревянные, обитые белым железом. Крышка по дереву покрыта черепицею круглою. С восточной, западной и северной сторон на каменных стенах положено по брусу и по бревну, на которых по две подпорки деревянные. Под кровлею с северной стороны между показанными брусом и бревнами скважина небольшая, а с полуденной стороны на каменном фундаменте стена деревянная, дощатая. При ней (церкви) паперть сырчетым кирпичом выстлана с перилами деревянными. На паперти вход с двумя степеньми каменными. Кругом церкви проход в полтора аршина мерою. Со оной паперти входится в церковь растворными дверми деревянными, решетчатыми. С той же полуденной стороны — вход в трапезу, при котором имеется рундук с двумя ступенями каменными. Двери — деревянные, на пятах, с железным замком. Из оной трапезы двои входные двери и два окошка без затворов. В оной трапезе пол мелкого кирпича; потолок — деревянный. В алтаре и церкви пол кирпичный сырчетой простой; потолок — деревянный. В алтарных, церковных и трапезных стенах для укрепления — двенадцать столбов деревянных: иные оклеены бумагою, а иные в стене закладены. В алтаре, церкви и трапезе подзор от полу — кирпича синего. Сверх оного подзору с восточной, северной и западной сторон (стены?) обмазаны известью. С полуденной же страны в алтаре, в церкви и трапезе по одному решетчатому окошку, оклеенному простою бумагою. Поперек церкви — деревянный брус; на нем две подпорки для укрепления потолоку. При ней (церкви) небольшая каменная колокольня с деревянною надделкою или фонарем, в котором помещены три разные весом колокола и два медные для звону таза”[42].
“В алтаре престол и жертвенник — деревянные. На престоле евангелие в десть выходу 1694 г., индикта 2 месяца августа[43], обложено зеленым бархатом; на верхней дске в средине — распятие Господне с предстоящими; по углам — четыре евангелиста, медные, вызолочены. Самой низкой басебной (?) работы петли и застежки медные. Крест — сребренной по дереву обложен; на нем — распятие Господне чеканной низкой работы; с верху над главою — Господь Саваоф; по сторонам Богоматерь и Иоанн Богослов. Крест деревянный; на нем литое медное распятие; по сторонам Богоматерь и Иоанн Богослов. Гробница оловянная; в ней два выдвижных ящика, с верху глава и крест медные, ветхие. В алтаре на горнем месте два деревянные ветхие креста. Богоматерь с предвечным Младенцем, с рукояткою. Над жертвенником Деисус Господа Вседержителя, Богоматери и Иоанна Предтечи, в выкрашенных рамах, ветхий. Царские врата — прорезные под серебром, которое несколько уже полиняло. На них — образ Богоматери и архангела Гавриила; четыре евангелиста; над ними — сень резная, над сенью (образ?) Господа Саваофа, в деревянных посеребренных местах. По правую сторону — образ Господа Вседержителя. Образ Николая Чудотворца, писанный на материи ветхой[44]. По левую сторону — образ Черниговской Богоматери с предвечным Младенцем. Северная дверь — деревянная; на ней изображен благоразумный разбойник. По левую сторону сих дверей — образ Богоматери с предвечным Младенцем. В трапезе находились: образ Господа Вседержителя, образ Богоматери в луне с предвечным Младенцем, образ Дмитрия Селунского, Знамение Богоматери с предстоящими, образа: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Козьмы, Дамиана, Дмитрия Селунского, Варлаама и Иоасафа царевича индийских, посреди их — образ Спасителя, по правую сторону — образ апостола Фомы, образ Спасителев, образ Богоматери с предвечным Младенцем. Над царскими дверьми — деревянный брус, на нем Господа Саваофа в средине образ, седящего на престоле, с предстоящими по обеим сторонам дванадесяти апостолов; позади апостолов — два образа Московских чудотворцев, над образом Вседержителя образ нерукотворенный. Все вышеписанные образа писаны на холсте, в деревянных рамах. Образ Успения Богоматери на дске выкрашенной”[45].
“Пред святыми иконами вместо лампад — четыре оловянные подсвечника. Четыре деревянных аналоя, покрытых ветхими шелковыми материями. Клирос — деревянный с шкафом для книг. Столик небольшой деревянный. Два кана (чана) для крещения вместо купели. При сей церкви — двор, в котором в воротах по обеим сторонам — по одной избе. Ворота деревянные растворчатые. При церкви — два покоя для приезду; между ими сени проходные вокруг всего сего дома. Стена — каменная. Впрочем все сие строение и к нему принадлежащие вещи и утварь пообветшали”[46]...
Русские миссионеры жили вообще замкнуто. Так, иером. Алексей в своем уведомлении говорит, что “бытность в Пекине под начальством архим. Иоакима не доставляла ему способов приобретать полезных для отечества сведений”. Это было делом начальника миссии, в силу данной ему инструкции от коллегии иностр. дел. Архим. Иоаким предоставлял иеромонаху только исправлять свои служебные обязанности...
Там же по сноске 52 можно найти упоминание об Иване Орлове наверняка составленное по донесениям Иоакима Шишковского.
Церковник Орлов начал свои выходки буйного свойства еще в Москве и продолжал их всю дорогу до Пекина. Там Орлов был определен (с 1783 г.) к Никольской церкви взамен церковника Соколовского, перемещенного по болезни к Сретенскому храму. На него была возложена обязанность приходить за просфорами и вином в посольский двор, но он не захотел подчиниться такому распоряжению начальника миссии, вследствие чего служба в Никольской церкви прекратилась на несколько месяцев. В это время Орлов, живя один при албазинском храме, занимался разведением винограда, уток, кур и певчих птиц, а также был ходатаем по частным делам китайцев. В злобе на начальника миссии подавал на него дважды жалобу в трибунал, прося при этом выслать его в Россию для доказательства о важных за архим. Иоакимом государевых делах. На увещания последнего он отвечал непристойными грубостями и побоями, за что и сам подвергался побоям и аресту. По этому делу Иоакима дважды вызывали в трибунал. Сначала Орлова порешили оставить при Никольской церкви, а когда он не унялся, то был выслан в Россию (в конце 1787 г.). Другие ученики жили так же зазорно, ведя “пустую и поносную жизнь”, по выражению Филонова, умершего 8 сентября 1792 г. 38 лет. (Прот. Громова, “Миссия архим. Иоакима Шишковского”, Ирк. еп. вед. 1876 г., №№ 13–15, 17–20, 24–25). Из них остался в живых только один Антон Владыкин, который и служил потом в России драгоманом. Что же касается судьбы церковника Орлова, то он в 1788 г. был препровожден от коллегии с жалобой на Иоакима в св. Синод. После он служил в Москве в губернском правлении и в качестве коллежского советника и кавалера написал “Новейшее и подробнейшее историческо-географическое описание китайской империи”, (Москва, 1820 г.).
 ---
В поиске Шепелевых Орловых |
