Романовские

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ:
Живя в Минске, Леонт Леонидович в 1922 году женился на Марии Людвиковне Романовской. Фамилии объединили: Бильдюкевич-Романовские.
Впоследствии осталась первая часть, - двойные фамилии считались "дворянскими", на них косо смотрели.
Супруги обращались друг к другу по имени - отчеству, - такой был обычай в деревнях Белоруссии . Говорили на двух языках- белорусском и польском.
Поначалу семья жила при школе слепых, родился первый ребёнок. Переехали в Бобруйск, семья увеличилась снова. Леонт Леонидович преподавал в техникуме.
Годы НЭПа (1926-9 ) провели в Рогачёве. Там сняли дом (вода, "ватерклозет") с садиком, цветником. Была служанка, одно время- еще и нянька. После рождения третьего ребёнка - в 1926 году - завели корову, т.к. девочка была "искусственницей", как позже и четвёртый ребёнок.
Нянька Акулина ходила в вечернюю школу-рабфак .Уходя на занятия, она тайком одевала хозяйскую одежду- вплоть до вышитой ("хафтованой") сорочки и туфлей. Можно представить, как рассердилась педантично аккуратная Мария Людвиковна, узнав об этом!
Акулина решила поступить в университет. Любопытно, что Леонт Леонидович был в это время в приёмной, комиссии минского университета.
Он вышел из аудитории, когда отвечала Акулина, так как знал уровень образованности своей служанки. При зачислении в университет первостепенное значение придавалось рабоче-крестьянскому происхождению. К тому же она была прислугой... Акулина стала студенткой.
В Рогачеве семья Бильдюкевичей имела много друзей. Приезжали на велосипедах учителя, компания отправлялась в лес за подснежниками, на прогулку... Летом всей семьёй загорали на пляже. Надо было переехать через Днепр на лодках с перевозчиками - пляж был на другой стороне реки. Вокруг- заливные луга. Отец семейства хорошо плавал, прыгал с вышки.
Одевались очень скромно. Все наряды своих "лучших" лет Мария Людвиковна могла пересчитать по пальцам. Про батистовое платье, вышитое васильками, старушка в свои восемьдесят лет рассказала внучке Наташе...
Вместе с НЭПом ушёл и относительный материальный достаток.
Ради заработка Леонту Леонидовичу пришлось жить отдельно от семьи с 1929-по1932 год в Минске.
Мария Людвиковна с детьми переехала в дом попроше, подешевле. Это был дом-коммуна", в котором, по моде того времени, жила еврейская молодёжь одной семьёй.
Затем переехали снова. Стали .жить в густонаселённом доме с тремя семьями. Соседями были старики Элькины и семья столяра Райкина с четырьмя детьми: Симой, Ривой, Тирой и юрким Шмулом, которого отец бил смертным боем...
В З0-м году началась коллективизация. Стало плохо жить. Появились "карточки". На одного ребёнка давали плюшку- малюсенькую булочку. Няньки теперь, конечно, не было. Главной маминой помощницей стала Галя (старшая дочь). Она ходила в первый класс белорусской школы. Лети говорили по-белорусски и по-польски. По-русски заговорили позже в Минске, когда старшей дочке Гале было 13 лет.
Леонт Леонидович с 1929 года работал — лучше сказать, выбивался из сил - в Минске. Его приняли по конкурсу преподавателем в Институт торфа на базе которого позже образовался Политехнический институт . Одновременно работал в Белгосуниверситете и в Педучилище.
Дочь Галя вспоминает, что сплошь и рядом отец трудился по 12-14 часов в сутки.
Жил Леонт Леонидович "бобылём" у тёщи Франтишки Рафаиловны и тестя Людвига Антоновича Романовских на улице Слепянской в доме №35.
Продукты в магазине "отпускались" в определённом, очень небольшом количестве: "трудящимся" - побольше, "иждивенцам" (детям, инвалидам, старикам) - меньше.
В 1932 году семья Леонта Леонидовича поселилась в Минске. Купили дом на Слепянской улице, недалеко от дома Романовских.
В ночь после переезда звёзды светили сквозь крышу и потолок - дом был стар, требовал большого ремонта. Леонт Леонидович занялся починкой.
В 1932-33 годах Леонт Леонидович получал в университете обеды для. семьи по карточкам. Дочка Галя приходила к нему с кастрюлями, несла домой суп, кашу и кисель...
Скоро на Украине начался голод, в Минск понаехали украинцы. Мария Людвиковна рассказавала дома, какие красивые "килимы" ('шерстяные покрывала) продаются на базаре за бесценок.
Леонт Леонидович, идя на работу, брал в карман несколько картошек. От голода он страдал больше всех. В 1933 году опух от голода и лежал в больнице, а трёхлетний сын Витя заболел дифтерией и разучился ходить.
Мария Людвиковна, бывало, вечером говорила: "На ютро окрасы нема..." - к завтраку нет ни капли жира... В 1934 году работающим давали по карточкам 500 грамм хлеба, детям-400 грамм, "иждивенцам" - 300 грамм. Голодным детям казалось, что хлеб между ними поделен не поровну...Отец взвешивал "пайки" на весах.
У соседей купили козлёнка и "годовали". Он не хотел пить из бутылочки, визжал... Растили поросёнка. Одиннадцатилетняя Галя собирала по улицам конские лепёшки- на корм свинье. Увидев кого-то из одноклассников, отворачивалась...
В 1935 году стало немного легче жить. Козлёнок превратился в хорошую козочку Астру. Свинью зарезали. Мария Людвиковна умудрилась сберечь немного сахару и сварила варенье из своих вишен.
В 1936-37 годах семья купила радиоприёмник четырехламповый СИ-235 и патефон с пластинками. Слушали неаполитанские песни, Козина, Изабеллу Юрьеву, Галину Церетели, Виноградова... Гале купили пианино- учиться играть.
В 1938 году Леонта Леонидовича арестовали. Год находился под следствием в минской тюрьме.
В сентябре 1939 года Марию Людвиковну с дочкой Зосей пустили на свидание с заключённым. Дети Галя и Лёлик в это время лежали в больнице с дизентерией.
Леонта Леонидовича осудили по 58 статье - "антисоветская агитация" и дали пять лет лагерей в Магадане.
Мария Людвиковна получила от мужа единственное письмо из Владивостока, в котором он сообщал, что его отправляют на Колыму морем. По официальным бумагам, Леонт Леонидович умер в 1942 году.

Вот оно, письмо из Владивостока.

дворяне из Ново-Александровского уезда Ковенской губернии