 | agarasuta Гарасюта Андрей Владимирович Создайте аккаунт или войдите, чтобы отправить личное сообщение этому пользователю и увидеть его полные контактные данные |
Последние 30 сообщений agarasutaТема: ✔ БЕЛГОРОДСКАЯ губерния/область
24.11.2017, 20:22
Подскажите где это место? Цитирую дословно. Из деревни Кория оно Белгорода прибыли возможно речь идет о Короче.
|
Тема: ✔ КУРСКАЯ губерния/область
16.11.2017, 19:49
ruslua написал:[q] Григорий Михайлов Гетманов (30) 38[/q]
Еще раз спасибо за помощь. Подскажите: получается у Гетмановых было две фамилии "Михайлов" и "Гетманов", и что за цифры в скобках (30 (38))
|
Тема: ✔ КУРСКАЯ губерния/область
15.11.2017, 20:02
ruslua написал:[q] и т.д.
Ваши?[/q]
Здравствуйте. Спасибо за помощь. вроде мои но даты немного не сходятся.(данные на 1898 г.)
Гетманов Илья Михайлович
его жена Евдокия Георгиевна
его сыновья Остап Ильич и Евдоким Ильич
жена Остапа, Евдокия Даниловна
Гетманов Иван Михайлович
его жена Домна Петровна
его сыновья Степан Иванович и Иван Иванович
его дочь Матрена Ивановна
и т.д.
|
Тема: ✔ КУРСКАЯ губерния/область
13.11.2017, 10:22
ruslua написал:[q] Я то могу дать ссылки на документы, но я не знаю какие конкретно запросы Вы хотите направить в архивы[/q]
Почти всех потомков Ильи и Евдокии нам удалось найти за исключением нескольких персон, также мне удалось наладить контакт почти со всеми ныне живущими. Теперь мы хотим найти предков Ильи и Евдокии которые проживали в селе Соколовка до переселения на Алтай, также нам достоверно известно что в селе проживала еще одна ветка прямых родственников о которых кроме имени одной из них нам ничего не известно.
|
Тема: АЛТАЙСКИЙ КРАЙ
12.11.2017, 19:43
KarLa написал:[q] [/q]
Огромное спасибо за комментарий, и отдельное спасибо за карты поскольку сейчас я пытаюсь составить карту перемещений моего прапрадеда в период ПМВ, и Вы существенно облегчили мне жизнь.)))
|
Тема: ✔ КУРСКАЯ губерния/область
12.11.2017, 19:10
ruslua написал:[q] Что касается основных генеалогических источников, то метрические книги, исповедки - белгородский архив, ревизские сказки - курский архив[/q]
Спасибо за подсказку. Можно еще вопросик, подскажите если знаете архивный адрес документа (фонд, дело, и.т.д)чтоб отправить конкретизированный запрос.
|
Тема: ✔ КУРСКАЯ губерния/область
10.11.2017, 21:25
Здравствуйте. Подскажите плиз в какой архив направить запрос, и что из документов там есть? Меня интересует Курская губерния, Корочинский уезд, Нечаевская волость, село Соколовка. оттуда в 1900 году выехали дед Илья Михайлович Гетманов (1810) год, бабка Евдокия,(1810) год,
|
Тема: Магадан, Магаданская область
5.11.2017, 22:54
Здравствуйте Уважаемые. Прошу подсказать мне: Как найти место заключения моего деда? (Я предполагаю, что это золотодобывающий рудник вблизи поселка Оротукан если это так, то хотелось бы получить более полную информацию). В какой архив «челобитную» отправить?
Мне известно: Гарасюта Александр Минович (в некоторых док-х Минаевич) родился 26 окт. 1923г. в Шишаках Полтавской обл. Украина. В возрасте 17? лет был осужден на 15? лет (1940-1955)и помещен в лагерь в Магадане, дальше до 1955 года ничего не известно. Есть воспоминания отца, что после ареста дедушки, бабушка поехала за ним (на тот момент они были не в браке). Поскольку возле поселка также находился и женский пересыльный лагерь, я предполагаю, что не по своей воле. А дальше начинаются не стыковки для решения, которых нужно «замучить» архив: В 1944г. бабушка забеременела, дожидаясь деда вблизи лагеря в поселке Оротукан Магаданская обл. Со слов отца, когда он родился, (Май 1955г.) его отец еще отбывал наказание. И здесь возник вопрос как, такое могло быть. У меня есть два предположения, в правдивости которых я сильно сомневаюсь, поскольку они противоречат внутренней системе лагерей ГУЛАГа. Либо дедушка под конец срока был расконвоирован и мог свободно передвигаться и встречаться с бабушкой около лагеря (спец поселение), либо были длительные свидания.
После освобождения, деду разрешили поселиться в любом месте до Омской обл. и они выбрали пос. Киселевск Кемеровской обл. может, стоит написать в архив Кемерово и начать поиск с конца.
P.S.Приношу извинения Возможно я написал не в ту тему но я не смог разобраться куда лучше написать.
|
Тема: Первая мировая война(1914-18)
4.11.2017, 19:40
KORNILOVES
, Dragulen написал:[q] [/q]
Я все же больше склоняюсь что "учебка" была, возможно в ускоренном темпе но была, поскольку большинство призывников ружья до этого момента в глаза не видели, 29 октября в этой теме я выложил воспоминание пра прадеда о первой мировой войне, в них он рассказывает в том числе и об учебной части. Если не хотите читать все воспоминание, то про призыв и дальнейшую службу начинает со фразы "В 1908 году я поехал в Павлодар на призыв в солдаты." И до конца.
P.S. Отдельно хочу выразить благодарность Всем кто прокомментировал данное сообщение. Я очень рад что не зря потратил время на перепечатку воспоминаний.
|
Тема: Первая мировая война(1914-18)
29.10.2017, 19:40
Dragulen написал:[q] [/q]
Эту рукопись дедушка до самой смерти никому не давал, мы только догадывались о ее существовании поскольку в разговоре он пару раз упоминал что ему надо продолжить летопись рода, но увы как все люди он откладывал это на потом и не успел. Последние страницы скорее всего уничтожил тоже дедушка, по какой причине мы не знаем но из разговоров знаем что там было описано раскулачивание и последующее убийство Петра, побег оставшихся членов семьи в Казахстан.
|
Тема: Первая мировая война(1914-18)
29.10.2017, 16:18
Для удобства чтения выкладываю всю рукопись. Вся орфография и пунктуация автора, в местах пропуска слова не читаемы, текст в скобках мой комментарий.
Автор первого фрагмента не известен мы предполагаем что написано Петром Евспафиевичем
Из родословной Гетмановых
Записано по рассказам Петра Евспафиевича его сыном Павлом.
В Курской губернии Корочинский уезд (ныне это Прохоровский район Белгородской области ) Нечаевская волость село Соколовка оттуда в 1900 году выехали
Дед Илья Михайлович Гетманов (1810) год,
Бабка Евдокия ……….вна(1810) год,
Из деревни Кория оно Белгорода прибыли вместе с переселенцами, а дед умер в Соколовке за два года до переселения лет 90 от роду.
Бабка умерла в Драделях примерно в 1902 году в возрасте до 90 лет, пережив на два года мать, П.Е. Осенью, в Михайловскую ярмарку полезла на пригоп, (пригон) сбросить сено потеряла сознание. Соседи спустили и после того дня через два померла. Бабушка любила прять ( прясть) и петь песни и за три дня до смерти пела песню.
-Ой, вер….. вер……ночку
Сватай меня девчоночку
Ой, рад бы тебя сватать,
Но боюсь твоего брата.
Пойди дивка в чисто поле
В чистом поле куст калины
На калине три гадины (змеи)
На них солнышко печет
И с них пиво течет
Поставь бутылочку под горючу головку
Вот уж братец у дороге
Сестра с пивом на пороге
Ой, ты братец выпей пиво
Чтоб любила тебя мила
А как выпев того пиво
Так за сердечко хватило
О сестрица, что за пиво
Что за сердечко хватило
Ой, ты братец не пугайся
Хоть и с родом распрощайся
Мы поехали на ярмарку а бабушка полезла положить сено корове (одна корова была) –охватило ветром и соседи оказали ей помощь снесли в хату через два дня умерла. Тильтина бабушка была крупная захоронена на кладбище Градилях (Грядилях) под бором - северный бор в Соколовке жили в одном доме 15 душ. Как вечер вносят охапку соломы, расстилают на полу (пол земляной), на ней укладывались спать, утром солому сжигали в грубе (печи) летом спали в сарае.
15 душ до переселения
дед Илья Михайлович умер до переселения
бабка Евдокия
дедко Иван (солдат был) примерно 1863год
его жена Домна Петровна
его сын Степан Иванович - 15 лет
-//- Иван Иванович - 11 лет
его сестра Матрена Ивановна
отец Остап Ильич примерно 1866 год
мать Евдокия Даниловна
сын Петр Остапович – 14 лет
-//- Георгий Остапович – 9-10 лет
Дочь Ефросинья Остаповна – 2 года
-//- Хаврошка – 1 год
Дедко Евдоким Ильич
Жена Аксаня
Дочь Ульяна
Тетка Гарпия красавица-песенница в переселении не участвовала, что с ней сталось, не знаю.
Остальные все учувствовали в переселении.
Дом, хозяйство, сад-все жито продали за 250 рублей, а земля осталась в обществе.
Далее весь текст написан Павлом.
Я, Гетманов Петр Остапович, уроженец Курской губернии Короченского уезда Нечаевской волости села Соколовка.Хочу вспомнить какое у нас было семейство.
Дедушка, Илья Михайлович; бабушка – Евдокия Григорьевна.
Дядя – Иван Ильич; его жена – Домина Петровна; его старший сын – Степан Иванович, второй сын – Иван Иванович; дочь – Матрена.
Второй сын у дедушки – мой отец – Остап Ильич. Мою мать звали Евдокия Даниловна. Я у них старший сын – Петр Остапович. Мой младший брат – Георгий Остапович, старшая сестра – Апросиня Остаповна, младшая сестра – Хавроня Остаповна. Еще был дядя Евдоким Ильич; его жена – Аксиня; дочь – Саня Евдокимовна. И еще была тетя – Гарпина Ильинична. Мы все жили вместе, всего 17 человек.
Мы жили почти на краю деревни. В конце улицы была криница, с под горки текла вода, чистая как хрусталь. С озера шла речка. В начале речки была водяная мельница. Ниже с полкилометра на этой речке стояла вторая мельница. Я не помню фамилию хозяев мельницы. Мы жили ниже на юго-восточной стороне. У нас за двором был ток, а за током огород. Там текла речка, а за речкой был сад, а за садом был конопляник – сеяли коноплю.
Хата у нас была рубленная с круглого леса. Заходишь в сени, поворачиваешь направо – двери в хату, а на лево - труба сплетенная и обмазанная внутри и снаружи. В сенях стояла лестница на потолок, там осенью насыпали яблоки. Яблоки привозили из лесу. Зайдешь в хату, на правую руку стоит лавка или же назовем – скамейка во всю стену, а потом стоит стол. За столом опять стоит лавка. За столом иконки. Икон много. В угле за столом справа и слева стоят иконы, посередине лампадка. В воскресенье всегда и в праздники на Иконы вешали рушники расшитые, очень красивые. Вы меня спросите – почему много икон. Я Вам поясню – когда кто женится их благословляют иконой. Жениху и невесте покупают родители. Мужчине покупают «Спасителя»» или же «Николая Чудотворца», а девушке покупают икону женского пола «Божья матерь». Впрочем, чтобы у мужчины была икона мужского пола, а в женщины – женского.
В воскресение или же в праздник почти все идут в церковь. Остается только те кто готовит обед и малые дети. Кушать никому не давали пока не придут с церкви. Приходят все с церкви, лампадка горит, зажигают свечи, помолятся Богу, после садятся за стол. Наливают большую чашку и начинают оплетать. Детям наливают отдельно.
У нас было заведено, что каждый день утром варили кулеш или суп картофельный. В обед борщ или каша. Это каждый день круглый год. Ужин тоже всегда каждый день варили. Зимой в печке или же в грубке, а летом всегда варили на огороде возле речки. Но напомню вам, что на завтрак и ужин менялась пища. Если утром варили кулеш (пшенный суп), то вечером картофельный или галушки, или зажарку. Впрочем меняли, если утром одно варится, то вечером другое. Пища всегда была приемлемая. Но в обед всегда был борщ и каша ежедневно, то пшенная, то гречневая. В скоромные дни варили молочную кашу. Если варят без молока, то накладывают в чашку, а потом наливаю, молока или же зажаривают с салом, т.к. сало у нас было круглый год. Бывало, как заколют кабана, то толщина сала на спине - четверть толщины. Вы мне не поверите, но с одного или же с двух кабанов хватало сала на круглый год на наше семейство.
В постные дни (среда, пятница) скоромного не ели, так же как и в пост. Постным маслом заменяли масло конопляное и в борще, и в каше. Вы обратите внимание, что раньше не весь год ели скоромное. В каждой неделе мы не ели скоромного 2 дня. Это в году мы не ели 104 дня, теперь Спасовка, Петровка, Филипповский пост, Великий пост перед пасхой, так что наберется поста дней 130 с лишним.
Раньше было так, как подойдет масленица, то если утром блины, то вечером – вареники; если утром вареники, то вечером – блины. Так всю неделю без перебоя. А когда подойдет уже Великий пост, то почти каждый день не выводится кваша (по русски солодуха), так было принято, или же кислый кисель с постным маслом или салат по украински – саломака, так раньше питались.
У нас в семействе в то время грамотных не было. Правда, дядя Иван Ильич был на службе в солдатах и мог только расписаться. Но тут мы с его сыном Степаном подросли и нас отдали в школу. Степан, двоюродный брат, был от меня постарше на 2 года. Он пошел в школу на 1 год раньше меня в церковно-приходское училище, а потом, через год, у нас было построено земское училище. В это училище и меня отдали учиться. Меньше меня не было ни одного ученика в школе. У нас в школе было два учителя: Петр Кондратьевич и Андрей Михайлович и две учительницы: Любовь Карповна и Ольга Андреевна. Проучился я две зимы, на этом и кончилось обучение.
Наши родители: дядя и мой отец Остап услыхали, что ездили ходоки с Бехтеевки в Сибирь и хвалят сибирскую жизнь. Они решили уехать в Сибирь на вольную землю и стали продавать хозяйство. Постройку, кажется, продали за 250 руб, остальное я не знаю сколько наторговали.
Это было в 1900 году, уехали мы в Сибирь. Приехали до Омска. Здесь мы все, сколько нас ехало семей не помню, слезли. Все купили лошадей, телеги и поехали вдоль Иртыша на Павлодар. Хотели прописаться в павлодарские мещане, но не прописали. Тогда мы поехали по над Северным Бором. Приехали в Гредель. Он находился между селом Ключевским и Северкой под бором. Здесь была земля кабинечская. Остановились, стали строиться. Взяли лесорубочный билет на рубль двадцать, срубили хату. Как на грех в этом году был не урожай. Пшеница вся сгорела, выросла на четверть ростом, а где совсем пропала. Рвали руками, как коноплю, потому что жать нельзя было. Правда когда приехали, купили корову.
Деньги вышли, мы (я и братья Степан и Иван) пошли побираться. Ходили по деревням в Ключевое, Северки, Малакановка, Сибиряки. Подавали хорошо. Наберем сумку хлеба, принесем, так и кормились.
Почти все работали по людям. У матери моей была водяная болезнь, она считай здоровьем была слаба, но очень трудолюбивая. Мама пошла в Ключи и там она белила баню Кисловых в деревне Сибиряки. Осенью при снегу заболела.
Тут дядя Евдоким собрался ехать в Россию, т.к. ему нужно было ехать на призыв. Стали делиться. Дяди Ивану достался конь серый, моему отцу – карий, дяди Евдокиму - корова. Он ее продал и уехал в Россию в Курскую губернию в село Соколовка. Мы и бабушка осталась с моим отцом Остапом Ильичем на месте. Дядя Иван уехал на Саралань смолу гнать.
Бабушка жива была, правда и мать была еще жива, отец нанял меня в работники кержаку (староверу) в Петухах за 12 пудов ржи. Потом на зиму я перешел к другому кержаку. Старик бондарь ездил с людьми в бор, возил лес дровяной – комли, чтобы были годные для клепки на кадки. Потом я на весну приехал домой в 1901г. Меня отец нанял в работники в Гределях, где мы жили к Анфиму Полищуку на пахоту до Петров-дня, а брата Егора нанял в работники в село Каип. Он там жил у одного хозяина три года. Потом отец нанял меня работником на год к Макару Краснощекову. Прожил я год. Отец работал в Шерстобытово на паровой мельнице.
А когда мать померла в 1902г., а вскоре и бабуша померла, нас у отца было пятеро (я, Георгий, Апросиня, Хавроня и Ларион). Лариону в то время 6 месяцев было. Он болел – 5 лет не ходил. Отец три с половиной года был вдовцом. Отец любил выпивать. Я три года стряпался и стирался. Уже была у нас корова. Я, бывало, доил корову во время уборки. Подою, выгоню хлеб из печки, вытащу и запрягаю лошадь в телегу и еду на пашню. Отец и брат Егор там ночевали. И было привезу им завтрак, что настряпаю, они завтракают, я начинаю жать и больше них нажинал. А вечером опять еду домой. А сестренка уже загонит корову, я подою. Если успею снести на Малаканку, то снесу, а если не успею, то процежу молоко в кувшин. Пахали мы так - у нас была одна лошадь, а вторую мы брали у киргиз. На пахоту было по семь десятин с половиной. Себе четыре, а ему десятины полторы, так мы и перебивались.
Потом отец женился. Нас было пятеро ребятишек, да мать с собой привела четверых. Стало у нас семейство всего 11 душ. Да и с этой матерью прижили еще троих: Семен, Маринка и Евдокия. Стало семейство 14 душ.
В 1908 году я поехал в Павлодар на призыв в солдаты. Меня оставили на поправку на год, но нужно учесть, что мне нужно было ехать на призыв в Россию. Мы писали прошение в Курск. По прошению меня вызывали в Павлодар. Вот пробыл год дома в 1909 году я опять поехал в Павлодар. Меня не стали следствовать. Говорят нужно мне ехать в Россию или писать прошение, чтобы меня здесь опять призывали. Написали прошение и ждали. В 1910 году осенью уже постиг (подрос) брат Георгий. Мы с ним поехали в Марзагул. Его оставили, а меня не стали принимать. Приехал я домой. Немного погодя пришла повестка брату Егору и он уехал в солдаты служить.
В 1910 году отец мой решил переехать на участок Кильты озеро №104. Давало государство ссуды 150 руб. безвозмездно. Когда мы стали уезжать с Гределей на участок, отец пошел к Гупалову Дмитрию, он жил напротив нас. Гупалов нам дал пару бычков танчуков в долг за 15 руб. Теперь у нас стало: лошадь, бычки и корова. Переехали. Здесь лежала степь нетронутая. Давали земли на одну мужскую душу 15 десятин.. Нас было: отец, я, Петр, Георгий, Павел, Константин, Ларион, Семен. Всего нам дали 105 десятин.
Дядя Иван тоже переехал с Бору. Мы с ним спряглись. У него пара быков и лошадь и у нас. Напахали земли десятин 15. Урожай был хорош. В 1911 году напахали залогу, а весной еще напахали перевороту. Уже мы посеяли сами без дяди в 1912 году десятин 15. Как только отсеялись, приходит повестка. В мае месяце 1912г. мне нужно явиться на призыв в Барнаул. Меня отец отвез в Камень (Ка́мень-на-Оби́ (до 1933 — Ка́мень) — город (с 1915) в России, административный центр Каменского района и городского поселения город Камень-на-Оби Алтайского края.), я сел на пароход и уехал в Барнаул.
Приехал, пошел в военкомат. Меня приняли, домой не пустили. Я не знал, что так получится. С собой лишнего ничего не взял с белья. С Барнаула нас отправили на Владивосток. Приехали мы до Иркутска к Байкалу, нас отцепили. К пристани подошел ледокол. Тут подошел следующий паровоз. Он задвинул наши вагоны с людьми в ледокол, а сам ушел. На утро ледокол снялся с якоря и повез нас через Байкал. Подошел к пристани, остановился. Подошел паровоз, забрал наши вагоны с людьми и отправился на Владивосток.
Приехали мы во Владивосток, там уже стоял пароход. Нас посадили в пароход и мы поехали в село Новокиевка на юг. Там находилось три полка: 6-ой Сибирский, 7-ой и 8-ой. Я попал в 6-ой полк в 6-ую роту. Тут как на наше несчастье наш полк переправили в село Раздольное между Владивостоком и Никольск-Уссурийском. А на наше место в Раздольное переехали драгуны. Так как полк отправил весь нам белья не дали, а у меня своего белья только что на мне – одна рубаха. В воскресение пойду на речку, там выстираю, а сам на солнце полеживаю, пока мое белье не высохнет. Как высохнет, тогда я надеваю его и иду в лагерь. У нас лагеря были тесовые на весь полк. Когда на утро пошли на занятия, я надел вещевой мешок, а у меня что-то болят плечи. Я думал, что за причина. Оказывается, что когда я стирался, лежал на солнце, у меня солнышко плечи обожгло. Я стал думать как мне достать на смену вторую рубаху. Денег у меня не было и как на грех получку солдатам выдавали, а мне три месяца не давали. Я тогда стал продавать свою порцию мяса – 32 золотника в обед и 16 золотников вечером. Собрал я 70 копеек и за них в Мамонтово у солдата купил пару белья новенького. Тут у меня жизнь пошла по новому. Дождались осени, наш полк отправился с Новокиевска в Раздольное. Нам предстояло делать переход в 180 км. В это время были большие маневры в Барбашах. Участвовали 40000 всех родов войск. Здесь участвовали и наш 6-ой полк и 7-ой и 8-ой драгунские. Когда мы наступали на Барбаши, там много полков нас встречали. Считали нас как противников. Когда мы двигались колоннами по дороге, то на сопках стояли прожектора. Как только прожектор наведут, мы сразу падаем, чтобы противник нас не заметил.
Но когда кончились маневры, мы пришли в Раздольное, разместились в казармах. Тут нам выдали все что полагается солдату: 2 пары нижнего белья, 1 гимнастерку, 1 брюки защитные суконные; 2 подушечные наволочки; 1 одеяло, 1 матрац, мундир, подушку, 2 носовых платка, 2 пары портянок, сапоги. Все новенькое. Тут как раз отец присылает письмо и перевод 3 рубля и прислал брат Георгий с Хабаровска 5 рублей, он служил в Хабаровске. Здесь я стал чувствовать себя по иному. В письме отец писал, что урожай очень хорош. С каждой десятины намолотили по 100 пудов пшеницы, купили лобогрейку (для жатвы хлеба) машину.
Занимался не хуже других солдат. Осенью стали назначать с каждой роты в учебную команду. Меня тоже назначили. Я стал отказываться. Ротный командир нашей 6-ой роты – Пельгорский (он хрипло разговаривал) – сказал, если ты не пойдешь в учебную команду я тебя под ружьем засушу. Значит я пошел в учебную команду. В учебной команде я был в 1-ом взводе. Меня во взводе назначили раздатчиком. Получал хлеб на взвод. Хлеб ели кто сколько скушает. Сахар делил всем поровну .
В учебной команде мы были 9 месяцев. Когда стали сдавать экзамен, тут пришли полковники, подполковники и даже поп был. Вот заняли офицеры столы, открыли уставы. Тут наш начальник учебной команды, капитан Гаевский, ходит взад и вперед и не смотрит на офицеров и говорит «Господа офицеры, прошу уставы закрыть, иначе я Вас буду экзаменовать, а будите смотреть в устав Вы мне не один не сдадите». Потому что он распросукин сын знал, что никто не может рассказать слово в слово, как написано в уставе. Тут они уставы закрыли и так мы экзамен окончили все .
Меня с учебной команды назначили не в 6-ую роту, откуда я был назначен, а направили в пулеметную команду. Нас туда направили 5 человек: мня, Серпатюка, Дунаева, Галицкого и Шельмина. Когда мы пробыли несколько дней меня назначают приказом старшим унтер офицером и я принимаю 1-ый взвод взводным командиром. А Серпатюка ко мне во взвод – младшим. Шельмин ушел в 3-ий взвод, а Галиций и Дунаев во 2-ой взвод. Так и продолжалась служба.
Тут как раз Германия объявила нам, России, войну. И мы поехали на войну. Ехали до Варшавы целый месяц. Приезжаем в Варшаву, разгружаем пулеметы, выводим лошадей, двуколки и сразу в бой. В 7км от Варшавы были немцы. Наши солдаты выехали вперед нас на пол дня. Уже было много убито и ранено. И когда мы прибыли, то немного немцев оттеснили. Потом как он стал бить с батарей, что спасу нет. Это было как раз в лесу. Тут нашего начальника пулеметной команды вбило. Только он крикнул пулеметчики, я к нему подбежал, но он тут сразу и кончился. Пули визжат, снаряды рвутся.
Подполковник Сурин, батальонный командир 3-го батальона, подбегает ко мне и говорит «Взводный выставь пулеметы вперед». Я с одним пулеметчиком моего взвода, Ладик – фамилия, полезли ползком осмотреть местность, где лучше установить пулемет, чтобы был хороший обстрел и хорошее укрытие для пулеметов. Когда осмотрел, а там куда подполковник меня посылал установить пулемет, был кирпичный завод, все вскопано. Впереди лес. Не успел бы я открыть огонь с пулеметов, как противник меня сразу накрыл бы. Я воротился назад ползком. Пули визжат, сыплются как дождь. Когда я подполз к своим ребятам, тут я ему подполковнику докладываю, что там нет обстрела. Тогда он сказал «Отставить». Я не знаю, что он за человек. Пули летят как град, а он ходит взад вперед , командует.
Мы погнали немцев в направлении города Рава. Когда мы вышли на чистое место, как стали немцы по нам бить шрапнелью. Солдаты перебегают, падают. Много убитых, раненных. Мы за собой тянем пулеметы на лямках, цилиндры с патронами. Я со своим пулеметчиком добежал до речки. Она не широка, но глубокая. Я взял вправо, там был мост. Тут не далеко деревня. Я со своим взводом подбежал под клуню. В ней было полно снопов ржи. С левой стороны уже окопались солдаты 6-ой роты. Я стал из бинокля смотреть из-за клуни. Вдруг пули засвистали. Одна пуля пробила шапку и обожгла волосы. Если бы я немного больше высунулся (на ладонь), значит, я бы остался там, кончилась бы моя война. Тут Лукьянчик из 6-ой роты попросил меня «Взводный, дай бинокль». Я передал по цепи. И он только стал смотреть и сразу наклонил голову, потекла кровь и он не шевельнулся. Красивый парень, большой ростом, усы большие. Вероятно, когда он стал смотреть солнышко осветило стекла бинокля, они заблестели и в это время немец заметил и взял его на прицел.
С этого места немцев мы выбили. Он отсупил на Томашов. Выбили и из Томашова в направлении города Люблянск и Лодзь. Там ходили трамваи с города в город.
Здесь немцы разбили Самсонову армию, он, генерал Самсонов, шел в направлении Кениксберга. Броском через Калеш он хотел пробраться до Берлина. А когда немцы его пропустили, потом и начали громить с боков со всех сторон. И когда начали отступать, то только одна батарея наша смогла уйти. Тут нам дали приказ отступать и мы за одну ночь отступили от Лодзя на 49 верст. Тут наш Батальонный командир 4-го батальона Баровский заявил, что это какая-то измена, я никакого приказа не выполняю и тут нас немец погнал. Мы отступили на реку Бзуру. Здесь мы окопались, немцев остановили. Наш полк отступил на отдых, а я остался с пулеметами в окопах с 7-ым полком, так как у них вышли из строя все пулеметы. Тут передает в окопах по цепи батальонный командир 7-го Сибирского полка «Передайте взводному командиру пулеметной команды 6-го полка открыть огонь». Я передаю назад по цепи «Передайте батальонному командиру – по кому открывать огонь». Он опять передает «По окопам». Я опять передаю «По окопам не стреляю. Я стреляю только по открытой цели. Если я открою огонь из пулеметов, то противник может меня из батарей уничтожить».
Через несколько дней наши пополнили полк и опять заняли эту позицию, а я так все время в окопах и находился. Когда подошел ко мне наш начальник пулеметной команды, я стал рассказывать, как меня заставлял батальонный командир стрелять, а я его приказа не выполнил. Он мне сказал молодец и пожал мне руку и говорит «Поэтому они и лишились пулеметов, что по окопам стреляют». Он мне говорит, там сейчас у них заменяет батальонного какой-то поручик.
Тут пришел приказ идти в наступление. Дождались вечера, хорошо стемнело. Приказ «Все оставить в окопах. Вещевые мешки, шинели. Только быть в мундирах». Кода мы пошли в наступление при мне в то время было 6 пулеметов. За речкой Бзургой стояла немецкая легкая батарея. Все время не давала нам покоя. Когда я подошел к речке, установил пулемет и открыл шкальным способом огонь. Допустим 400м первый пулемет, 600 – второй, 800 – третьий и т.д. Это и есть шкальный способ. В это время мы взяли в плен 500 человек и два орудия. Когда я открыл огонь с пулеметов, батарея сразу замолчала. Когда стрекочут пулеметы волосы дыбом встают.
Потом был дан приказ отступить опять в свои окопы. И когда мы стали отступать, нам путь стал прожектор освещать, а немцы в это время пользовались нашим прожектором и начали стрелять по нам. И так у нас в это время выбыло из строя с полка человек 700. Вернулись мы в свои окопы, заняли прежние места. Тут поступил приказ наш полк передвинуть влево к Баржимову. Противник там сильно напирал на том направлении. Там находился 23-ий Сибирский полк. Он, этот полк, до войны находился в Хабаровске на Дальнем Востоке. В этом полку находился мой брат Георгий. Когда я стал спрашивать про него, мне сказали, что его ранило. Так я его и не видел, так нет его и по сей день.
Мы направились ночью в окопы на передовую. Заняли окопы. Окопы мелкие не более метра глубины, так как местность не позволяла копать глубже. Наши окопы были от немецких на расстоянии метров 150. С наших окопов в немецкие были ходы сообщения. В этом месте окопы много раз переходили из рук в руки, то мы их выбьем, то немцы нас. Продолжалось так более месяца.
Это было в 1915 году в январе месяце, не помню какого числа, немцы пошли на нас в наступление. Мы открыли огонь, тут в одном пулемете получилась задержка. А задержка случилась в виду сильного натяжения пружины. Я сразу убавил 6 полуоборотов (равняется одному фунту) и пулемет заработал. Немцы отступили. Тогда я пошел от этих пулеметов . Во втором месте справа стояло два пулемета, они в это время не открывали огня. Оказывается эти пулеметы (Максимы) оба вышли из строя. В одном пулемете разбит станок, а во втором пробит кожух, в котором находилась вода для охлаждения. Начальник Фролов меня призывает и говорит «Гетманов, отправь оба пулемета в оружейную мастерскую». Я ему говорю «Зачем отправлять оба». Он говорит «они оба вышли из строя». Я взял с двух сделал один. Другой ночью отправил в мастерскую. И только подошел к ребятам, тут разорвалась бомба. Я не знаю дальше ничего. Меня контузило, у меня полопались перепонки в ушах, пошла кровь с носа и изо рта. Тут я уже ничего не помню, толи меня одного контузило, толи кого убило. Был у меня бинокль и часы. Я не знаю кто с меня все забрал. К памяти пришел в Варшаве в лазарете. Ко мне подошла сестра и показала зеркало. Когда я начал смотреть, то лицо мое было черное. В Варшаве я пролежал не знаю, сколько дней, а потом нас отправили. Я попал в Калугу. А когда слечили пошел на комиссию. Врачи заставили меня зажать нос. Я зажал пальцами. Врач мне говорит - дуй. Когда я начал дуть у меня в обоих ушах свистит и они мне пишут заключение «не пригодный к военной службе».
В лазарете мне выдали белье: бобриковый пиджак, теплую суконную рубаху, шлем башлык, что бы не остудил голову. Вот так я уехал домой. Война для меня кончилась.
Приехал домой перед пасхой. Через некоторое время у меня опять открылась болезнь. С ушей стало течь. Я поехал в больницу в Златополь. Я сказал фельдшеру каким лекарством меня лечили. Он мне залил его в уши и дал мне домой флакон. И так после этого уши зажили.
Осенью в 1915 году я женился. В 1917 у нас родился сын Иван Петрович, в 1918 родился второй сын Николай, в 1919 родился Михаил, в 1920 родился Павел.
В 1920 году меня опять взяли в Красную армию, так как я был унтер офицер, а унтер офицеров всех забирали. Пригнали нас в Барнаул. Там собралось много, очень много солдат. В это время в Барнауле много сидело крестьян в тюрьме. Эти солдаты подняли бунт, чтобы освободили всех с тюрьмы. Тогда нас начали отправлять с Барнаула. Я попал в Омск, а с Омска опять начали отправлять в разные города. Я попал в Славгород. Через некоторое время меня назначают на Кулунду продотрядцем, где я находился на приемном пункте заготовки зерна. Станция Кулунда не так далеко от нас, где мы жили, всего 18 километров. В 1921 году нас распустили, я приехал домой.
Тут у нас теперь хозяйство стало большое: 7 лошадей, 3 пары больших быков, впрочем всего рогатого скота штук 18 и баранов штук 70. Купили ветряную мельницу. Был двухлемешной букарь, плуг, лобогрейка машина, две брички. При НЭПе купили молотилку в подсевом шестизубка. В 1924году я отделился. Мне дали 2 лошади, 2 коровы, 15 баранов. Пахали мы вместе. Я себе купил тоже двухлемешной плуг. Уже у нас стало в ходу пять лемехов. Мы уже сеяли не 5 десятин, как приехали с России, а стали сеять 150 десятин вместе. Я тоже купил себе лобогрейку. Уже мы косили в две машины. После уборки хлеба возили копны. Они возили к себе на ток, а я к себе. Когда я отделялся от отца, мне поставили дом на 15 аршин в длину, а шириной в 8 аршин. Лес сосновый пригодный в столбы, позади от дома стояли пригоны, от улицы стояла клуня метров на 15.
Дальнейший текст уничтожен.
|
Тема: Первая мировая война(1914-18)
29.10.2017, 15:52
Это воспоминание пра прадеда написанное его сыном в середине 20х годов. В начале воспоминание о том как они с курской области переселялись в сибирь. Заканчивается воспоминаниями об жизни и быту. Если есть желание я не жадный выложу.
|
Тема: Первая мировая война(1914-18)
29.10.2017, 14:19
Здравствуйте Уважаемые. Заранее приношу свои извинения если разместил не там.При расшифровки рукописи воспоминаний прадеда о первой мировой войне встретил несколько фамилий возможно кого либо это заинтересует. Привожу фрагмент рукописи с сохранением правописания автора.
В мае месяце 1912г. мне нужно явиться на призыв в Барнаул. Меня отец отвез в Камень, я сел на пароход и уехал в Барнаул.
Приехал, пошел в военкомат. Меня приняли, домой не пустили. Я не знал, что так получится. С собой лишнего ничего не взял с белья. С Барнаула нас отправили на Владивосток. Приехали мы до Иркутска к Байкалу, нас отцепили. К пристани подошел ледокол. Тут подошел следующий паровоз. Он задвинул наши вагоны с людьми в ледокол, а сам ушел. На утро ледокол снялся с якоря и повез нас через Байкал. Подошел к пристани, остановился. Подошел паровоз, забрал наши вагоны с людьми и отправился на Владивосток.
Приехали мы во Владивосток, там уже стоял пароход. Нас посадили в пароход и мы поехали в село Новокиевка на юг. Там находилось три полка: 6-ой Сибирский, 7-ой и 8-ой. Я попал в 6-ой полк в 6-ую роту. Тут как на наше несчастье наш полк переправили в село Раздольное между Владивостоком и Никольск-Уссурийском. А на наше место в Раздольное переехали драгуны. Так как полк отправил весь нам белья не дали, а у меня своего белья только что на мне – одна рубаха. В воскресение пойду на речку, там выстираю, а сам на солнце полеживаю, пока мое белье не высохнет. Как высохнет, тогда я надеваю его и иду в лагерь. У нас лагеря были тесовые на весь полк. Когда на утро пошли на занятия, я надел вещевой мешок, а у меня что-то болят плечи. Я думал, что за причина. Оказывается, что когда я стирался, лежал на солнце, у меня солнышко плечи обожгло. Я стал думать как мне достать на смену вторую рубаху. Денег у меня не было и как на грех получку солдатам выдавали, а мне три месяца не давали. Я тогда стал продавать свою порцию мяса – 32 золотника в обед и 16 золотников вечером. Собрал я 70 копеек и за них в Мамонтово у солдата купил пару белья новенького. Тут у меня жизнь пошла по новому. Дождались осени, наш полк отправился с Новокиевска в Раздольное. Нам предстояло делать переход в 180 км. В это время были большие маневры в Барбашах. Участвовали 40000 всех родов войск. Здесь участвовали и наш 6-ой полк и 7-ой и 8-ой драгунские. Когда мы наступали на Барбаши, там много полков нас встречали. Считали нас как противников. Когда мы двигались колоннами по дороге, то на сопках стояли прожектора. Как только прожектор наведут, мы сразу падаем, чтобы противник нас не заметил.
Но когда кончились маневры, мы пришли в Раздольное, разместились в казармах. Тут нам выдали все что полагается солдату: 2 пары нижнего белья, 1 гимнастерку, 1 брюки защитные суконные; 2 подушечные наволочки; 1 одеяло, 1 матрац, мундир, подушку, 2 носовых платка, 2 пары портянок, сапоги. Все новенькое. Тут как раз отец присылает письмо и перевод 3 рубля и прислал брат Георгий с Хабаровска 5 рублей, он служил в Хабаровске. Здесь я стал чувствовать себя по иному. В письме отец писал, что урожай очень хорош. С каждой десятины намолотили по 100 пудов пшеницы, купили лобогрейку (для жатвы хлеба) машину.
Занимался не хуже других солдат. Осенью стали назначать с каждой роты в учебную команду. Меня тоже назначили. Я стал отказываться. Ротный командир нашей 6-ой роты – Пельгорский (он хрипло разговаривал) – сказал, если ты не пойдешь в учебную команду я тебя под ружьем засушу. Значит я пошел в учебную команду. В учебной команде я был в 1-ом взводе. Меня во взводе назначили раздатчиком. Получал хлеб на взвод. Хлеб ели кто сколько скушает. Сахар делил всем поровну .
В учебной команде мы были 9 месяцев. Когда стали сдавать экзамен, тут пришли полковники, подполковники и даже поп был. Вот заняли офицеры столы, открыли уставы. Тут наш начальник учебной команды, капитан Гаевский, ходит взад и вперед и не смотрит на офицеров и говорит «Господа офицеры, прошу уставы закрыть, иначе я Вас буду экзаменовать, а будите смотреть в устав Вы мне не один не сдадите». Потому что он распросукин сын знал, что никто не может рассказать слово в слово, как написано в уставе. Тут они уставы закрыли и так мы экзамен окончили все .
Меня с учебной команды назначили не в 6-ую роту, откуда я был назначен, а направили в пулеметную команду. Нас туда направили 5 человек: мня, Серпатюка, Дунаева, Галицкого и Шельмина. Когда мы пробыли несколько дней меня назначают приказом старшим унтер офицером и я принимаю 1-ый взвод взводным командиром. А Серпатюка ко мне во взвод – младшим. Шельмин ушел в 3-ий взвод, а Галиций и Дунаев во 2-ой взвод. Так и продолжалась служба.
Тут как раз Германия объявила нам, России, войну. И мы поехали на войну. Ехали до Варшавы целый месяц. Приезжаем в Варшаву, разгружаем пулеметы, выводим лошадей, двуколки и сразу в бой. В 7км от Варшавы были немцы. Наши солдаты выехали вперед нас на пол дня. Уже было много убито и ранено. И когда мы прибыли, то немного немцев оттеснили. Потом как он стал бить с батарей, что спасу нет. Это было как раз в лесу. Тут нашего начальника пулеметной команды вбило. Только он крикнул пулеметчики, я к нему подбежал, но он тут сразу и кончился. Пули визжат, снаряды рвутся.
Подполковник Сурин, батальонный командир 3-го батальона, подбегает ко мне и говорит «Взводный выставь пулеметы вперед». Я с одним пулеметчиком моего взвода, Ладик – фамилия, полезли ползком осмотреть местность, где лучше установить пулемет, чтобы был хороший обстрел и хорошее укрытие для пулеметов. Когда осмотрел, а там куда подполковник меня посылал установить пулемет, был кирпичный завод, все вскопано. Впереди лес. Не успел бы я открыть огонь с пулеметов, как противник меня сразу накрыл бы. Я воротился назад ползком. Пули визжат, сыплются как дождь. Когда я подполз к своим ребятам, тут я ему подполковнику докладываю, что там нет обстрела. Тогда он сказал «Отставить». Я не знаю, что он за человек. Пули летят как град, а он ходит взад вперед , командует.
Мы погнали немцев в направлении города Рава. Когда мы вышли на чистое место, как стали немцы по нам бить шрапнелью. Солдаты перебегают, падают. Много убитых, раненных. Мы за собой тянем пулеметы на лямках, цилиндры с патронами. Я со своим пулеметчиком добежал до речки. Она не широка, но глубокая. Я взял вправо, там был мост. Тут не далеко деревня. Я со своим взводом подбежал под клуню. В ней было полно снопов ржи. С левой стороны уже окопались солдаты 6-ой роты. Я стал из бинокля смотреть из-за клуни. Вдруг пули засвистали. Одна пуля пробила шапку и обожгла волосы. Если бы я немного больше высунулся (на ладонь), значит, я бы остался там, кончилась бы моя война. Тут Лукьянчик из 6-ой роты попросил меня «Взводный, дай бинокль». Я передал по цепи. И он только стал смотреть и сразу наклонил голову, потекла кровь и он не шевельнулся. Красивый парень, большой ростом, усы большие. Вероятно, когда он стал смотреть солнышко осветило стекла бинокля, они заблестели и в это время немец заметил и взял его на прицел.
С этого места немцев мы выбили. Он отсупил на Томашов. Выбили и из Томашова в направлении города Люблянск и Лодзь. Там ходили трамваи с города в город.
Здесь немцы разбили Самсонову армию, он, генерал Самсонов, шел в направлении Кениксберга. Броском через Калеш он хотел пробраться до Берлина. А когда немцы его пропустили, потом и начали громить с боков со всех сторон. И когда начали отступать, то только одна батарея наша смогла уйти. Тут нам дали приказ отступать и мы за одну ночь отступили от Лодзя на 49 верст. Тут наш Батальонный командир 4-го батальона Баровский заявил, что это какая-то измена, я никакого приказа не выполняю и тут нас немец погнал. Мы отступили на реку Бзуру. Здесь мы окопались, немцев остановили. Наш полк отступил на отдых, а я остался с пулеметами в окопах с 7-ым полком, так как у них вышли из строя все пулеметы. Тут передает в окопах по цепи батальонный командир 7-го Сибирского полка «Передайте взводному командиру пулеметной команды 6-го полка открыть огонь». Я передаю назад по цепи «Передайте батальонному командиру – по кому открывать огонь». Он опять передает «По окопам». Я опять передаю «По окопам не стреляю. Я стреляю только по открытой цели. Если я открою огонь из пулеметов, то противник может меня из батарей уничтожить».
Через несколько дней наши пополнили полк и опять заняли эту позицию, а я так все время в окопах и находился. Когда подошел ко мне наш начальник пулеметной команды, я стал рассказывать, как меня заставлял батальонный командир стрелять, а я его приказа не выполнил. Он мне сказал молодец и пожал мне руку и говорит «Поэтому они и лишились пулеметов, что по окопам стреляют». Он мне говорит, там сейчас у них заменяет батальонного какой-то поручик.
Тут пришел приказ идти в наступление. Дождались вечера, хорошо стемнело. Приказ «Все оставить в окопах. Вещевые мешки, шинели. Только быть в мундирах». Кода мы пошли в наступление при мне в то время было 6 пулеметов. За речкой Бзургой стояла немецкая легкая батарея. Все время не давала нам покоя. Когда я подошел к речке, установил пулемет и открыл шкальным способом огонь. Допустим 400м первый пулемет, 600 – второй, 800 – третьий и т.д. Это и есть шкальный способ. В это время мы взяли в плен 500 человек и два орудия. Когда я открыл огонь с пулеметов, батарея сразу замолчала. Когда стрекочут пулеметы волосы дыбом встают.
Потом был дан приказ отступить опять в свои окопы. И когда мы стали отступать, нам путь стал прожектор освещать, а немцы в это время пользовались нашим прожектором и начали стрелять по нам. И так у нас в это время выбыло из строя с полка человек 700. Вернулись мы в свои окопы, заняли прежние места. Тут поступил приказ наш полк передвинуть влево к Баржимову. Противник там сильно напирал на том направлении. Там находился 23-ий Сибирский полк. Он, этот полк, до войны находился в Хабаровске на Дальнем Востоке. В этом полку находился мой брат Георгий. Когда я стал спрашивать про него, мне сказали, что его ранило. Так я его и не видел, так нет его и по сей день.
Мы направились ночью в окопы на передовую. Заняли окопы. Окопы мелкие не более метра глубины, так как местность не позволяла копать глубже. Наши окопы были от немецких на расстоянии метров 150. С наших окопов в немецкие были ходы сообщения. В этом месте окопы много раз переходили из рук в руки, то мы их выбьем, то немцы нас. Продолжалось так более месяца.
Это было в 1915 году в январе месяце, не помню какого числа, немцы пошли на нас в наступление. Мы открыли огонь, тут в одном пулемете получилась задержка. А задержка случилась в виду сильного натяжения пружины. Я сразу убавил 6 полуоборотов (равняется одному фунту) и пулемет заработал. Немцы отступили. Тогда я пошел от этих пулеметов . Во втором месте справа стояло два пулемета, они в это время не открывали огня. Оказывается эти пулеметы (Максимы) оба вышли из строя. В одном пулемете разбит станок, а во втором пробит кожух, в котором находилась вода для охлаждения. Начальник Фролов меня призывает и говорит «Гетманов, отправь оба пулемета в оружейную мастерскую». Я ему говорю «Зачем отправлять оба». Он говорит «они оба вышли из строя». Я взял с двух сделал один. Другой ночью отправил в мастерскую. И только подошел к ребятам, тут разорвалась бомба. Я не знаю дальше ничего. Меня контузило, у меня полопались перепонки в ушах, пошла кровь с носа и изо рта. Тут я уже ничего не помню, толи меня одного контузило, толи кого убило. Был у меня бинокль и часы. Я не знаю кто с меня все забрал. К памяти пришел в Варшаве в лазарете. Ко мне подошла сестра и показала зеркало. Когда я начал смотреть, то лицо мое было черное. В Варшаве я пролежал не знаю, сколько дней, а потом нас отправили. Я попал в Калугу. А когда слечили пошел на комиссию. Врачи заставили меня зажать нос. Я зажал пальцами. Врач мне говорит - дуй. Когда я начал дуть у меня в обоих ушах свистит и они мне пишут заключение «не пригодный к военной службе».
|
Тема: АЛТАЙСКИЙ КРАЙ
28.10.2017, 20:58
Здравствуйте Уважаемые. Заранее приношу свои извинения если разместил не там.При расшифровки рукописи воспоминаний прадеда о первой мировой войне встретил несколько фамилий возможно кого либо это заинтересует. Привожу фрагмент рукописи с сохранением правописания автора.
В мае месяце 1912г. мне нужно явиться на призыв в Барнаул. Меня отец отвез в Камень, я сел на пароход и уехал в Барнаул.
Приехал, пошел в военкомат. Меня приняли, домой не пустили. Я не знал, что так получится. С собой лишнего ничего не взял с белья. С Барнаула нас отправили на Владивосток. Приехали мы до Иркутска к Байкалу, нас отцепили. К пристани подошел ледокол. Тут подошел следующий паровоз. Он задвинул наши вагоны с людьми в ледокол, а сам ушел. На утро ледокол снялся с якоря и повез нас через Байкал. Подошел к пристани, остановился. Подошел паровоз, забрал наши вагоны с людьми и отправился на Владивосток.
Приехали мы во Владивосток, там уже стоял пароход. Нас посадили в пароход и мы поехали в село Новокиевка на юг. Там находилось три полка: 6-ой Сибирский, 7-ой и 8-ой. Я попал в 6-ой полк в 6-ую роту. Тут как на наше несчастье наш полк переправили в село Раздольное между Владивостоком и Никольск-Уссурийском. А на наше место в Раздольное переехали драгуны. Так как полк отправил весь нам белья не дали, а у меня своего белья только что на мне – одна рубаха. В воскресение пойду на речку, там выстираю, а сам на солнце полеживаю, пока мое белье не высохнет. Как высохнет, тогда я надеваю его и иду в лагерь. У нас лагеря были тесовые на весь полк. Когда на утро пошли на занятия, я надел вещевой мешок, а у меня что-то болят плечи. Я думал, что за причина. Оказывается, что когда я стирался, лежал на солнце, у меня солнышко плечи обожгло. Я стал думать как мне достать на смену вторую рубаху. Денег у меня не было и как на грех получку солдатам выдавали, а мне три месяца не давали. Я тогда стал продавать свою порцию мяса – 32 золотника в обед и 16 золотников вечером. Собрал я 70 копеек и за них в Мамонтово у солдата купил пару белья новенького. Тут у меня жизнь пошла по новому. Дождались осени, наш полк отправился с Новокиевска в Раздольное. Нам предстояло делать переход в 180 км. В это время были большие маневры в Барбашах. Участвовали 40000 всех родов войск. Здесь участвовали и наш 6-ой полк и 7-ой и 8-ой драгунские. Когда мы наступали на Барбаши, там много полков нас встречали. Считали нас как противников. Когда мы двигались колоннами по дороге, то на сопках стояли прожектора. Как только прожектор наведут, мы сразу падаем, чтобы противник нас не заметил.
Но когда кончились маневры, мы пришли в Раздольное, разместились в казармах. Тут нам выдали все что полагается солдату: 2 пары нижнего белья, 1 гимнастерку, 1 брюки защитные суконные; 2 подушечные наволочки; 1 одеяло, 1 матрац, мундир, подушку, 2 носовых платка, 2 пары портянок, сапоги. Все новенькое. Тут как раз отец присылает письмо и перевод 3 рубля и прислал брат Георгий с Хабаровска 5 рублей, он служил в Хабаровске. Здесь я стал чувствовать себя по иному. В письме отец писал, что урожай очень хорош. С каждой десятины намолотили по 100 пудов пшеницы, купили лобогрейку (для жатвы хлеба) машину.
Занимался не хуже других солдат. Осенью стали назначать с каждой роты в учебную команду. Меня тоже назначили. Я стал отказываться. Ротный командир нашей 6-ой роты – Пельгорский (он хрипло разговаривал) – сказал, если ты не пойдешь в учебную команду я тебя под ружьем засушу. Значит я пошел в учебную команду. В учебной команде я был в 1-ом взводе. Меня во взводе назначили раздатчиком. Получал хлеб на взвод. Хлеб ели кто сколько скушает. Сахар делил всем поровну .
В учебной команде мы были 9 месяцев. Когда стали сдавать экзамен, тут пришли полковники, подполковники и даже поп был. Вот заняли офицеры столы, открыли уставы. Тут наш начальник учебной команды, капитан Гаевский, ходит взад и вперед и не смотрит на офицеров и говорит «Господа офицеры, прошу уставы закрыть, иначе я Вас буду экзаменовать, а будите смотреть в устав Вы мне не один не сдадите». Потому что он распросукин сын знал, что никто не может рассказать слово в слово, как написано в уставе. Тут они уставы закрыли и так мы экзамен окончили все .
Меня с учебной команды назначили не в 6-ую роту, откуда я был назначен, а направили в пулеметную команду. Нас туда направили 5 человек: мня, Серпатюка, Дунаева, Галицкого и Шельмина. Когда мы пробыли несколько дней меня назначают приказом старшим унтер офицером и я принимаю 1-ый взвод взводным командиром. А Серпатюка ко мне во взвод – младшим. Шельмин ушел в 3-ий взвод, а Галиций и Дунаев во 2-ой взвод. Так и продолжалась служба.
Тут как раз Германия объявила нам, России, войну. И мы поехали на войну. Ехали до Варшавы целый месяц. Приезжаем в Варшаву, разгружаем пулеметы, выводим лошадей, двуколки и сразу в бой. В 7км от Варшавы были немцы. Наши солдаты выехали вперед нас на пол дня. Уже было много убито и ранено. И когда мы прибыли, то немного немцев оттеснили. Потом как он стал бить с батарей, что спасу нет. Это было как раз в лесу. Тут нашего начальника пулеметной команды вбило. Только он крикнул пулеметчики, я к нему подбежал, но он тут сразу и кончился. Пули визжат, снаряды рвутся.
Подполковник Сурин, батальонный командир 3-го батальона, подбегает ко мне и говорит «Взводный выставь пулеметы вперед». Я с одним пулеметчиком моего взвода, Ладик – фамилия, полезли ползком осмотреть местность, где лучше установить пулемет, чтобы был хороший обстрел и хорошее укрытие для пулеметов. Когда осмотрел, а там куда подполковник меня посылал установить пулемет, был кирпичный завод, все вскопано. Впереди лес. Не успел бы я открыть огонь с пулеметов, как противник меня сразу накрыл бы. Я воротился назад ползком. Пули визжат, сыплются как дождь. Когда я подполз к своим ребятам, тут я ему подполковнику докладываю, что там нет обстрела. Тогда он сказал «Отставить». Я не знаю, что он за человек. Пули летят как град, а он ходит взад вперед , командует.
Мы погнали немцев в направлении города Рава. Когда мы вышли на чистое место, как стали немцы по нам бить шрапнелью. Солдаты перебегают, падают. Много убитых, раненных. Мы за собой тянем пулеметы на лямках, цилиндры с патронами. Я со своим пулеметчиком добежал до речки. Она не широка, но глубокая. Я взял вправо, там был мост. Тут не далеко деревня. Я со своим взводом подбежал под клуню. В ней было полно снопов ржи. С левой стороны уже окопались солдаты 6-ой роты. Я стал из бинокля смотреть из-за клуни. Вдруг пули засвистали. Одна пуля пробила шапку и обожгла волосы. Если бы я немного больше высунулся (на ладонь), значит, я бы остался там, кончилась бы моя война. Тут Лукьянчик из 6-ой роты попросил меня «Взводный, дай бинокль». Я передал по цепи. И он только стал смотреть и сразу наклонил голову, потекла кровь и он не шевельнулся. Красивый парень, большой ростом, усы большие. Вероятно, когда он стал смотреть солнышко осветило стекла бинокля, они заблестели и в это время немец заметил и взял его на прицел.
С этого места немцев мы выбили. Он отсупил на Томашов. Выбили и из Томашова в направлении города Люблянск и Лодзь. Там ходили трамваи с города в город.
Здесь немцы разбили Самсонову армию, он, генерал Самсонов, шел в направлении Кениксберга. Броском через Калеш он хотел пробраться до Берлина. А когда немцы его пропустили, потом и начали громить с боков со всех сторон. И когда начали отступать, то только одна батарея наша смогла уйти. Тут нам дали приказ отступать и мы за одну ночь отступили от Лодзя на 49 верст. Тут наш Батальонный командир 4-го батальона Баровский заявил, что это какая-то измена, я никакого приказа не выполняю и тут нас немец погнал. Мы отступили на реку Бзуру. Здесь мы окопались, немцев остановили. Наш полк отступил на отдых, а я остался с пулеметами в окопах с 7-ым полком, так как у них вышли из строя все пулеметы. Тут передает в окопах по цепи батальонный командир 7-го Сибирского полка «Передайте взводному командиру пулеметной команды 6-го полка открыть огонь». Я передаю назад по цепи «Передайте батальонному командиру – по кому открывать огонь». Он опять передает «По окопам». Я опять передаю «По окопам не стреляю. Я стреляю только по открытой цели. Если я открою огонь из пулеметов, то противник может меня из батарей уничтожить».
Через несколько дней наши пополнили полк и опять заняли эту позицию, а я так все время в окопах и находился. Когда подошел ко мне наш начальник пулеметной команды, я стал рассказывать, как меня заставлял батальонный командир стрелять, а я его приказа не выполнил. Он мне сказал молодец и пожал мне руку и говорит «Поэтому они и лишились пулеметов, что по окопам стреляют». Он мне говорит, там сейчас у них заменяет батальонного какой-то поручик.
Тут пришел приказ идти в наступление. Дождались вечера, хорошо стемнело. Приказ «Все оставить в окопах. Вещевые мешки, шинели. Только быть в мундирах». Кода мы пошли в наступление при мне в то время было 6 пулеметов. За речкой Бзургой стояла немецкая легкая батарея. Все время не давала нам покоя. Когда я подошел к речке, установил пулемет и открыл шкальным способом огонь. Допустим 400м первый пулемет, 600 – второй, 800 – третьий и т.д. Это и есть шкальный способ. В это время мы взяли в плен 500 человек и два орудия. Когда я открыл огонь с пулеметов, батарея сразу замолчала. Когда стрекочут пулеметы волосы дыбом встают.
Потом был дан приказ отступить опять в свои окопы. И когда мы стали отступать, нам путь стал прожектор освещать, а немцы в это время пользовались нашим прожектором и начали стрелять по нам. И так у нас в это время выбыло из строя с полка человек 700. Вернулись мы в свои окопы, заняли прежние места. Тут поступил приказ наш полк передвинуть влево к Баржимову. Противник там сильно напирал на том направлении. Там находился 23-ий Сибирский полк. Он, этот полк, до войны находился в Хабаровске на Дальнем Востоке. В этом полку находился мой брат Георгий. Когда я стал спрашивать про него, мне сказали, что его ранило. Так я его и не видел, так нет его и по сей день.
Мы направились ночью в окопы на передовую. Заняли окопы. Окопы мелкие не более метра глубины, так как местность не позволяла копать глубже. Наши окопы были от немецких на расстоянии метров 150. С наших окопов в немецкие были ходы сообщения. В этом месте окопы много раз переходили из рук в руки, то мы их выбьем, то немцы нас. Продолжалось так более месяца.
Это было в 1915 году в январе месяце, не помню какого числа, немцы пошли на нас в наступление. Мы открыли огонь, тут в одном пулемете получилась задержка. А задержка случилась в виду сильного натяжения пружины. Я сразу убавил 6 полуоборотов (равняется одному фунту) и пулемет заработал. Немцы отступили. Тогда я пошел от этих пулеметов . Во втором месте справа стояло два пулемета, они в это время не открывали огня. Оказывается эти пулеметы (Максимы) оба вышли из строя. В одном пулемете разбит станок, а во втором пробит кожух, в котором находилась вода для охлаждения. Начальник Фролов меня призывает и говорит «Гетманов, отправь оба пулемета в оружейную мастерскую». Я ему говорю «Зачем отправлять оба». Он говорит «они оба вышли из строя». Я взял с двух сделал один. Другой ночью отправил в мастерскую. И только подошел к ребятам, тут разорвалась бомба. Я не знаю дальше ничего. Меня контузило, у меня полопались перепонки в ушах, пошла кровь с носа и изо рта. Тут я уже ничего не помню, толи меня одного контузило, толи кого убило. Был у меня бинокль и часы. Я не знаю кто с меня все забрал. К памяти пришел в Варшаве в лазарете. Ко мне подошла сестра и показала зеркало. Когда я начал смотреть, то лицо мое было черное. В Варшаве я пролежал не знаю, сколько дней, а потом нас отправили. Я попал в Калугу. А когда слечили пошел на комиссию. Врачи заставили меня зажать нос. Я зажал пальцами. Врач мне говорит - дуй. Когда я начал дуть у меня в обоих ушах свистит и они мне пишут заключение «не пригодный к военной службе».
|
Тема: Определение формы по фото конца XIX-начала XX в. (2006-21)
14.01.2017, 16:45
G-Is написал:[q] Не имеет ли это фото отношение к войне в Корее 1950-1953 гг ? [/q]
Я не знаю про этого человека ничего  . Я увидел это фото когда оцифровывал негативы дедушки, судя по возрасту мамы на пленке это конец 1954 начало 1955гг
|
Тема: Определение формы по фото конца XIX-начала XX в. (2006-21)
10.01.2017, 17:47
Доброго времени! У меня еще вопрос по фото в данной теме от 3 января,(добавил скан в максимально возможном разрешении) на левой руке часы я понимаю что модель часов определить мало шансов, но может кто то сможет сказать хотя бы их примерную стоимость на то время.
 |
Тема: Нужна помощь форумчан!
6.02.2016, 5:36
Доброго времени всем. Около десяти лет назад у меня была похожая ситуация, мы все фото где предположительно был интересующий нас человек отдали криминалистам, они обработали их на совпадение и дали нам три лица с одинаковыми биометрическими данными, а дальше по описанию в текстах мы нашли нужную персону.
|
Тема: Поволжские немцы
4.10.2015, 16:58
Kuni
Kuni написал:[q] А какие еще фамилии встречались в вашей родне из Марксштадта? [/q]
Извиняюсь за поздний ответ. также в моей родне есть прабабушка: Вельгельмина Цындер и прапрадедушка Давыд Цындер (точное написания фамилии не известно)
|
Тема: Голубы
20.02.2015, 10:12
ArinaM написал:[q] [/q]
Арина здравствуйте! Подскажите вы упоминали что встречали в архивах людей с фамилией Гетманов мне оооооочень интересно можете мне прислать плиз.
|
Тема: Поволжские немцы
18.02.2015, 12:48
Добрый день уважаемые! Может мне кто помочь в моей проблеме. Мой прадед по линии мамы был из дед дома, как бабушка говорила он был незаконно рожденный и его бросили родители, через какое то время его взяли на воспитание родственники, фамилию и имя оставили, а отечество возможно сменили. Сколько бабушка не пыталась узнать имя он всегда отвечал меня бросили это теперь не мой отец.В данной ситуации есть возможность найти корни. Все что мне известно: Гольцфохт Фридрих Георгиевич по метрики Федор Георгиевич ~1895-1974 из поволжских немцев родились в г. Марксштадт Саратовской области умер в г. Лениногорск, Вост. Казахстан, и есть фото
|
|
|
