 | sl0902 Кузнецов Сергей Создайте аккаунт или войдите, чтобы отправить личное сообщение этому пользователю и увидеть его полные контактные данные |
Последние 30 сообщений sl0902Тема: 🗺️ Село Этока — СК
29.04.2025, 19:57
Насыпайко Павел Гаврилович
Болен. Картотека потерь
Должность/Звание канонир Воинская часть Карсская крепостная артиллерия Место рождения Терская обл., Пятигорский отдел, х. Этока Причина выбытия болен Дата события 25.03.1916 Тип документа Карточка на прибывших (нижние чины)
Архив Российский Государственный Военно-исторический архив Фонд Картотека бюро учета потерь в Первой мировой войне (офицеров и солдат) Шкаф без номера Ящик 2455-Н
|
Тема: 🗺️ Село Этока — СК
29.04.2025, 19:56
Этокцы служившие в крепости Карс
Бухаров Семен Савельевич
Должность/Звание канонир Воинская часть Карская крепостная артиллерия Место рождения Терская обл., Пятигорский отдел, х. Этока Причина выбытия не уточнено Тип документа Карточка на выбывших (нижние чины)
Архив Российский Государственный Военно-исторический архив Фонд Картотека бюро учета потерь в Первой мировой войне (офицеров и солдат) Шкаф без номера Ящик 4143-Б
|
Тема: Томаровские
28.03.2023, 11:09
Ф.1019 оп.1 д. 61 Л.62
Атаман Пятигорского отдела Терской области Июня 17 1919г № 10474 г. Пятигорск
Старшему врачу Пятигорского военного госпиталя
Прошу освидетельствовать ротмистра Томаревского состояния его здоровья.
|
Тема: Томаровские
27.03.2023, 11:43
Информация из сети хттп://а-шчеглов.ру/ейск.хтмл?ПХПСЕССИД=ц07308124цдц4ффе5д6097ц2е772941ф
Хутор Тамаровский
Ейск-это город, откуда примерно в середине 19 века вышла ветка Тамаровских по линии Ивана Михайловича Тамаровского (род. 23.09.1877год), а его отец Михаил Иванович Тамаровский (родился примерно в 1847-1850), как записано в метрической книге: портового города Ейска мещанин ополченец Михаил Ивановъ Тамаровский и законная его жена Анна Петрова дочь, оба православного вероисповедания.
ТАМАРОВСКИЕ, чья родственная ветвь была довольно многочисленной, поселились на хуторе Юшкин. Этот хутор расположен по берегам речки Мокрая Чубурка.
|
Тема: Макаровы
1.02.2018, 20:37
У моей прабабушки, Лисиной в девичестве Макаровой Анастасии Андреевны (1882-1956) был родной брат - Макаров Сергей Андреевич (1877-1953), родился в деревне Токариха, Дальне-Константиновского уезда, Нижегородской губернии.
Во время первой мировой войны дослужился до звания подпрапорщика 1 Финляндского стрелкового полка. Чин подпрапорщика правильнее было бы называть ъпреддворянскимъ- это последний нижний чин, далее начинались офицерские, автоматически дававшие обладателю личное дворянство. Был полным Георгиевским кавалером. Когда он возвращался из действующей армии домой церковные колокола городов, через которые он проходил, провожали его звоном.
В фонде 1-ро Финляндского стрелкового полка имеется не датированное описание подвига нижних чинов 8-й роты, которые представлялись к награждению Георгиевскими крестами 4-й степени: ъ10 октября, будучи в сторожевом охранении под д. Войкаши, вызвались на разведку и, несмотря на ружейный огонь, выяснили расположение окопов противника и его силыъ. Данное описание прилагалось к списку солдат, в котором значится фельдфебель Сергей Андреевич Макаров из Нижегородской губернии (Ф.3315, Он. 1, Д. 268, ч. 1).
В другом описании подвига подпрапорщика Сергея Андреевича . Макарова, у роженца Нижегородской губернии, указано, что он уже награжден Георгиевскими крестами 4-й степени # 187175 и 3-й степени # 14437 и представляется к награждению Георгиевским крестом 2-й степени.
- Он и другие солдаты ъ13 мая 1915 г. в бою у деревни Райвышни подносили 11 рогаток к прорывам проволочного заграждения во время неприятельского наступления под сильным ружейным и пулеметным огнемъ. Подвиг соответствовал пунктам 16 и 39 статьи 67-й Георгиевского статута (Там же, Д. 321, Л. 86).
27 мая 1915 г. подпрапорщик Сергей Андреевич Макаров с солдатами ъпри атаке неприятельских окопов своим мужеством, храбростью и примером своим подчиненным выбили неприятеля из нескольких линий укрепленных его окопов, под сильным артиллерийским, ружейным и пулеметным огнемъ. Данный подвиг соответствовал пунктам 2 и 4 статьи Георгиевскому кресту 1-й степени (Там же, Д. 323).
При советах 2 креста было сдано в Торгсин, чтобы не умереть от голода, а 2 было отдано на восстановление советской власти.
Макаров Василий страдал припадками эпилепсии и умер в ванной.
 |
Тема: Каменка Нижегородский уезд
25.05.2017, 20:26
TatianaLGNN написал:[q] сл0902 Сергей,меня смущает огромное количество Лапшиных в Пальце.Такое чувство,что они родственники твоих из Каменки. [/q]
Татьяна Львовна, все может быть, крепостное право, может кого перевели или продали со всеми чадами и домочадцами .
|
Тема: Дочь о отце
25.05.2017, 15:32
«Если мы подумаем, что сделали
для нас наши родители, то мы
будем поражены неизмеримостью
нашего долга»
Свт. Амвросий Медиоланский
Любимый мой папа! Ты прожил очень трудную, но яркую жизнь. Ты подарил мне жизнь, ты вел меня за руку по ней уча добру. Ты рассказывал мне о своей жизни, о хороших людях и делах, ты знакомил меня во время наших прогулок по лесу с растениями, ты много знал о них. Ты научил меня читать классику и любить поэзию. Ты сам все это любил и собирал библиотеку любимых поэтов. Очень часто я видела тебя в редкие минуты отдыха с томиком стихов. Но ты еще и рисовал! Твои портреты поражали меня тонкой прорисовкой. Я помню твои альбомы с рисунками и стихами. Там каждый листик был проложен папиросной бумагой и я боялась, ненароком, что-то испачкать или повредить когда с интересом рассматривала твои альбомы. Ты всегда был очень аккуратным во всем и, прежде всего, в своих отношениях с людьми. Ты ненавидел ложь. Ты учил меня тому, что человек должен жить, предполагая, что за ним кто-то с верху наблюдает и этот, незримо присутствующий, очень строгий и справедливый судья и ты никуда не сможешь спрятаться от своих поступков, даже не надейся что никто не узнает, как ты плохо поступаешь. Очень часто в своей жизни я забывала об этом и не то, чтобы я делала плохо людям, скорее себе. Я потакала своим привычкам, а ты, папа, всегда был очень строг к себе. Я думаю, что чувство долга, трудолюбие и терпение были наиболее присущи тебе. Ты очень многого достиг в своей жизни, имел большой авторитет и никогда не было в тебе даже тени тщеславия. Что за удивительное поколение наши родители! Всю жизнь они обогревали нас с сестрой своею любовью и остались нам духовным светочем. А теперь, с Божией помощью, я попытаюсь продолжить повествование своего отца, основываясь на его рассказах и рассказах моей мамы об их жизни, на тех воспоминаниях, которые сохранила моя память.
Папа, Григорий Степанович Крыхтин, воевал с начала войны и по 1943 год, когда его комиссовали по ранению. Он учавствовал во многих сражениях, а за битву под Полтавой он был представлен к ордену « Красной Звезды». Этот орден «нашел» его уже после войны. О войне рассказывать он не любил, говорил, что «война – это тяжелая работа». Во время боевых действий папа был контужен. Последствия этой контузии давали о себе знать всю оставшуюся жизнь. У папы часто очень сильно болела голова и он не мог поднимать ничего тяжелого. А во время рукопашной схватки с прорвавшимися в окоп немцами отец был ранен в руку. Его отправили в госпиталь, затем комиссовали. Так в 1944 году, он оказался на Восскресенском цементном заводе «Гигант»(поселок Цемгигант) где и встретился с моей мамой, Яшиной Евгенией Трифовной, которая была распределена на этот завод после окончания Московского химико-технологического института, им. Менделеева.
Мама! Когда я произношу это слово, как будто все озаряется вокруг меня. Я сразу себя чувствую очень защищенной и уверенной возле тебя. И, благодарю Бога за то, что он послал мне такую мать. Ты самый теплый, искренний, умный, очень оптимистичный и сильный человек из всех, кого я встречала на жизненном пути. Ты была моим кумиром, я тянулась за тобой, мне всегда хотелось быть как ты. И ты мне очень помогла своим жизненным примером. Твоя жизнь, жизнь поколения 20х годов 20го века очень яркая и трудная. Меня поражала твоя необыкновенная целеустремленность и азарт в работе, ты всегда добивалась, чего хотела и ничего не боялась! Уважаемая теми, с кем пришлось тебе работать, ты оставила добрую память о себе. Нам тебя не хватает. Мама родилась осенью 1920г. в селе Верхняя Чернавка Вольского района Саратовской области в крестьянской семье. А дату рождения ей записали 28 декабря, когда крестили. Точную дату рождения никто не помнил. Мамина мама, моя бабушка, Железина Марфа Григорьевна, была младшей дочерью самого зажиточного крестьянина деревни – Григория Железина. У него был самый большой дом в деревне и крепкое хозяйство. Бабушка рассказывала, что у них было 2 коровы, телята, лошадь, свиньи, отара овец, а гусей и кур, говорили и не считали. Всю весну и лето паслись у воды, а осенью их загоняли во двор. Была и земля, которую пахали и сеяли на ней зерновые. Вот на время пахоты и уборки урожая отец нанимал работника, а то и двух. Со всем хозяйством справлялись сами. А было их всего 5 человек, отец с матерью Прасковьей и три дочери – Анна, Василиса и Марфа. Семья была набожной. У бабушки была своя Библия на старославянском – большая и толстая книга с витиеватыми красными заглавными буквами, ее я помню из детства. Еще у нее был псалтырь, большой медный крест, несколько писанных икон, одна средняя икона Божьей Матери. После смерти бабушки все отдали богомолкам и у нас в семье осталась только небольшая икона Св.преп. мученицы Евгении в медном обрамлении, которую бабушка купила для своей старшей дочери Евгении и на которую она тоже молилась. Бабушка рассказывала, что отец ее был хорошим шорником, а зимой, когда работы на земле не было, он собирал артель мастеровых и они подряжались на строительство домов. Строили вниз по Волге, доходили даже до Дербента. А женщины в зимние вечера пряли овечью шерсть, вязали, обвязывая всю семью шерстяными носками, чулками, платками, поддевками. В пору бабушкиного детства и юности, а родилась она в 1898г., белья не носили. На посконную, нижнюю, рубаху одевалась верхняя и сарафан. Замужние женщины носили еще платок-повойник. Обуви не было, все сезоны бегали босиком, только зимой обували валенки. Верхняя одежда зимой : зипуны, тулупы и, помню, у бабушки была такая черная, с верхом, похожая на пальто из кротовьих шкурок, которая называлось – кацавейка. Она говорила – «Это богатая кацавейка, с мехом.» Питались просто, щи да каша с конопляным маслом. Коноплю выращивали на пеньку, а из семян давили масло. Подсолнечное масло было редкостью. Пекли хлеб, пироги да блины, да еще картошка. Правда, ели много мяса, щи варили наваристые. А больше мясо не готовили никак – только отварное. Сахар и пряники – только по праздникам и когда отец ездил на ярмарку. Так жила глухая поволжская деревня в начале 20го века. Не знаю, в этой деревне или по близости, была церковь и церковно-приходская школа 4х летка. Бабушка закончила два класса этой школы. Научилась читать и писать, на этом обучение девочки заканчивалось. Грамоте уже разумеет и хватит с нее, по дому работы много, а рук не хватает. Пору своей юности бабушка вспоминала хорошо. Летом с подружками бегали по вечерам хороводы водить, а зимой собирались у кого-нибудь на посиделки, пряли и вязали вместе с разговорами. Бабушка любила петь. Одна из любимых песен была – «Когда я на почте служил ямщиком, был молод имел я силенку…» Маленькой, я не разбирала слова и пела за бабушкой – «… и ел я селедку». Один раз бежала бабушка на гулянье, а подруги ее, Акулины, нет. На следующий вечер встречаются они, а подруга ей и говорит: «Что ж ты, Марфуша, вчера не зашла за мной, я тебе из окна моргала, моргала», а бабушка ей отвечает: «Ты, чай, моргала не сундуками хлопала, вот я и не услышала» и обе рассмеялись. Другой раз шли они с девушками по полю, а одна и говорит ей : «Какая ты красивая, Марфуша, лучше тебя по всей деревне не сыщешь!». И, правда, бабушка у нас была красавица. Выше среднего роста, черноглазая, с красивой фигурой. У нее до старости была прекрасная кожа, гладкая, бело-розовая. И в 60 лет она была статная, в меру полная, моложавая, благодаря живым глазам. Замуж бабушка вышла за односельчанина, Яшина Трифона Егоровича, одного из двух сыновей бедного крестьянина Егора Яшина. Трифон был деревенским пастухом, добрым тихим малым. Он был рослым, черноволосым, с яркими синими глазами. Красавец, под стать бабушке. Эти синие глаза передались потом по наследству их младшей дочери Антонине, потом ее младшей дочери Евгении, а потом уже всем детям и внукам Жени. Когда я смотрю на них, я вижу дедушкины глаза, красивые, синие. Бабушка в молодости не выговаривала букву «Л» и дедушка, бывало, подсмеивался над ней: «Марфуша, скажи – солдат», а она – «Сойдат» и смеются оба. Потом это прошло. Дедушка тоже был грамотным, он закончил 4е класса церковно-приходской школы. Дедушку призвали в армию и он попал на фронт 1й мировой войны. Служил он в пехоте. Как то раз сидели они с несколькими солдатами в блиндаже, а дедушке и вдруг очень сильно захотелось выйти наружу, он и говорит: «Айда со мной робяты, мочи нет туте сидеть!». Но никто не пошел с ним. Только он вышел, как в блиндаж попал немецкий снаряд и все разворотил. Только дедушка и остался жив. За какое сражение, я не знаю, но дед был награжден Георгиевским крестом и несколькими медалями отличия. Он был ранен в ногу, ему снесло пол пятки, лечился в Покровском Отделении больницы Св. Марии Магдалины (г. Петроград, Вас. Остр., Средний пр., 77). Был выписан 6 Апреля 1915 года. Его комиссовали. Он потом всю жизнь прихрамывал на левую ногу. Вернулся домой, а тут, вскоре, и революция. Тяжелым колесом прокатилась она по жизни моих близких. Хорошо налаженное хозяйство стало приходить в упадок. Старшая дочь Анна вышла замуж и уехала в г.Вольск, где у ее мужа было небольшое дело. Средняя дочь – Василиса после замужества помыкалась в деревне, да и перебралась к Анне Григорьевне в Вольск, где и обосновалась с семейством. Шел 1926 год, началась коллективизация, стали раскулачивать по деревням самых зажиточных и трудолюбивых крестьян. Попал под эту компанию и Григорий Железин, ведь у него был самый большой дом, да и на сезонные работы он нанимал работника. Значит – кулак, пользовался наемным трудом, вон его из деревни. Прадедушка, Григорий Железин, умер внезапно, запрягая лошадь, как тогда говорили от разрыва сердца. Дом его конфисковали, землю и всю живность забрали в колхоз, забрали зерно и все припасы. В доме устроили сельсовет и правление колхоза. Много позже там же разместили и медпункт. В нем, после отечественной войны, работала моя троюродная тетя, Надежда Яшина. С тех пор прошло уже около ста лет , а дом нашего прадеда, построенный его руками, так и остается самым большим в Чернавке и в нем все еще располагаются разные службы. Честно построенный, честно служит людям. Спасибо тебе, дорогой прадедушка Григорий Железин! Ты оставил по себе добрую память. Низкий тебе поклон! А тогда, убитые горем, Марфа с Трифоном и маменькой Пашенькой, с двумя малолетними детьми, в чем есть, вынуждены были бежать из деревни искать своей доли. Подались в г.Вольск, там у бабушки уже жили обе сестры. До поздней осени ходили они по городу, перебиваясь случайными заработками. Жить негде, есть нечего. Родные и сами бедствовали без работы и без хлеба. Мама вспоминала, что часто питались только картофельными очистками. Ими то и отравилась ее бабушка Пашенька и умерла. К зиме стало совсем плохо. На руках у Марфы 2х летняя Антонина и 5ти летняя Женя. И, чтобы спасти хоть кого-то из детей, бабушка решает отдать старшую дочь – «в люди», няньчить младенца, до тех пор, пока они с отцом не найдут работу и пристанище. Мама вспоминала, как привели ее в чужой дом, а она не хотела оставаться и плакала, а бабушка утешала ее, говорила, что это не навсегда, что они с отцом обязательно вернуться за ней и ушли. Всю зиму, моя 6ти летняя мамочка, сама еще ребенок, таскала на руках маленького, целыми днями возилась с ним за кусок хлеба. Она очень уставала и плакала по ночам тоскуя, думала, что родители ее бросили. Но пришла весна и, однажды, открылась дверь и на пороге стоят ее родители. Они пришли за ней, они не забыли! То-то было радости! К этому времени дедушка устроился на работу в пожарную охрану и ему выделили комнату под жилье. Семья выжила. Но беды не кончились. Бабушкин организм не выдержал стольких лишений и она заболела. Заболела, похоже, чахоткой. Думали, не выживет, врачи отказались от нее, а, вот, житейская мудрость помогла. Ей посоветовали есть морковку от малокровия. Она съела два мешка моркови и пошла на поправку. Болезнь отступила. Мама пошла в школу. Как научилась читать, то увлеклась чтением. Любую копеечку тратила на книжки. А денег-то не было, ну и доставалось ей от бабушки: « Я зачем тебе дала пятак, на хлеб! А ты на книжки тратишь, на пустяки!» Мама вспоминала: «Читать любила, страх! А не позволяли, это считалось бездельем. Так я спрячусь под кровать, там и замру читая, пока-то меня докличутся!» Училась мама хорошо, на одни пятерки, была первым математиком в школе. И, вообще, заводила. Ее избирали старостой и комсоргом в классе. Она была, по откликам ее подруг, очень веселой и спортивной. Волгу у города Вольска могла за раз переплыть туда и обратно. Хорошо ходила на лыжах. Одноклассники ее любили еще и за отзывчивость и доброту. Она всегда помогала им в занятиях. Ее школьная подруга – Ляля Орлова, говорила, что : «Женечка всегда была безотказная. Объяснит, решит и поможет, кто бы ее ни попросил.»
Она грамотно писала и ей легко давался иностранный язык. Школу она окончила с отличием и ее без экзаменов зачислили в Московский химико-технологический институт им. Менделеева. Это было в 1938 году.
Мамина компания в Вольске – это ее одноклассники: Ляля Орлова, Фанаскова, Коля Калерия, Олег Лапшин и Саша Самохвалов. Ляля была из обеспеченной семьи, она дочь земского врача. У них был свой дом с хорошей библиотекой и роялем. Обе дочери доктора Орлова хорошо Музицировали, а Лялька еще увлекалась ариями из опер и романсами. Мама любила бывать у нее в доме, где собиралась их молодая компания. И эта прекрасная потребность петь вместе в компании друзей осталась у мамы до конца жизни, когда бы и где она ни собирала гостей, у нее был хороший голос, чистый, звонкий.
По разному сложилась жизнь у ее одноклассников. Почти все мальчики из класса, призванные в армию, погибли на фронтах Отечественной войны. Олег Лапшин вернулся и они с Лялей Орловой поженились. Я помню мама долго хранила письма одноклассников с фронта. Иногда их перечитывала и мне. О войне ребята писали сухо, тоько: «…сейчас иду в бой…» или «…только вернулся после боя и спешу написать тебе…» Они больше интересовались жизнью в тылу, мечтали – чем займутся после войны, они высоко ценили настоящие чувства и дружбу. Незадолго до смерти, мама последний раз перебрала все письма и сожгла их. На мой вопрос «Зачем?» она ответила : «Они уже больше никому не понадобятся.» А летом 1938 года маму провожали в Москву, в институт. Бабушка дала ей 3 рубля со словами: «Доченька – это все, чем мы можем тебе помочь.» И действительно, так и произошло. Потом, только мама помогала своим родителям. Так, в одной единственной юбчонке, с двумя кофточками она и проходила все пять лет учебы, живя только на стипендию. Учеба давалась легко и училась она на отлично, свободное время отдавая общественной работе. Была комсоргом, а потом возглавила ДОСААФ факультета. Теперь уже никто не знает, что это такое, а в наше, советское время, это было самое многочисленное добровольно-спортивное общество содействия армии и флоту. В нем был свой значок, знаки отличия и, конечно, грамоты. У мамы были все эти завоеванные регалии. Она занималась легкой атлетикой, играла в волейбол, прыгала с парашютом. Когда началась война мама записалась на курсы радисток и окончила их, потом пошла в автошколу и получила права водителя грузовика. Она готовила себя к фронту. Несколько раз она обращалась в военкомат с просьбой отправить ее на фронт, но всегда получала отказ. Институт держал бронь на талантливых студентов и ее не отпускали на войну. Тогда, она после занятий стала работать, возить на грузовике снаряды с воензавода на железную дорогу. По ночам, с друзьями добровольцами, дежурили на крыше, чтобы гасить зажигательные бомбы, которые немцы сбрасывали на Москву. Вот такая она была, Женечка Яшина, моя мама! В конце 1941 года институт эвакуировали в Саратов. Мама вспоминала о тревоге и неустроенности той поры. Многие преподаватели растерялись поначалу, а потом, потянулись к ней, молодой, но сильной духом девушке. Они обращались к ней с различными организационными вопросами как к человеку, который может помочь. И она решала эти вопросы. Ее любили и уважали студенты и преподаватели и эти теплые отношения с профессорами кафедры остались после войны навсегда. В 1943 году, по возвращении из эвакуации мама на отлично защитила диплом инженера-технолога и ее распределили на самый большой в Подмосковье цементный завод – «Гигант». Сначала, она работала мастером в сырьевом цехе и в котельной, затем ее перевели инженером в техотдел. И снова комсомольцы выбирают ее комсоргом завода. Идет война, много предприятий лежит в руинах. Дефицит цемента страшный, а сверху требуют наращивать и наращивать план выпуска цемента. Инженерно-технических кадров не хватает и мама проводит на заводе две, а то и три смены. Так устает, что нет сил идти домой в поселок, а это примерно 3 километра и она, частенько, ночует прямо в цеху. С питанием все также тяжело. Еще действует военная карточная система распределения продуктов, а это очень ограниченные пайки. Мама вспоминала, иногда получит продукты по карточке и пока идет домой съест сахар и, остановившись, заплачет. Ведь теперь всю неделю придется пить пустой кипяток. Чая заварного не было. Заваривали сушеную морковь. Она очень похудела за последние годы, ее молодость пришлась на тяжелое время войны и только ее оптимизм и жажда бурной деятельности выручали ее. От постоянного недоедания и недосыпания у нее открылась язва желудка и двенадцатиперстной кишки. Пока она была на работе, она держалась, а когда приходила домой, то терпеть сильные боли уже не могла. Тогда вызывали скорую помощь и ей ставили обезболивающие уколы. Эти боли в желудке мучили ее почти до 50 лет. Как только мама стала работать, она тут же вызвала родителей к себе. Ей, как молодому специалисту, выдели комнату в трехкомнатной квартире, а потом они стали занимать там две комнаты. Квартира была на первом этаже. Там была небольшая кухня с печкой, которая топилась углем и туалет с умывальником, ванны не было. К одной комнате примыкала большая лоджия. Завод выделял своим работникам землю на пустырях и там мама, с дедушкой и бабушкой, сажали картошку. Это был основной запас питания на зиму. Так выживали в последние годы войны все жители небольшого поселка «Цемгигант» под г. Воскресенском. В те годы в поселке жило довольно много татар, они были основной рабочей силой на заводе. А жили они в деревянных бараках на окраине. После войны они куда то исчезли. Выглядели они неопрятно и одеты были в какое-то засаленное тряпье. Они плохо говорили по-русски и занимались самым неквалифицированным трудом – грузчики, дворники, подсобные рабочие. Был даже один старьевщик . Он ездил по улице и кричал свое : «Старье берем». Дети приносили ему всякие ненужные старые вещи и просто тряпки, а в замен получали тряпичные маленькие мячики на резинке, деревянные свистульки, резиновые шарики на палочке, небольшие тряпичные куклы и что-нибудь еще. Игрушек тогда не было, дети радовались и всегда стайкой бежали за старым татарином и его сивой лошадкой. Рабочий поселок был маленький, тянулся вдоль железной дороги, к которой почти в плотную подступал лес. Несколько двухэтажных домов так и выстроили среди сосен. В таком доме и жила мама с родителями. Коренных жителей в поселке не было, он был построен на пустом месте еще до войны. Инженерный персонал и рабочие – все были приезжие, попавшие сюда, в основном, по разнарядке. Сюда же после госпиталя был направлен и папа. Здесь они и встретились комсорг завода и инженер-фронтовик. По их рассказам было так. Они познакомились на производстве и вместе занимались общественной работой. Папа, как все инженеры, день и ночь пропадал на заводе. Нужно было давать план любой ценой и он зарекомендовал себя хорошим специалистом. Но, в конце концов, от постоянного переутомления, недоедания и недосыпания он свалился и попал в больницу. Мама предложила комсомольцам взять над ним шефство и сама, почти каждый день, бегала в больницу, ухаживать за Гришей Крыхтиным. Она приносила ему домашнюю еду и другие, кто чем мог, подкармливали его. Мама вспоминала, что отец был такой худой, что она спокойно поднимала его на руки, чтобы перенести. За мамой тогда ухаживал молодой специалист, звали его Николай(впоследствии он станет директором Щуровского цементного завода), но когда она ближе узнала папу, то отдала предпочтение ему. И бабушка тоже одобрила ее выбор. Папа не долго еще ухаживал за мамой, вскоре они поженились.
…У папы юношеская любовь к девушке Валентине, с которой они вместе посещали литературный кружок, когда он жил в Константиновке, потом пути их разошлись, но осталась долгая память сердца. Все это было давно, а теперь папа сделал сам два обручальных кольца из железа, выковал две оловянные обеденные ложки и на куске плотной суровой ткани нарисовал ковер орнаментом. Так они и начали жить. Все эти вещи, кроме колец, оставались у нас в семье, как память о трудном начале их совместной жизни, очень долго, теперь только одна ложка хранится у моего сына. В июле 1945 года родилась я, Крыхтина Галина Григорьевна. Папа хотел назвать меня Юлией, но его родня, особенно родная тетя, обожавшая имя Галина и так называвшая себя(хотя была Анна) настояла на своем. Накануне родов мама носила тяжелые ведра с водой, поливала огород, после этого ее сразу увезли в роддом в с.Колыберево. Я родилась 13 числа в пятницу. Бабушка говорила, что это не очень подходящая дата. Ерунда, главное для человека родиться для жизни и читать эту интересную книгу, перелистывая день за днем, как страницы увлекательной повести, которую ты пишешь сам. В этом же году маму приняли в члены КПСС (Коммунистической партии Советского Союза). Папа уже был коммунистом. Это был примечательный год и главным его событием была Победа! Победа в Великой Отечественной войне, за которую сражался на фронте и мой отец, победа, на которую в тылу работала не жалея сил моя мать. Они честно, вместе со всем народом, боролись за эту Победу и они победили! Слава Вам! Теперь надо было восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Пол страны лежало в руинах, много людей жило в землянках и повсюду детдома с детьми сиротами, потерявшими на войне родителей, очень много калек. Все также не хватает еды, одежды и многого необходимого для жизни. Но, мир! Долгожданный мир и жажда жизни. В это время на завод из центра приходит заявка на специалистов для работы в Китайской народной республике в рамках помощи Советского Союза в восстановлении промышленности Китая. После обсуждения в определенных инстанциях, партком завода рекомендует кандидатуры инженеров технологов Крыхтина Григория Степановича и Яшиной Евгении Трифовны. Так в 1946 году, мои родители приехали в город Далянь, бывший Русский порт Дальний на Ляодунском полуострове, который до 1946 года входил еще в состав России, пока по указу Сталина вместе с большой пограничной территорией не был отдан Китаю. Так земля, освоенная русскими казакам, на которой были построены, как на конечном рубеже России, крепкие фортификационные сооружения и порты Артур и Дальний, в угоду сиюминутной политической ситуации враз были отданы соседней стране. За так! А какая это дивная, богатая и красивая земля! Японцы не один раз ее аккупировали, но не могли завоевать. В 1945 году японская Квантунская армия была разгромлена Советскими войсками. Японцы, отходя, уничтожали и взрывали все, что могли. Слабая экономика Китая, подорванная войной, остро нуждалась в помощи. Коммунистическая армия Китая, во главе со своим вождем – Мао Дзе Дуном, еще не до конца разгромила своего противника - Го Минь Дана, возглавлявшего националистическую партию, тоже боровшуюся за власть в стране, также как и Чанкайшисты. Советский Союз , естественно, поддерживал Мао Дзе Дуна, а Япония - Чан Кай Ши и Го Минь Дана. Освобожденные от
японцев и гоминьдановцев территории входили в состав Китайской народной республики и там начиналось восстановление народного хозяйства. Набольшая группа советских специалистов, приехавших в Далянь (порт Дальний), должна была в короткий срок восстановить завод по производству глютаминовой кислоты. Отец был назначен директором завода, мама технологом в техотдел. Задача была поставлена чрезвычайно трудная. Дело в том, что в Советском Союзе не было аналогичного производства, а вся необходимая техническая документация была частично на английском, а частично на японском языке. Специалистов китайцев не было. Весь технический персонал на заводе составляли японцы. После освобождения этого района все японцы были депортированы. Китайцы же были заняты только в неквалифицированном тяжелом труде. Перед отцом была поставлена задача в короткий срок, за 5 лет, не только восстановить производство, но и подготовить национальные кадры, которые будут продолжать работать без нас. И вот мои родители начали усердно изучать английский и японский. В течение года техдокументация была, в основном, переведена и в этом была большая заслуга мамы, как еще и хорошего технолога и грамотного специалиста химика. Производство глютаминовой кислоты начали налаживать. К этому были привлечены и китайцы, которых в течение этого года обучали русскому языку. Работать в послевоенной обстановке Китая было не только сложно, но и опасно для жизни. Недавние прифронтовые работы кишели сотрудниками разных спецслужб и все они работали на подрыв мирной созидательной жизни. Было много диверсий. Однажды, на совещании у отца, в кабинете директора, один из наших специалистов выпил стакан воды из стеклянного графина на столе и тут же умер. Оказалось, что вода была отравлена. Как в этот день папа не выпил ее. А, ведь, это именно для него было сделано, чтобы убрать руководителя и напугать других. Просчитались. Два-три десятка русских семей из нашего консульства и приехавших специалистов тесно общались друг с другом. Завязались близкие знакомства, которые потом поддерживались всю жизнь. Устраивались вечера, часто принимали гостей у кого-нибудь в доме. А летом, обязательно совместные поездки на берег Желтого моря, где устраивались дикие пляжи.
Разместили нас очень хорошо. Наша семья занимала уютный 2х этажный особняк с небольшим садиком с несколькими деревьями персиков, вишни и сакуры. Весной дом утопал в облаке нежно-розовых и белых цветов. Наш дом стоял внизу улицы, сбегающей вниз, на возвышении и подниматься в него надо было по каменным ступеням. В доме была небольшая прихожая. Справа от нее дверь в папин кабинет с большим письменным столом у окна, кожаным черным диваном и креслом. В это кресло сажали меня, когда наказывали и запирали кабинет. Около кабинета был и «угол» для вразумления. В кабинете висели картины, на полках стояли книги и разные китайские статуэтки, но для меня это был «строгий кабинет» и я не любил туда заходить. Налево вел коридор в кухню и по одной его стороне была комната для прислуги и туалетная. Прямо из прихожей дверь открывалась в большую столовую с окнами во внутренний садик. В столовой стоял большой, покрытый красивой белой скатертью стол со стульями с высокими спинками. На стенах висело несколько длинных картин китайской живописи по шелку, а на торцевой стене под часами на крючке висел кожаный витой ремень. Один раз папа подвел меня к нему и сказал, что если я буду плохо себя вести, то он будет бить меня этим ремнем. Разумеется, это произвело на меня сильное впечатление и когда я шалила, то достаточно было папе или маме сказать: «Видишь ремень!?» и я тотчас становилась послушной. Надо сказать, что папа в жизни не поднял на нас с сестрой руку. Он умел так сказать и посмотреть в глаза, что становилось очень стыдно за свои проступки. На второй этаж из прихожей вела деревянная лестница, по перилам которой я любила кататься и, один раз, перевесившись через перила на втором этаже, упала прямо в руки мамы, которая, к счастью, оказалась на лестнице и успела подхватить меня. Лестница выходила в коридор, из которого направо можно было выйти на открытый большой балкон, располагавшийся над кабинетом. Налево, вдоль стены были умывальная и гардеробная кладовая, такая небольшая светлая комната с двумя окнами, угловая. В этой кладовой стояли ящики с продуктами, которые родители получали как паек. Здесь были различные консервы, компоты, печенья и конфеты. Я хорошо помню этот ящик с конфетами «Мишка косолапый», потому, что когда мама провожала меня по утрам в детский садик, она обязательно заходила со мной в кладовую, подходила к этому ящику и давала мне на день несколько конфет. Потом я бежала на улицу, садилась в пролетку, которая уже ждала меня у калитки и, по дороге в детский сад, сразу съедала все конфеты, которые давала мне мама. Прямо напротив лестницы находился открытый дверной проем , который вел в маленькую гостиную, изящно обставленную и уютную. Там на полу лежал толстый китайский ковер, посредине комнаты стоял стол со стульями, на котором стояла ваза с фруктами и круглая китайская, зеленая ваза для цветов, с красивым орнаментом цветущей сакуры и вкраплениями звездочек пирита золотого цвета, выполненная по технологии перегородчатого фарфора, она теперь у сестры. Напротив дверного проема было окно, налево в стене была дверь в спальню. По другим стенам гостиной висели картины и у укна стоял на высокой ножке столик с вазой. Это была высокая фарфоровая желтая ваза с фиолетовыми хризантемами на ней, выполненная также по старой китайской технологии перегородчатого фарфора с металлической вставкой. Однажды, на мой день рожденья, мы с детьми так разбегались, что уронили столик с вазой, но она не разбилась, только с одного бока по ней разбежались трещины. Тогда здорово досталось мне от мамы. А ваза эта до сих пор стоит у меня в доме. Еще в гостиной стояла китайская этажерка, как небольшой шкафчик. Она была трехуровневая из красного дерева. Стойки ее вырезаны под бамбук, а створки полок верхнего и нижнего ярусов инкрустированы вставками из очень твердой, светлой породы дерева, изображающими сценки из китайской мифологии. Я в детстве любила рассматривать эти картинки с драконами и людьми. Теперь она стоит у моего сына. Рядом с гостиной находилась спальня. Это была небольшая угловая комната с двумя окнами, выходившими в садик. Между окнами стояла моя детская кроватка, рядом, у двери, туалетный столик с ящичками со шпоном из карельской березы и большим зеркалом(теперь он у сестры), а напротив, у стены, стояла большая родительская кровать. С этой спальней у меня связано одно из самых первых ярких воспоминаний детства. Однажды, я проснулась утром, это был выходной день, и лежала тихо, думая, что родители еще спят. Но, когда открыла глаза, то увидела, что в спальне никого нет. Комната была залита солнечным светом, окно у моей кровати было открыто и в окно, прямо ко мне, тянулась веточка цветущего персикового дерева, вся в нежных розово-белых цветах, над которыми жужжали шмели, а в сине-голубом прозрачном небе мелькали птицы и заливались громкими голосами. И такая радость охватила меня, что я долго не хотела вставать, а только наслаждалась, глядя то в голубое весеннее небо, то на цветы и на блики солнца. Именно тогда я впервые ощутила радость и счастье бытия. В детстве, наверное, каждое утро радостное, но это было первое.
Помню еще такой случай. Один раз играли мы с подружками в нашем садике. Нам было весело, мы бегали, залезали на деревья, прыгали с высоты и тут увидели спелые вишни и стали рвать их и есть. В азарте мы и не заметили, что обобрали все до единой вишенки, не оставив ни одной. Меня позвали домой. Подружки убежали, а я пошла ужинать. Родители сидели за столом, как раз напротив окна и, видимо, наблюдали за нами. Папа меня спросил, вкусные ли были вишни, я ответила: «Да, очень». «А не угостишь ты и нас с мамой?»- спросил он. Я молча стояла, опустив голову. Мне было очень стыдно. «Так вот за то, что ты и не подумала о нас и не принесла нам ничего даже попробовать, ты останешься без ужина!»- и папа велел мне идти спать. Мама привела меня в спальни и , раздевая, приговаривала: «Как же тебе не стыдно, неужели ты совсем не любишь нас?» Когда она ушла я дала волю слезам. Мне хотелось побежать вниз, бросится к родителям и сказать, что я больше всего на свете люблю их и что уже никогда так больше не поступлю. Но я была наказана и не смела вставать. Так я лежала и тихонько плакала. Вдруг открывается дверь и входит мамочка. В руках у нее маленький поднос с ужином и она шепотом просит меня поесть, но так, чтобы папа не услышал и ничего не узнал. Она поцеловала меня, сказала, что прощает и я, поев, тут же, счастливая, уснула.
Я была очень подвижным и даже озорным ребенком, так что моей няне, китаянке Лю, со мной было не просто. Сначала, у нас в доме жила молодая японочка. Она была прислугой – и горничной, и поваром, и за мной следила, когда меня приводили из детсада. Но, в 1946 году всех японцев репатриировали с материка на историческую родину. Должна была уехать и она. Мама рассказывала, что ей очень не хотелось уезжать, она очень привязалась к нам и на прощанье подарила маме на память свое свадебное кимоно. Очень красивое тяжелого шелка кимоно с богатой ручной росписью с традиционным поясом и маленькой сумочкой. А потом у нас появилась Лю. Это была маленькая, очень добрая женщина. Она жила у нас в доме, в небольшой комнатке на первом этаже, напротив кухни. А рядом была ванная комната. Но это была необычная ванная. Комната была абсолютно пустая, пол покрыт светлым кафелем, у окна стояла лавка и на ней стопка полотенец, на стене несколько крючков для халатов. Комната была очень светлая и от того, что в ней ничего не стояло, она казалась большой. Ванной как таковой не было, а вместо нее у противоположной от входа стены, был небольшой бассейн, как и пол выложенный светлым кафелем, где-то 1,5-3метра. В него вели всего 3-4 ступеньки, так что он был не глубокий. Мама всегда за ручку провожала меня в воду, а когда наплескавшись я выходила, то оборачивала меня большим белым полотенцем или простынью, ставила на лавку и вытирала. С моей новой няней Лю мы очень подружились. Она обучала меня китайскому языку, мы с ней понимали друг друга, а родители удивлялись – откуда ребенок знает так много китайских слов. У Лю был один выходной в неделю и , иногда, она по разрешению мамы, брала меня к себе домой в гости. Ее семья жила в маленьком одноэтажном глиняном белом домике. Я помню небольшие две комнатки, в одной из них стоял низенький столик и этажерка-шкафчик. Больше ничего не было, только циновки на полу. На этажерке лежал один единственный мандарин, его-то и преподнесли мне один раз родители Лю, как самый дорогой подарок. Китайцы жили очень бедно. На нашей улице мало было каменных домов, в основном, одноэтажные бедные фанзы. Помню, когда удавалось уговорить Лю отпустить меня на улицу гулять, я запросто заходила в эти домики из-за ребячьего любопытства. И китайцы всегда очень дружелюбно встречали меня, особенно наши соседи напротив. Они, обычно, усаживали меня за низкий столик, за которым можно было сидеть только на циновке скрестив ноги, и угощали чаем в маленьких пиалочках. А когда они в это время что-нибудь ели из пиалок чуть побольше, то угощали и меня и учили пользоваться палочками. Но мне это не удавалось, а , поскольку, никаких других приборов не было, то я ничего не ела. Да мне и не хотелось. Было просто очень интересно участвовать в совсем другом укладе жизни и за стол я садилась из любопытства. Точно также, как китайцы из любопытства останавливались около нас с мамой на улице, с удивлением щупали и чуть-чуть подергивали мои белые блестящие волосы и цокали языками. Видно было, что они никогда раньше не видели светловолосых детей. Мне это мало нравилось, но мама говорила: «Терпи» и не мешала китайцам рассматривать меня и дотрагиваться до волос. Все они казались мне одноликими, одинаково одетые в свои темно-синие сатиновые или хлопковые пары – бесформенные мятые штаны и такие же с застежкой из пуговиц с накидными петлями, смещенными на один бок. Пожилые женщины еле передвигались по улице на своих очень маленьких, не соразмерных росту ножках. Дело в том, что по старой китайской традиции со времен одного из императоров, у которого сбежала из дворца молодая жена, был издан указ, по которому, всем девочкам после 5 лет перебинтовывали ступни так, что они уже не росли и взрослая женщина не могла бегать на таких ножках. Я видела этих несчастных. В современном Китае этой нелепой и жестокой традиции уже нет, канула в Лету. Мы любили гулять по Даляню (порту Дальнему), особенно по его ландшафтному парку. При входе в парк стояли две пушки времен русско-японской войны 1905 года с отбитыми стволами и дети лазали там по лафетам. А за воротами открывался необыкновенно красивый природный парк. Он располагался среди открытых и поросших большими деревьями холмов были там и ручейки и , конечно, цветы. Ездили мы и в Порт-Артур и там тоже, помню, много разбитых орудий было, а еще запомнился толи каземат, толи блиндаж с разбитыми пустыми окнами. Это был уже музей, там ничего не трогали со времен войны. А еще летом, каждую неделю, ездили на море. Обычно, собиралась небольшая компания и, в выходной день, все садились в грузовик и ехали на побережье. Там расстилали на песке какое-нибудь полотно и сооружали из палок и простыней самодельные тенты. Выгружали корзинки с едой и фруктами, термосы с чаем, бутылки с водой и после того, как все накупаются, устраивали обед. Мы, дети, играли в песке у кромки воды и только по разрешению старших могли заходить и плескаться в море. Я помню китайцев, по пояс голых в закатанных выше колена штанах, в соломенных шляпах с большими полями, с корзинками за спиной, которые ходили по обнажившемуся во время отлива дну моря и искали(собирали) в песке каких-то моллюсков. После обеда начинался прилив и китайцы уходили. Недалеко в море виднелись небольшие острова, разбросанные по горизонту. Очертания таких островов часто встречаются в картинах тушью по шелку старого китайского письма. Мама, как только мы приезжали на пляж, сразу плыла до ближайшего острова, а папа, не умевший так хорошо плавать, оставался со мной на берегу, переживал, и всегда просил ее: «Женя, я тебя прошу, не увлекайся, не заплывай так далеко, я же волнуюсь!» Так далеко, как мама, не заплывал больше никто. Еще ездили за продуктами на базар, иногда брали и меня. Помню, один раз, взяла мама меня с собой, вышли мы на улицу, стоит наша пролетка, а кучер другой, не тот китаец, к которому мы привыкли за несколько лет службы. Мама спрашивает кучера, а где же прежний, на что тот спокойно отвечает : «Однако помер, мадам, чума взяла» Мама в ужасе говорит: «Да какая чума, он ведь вчера вечером возил нас еще!»
- «Да-да, возил, а утром помер»- отвечает кучер. Страшная антисанитария тогда там была и поэтому, когда мы приезжали на базар, мне категорически не разрешалось ни до чего дотрагиваться руками. А мне так нравились красные райские яблочки, нанизанные на тонкую длинную палочку и облитые сахарным сиропом. Полные корзинки таких яблочных палочек продавцы носили на спине. Я каждый раз умоляла маму купить их, а она отказывала. Но, однажды, уступила моим просьбам и купила. Конечно, я тут же, не дожидаясь, когда мы приедем домой, надкусила верхнее яблочко и … разочаровалась. Какое оно было кислое и невкусное! И отдала обратно маме . « Я же тебе говорила, а ты не слушалась меня» - вздохнула мама.
Не смотря на общую антисанитарию, улицы и парки города содержались в чистоте. Я хорошо помню чистый, аккуратно подстриженный парк в летней резиденции китайского мандарина, где располагался детский садик для детей советских специалистов. Мы любили гулять по тенистым аллеям этого парка с интересом разглядывая каменные скульптуры драконов и целого пантеона китайских божеств. Иногда, воспитательница водила нас в городской парк, такой тихий и привольный. Мы поднимались на какой-нибудь зеленый холм, в окружении деревьев с большими кронами, рассыпались по траве, заворожено глядя в высокое голубое небо и слушали о чем рассказывала нам воспитательница. Однажды, так мы увидели самолет в небе. Что тут было! Все повскакивали, стали бегать размахивая руками, и кричать : «Самолет, самолет! Это наш, русский! Мы полетим на нем домой, в Москву!» И долго так кричали и провожали его глазами, пока он не скрылся из виду. Самолеты тогда редко летали и это был случай. А был еще случай с погодой. Порт Дальний расположен на самом конце Ляодунского полуострова, далеко выдающегося в Желтое море и находится на пути сезонных тайфунов. И вот , однажды вечером, у нас в доме начался переполох. Стали проверять все окна и закрывать их ставнями. Я ходила и спрашивала всех зачем так закрывают окна, а мама отвечала: «Тайфун идет»
-«А что это такое, тайфун?»
-«Вот завтра и увидим» отвечали мне.
Помню, вечером небо было все закрыто тяжелыми черными тучами и начинался ветер. А утром, когда мы вышли на улицу, уже светило яркое теплое солнце, небо было голубое-голубое, а по улицам неслись потоки мутной воды, увлекая за собой всякую утварь: и плетеные остатки стен и крыш фанз, и какие-то палки и тряпки, и камни, и песок. Понурые китайцы вылавливали из воды свои вещи и кто-то сказал: «Какое несчастья, как много людей осталось без крыши над головой!». Но жизнь продолжалась и все понемногу устраивалось, снова открывались магазинчики и ателье. Множество маленьких частных магазинчиков тянулось вдоль улиц Даляня. Здесь продавалась и мануфактура местного производства и было много антикварных лавочек, где в полумраке грудились старинные и просто старые предметы обихода, картины, статуэтки из глины, фарфора, вырезанные из дерева или из слоновой кости, изображавшие, как правило, почитаемых богов. Двери туда открывались с легким колокольным звоном и в нос бил тягучий запах лежалого прошлого, какая-то смесь благовоний и нафталина. Родители, иногда, покупали там понравившиеся вещи ручной работы, которые выдавлись «точно» за старинные, а возможно некоторые таковыми и были. Так у нас в доме появились китайские пейзажные картины очень тонкого письма, выполненные по шелку, среди них были и традиционные длинные вертикальные бумажные холсты с наклеенной поверх шелковой тканью, сверху и снизу крепившиеся на костяные палочки. Несколько пейзажных картин вышитых гладью, настолько искусно, что издали они выглядят, как нарисованные акварелью. Была и акварель. И еще одна замечательная картина, изображавшая острова в море и на одном из них дворец с мельчайшими деталями отделки, изгородью, деревьями с пышными кронами, изогнутыми крышами из черепицы, окнами с переплетами, и все это было изящно вырезано из пробкового дерева. Необыкновенно тонкая работа мастера. Все картины были в традиционно резных рамах из красного дерева, некоторые с паспарту. Папа был тонкий ценитель прекрасного, он ведь и сам хорошо рисовал, писал стихи и прозу, но основное свое время он уделял науке и изданные им книги еще при жизни пользовались большим спросом у производственников. Так вот, он не сразу покупал понравившиеся вещи, а долго ходил, смотрел и выбирал. Так у нас появились различные статуэтки, нэцке, навершия тростей, вазы, хороший китайский и японский фарфор, миниатюрные пиалочки, шкатулки с национальной росписью по лаку или с инкрустацией перламутром, столовый и чайный сервизы, серебряный набор для курения, серебряный столовый набор на двенадцать персон(он теперь у старшей внучки Влады). Все эти вещи очень долго служили нам, а «оставшиеся в живых» перешли по наследству. Мама так и проспала всю жизнь под любимым очень легким, пуховым одеялом, купленным еще в Китае. А одеяла из верблюжьей шерсти до сих пор в ходу. В то время вещи для дома можно было купить, а вот одежду шили в ателье. Все мамины длинные и короткие платья из шелка, шифона и панбархата с красивыми, расшитыми стеклярусом поясами, папины костюмы, пижамы, рубашки, пыльники (так тогда назывались легкие летние тканевые плащи), пальто и шубы и вся детская одежда и даже детские летние башмачки, заказывались в ателье. Я помню у меня летом всегда были однотонные из легкого атласа голубые и розовые платья и такого же цвета туфельки и бант. И как у взрослой пыльник и капор. У мамы были еще потрясающе красивые туфли на высоком каблуке и, конечно, шляпки, которые хранились в круглых картонных коробках. Весь мамин гардероб и ее шкатулка из карельской березы с ювелирными украшениями, были моим любимым предметом разглядывания и примерок. Утопая в мамином платье и туфлях, я ходила волоча каблуки по комнате и воображала себя взрослой, все это разумеется в отсутствие родителей. Лю никогда не ругала меня и всегда уступала моим просьбам, а я ее часто подводила. Мне не разрешалось гулять одной далеко от дома, но когда Лю отпускала меня на улицу, я забывала об этом и путешествовала куда глаза глядят, ведь это так скучно гулять одной около дома. Я ходила искать себе друзей, по дороге заглядывая то в один китайский домик, то в другой и часто уходила довольно далеко от дома. Никто не удивлялся моему приходу, иногда угощали чем-нибудь и я шла дальше. Однажды, настал уже вечер, родители вернулись с работы, а меня нет. Перепуганная Лю обежала все мои любимые места – нет. И все бросились в розыск. Ходили по улицам и спрашивали : не видел ли кто маленькую беленькую девочку. Кто-то вспоминал, да, пошла туда и махал рукой. Прошел час или два поиска. Обессиленные родители не знали уже что делать. А я за это время добралась до улицы, где жили наши сотрудники зашла к одним из них в дом и , утомившись, уснула. Хорошо, что папин сотрудник сразу позвонил нам и успокоил родителей, что Галка нашлась. Тогда попало нам обеим и мне и моей доброй безотказной Лю. Я опять стояла в углу и по маминому наказу «думала о своем поведении». Сколько же «дум» разделил со мной этот угол! Иногда я упрямо стояла в углу, не желая просить прощения и тогда сдавались родители. Они выводили меня из угла, мягко говоря: «Ну, ты поняла?» и сами прощали. А иногда еле терпя свою вину за очередные шалости и обиду от наказания, я изо всех сил старалась не зареветь, но слезы сами текли из глаз, я крепилась, крепилась и не выдержав, заливалась плачем, прося прощения и обещала, что больше никогда-никогда не буду, только выпустите меня из угла. И мама сдавалась. Получив прощение я недолго помнила о обещанном. Жажда приключений вновь вела меня к проказам. Маленькие дети увлекаясь игрой не всегда понимают и ощущают грань дозволенного и часто ее переступают. Один раз я гуляла на улице около дома и увидела велосипедиста. Мне захотелось остановить его. Я, широко раскинув ручки, встала у него на пути и закричала: «Стой машина!». Он остановился, посмотрел недоуменно, что же мне надо и поехал дальше. Мне это понравилось и я стала так останавливать всех велосипедистов, которые заворачивали к нам на улицу, пока один из них, не успел затормозить и сбил меня. Он очень испугался. Вскочил с земли и побежал ко мне. Я тоже здорово испугалась, но встала сама, отряхнула свое испачканное платье и стала ругать его, зачем он меня сбил, он должен был просто остановиться по моей команде. Китаец, убедившись, что со мной все в порядке, уехал. Но меня это не остановило. Теперь по дороге двигалась легковая машина и я выбежала ей на встречу. Машина тихонько объехала меня не останавливаясь. Следующая машина резко затормозила передо мной и, вдруг, из разом открывшихся дверей, выскакивают на дорогу папа и мама. Мама громко кричит в истерике, а папа , подхватив меня на руки, бежит домой. Там он хватает ремень и собирается меня ударить, но мама плачет, выхватывает меня из его рук и, наконец, меня сажают в черное кресло и закрывают кабинет. Я слышу, как за дверью, папа пытается успокоить маму, потом она только всхлипывает. Мне очень жалко ее, но я не понимаю, почему так все разволновались, ведь это просто игра такая, бросаться под машину, чтобы ее остановить.
Меня учили вежливости, как вести себя со взрослыми и другим правилам этикета. За столом Папа учил меня правильно пользоваться приборами, рассказывал, где что должно находиться, как правильно держать ножи и вилки и я все охотно запоминала и повторяла. Мама много мне читала, особенно я любила сказки. И раннее мое детство, далекое от взрослой жизни, тоже было похоже на сказку. А жизнь моих родителей текла по суровым законам своего времени. Это были сталинские времена и ,где бы ни находился советский человек – у себя на Родине или за рубежом, он всегда был под недремлющим оком НКВД(народный комиссариат внутренних дел). Бесчисленные сотрудники этого «комитета безопасности» были в каждой организации, они имели свои отдельные кабинеты, с выходом в кабинет директора. Они присутствовали на всех техсовещаниях и их мнение опасно было оспаривать, потому, что они следили за неукоснительным соблюдением линии партии. Они создали целую сеть секретных сотрудников(сексотов) во всех трудовых коллективах, часто под угрозой заставляя доносить на так называемых «врагов народа», а на самом деле на честных, свободномыслящих людей, критически относящихся ко всему происходящему. И сколько было доносов просто из зависти и человеческой мерзости сколько хороших людей пропало из-за этого в лагерях . Такое было время. Что уж говорить о тех, кого отправляли работать за рубеж. Мама рассказывала, как каждого из их группы специалистов вызывали в эти органы, долго беседовали и просто обязывали, как честного коммуниста, находящегося за пределами СССР, в стане врага, каждую неделю писать отчет(читай донос) друг о друге. Так маму обязали писать на папу, а папу – на маму. Чтобы не опуститься и не растоптать в себе человеческое достоинство, родителям приходилось каждый раз договариваться о том, что должны были написать в органы о себе, доверяли друг-другу свои записи – так и вышли из положения. Наверное, там собрались все честные люди, т.к. по возвращении в Союз, никто не попал в лагеря. У папы было еще одно секретное задание от НКВД. Он должен был, под прикрытием своего цивильного положения директора предприятия, тайно перевозить деньги для Мао Цзе Дуна, для поддержания его коммунистического освободительного движения. Для этого он регулярно ездил в Пекин и, как разведчик, выполнял все, что ему поручали. Однажды, приехав в Пекин, он, как обычно, остановился в центральной гостинице. Его номер располагался напротив номера, который снимал английский консул. И вот , выполнив задание, папа собирался уже уезжать, как вдруг, вечером, к нему постучали. Он открыл дверь и видит – стоят два чанкайшиста в военной форме и, вежливо улыбаясь, предлагают ему пройти с ними. Они привели его в тюрьму и заперли в камере. Утром, другой военачальник, улыбаясь, попросил у него прощения за это недоразумение и отпустил. На следующий вечер повторилось тоже самое, но утром с ним уже не церемонились, а сухо сказали - Вы свободны и под охраной отпустили в гостиницу. Когда папа вместе с охраной шел по коридору к своему номеру, дверь в номере консула отворилась и англичанин резко втащил его к себе и закрыл дверь. Утром, пользуясь дипломатической неприкосновенностью отвез папу из пограничного района и этим спас ему жизнь. Когда они остались вдвоем, англичанин сказал папе, что, если бы он остался у себя в номере, то арестовав его в очередной раз, его бы уже расстреляли. И что эту тактику чанкайшистов (или японцев) он наблюдал не в первый раз. Когда отец вернувшись доложил об этом инциденте его больше уже никуда не посылали. Так в трудной и опасной обстановке прошли пять лет жизни в КНР. Работа была сделана, завод работал и выпускал продукцию. Папе предложили остаться и поработать еще несколько лет. Он был не против. Но мама категорически возражала. Она говорила, что у нее началась такая ностальгия по родине, что она не справляясь с тоской часто плакала, просто белугой ревела. И папа отказался от продления загранкомандировки. И начались сборы домой. Я бегала по дому, где все собиралось и складывалось в чемоданы и в деревянные сундуки, с радостным чувством предстоящей дороги в Москву. «Мы едем в Москву! В Москву!» - кричала я. И представляла себе эту неизвестную Москву, как кремль, как у папы на открытке. Я бегала, мешаясь у всех под ногами, наконец, мне велели собирать свои игрушки. Но , все равно, я успевала еще играть. Я подбегала к маме, закрывала ей сзади ладошками глаза и спрашивала : «Угадай кто это?» Мама перечисляла всех домашних, а я говорила: «Нет, не угадала!» Тогда она восклицала: «Ну не знаю, не могу отгадать» И я открывала ей глаза, целовала и весело говорила : «Это же я , твоя дочка Галочка!» До Владивостока мы плыли на корабле, Прощай Китай, прощай бывший русский порт Дальний, город моего детства.
|
Тема: Крыхтины
24.05.2017, 17:40
На счет родственников ответил в письме. Буду рад любой информации о Вашей ветке. Пишите все, что сможете написать. Сбросьте на электронку данные и я откорректирую, все что касается родового дерева
|
Тема: Медведицыны
24.05.2016, 17:08
Lu4ik написал:[q] Медведицын Евгений Иванов, диакон Троицкой церкви с. ЕловоЦГА УР. Ф. 134. Оп. 1. Д. 2294. МК по приходу Троицкой церкви с. Елово за 1855 г. [/q]
Большое спасибо.
|
Тема: Нужна помощь волонтеров
6.03.2016, 9:21
Здравствуйте! Нужна платная помощь в Курском архиве (ГАКО). Пишите в личку.
|
Тема: Каменка Нижегородский уезд
18.01.2016, 11:23
TatianaLGNN написал:[q] Как так без фото? [/q]
Кладоискатели, им фотоотчеты не нужны, только азарт или прибыль. Както так.
|
Тема: Каменка Нижегородский уезд
24.11.2015, 23:38
В 2014 году в 1,5 километрах от Каменок нашли небольшое поселение времен Михаила Федоровича,по находкам чешуя и пластика 17 века.
Поселение было не большое не более 5 домов, к сожалению фотографий находок у тех, кто там копал, не осталось.
|
Тема: Каменка Нижегородский уезд
11.08.2015, 23:53
в 1888г д.Каменка родился ВЕЙСОВ Николай Петрович, отцом его был учитель этой деревни (согласно справки ЦАНО на основе метрической книги Таможниково) Вейсов Петр Евгеньевич, женатый на Таисии Львовне (женщине почти неграмотной). До того Вейсов П.Е. был учителем в приходском училищев с. Д.Константиново (в 1870г.), а затем - учителем в селе Выездное (в 1885 г). Восприемницей была родная еще одна дочь П.Е. - Параксева (скорее всего от другого брака), кроме того известно, что у Н.П. была еще одна сестра - Августа.
Отец Н.П. происходит из церковной семьи: его брат - псаломщик в с. Арманиха, а отец - Евгений Фомин (отчество так записано) - дьякон в с. Воскресенское, дед и прадед также церквонослужители (дьячок в с. Успенское Макарьевского у. и пономарь в с. Великий Враг Арзамасского у. соотвественно)
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 23:35
К северо-западу от Вольска лежат в 15 и 25 верстах от города, два села Верхняя и Нижняя Чернавка. Первое из них имеет 2400 жителей, овчинные и красильные заведения. Верстах в 25 к северу от Нижней Чернавки находится большое село Черкасское(Знаменское), имеющее более 7000 жителей, волостное правление, больницу, 2 училища, почту, два корпуса лавок, кожевни, красильные и овчинные заведения, две ярмарки и еженедельные базары. Около села указывают три горы, встарину покрытые лесом. Кладоушу – содержащую в себе клады, Дорониху – где жил разбойник Дороня со своей шайкой, и Видим – с которой видна вся окрестность на далекое разстояние. (Россия Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Том 6. Среднее и нижнее Поволжье и Заволжье. 1901.)
В давние времена на месте Черкасского царила глушь, способствовавшая развитию разбойничества. Для притонов разбойников в этой местности служили находящиеся здесь горы, покрытые лесами. Из этих гор особенно примечательны три горы, называемые Видим, Кладоуша и Дорониха. Все они довольно возвышены и имеют кругообразный вид. С горы Видим видна вся окрестная местность на далекое расстояние, отсюда гора и получила своем название. На горе Доронихе некогда жил с своею шайкой разбойник Дороня. Гора Кладоуша служила местом для кладов. В описываемые времена здесь не было проезда, и путешественники с опасностью совершали свой путь. А.Лунин
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 17:12
Безпоповцы - общее название представителей одного из 2 основных течений старообрядчества. Главной особенностью вероучения Б. является идея об уже совершившемся воцарении антихриста и связанное с этим представление о прервавшейся благодати священства и прекращении церковной иерархии. В 1817 г. на Петербургском Преображенском кладбище проходило особое совещание всех наставников с привлечением начетчиков из губерний, посвященное рассмотрению сообщения федосеевца из Саратова о том, что местные старообрядцы неправильно творят на себе крестное знамение, поскольку при словах ««Сыне Божий» полагают руку на левое плечо, на котором у человека сидит дьявол. Тем самым ему отдают на поругание имя Исуса Христа». Последователи такой трактовки крестного знамения, называвшиеся левяками, были широко распространены в Поволжье, особенно в селах Воскресенском, Б. Чернавка и др.
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 16:32
Храм во имя святых безсребреников ичудотворцев Космы и Дамиана
Располагался: Саратовская обл., Вольский р-н, с. Верхняя Чернавка.
Престол: Во имя святых безсребреников и чудотворцев Космы и Дамиана.
Построен: В 1809 году.
Из истории: Каменная церковь с каменной же колокольней была построена в селе Верхняя Чернавка Вольского уезда Саратовской губернии в 1809 году тщанием прихожан. В штате причта состояли священник и псаломщик, проживавшие в общественных домах. В селе была церковная школа.
Храм во имя святого Архистратига Божия Михаила
Располагался: Саратовская обл., Вольский р-н, с. Нижняя Чернавка.
Престол: Во имя святого Архистратига Божия Михаила. Построен: В 1835 году.
Из истории: Деревянная церковь с деревянной же колокольней была построена в селе Нижняя Чернавка Вольского уезда Саратовской губернии в 1835 году тщанием камер-юнкера Его Императорского Величества Двора Самуила Александровича Панчулидзева. В штате причта состояли священник и псаломщик, проживавшие в общественных домах. В приходе были церковные школы в самом селе и в приписной деревне Логоши.
При подготовке материала были использованы:
Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. Стр. 210-211
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 16:14
Мама родилась осенью 1920г. в селе Верхняя Чернавка Вольского района Саратовской области в крестьянской семье. А дату рождения ей записали 28 декабря, когда крестили. Точную дату рождения никто не помнил. Мамина мама, моя бабушка, Железина Марфа Григорьевна, была младшей дочерью самого зажиточного крестьянина деревни – Григория Железина. У него был самый большой дом в деревне и крепкое хозяйство. Бабушка рассказывала, что у них было 2 коровы, телята, лошадь, свиньи, отара овец, а гусей и кур, говорили и не считали. Всю весну и лето паслись у воды, а осенью их загоняли во двор. Была и земля, которую пахали и сеяли на ней зерновые. Вот на время пахоты и уборки урожая отец нанимал работника, а то и двух. Со всем хозяйством справлялись сами. А было их всего 5 человек, отец с матерью Прасковьей и три дочери – Анна, Василиса и Марфа. Семья была набожной. У бабушки была своя Библия на старославянском – большая и толстая книга с витиеватыми красными заглавными буквами, ее я помню из детства. Еще у нее был псалтырь, большой медный крест, несколько писанных икон, одна средняя икона Божьей Матери. После смерти бабушки все отдали богомолкам и у нас в семье осталась только небольшая икона Св.преп. мученицы Евгении в медном обрамлении, которую бабушка купила для своей старшей дочери Евгении и на которую она тоже молилась. Бабушка рассказывала, что отец ее был хорошим шорником, а зимой, когда работы на земле не было, он собирал артель мастеровых и они подряжались на строительство домов. Строили вниз по Волге, доходили даже до Дербента. А женщины в зимние вечера пряли овечью шерсть, вязали, обвязывая всю семью шерстяными носками, чулками, платками, поддевками. В пору бабушкиного детства и юности, а родилась она в 1898г., белья не носили. На посконную, нижнюю, рубаху одевалась верхняя и сарафан. Замужние женщины носили еще платок-повойник. Обуви не было, все сезоны бегали босиком, только зимой обували валенки. Верхняя одежда зимой : зипуны, тулупы и, помню, у бабушки была такая черная, с верхом, похожая на пальто из кротовьих шкурок, которая называлось – кацавейка. Она говорила – «Это богатая кацавейка, с мехом.» Питались просто, щи да каша с конопляным маслом. Коноплю выращивали на пеньку, а из семян давили масло. Подсолнечное масло было редкостью. Пекли хлеб, пироги да блины, да еще картошка. Правда, ели много мяса, щи варили наваристые. А больше мясо не готовили никак – только отварное. Сахар и пряники – только по праздникам и когда отец ездил на ярмарку. Так жила глухая поволжская деревня в начале 20го века. Не знаю, в этой деревне или по близости, была церковь и церковно-приходская школа 4х летка. Бабушка закончила два класса этой школы. Научилась читать и писать, на этом обучение девочки заканчивалось. Грамоте уже разумеет и хватит с нее, по дому работы много, а рук не хватает. Пору своей юности бабушка вспоминала хорошо. Летом с подружками бегали по вечерам хороводы водить, а зимой собирались у кого-нибудь на посиделки, пряли и вязали вместе с разговорами. Бабушка любила петь. Одна из любимых песен была – «Когда я на почте служил ямщиком, был молод имел я силенку…» Маленькой, я не разбирала слова и пела за бабушкой – «… и ел я селедку». Один раз бежала бабушка на гулянье, а подруги ее, Акулины, нет. На следующий вечер встречаются они, а подруга ей и говорит: «Что ж ты, Марфуша, вчера не зашла за мной, я тебе из окна моргала, моргала», а бабушка ей отвечает: «Ты, чай, моргала не сундуками хлопала, вот я и не услышала» и обе рассмеялись. Другой раз шли они с девушками по полю, а одна и говорит ей : «Какая ты красивая, Марфуша, лучше тебя по всей деревне не сыщешь!». И, правда, бабушка у нас была красавица. Выше среднего роста, черноглазая, с красивой фигурой. У нее до старости была прекрасная кожа, гладкая, бело-розовая. И в 60 лет она была статная, в меру полная, моложавая, благодаря живым глазам. Замуж бабушка вышла за односельчанина, Яшина Трифона Егоровича, одного из двух сыновей бедного крестьянина Егора Яшина. Трифон был деревенским пастухом, добрым тихим малым. Он был рослым, черноволосым, с яркими синими глазами. Красавец, под стать бабушке. Эти синие глаза передались потом по наследству их младшей дочери Антонине, потом ее младшей дочери Евгении, а потом уже всем детям и внукам Жени. Когда я смотрю на них, я вижу дедушкины глаза, красивые, синие. Бабушка в молодости не выговаривала букву «Л» и дедушка, бывало, подсмеивался над ней: «Марфуша, скажи – солдат», а она – «Сойдат» и смеются оба. Потом это прошло. Дедушка тоже был грамотным, он закончил 4е класса церковно-приходской школы. Дедушку призвали в армию и он попал на фронт 1й мировой войны. Служил он в пехоте. Как то раз сидели они с несколькими солдатами в блиндаже, а дедушке и вдруг дедушке очень сильно захотелось выйти наружу, он и говорит: «Айда со мной робяты, мочи нет туте сидеть!». Но никто не пошел с ним. Только он вышел, как в блиндаж попал немецкий снаряд и все разворотил. Только дедушка и остался жив. За какое сражение, я не знаю, но дед был награжден Георгиевским крестом и несколькими медалями отличия. Он был ранен в ногу, ему снесло пол пятки, лечился в Покровском Отделении больницы Св. Марии Магдалины (г. Петроград, Вас. Остр., Средний пр., 77). Был выписан 6 Апреля 1915 года. Его комиссовали. Он потом всю жизнь прихрамывал на левую ногу. Вернулся домой, а тут, вскоре, и революция. Тяжелым колесом прокатилась она по жизни моих близких. Хорошо налаженное хозяйство стало приходить в упадок. Старшая дочь Анна вышла замуж и уехала в г.Вольск, где у ее мужа было небольшое дело. Средняя дочь – Василиса после замужества помыкалась в деревне, да и перебралась к Анне Григорьевне в Вольск, где и обосновалась с семейством. Шел 1926 год, началась коллективизация, стали раскулачивать по деревням самых зажиточных и трудолюбивых крестьян. Попал под эту компанию и Григорий Железин, ведь у него был самый большой дом, да и на сезонные работы он нанимал работника. Значит – кулак, пользовался наемным трудом, вон его из деревни. Прадедушка, Григорий Железин, умер внезапно, запрягая лошадь, как тогда говорили от разрыва сердца. Дом его конфисковали, землю и всю живность забрали в колхоз, забрали зерно и все припасы. В доме устроили сельсовет и правление колхоза. Много позже там же разместили и медпункт. В нем, после отечественной войны, работала моя троюродная тетя, Надежда Яшина. С тех пор прошло уже около ста лет , а дом нашего прадеда, построенный его руками, так и остается самым большим в Чернавке и в нем все еще располагаются разные службы. Честно построенный, честно служит людям. Спасибо тебе, дорогой прадедушка Григорий Железин! Ты оставил по себе добрую память. Низкий тебе поклон! А тогда, убитые горем, Марфа с Трифоном и маменькой Пашенькой, с двумя малолетними детьми, в чем есть, вынуждены были бежать из деревни искать своей доли. Подались в г.Вольск, там у бабушки уже жили обе сестры. До поздней осени ходили они по городу, перебиваясь случайными заработками. Жить негде, есть нечего. Родные и сами бедствовали без работы и без хлеба. Мама вспоминала, что часто питались только картофельными очистками. Ими то и отравилась ее бабушка Пашенька и умерла. К зиме стало совсем плохо. На руках у Марфы 2х летняя Антонина и 5ти летняя Женя. И, чтобы спасти хоть кого-то из детей, бабушка решает отдать старшую дочь – «в люди», няньчить младенца, до тех пор, пока они с отцом не найдут работу и пристанище. Мама вспоминала, как привели ее в чужой дом, а она не хотела оставаться и плакала, а бабушка утешала ее, говорила, что это не навсегда, что они с отцом обязательно вернуться за ней и ушли. Всю зиму, моя 6ти летняя мамочка, сама еще ребенок, таскала на руках маленького, целыми днями возилась с ним за кусок хлеба. Она очень уставала и плакала по ночам тоскуя, думала, что родители ее бросили. Но пришла весна и, однажды, открылась дверь и на пороге стоят ее родители. Они пришли за ней, они не забыли! То-то было радости! К этому времени дедушка устроился на работу в пожарную охрану и ему выделили комнату под жилье. Семья выжила. Но беды не кончились. Бабушкин организм не выдержал стольких лишений и она заболела. Заболела, похоже, чахоткой. Думали, не выживет, врачи отказались от нее, а, вот, житейская мудрость помогла. Ей посоветовали есть морковку от малокровия. Она съела два мешка моркови и пошла на поправку. Болезнь отступила. Мама пошла в школу. Как научилась читать, то увлеклась чтением. Любую копеечку тратила на книжки. А денег-то не было, ну и доставалось ей от бабушки: « Я зачем тебе дала пятак, на хлеб! А ты на книжки тратишь, на пустяки!» Мама вспоминала: «Читать любила, страх! А не позволяли, это считалось бездельем. Так я спрячусь под кровать, там и замру читая, пока-то меня докличутся!» Училась мама хорошо, на одни пятерки, была первым математиком в школе. И, вообще, заводила. Ее избирали старостой и комсоргом в классе. Она была, по откликам ее подруг, очень веселой и спортивной. Волгу у города Вольска могла за раз переплыть туда и обратно. Хорошо ходила на лыжах. Одноклассники ее любили еще и за отзывчивость и доброту. Она всегда помогала им в занятиях. Ее школьная подруга – Ляля Орлова, говорила, что : «Женечка всегда была безотказная. Объяснит, решит и поможет, кто бы ее ни попросил.»
Она грамотно писала и ей легко давался иностранный язык. Школу она окончила с отличием и ее без экзаменов зачислили в Московский химико-технологический институт им. Менделеева. Это было в 1938 году.
Мамина компания в Вольске – это ее одноклассники: Ляля Орлова, Фанаскова, Коля Калерия, Олег Лапшин и Саша Самохвалов. Ляля была из обеспеченной семьи, она дочь земского врача. У них был свой дом с хорошей библиотекой и роялем. Обе дочери доктора Орлова хорошо Музицировали, а Лялька еще увлекалась ариями из опер и романсами. Мама любила бывать у нее в доме, где собиралась их молодая компания. И эта прекрасная потребность петь вместе в компании друзей осталась у мамы до конца жизни, когда бы и где она ни собирала гостей, у нее был хороший голос, чистый, звонкий.
По разному сложилась жизнь у ее одноклассников. Почти все мальчики из класса, призванные в армию, погибли на фронтах Отечественной войны. Олег Лапшин вернулся и они с Лялей Орловой поженились. Я помню мама долго хранила письма одноклассников с фронта. Иногда их перечитывала и мне. О войне ребята писали сухо, тоько: «…сейчас иду в бой…» или «…только вернулся после боя и спешу написать тебе…» Они больше интересовались жизнью в тылу, мечтали – чем займутся после войны, они высоко ценили настоящие чувства и дружбу. Незадолго до смерти, мама последний раз перебрала все письма и сожгла их. На мой вопрос «Зачем?» она ответила : «Они уже больше никому не понадобятся.» А летом 1938 года маму провожали в Москву, в институт. Бабушка дала ей 3 рубля со словами: «Доченька – это все, чем мы можем тебе помочь.» И действительно, так и произошло. Потом, только мама помогала своим родителям. Так, в одной единственной юбчонке, с двумя кофточками она и проходила все пять лет учебы, живя только на стипендию. Учеба давалась легко и училась она на отлично, свободное время отдавая общественной работе. Была комсоргом, а потом возглавила ДОСААФ факультета. Теперь уже никто не знает, что это такое, а в наше, советское время, это было самое многочисленное добровольно-спортивное общество содействия армии и флоту. В нем был свой значок, знаки отличия и, конечно, грамоты. У мамы были все эти завоеванные регалии. Она занималась легкой атлетикой, играла в волейбол, прыгала с парашютом. Когда началась война мама записалась на курсы радисток и окончила их, потом пошла в автошколу и получила права водителя грузовика. Она готовила себя к фронту. Несколько раз она обращалась в военкомат с просьбой отправить ее на фронт, но всегда получала отказ. Институт держал бронь на талантливых студентов и ее не отпускали на войну. Тогда, она после занятий стала работать, возить на грузовике снаряды с воензавода на железную дорогу. По ночам, с друзьями добровольцами, дежурили на крыше, чтобы гасить зажигательные бомбы, которые немцы сбрасывали на Москву. Вот такая она была, Женечка Яшина, моя мама! В конце 1941 года институт эвакуировали в Саратов. Мама вспоминала о тревоге и неустроенности той поры. Многие преподаватели растерялись поначалу, а потом, потянулись к ней, молодой, но сильной духом девушке. Они обращались к ней с различными организационными вопросами как к человеку, который может помочь. И она решала эти вопросы. Ее любили и уважали студенты и преподаватели и эти теплые отношения с профессорами кафедры остались после войны навсегда. В 1943 году, по возвращении из эвакуации мама на отлично защитила диплом инженера-технолога и ее распределили на самый большой в Подмосковье цементный завод – «Гигант». Сначала, она работала мастером в сырьевом цехе и в котельной, затем ее перевели инженером в техотдел. И снова комсомольцы выбирают ее комсоргом завода. Идет война, много предприятий лежит в руинах. Дефицит цемента страшный, а сверху требуют наращивать и наращивать план выпуска цемента. Инженерно-технических кадров не хватает и мама проводит на заводе две, а то и три смены. Так устает, что нет сил идти домой в поселок, а это примерно 3 километра и она, частенько, ночует прямо в цеху. С питанием все также тяжело. Еще действует военная карточная система распределения продуктов, а это очень ограниченные пайки. Мама вспоминала, иногда получит продукты по карточке и пока идет домой съест сахар и, остановившись, заплачет. Ведь теперь всю неделю придется пить пустой кипяток. Чая заварного не было. Заваривали сушеную морковь. Она очень похудела за последние годы, ее молодость пришлась на тяжелое время войны и только ее оптимизм и жажда бурной деятельности выручали ее. От постоянного недоедания и недосыпания у нее открылась язва желудка и двенадцатиперстной кишки. Пока она была на работе, она держалась, а когда приходила домой, то терпеть сильные боли уже не могла. Тогда вызывали скорую помощь и ей ставили обезболивающие уколы. Эти боли в желудке мучили ее почти до 50 лет. Как только мама стала работать, она тут же вызвала родителей к себе. Ей, как молодому специалисту, выдели комнату в трехкомнатной квартире, а потом они стали занимать там две комнаты. Квартира была на первом этаже. Там была небольшая кухня с печкой, которая топилась углем и туалет с умывальником, ванны не было. К одной комнате примыкала большая лоджия. Завод выделял своим работникам землю на пустырях и там мама, с дедушкой и бабушкой, сажали картошку. Это был основной запас питания на зиму. Так выживали в последние годы войны все жители небольшого поселка «Цемгигант» под г. Воскресенском. В те годы в поселке жило довольно много татар, они были основной рабочей силой на заводе. А жили они в деревянных бараках на окраине. После войны они куда то исчезли. Выглядели они неопрятно и одеты были в какое-то засаленное тряпье. Они плохо говорили по-русски и занимались самым неквалифицированным трудом – грузчики, дворники, подсобные рабочие. Был даже один старьевщик . Он ездил по улице и кричал свое : «Старье берем». Дети приносили ему всякие ненужные старые вещи и просто тряпки, а в замен получали тряпичные маленькие мячики на резинке, деревянные свистульки, резиновые шарики на палочке, небольшие тряпичные куклы и что-нибудь еще. Игрушек тогда не было, дети радовались и всегда стайкой бежали за старым татарином и его сивой лошадкой. Рабочий поселок был маленький, тянулся вдоль железной дороги, к которой почти в плотную подступал лес. Несколько двухэтажных домов так и выстроили среди сосен. В таком доме и жила мама с родителями. Коренных жителей в поселке не было, он был построен на пустом месте еще до войны. Инженерный персонал и рабочие – все были приезжие, попавшие сюда, в основном, по разнарядке. Сюда же после госпиталя был направлен и папа. Здесь они и встретились комсорг завода и инженер-фронтовик. По их рассказам было так. Они познакомились на производстве и вместе занимались общественной работой. Папа, как все инженеры, день и ночь пропадал на заводе. Нужно было давать план любой ценой и он зарекомендовал себя хорошим специалистом. Но, в конце концов, от постоянного переутомления, недоедания и недосыпания он свалился и попал в больницу. Мама предложила комсомольцам взять над ним шефство и сама, почти каждый день, бегала в больницу, ухаживать за Гришей Крыхтиным. Она приносила ему домашнюю еду и другие, кто чем мог, подкармливали его. Мама вспоминала, что отец был такой худой, что она спокойно поднимала его на руки, чтобы перенести. За мамой тогда ухаживал молодой специалист, звали его Николай(впоследствии он станет директором Щуровского цементного завода), но когда она ближе узнала папу, то отдала предпочтение ему. И бабушка тоже одобрила ее выбор. Папа не долго еще ухаживал за мамой, вскоре они поженились.
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 15:59
В восемнадцати километрах от города Вольска, у истоков речки Чернавки широко раскинулось русское село Верхняя Чернавка, возникшее в 1740 году.
Первыми поселенцами села были выходцы из села Гусиная Лапа, ныне Большая Гусиха Базарно-Карбулакского района Саратовской области.
До революции село делилось на три общины. Первую общину составляли крепостные крестьяне графа Орлова-Денисова. Самая маленькая вторая община, состояла из удельных крестьян.
Третьим обществом был хутор мещан города Вольска. До сих пор одна из улиц этого бывшего хутора называется «Хуторами».
Село Верхняя Чернавка упоминается с конца 18 века как принадлежащее Дворцовому Ведомству. В конце 18 столетия Императрицей Екатериной Второй было пожаловано Государственному казначею графу Алексею Васильеву, от которого перешло к его наследнику. В записи 1834 года село значится принадлежащим зятю Васильева графу Орлову-Денисову. Супругой Васильева графини Варвары Сергеевны в 1809 году в Верхней Чернавке была построена каменная церковь во имя Святых бессребников и чудотворцев Косьмы и Домиана.
Ведущей отраслью экономики села было земледелие, сеяли рожь, пшеницу, овёс и др. занимались огородничеством. Землю пахали конным плугом или сохой. Сеяли вручную, хлеб жали серпами.
В селе было 6 мукомольных мельниц. Находилось пять бакалейных лавок, одна винная. На 1889 год насчитывалось мужчин-1271, женщин-1660. Профессий в селе было много: извозчики, батраки, поденщики, овчинники, жницы, пастухи, плотники, пильщики, караульщики, портные.
Престижная профессия была извозчик. Из всего района в наше село приезжали нанимать извозчиков, которые перевозили зерно из Вольска в Саратов.
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 15:41
Большая или Верхняя Чернавка село подгородное, лежит от Вольска в 15 верстах, в глубокой долине, окруженной плоскими горами. С северной и южной стороны горы эти значительно понижаются и подвигаясь далее, переходят в ровную местность. С восточной стороны Чернавския горы покрыты частым, большею частью дровяным и отчасти строевым лесом. Между горами известны под названием одна- Лысой, а другая Ягодной. На юго-восточной стороне, в одной версте от Чернавки, лежит довольно длинная плоская гора, называемая Черною горою.
Каменная церковь с каменной же колокольней была построена в селе Верхняя Чернавка Вольского уезда Саратовской губернии в 1809 году тщанием прихожан. Престол: Во имя святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана. В штате причта состояли священник и псаломщик, проживавшие в общественных домах. В селе была церковная школа.
По данным на 1859 год во владельческом селе Верхняя Чернавка Вольского уезда было 209 дворов, проживало 1319 человек.
Подле горы этой идет овраг, называемый Сосновым, с мелкими кустами ракитника и березника; с южной стороны, в полуверсте от Чернавки, входит сюда большой длинный овраг, известный под названием Лисьего. Овраг этот получил свое название в давно прошедшее время от множества водившихся в нем лис. По средине села Чернавки протекает речка Чернавка, берущая свое начало в полуверсте от селения, источников, в устье лисьего оврага, Речка эта имеет чрезвычайно извилистое течение, шириною в одну или две сажени и очень мелкая. По обоим ее берегам идет непрерывный ряд огородов, усаженных капустою. В самом селе и не его находятся на этой речке шесть водяных мукомольных мельниц о 3-4 поставах и хутор наследников графа Орлова-Денисова с прекрасным каменным домом и прочими службами. В двух верстах от Малой Чернавки р Чернавка впадает в Терешку. Чернавка состоит из деревянных домов, покрытых большею частью тесом. Порядки домов, или улицы, расположены по речке Чернавке весьма извилисто, разбросанно. Одна только мещанская улица или мещанский хутор, как его называют, лежащий по правую сторону Чернавки, идет довольно правильно, красуясь своими за ново обстроенными домами. За ново обстроиться побудил мещан бывший здесь до этого пожар, истребивший до основания половину села. В центре села неприятно поражают лежания тут гумна крестьян собственников. Вне села, кругом его, идет ряд ветряных мукомольных мельниц, в числе четырнадцати. С западной стороны, при въезде в село, стоит невысокая, каменная церковь. Село Чернавка в 18 столетии принадлежало дворцовому ведомству. В конце этого столетия часть ее Императрицей Екатериной 2 была пожалована Государственному казначею Алексею Ивановичу Васильеву, от которого перешла к его наследникам. Всех жителей в чернавке ныне чистится в. м. п и 1460 д. ж., обоего пола 2731д. Из них крестьян собственников, бывших крепостных графа Михайлова Васильевича Орлова-Денисова 644д.м.п 725 д.ж., крестьян бывших удельных 109 д. м. п. и 118д. ж., мещан 470 д. м. п. и 520 д. ж. Дворов имеется у крестьян собственников 227, у бывших удельных 38, у мещан 157, а всех 406. Крестьяне-собственики получили в надел дарственной земли в размере одной десятины с четвертью на душу, Они снимают у владельца участок земли подесятинно с платою по 7 р. за дес. У бывших удельных крестьян участок земли состоит из 1144 дес. Менаше имеют во владении по 8 дес. на душу, включая сюда усадьбу, лес и луга в 120 дес. Мещане живут хорошо. Дома у них хорошие, все крытые тесом. Одеваются они чисто, по городски. Крестьяне собственники и удельные живут бедно. Первые вследствие стесненного положения своего экономического быта; вторые вследствие весьма ограниченного занятия полевым хозяйством. Эти последние ленятся сами обработать землю, и свой участок большего частью сдают другим. Чернавсские мещане поселились здесь из разных мест, как-то: из Вольска, из сель: Грабовки, Озерок и Кикина. Как видно из документов Чернавской церкви жители здешние с начала своего поселения были все православные. Н с 1835г. поселился здесь раскол, который вначале был очень ограничен. В 1832г. здесь было только 13д. раскольников. Через пять лет раскольников уже стало 87. В следующие за тем сорок лет раскол местный настолько умножился, что заразил собою две трети чернавского населения. Расколь разделился здесь на следующие секты: на спасово согласие, на беглопоповскую секту, на поморцев и леваков, или левашей . Из указанных сект преобладают здесь, спасово согласие и беглопоповская секта. Меньшая часть раскольников леваки, или леваши. Беглопоповцы имеют у себя моленные избы, которая находится у них в певащенской улице, называемой ъглинкою,ъ расположенной над крутым берегом р. Чернавки. Для совершения над крутым берегом р. Чернавки. Для совершения над новорожденными младенцами крещения, или поенчания браков, наезжают сюда беглые попы. Леваки или леваши-это вновь образовавшаяся секта. Они переносятся, при крестном знамении, имя Сына Божия на левое плечо. При этом они от православной церкви ничего не принимают. Кроме общего разъединения во вере, Чернавцы страдают отсутствием единения в семействах, в которых весьма часто глава семейства, или отец держится одной секты, мать другой, дети ни той, н другой. От этого происходит семейный разлад, заглушающий семейные начала. Как в Барановке местного уезда, так и здесь положение женщины печальное. Случаи разводов супругов, сведенных по расколу, постоянны. Разводы эти особенно тяжелы для православных дочерей, которые вступают в брак с раскольниками по расчету. Не вытерпев порядков и обычаев раскольнической семьи, они уходят обратно домой с одними побоями, разбитым сердцем и незаконнорожденными детьми. Чернавская церковь построена графиней Васильевой в 1809 году. Престоль в ней во имя Св. Чудотворцев Косьмы и Дамифна. Иконы в ней старые, писанные иконописью. До 1886 года школы в Чернавке не было ни какой. Вместо нее дети обучались у раскольнических начетников и начетчиц, что еще более содействовало усилию раскола в этом селе. В 1886г. открыта здесь школа грамотности приходским священником Островидовым в церковной сторожке. Ежегодно обучается до 20 мальчиков.
Историко-статистическое описание селений Вольского уезда, Саратовской губернии.
А.А. Лунин. 1890 г.
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 15:41
География
Село располагается на небольшой речке Чернавке в 17 километрах от Вольска и в 112 километрах от Саратова. Координаты: +52°10'19ъ, +47°16'44ъ (Г|Ы|W). Ближайшие железнодорожные станции находятся в Вольске, Шиханах и Чернавке в 7–14 километрах. В Верхней Чернавке останавливаются автобусы в направлении Черкасского, Белогорного, Балаково, районного и областного центров.
История
Русская государственная деревня Верхняя Чернавка образовалась в середине XВИИИ века. В 1801 году (по другим данным в 1805-м) поселение с крепостными крестьянами частично перешло во владение графа В. В. Орлова-Денисова и его жены М. А. Васильевой, которой эти земли пожаловала в 1790 году в качестве приданого императрица Екатерина ИИ. Несмотря на то, что новым владельцем часть крестьян была переселена в Шиханы, где строилось поместье, Верхняя Чернавка продолжала разрастаться. Уже в 1809 году тщанием прихожан была построена церковь. Здание было каменным, с колокольней, престол был освящён во имя святых чудотворцев и бессребреников Космы и Дамиана. Дома для священника и псаломщика были общественные. Помимо православия некоторые жители села также придерживались старообрядчества (поповского и беспоповского толка). Во второй половине XИX века население Верхней Чернавки превысило 1300 человек. Были построены три мельницы, имелись овчинные и красильные заведения, в 1886 году местным священником была организована школа грамотности в церковной сторожке. В начале XX века её сменила начальная церковно-приходская школа. В революционный 1905 год для предотвращения крестьянских волнений в Верхнюю Чернавку и другие волостные сёла был командирован отряд казаков, охранявший местные угодия вплоть до Октябрьской революции. В 1911 году в Верхней Чернавке, относившейся к Ключевской волости Вольского уезда Саратовской губернии, проживало 1833 человека местного и 121 человек постороннего населения. Крестьянских обществ было два. В 1916 году в деревянном доме с небольшой библиотекой была открыта начальная земская школа.
Новой советской властью в Верхней Чернавке был сформирован сельсовет, начал работу колхоз ъПуть к коммунизмуъ. Приходская и земская школы в 1936 году были преобразованы в среднюю. Верхнечернавская церковь была закрыта. Великая Отечественная война унесла жизни 234 жителей села. После войны в здании школы был организован небольшой краеведческий музей, в 1957 году открылись интернат для приезжих школьников и спортивный зал. Старая школа простояла до пожара 1978 года, после чего было построено современное задние. Церковное здание до наших дней не сохранилось.
Сегодня в Верхней Чернавке, являющейся центром одноимённого муниципального образования, проживает 1100 человек. Имеются отделения связи и Сбербанка, средняя общеобразовательная школа и детский сад, открытая в 1944 году библиотека, в здании на улице Рябова располагается сельский Дом культуры. ЗАО ъЧернавскоеъ занимается выращиванием зерновых и зернобобовых культур. В школьном спортивном зале работает секция дзюдо, команды учащихся выступают на районных первенствах по баскетболу и волейболу.
|
Тема: Деревня Верхняя Чернавка
16.04.2015, 15:37
Мои предки, носившие фамилии Яшины и Железины были из деревни Верхняя Чернавка. В этой теме я размещаю всю информацию которая попадалась и будет попадаться мне о данной деревне. Приношу извинения тем, чьим материалом воспользовался не сославшись на ресурс откуда взял. Если у кого-либо есть интересная информация о деревне или фотографии, а может быть есть возможность разместить информацию из краеведческого музея - не проходите мимо, разместите здесь.
|
Тема: Кунсткамера
11.04.2015, 21:43
nmash написал:[q] С точки зрения генетики, украинки - унаследовали гены отдельного, еще более древнего народа.....Сердце женщины всегда выбирало более сильного и ъперспективногоъ мужчину - от этих мужчин рождались дети, передававшие отцовские гены по наследству.[/q]
А куда авары с хазарами подевались? Ведь какие перспективные были...
|
Тема: Каменка Нижегородский уезд
17.03.2015, 22:48
nadbobr написал:[q] Если я могу чем-то помочь, то буду рада. [/q]
Здравствуйте. Конечно, можете помочь. Будет очень замечательно, если Вы оставите на сайте свои воспоминания о Каменке, ее жизни, быте, традициях, особенностях отмечать праздники. Также в этой теме очень не хватает фотографий деревни, как современных, так и старинных, если что интересное осталось у Вас в семье - поделитесь, ведь это уже история.
|
Тема: Каменка Нижегородский уезд
14.03.2015, 17:30
Не скоро.Вообще, такое ощущение, что никому это не надо. Тема старая, а кроме меня ни одного поста по существу никто не написал за все это время. Как будто и не было в Каменке жителей совсем. А правда рассказ понравился?
|
Тема: Тюлюпо
14.01.2015, 16:39
LeGo написал:[q] Дед моей бабушки Телюпа Федор, родом из Могилевщины, [/q]
А населенного пункта Вы не знаете часом, окуда Ваш предок?
|
Тема: воспоминания
31.10.2014, 19:32
После увольнения в 1949году немного пожили у родителей Нади в Горячеводске, в сорок первом доме на ул. Володарского. Домик находился в переулке, в конце улицы Володарского, так называемая «Мотня», где родилась дочь Шура. Жить было трудно и Надин двоюродный брат, Хрипунов Михаил Елисеевич, дал нам кроликов (3и самки и 1го самца). Для кроликов мы выкопали яму 1,5м глубиной, посадили их туда, бросали туда корм, а сверху яма закрывалась щитом. Кролики быстро расплодились и стали делать норы с выходом на поверхность. Соседи стали жаловаться, что чьи–то кролики стали поедать у них капусту, морковь и прочее, и пришлось нам с большим трудом кроликов ликвидировать на мясо.
Так как с инвалидностью поступить на работу было почти невозможно, я ее нигде не указывал.
В сентябре 1949 года поступил работать в почтовый ящик геологической партии № 1 - вахтером. Около полу года я стоял на вахте и охранял секретный маркшейдерский отдел, где познакомился с главным маркшейдером Бараковым Иваном Ионовичем. Он много вычислений производил на арифмометре и, как-то раз, я предложил ему свою помощь. С математикой у меня всегда было отлично и он согласился попробовать. В ту пору маркшейдеров не хватало и я им неплохо обсчитывал данные. Через некоторое время Иван Иванович мне говорит: что ты будешь вахтером, ты же грамотный человек, десятилетку заканчивал (а тогда десятилетку мало кто заканчивал, максимум семилетку) и устроил меня учиться без отрыва от производства на недавно организованные шестимесячные курсы топографов-геодезистов, которые я закончил и с 1июля 1950 года был зачислен на работу младшим техником топографом, а в мае 1951 года переведен маркшейдером участка на подземные работы геологоразведочной партии - Кольцовская.
В 1951году весной мы поссорились с родителями Нади. В то время приехала к родителям жена Надиного брата Станислава Лидия и однажды, когда Надя купала маленькую дочь Шуру Лидия стала открывать окно и делать сквозняк. Надя ей сделала замечание, чтоб на время купания Шуры в тазике она закрыла окна, но Лидия Николаевна начала опять открывать окна и говорить Наде, что она здесь не хозяйка и если ей что не нравится уходила из дома. Ее поддержала мать Нади и тоже сказала, чтоб мы нашли себе квартиру.
Квартиру мы нашли у одинокой старенькой бабушки, которая еще немного помогала следить за маленькой дочерью Шурой. Старушка жила одна и мы решили взять над ней шефство. У нее было семь соток земли и она попросила их загородить, чтоб скотина не ходила на огород. Тогда я работал на руднике, откуда и привез разные обрезки в виде реечек и сделал ей большой забор, дверь и еще кое-что. Она была нам очень благодарна. В благодарность, безплатно, не взяв ничего, она нам отдала от своего участка две с половиной сотки земли.
Земля появилась и на этом участке по ул.Красноармейской начали строиться. А как строиться? Средств особенно-то нет. Какие-то деньги были и что-то продали за бесценок. Приходилось все своими руками строить. Делать все от начала и до конца. Новый дом начали строить из самана.
Саман делали из соломы и глины. Форму для самана делали специальную в виде маленьких блоков. Ящики без дна и без крышки, в которые набивают смесь, гладят одну сторону и она стоит какое-то время, потом форму снимают и ждут до полного высыхания. Когда глина высыхает, образуется саман в виде большого кирпича. Это делается летом, в жаркую погоду. Саман сделали, пришло время переходить к фундаменту. Под фундамент и небольшой подвальчик под верандочкой копали ночью. Камень для фундамента и подвальчика привозил из громадных осыпей горы Бештау, остававшихся после разработки уранового месторождения. Тогда этот камень возили на стройку Волгодона и я, наняв машину, привез и себе для стройки. Возводить стены помогала тетя Дуся Яковинова, младшая сестра Марфы Дмитриевны и тетя Шура Ярошенко. Потом дом штукатурили, потолок сверху утеплили глиной с соломой. Полы настилал сам, укладывал балки, делал фронтоны, даже стол сделал своими руками. Стропила крыши поставили с помощью тестя - Льва Михайловича, прибили рейки и накрыли купленной черепицей. Окна и двери сделал в рассрочку, за небольшую оплату, сосед плотник.
На руднике я взял небольшой кредит, купил доски, кругляк. Заведующий лесным складом был пожилой мужчина по фамилии Табаков, который вызвался помочь сэкономить на стройматериале. На складе было много первоклассного леса для шахт, который шел на крепление горных выработок. Я выписывал лес и доски третьего сорта, а он отпускал хорошие1-2 сортов. В те времена лесоматериалы под землю шли тысячами кубов, т.к. крепления выработок были деревянные и обтяжка боков, и доски между стойками, между деревянными рамами. И таким образом лес мне обошелся в два раза дешевле. Ему, конечно, я ставил коньяки за услугу. Получился хороший домик на три комнаты с коридорчиком верандочкой и подвалом. В 1952году дом был готов и там родилась дочь Наташа в марте 26 1953года. С тремя детьми и инвалидностью третьей группы работать простым рабочим я уже не мог, надо было учиться. Чтобы удержаться на работе, на инженерной должности в 1951году, я вынужден был поступить в институт ВЗПИ (Всесоюзный Заочный Политехнический институт) на заочное отделение, на улице Серова. А потом он переехал в Мазутный проезд.
Начал сдавать экзамены в г.Пятигорске в педагогическом институте. С трудом сдал - так как среднюю школу окончил в 1940 году и многое забылось, тем более, что восемь лет в армии служил.
Немецкий язык я плохо знал, так как в Каменской школе преподавателя не было, а когда поступил в среднюю школу, там преподавателем была Ушина Надежда, она хорошо немецкий язык вела и в 10 классе немного позанималась со мной для поступления в институт, но после этого много лет прошло.
Когда мне прислали из института экзаменационные карточки, пришел я к старичку преподавателю, а он у меня спрашивает: ну чего вы хотите? А я в ответ: вот решил поступать в институт, а без иностранного ничего не получится. Давай говорит, рассказывай, что ты знаешь. А я и знал то всего-то несколько слов. Ладно, говорит, с окончания школы прошло много времени, понятно, что ничего в памяти не сохранилось, но знаешь, ладно, троячок я тебе поставлю. Откровенно говоря, ты иностранным языком заниматься на работе не будешь, ведь поступаешь в технический ВУЗ. Трояка, думаю, тебе хватит. Я ответил, что, конечно хватит, вот так и сдал я этот немецкий.
Сдали экзамены. Курили, выпивали немножко, по окончании экзаменов. Около моей палаты стояла тумбочка, на тумбочке банка. И в нее плевали, окурки бросали. Легли спать, начало меня крутить, я выбежал в туалет, немножко рот прополоскал и лег, опять начало крутить. Так я и бегал туда-сюда, а дежурный в гостинке говорит: что вы бегаете, вон диван - ложитесь. Лег я там и заснул. Потом, утром прихожу в комнату и говорю: в чем же дело, я здесь не могу спать, а там заснул. Потом понюхал, что это запах плохой растворителя с сигаретой на меня действовал. Ребята закурили и у меня опять начались неприятные ощущения, стал корчиться от дыма. Тогда вытащил я пачку папирос «Беломорканал», открыл форточку во двор, выбросил эту почти целую пачку Беломора, выбросил спички и после этого сказал: все, курить я не буду. И с тех пор бросил и больше уже не курил, тем более что отец не курил, дед не курил.
Во время учебы мне присылали методички и экзаменационные задания, над которыми я корпел. Со мной учился Сорокин Николай, однажды он, узнав, что я сделал все задания и уже собираюсь их высылать, пришел ко мне домой и попросил их переписать. Я дал с условием, что он спишет, но только сначала мою работу отошлет, а через две недели пошлет свою. Он взял, списал и послал свое первым, а мое потом. И через некоторое время я получаю письмо в котором значится: Вы списали у Сорокина Николая, - вот вам новое задание. Когда он пришел следующий раз – пришлось отказать ему, ведь чтобы переделать то задание пришлось перешерстить груду литературы, надо было много сидеть, а я работал и дом еще строил. С началом учебы начался для нас с Надей тяжелейший период в жизни – работа, строительство своими руками и учеба, а Надя тоже работала.
Мой график был очень жесткий и тяжелый. Уходил на работу на рудник под гору Бештау в 6.00 утра, немного позавтракав (обед давали спецпитание безплатно). Работал. Приезжал с работы часов в семь вечера и до 12 ночи работал. Много уходило времени на поездки на работу, пока в Пятигорск доберешься пешком, а автобус рудничный останавливался на Верхнем рынке, там машину ждали, а потом до рудника автобусом или грузовичком, оборудованном для людей. Обратно до Лермонтовского разъезда машинами, а с Лермонтовского разъезда на электричке до Пятигорска и с вокзала пешком. Приезжал часов в шесть, семь вечера. Поужинав кое-как и кое-что, принимался работать топором, пилой и рубанком, вручную стругать доски на пол, потолок, фронтоны, карнизы. Один возился, стругал часов до одиннадцати при свете карбидки, часов в одиннадцать ночи перекусишь и снова стругать. Сделал на участке, где строил из досок (весной и летом) небольшой сарайчик, колобушечку, с маленькой кроватью и на этой кровати ложился отдыхать часов до четырех утра. Лежал, отдыхал, а потом вставал заниматься учебниками и выполнять специально присылаемые из института задания. Занимался до утра, потом перекусывал и в шесть снова на работу. Вот так каждый день. Спать удавалось, наверное, часа три, максимум. Таким вот образом и учился.
Из ВЗПИ и присылали направления на экзамены и я сдавал их в разных близлежащих институтах. Общеобразовательные предметы я сдавал в Пятигорском педагогическом институте (немецкий язык, история КПСС, политэкономия, диалектический и исторический материализм, высшую математику, химию, физику и т.д.). Специальные предметы в Ростовской области Новочеркасском политехническом институте на улице Просвещения, в Орджоникидзевском Горно-металлургическом институте, г.Орджоникидзе, Сев.Осетинская АССР и в гор. Москве в своем институте на ул.Серова и Мазутном пр. Работал, строился и учился, а потом попал под взрыв и года на полтора брал академический отпуск по состоянию здоровья из-за сотрясения мозга. В связи с несчастным случаем, произошедшем со мной на руднике №1, 5декабря 1952года, мне дали по уважительной причине перерыв в учебе до1954года. Уже с троими детьми пришлось мне продолжать нелегкую учебу. Материально было трудно. Поездки и нахождение на экзаменах были за свой счет. Приходилось жить на 1рубль в день (30коп – завтрак, 40коп-обед, 30коп-ужин). 10января 1960 года в Москве я защитил диплом №851701 по специальности маркшейдерское дело, присвоена квалификация горного-инженера маркшейдера г.Москва. На защиту диплома ко мне приезжала Надя с сыном Левиком. За время работы на руднике в 1955году закончил курсы повышения квалификации при Ленинградском ордена Ленина и Красного Знамени Горном институте им.Плеханова. Ко мне приезжала в Ленинград Наташа. В марте 1959года я закончил повторные курсы квалификации в том же институте г.Ленинград.
Инженерно-технические работники жили в разных городах: Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках, Минводах и когда в чистом поле было построено несколько домов будущего города Лермонтов всем предложили переехать туда с семьей. Дали квартиру в Лермонтове и мне. Продали дом, приехавшему из Белорусии инвалиду с женой, купили пианино, какую-то мебель и стали жить в трехкомнатной квартире с подселением в одной из комнат посторонней бабушки. Мы предлагали бабушке выхлопотать отдельную однокомнатную квартиру, но она не соглашалась. Тогда я попросил отдельную квартиру и мне дали двухкомнатную на улице Комсомольской.
Когда я начал работать в шахте повсеместно было распространено сухое бурение, мокрого еще не было. Придешь в забой, а штрек метров сто пятьдесят двести, весь в пыли. Сухое пневматическое бурение было с плохой вентиляцией и погрузкой руды и породы вручную, в вагонетки. Техника безопасности рабочими не соблюдалась. Лепестки для дыхания от пыли игнорировались. Когда я приходил в забой, то выключал воздух – останавливал бурение, так как давать направление для проходки выработок и съемки их в пыльном забое было невозможно. Рабочие во время остановок были недовольны, а потом соглашались – иначе дальше производить работы без направлений и съемки было нельзя. Рабочие на работу ездили со всех городов Кав.Минвод. Первое время, бани не было и рабочие ездили грузовыми машинами на электричку, на станцию Лермонтовский разъезд, в пыльной грязной одежде. Пассажиры были возмущены и стали жаловаться и только после этого. сделали баню, где стали мыться рабочие и стирать грязную одежду.
В декабре 1952года, при обслуживании и проверке горных работ в районе Восточного ствола, на горизонте штольни 13 (913горизонт), расширили руд. двор. Я работал сначала в полевом штреке №1 штольни 13, проверил укладку путей у мастера путейца Беловицкого. Ко мне подошел начальник участка капитальных работ Туршатов А.Е. и попросил срочно проверить и подсказать что делать в руддворе. Рудничный двор – это место, где вагонетки подходят к стволу, заходят в клеть, и опускаются вниз. Порожняковая ветвь заходит, а грузовая выходит.
Я пришел в руддвор грузовой ветви с подсобным рабочим Мальковым Ив.Е. Ствол был обшит досками, а в порожняковом руддворе проводились подрывные работы по расширению. Мальков остался с инструментом за обшивкой в грузовой ветви, а я перешел в порожняковую ветвь и вдруг в темноте при свете карбидки, которая висела у меня на левой руке, увидел висящие провода.
Взрывание было электрическое. Заряжали шпуры, и взрывник тянул провода в безопасное место, а на все подходы, чтобы никто не заходил, положено было ставить охрану.
Увидев эти провода, я хотел было повернуться и убежать обратно, но в этот момент произошел взрыв и меня отбросило к стволу шахты. Засыпало породой, разбило каску и повредило кости черепа, пробив лоб, перебило кость левой руки, выбило верхние зубы(в рот попал камень) и рассекло верхнюю губу. Рабочий Мальков прибежал, не растерялся, меня раскопал, вытащил, вынул изо рта породу и побежал к путейцам, которые срочно на досках каретки для леса вывезли меня на поверхность.
Я не помнил ничего (сотрясение головного мозга), до поступления в м.с.ч. №101 на Гора Пост в Пятигорске. Главным врачом был Коровин Вал. И. молодой хирург армянин, он обработал раны, зашил на лбу, на месте повреждения черепа, кожу, зашил верхнюю губу и неправильно соединил перебитую лучевую кость левой руки. Суставы кисти пальцев левой руки были сильно ушиблены, в результате 3 пальца остались с неполной подвижностью. Когда сообщили Наде о несчастном случае она бегом побежала с 31 штольни на гору к 13й штольне и на пол пути примерно с километр встретила скорую помощь, в которой я находился и врач разрешил ей ехать в Пятигорск в больницу на Гора-Пост. Через 3 дня я пришел в сознание и увидел Надю с ее отцом Львом Михайловичем в окно. Я был весь перевязан, в бинтах. Надя почти каждый вечер из Горячеводска на Гора-Пост приезжала ко мне находясь в положении с Наташей, третьей из детей. Она пережила сильный стресс – если бы был летальный исход, то было бы трудно жить с тремя детьми. Но Бог помиловал и я выжил. Виновником несчастного случая были горный мастер и взрывник - не поставили охрану в выработках, ведущих к месту взрыва. Взрывник, Сашка, получил 1год заключения за халатность, а мастер предупрежден об увольнении и получил выговор. Опять на долю Нади легло нелегкое испытание – но она мужественно перенесла эту беду. Я два месяца лежал в больнице, а когда вышел, на работу под землей мне выходить запретили сроком на полгода и оформили заведующим складов руды (около штолен руду складывали на поверхность) по вывозу ее на самосвалах, вступившего в работу в 1953 году завода по обогащению руды, которую в полуфабрикате отправляли для дальнейшего обогащения в Челябинскую область. До февраля 1954 года меня не увольняли, я числился в подразделении №1 инженером маркшейдером на поверхности. С февраля 1954 года до мая 1955 года я работал зав .складом руды. Далее с мая месяца 1955 года я работал маркшейдером участка подразделения №1 предприятия п/я №1. Далее рудник назывался Таллиевым и переводился из Таллиего рудника инженер маркшейдером. В мае 1960года переведен старшим инженер маркшейдером-геодезистом в подразделение №6 в Калмыкии на вновь строящийся рудник. В 1963 году переведен главным маркшейдером подразделения №6. Надю оформили старшим фельдшером вновь организованного мед.пункта в подразделении №6, где она квалифицированно выполняла работу по оказанию помощи работающим в подразделении 6 на уровне врача. В Калмыкии буровыми работами Кольцовской геологической партии были обнаружены залежи урановых руд на глубине от 80 до 400 метров. В полупустынной степи, около селения Ульдючины Калмыцкой АССР, в 2х км. на юг, построили сначала два барака, столовую и маленький коттедж, затем 2 двухэтажных деревянных дома, от поселка в 1,5 км. начали строить пром. площадку, где огородили колючей проволокой участок, внутри которого построили два барачного типа помещения, склад, дизельную электростанцию. Вода для питья и мытья была привозная из дер. Воробьевка и местечка Шарга-дык. В Шаргодыке было озеро (пруд), куда часто на выходные ездили отдыхать и купаться. В озере было много раков. В районе промплощадки к столице Калмыкии г.Элиста было много диких сайгаков (типа антилоп), которые подходили вплотную к рабочему поселку. На машинах ночью с освещенными фарами охотились на сайгаков и мясо было хорошее для употребления в пищу. Недалеко от поселка были пруды в которых ловили рыбу.
|
|
|
