Трофимовские истории

Семейная легенда о Трохиме Афанасьеве

Прапрадед Трохим Афанасьев дед моего деда Трофимова Василия Афанасьевича был купцом первой гильдии. Прожил 101 год, никогда не пил и не курил. Рассказывают о таком случае:

Обозы купцов остановились у чайной. Купцы пошли пить чай, а чай они пили часа по два, выпивали по 40 стаканов за один раз. Кто-то заходит и говорит: «Трохим, там возле твоего обоза мужик крутится». Прапрадед спокойно так отвечает: «Пусть крутится». А они только приехали, была зима и сильный мороз. Через два часа вышли, мужик всё ещё возле обоза стоит.

Обозы тронулись в путь, мужик припустился бежать за обозом Трахима, бежит, не отстаёт. Потом взмолился: «Отпусти меня!». Прапрадед отвечает: «Иди, никто тебя не держит!». Мужик отстал от обоза.

Семья предполагает, что прапрадед Трахим Афанасьев обладал каким-то необычным даром.

Бочка

Бочка с водой для замеса раствора очень часто была местом сидения одного вредного столяра. Мама говорит, что он очень мешал ей работать, когда нужно было зачерпнуть воды.

Однажды, она не выдержала и подпилила доску, которая лежала на бочке. Налила полную бочку воды и пошла в кофейню за пирожками.

Столяру повезло, в этот раз на бочку сел Вовка Битков, потом целый день сушил одежду и ругался.

Капуста

В Ленинграде Василий Афанасьевич работал на заводе. Дело было перед Великой Отечественной войной.

Однажды, привезли капусту в бочках. Качество капусты было не очень хорошим, поэтому вырыли котлован и всю эту капусту закопали.

В блокаду дед вспомнил про эту капусту. Её откапывали и варили похлёбку для рабочих завода.

Настойчивость – черта его характера

Летом 1941 года мой дядя Болеслав Васильевич окончил 5 классов (на этом его обучение в школе закончилось) и уехал на каникулы к родителям Татьяны Ивановны в д. Котлован Удомельского района Калининской (Тверской) области. Ему было 13 лет.

22 июня началась Великая Отечественная война и вернуться в Ленинград он уже не смог, остался в Котловане вместе с бабушкой Анастасией Григорьевной.

В 1942 году его отец Василий Афанасьевич с женой были эвакуированы из Ленинграда по Ладожскому озеру. (Бабушка рассказывала, что было очень страшно, на её глазах одна из машин ушла под воду, бомбили.).

Отец сделал сыну вызов в Ишим, но уехать из Котлована было очень сложно, шла война, пассажирские поезда не ходили. Только благодаря своей настойчивости, Болеслав Васильевич все-таки сел в военный эшелон на вокзале Удомли.

Ехал он на третьей полке, всё, что у него было – это сухари, которые он обменивал у солдат на сахар. Приехав в Ишим, он стал разыскивать семью отца по описанию, которое последний давал в письме.

В то время Василий Афанасьевич с Татьяной Ивановной снимали жильё в землянке. Когда Болеслав заглядывал в землянки (их тогда было много), ему отвечали, что подавать нечего. Он был настолько худ и грязен, что его принимали за нищего.

ЭВАКУАЦИЯ

Василий Афанасьевич перенёс гангрену между Финской войной, в которой принимал участие, и Великой Отечественной, поэтому у него был «белый билет».

Уехать из Ленинграда не могли, потому что его жена, Татьяна Ивановна, была военнообязанной (и видимо, до рождения сына, ею и была).

Когда им разрешили эвакуироваться, они стали собирать вещи. Многие вещи висели на стене, на гвоздике. Вот бабушка стоит, смотрит на них и думает: «Нет, не смогу снять!», так они и остались висеть на том гвоздике.

ИШИМ

Их было четверо – бабушка, дед, его сестра Марина и её сын Влад. Эвакуировали их из Ленинграда в Алма-Ату в дистрофическом состоянии.

Ехали в поезде, разговаривали с людьми и деду кто-то дал совет: «Не надо ехать в Алма-Ату, там сейчас сезон фруктов, накинутся на них и умрут от дизентерии. По пути город есть – Ишим, вот туда и поезжайте».

Василий Афанасьевич совету последовал, когда остановились на станции "Ишим" сходил к начальнику станции, порасспрашивал. Тот ответил, что в городе работа есть, из еды - картошка.

Недолго думая, дед высадил семью и тётю Граню, с которой познакомились в поезде, в сибирском городке. Говорят, что они все ревели в голос, но ослушаться не посмели.

Тех, кто приезжал из Ленинграда, очень часто устраивали работать на мясокомбинат, по словам моего двоюродного деда Бориса Соловьёва, чтобы отъедались.

Говорят, что есть хотелось очень сильно, дед, поначалу, много еды не давал. Семья злилась, в сердцах называла его жадным, а он был мудрым! Все выжили.