Пращуры

Церковь и освоение северных территорий.

В процессе освоения северных территорий монастыри были центрами православной религиозности на тяготеющем к язычеству Севере. Также они были экономическими, политическими и культурными центрами княжеской власти на новых территориях.
Монастырская колонизация, восходила к преподобному Сергию Радонежскому и его школе. Сначала шла волна отшельников. Первоначально они не претендовали на участие в политических и экономических процессах. Но именно они, избегавшие мирской суеты, превратили северные территории в уникальную социокультурную среду, которая будет образно именоваться «Фиваидой на Севере». Вокруг отшельников и их пустыней скоро начали строиться монастыри. Вокруг монастырей постепенно возникали деревни, сёла, волости. Монастыри были военными укреплениями.
Наши пращуры были непосредственно связаны с монастырями и монастырскими вотчинами: Кириллово-Белозёрским, Спасо-Каменным, Спасо-Сумориным, Спасским Чарондским.

Заселение пустошей и монастырских земель

Спасо-Каменный монастырь был поставлен новгородцами на важном водном пути к Белому морю.
Из грамоты князя Даниила игумену Спасо-Каменного монастыря (Мерцалов А.Е. Вологодская старина. Материалы для истории Северной России. СПб., 1889).
Перечислив земельные вклады своего отца и деда, князь Даниил пишет уже про себя: «да что есмь - былъ велелъ тиуну своему Захару сажал своихъ крестьянъ на те пустоши, кото¬рые в грамотах монастырских не писаны, и Захар сажал на те пустошы: на Дудинской пустошы посадилъ жилца, на Чиркове посадилъ жилца, на Чешкове посадилъ жилца, на Гадахионове посадилъ жилца... И язъ теми починки пожаловалъ игумена съ братьею - въ домъ Святому Спасу».
Князь, даря монастырю земли, на которых только что явились первые поселенцы, обращает внимание монастырского начальства на это обстоятельство и на¬мекает, что он те пустоши населял для себя, и если уступает их монастырю, то в виде особой милости. Отсюда можно заключить, что в первые два века своего существо¬вания Спасо-Каменный монастырь получал в дар от князей, бояр и именитых людей боль¬шею частью не населенные земли и должен был сам заботиться о привлечении на них по¬селенцев. В описаниях Спасо-Каменнаго монастыря нет прямого указания на это обстоятельство. Такое указание встречается в истории Глушицкого мона¬стыря [ 1 ], который был основан около 1400 года спасо-каменским пострижеником, преп. Дионисием, и представлял колонию этого монастыря.

В 1448 году игумен Глушицкого монастыря Амфилохий бил челом великому князю Василию Тем¬ному, «что деи пустошы ихъ монастырские (следует перечисление), лежатъ деи пусты, и дворовъ на нихъ нетъ ни кола... И язъ ихъ князь ведший пожаловал: кого к собе игуменъ и его братья на те пустошы призовутъ жити людей, и темъ ихъ людемъ мона¬стырскимъ на десять летъ не надобе моя никоторая дань» (Суворов).

То, что делали монастырские власти в Глушицах относительно заселения пустопорож¬них земель в ХV веке, без сомнения, практиковалось гораздо ранее в Спасо-Каменном монастыре. Также призывались и принимались на его пустые земли поселенцы, которые охотно шли туда, привлекаемые льготами.
Таким образом, под «монастырским кровом» начали в этой лесной пустыне насе¬ляться займища и пустоши, появились на них поселки и починки, возникла, хотя и первобытная, культура земли, а затем образовались села, деревни и целые вотчины.

Из жало¬ванных грамот видно, что Спасо-Каменный монастырь почти все свои земли приобрел в XIV и XV столетиях. В XVI веке даны были ему только две деревни царём Иваном Грозным, так что 1500 год можно считать за предельный, когда земельные вла¬дения монастыря достигли наибольшей величины и далее уже почти не увеличивались посредством вкладов и пожалований.

“Житие изображает древнерусского пустынножителя в минуты его жизни, когда он приближается к своему иноческому идеалу, - пишет В.О. Ключевский. - Но сохранились документы, в которых тот же пустынножитель является в ежедневном быту, среди своих будничных хлопот. Здесь он, заботливый хозяин, пекущийся о прокормлении собранной братии” (Ключевский В.О. Сочинения. т.2. М., 1957. с.263). Далее монастырь начинает обрастать земельными владениями, нередко даже против своей воли. Пустынножителю нужно не много. Небольшой отрез земли с лесом близ монастыря, чтобы он со своею братией мог “от поту лица своего есть хлеб свой” (Ключевский В.О. Сочинения. т.2. М., 1957. с.266). Но затем у монастыря появляются вкладчики. Правители жалуют земли и пустоши. Это связано с представлением о монастыре как о сильнейшем молитвеннике о душах мирских людей. “Свет инокам - ангелы, свет мирянам - иноки”, - говорили на Руси.
Монастыри получали в дар земли и пустоши не заселёнными и должны были заботиться о привлечении на них переселенцев. На пустые монастырские земли поселенцы охотно шли, привлекаемые льготами от княжеских пошлин. Постепенно “под мирным монастырским кровом” в лесной пустыне образовывались целые деревни (Мерцалов А.Е. Вологодская старина. Материалы для истории Северной России. СПб., 1889; Ключевский В.О. Сочинения. т.2. М., 1957.сС.267).
Судя по грамотам, за Спасо-Каменным монастырем в конце ХV века состояли: три сельца, 24 деревни и около 80-ти пустошей. Из писцовых книг видно [1], что в каждой деревне того времени было по 3 жилых двора, а се¬верно-русские деревни были малодворны, дворы в них - малолюдны, и в каждом дворе - по две мужеского пола души. Получается, что в монастыр¬ских селах и деревнях, в конце ХV века, было около 150 мужчин.
Из описи Спасо-Каменного монастыря 1670 года видно, что в то время в вотчинах его считалось уже семь сел, четыре сельца и 98 деревень, а в них 819 душ крестьян мужеского пола. В семи монастырских селах высевалось тогда ржи 287 четвертей, пшеницы 7 четвертей, овса 632 и ячменя 98 четвертей.
Сельскими хозяевами той местности, где находится Спасо-Каменный монастырь, было принято за правило, что, в среднем, четвертью ржи или пшеницы засевается десятина, а четвертью овса иди ячменя - полдесятины. Руководясь этим соображением, определим количество монастырской пахотной земли в 1670 году - приблизительно 659 десятин.
Для определения же приблизительного количества пахоты монастырских крестьян того времени, мы воспользуемся теми выводами относительно крестьянского землевладения в ХVII веке, к которым мы пришли в другом нашем труде, посвященном исследовании одной крестьянской общины в том же Кубинском заозерье. Оказывается, что у поместных крестьян данной местности приходи¬лось тогда на душу пашни пахотной и перелоговой[2] 6 десятин.
С большим основанием можно принять эту цифру и для монастырских крестьян, наделы которых, в позднейшее время, оказались не только не скуднее, но гораздо обильнее наделов соседних помещичьих крестьян. Тогда мы найдем, умно¬жая 819 душ на 6 десятин, что монастырскими крестьянами Спасо-Каменного монастыря в 1670 году запахивалось 4914 десятин, что вместе с собственно монастырской запашкой составит 5573 десятины пахоты. Сопоставив вышеприведенные данные относительно числа жилых поселений и ко¬личества населения, найдем, что через 170 лет на землях Спасо-Каменного монастыря число жилых поселений увеличилось в четыре раза (с 27 до 111), а количе¬ство населения увеличилось почти в шесть раз (с 150 до 819 мужских душ).
Отсюда можно безошибочно заключить, что монастырские власти деятельно заботились о заселении своих пустопорожних земель и успели, в сравнительно недолгий период времени, образовать на них до 80-ти деревень и значительную запашку. При тогдашней малолюдности Севера России это было большим достижением, тем более, что именно в течение этого периода (1500 -1670 гг.) происходили беспокойства смутной эпохи, весьма гибельно отразившиеся на земледельческом населении Вологодского края.

Польско-литовское разорение
Из дозорной книги вотчинных земель Спасо-Каменнаго монастыря, князя Богдана Касат¬кина-Ростовского, составленной в 1616 году, видно, что в литовское разорение монастырские вотчины были буквально разграблены польскими и казацкими шайками. Многие деревни опустели, крестьяне частью «сошли в мир от разоренья», частью выселились в Корелу, количество же крестьянской и монастырской запашки уменьшилось на три четверти [1]. Несмотря на этот разгром, спасо-каменские вотчины скоро оправились и в 1670 году находились в таком хорошем экономическом положении, что в запасных монастырских хлебных амбарах скопилось в это время 530 четвертей ржи и 552 четверти овса. На население в 819 крестьянских душ это - обильный хлебный запас.

Таким образом, Спасо-Каменный монастырь, был в свое время хорошим колонизатором земли, в позднейшую эпоху показал себя хорошим хозяином-вотчинником.
Спасо-Каменный монастырь является древнейшим из вологодских монастырей. Он представлял собой метрополию позднее возникавших в том крае монастырей, основание которым дали спасо-каменские иноки, таким образом, продолжая и распространяя колонизацию северных земель.

Наиболее замечательным из таких монастырей-колоний был Глушицкий, находившейся в 30-ти верстах к cевеpo-востоку от своей метрополии в глухой, лесистой местности. Основатель его, преподобный Дионисии, оставил духовную, писанную в 1436г [1]. Из нее видно, что оставленное им земельное монастырское наследие состояло из 26-ти пустошей, да при первых его преемниках вложены в монастырь 5 пустошей князем Бохтюжским [2] Семеном Юрьевичем, и боярином Григо¬рием Симоновы. Всего - 31 урочище, в числе которых не было ни одного насе¬ленного места.
Приходилось монастырским властям хлопотать о заселении своих пустошей, что они и делали, как видно из вышеприведенной челобитной игумена Амфидохия и, по-видимому, не безуспешно.

Монастыри: Спасо-каменный, Глушицкий, Лопотов и Семигородный принадлежат, по времени своего основания, к числу древнейших монастырей Вологодского края, а по происхождению друг с другом связаны. Колонизационная деятельность имела очень важное значение для обширной части вологодской области, которая известна в актах XIV и ХV веков под именем Кубенского Заозерья.
Чтобы яснее представить эту важную сторону деятельности названных монастырей, должно иметь в виду, что почти все земельные вклады, полученные ими в течение XIV и ХV столетий, состояли из неокультуренных земель и пустошей. В половине же XVII века мы находим на тех же монастырских землях 12 сел и 130 деревень, с населением в 1300 человек мужеского пола, а площадь пахотной земли в 8755 десятин.

На территориях Усть-Сысольского, Яренского и Соль-Вычегодского уездов до середины 19в монастыри и монашество отсутствовали. В церквях служило духовенство, по происхождению, местное, из зырян. Вакантных мест, как правило, не было.

Из истории духовного сословия в 18 столетии

[Матисон А.В. Православное духовенство русского города 18 века… М.: «Старая Басманная», 2009. -268с]

Специалисты отмечают, что в начале 18 века духовенство ещё не представляло замкнутого сословия и в его состав могли поступать представители других социальных групп. Преимущественно это были выходцы из податного населения - посадские и крестьяне. Позднее такая возможность постепенно сходит на нет, и концу 18 века духовенство становится «замкнутой на входе социальной группой».
Статус белого духовенства в 18 веке был невысок. Священно- церковнослужители не относились к податному населению, но в значительной степени сближались с податным населением или с непривилегированным неподатным населением России. Дворянство относилось к священно- церковнослужителям пренебрежительно.
Положительные изменения в положении клириков происходят только в царствования Екатерины 2-й и Павла 1-го. В этот период по дарованным привилегиям духовенство в значительной степени сравнивается с личным дворянством.

Общий вывод специалистов - в течение столетия правительство превратило духовенство в отдельное «духовное сословие». Почти одновременно с дворянством духовенство стало вторым свободным сословием.

Власти в 18 веке постоянно стремились сократить численность духовенства. Главными средствами для этого было введение штатов. Кроме того, представители духовного сословия добровольно вливались в другие слои населения и служили одним из источников формирования бюрократии и разночинцев.

В 18 в сохранялась традиция выборности клириков на приходские должности. Право избирать клириков оставалось в силе до конца столетия. Но постепенно оно утрачивало своё значение и было окончательно ликвидировано к концу 18 в.

Предоставленная мирянам возможность выбирать кандидатов на должности клириков в 18 в конкурировала с традицией наследования приходских мест. Формально у мирян было право выбора клириков, но фактически оно сводилось лишь к оформлению перехода служительской должности от отца к сыну. Приходские места передавались не только по мужской линии, но и через матримониальные связи.
Право наследования было стеснено развитием системы духовного образования и тенденцией назначения «учёных кандидатов» на священно- церковнослужительские должности. Но право наследования вполне примирялось с новой тенденцией, благодаря тому, что духовные школы носили замкнутый сословный характер и были предназначены для потомков священно- церковнослужителей.
Количество клириков, получивших духовное образование, в 18 веке было невелико. Священники, закончившие полный семинарский курс были редкостью.

История фамилии предков - клириков и причётников и связанных с ними родов


В историографии сложилось мнение, что фамилии стали появляться у православных священно- церковнослужителей преимущественно с возникновением системы духовных учебных заведений [Мадисон]. По мнению специалистов, фамилии получали ученики Славяно-греко-латинской академии ещё в 17 веке, а массовым «офамиливание» стало в начале 18 века с образованием архиерейских школ и семинарий. Изучение генеалогии вологодского духовенства позволяет сделать вывод о несоответствии такого мнения действительности.
Фамильные прозвания ряда родов и семей, состоящих на духовной службе, носили клирики, не учившиеся ни в каких духовных школах. Во время учёбы в духовных учебных заведениях некоторые потомки этих клириков сменили свои природные фамилии. Сын попа Ивана Белого, Карп, получил фамилию Устьрецкий. Сын льячка Логина Попова Стефан получил фамилию Мальцев/Мальцов. Сын диакона Никиты Селиванова, Лев, получил фамилию Сиземский.
В ревизиях, клировых и исповедных ведомостях 18 века клирики, как правило, упоминаются без фамилий даже в случае их наличия.

Происхождение некоторых фамилий удаётся установить лишь гипотетически. Происхождение других - более уверенно.

Легко находят объяснение фамилии, образованные от приходских должностей. Так, представители многих вологодских священно- церковнослужительских родов носили фамилии Попов и Дьяков.

Многие фамилии образованы от наименований храмов, при которых служили представители родов. Такова фамилия моих предков Спасских.

Часть фамилий духовенства была образована от географических наименований. Таковы фамилии моих предков Сиземских, Каменских, Устьрецких.

Фамилии образовывались и от личных имён. Это - фамилии предков Мальцевых (от Малец), Лысковых (от Лыско), Осиповых (от Осип). Ряд фамилий был образован от прозвищ. Это - Комаровы, Грачёвы, Петуховы, Голубевы, Голубковы. Вместе с тем, определить, носили ли такие фамилии предки или выбор фамилии произошёл искусственно во время учёбы, не представляется возможным.
В Коми крае фамилии начали формироваться в XVI в. Чаще всего фамилия была основана на прозвище. Нередко фамилии менялись – вместо той, что сложилась на основе прозвища, следующее поколение брало новую, например, дедическую. А следующее поколение, случалось, опять возвращалось к прежней фамилии. Происходило это и в XVIIв.

«Искусственные» семинарские фамилии часто производились от некоторых терминов, определений, названий, библейских имён, перевода русских слов на греческий или латынь. Таковы фамилии: Образцов (от "образ"), Авениров («отец света», в библии - отец Нира, дяди Саулова и военачальник), Орнатский (орнат - одеяние, плащ священника), Иллювиев (перевода на латынь «грязь-Грязовец»).

Иногда представители одного и того же священно- церковнослужительского рода получали в 18 веке несколько разных фамилии. Среди моих предков такие были - братья пономарь Никифор Сиземский и дьячек Макар Малевинский.

Повседневная жизнь сельских клириков была впервые раскрыта и описана в середине XIX столетия.
Г. М. Любимов одним из первых изучил способы содержания греческого и российского духовенства в X—XVIII веках. Исследователь пришел к заключению, что неопределенные размеры приходов, отсутствие фиксированной руги клирикам, расширение причтов, увеличение архиерейских сборов привели во второй половине XVII века к снижению уровня жизни сельского духовенства, которое являлось поголовно бедным 16.
П. В. Знаменский согласился с наблюдениями Г. М. Любимова и подтвердил их сведениями актов. Более того, историк выяснил, что среди клириков были имеющие самый низкий социальный статус — крестцовые и безместные. Он показал, что уровень жизни клириков в центральных и северных епархиях, городских и сельских приходах не был одинаковым 17. Опираясь главным образом на актовые материалы центральных епархий, П. В. Знаменский сделал вывод, что сельские клирики находились в зависимом положении от владельцев церкви (помещика или крестьянской общины).


М. М. Богословский изучил обязанности и полномочия церковных старост, особенности получения крестьянами займов деньгами и зерном из церковной казны. Историк обращает внимание, что сельские клирики могли быть кредиторами общины 21.
С. В. Юшков изучил внутренний строй жизни приходов Русского Севера, разделив их на четыре типа. Исследователь был убежден, что особенности каждого типа определялись тем, кто был строителем храма — монастырь, вотчинник, община или все жители уезда 22

В 1960—1980-е гг. исследователи активно занимались выявлением особенностей жизни приходского духовенства, проясняющих их социальный статус в XVII веке. В частности, М. Н. Тихомиров и Н. Б. Голикова установили, что клирики предоставляли купцам кабальные займы 23. Н. Ф. Демидова изучила многочисленные факты поступления бывших церковных дьячков и сыновей клириков в подьячие 24.

>> Ответ на сообщение пользователя ВладимирММ от 26 марта 2015 12:07

Какая же огромная работа проделана Вами, Владимир! Благодарю за нашу фамилию🙏
Перечитываю все Ваши записи/дневники о Сиземских с интересом и восхищением!!