Пропавшие грамоты Кожан-Городка

Документ 1671 года даже в переводе достаточно труден для понимания, поэтому необходимо объяснить многие термины.

Инвентари (от лат. inventarium ― опись) ― описи магнатских владений XVI–XVIII веков в Речи Посполитой и Российской империи в XVIII–XIX веках. Важнейший источник по истории имущественных и аграрных отношений, а также генеалогии в Беларуси.
Чинш (польск. czynsz, нем. Zins — процент, от лат. census) — в Речи Посполитой оброк (деньгами), платившийся с земли или дома, отданных в чужое продолжительное владение. Плац — приусадебный участок. Гвалт — повинность, в силу которой крестьяне (или в данном случае мещане) обязаны были выполнять какие-нибудь внеплановые чрезвычайные работы.
Копы - счетная единица равная 60, то есть 5 коп грошей - это 300 грошей или 10 злотых, существенная по тем временам сумма

В первую очередь обратим внимание на то, что жителей Кожан-Городка в этом документе землевладелец граф Казимир Тарновский именует мещанами, а не крестьянами — и для того времени это было очень важно, впоследствии кожан-городчане ссылались на это в своих судебных исках владельцам местечка. Основная повинность, налагаемая помещиком на мещан Кожан-Городка — это чинш: в год с каждой волоки земли нужно было уплачивать 8 злотых землевладельцу, 6 грошей чиновнику (видимо, управляющему) и 2 гроша священнику (1 злотый равнялся 30 грошам). Дополнительная повинность — ходить на гвалты. Очень необычно, что на гвалты мещане должны были выходить с ружьями, рогатинами или другим оружием, а не с крестьянскими инструментами. Во-первых, это предполагает, что ружья у жителей местечка — обычное дело, а во-вторых, что пан использовал мещан или в крупных охотах, или в военных действиях, например, для участия в набегах на соседние владения.
Еще одна повинность — это «посылки». Мещане обязаны были два раза в год отправляться по делам помещика в дальние поездки по Польше или Литве на лошади или в ближние, до 10 миль, — пешком. «Подводных лошадей» мещане не должны были давать. Подводными называли лошадей, которые использовались для перевозки подводы, то есть телеги. Очень странной была повинность покупать все вещи, в которых вдруг стал нуждаться пан.
Сверх этого кожан-городчане ремонтировали мосты в самом местечке и рядом с ним и давали «чиновнику овса 56 гарнцев, единственно лишь для того, чтобы дворовые люди их лошадей не употребляли». Гарнец — это старинная мера объема, примерно 3–4 литра (в разное время ее размер менялся).
В целом, характер повинностей, которыми были обложены мещане Кожан-Городка в 1671 году, можно оценить как вполне легкий, потому что среди них не было самой тяжелой из них — панщины (барщины).

РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 25–25 об.

Инвентарь повинностям Кожангородских мещан, 1671 г. Л. 60
1) Выпись из инвентаря повинностям Кожангородских мещан 10 сентября 1671 г. следующего содержания: Повинности городские со всякой уволоки земли, чинша ежегодно взыскивается 8 польских злотых, за письму чиновнику с уволоки по 6 литовских грошей, священнику по 2 литовские гроша. С плацов, так как таковые не хороши и не широки, то и плата с оных не обозначена; однакож должны, на основании инвентаря, отдавать. От всякой пекарни чинша по 4 гроша польских взыскивать должно. Всякий резник должен уплачивать ларового чинша по 12½ польских грошей. На гвалт ежегодно с соседства, где бы лишь только в имении моем нужно было, всякий с своего двора с ружьем, рогатинами или с другим подобного рода оружием под штрафом 5 коп должны за уведомлением кто может с лошадью или пешим прибывать. Во время наводнения за уведомлением дворовых хотя бы и в полночь всякий с двора своего должен прибывать. Посылки разные не далее 10 миль всякий пешим должен отправлять. Если бы какое нужное мое или их самих дело воспоследовало в Польше или же в Литве этот путь должны отбывать в год два раза на лошади; однакож таковая должна быть отправляема на издержки городского общества. — Для покупки каких-либо вещей, в коих бы нуждался господин, таковая обязанность возложена на сказанных мещан. Подводных лошадей не должны давать, ниже лодок для отправления каких-либо проезжающих по должности. — Те мосты, кои находятся близ города с давних времен, должны починять мещане под штрафом 5 коп и означенные мосты должны быть хорошие и крепкие. Другой же никакой обязанности исполнять не должны. Притом на основании давнего обыкновения эти же мещане обязаны давать чиновнику овса 56 гарнцев, единственно лишь для того, чтобы дворовые люди их лошадей не употребляли. Таковый устав по прошению Кожангродских мещан с инвентаря велел выписать, который для лучшего доказательства с приложением печати собственноручно подписываю: Казимир граф из Тарнова (М. П.).
1684 года июня 19 дня, таковый устав подписанный моим супругом утверждаю: Тереза из Дубровиц, графиня Тарновская.
На основании такового устава чиновник мой должен распоряжаться, не делая мещанам никакого угнетения и не нарушая означенного устава. Подписал Александр (в этой части подписи двух слов разобрать невозможно). Петр Станислав Амор граф Тарновский собственноручно.
1706 года января 31 дня за представлением мещанами Кожангродскими настоящего документа таковый собственноручно утверждаю: А. из Завишей Немировичева Щитт.

«Контракт помещика Иосифа Щитта с Кожангородскими мещанами» датирован 23 апреля 1814 года и интересен уже самим своим названием. Ведь контракт — это двусторонний договор, то есть он предполагает равный статус договаривающихся сторон! Бумага эта для жителей местечка устанавливает чрезвычайно благоприятные условия пользования землей. Она отменяла вообще все повинности, даже «подоровщизну» (то есть обязанность перевозить грузы помещика и выполнять другие поручения, связанные с разъездами, или уплачивать за это компенсацию, как в данном случае), и устанавливал уплату только одного чинша — 200 злотых в год с одной волоки земли (21,36 гектара). Соответственно с четверти волоки (наиболее популярный размер участка) нужно было платить 50 злотых. Платеж этот нужно было вносить либо вперед, либо, тем, кто был не в состоянии это сделать, «потретно», частями три раза в год (каждые четыре месяца).
Если же выполнялись поручения помещика съездить «в Вильно, Киев и другие места отдаленные, также в Пинск, Телеханы, Лагишин и другие соседственные места», то от уплаты чинша освобождали.
Те же, кто оказывался не в состоянии выплатить чинш, отрабатывал его, выполняя барщину «пешим или с упряжью как в Кожангородский замок, так равно в Кожангородский огород, по два дня в неделю» за каждую четверть волоки земли.
И завершался этот замечательный документ прекрасной фразой: «Напоследок те же мещане к сохе, бороне, косе, серпу, граблям, цепам и возке снопов употребляемы быть не должны», то есть мещане принуждаться к работе на пана не должны.

РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 25 об.

Контракт помещика Иосифа Щитта с Кожангородскими мещанами, 1814 г. Л. 62
1) Контракт помещика Иосифа Щитта с Кожангродскими мещанами 23 апреля 1814 г. следующего содержания: я, Иосиф Щитт, шамбелян бывшего польского Двора, объявляю всем сим моим никем не нарушимым контрактом данным Кожангородским мещанам в том, что я, уничтожая давнее положение уплаты подоровщизны с города Кожангородка 60 злотых и прочие обязанности, постановляю с настоящего времени: чтобы всякий мещанин, содержащий четвертую часть пахотной земли, вносил ежегодно в двор мой Кожангородский 50 злотых серебром, а от уволоки 200 злотых, состоятельные вперед, а не состоятельные потретно, по уплате каковой суммы увольняются от всякой повинности и услуги двору. Если бы же требовала надобность по моему отправиться в путь, как то в Вильно, Киев и другие места отдаленные, также в Пинск, Телеханы, Лагишин и другие соседственные места, тогда по окончании двух путей, далекого и ближайшего, увольняются от уплаты чинша и других повинностей. Притом, если бы который по несостоятельности своей не уплатил чинша, то таковый с четвертой части уволоки земли пахотной и муровой [луговой] должен отбывать барщину пешим или с упряжью как в Кожангородский замок, так равно в Кожангородский огород, по два дня в неделю; воз же дров за один день барщины будет засчитываем. Те же, кто бы по необходимости хозяйственной или одинокие барщины отбыть не могли, таковые за всякий день должны уплачивать по 20 грошей. Напоследок те же мещане к сохе, бороне, косе, серпу, граблям, цепам и возке снопов употребляемы быть не должны. Таковой контракт Кожангородским мещанам выдаю, по коему все объясненные повинности непременно исполнять должны и собственноручно, с приложением герба моего печати, утверждаю.
Дан в замке Кожангородском 1814 г. апреля 23 дня. На этом контракте писанном листе 50 коп. достоинства и нигде не явленном следующая подпись: таковый уговор утверждаю впредь до дальнейшего моего распоряжения и собственноручно подписываю Иосиф Щитт шамбелян бывшего польского Двора судья межевой Пинского уезда.

Продолжение следует...

РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 24 об.–25 об.

Прошение Грицкевича и Ржешецкого по предписанию минского губернского прокурора было предложено 15 марта 1847 г. пинским уездным стряпчим на законное постановление тамошнего уездного суда.

Документы, представленные Грицкевичем и Коришвелем [Коротышем] начальнику Минской губернии. Л. 17–59
За сим при указе Минского губернского правления от 17 мая 1847 г. присланы были в уездный суд на совокупное разсмотрение с прошением Грицкевича и Ржешецкого 14 документов, представленные жителями м. Кожангородка Степаном Грицкевичем и Семеном Коришвелем начальнику Минской губернии в доказательство прав их на свободу из владения помещика Щитта. Из числа этих документов:
1) 7-м составляют записи, писанные на простой бумаге, нигде не явленные и выданные в разное время жителями местечка Кожангородка на продажу грунтов в том местечке именно: а) мещанином Кожангродским Климом Лазаровичем 4 августа 1638 г. мещанину Кожангродскому Миське Петюкевичу; б) мещанином Кожангродским Федькою Савичем 10 марта 1638 г. Сергею Стоячичу; в) крестьянином с. Дребич [Дребск] Зиновием Чупричем 10 октября 1651 г. мещанину Кожангродскому Цимоху Подлясовичу; г) мещанином Кожангродским Богданом Ковалем 12 мая 1552 г. тамошнему же мещанину Кирею Гавионовичу; д) мещанином Кожангродским Игнатием Оникеевичем 22 декабря 1649 г. тамошнему же мещанину Тимоху Петровичу; е) мещанином Шипачем Гопелиовичем 10 мая 1743 г. тамошнему мещанину Петру Езерскому; эта запись утверждена 30 мая 1754 г. владелицею Кожангородка Людовикою из Пацев Щитт; ж) мещанкою Кожангородоцкою Сцерою Лейзеровичевою 10 ноября 1745 г. тамошнему мещанину Петру Домашевичу.
2) 5-ть составляют записи на простой бумаге, нигде не явленные, выданные помещиками Кожангродскими Щиттами жителям местечка Кожангородка на продажу им грунтов в этом местечке, а именно: а) запись выданная 13 марта 1720 г. помещиком Христофором Щиттом мещанину Кожангродскому еврею Мордуху Мовшицовичу; б) запись, данная помещиком Иваном Щиттом 14 июля 1755 г. мещанину Кожангродскому Василию Василевскому с увольнением его, Василевского, от всяких городских повинностей, подымного сбора и чинша с означенной в сей записи земли; в) запись, выданная помещицею Людовикою Щитт 31 марта 1760 г. мещанам Кожангродским Миське и Федору Янкевичам с увольнением их на 6 лет от уплаты двору чинша, подымного сбора и всякой другой дани; г) запись, выданная ею же, Людовикою Щитт, 20 марта 1761 г. мещанину Кожангродскому Цимоху Долгулевичу с тем, что может отданный ему грунт к наилучшей пользе своей обратить, так как и другие мещане подобного рода землями владеют и таковые употребляют, с городскою повинностью и услугою для двора в инвентаре описанною; и д) запись ее же, Людовики Щитт, данная 6 апреля 1762 г. мещанину Кожангродскому Василию Василевскому с освобождением его, Василевского, от всякой городской повинности, кроме уплаты подымного сбора и чинша на основании городского устава в инвентаре назначенного.

Рассмотрение дела в Пинском уездном суде затянулось до ноября 1848 года. Только 26 ноября было принято решение по нему — на основании опровержений управляющего Кожан-Городокским имением Аполлинария Савицкого Решецкому и Грицкевичу было отказано в удовлетворении иска.
Однако сдаваться они не собирались. 15 февраля 1849 года все тот же губернский прокурор Матафтин опротестовал решение Пинского уездного суда в Минскую Палату Гражданского Суда — судебном учреждении губернского уровня.

Палата гражданского суда — апелляционная и ревизионная судебная инстанция на уровне губернии. Создана в ходе Губернской реформы 1775 г.
В палате гражданского суда рассматривались дела о недвижимых имуществах, оформлялись крепостные акты (купля-продажа крепостных душ на территории губернии), тяжбы по вопросам городской собственности. Палата также играла роль апелляционной инстанции для всех нижестоящих судов.

В дополнение к ранее указанным документам Грицкевич и Решецкий представили еще три частных документа о купле земли в Кожан-Городке — в 1770 году Давидом Решецким у Петра Плетенецкого, в 1772 году Давидом Решецким у Павла Немковича и в 1755 году Степаном Шуттом у Романа Бирука.


РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 33–33 об.

Л. 63 и 65
За сим губернский прокурор препроводил на разсмотрение палаты три представленные просителями, Грицкевичем и Ржешецким, документа, в удостоверение, по изъяснению их, того, что предки их и они сами издревле были мещанами и свободно приобретали друг у друга поземельные угодья, что утверждала и сама вотчинница м. Кожангородка Людовика Щитт собственноручною подписью.

Документы следующего содержания:
Продажные записи на земли в м. Кожангородке 1755, 1770 и 1772 г. Л. 69, 71 и 74
1) Продажная запись, выданная 18 января 1770 г. кожангородским мещанином Петром Плетенецким Давиду Решецкому, в коей значится: что он, Плетенецкий, нуждаясь в деньгах и имея половину шестины земли своей собственной, никакими долгами не обремененной, после отца его, от дяди Федора Плетенецкого по наследству ему отданной, между землями городскими Кожангородецкими, во всех трех сменах лежащую, от межи с одной стороны Ивана Дачка Олешка, а с другой Павла Немковича, в смене Маренской; а два участка в урочище: Молодом лесу, нивами, с разными сякрами, издавна лежащия; одна смена на сей 1770 г. с посевом; каковую упомянутую двенадцатую часть уволоки земли вышепоименованному Давиду Решецкому за 24 польских злотых вотчинничеством продал, с сенокосами и всеми принадлежностями и угодьями держать и употреблять дозволил, ему самому и потомкам его. Со времени выдачи сей записи поименованный Давид Решецкий, жена его и наследники их будут иметь право таковою землею распоряжать как совею собственностию и разных польз приискивать, с кем пожелают поменяться, продать, дать, дарить и в свою пользу обратить, чему препятствия делать никто не будет иметь права, а в противном случае 10 коп грошей уплатят штрафа, которые обеспечиваются Кожангородокским замком и хотя штрафные деньги будут уплачены, однако сия крепость силу свою будет иметь. Подлинная запись подписана продавцем Плетенецким, войтом города и 3 свидетелями. На подлинной записи находится надпись: «сию крепость подтверждаю. Людовика Щитт».
2) В такой же форме составленный продажный домашний акт, выданный 20 декабря 1772 г. Кожангородским мещанином Павлом Немковичем Кожангородскому же мещанину Давиду Решецкому на 6-ю часть уволоки земли, со всеми к оной принадлежностями, с повинностию городскою и дворовою прислугою, так как и прочие мещане владеют и употребляют по обыкновению права и инвентарю. Акт сей подписан двумя свидетелями и утвержден Людовикою Щитт.
3) Такой же домашний акт, выданный 24 ноября 1755 г. Кожангородским мещанином Романом Бируком тамошнему же мещанину Степану Шутту за подписью 4 свидетелей и Людовики Щитт.

И 18 октября 1849 года состоялось историческое решение Минской Палаты Гражданского Суда, которая сочла, что «представленные отыскивающими свободу Грицкевичем и Ржешецким доказательства, ... хотя не облечены законною формальностию ..., но в действительности составления таковых документов не наводится сомнения и оные достаточно доказывают свободное предков их состояние». Поэтому Палата определила, что «решение Пинского Уездного Суда, 26 ноября 1848 г. по сему делу состоявшееся, уничтожить и в отмену оного Степана Грицкевича и Петра Ржешецкого с семействами признать свободными из крестьянского крепостного звания, представив им избрать род жизни податного сословия».
Как видим, это решение относилось только к семействам Грицкевича и Решецкого, но, учитывая немалое количество аналогичных документов на руках у кожан-городокских обывателей, можно не сомневаться, что освобождение остальных становилось делом времени.

РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 33 об.

Решение Минской Гражданской Палаты. Л. 76
Минская Палата Гражданского Суда, рассмотрев дело сие 18 октября 1849 г. нашла: что представленные отыскивающими свободу Грицкевичем и Ржешецким доказательства, а именно: купчие крепости, выданные прежними владельцами м. Кожангородка разным жителям того местечка на продажу земли, с некоторыми условиями насчет отбывания господскому двору повинностей и без оных, а также договоры мещан Кожангородских с евреями, в том местечке жительствующими, на переход домов и земли заключенные, хотя не облечены законною формальностию, т. е. явкою свойственным порядком, но в действительности составления таковых документов не наводится сомнения и оные достаточно доказывают свободное предков их состояние, так как подобного рода документы владельцами с крепостными крестьянами на переход недвижимого имения заключаемы быть не могли; сверх сего, из представленной со стороны помещика Щитта купчей крепости 15 сентября 1717 г. Антонием Устрицким Христофору и Анне Щиттам на м. Кожангородок с принадлежностями выданной, обнаруживается: что означенное местечко продано Щиттам с евреями и мещанами; как же евреи никогда не принадлежали крепостному состоянию, то сие доказывает, что и Христианские Кожангородские жители, наименованные мещанами, пользовались наравне с евреями правами свободного состояния; а чтобы отыскивающие свободу Грицкевич и Решецкий не происходили от Кожагородских мещан и переселились в местечко из крестьянских деревень, на то со стороны помещика Щитта не представлено никаких доказательств. Вследствие сего Гражданская Палата определяет: решение Пинского Уездного Суда, 26 ноября 1848 г. по сему делу состоявшееся, уничтожить и в отмену оного Степана Грицкевича и Петра Ржешецкого с семействами признать свободными из крестьянского крепостного звания, представив им избрать род жизни податного сословия.

Можно себе представить, каким неприятным сюрпризом стало это решение для княгини Друцко-Любецкой и Кожан-Городокской Экономии! И с каким восторгом было воспринято в Кожан-Городке!

На фотографии: Присутственные места на Соборной площади в Минске, где в 1847 году размещалась Палата Гражданского Суда, позже окружной суд. Сейчас Дом профсоюзов на площади Свободы

Прежде чем переходить к рассмотрению дела в Общем собрании Правительствующего Сената выложу еще два документа из "потерянных грамот Грицкевича". Это купчие на Кожан-Городок 1717 и 1784 годов. По первому документу Щитты покупали местечко у Устржицких, а через 67 лет после первой купчей Тарновские (родственники Устржицких) сумели еще раз продать Щиттам половину имения, доказав через суд, что имеют на него некие права. В реальности уже с 1717 года Кожан-Городок полностью находился под управлением семьи Щитт.
Текст даю в небольшом сокращении. В приложении он полностью.

РГИА. Ф. 1330. Оп. 6. Д. 885. Л. 29 об.–31 об.

Выпись купчей крепости на им. Кожангородку 1717 г. Л. 147
1) Выпись купчей крепости на половину имения Кожан-городка от старосты Ольшанского Антона Устржицкого кастеляну Смоленскому Христофору и жене его Анне Щиттам следующего содержания: я, староста Ольшанский Антон из Унихова на Устржиках Устржицкий, объявляю сим моим добровольным вечистой записи листом, кому бы о сем ныне и впоследствии знать следовало: […] пользуясь правами предоставляющими каждому свободно своим имением распоряжать и не имея возможности возвратить в свое владение означенного имения Кожангродка по множеству лежащих на нем уплаченных вышеизъясненных долгов, которые соответствовали почти всей стоимости имения Кожангродка, мне правом наследства после смерти матери моей принадлежащего, решился передать права свои кастелану Смоленскому Христофору Немировичу Щитту и жене его Анне из Завишей Щитт за общую их сумму 9000 злотых польских, кроме других прибавлений; а как эту сумму супруги Щитты вручили мне и уплатили, то я половину упомянутого имения Кожангородка, никому правом вечности кроме заставной суммы и уплаченных долгов прежде сего не упроченную, на вечные времена им кастелянам Смоленским Христофору и Анне из Завишей Щиттам и их наследникам в вечное и безвозвратное владение продаю с дворовым и хозяйственным строением, с огородами фруктовыми и хмелевыми, полями, землею пахотною и непахотною, пущами, лесами, зарослями, сенокосами разного рода, озерами, реками большими и малыми, с свободным устройством на них всех снастей, рыбными ловлями, язами, прудами, мельницами, с свободною обработкою в пущи лесных товаров, охотою звериною, бортями, с местечком Кожангородком, мещанами, евреями с деревнями к тому Кожангродскому имению принадлежащими, боярами, крестьянами в особых инвентарях показанными, их женами и детьми, с пригонными, беглыми и свободным их отысканием, с чиншами, долями, тяглами, медом, арендою, со всеми повинностями, фольварками и всеми деревнями к Кожангродку принадлежащими и в заставном владении находящимися, с свободным их выкупом, отысканием обид и к вечному владению и присоединению, со всеми издревле принадлежностями, в своих границах и обширности, именно со всем тем, что к тому имению с давних времен принадлежало и ныне принадлежит и матери моей умершей, а после смерти ее мне следует; […] Писано в Гродне 1717 года сентября 15 дня. Подписали: староста Ольшанский Антон из Унихова на Устриках Устржицкий и двое свидетелей. Запись сия явлена была в метриках Великого Княжества Литовского 16 октября 1717 г., внесена в акты Новогрудского воеводства адвокатом Чечотем 30 июня 1779 г. и перенесена в акты Пинского уездного суда помещиком Христофором Щиттом 30 октября 1834 г. (выпись сия выдана поверенному Савицкому из Пинского уездного суда в октябре 1847 г. за надлежащим засвидетельствованием).

Выпись купчей крепости на им. Кожангродок, 1784 г. Л. 151
7) Выпись купчей крепости от генерал-майора польских войск графа Рафаила Амора Тарновского кастелянше Людовике из Пацов Щитт на другую половину имения Кожнородка [так в документе], следующего содержания: генерал майор коронных войск граф Рафаил Амор Тарновский за себя и в степени Конарского кастелана Ивана, Левчицкого Антона-Фортуната, старосты Кагорлицкого Ивана и старосты Сулевского Иоахима Тарновских, братьев моих: первых двоюродных и двух последних родных, на основании доверенностей, предоставляющих мне право совершать крепостные сделки, […] объявляю сею от меня и от братьев моих данною продажною крепостью кастелянше Смоленской Людвике из Пацов Щитт, что я, обще с упомянутыми братьями моими, половины имения Кожангродка и самого местечка с принадлежностями как то: Дребска, Цны, Ракитны, Язвинок, Ежевок, Вежина, Бастыни, Ветуты и прочих, в Новогрудском воеводстве находящегося, ныне в ее, Щитт, владении находящегося, правом наследства после Николая Вержбовского, от Урсулы Тарновской родившегося, и решением Главного Трибунала Великого Княжества Литовского в г. Гродно 5 июня 1785 г. нам присужденной, будучи безспорными владельцами, однако не входя по силе того решения во владение теми имениями по неудобству и трудности дележа такового между нас, братьев вышеозначенных, согласился продать то имение кастелянше Смоленской Людвике из Пацов Щитт за сумму 5727 злотых польских, сам за себя и в степени моих братьев, каковую сумму ходячею монетою ныне же сполна получив, в действительной уплате таковых кастеляншею Щитт свидетельствую и на основании местных законов, дозволяющих свободное распоряжение своею собственностию и доверенностей вышепрописанных, от братьев моих данных, означенную половину имения Кожангродка, с принадлежностями как то: с строением дворовым, фольварочным и хозяйственным, винокурнями, землями пахотными и непахотными, сенокосами, огородами, пущею, лесами с зарослями и расчистками, выгонами, с прудами, мельницами, озерами, реками, заливами, корчмами, деревнями, крестьянами наличными и беглыми, с свободным отысканием таковых, с землями, чиншами, тяглами и прочими крестьянскими повинностями, ничего ни для себя, ни в пользу братьев моих не исключая в вечные и безвозвратные времена кастелянше Смоленской Людовике из Пацов Щитт я, обще с братьями моими, продаем, вотчинничество в пользу ее уступаем и передавая ей права владелицы, ничего для себя из таковых прав не исключая, вместе с совершением сей купчей в вечное владение оффициально посредством возного отдаем и уступаем; документы вотчиннические, какие бы на то имение имеем, ей вручаем, прочие же, если бы оказались, за себя и братьев моих возвратить обязуюсь и обещаю. […] Подлинная купчая подписана графом Амором Тарновским при трех свидетелях 24 марта 1784 г. Купчая сия явлена была продавцем в актах Бржеского [Брестского] воеводства 5 июня того же года; перенесена адвокатом Марцинкевичем в акты Новогрудского воеводства 5 июля того же 1784 года и внесена в акты Пинского уездного суда помещиком Христофором Щиттом 30 октября 1834 г. (выпись сия выдана поверенному Савицкому из Пинского уездного суда 31 октября 1847 г. за надлежащим засвидетельствованием).

Любопытно, что Тарновские и Устржицкие умудрились продать Щиттам даже то, что им не принадлежало - городских мещан, как христиан, так и евреев.

Продолжение следует...

Окончание судебного процесса Решецкого и Грицкевича против Экономии совпало с возвращением из-за границы Христофора Щитта и возвратом его к управлению имением. Новый старый владелец решил внести перемены в жизнь кожан-городчан. Почему-то его раздражало, что размеры участков обитателей местечка очень отличаются между собой, «так как местечковые крестьяне, основываясь на свидетельствах выдаваемых прежними вотчинниками сего имения, один другому попереказывали [перепродали друг другу] земли за маловажные барыши, с такового повода сделалась разница занимаемой хозяевами каждым отдельно от 2 до 10-ти десятин самой пахотной земли». Поэтому в 1857 году он решил переделить землю всем поровну и соответствующим образом переназначить повинности, «чтобы за [каждые] 3 десятины 1920 саженей отведенных крестьянам земель и сенокосов отбывали они по одному дню упряжному [один день барщины со своей упряжью] в неделю».

Надо сказать, что обычно во всех деревнях так и было: крестьянская община перераспределяла земли между семьями поровну, иногда пропорционально количеству мужчин-работников. Но так не было в Кожан-Городке, где жители твердо придерживались старинных купчих грамот на те или иные участки земли и даже ради увеличения земельных наделов (а у большинства при уравнивании они должны были увеличиться!) не соглашались на передел.
Такое неожиданное противоречие между помещиком-поборником равенства и крестьянами, отстаивавшими старые порядки, привело к новым крестьянским волнениям, которые едва не кончились трагически. Впервые информация о выступлении крестьян против помещика Щитта была опубликована в 1979 году в сборнике документов и материалов «Белоруссия в эпоху феодализма». Для этого издания историки подбирали статьи о восстаниях крестьян на территории Беларуси. Популяризировал же эту историю в 2001 году в своей статье «Крестьянские волнения в Кожан-Городке в 1857 году» лунинецкий краевед Лев Колосов. Однако никто не знал, что произошедшее — лишь часть большой борьбы кожан-городчан за свои права, и поэтому трактовали этот документ весьма поверхностно.

В сборнике документов и материалов «Белоруссия в эпоху феодализма», в справке пинского земского исправника, ход событий 1857 года описан так: «Помещик Щитт, желая уровнять крестьян в наделении пахотною землею по равной части, пригласил частного землемера Бортновского к сему действию; нынешнею весною землемер и отправился с инструментами на поле для работ, но женщины и дети, собравшись толпою, воспретили работе. Тогда помещик Щитт, пригласив пристава 1-го стана с землемером и собранными крестьянами с других, ему принадлежащих деревень, 18-го апреля отправились на поле для производства нарезки, женщины же, пришед на колокольню [церкви], звонили для собрания народа к бунту против помещика и, собравшись более 300 человек обоего пола, пошли на поле с кольями, изрубили колеса, на коих привезен был материал, объявив, что не дозволят производить нарезки и желают быть свободными».

Далее ситуация уже полностью вышла из-под контроля. Жители напали на Павла Коротышевича и его сына Ивана, «требуя от него документа на свободу крестьян кожан-городецких». Из справки земского исправника можно понять, что документов на самом деле было три: «печатанный на польском языке отрывок инвентаря или описание имения Кожан-Городка» (очевидно, речь идет о выписке из инвентаря 1671 года, которая была предъявлена в Правительствующий Сенат, и которой мы упоминали выше), «акт...переведенный с подлинного, в коем пояснено, что жители Кожан-Городка издревле были в подданстве» (может быть, речь идет о копиях купчих грамот на Кожан-Городок 1717 и 1784 годов?) и «документ на древнем славянском языке, старинным почерком писанный» якобы «вовсе не относящийся к Кожан-Городку» (возможно, это одна из древнейших бумаг на покупку земли в местечке, например, Киреем Гавиановичем в 1552 году).

Требуя документы, «часть из волновавшихся, поймав крестьянина Ивана Коротышевича, причинили побои, вложили на шею веревку и едва его отнял местный тысяцкий Осинский; некоторые же прибыли в дом отца Ивана, Павла Коротышевича, требуя от него документа на свободу крестьян-кожангородецких, будто бы у него хранящегося, искали в дому и строениях, коих часть разбросили, не найдя такового, схватили Павла Коротышевича, вывели на площадь, привязали к кресту, но по напоминаниям и стращениям ответственности дворянина Гриневича...отвязали от креста в требовании настойчиво документа, получив отказ, прежде намерены были вновь повесить на козлах, где пилится дерево, потом хотели залить водою, наконец, по увещеваниям приходского своего священника Сущинского, оставили намерение в лишении жизни, повели его толпою в корчму, где просили об отдаче опять документов». С большим трудом полиция смогла отнять у толпы Павла и Ивана Коротышевичей и отправить для их же безопасности в земский суд в Пинск.

По сведениям земского исправника, все вышеупомянутые документы были переданы десять лет назад, во время предыдущих волнений, управителем Савицким Павлу Коротышевичу как грамотному. Однако нам известно, что в 1847 году и позже данные бумаги кочевали по судам Российской империи, вплоть до Петербурга, и не могли быть переданы Коротышевичу. Возможно, они оказались у него после окончания дела в Правительствующем Сенате, но остается совершенно неясным, почему он не захотел их отдать другим жителям, так как после документы были «им отданы крестьянину Гомону и представлены к делу во временное отделение». Может быть, эти три грамоты так и остались в Пинском суде и сейчас еще где-то пылятся среди документов или же были возвращены кожан-городчанам? Сейчас ответить на этот вопрос трудно, но доподлинно известно, что многие из упоминавшихся в прошлой главе древних грамот сохранились как минимум до начала 1870-х годов. Но об этом речь пойдет позже.
Вслед за произошедшими волнениями «возмутившиеся крестьяне были приведены в раскаяние и все вообще обоего пола, добровольно собравшись, сами без призыва, пришли во двор к вотчинному своему владельцу помещику Щитту на коленях просить у него извинения в своем необдуманном поступке ... и тогда помещик Щитт... вполне простил своим образумившимся крестьянам». После этой идиллической сцены землемер Бортновский смог беспрепятственно разметить поля под новый уравнительный раздел, но дальнейшая нарезка была отложена до осени во избежание повреждения озимых и весенних посевов.

Однако осенью уравнительный раздел земли снова не состоялся, так как распространились слухи о предстоящей отмене крепостного права и «по случаю предстоящего изменения отношений крестьян к их владельцам, по предложению бывшего Пинского уездного предводителя дворянства учиненному Пинскому земскому исправнику, местечковые крестьяне возвратились опять до своих прежних нарезок». Это стало известно уже из другого документа — «объявления» помещика Щитта, сделанного им в 60-е годы XIX века во время выкупа крестьянами земли после отмены крепостного права, когда неугасающая на протяжении десятилетий борьба кожан-городчан с помещиком разгорелась снова.

НИАБ. Ф. 1595. Оп. 2. Д. 2152. Л. 190–191

Его высокоблагородию
Господину мировому посреднику
2го мирового участка Пинского уезда
отставному полковнику
Михаилу Свежинскому

Помещика Пинского уезда
Христофора Осипова Щитта

Объявление

Вступив во владение имения Кожангородка 1832го года, для уравнения повинности местечка Кожангородка и других сего же имения проживающих по селам и деревням крестьян, так как местечковые крестьяне, основываясь на свидетельствах выдаваемых прежними вотчинниками сего имения, один другому попереказывали земли за маловажные барыши, с такового повода сделалась разница занимаемой хозяевами каждым отдельно от 2 до 10-ти десятин самой пахотной земли, потому назначил я, не приступая к равному наделу, для местечковых крестьян с двух десятин пахотной земли по одному дню недельной мужской повинности (ибо женская не была в обыкновении). Сие мое учреждение во время отлучки моей за границу губернским инвентарем переменено на повинность мужскую и женскую с значительным увеличением количества дней, но по случаю не пришедшей в действие таковой перемены и оказавшейся для крестьян отяготительности, по добровольному согласию они остались при прежнем моем учреждении, что и доказуют ежегодичные следующие по себе безпрерывные экономические инвентари. Однако же поелику в м. Кожангородке значительная часть хозяев для малой пропорции земли не в состоянии удержать упряжь и тем изнуряют других крестьян в отработке барщины при запашке полей ибо другие, в особенности же хозяева деревни Цны, должны пополнять всякий день сию убыль упряжи, то посему я предпринял было равный надел земли для местечковых крестьян и хотя они тому сопротивлялись, однако же Временное отделение Пинского земского суда, прибыв по сему же предмету в местечко Кожангородок 1857го года определило уравнение крестьянских участков справедливым и по представленному землемером дворянином Александром Бортновским плану нарезки назначило с 3х десятин и 1920 саженей пахотной и сенокосной земли отбывать по одному упряжному дню в неделю, каковая нарезка и произведена была и по оной составлено Статистическое описание при перезалоге имения моего Кожангородка в Ст. Петербургской Сохранной казне в 1858 году. Между тем по случаю предстоящего изменения отношений крестьян к их владельцам, по предложению бывшего Пинского уездного предводителя дворянства учиненному Пинскому земскому исправнику, местечковые крестьяне возвратились опять до своих прежних нарезок […]

Помещик Христофор Осипов сын Щитт

Имение Кожангородок
27 июня 1862го года

Так неожиданно в 1857 году жители местечка смогли отстоять свои наделы, но, несмотря на примирение с помещиком, не обошлось без наказания. основными виновными в результате расследования были признаны: Прокоп Гомон — за сделанную грубость помещику Щитту и подачу крестьянам мыслей к неповиновению; Антон Хвойницкий — в нанесении побоев Павлу и Ивану Коротышевичам, связывание их веревкой; Семен Коротыш (один из активных участников событий 1847 года) — за отданное приказание перед толпой повесить на козлах Павла Коротышевича; Карп Кулеш — в связывании Павла Коротышевича; Моисей Маськевич — в сопротивлении власти помещика и совместно с Семеном Коротышом приказе повесить Коротышевича; Иван Решецкий — в забрасывании веревки на Павла Коротышевича.
В итоге Прокоп Гомон, Семен Коротыш и Антон Хвойницкий как наиболее виновные были посажены в острог, а многие наказаны розгами.

Продолжение следует...
В том числе читатели узнают, что такое "право третьей ночи", которое было у помещика в Кожан-Городке

Однако неожиданно для кожан-городчан, в 1863 году положение стало меняться к лучшему. После восстания 1863–1864 года, известного как восстание под предводительством Кастуся Калиновского, польские помещики потеряли доверие центральной власти, и произошла замена значительной части местных руководителей, в частности, полностью сменили состав мировых посредников, непосредственно руководивших земельной реформой. Большинство новых мировых посредников были переведены из русских губерний и не поддерживали хороших отношений с местными польскими помещиками, поэтому с удовольствием вставали на сторону белорусских крестьян, в большинстве своем православных, в конфликтах с их польскими панами. Так, например, мировым посредником в Кожан-Городке вместо Свежинского стал Нежданов.

Указом от 1 марта 1863 года в Виленской, Гродненской, Минской, Ковенской губерниях, Дриссенском и латгальских уездах Витебской губернии временнообязанное положение крестьян прекращалось с 1 мая того же года. Вводился обязательный выкуп со снижением оброчных и соответственно выкупных платежей. Крестьяне, которые отрабатывали барщину, переводились на оброк, причем уменьшенный на 20% по сравнению с платежами, установленными уставными грамотами. Соответствующая запись о снижении оброка на 20% есть и в уставной грамоте Кожан-Городка.
Таким образом, уже к 1863 году из трех требований, которые выдвигали кожан-городчане за 16 лет до этого, два удалось реализовать — личная свобода и отмена барщины. Теперь нужно было решать вопрос о земле.

Для проверки крестьянских повинностей и разграничения земель создавались уездные поверочные комиссии. Они должны были составить выкупные акты на землю. Такая поверочная комиссия добралась до Кожан-Городокского имения в 1867 году и практически во всем встала на сторону жителей местечка.

Для этой комиссии поверенный Щиттов заполнил анкету с описанием имения, где указал данные об урожайности крестьянских земель и выгод, которые, по его мнению, имеют крестьяне, живущие в имении. Из этой анкеты удалось узнать много интересного. Оказалось, что имение Кожан-Городок было в 1858 году заложено хозяевами за 112770 рублей, и в 1867 году остаток долга составлял более 100 тысяч, не считая просроченных платежей за 1864 и 1865 годы и частных долгов. Проще говоря, Щитты были «в долгах, как в шелках» и надеялись поправить свое положение привычным способом — за счет кожан-городчан, продав жителям местечка за завышенную цену их же земельные наделы.

В данной анкете поверенный помещика, расписывая выгодное положение крестьян, вводил в заблуждение поверочную комиссию, заявляя, что кожан-городчане якобы бесплатно ловили рыбу. Хотя даже в уставной грамоте указано, что это не так. Также поверенный писал: «А как в пределах имения протекает судоходная река Припять, то [крестьяне] могут наниматься на судна и извлекать пользу от других водяных заработков». По логике поверенного раз крестьяне могли иметь дополнительные заработки, то и землю им надо продать подороже.

Осталось, неясно, что имел ввиду поверенный под «другими водяными заработками» жителей местечка. Причем, неясно это не только для нас, живущих полтора века спустя, но и для поверочной комиссии, так как она взглядов господина Климашевского на «выгодное» положение кожан-городчан не разделила.

НИАБ. Ф. 1595. Оп. 2. Д. 2152. Л. 152–153 об.

В поверочную комиссию
по Пинскому уезду

От поверенного помещицы Щиттовой
коллежского регистратора
Казимира Каспрова Климашевского

Сведения требуемые §25м Высочайше утвержденных 9 апреля 1865 года правил и циркуляров Главного Начальника края от 13 мая 1864 года
за №135

1. Полное название имения и принадлежащих к нему крестьянских селений: Имение Кожангородок, к которому принадлежат: местечко Кожангородок, селения: Язвинки и Вичин, деревни: Цна, Ракитно, Яжовки, Боровцы, Куповцы, Бродница, Вулька, Дворец и Дребск
2. От кого (звание, имя, отчество и фамилия) по какому документу, когда и где совершенному, досталось имение настоящему владельцу: Имение досталось по наследству, после смерти б. [бывшего] предводителя дворянства Осипа Христофоровича Щитта, по учиненному акту Пинским уездным судом 1832 года августа 3го дня.
3. Не заложено ли имение в кредитном учреждении и если заложено, то в каком именно, когда, в какой сумме и какая числится недоимка сего долга, равно какие именно, по каким случаям и документам числятся на имении другие казенные и частные долги, иски и запрещения: Имение заложено в С. Петербургской Сохранной казне в 1858 году июля 17 дня сроком на 33 года на сумму 112770 рублей серебром. По последней квитанции полученной мною в 1867 году 3го января оставалось долга 101550 р. сер. 1 коп., а следовало доплатить за 1864 и 1865 годы 12660 р. 73 к., кроме просрочки. Частных долгов по обязательствам, у Пинского публичного маклера явленным, числится 7000 р. с. Других казенных долгов нет, кроме следуемого ежегодно процента Бостинской церкви по 36 р. с. по особому документу выданному прежним владельцем. Исковое дело ведется с сестрою помещика Христофора Щитта, которая простирает претензию на 36000 р. сер.
4. В каком селении какая почва крестьянских полей, если неодинаковая, то объяснить приблизительно, какая часть каждой почвы: Почва земли в местечке Кожангородок, деревнях Цне, Язвинках, Вичине, Дворце и Дребске суглинистая; в деревнях: Рокитной, Яжовках, Боровцах, Куповцах и Броднице частью суглинистая, а частию супесчаная, в деревне же Вульке песчаная
5. Какие высеваются хлеба и какой преимущественно пред другими: Роды хлеба высеваются следующие: рож, яровая пшеница, ячмень, овес, гречиха, горох, просо, картофель, лен и проч. Преимущественно же пред другими рож, яровая пшеница и овес.
6. Какой средний урожай ржи в зернах: Средний урожай в м. Кожангородке, деревнях Цне, Язвинках и Дребске полагается в шесть зерен; в Вичине и Дворце тоже в шесть; в Боровцах, Яжовках, Броднице и Рокитной в 4, в Куповцах же и Вульке в три зерна.
7. Какого свойства сенокосы, т. е. мурожные, лесные или болотные, если разные, то определить приблизительно размер каждого сорта, сколько накашивается средним числом на каждый двор сенах в возах или пудах: Сенокосы в м. Кожангородке в половине мурожные, а в другой луговые; в деревнях речные и болотные. Накашивается средним числом на каждый двор от 15ти до 30ти возов сена, то есть от 200т до 400т пудов.
8. Какие существуют в имении вольнонаемные цены на землю по расчету на десятину: Вольнонаемные цены на десятину пахотной земли с прибавлением ⅓ сенокоса в м. Кожангородке 1 р. 95 к. сер. В деревнях же вольнонаемных земель не находится.
9. Не имеют ли крестьяне особых выгод или особых заработков по выгодному положению селения на судоходных реках или вблизи значительных торговых мест: Крестьяне всего имения по настоящее время пользовались безвозмездно лесом на топливо и обстройки. В помещичьих лесных дачах безплатно занимались пчеловодством, собирали грибы, ловили рыбу и вюны по рекам и болотам, в местах, где обычные статьи не находились. А как в пределах имения протекает судоходная река Припять, то могут наниматься на судна и извлекать пользу от других водяных заработков.

Поверенный коллежский регистратор Казимир Каспров Климашевский

1867 года августа 18 дня
М. Кожангородок

Во время работы поверочной комиссии выяснилось, что крестьяне и представители помещика очень по-разному оценивают плодородие земель, качество сенокосов и других угодий, а ведь от этого зависела оценочная стоимость земли и соответственно сумма, которую получал помещик от выкупной сделки и которую должны были уплатить крестьяне. Так, если кожан-городчане заявляли, что урожай у них составляет два зерна с одного посеянного, то поверенный Щитта говорил — 6, количество накашиваемого сена с десятины крестьяне оценивали в 4 воза (50 пудов), а господин Климашевский — в 400 пудов. Как уже отмечалось, комиссия однозначно взяла сторону крестьян, и в ее заключении урожайность хлеба оценили так: «Сеют почти исключительно рожь, с средним чистым урожаем в 3 зерна». В оценке сенокосов комиссия просто приняла цифру кожан-городчан — 50 пудов с десятины. Более того, комиссия негативно оценила расписанные поверенным помещика «дополнительные выгоды крестьян», указав, что «Выгоды, которые, по заявлению поверенного, крестьяне получали, будто бы от леса в настоящее время не существуют и потому в уважение приняты быть не могут». Еще хуже для помещика обернулась ситуация с рыбной ловлей. Отметив, что «Рыбная ловля, как оказалось по дознанию, при крепостном праве была воспрещена крестьянам как в реках, так и в затонах и заливах, образуемых рекою на крестьянских землях, которые совершенно неправильно названы озерами», комиссия приняла решение разрешить свободную рыбную ловлю кожан-городчанам на своих землях «как в реках, так и в образуемых рекою заливах и затонах, находящихся в черте крестьянского надела». Это был очень важное решение! Настолько важное, что Щитты несколько десятилетий (!) после этого судились с жителями местечка, пытаясь опять запретить им рыбную ловлю и наложить руку на утерянные доходы.
Еще одним важным решением комиссии стала оценка большого участка земли как «неудобного» и передача его крестьянам абсолютно бесплатно. По составленному впоследствии выкупному акту видно, что это более 336 десятин земли! Как результат, итоговая выкупная цена земли решением комиссии была в несколько раз (!) снижена по сравнению с уставной грамотой, составленной поверенными помещика и отражавшей его пожелания.

НИАБ. Ф. 1595. Оп. 2. Д. 2152. Л. 59–63 об.

Протокол
поверочной комиссии Пинского уезда Минской губернии о поверке размера денежных повинностей крестьян, вышедших из крепостной зависимости местечка Кожан-Городка, принадлежащего к Кожан-Городецкому сельскому обществу Кожан-Городецкой волости, к имению Кожан-Городку помещика Христофора Осиповича Щитта

1867 года августа четырнадцатого дня поверочная комиссия, предварительно послав помещику и крестьянам повестки за №293 и 294, прибыла в имение и в присутствии поверенного помещика г. коллежского регистратора Казимира Касперовича Климашевского, всех крестьян домохозяев и добросовестных Лаховского сельского общества Андрея Демидовича, Никиты Лукашевича и Ивана Кныревича [...]

Затем спрошены крестьяне, поверенный помещика и добросовестные:
1. О качестве угодий: относительно пашни (о почве, о видах высеваемого хлеба, о средней урожайности озимого хлеба и т. п.); относительно покосов (о достоинстве их и количестве накашиваемого сена в возах или пудах).
Крестьяне показали, что почва их пахатных полей песчаная и болотная, в озимом поле сеют только рожь, с средним чистым урожаем в 2 зерна. Сенокосы луговые, затопляемые водою, плохие и с 1 десятины сенокоса можно накосить в сухой год около 4 возов сена. Добросовестные подтвердили это показание.
Поверенный помещика объявил, что почва крестьянских пахатных полей суглинистая, в озимом моле сеют преимущественно рожь, а средним урожаем в 6 зерен. Сенокосы мурожиые и луговые и на каждый двор накашивают сена от 200 до 400 пудов.
[...]
Осмотрев крестьянские земли поверочная комиссия нашла, что почва пахатных полей супесчаная, в озимом поле крестьяне сеют почти исключительно рожь, с средним чистым урожаем в 3 зерна. Сенокосы большею частию луговые, довольно хорошего качества, но в мокрые года заливаются водою, почему средний укос сена с 1 десятины сенокоса можно положить не более 50 пудов. Выгоды, которые, по заявлению поверенного, крестьяне получали будто бы от леса в настоящее время не существуют и потому в уважение приняты быть не могут. Рыбная ловля, как оказалось по дознанию, при крепостном праве была воспрещена крестьянам как в реках, так и в затонах и заливах, образуемых рекою на крестьянских землях, которые совершенно неправильно названы озерами, поэтому поверочная комиссия на точном основании циркуляра Главного Начальника края от 17 мая 1864 г. за № 181 постановила: утвердить за крестьянами м. Кожан-Городка право на рыбную ловлю как в реках, так и в образуемых рекою заливах и затонах, находящихся в черте крестьянского надела, которые неправильно названы озерами. Кроме рыбной ловли крестьяне особых выгод от близости реки Припяти не имеют.
[...]
По соображении всех собранных сведений с правилами высочайше утвержденными 9 апреля 1863 года, с инструкциею для руководства поверочным комиссиям и с данными полученными при осмотре поверочная комиссия пришла к следующему заключению:
[...]
ежегодный выкупной платеж за десятину земли устанавливается в 80 копеек, а для огородников в 1 рубль.
4. Земли, показанные крестьянами неудобными или особыми пастбищами, признаны таковыми, а потому исключаются из общего числа земель облагаемых повинностию и затем общее количество земли остается: усадебной 29 десятин 57 сажен, пахатной 671 десятина 1527 сажен, сенокосной 500 десятин 1939 сажен, итого 1201 десятин 1123 сажен и сверх того необложенных повинностью: пастбищ в общем пользовании с прочими обывателями местечка 400 десятин 1100 сажен, пастбищ в общем пользовании с крестьянами деревни Дребска 82 десятины, зарослей и кустарников 41 десятина 984 сажени и неудобных мест 336 десятин 484 сажени. Кроме того в крестьянском наделе состоит подаренный помещиком усадебный участок для волостного правления и училища в количестве 400 сажен.
[...]
Председательствующий член поверочной комиссии Кранихфельд
Член от министерства финансов Захарий Николаев
Мировой посредник 4го участка Пинского уезда Нежданов
Добросовестные Лаховской волости м. Лахвы Алексей Демидович, Никита Лукашевич и Иван Кныревич, а за них яко неграмотных по личной их просьбе росписался Иван Коротышев

Конечно, такие решения комиссии привели поверенных помещика в ужас, и они попытались оспорить их, написав жалобы во все возможные инстанции, но они остались, говоря языком той эпохи «без удовлетворения». Времена, когда польские помещики могли диктовать свои условия прошли.

ОКОНЧАНИЕ завтра следует... будем разбираться с дальнейшей судьбой древних грамот
На фото Пасха 2016 года в Кожан-Городокской церкви