РУССКИЙ ХАРБИН (Harbin Russians...To remember)

Судьбы харбинцев

Людмила Ларкина(Австралия)

Любовью Ангельской хранимы

У каждого - своя любовь, свой путь. Любовь - это, как талант.
Каждому Господь отпускает этот дар, да не каждый может приумножить его, чтобы не рассеять, не потушить, а нести искру влюбленного восторга
и радость обожания в сердце своем до конца жизни.

[q]

................................Ольга Феофановна скончалась в японском госпитале. В то время тема причины массовой гибели русских и китайцев в японских госпиталях была закрыта. Сейчас материалы открыты, и из них стало известно, что с 1932 по 1945 в Харбине, в районе Пенфан находилась японская бактериологическая лаборатория, где японские оккупанты проводили страшные эксперименты над русскими и китайцами. Привозили туда людей из разных поликлиник города, прививали вирусы тифа, холеры, чумы.


Эксперименты проводились с целью зафиксировать выносливость организма у людей разного возраста, пола и национальности. Людям, пришедшим на прием к доктору, рекомендовали лечь в госпиталь с объяснением, что это необходимо для исследования анализов и установления точного диагноза. Для экспериментов в госпиталь брали не только обращавшихся за помощью, но и часто хватали на улице прохожих. Особо жестоким экспериментам подвергались заключенные. На них изучали действия голода, обморожения, ожогов. Обливали подопытных водой на морозе, доводя до обледенения, обливали кипятком, заживо вскрывали внутренние органы, чтобы наблюдать агонию. В августе 2017 года русский представитель китайской эмиграции в Брисбене рассказывал мне, как во время подобного эксперимента одному его знакомому китайцу заморозили палец. После того, как палец обледенел, стукнули по нему палкой, палец отломился, как сосулька. Тяжело слушать такие воспоминания, но ведь люди это не только слушали, но и пережили......

[/q]

Статью читать здесь

сергуду написал:

[q]

Второе – я выяснил, что родители Ольги - Мария Генерозова и В. Генерозов,

[/q]

фамильной темы по Генерозовым не нашла, пишу сюда: -имею фото Генерозова В.Г. и его альбом Юбилейного выпуска
инженеров-механиков за 1940 год Днепропетровского института инженеров железнодорожного транспорта.

возможный родственник

сергуду написал:

[q]

В 1953 году Ольга Владимировна Токмакова и Татьяна Иоакимовна Гаук эмигрировали через Гонконг в Бразилию. Татьяна в 1953 году по профессии - дантист. Вот пока и все. Что с ними стало после эмиграция, я думаю выяснить чуть позже (если найдутся такие данные). Многие эмигранты, прожив некоторое время в Бразилии, уезжали в другие страны - например, в США или Австралию.

[/q]

Ольга Владимировна Токмакова

Сообщение Сергуду
https://forum.vgd.ru/post/614/31743/p1285991.htm#pp1285991]

Харбинский альбом

Позаимствовала здесь
http://humus.livejournal.com/

Вероятно, фото 1922 г





Cм. ФАМИЛИИ

Судьбы харбинцев

Наталья Лалетина

ПАМЯТИ
АЛЛЫ ДИДЕНКОВОЙ (МУХАРИЦИНОЙ)



«Моя дорогая подружка Аллочка, как мне тебя всегда не хватает! Как бы мы могли в субботний день встретиться с тобой, попить чайку, посидеть, поговорить!
У нас с тобой всегда много разных тем, есть что вспомнить о нашей прошлой харбинской жизни,
поговорить о наших сыновьях…»
Вот так почти всегда начиналось мое письмо к ней…
Это моя дорогая подруга, которой уже нет на Белом свете… Впервые, после долгих лет жизни рядом, в одном городе, Алма-Ате, когда можно
было вот так просто сесть в автобус и уехать в Тастак на улицу Ушакова, 233, где всегда ждали и всегда был чай и что-нибудь печеное к нему,
обязательно. Хозяйка была хлебосольная и никогда и никого так просто без чая не отпускала. Этим достоинством отличались многие мы, харбинцы
да и по сей день у нас оно осталось. И вот мы расстались. В 1975 году я уехала в Латвию, в Огре. Потом были многочисленные переезды по разным квартирам, да и не только, по странам и городам. Судьба занесла нас на Дальний Восток в Находку, наконец после многочисленных перемен мест – во Владимир. И все это время разлуки с ней, а она в то время еще жила в дружной семье: престарелые родители, муж Гена, Геннадий Николаевич, и
двое ребят Алёша и Дима, между нами велась интенсивная переписка.
Мы с ней аккуратно писали друг другу в течение многих лет, почти до конца ее жизни в 2005 году.. Её письма были наполнены сначала событиями, свойственными большой и благополучной семье, встречами с многими харбинцами, в то время, это восьмидесятые годы прошлого столетия, когда многие они, переехавшие в Алма-Ату, еще были живы, когда часто собирались на православные праздники, на дни рождения, да и так, потому что была общность наших харбинских интересов.
Ходили в гости на дни рождения, и Алла не могла не принести в честь именинника свой экспромт:

Другу Косте Костенко в день его рождения.

Согласитесь, жизнь проходит, как кино…
А живем мы с вами уж давным-давно!
Народились в века радужной заре,
Проживаем в поздней осени поре.
Вспоминаем промелькнувшие года
Други милые, встречаясь иногда!
Сколько мимо нас прошло разных людей,
Время яростное гонит лошадей.
Унесло воды немало в океан:
Не посетуем, нам сносный жребий дан!
Было всякое: с размахом и впритык,
Был нам родственен чужой страны язык,
Видеть нрав народов многих довелось.
Пролетело все, пережилось!
Доживем же своей доли, не кляня,
Коль разъедемся, то вспоминай меня!

Но вот ушли родители, за ними почил младший брат Волька, а вскоре – муж Геннадий, с которым прожито вместе почти пятьдесят лет.
Начали постепенно уходить на Тот свет наши земляки – харбинцы, все меньше бывало гуляний и посиделок, только одни похороны и поминки, вот частые встречи… Письма ее ко мне все более становились с оттенком грусти, все больше философии о никчемности жизни, коротенькие стишки, афоризмы на пришедшие грустные будни, она тосковала от одиночества, и стали чаще появляться грустные мысли…
Её первенец Алёшенька уже работал главным врачом больницы, и пришло время - назначение его заместителем Министра Здравоохранения.
Но… этому не суждено было случиться, на второй день назначения он ушел от острой сердечной недостаточности, не выдержало сердце…
Она тосковала все больше и все больше от нее приходили тоскливые письма. С ее тоской смешивался заедавший душу быт.
Дом требовал хозяина, не слабую женщину – натаскать угля, истопить печь, наносить воды, да и в магазин сходить и что-то приготовить поесть…
Она писала, и в каждом письме была приписка в виде небольшого стишка или афоризма.

… О чем писать сейчас, веселие не слышится.
На нашем жизненном пути
Так тяжко, трудно дышится.
Дожили – думали ли мы
До нищеты фактически,
Заплатим только за жилье
И голодом – практически.
Пропал к культуре интерес,
Читающий не встретится,
Один лишь «телик» - чистый бес…

Нам сообщит известия!

«Напишу тебе хохму свою, одна моя знакомая попросила, она такая активистка была, теперь же их домком не существует, а собираются
на скамеечках у подъездов.
У старых тоже был свой клуб –
Очаг отдохновения,
Но вот всё прекратилось вдруг –
Забрали помещение!»
Вот такие маленькие были ее экспромты.
На смерть Высоцкого она откликнулась смятением души. Это событие потрясло ее и заставило писать…
Но обо всем этом я буду читать ее письма и писать о ней.

В годы молодости и радости жизни она любила читать короткие японские хайку, и вот что она написала на Мацуо Басё:

Как безмолвен сад,
Проникает в сердце скал
Тихий звон цикад...

В её видении:

Глянь-ка: лужайка за садом луной озарилась.
Ветка сакуры, шагнув за ограду, к земле наклонилась.
В небе горы силуэт с золотистым отливом,
И наделен был поэт настроеньем счастливым...
Что это? Будто живительной влаги источник!
Это японская хайку, всего-то три строчки!