Русский Север

Немецкие предки писателя Дениса Ивановича Фонвизина.

Работая с писцовой книгой Вологодского уезда начала XVII века и переписной книгой Двинского уезда второй половины того же века столкнулся с интересным родом немецких людей на русской службе – фон Виссены.

Переписная книга* Вологодского уезда1628 года фиксирует следующие вотчины:

📜 //л.231об «Деревня Некрасова без жеребя с припашным починком Дубовым а жеребей тое деревни за немчином за Борисом Фанвисиным…»

📜 //л.232об «Две третей деревни Горки Захаровской на речке на Двинице а треть той деревни в поместье за Борисом да за Денисом Фанвисиными…»

«Дворянские роды, внесенные в Общий Гербовник Всероссийской Империи: в 2-х томах», составленный графом Александром Бобринским сообщает нам историю рода Фонвизиных:

«Представитель фамилии в конце XVII века называл своим родоначальником барона Берндта-Вольдемара фон Виссина – рыцаря ордена меченосцев, который был взят в русский плен в ходе Ливонской войны (1558-1583). Место и время его пленения неизвестны. В дальнейшем фон Виссин получил русское имя Пётр Владимирович. Оставаясь в протестантской вере, он перешёл на воинскую службу в Москву, получив от Ивана IV поместья. Сыновья барона, продолжавшие исповедовать протестантскую веру, носили русские имена Денис, Борис и Юрий».

В период польской интервенции 1610-1617 годов и обороны Москвы отличился Денис Петрович (Берндтович) фон Виссин, названный в жалованной грамоте (от 30 июля 1619) Михаила Фёдоровича «немецким ротмистром», стоявшим крепко и мужественно в боях и на приступах. За верность московскому государству ему были жалованы поместья и прибавка к окладу. В дальнейшем Д. П. фон Виссин служил в конных полках «нового строя». Он упомянут в 1622 году на городовой службе в Угличе и в Коломне, а в 1628 году в Большом полку в Туле в чине ротмистра — командира отряда поместных немцев. Только он и стал продолжателем рода.

Сын Дениса Петровича Фонвизина, Афанасий, был назначен воеводой в Архангельск. Под его началом была организована перепись податного населения [2] 1678 года:

📜 «...Велено стольнику Афонасью Денисовичу Фонвизину да подьячему Федору Замятнину на Двине на Колмогорах и у Архангельского города на посадех у посадских людей и уезде во всех волостех и деревнях у старост и у целовальников и у помещиков и у вотченников и у монастырских служек... крестьянских и бобыльских дворов и в них людей поимяном и у тех крестьян и бобылей сколько у ково детеи и брати и племянников...».

Самый известный потомок русских служилых немцев, Денис Иванович Фонвизин, был русским литератор екатерининской эпохи, лингвистом. Служил на государственной службе в чине статского советника. Был секретарем главы русской дипломатии Н. И. Панина. Имел тесные связи с декабристами, как в философском смысле, так и родственном. Его племянник, генерал-майор Михаил Александрович Фонвизин, был в ссылке за участие в военном мятеже. А в доме второго племянника, полковника Ивана Александровича Фонвизина, неоднократно проходили совещания декабристов.

*РГАДА Ф.1209-1-12720 – Писцовая книга поместных и вотчинных земель Заозерской половины Вологодский у. (1628-1630).

🖊 Денис Тропин, генеалог
denis-tropin@yandex.ru

Приходи решать вопросы один мы тоже одни придем

История о противостоянии между всеуездным старостой Великого Устюга, крестьянином Потапом Копыловым, монахами Соловецкого монастыря с братиею и местным влиятельным крестьянином Иваном Ожеговым «з братьями» в Великоустюжском уезде в 1682 году.

Поставил «во прошлых годех», в 1651 году, крестьянин Потап Копылов в Устьевдской волости на Красном Бору, что ныне город Красноборск, амбар [1] на вотчине Соловецкого монастыря «на площаде подле иных анбаров и товарных шалашеи». И платил он оброк в монастырскую казну исправно на основании старых сотных описей.

vk.com/genhistoryА деловая жизнь – это такое дело, что сегодня ты удобен, а завтра тебя попросят. И вот монастырские управленцы попросили Потапа, намекая ему о досрочной выплате на несколько лет вперед. Потап писал в челобитной Государям: «меня сироту анбаром с тое земли с Красного бору здолои сживают. А того вашего Великих Государей оброку с меня не снимают и накладывают на меня … с того анбара и ис под анбарной земли другой оброк». И там же: «С тои под анбарнои земли оброку за пят лет полтора рубли ... мне сироте тот двойной платеж невмочь будет».

Рабочая схема: земля наша, заплати аренду на годы вперед, имея ввиду, что твое дело мешает нашему делу. Вполне известно, что не каждый крестьянский двор имел свой амбар и за аренду можно использовать место для хранения зерна у тех, у кого он был предназначен для объемного хранения.

Но инициаторами этой зерновой торговли были совсем не монахи, а местные крестьяне, крестьяне Ожеговы, которые были формально монастырскими вкладчиками в счёт земель на Юрьеве-Наволоке [2]. Но они продолжали использовать земли эти в своих целях. Ожеговы были людьми непростыми. На их другой бывшей земле, переданной Соловецкому монастырю, были построены «две церкви божиеи церковных причетников и бобыльские дворы и лавки и анбары». Именно на той земле и было дано место Потапке Копылову «во 1651 году по воевоцкой памяти», чтобы поставить амбар и платить 4 алтына в год.

Потап Копылов бьет челом Государям Петру Алексеевичу и Софье Алексеевне: «…чтоб мне сироте от то их насильства и двойного платежу вконец не розорится и платит бы ваших Великих Государей один оброк по сотной. Великие Государи смилуйтеся». А ныне «тем Красным бором владеет Соловецкий монастыря власти /…/ с тое земли Красного бору долой зживают. А оброку с него не снимают и накладывают на него с того анбара ис под анбарной земли другой оброк».

Монахи решили по-своему, сделали правёж, т.е. усиленное взыскание с крестьянина: «…старец Леонид доправил на нем смертным правежем с тое под анбарной земли оброку за пять лет полтора рубли самовольно без их Великих Государей указу». Крестьянин героически поднапрягся, но в игру вступили братки Ожеговы, поскольку в челобитной фигурирует информация не о изымании амбара в пользу монахов, а о его сожжении: «И Великие государи пожаловали б ево (амбар) не велели им Соловецкого монастыря властем того Красного бору того ево анбара зжигать».

Вот для таких целей и нужно было привлечь местных авторитетов от крестьянства. Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. Этот момент крестьянин Копылов также указал в своей челобитной. На что Иван Стефанов сын Ожегов выдал своё добродушное видение ситуации: «Аз Иван Стефанов Ожегов дал ему сию память Усьевдской волости крестьянину Потапку Федорову сыну Копылову в том что ево Корепонков (прозвище Потапа) анбар стоит у Спаса на Красном Бору на погосте на площаде на моей Иванове земле подле иныя анбары в ряд и мне Ивану и братем моим ево Корепона с тои земли с тем ево онбаром незживат и нетенить».

Из этого следует, что инициаторами прижимания Копылова были вовсе не монахи. Но причиной всему были торговые интересы Ожеговых, которые по документам формально отдали свою землю в монастырское владение во избежание платежа налогов. А вот торговое дело Копылова им мешал.

Монахи прямым текстом бьют челом Государям и просят «чтоб от ево анбара и иным и монастырским анбаром и лавкам и шалашам помешка и утеснение».

По итогу разбирательств амбар был оставлен за Потапов Копыловым в соответствии сотным книгам.
А вот Ожеговы, активно использовали свое влияние по управлению окружными землями. Ранее они были замечены в использовании имущества местной Спасской церкви [3] и [4], которую сами же и построили.

Крестьяне Копыловы на момент переписных книг 1719 года [5] были землевладельцами в 5 деревнях: Ермолинской, Глубокий Ручей, Мануиловской, Другой Долгой Меньшей и Маковской.

Архивные источники:
[1] РГАДА Ф.159-5-1492 - Дело по челобитью Соловецкого монастыря о сносе амбара Копылова (1682).
[2] РГАДА Ф.159-5-1022 - Грамота властям Соловецкого монастыря на владение погостом Красный Бор в Юрьев Наволоке Устюжского уезда, отданных в счёт уплаты долга крестьянами Иваном Ожеговым с братьями (декабрь 1679).
[3] РГАДА Ф.159-5-502 - Челобитная крестьян Устюжского уезда о проведении расследования обстоятельств присвоения Иваном Степановым Ожеговым имущества Спасской церкви в Юрьевом Наволоке в Красном Бору (январь 1678).
[4] РГАДА Ф.159-5-2180 - Дело об установлении прав церковного старосты Ивана Ожегова на владение Спасской церковью (построенной на его деньги) и Красноборской землей, начатые по челобитной прихожан, обвинивших его в присвоении церковной казны. Неполное (1677-1678)
[5] РГАДА Ф.350-2-3744 - Сказки крестьян Двинской трети Устюжского уезда (1719).

Денис Тропин, генеалог
denis-tropin@yandex.ru

Бедовая мачеха Михаила Ломоносова. Есть ряд вопросов

В великолепном историческом фильме «Михайло Ломоносов» 1986 года прекрасная Людмила Полякова играла роль третьей жены отца Михаила Ломоносова, второй мачехи будущего академика.
Звали её Ирина Семенова дочь Корельская, отец которой был монастырским крестьянином. Она была венчана браком с Василием Дорофеевым сыном Ломоносовым в 1724 году через несколько месяцев после смерти предыдущей супруги.

Вот, что в 1753 году Ломоносов писал о мачехе своему другу Ивану Шувалову, генерал-адъютанту и фавориту императрицы Елизаветы Петровны: «Я… имеючи отца, хотя по натуре доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моем, представляя, что я всегда сижу по-пустому за книгами».
Биографы четко определяют мачеху как женщину властную и сварливую, а отношения с пасынком были, говоря мягко, натянутыми. Вплоть до того, что отец специально брал Михаила на промысел в море, дабы избегать конфликтов с третьей женой.

Фильм «Михайло Ломоносов» является произведением кинематографа на твердую пятерку. Но, не смотря на это, там есть ряд неточностей в части создания образа мачехи. Её кинообраз – это властная поморская жонка годов 40, с неким русским северным говором, одетая в поморский традиционный костюм на праздничные дни. Понятно, что подобие северного говора нужно было для придания историчности.

Но дело в том, что фамилия её была Корельская, а так называли этнических карел, людей «корельской породы». В большей массе своей они были беженцами из уездов, граничащих со Шведским королевством. Притесняемые шведами из-за их русского подданства и православной веры в результате войны 1656-1658 годов и последующей Северной войны, они переселялись в Беломорье, в Каргопольский и Двинский уезды.

Конкретно семья Ирина Корельской трудилась на вотчине Сийского монастыря и в переписных книгах 1678 года указана во «вновь распаханной» деревне Осинов Бор:

(л.635) «Монастырь Живоначальные Троицы Антониевы пустыни Сийского Чюдотворца на острову на Михайлове озере.
(л.667об) Деревня Осинов бор вновь роспахана со 1664 года /…/ починок тогож Осинового бору вновь поселелис со 1664 году /…/ (л.668)
(во дворе) Ивашко да Якимко да Ивашко ж Юрьевы дети...» [1].

Где один из Иванов является дедом Ирины Карельской.

А вот книга 1717 года дает уже информацию о самой мачехе Михаила Ломоносова и деревне Осинов Бор на Матигорах:
(л.1265) «Иван Юрьев сын Карельских 71 /…/ у него два племянника Семен 36 Яков 31 лета Ивановы дети у Семена жена Федосья Федорова дочь 31 лета дочь Ирина 12 лет» [2].

И та же книга говорит нам о семье Ломоносовых следующее:
(л.13) «Василей Дорофеев сын Ломоносов 36 лет у него жена Елена Иванова дочь 28 лет у них сын Михайло 5 лет. А в 710 году он писан был у дяди своего вышеписанного Луки Леонтьева подсоседником и от него он отдельно после 710 году» [2].

Из этого всего можно сделать несколько выводов. Разница в возрасте между Михаилом Ломоносовым и его мачехой всего лишь около 7 лет. Она явно не имела никакого авторитета в глазах Михаила.
Можно сказать примерно, что на момент венчания с 44-летним Василием Дорофеевым ей было 19, а Михаилу – 13. Разница совсем невелика. Даже, если добавить по несколько лет, с учетом определения писарем возраста «на глазок», как сейчас бы сказали: это люди одного поколения. Помимо этого нужно учитывать этническую принадлежность Ирины. Вряд ли она была обрусевшей в окружении таких же карел. Знала ли она русский язык как родной, хорошо ли она изъяснялась на нем? А учитывая вышеописанный характер Ирины Корельской, уже всего этого хватает для создания взрывоопасной ситуации, которая подталкивала Михаила Ломоносова к будущему уходу.

На мой взгляд в данном случае мы имеем вовсе не конфликт между взрослой, злой мачехой и нерадивым пасынком, как это может показаться по биографической литературе о Ломоносове. Но что-то более подходящее под вопросы подростковой психологии. Даже с учетом довольно быстрого взросления людей в 18 веке.

Архивные источники:
[1] РГАДА Ф.1209 оп.1 д.15051 - Переписная книга крестьян Двинского уезда (1678)
[2] РГАДА Ф.350 оп.1 д. 104 - Книга переписная черносошных крестьян Двинского уезда (1717)

Денис Тропин, краевед и генеалог
denis-tropin@yandex.ru

🔎 Приятная семейная находка в Российском этнографическом музее

В 1911 году мастер архитектурной и этнографической съёмок, Анатолий Николаевич Павлович, первый штатный фотограф Этнографического отдела Русского музея, в рамках своей деятельности отправился в экспедицию в Сольвычегодский уезд Вологодской губернии, где посетил Белую Слуду и Верхнюю Уфтюгу. Его задачей было провести обмер и фиксацию уникальных памятников русского деревянного зодчества. Помимо этого, он фиксировал образы северного крестьянства, среди которых по счастливой случайности оказался мой 💥пра(2)дед, Иван Федоров сын Заозерский.

Подпись под групповой фотографией на сайте Российского этнографического музея: «Семья крестьянина Ивана Федоровича Заозерского в праздничных нарядах».

📜 Вот, что говорит девятая ревизия 1850 года по Белослудскому селению, находящаяся на хранении в Государственном архиве Архангельской области:

«Иван Антонов Заозерский /…/
Ивана Антонова сын Федор – 47 лет
Федора Иванова сыновья /…/
Иван – родился 21 июля 1845 года»

И самое замечательное, что А. Павлович сделал персональные фотографии крестьянина Ивана Федорова Заозерского.

В 1886 году у Ивана Федорова и его супруги Марии Васильевой, также запечатленной на фото, родилась дочь Пелагея, моя прабабушка, будущая Тропина. Она потеряла мужа на австро-венгерском фронте Первой мировой войны и в дальнейшем одна воспитывала 3 детей.

Помимо этого, в коллекции сольвычегодской поездки Павловича имеются иные фотографии Заозерских. Пытаюсь постепенно установить нити родства.
Рекомендую пользоваться базой экспонатов РЭМ, а также данными с Государственного каталога. Там могут быть очень приятные сюрпризы.

Шубные и Ломоносовы. О происхождении фамилии Михаила Ломоносова.

В многосерийном историко-биографическом фильме «Михайло Ломоносов» ярко представлена дружба Ивана Шубнова и Михаила Ломоносова. Иван всячески помогает Михаилу в деле самообразования и уплате податей после ухода в Москву. Мир крестьян, как известно, очень тесен и взаимно переплетен. Однако же, помимо дружеских отношений, эти крестьяне также приходились друг другу троюродными братьями.

Обратимся к Переписной книге Двинского уезда [1] 1678 года:

«В деревне Мишанинской
(во дворе) Левка Артемьев у него три сына Юдка, Лучка, Дороша у него ж Левки три внука Ивашко, Фомка, Афонка десяти лет Ивановы дети».

Левка, он же Леонтий, является прародителем двух родов: Шубных и Ломоносовых. Для удобства повествования будем называть его «прародителем». Важно также и то, что в переписи 1646 года в деревне Мишанинской семья Леонтия Артемьева отсутствует, как и во всей Куростровской волости.
Сыновья старшего Ивана, умершего на момент переписи 1678 года, в будущем переселились в деревни Тючкову и Заулицкую.

Об этом нам говорит ландратская подворовая перепись [2] 1717 года, которая также содержит в себе информацию переписей 1678 и 1710 годов:

В деревне Тючковской:
«(во дворе) Вдова Евфимья Леонтьева дочь Афанасьевская жена Шубных 56 лет /…/ в 710 году в том дворе он писан муж ее Афонасей з детми Леонтьем да Иваном а в 1678 году она и муж ея Афонсей писан был в тоеж волости деревни Денисовской з дедом своим Леонтьев Артемьевым они измерли».

Конечно, деревня Денисовская указано ошибочно, они проживали в Мишанинской, как было указано ранее.

«(во дворе) Бобыль Фома Иванов сын Шубных 51 лета /…/ И в 710 году в том дворе он писан же был отдельно от брата своего вышеписанного Афанасья Шубных /…/»

Там же в деревне Заулицкой:
«(во дворе) Иван Иванов сын Шубных 56 лет /…/ И в 710 году в том дворе писан же отдельной от вышеписаного брата родного Фомы Иванова сына Шубных, которой писан в деревне Мишанинской».

Трое младших сыновей прародителя и их дети продолжают жить в деревне Мишанинской:
«(во дворе) Лука Леонтьев сын Ломоносов /…/ И в 710 году в том дворе он Лука писан же с сыном Иваном с подворником с племянником Васильем Дорофеевым сыном Ломоносовым и он Василей писан в тоеж деревни своим двором ниже сего. А во 1678 году в том дворе писан отец ево Лукин Леонтьев Артемьев сын з детьми»

Непосредственно семья самого отца Михаила Ломоносова:

«(во дворе) Василей Дорофеев сын Ломоносов 26 лет у него дена Елена Иванова дочь 28 лет у них сын Михайло 5 лет. А в 710 году он писан был у дяди своего вышеписанного Луки Леонтьева подсоседником и он от него отведенной после 710 году».

Деревни проживания Шубных и Ломоносовых в последующих переписях 1719 и 1721 годов остаются неизменными.

Давайте сперва разберемся в родственных связях Ивана Шубных и Михаила Ломоносова. Из приведенной схемы видно, что они являются троюродными братьями, а разница в возрасте составляет около 8 лет. Молодые парни были дружны и по-родственному, и по-товарищески. Иван помог Михайле в начале пути, а Михайло в будущем поможет троюродному племяннику, Федоту Иваному сыну Шубных. Позже он станет величайшим русским скульптором.

Ломоносовы-Шубные были морского дела старателями и также занимались резьбой по кости. Мастером в косторезном деле можно стать в том числе и тогда, когда в наличии имеется достаточно сырья, – моржового клыка. А у морских промысловиков Ломоносовых-Шубных, учитывая владение ими рыболовецких судов, сырья было в достатке.

Образованность Ломоносовых заслуживает отдельного описания. Конечно, утверждать о невероятной самообразованности Михаила Ломоносова, человека из крестьянской среды, является делом идеалистическим. Всему есть предпосылка. Которая была в виде церковной системы образования в Архангельске и Холмогорах, выстроенная в первой четверти XVII века архиепископом Холмогорским Варнавом и сосланным на Русский Север архиепископом Гедеоном. Оба были представителями малороссийского духовенства, высокообразованными людьми, причем Гедеон в прошлом был ректором Киево-Могилевском академии. Исходя из этого, уровень образования в Архангельске и Холмогорах был достаточно высоким для того периода.

Доказательством обыденной образованности Ломоносовых является факт присутствия троюродного брата Михаила, Никиты Федорова сына Ломоносова, на Архангельской таможне [3] в 1721 году:

«Архангелогороцкой таможни подячеи Микита Федоров сын Ломоносов сказал рождением бывшеи отец Федор и он Никита были Архангелогородцкои правинции Куростровскои волости крестьяне. А приехал он Ломоносов к городу Архангельскому своею волею для прокормления в 715 году на Архангелогороцкои таможни».

Супруга данного Никиты Ломоносова, Евдокия, после овдовения, вышла замуж за капитана Архангелогородского гарнизона Григория Воробьева, который с 1730 года являлся холмогорским воеводой. Биографы предполагают, что именно он выдал паспорт М.Ломоносову для ухода в Москву.

Но вернемся к основной теме.

Вопрос следующий.
Прародитель Леонтий Артемьев указан без родового прозвания в 1678, 1710 и 1717 годах. Дети его старшего сына имеют прозвания Шубных, трое последующих сыновей фигурируют как Ломоносовы. Кто из них первичен: Шубных или Ломоносовы?

Дети старшего сына Ивана в переписи 1717 года учитываются как Шубных, а не Шубные. И этому есть простое объяснение: «шубной» – это прозвище, означающее «волосатый». Поэтому форма их принадлежность к отцу – это Шубнова или Шубных. В дальнейшем потомок Шубных, вышеуказанный скульптор Федот Иванов сын Шубных, в целях благозвучия изменит свою фамилию на Шубин.
Прозвища Шуба и Шубной имеют разные значения. Шуба – это прозвищное имя человека больших размеров, а Шубной – человек с излишним волосяным покровом.
Помимо этого, в народе для простоты изъяснения говорят именно «Шубные», поскольку фамилия Шубных представляется одинаковой как в единственном, так и во множественном числах.

С другой стороны, важно учитывать момент переселения детей Ивана, старшего сына Леонтия, в деревни Тючковскую и Заулицкую. Поэтому принятия ими родового прозвания Шубных могло иметь территориальный смысл: мы – Шубные, а мишанинские – это Ломоносовы.
Важный фактором является то, что из четырех сыновей Леонтия Артемьева только старший фигурирует как Шубной (в отчествах своих сыновей), а остальные трое – Ломоносовы.

Но это не мешает представить ряд предположений относительно образования родовых прозваний в XVII веке согласно параграфам научной работы Константина Васильевича Чичагова по русской ономастике XV–XVII веков [4]:

Предположение №1. Прародитель Леонтий Артемьев имел прозвище Ломонос ввиду своего ломаного носа. Его старший сын, Иван, имел прозвище Шубной ввиду своих внешних физиологических особенностей. Дети Ломоноса остались жить в деревне Мишанинской, а дети Шубного, переселившись в соседние деревни, взяли его прозвищное отчество качестве родового прозвания.
В данном случае прародителя звали бы «Леонтий Артемьев сын а прозвище Ломонос», а старшего сына Ивана: «Иван Леонтьев сын Ломоносов а прозвище Шубной». Схема прилагается.

Предположение №2. Артемий, отец прародителя, имел прозвище Шубной, поэтому дети Ивана Леонтьева, старшего сына, взяли прозвищное отчество прадеда в качестве родового прозвания. Леонтий Артемьев сын имел прозвище Ломонос, а трое младших сыновей взяли его прозвищное отчество в качестве родового прозвание.
В этом случае прародителя звали бы «Леонтей Артемьев сын Шубнова а прозвище Ломонос», а его старшего сына Ивана: «Иван Леонтьев сын Ломоносов Шубнова». Схема прилагается.

Предположение №3. Артемий, отец прародителя, имел прозвище Ломонос, а сам прародитель, Леонтий Артемьев сын, имел прозвище Шубной. По этой причине его старший сын мог быть сыном Шубнова (Шубного), а его дети – рода Шубных. У младших троих детей Леонтия было родовое прозвище Ломоносовы.
В этом случае прародитель имел бы полное имя «Леонтей Артемов сын Ломоносов а прозвище Шубной», а его старший сын: «Иван Леонтьев сын Шубнова Ломоносова». Схема также прилагается.

Вывод.
Чтобы приблизиться к указанным предположениям, необходимо провести полное изучение переписных книг 1623 и 1646 годов в части именно поморских волостей Двинского уезда. Если представить, что предки Ломоносовых овладели морским ремеслом до поколения прародителя, можно предположить, что благодаря своим трудам они прикупили земли на Курострове, чтобы жить в более «южных» местах с более щадящим климатом. По крайней мере – это является логическим стремлением поморов жить на землях средней плодородности, в менее рискованном климате, и одновременно иметь доступ к Белому морю для продолжение промысла.

Используемые источники:
[1] РГАДА Ф.1209 оп.1 д.15051 – Переписная книга крестьян Двинского уезда (1678).
[2] РГАДА Ф.350 оп.1 д.104 – Книга переписная черносошных крестьян Двинского уезда (1717).
[3] РГАДА Ф.350 оп.2 д.153 - Сказки посадский людей города Архангельска (1721).
[4] Чичагов В. К. «Из истории русских имен, отчеств и фамилий. Вопросы русской исторической ономастики XV–XVII веков», 1959.

Денис Тропин, краевед и генеалог
denis-tropin@yandex.ru