Не генеалогией единой

II

— Много мы с тобой, Григорий Прохорович, сена вместе съели. К общему, надеюсь, удовольствию.
— Постой, постой, Иона, — перебил Глашкина Григорий Прохорович. — Если ты к расчету дело ведешь, то счета у меня к тебе нет. Делу конец оформить не чаем с баранками полагается, а по-купечески.
— С этим к тебе домой не приходил бы. Прислал бы письмо с вензелями "имею честь пригласить оформить расчет лучшими петербургскими закусками". Дело с тобой как было, так и есть. Только не мне его вести. Извоз наперед налажен, запрягай и едь, сена подкладывай и с тобой чаи распивай. Что мне тоже в удовольствие, но пора и оглянуться. Любил я раньше уличную перспективу наблюдать, да в суете о жизненной забыл. Видно, пришел и этому черед.

  Маковкин слушал приятеля, качал головой, удивляясь такой философии.

— Ты ведь моложе меня, а по супруге твоей вы мне и вовсе в дети годитесь.
— Детям и запрягать. От управления я совсем не отстраняюсь, а с каждодневным племянники управятся. Об этом к тебе просьба. Торговлю ты ведешь по-старому, слову веришь и свое слово держишь, знаю, что и помощников моих не обидишь. Время теперь такое, что купцы слово забыли, из-за пятака судятся. Письмо с вензелями не шлю, но пригласить тебя оформить новую перспективу по-купечески честь имею.

— Что ж, так тому и быть, — согласился Григорий Прохорович. — По твоему размаху ты бы в первых ходил, но если душа противится, как лошадь ее не подгонишь.

IV

  "Петербург-Москва. Ходят поезда на весь путь: курьерский (1 кл.) в пути 13 ч., 30 р. 20 к.  В спальных вагонах во всех поездах приплачивается за проезд от С.-Петербурга до Москвы: 1 кл. 2 р. 50 к. В Москве по соединительной ветви станций Николаевской дороги со станциями московско-курской дороги за место I класса платится 18 к. Билеты для прислуги в курьерск. поезде от С.-Петербурга до Москвы или обратно — 18 р. 75 к.
  Скорый поезд (I и II кл.) идет от Москвы до Тулы 5 ч., 6 р. 83 к.".

— За неимением прислуги, за душу первого класса — тридцать девять рублей семьдесят одна копейка, а в дву потому — для ровного счета восемьдесят целковых. Шестьсот девять верст от столицы до белокаменной и сто восемьдесят две версты от Москвы до Тулы. На все про все двадцать часов. Вот это либертэ. Самого Николая Павловича на курьерских лошадях и в сорок часов не доставили бы.
— Ты не Николай Павлович и в третьем классе бы доехали. Восемьдесят рублей моему отцу в прежние времена месячное жалованье.
— Не при отце ты, Машенька, а при мне. Поедешь на перине, — степенно разъяснял Иона. — Едем просить, но не просителями.

  В Туле Глашкины остановились у Зинаиды Ивановны. Дом Неароновой, в девичестве Вознесенской, достался ей от отца, священнослужителя Вознесенской церкви.
  Тула — не бобринская вотчина. Здесь, на нейтральной земле, обдумывать Ионе дальнейшую диспозицию, с людьми говорить. А с советами и поддержкой можно и к их сиятельству подступиться.

VI

— Нет, не считаю, Ваше Сиятельство, — не находя нужным отходить от намеченной линии, ответил Глашкин.

  После бесед с тульскими знакомцами светского и церковного звания, линию Ионе пришлось менять. Закулисные уездные сражения за места в первых рядах к его делу никакого отношения не имели. Милые бранятся, пусть им. Не заговорить бы то главное, с чем Глашкин собрался в Богородицк. Мимо графа, который успел закрепиться во всех уездных и земских учреждениях и попечительствах, не пройдешь. За внешним добродушием, исходившим от полноватого словоохотливого "вольнодумца", скрываться могло все, что угодно. А больше — хватка, знакомая Ионе по купеческим его сношениям. Купцом, однако, Бобринский был покрупнее.

  С рекомендацией от благочинного, прождав некоторое время до объявления ему "аудиенции", Ионе Матвеевичу удалось наконец предстать перед их сиятельством.

— Никакого беспокойства в уездном порядке я не нахожу. Перемены могут случаться естественным образом. А истошно кричать про утро после ночи и петухам свойственно.
— Какие же "естественные" перемены, э..., случились в уезде? — поинтересовался граф, избегая обращения.
— Положительного характера, судя по тому предмету, забота о котором привела меня к Вашему Сиятельству, — выдал Иона.

  Бобринский взял письмо от благочинного, скоро просмотрел и, отложив в сторону, уставился на просителя, который, похоже, ни о чем просить не собирался и высказывался в той же манере что и граф на заседаниях земского собрания.

— О каком предмете идет речь, э..., милостивый государь?
— О школах грамоты в Иевлево, устроенных и содержащихся стараниями прихода и о недостаточной сути таковых.
— Вы сказали о положительных переменах, происходящих естественным образом. Будем надеяться, что эти перемены коснутся и предмета Ваших забот, — усмехнулся Бобринский.

  Граф протянул Ионе его рекомендательное письмо.

— Точно так, — согласился Глашкин. — Смею надеяться, что и уездное попечительство, следуя естественному порядку, отмечает естественные перемены образования в Михайловском и Никитском.

  В Михайловском и Никитском, где находились основные имения графа, открылись отлично обустроенные приходские школы. К чести Бобринского и на его средства. Граф наверняка почитывал Адама Смита. Грамотных работников на его сахарном заводе и хуторских хозяйствах по поставке сырья требовалось все больше.
  Было ли это графское радение о своем естественным, Глашкина не интересовало. От председательствующего приходскими попечительствами ожидал он даже не одобрения, а молчаливого нейтралитета. За свое Иона сам порадеть сможет.

Глава десятая. Петербургская.

I

  Времени свой порядок, а по времени пора в Петербург.

"Петербургский листок.
Дневник приключений.
Несчастный случай на Невском проспекте.

Вчера, 31-го Марта, в 3-м часу дня, работник содержателя извоза купца Глашкина крестьянин Иван Молодцов, проезжая по Невскому проспекту, против дома № 25, сшиб с ног переходившаго через дорогу помощника начальника главнаго интендантскаго управления генерал-лейтенанта Ивана Петровича Павлова, 60 лет.

Генерал Павлов получил сильный ушиб головы с разсеченною раною. Для оказания медицинскаго пособия он был отправлен в придворно-конюшенный госпиталь."

  31-го марта — память святому Ионе, митрополиту Всея Руси. Помни генерал об этом, не спешил бы на Невский.
  Как генерал оказался в присутственный день в третьем часу у Казанского собора, на полпути между квартирой в Орловском переулке и службой на углу Адмиралтейской и Вознесенского, в газете не сообщалось.

— Ей-богу, Иона Матвеевич, не было на пути никого, — оправдывался Молодцов. — Пехом тащился, верст семь на час. У Казанского как кот вроде бы дорогу перебежал. Маленький, в серой шинелке. Лошадь и сама остановилась от такой неожиданности. Тот лежит, кобыла на него смотрит, не поймет, откуда такой взялся. Я грешным делом подумал, что самоубивец. На руки взял, а он легонький, в пролетку уложил, городовой кричит "в госпиталь скорей".

  Иона, уже выпытавший у городовых об удачном для генерала исходе, махнул только рукой.

— Ты свое дело сделал. Эх, генералы без экипажей будто коты по улицам бегают, а с нас спрос. Поедем к "самоубивцу" на покаяние.

III

— Насмешили, Мария Ивановна, пощадите, голова-то еще побаливает. Нет, нет, это пустяки, — заметив огорчение собеседницы, успокоил ее генерал. — Доктора рекомендуют некоторое время, ха-ха, фуражку не надевать.

  Мария Ивановна в ответ мило улыбнулась такой изящной шутке.

— Приступом барышню взял, сообразуясь с диспозицией? Ах-ах. Понимаю супруга Вашего. Мы, военные..., кхе-кхе...

  Иона визитом тяготился. Развлекай их превосходительств как девиц. О службе своей на расспросы генерала отвечал коротко. Да-с, и в венгерском походе побывал. И их превосходительство тоже?  Да-с, да-с, были времена. Кхе-с, кхе-с... Григория бы Прохоровича сюда. Он с интендантом скоро бы договорился. Сена на десять лет вперед поставил бы. Чудовского.

— А ведь я генералу почти ровесник. Скриплю вот тоже, на покой пора, — уже в пролетке размышлял вслух Иона.
— Ты мне ровесник, — возразила Мария Ивановна, — а на меня еще военные заглядываются. Кхе-кхе.