Немного о том, что было после захвата власти большевиками .....
«Латвийский воин», 30.08.1930.
Террор против латышских колонистов
Ранее уже указывалось, что борьба большевиков против крестьянства больнее всего задевает латышских крестьян. Они, как более работящие и имеющие более высокий культурный уровень, обеспечили себе относительно лучшее положение, чем местные. ....
Уничтожение латышских колонистов в Беларуси большевики начали потому, что там до последнего времени сохранялись хуторские хозяйства, коловшие глаза колхозным коммунистам, словно шипы. Коммунисты решили их просто «поставить к стенке». После расстрелов у колонистов отнято их имущество, так что большевики своего добились. Наше правительство, к сожалению, не может прийти на помощь семьям несчастных и спасти их, так как все расстрелянные были гражданами России. Также ничего невозможно сделать для 130 высланных колонистов, хотя они, несомненно, обречены на смерть. В тюрьмах Смоленской, Витебской областей и др. все еще мучаются латышские колонисты, им тоже грозит высылка на север на принудительные работы.
В июле из разных тюрем Беларуси 130 латышей отправлены на принудительные работы на Соловецкие острова. При отправлении этих людей, их согнали по 40-50 человек в один вагон для скота, закрыли и запломбировали! Таинственность была так велика, что даже железнодорожники не знали, какой «живой товар» они везут. Ничего не было сообщено о судьбе высланных в северные губернии их родственникам.
В июне в Смоленске безжалостно замучены и позже расстреляны 14 латышских колонистов. Официально «чека» обвинило колонистов в принятии священника, приезжавшего в колонии проводить богослужения. Эти несчастные латыши посещали церковь и агитировали других на «религиозные суеверия». Не помогло то, что все расстрелянные были честными, работящими людьми, настоящими тружениками, всю жизнь отдавшие тяжкому труду, чтобы из невозделанной земли создать плодородные нивы. Без всякой жалости они были оторваны от семей и убиты в застенках Смоленского «чека».
оригинал статьи«Даугавский вестник», 24.09.1943.
Судьба земляков в Советии
*** По данным переписи населения 1897 года в Беларуси проживали 19 983 латыша. Из них в Витебской губернии (за вычетом Латгалии) проживало 10270 человек, в Могилевской – 7020, в Минской – 1686. В дальнейшие годы число латышей еще больше возросло, так что местное русское общество стало беспокоиться по поводу все возрастающего культурного и хозяйственного влияния латышей.
В 1918 году «Виленский вестник» пишет, что «латыши-колонисты в культурном смысле стоят выше местных крестьян и даже большинства помещиков. Спустя 4 -6 лет уже трудно узнать те пустыни, что были арендованы. В лесу поднялись хозяйственные постройки, вокруг раскинулись пашни и луга. Бесплодные пески превращены в плодородные поля, дающие гораздо больший урожай, чем соседские земли. Новейшие способы обработки земли местные жители переняли именно от этих арендаторов. Их поселки служили образцовыми опытными хозяйствами в полном смысле этого слова. Недоверие крестьян к этим полубарам, которые пьют кофе, едят капусту со свининой и читают газеты на незнакомом языке, постепенно перешло в любопытство, и кое-кто многому от колонистов научился.»
*** Много пришлось белорусским колонистам страдать во времена войны, революции и перемен, когда они были втянуты в борьбу Советского союза и Польши. Восстания против большевиков в 1918 и 1919 годах охватили почти всю Витебскую губернию. Появились организованные единицы белых партизан, происходили вооруженные столкновения. Латышские колонисты резко выступили против образования пропагандируемых коллективных хозяйств. Большевики не скупились на репрессии. У колонистов отняли лучшие пашни и луга, оставив только по 2 десятины на человека. Ища спасения, латыши вступали в объединение землевладельцев в таком количестве, что даже большая часть членов Могилевского отделения были латышами. Особенно остро большевики обратились против держателей наемной рабочей силы – служанок, пастухов, работников.
Чтобы спастись, многие земляки хотели переселиться к берегам Черного моря, где агроном Озолс организовал латышский участок. Но сделать это было трудно. Многих противников большевистских идей выслали, друие пытались приспособиться, вступая в артели и коллективы, но многим это совершенно не помогло, так как они уже были внесены в списки неблагонадежных.
Созванный в 1929 году в Минске конгресс постановил в течении года коллективизировать все Беларусские хозяйства. Слагалась обычная картина того времени: земледельцев силой заставляли вступать в колхозы, хозяйственная жизнь совершенно разрушена, жители, настроенные враждебно к большевикам, арестованы, высланы или же убиты. Образованный, зажиточный и дальновидный латыш знал, что коллективизация несет ему только упадок, а потому сопротивлялся ей всеми доступными средствами. Не обходилось и без успехов. Еще в 1933 году во многих колониях только 30% хозяйств было силой загнано в коллективы. Но со временем всякое сопротивление латышских колонистов было сломлено. Враждебно настроенных к большевистским идеям выслали или убили. В течении многих лет латышские хозяйства присоединяли к белорусским коллективам, и латышские колонии прекратили существовать как отдельные единицы.
В 1938 году полностью латышских коллективов в Беларуссии оставалось лишь два: коллектив колонии Латвиешу Бирзс в Могилевском районе и коллектив поселка Перекале в Глуском районе.
Замечателен тот факт, что в Белоруссии еще в 1934 году действовали многие латышские сельсоветы.
оригинал статьиВо многих публикациях латышской прессы 1929 год называется роковым для латышских колонистов. Так, некто А.Бирзе,
автор объемной статьи «Латышские колонисты в России», озаглавил один из ее разделов: «Начало конца – 1929 год.» «Австралийский латыш», 2.03.1953.
Сперва кратко описывается НЭП, благодаря которому «бедность и неуверенность стали понемногу забываться, как ужасный сон, в магазинах опять появились товары и люди впервые за долгое время могли наконец поесть и прилично одеться.
На латышских колониях время новой экономической политики отразилось гораздо большей деятельностью, чем в соседских русских деревнях. Как грибы после дождя, росли новые хозяйства, пропадали кустарники и пустыри, люди повсюду пахали и сеяли, копали и строили. Во многих колониях старые школы и церкви стали слишком малы, поэтому колонисты подавали заявления на разрешение доставлять в колонии строительные материалы; а получив эти разрешения, брались за постройку школ и церквей. Строили на совесть, не жалея ни денег, ни сил, потому что новые постройки должны были служить не одному поколению. Не оставляли в стороне и общественную жизнь. В каждой колонии организовывались свои драматические кружки, хоры, кружки спиритистов. Колонисты живо следили за событиями в мире, так как были старательными газетными подписчиками. В колонии поступали как газеты, так и технические журналы и книги. Газеты и книги читали в каждом доме, и, по утверждению почтальона того времени, одна маленькая латышская колония в окрестностях Смоленска выписывала больше литературы, чем целый русский район с десятком тысяч жителей. У Российских латышей появилась возможность выписывать книги из Латвии. Количество и выбор книг были сильно ограничены, но колонисты надеялись, что со временем правительство отменит ограничения. В колониях снова звучали песни, на праздниках снова пенилось крепкое самодельное пиво. Жизнь снова стала светлей.
Неожиданный поворот.
И вдруг, нежданно-негаданно, пришел конец. Это было так странно и невообразимо, что люди поначалу растерялись, не веря, что новые абсурдные приказы действительно идут из Москвы. Туда, в различные государственные инстанции, срочно писали письма, заявления. Люди надеялись найти в Москве защитников от местных управителей, как им казалось, по своей прихоти начавших преследования крестьян. Но когда Москва вместо спасения прислала милицейские патрули для подчинения крестьян, они поняли, что искали помощи в неверное время и в неверном месте. Следовало искать помощи гораздо раньше и не там, а теперь уже поздно.
Это случилось в 1929 году. Правительство большевиков в Москве решило покончить с самостоятельностью крестьян, и, ощущая себя достаточно сильным, приступило к всеобщей коллективизации. ***
Латыши – первые жертвы коллективизации.
В военном походе коммунистов против крестьянства России первой жертвой пали латышские колонии. Латыши были самыми зажиточными хуторянами в широкой округе, и само существование их усадеб очень вредило теориям коммунистов о преимуществах коллективного хозяйства. Латышские хутора необходимо было смести с лица земли или хотя бы низвести их до уровня беднейших русских дворов. Нужно было также сломить сопротивление новым приказам, а достичь этого можно было лишь насильными методами.
Но следует учитывать, что события эти совершались в 1929 году, во время, когда коммунисты еще не полностью полагались на свою силу. Поэтому латышей сперва пытались уговорить, чтобы те добровольно сунули шею в петлю коллективизации. Собрания, на которых с бесконечными речами выступали присланные агитаторы, которые каждому колонисту надо было обязательно посещать, следовали одно за другим, обычно затягиваясь далеко за полночь. Колонисты, однако же, стояли на своем. Они отказались требовать ликвидации самых зажиточных хозяев, указывая, что каждый колонист заработал свое имущество своим собственным самоотверженным трудом и трудом своей семьи. Что же касается коллективизации, то в советских документах она именуется добровольной. А латыши коллективизироваться не желают и просят оставить их в покое.
От уговоров власть имущие перешли к угрозам, а затем и к насилию. Получив разрешение и поддержку соответсвующих инстанций, с помощью местных активистов (находились и такие!) они составляли списки и одним ранним утром приступили к ликвидации «кулаков» колонии. Происходило это следующим образом: к усадьбе, обреченной на ликвидацию, неожиданно подлетало несколько повозок с вооруженными людьми. Ворвавшись в комнаты и сообщив хозяевам причину своего появления, они велели хозяину дома за час собрать самые необходимые пожитки и отправляться в сельсовет для дальнейшей высылки. Никаких возражений и просьб не слушали. Старых и больных отправляли в сельсовет на лошади, остальным надо было брести туда пешком, с узлами за спиной. Кто отказывался слушаться, того на месте расстреливали, кто спорил – избивали. После изгнания хозяев усадьбы в полном смысле слова были разграблены. Уполномоченные тянули и тащили в свои повозки все, что только могли унести; и только после этого приступали к описи имущества. В дворах латышей имущества было много, хватало и для внесения в документы.
оригинал статьи 